ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ или ОСНОВА ОСНОВ 35 страница
Наверху этого 40-метрового отвеса Коля сделал все правильно: закрепил конец веревки за дублирующий крюк, вывел на край отвеса, закрепил на основном крюке. Между крючьями оставил ровно столько веревки, чтобы и натянута была в меру - не болталась, и усилие, если начнешь спускаться, приходилось только на основной крюк. Основной крюк держит рабочие нагрузки, дублирующий - охраняет нашу жизнь на случай поломки основного. А чтобы рывок еще более снизить, между основным и дублирующим закреплениями завязан хитрый узел - амортизирующий. "Бабочка" называется, или "пчелка", насекомое, короче. Такой амортизирующий узел, затягиваясь и проскальзывая при рывке, может значительно ослабить динамический удар.
И вот - спуск. Подкладку на основной крюк, чтобы узел не терся о скалу, и потихоньку вниз. Веревка идет в спусковое устройство прямо из мешка, висящего у Коли на трансрепе чуть ниже его каблуков. Удобно! Не спутается, и камнями, что всегда летят из-под ног прокладывающего трассу, не повредишь. Спускается Никола классически: чуть согнутые в коленях ноги перпендикулярны стене, и веревка над ним - стрункой вдоль скалы. Все нормально, не касается.
- Эва-а! Ты на коленки припадай!
- Зачем?
- Подниматься-то ближе к скале будем - вдруг веревка ляжет?
Точно! Припал лидер навески к стене, и веревка коварно легла на скальное ребро метрах в двух выше.
- Видишь?
- Вижу. Вроде, гладкое ребро... Может, так пройдем?
|
|
|
Ну, нет. С этого все и начинается. Приустали, пока колотили верхние крючья, а тут еще промежуточный крюк туго пошел в скалу. Усталость или плохое настроение, стремление поскорее добежать или другие подобные мотивы - это все из прошлого.
Перефразируя Визбора, можно сказать: "Если ты идешь в пещеру, как на подвиг, значит, ты к пещере не готов".
Дашь себе поблажку раз - дашь и второй. А веревка всего одна... И впереди Киевская.
Ки-ев-ска-я! После того, как мы с Молоковым на золотых приисках Курчума сговаривались идти на Кырк-Тау, прошло 8 лет. Тогда, в памятную осень 78-го, я, помнится, написал одному из своих уфимских друзей, уже побывавшему в пропасти, попросил информацию. Ответ меня поразил! Мой друг писал мне в том прекрасном стиле, что украшал наши отношения в своем кругу, и смысл ответа сводился к следующему: "Лучше иметь живых врагов, чем мертвых друзей!" Посему он мне ничего не скажет о местоположении пещеры. А то я еще, и правда, вздумаю идти в эту ужасную пропасть!
Хорошенькое дело! А ведь КиЛСИ, Киевская, считается теперь чуть ли не самым легким из евроазиатских тысячников.
Многое изменилось в нашем восприятии за эти восемь лет. Но тысячник, каким бы он ни был - не место для увеселительных прогулок. Именно по этим двум соображениям мы и выбрали Киевскую в качестве оселка, на котором предстояло отточить нашу новую технику: с одной стороны - самый приятный из сложнейших, с другой - в случае удачи, никто не смог бы сказать, что пещера слишком мала, чтобы делать выводы.
|
|
|
Готовились серьезно. Негоже было сломать шею на первой же пробе.
* * *
Усть-Каменогорску повезло в отношении скал. Полчаса на городском автобусе - и ты на скалодроме. Меняемся. Коля спускается, а я поднимаюсь на его место новым для нас способом "Дэд".
- Уй-я! - Этого следовало ожидать. Самое уязвимое место при подъеме - колени.
Мало сказать, что меня всегда влекло попробовать что-нибудь новенькое в технике. Помню, как в 84 году в известной всему казахстанскому кейвингу пещере Агалатас под Бишкеком посетила меня блажь испробовать способ подъема "лягушка". Тот самый, что очень рекламировался еще в 76 году одной илюхинской методичкой по спелеотуризму (*159). И дернул же меня черт начать испытания нового для меня способа в узком щелевидном отвесе на самом дне пещеры - с диким скрежетом вонзились мои коленки в немягкие стены Третьего колодца Агалатаса.
|
|
|
Если сказать, что мне было паршиво, значит, здорово приукрасить. На мой визг со всей пещеры немедленно сбежались репортеры. После кто-то божился, что "весь процесс моего подъема из этого колодца слышал собственными ушами"! В коротком интервью после выхода из пещеры я гневно заклеймил всех лягушек на свете и удалился, гордо хромая сразу на обе ноги. Мы уже говорили, что способ подъема "Дэд" во многих зарубежных публикациях носит название "Фрог", что можно перевести именно как "Лягушка". Если это и так, то все-таки это не та "лягушка", что оставила мне незабываемые воспоминания об Агалатасе.
