Демарш в Гааге и свержение Кочжона
Кочжон все еще лелеял надежду на помощь запада, считая одним из средств спасения установление над Кореей коллективного протектората заинтересованных держав[1]. Эта идея посещала Кочжона с 1906 г.[2], и в январе 1907 г. в газете Korea Daily News , издаваемой в Сеуле англичанином Бэтеллом, было опубликовано послание, в котором Кочжон обращался с открытой просьбой о помощи к правителям России, Америки, Франции, Германии: «…давление сильного соседа день ото дня увеличивается. Нас уже лишили права внешних сношений и наносят ущерб нашему суверенитету. Я и все мои подданные, возмущенные и встревоженные, апеллируем ко всему миру… Исходя из идеи добрых отношений и помощи слабому, я обращаюсь ко всем дружественным странам и искренне уповаю на их добродетель, которая может сохранить независимость нашей страны и распространить на меня и на всех моих подданных свои благодеяния»[3].
Пак Че Сун, возглавлявший правительство Кореи, немедленно объявил это заявление фальшивкой, и в правительственном вестнике было опубликовано опровержение. Однако редакция настаивала на достоверности информации и в подтверждение своих слов опубликовала фотографию императорской печати, которой было скреплено данное послание[4].
Прижатый к стене ван снова заявил, что сделал это по воле своего окружения, и хотя правительство открестилось и от этого заявления, под давлением японцев и Ильчинхве Пак Че Сун подал в отставку, и его сменил Ли Ван Ён.
|
|
|
В 1907 году Коджон вновь отправил в Вашингтон Халберта, чтобы добиться содействия США в восстановлении независимости Кореи. Безрезультатно.
Последней попыткой действий в дипломатическом направлении было отправление корейской делегации на международную конференцию в Гааге в 1907 г.[5] Согласно донесению генерального консула России в Сеуле Г.А. Плансона министру иностранных дел А. П. Извольскому от 12 июля 1907 г., в конце апреля его посетил представитель Кочжона по имени Юн Дэ Хон, который заявил о намерении ехать в Гаагу и просил оказать содействие. В письме к Николаю II Коджон писал: «В настоящее время… мое положение становится все более затруднительным и мне некуда апеллировать. К счастью, в настоящее время открылась международная мирная конференция»[6].
Плансон пытался отговорить Юна, используя следующие аргументы:
1. В программу конференции входят вопросы, не связанные с Кореей, а касающиеся общих вопросов ведения войны. Рассматривать там судьбу Кореи не имеет смысла.
2. Программа конференции уже выработана и одобрена и внесение в повестку дня новых тем неосуществимо в техническом отношении, даже с учетом того, что изначально программу формировала Россия.
|
|
|
3. Международному сообществу сейчас не до Кореи, – несвоевременное обсуждение этого вопроса может, наоборот, только ухудшить ее судьбу.
Юна убедили не ехать, но, как выяснилось, было несколько команд «ходоков», и непонятно, действовали ли они по собственной воле или по приказу императора. Еще одна такая группа добралась до Владивостока и пыталась добиваться от его военного губернатора разрешения на проезд в Гаагу. Им объяснили, что Россия не будет препятствовать их переезду, но привели похожие аргументы, так что и эта группа отказалась от своего намерения[7].
Однако была и третья группа, руководимая бывшим замминистра внутренних дел Ли Сан Солем и сопровождавшаяся Х. Хальбертом[8], направилась в Нидерланды через Петербург, но под давлением Японии и Англии корейскую делегацию признали неправомочной[9] и не допустили к участию в конференции. Корейских представителей не приняли ни министр иностранных дел Голландии, ни даже глава российской делегации, который был на конференции председателем[10]. Последнее было связано с директивой Извольского о том, что посланцы вана не могут считаться официальными представителями страны, и дипломатам следует воздерживаться от общения с ними. Данный факт можно трактовать и как определенные козни, и как буквальное выполнение требований протектората, в рамках которого сфера внешней политики находится под контролем не вана, а Японии. И потому претензии корейцев действительно нелегитимны.
|
|
|
Согласно иной версии, после того как посланцы прибыли в Гаагу и обратились к странам-участницам с просьбой вмешаться, руководство конференции решило запросить Сеул, действительно ли эти корейцы были посланы Кочжоном. Однако телеграмма императору, попала на стол к Ито Хиробуми, после разговора с которым Кочжон, по обычаю, заявил, что не имеет к этому отношения[11].