Нынче нас на мякине не проведешь. Наши с Колей колени надежно защищены пластиковыми наколенниками от скейтбординга - прекрасная, надо признаться, штука для пещеры!
Рядом на стене работает вторая наша двойка - Валера Королихин из шахтерского поселка Белоусовка и лениногорец Володя Кочетов. Вместе со мной и Колей Бердюгиным - это штурмовая четверка грядущей экспедиции на Кырк-Тау. Грядущей? Ох, и летит время! Вроде, только еще обвешивали одинарной веревкой усть-каменогорские скалы, и вот...
Сквозь дымку зноя путь лежит,
Тропа змеей скользит к отрогам,
|
|
|
Тропа бежит, как наша жизнь,
Что нами брошена в дорогу.
Бери рюкзак, пора и нам -
Нас ждет нелегкая игра,
И улыбается горам
Наш добрый друг Камангаран! (*160)
Кто сказал: "Азия была так себе - средняя..."? Он был явно не прав.
Ах, Ташкент! Ах, Самарканд! Липкий от жары асфальт, жаркий воздух, роскошный азиатский базар. Поезда, мешки, темные от загара и пыли лица. И пески Азии, что неожиданно выступают по сторонам дороги, будто из самой сути желто-зеленой гаммы окружающих пейзажей.
Мы не одни на пути к Зеравшану - в те же сроки проводит экспедицию узбекская экспедиция Володи Долгого из Ташкента. И это прекрасно - потому что помимо встречи с друзьями, в нашем распоряжении ГАЗ-66 Самаркандского совета по туризму, который где-то впереди ввинчивается сейчас в желтую трещину раскаленного ущелья, увозя нашу увесистую поклажу.
Горы вокруг, и мы среди гор. Хорошо идти вот так, налегке, слушая, как шумит в бетонном лотке акведука вода ручья Камангаран. Радуются встрече с солнышком карстовые воды Кырк-Тау. В этом выжженном солнцем мире начинаешь серьезно относиться к древнейшей мудрости, гласящей, что: "Вода - это жизнь". Там, куда мы идем, в глубине пещеры, часто все наоборот: вода - это угроза переохлаждения, смерть.
Пока идешь налегке, как-то не верится, что через пару-тройку часов начнется серьезная работа, имя которой - Ее Пыхтейшество Заброска. В фонограмме к одному из послеэкспедиционных слайдфильмов мой сын, в возрасте шести лет побывавший на Кавказе, глубокомысленно изрекает: "Заброска - это когда все ходят с рюкзаками туда-сюда, туда-сюда и страшно завидуют вертолетам!"
Вот и поляна с одинокой арчей у ручья. Куча наших мешков говорит о том, что дальше колесная техника бессильна. Дальше - тропа. Нам предстоит перетащить сотни килограммов снаряжения и продуктов на полторы тысячи метров вверх по сумасшедшему серпантину.
Не-ет! Днем это невозможно. В Азии заброску начинают на закате.
Так много мыслей на тропе,
Под каждый шаг, под вдох и выдох.
Как рассказать о них тебе?
...Скрипит станок, видавший виды.
Кырк-Тау - жаркий горный рай.
Нас ждет прекрасная игра!
Укрыла тень ущелья шрам,
И канул в ночь Камангаран.
Рюкзак - пара прикрученных к станине из стальных трубок транспортных мешков с довеском в виде гитары, поскрипывает в ритме ходьбы. В голову лезет надоедливая ритмичная песенка. Перевирая мотив и слова, бормочу что-то вроде: "Пускай твердят, что в технике кишки тонки, зато мы тренированы таскать мешки!".
Тропа поднимает меня вверх по остывающему после дневного зноя ущелью. Жарко, черт! Хоть и солнце садится. Постепенно способность абстрактно мыслить куда-то улетучивается. Тропа бесконечна, сердце, как мотор, легкие - меха. Мысли обрывочны. Главное - не сбить ритм, не задохнуться, не споткнуться на щебенке тропы с двухпудовым рюкзаком.
Шаг за шагом выше и выше. Сумерки. Они пролетают, не успев начаться. На горы по-азиатски стремительно падает ночь. Теперь только фонари наших проводников-ташкентцев указывают путь по едва видимой тропе.