Послание, отправленное Кочжоном на мирную конференцию, демонстрирует как его политический инфантилизм, так и надежду на то, что Запад не может не помочь. Кочжон писал: «Поскольку независимость Кореи признается всеми государствами, с которыми она находится в дружественных отношениях, то я имею право отправлять делегации на все международные конференции, которые созываются с любой целью. Однако по условиям договора от 17 ноября 1905 г., который был вырван у меня силой, японцы при помощи угроз, нарушая все международные нормы, лишили меня права непосредственного общения с дружественными странами. Не признавая этот акт японцев, я назначил делегатов для того, чтобы поставить в известность державы об ущемлении прав моих японцами и об угрозе, которая нависла в настоящее время над моей страной, а также для того, чтобы восстановить непосредственные дипломатические отношения между моей страной и иностранными державами, на которые моя страна имеет право в силу своей независимости»[12]. Ван напоминал, что перед началом русско-японской войны Корея объявила о своем нейтралитете, но Япония «похитила ее дипломатические права, и теперь в стране царят произвол и насилие». Указывалось, что Япония «делает все, что ей угодно. Это противоречит гуманности и международным законам».
|
|
|
Естественно, что с точки зрения международного протокола такой текст выглядел несколько странно, тем более что тематика Гаагской конференции совсем не была связана с корейским вопросом.
Ван рассчитывал на то, что в рамках складывающейся системы международных отношений великие державы не бросят Корею на произвол судьбы. Однако страна Утренней свежести никого не волновала. Устами «Таймс» державы заявили, что конференция занята колоссальной работой и она не имеет времени рассматривать «исчерпанные вопросы»[13].Трибуну делегация получила только на собрании Международного пацифистского клуба, где было зачитано письмо Кочжона, обращенное к мировой общественности.
Посланцы Кочжона дали интервью журналистам: «Нас послал император не только на Гаагскую конференцию, но и ко всем правительствам Европы и Америки, чтобы протестовать против обращения с нами Японии, и в частности, чтобы объяснить, что Корея никогда не откажется от независимости и не согласится на японский протекторат»[14]. Но в целом миссия была провалена, и как писал впоследствии тот же Плансон, явление корейцев в Гаагу оказало японцам большую услугу, т. к. окончательно прояснило вопрос о том, как «цивилизованные державы» смотрят на закрепощение страны[15].
Зато мероприятие стало поводом для красивой легенды о том, что, не сумев привлечь внимание к бедственному положению своей страны, один из членов делегации Ли Чжун демонстративно покончил с собой чуть ли не прямо в зале заседаний. В действительности причиной его смерти была болезнь, но националистически настроенные историки (как на Севере, так и на Юге) делают его духовным наследником Мин Ён Хвана.
Так как на сей раз Кочжон уже не мог сказать, что он не при чем и его заставили, Ито решил, что «упорство императора в подобного рода интригах должно быть истолковано как враждебное отношение к японцам, которому должен быть положен предел»[16]. Явление корейской делегации на международной конференции могло свидетельствовать о том, что японцы до сих пор не контролировали корейского императора и внешние сношения Кореи, что выглядело своего рода потерей лица.
6 (19) июля 1907 г. под давлением как японцев, так и Ильчинхве, императора вынудили отречься от престола в пользу его сына Сунчжона, страдавшего легкой формой олигофрении. Формально это выглядело как решение кабинета министров, хотя Корея оставалась быть абсолютной монархией, и кабинет не был наделен полномочиями выражать недоверие императору. Тем не менее на третий день постоянных убеждений со всех сторон
Текст отречения, кстати, достаточно интересен. Кочжон заявлял, что желание отречься у него возникло еще 10 лет назад, и что сейчас просто наступила такая возможность, и, делая такой шаг, он следует естественному ходу событий, а не подчиняется внешнему давлению. Что отречение принесет благополучие династии, и те, кто не понимает мотивов его поступка, являются невежественными подданными[17]. Интересно то, что «10 лет назад» – это как раз время, когда Корею настигла первая волна преобразований. Текст можно понимать так, что Кочжона действительно тяготила необходимость принимать критические решения в меняющейся стране и быть явной марионеткой в руках иностранцев.
Отречение Кочжона взволновало народ, несколько дней проходили демонстрации, было разрушено здание издательства газеты общества Ильчинхве, а несколько японцев подверглись нападениям со стороны населения, однако порядок был наведен быстро. В конце августа 1907 года состоялась официальная церемония коронации Сунчжона, прошедшая, можно сказать, «в рабочем порядке» по сравнению с многодневными празднествами прошлых лет. Ни Кочжон, ни российский посланник на ней не присутствовали. Вид Сунчжона производил «удручающее впечатление», – «бледный, болезненно одутловатый, с безжизненными испуганными глазами, он казался человеком больным и расслабленным»[18]. 35 лет он провел в «затворничестве» и имел смутное представление о жизни вне дворца.
Впрочем, экс-император еще на что-то рассчитывал. В 1908 г. была сделана безуспешная попытка организовать бегство Кочжона в Россию, но секретная телеграмма А.П. Извольского генконсулу в Сеуле А. Сомову от 11 ноября 1908 г. гласила: «Из Китая сообщают, что бывший корейский император подготавливает бегство в русские пределы. Едва ли это при установленном за ним надзоре возможно. Но если бы к вам обратились по означенному вопросу корейцы, то Вам надлежит, конечно, самым решительным образом отклонить всякие контакты к осуществлению такого плана, указывая на гибельные его последствия как лично для императора, так и для государства» [19].
В июне 1909 г. Кочжон направил еще одного гонца с просьбой о помощи, но полиция его перехватила. В декабре того же года два представителя Кореи снова пытались прорваться на Гаагскую мирную конференцию, а в мае 1910 г. Кочжон направил в Россию очередного тайного эмиссара. Полковник корейской армии Ли Гап (получил в Японии военное образование, был военным атташе при японской армии во время русско-японской войны, после протектората покинул прояпонскую партию) связался с российскими дипломатами в Шанхае и сообщил, что «император бесповоротно решил бежать» в Россию и от этого его удерживают только два обстоятельства: то, что у него нет средств для существования за границей, и то, что королева Ом решительно выступает против.
Ли Гап передал письмо для российского императора, в котором указывалось «…Я и народ мой живем надеждой, что настанет день, когда Вы освободите нас от ненавистного ига. Ныне приближается час полного поглощения Кореи. Японцы посредством подкупов побуждают немногих корейских изменников ходатайствовать о присоединении Кореи к Японии. Японцы, однако, до сих пор не решаются на этот шаг, так как опасаются всеобщего возмущения. Ныне распространился слух, что между Россией и Японией будет заключено соглашение, и что одним из условий явится согласие России на присоединение Кореи к Японии. Я не могу верить этому слуху и продолжаю думать, что ваше Величество не отказались от мысли быть защитником Кореи, и что из жалости к несчастному порабощенному народу Вы не согласитесь на полное уничтожение его»[20].
Увы… 4 июля 1910 г. между Россией и Японией было подписано русско-японское политическое соглашение, в котором Япония признавала сферой интересов России Маньчжурию и Монголию, а Россия обязалась не препятствовать дальнейшему укреплению и развитию «специальных интересов» Японии в ее сфере влияния. Японская дипломатия трактовала это как согласие России на аннексию Кореи [21].
_____
[1] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Т. 1, М, 1974, стр. 395.
[2] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 191.
[3] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр. 43
[4] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр. 43.
[5] Конференция 1907 г. состоялась 15 июня-18октября, приняв 13 конвенций по международно-правовым нормам ведения войны. В ней участвовали представители 44 государств.
[6] Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. – М.: «Восточная литература» РАН, 1997, стр. 251.
[7] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 193-195.
[8] После данной истории японцы выслали Хальберта из страны.
[9] Глава российской делегации Нелидов в письме к министру иностранных дел Извольскому недвусмысленно заявил, что «вышеназванные корейцы не могут считаться облеченными каким-либо официальным положением или миссией и что о личности их ничего достоверного даже неизвестно…».
[10] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 397.
[11] Мещеряков А. Н. Император Мэйдзи и его Япония. С. 649
[12] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 395-396. Цит. По: Василевская И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904 ~ 1910). М., 1975. С.44
[13] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр.44- 45.