После шести часов подъема мы на плато. Здесь свищет ледяной ветер. Неужели это мы умирали сегодня внизу от жары? Холод пробирает до костей. Оставляем груз на месте будущего базового лагеря и, несмотря на свинец в ногах, спешим оставить негостеприимные вершины. Скорее вниз, в ласковую духоту ущелий.
Благодатна ты, июльская ночь долины! На спуске три часа. Теперь быстрее спать: вылезет утром из-за хребта Огненный Дракон, опалит своим дыханием склоны - не до сна будет.
* * *
По плато в районе лагеря, сколько хватает глаз, растянуты веревки. Уложить их в ранцы - по 130 метров в мешок - непростая задача. Делаем это так. Берешь конец веревки, вяжешь узел (из-за отсутствия такого узла я чуть было не разбился в Сумгане) и метр за метром опускаешь веревку в мешок. Опустишь десяток раз, утопчешь ногой. Укладываем аккуратно, чтобы не запуталась на отвесе, и не начались скрутки - проклятье подземных вертикалей. Кончился один кусок веревки, подвязываем к концу другой. С новой техникой нам не надо выгадывать веревки по длине - хватит ли на колодец? Не хватило до дна - нарастим следующую. Лучше всего сращивать веревки на крюке промежуточного закрепления. Но можно и прямо в отвесе. Узел на рапели никогда не доставляет особо приятных ощущений, но теперь мы можем преодолевать его без особых задержек.
И вот сидим на бугорке недалеко от нашей газовой кухни, принюхиваемся к волшебным запахам съестного и, в который раз уже, прикидываем планы будущей работы. Завтра мы идем на рекорд. Два дня назад, в первом выходе в Киевскую, нам удалось спуститься на глубину около -400 метров. Дошли до конца самого длинного меандра пещеры под названием "Дивный ход". Тем самым мы почти на 300 метров превзошли наше весеннее достижение.
Тогда в пещере Алтайская на Горном Алтае экспедиция под руководством Анатолия Капустяна и Володи Кочетова предприняла первую попытку пройти вертикальную часть пещеры в соответствии с правилами SRT. Парни отступили с глубины -100: сказалось отсутствие опыта борьбы с трением и идейного лидера - за три дня до отъезда мне "повезло" угодить в больницу и лишиться аппендикса. Экспедиция не пошла дальше к легко достижимому, в общем-то, дну Алтайской, и мы посчитали это самом большим ее достижением. Отступление вопреки возможности "сделать дно" абы как, на авось - дело очень уважаемое. Так мы начинали постигать культуру работы на вертикалях.
Теперь мы спустились на -400 в Киевской, установив для себя новый SRT-рекорд. Но абсолютно высшего достижения казахстанцев превзойти пока не смогли. В феврале этого же, 1986 года, его установила усть-каменогорская экспедиция под руководством Олега Шишенко. Парни прошли Осеннюю на хребте Алек - все 460 метров ее денивеляции от входа до дна. Дело, конечно, не в рекордах, но спортивное начало живет в нас: где-то глубоко спрятанное, но живет.
Итак, завтра мы идем на рекорд. В основу тактики этой экспедиции мы заложили непривычные с точки зрения всей нашей предыдущей спелеопрактики положения. Вот они:
- в период рабочих выходов каждый член группы должен двигаться по пещере с одним, максимум (на отдельных участках) с двумя транспортировочными ранцами (Долой "вещизм" в кейвинге!);
- количество подземных ночевок должно быть минимальным - отдыхать лучше на земле (Долой засонь из ПБЛ!);
- необходимо максимально снизить непроизводительные затраты времени под землей: перекуры, сборы, болтовню и "питье чая" в подземных лагерях и пунктах питания (Минздрав СССР предупреждает - курение опасно для вашего здоровья!);
- отказ от транспортировки мешков путем вытаскивания и спуска их в колодцы на веревке, передачи с рук на руки цепочкой, переноски челноками - переносить груз исключительно "на себе" во время естественного движения по пещере (Долой спелеогрузчиков!);
- исключить потери времени из-за поломок и неполадок в индивидуальном снаряжении участников штурма - снаряжение должно быть унифицировано и надежно (Долой троглодитов-самоделкиных!);
- индивидуальная техника каждого из членов группы должна быть достаточно высока для того, чтобы избежать неоправданных потерь времени при работе с веревкой и маневрировании на промежуточных закреплениях, а также для того, чтобы каждый мог идти по пещере автономно, без помощи товарищей - только параллельное движение всех участников обеспечивает высокую суммарную скорость всей группы (Долой очереди под колодцами!);
- график рабочих выходов в пещеру должен иметь суточный ритм, исключающий противоестественную обычному образу жизни работу по ночам. С соблюдением ритмичного режима питания и сна - прием пищи через 6 часов, сон в ПБЛ не более 8-10 часов, непосредственная работа на маршруте 12-14 часов в сутки (Долой голодных спелеолунатиков, пораженных дистрофией!).