[14] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 395.
[15] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 196.
[16] Медведев А.И. Дальний Восток. Краткий военно-статистический очерк театра русско-японской войны. СПб., 1904. Цит. по Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. – М.: «Восточная литература» РАН, 1997, стр. 254.
[17] Василевская И. И. С. 47.
[18] Донесение генерального консула в Сеуле А. Сомова министру иностранных дел А.П. Извольскому. Сеул, 12 ноября 1908 г. Цит. по : Корея глазами россиян (1895-1945). М, 2008, стр. 205.
[19] Архив внешней политики Российской империи. Фонд «Японский стол». Опись 493. Дело 18. Лист 31.
[20] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 219-221.
[21] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 416-417.
https://makkawity.livejournal.com/3498809.html#cutid1
***
Усиление японской экспансии
Через несколько дней после отречения Кочжона, 11 (24) июля 1907 г. был подписан так называемый «Договор семи статей», существенно расширяющий права генерального резидента.
Правительства Японии и Кореи, желая улучшить благосостояние Кореи, с целью принести процветание корейскому народу, договорились о нижеследующем.
1. Во всех вопросах, связанных с административными реформами, правительство Кореи будет получать руководящие инструкции от генерального резидента.
2. Законы, принимаемые правительством Кореи, должны будут получить предварительное одобрение генерального резидента.
3. Судебная власть в Корее будет отделена от административной.
4. Назначения и увольнения высокопоставленных офицеров не могут быть произведены без согласия генерального резидента.
5. Корейское правительство будет назначать на любые посты, связанные с Кореей и Японией, лиц, рекомендованных генеральным резидентом.
6. Корейское правительство не будет назначать иностранцев на государственную службу без предварительной консультации с генеральным резидентом.
7. Первый пункт японо-корейского протокола, подписанного 22 августа 37 года эры Мэйдзи, признается утратившим силу.
На этот раз не было историй с выкрадыванием печати, подделки подписи и громких речей о том, что императора принудили подписать договор силой. Все прошло относительно тихо и спокойно.
Корейское правительство приняло обязательство руководствоваться его указаниями во всех административных вопросах, включая не только издание законов и распоряжений, но и служебные назначения и перемещения[1]. Естественно, в результате на большинство постов заместителей министров каждого из министерств были назначены японцы, и началось так называемое «правление заместителей министров»[2].
В дополнение к «Договору семи статей» было заключено секретное соглашение о ликвидации корейской армии, которую до того просто сокращали. Если в 1905 г., по данным Ф. Маккензи, корейская армия насчитывала 20 тыс. чел., на июль 1906 г. в ней было уже всего 8 тыс., а к моменту ее расформирования насчитывала всего 6 тыс. человек[3].
1 августа 1907 г. около 2 тысяч корейских солдат без оружия были собраны на учебном плацу у Восточных ворот Сеула и военный министр Ли Бён Му зачитал декрет о роспуске армии. Провинциальные части были распущены в период с 3 августа по 3 декабря 1907 г. Стоит отметить, что, несмотря на ряд мятежей (наиболее известны инциденты в Сувоне и в Сеуле) большинство военнослужащих восприняли новость о роспуске армии достаточно спокойно. Некоторые даже выглядели весьма довольными той суммой, которую им выдали, и мирно разошлись.
Зато еще в 1906 г. формально для защиты японских граждан в стране была введена японская жандармерия. Число жандармов быстро выросло до шести тысяч, хотя в основном они располагались в мелких постах, примерно по 15 человек в каждом. Этого хватает, чтобы пассивно контролировать страну и пресекать мелкие стихийные бунты, но недостаточно в условиях серьезного сопротивления[4].
26 марта 1908 г. была основана Восточно-колонизационная акционерная компания (Тоё такусёку кабусики кайся, сокращенно – Тотаку), создание которой было проведено в форме закона, принятого обеими палатами японского парламента по инициативе премьер-министра Кацура Таро[5].
Формально Тотаку считалась обычной акционерной компанией с капиталом 10 млн. иен. Ей было предоставлено право на получение кредита в десятикратном размере по отношению к оплаченному капиталу, а японское правительство гарантировало возмещение долговых обязательств компании и процентов по ним на сумму 20 млн. иен. Японское правительство обязалось выдавать компании в течение 8 лет ежегодную субсидию в размере 300 тыс. иен в качестве гарантии акционерам 8-процентного дивиденда внесенного капитала. Вместе с тем, японское правительство получало право полного контроля и вмешательства во все дела компании вплоть до отмены нежелательных решений и увольнения неугодных служащих. Все это, как полагает И.И. Василевская, дает основания считать Тотаку полугосударственным предприятием[6].
Тотаку получила право продавать, покупать, брать и сдавать в аренду земли и постройки, вербовать и размещать на своих землях японских поселенцев и корейских крестьян. Она служила не только целям экономического закабаления Кореи, но и политико-стратегическим целям, так как стремилась заселять японскими переселенцами прибрежные области Кореи, местности вдоль железных дорог, окрестности крупных городов и, наконец, Северо-Восточную Корею, имевшую особенно важное стратегическое значение. Под прикрытием Тотаку были захвачены невозделанные и казённые земли, плюс была предусмотрена мобилизация корейских рабочих на их освоение. За год было освоено 30 тыс. гектаров таких территорий.
Увеличивалось влияние японцев на сельское хозяйство. Происходила скупка корейских земель, увеличивалось число японцев занимающихся земледелием, причём управление генерального резидента издало ряд законов о землевладении, предоставлявших преимущества японцам. В 1905-1910 гг. происходила принудительная скупка земли в провинциях Чхунчон и Чолла. В результате таких захватов земли в конце периода протектората в руках японцев оказалось значительное количество пахотной земли, захваченной под предлогом «военных нужд» в годы русско-японской войны, а также находящейся в собственности мелких японских землевладельцев и крупных помещиков.
24 июля 1909 г. были упразднены корейские суды, функции которых полностью перешли японским судам, и военное министерство; судебное производство переведено на японское законодательство[7]. Через год, в июле 1910 г., они прибрали к рукам корейскую полицейскую службу[8].
В конце 1909 г. началась замена японцами корейских чиновников вплоть до уровня уезда : корейцы были вытеснены с постов уездных начальников, а впоследствии — даже письмоводителей.
В марте 1908 г. было издано постановление об акционерных компаниях, согласно которому, чтобы создать таковую, необходимо было получить разрешение корейского правительства. Предпринимательская деятельность, таким образом, была поставлена под контроль корейского правительства, а значит и генерального резидентства. Это постановление стало важным элементом так называемой политики промышленного развития (сиксан кванъёп), по которой в дальнейшем для регистрации всех юридических лиц необходимо было получить одобрение правительства.
В конце 1908 г. доля японских предприятий составила 85,8 процентов общего числа промышленных объектов. Японские капиталовложения в 22,6 раза превышали все инвестиции корейских и других иностранных предпринимателей. На предприятиях, принадлежащих японцам было занято 88,4 процента всех корейских рабочих. Наконец, на долю японских предприятий приходилось 82,1 процента общей стоимости всей выпущенной в стране продукции.
С мая 1908 г. началась прокладка отдельных телефонных линий для полиции и жандармерии. В 1910 г. уже после аннексии в Корее появился первый беспроводной телеграф, он использовался только для обмена сообщениями между официальными лицами. К 1908 г. на полуострове работало уже 172 телеграфных станции, однако основными их пользователями были военные, полицейские и жандармы.
_____
[1] Там же. С. 396
[2] Естественно, стремящиеся максимально обелить дом Ли националисты (в том числе и Хан Ён У) высказывают предположение, что подпись императора Сунджона, заключившего этот договор, вроде бы не соответствует его почерку, и существует подозрение, что она была сфальсифицирована и принадлежит кому-то другому.
[3] В 1906 г. армия Кореи состояла из трех гвардейских батальонов, одного гвардейского эскадрона, одной гвардейской батареи, одного саперного отряда, восьми провинциальных батальонов и восьми жандармских отделений, плюс военная свита двора.
[4] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 215.
[5] Ито Хиробуми был резко против создания Тотаку, считая что ее не учитывает интересы корейского правительства и народа. Кроме того, таким образом кабинет вмешивался в дела генерального резидента.
[6] Василевская И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), стр. 79.
[7] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 413-414.
[8] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 401.
https://makkawity.livejournal.com/3499509.html#cutid1
***
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!