Вот, собственно, и все. С точки зрения всей предыдущей техники спелеотуризма оставалось только мечтательно вздохнуть. Но мы были полны решимости.
------------------------------------------------------------------
*159 В.А.Кучин, А.П.Ефремов, Р.Н.Сайфи "Методические рекомендации по организации и проведению учебных мероприятий по спелеотуризму", ЦРИБ "Турист", Москва, 1976г.
*160 К.Б.Серафимов "Каманагаран", Кырк-Тау, 1986г.
НАПЕРЕГОНКИ С СОБОЙ
Есть что-то завораживающее в больших колодцах. Вздыбленный мир. Гулкое эхо. Мы с Кочетовым стоим на узеньком уступчике, пристегнутые к крючьям. Стена вверх, стена вниз, грохот молотка. Володя бьет очередной крюк.
- Помнишь, как у Джека Лондона? - говорю ему в паузе между сериями ударов. - Вот он - "вкус мяса"!
- Мне тут вообще нравится!
Вовка выдувает пыль из отверстия в скале, вставляет шлямбурный крюк. Несколько мощных ударов молотка, крюк расклинен в отверстии, можно навинчивать ушко, вставлять карабин, навешивать веревку. Пинаю угловатую глыбу на краю полки. Если что-то может упасть, то лучше, если упадет перед нами.
Гляжу на высокий раструб резиновой перчатки - тут на куске лейкопластыря написана вся вереница предстоящих нам колодцев. Спуск в зал Академии Наук Украинской ССР - изюминка КиЛСИ - самый большой отвес пропасти. Если верить топоматериалам: 90 метров вертикали. Гостиницу "Казахстан" в Алма-Ате без труда можно "вставить" в эту гигантскую каменную трубу! Черная бездна и мы - на скальной полочке в ее середине.
Навеска готова. Кочетов аккуратно пробует крюк, нагружает, поправляет под собой мешок, из которого паутинкой выползает веревка.
- Ну, я пошел?
- Давай.
* * *
...Мы уже устали. Пусть улыбаются ветераны, за чьими плечами опыт 20-30-часовых рабочих выходов. Здесь нечему радоваться. Всех возможностей человека не знает даже сам человек. Но чего ради терпеть перегрузки?
В альпинизме, где сильно развиты спортивное начало и культ физической подготовки, многие спортсмены поддерживают круглогодичный цикл тренировок, бегают по склонам гор, лазают по деревьям, прыгают по камням, занимаются скалолазанием и регулярно совершают другие полезные физические и технические упражнения. Я не смогу назвать и десятка кейверов, придерживающихся подобного образа жизни.
Кейвинг - это не спорт в полном смысле этого слова. Скорее - это определенный круг интересов, образ отношения к жизни, некая система жизненных ценностей, среди которых обязательным считается поддержание себя в форме, прежде всего, технической. А физически - обычная гиподинамия, повседневная жизнь с невозможностью отрывать от работы, семьи и других неотложных дел часы для систематических тренировок. Многие из нас могут похвастать двумя-тремя детьми, интересной работой. Но - гиподинамия! Повседневная беготня в газу промышленного города - сомнительное и малополезное удовольствие. Увы, нам чаще приходится бегать по магазинам, чем по кроссовым тропинкам.
Неверно представление о покорителях подземных глубин, как о играющих тугой ртутью мускулов суперменах, способных пробежать без одышки десятки километров и проделывающих это постоянно. Спору нет, есть и такие. Но большинству из нас и поработать-то физически на всю, что называется, катушку удается только в экспедициях. Хвастать, конечно, нечем. Но надо это знать и учитывать.
Во времена лестнично-веревочной техники мускулы решали, если не все, то очень многое.
С приходом самохватной техники на пещерных маршрутах началось, по словам "аксакалов" - "засилие слабых". Подъем на зажимах требует определенной техничности: то есть отработанно экономных движений, хорошей координации, но никак не выдающихся физических возможностей.
С ростом подземных глубин на первый план выдвигается психологическая устойчивость - способность приспособиться к агрессивным природным условиям, противостоять сильным стрессовым нагрузкам. А также коммуникабельность и терпимость, особенно важные в обстановке ограниченного общения в малочисленных группах подземных экспедиций.
И вот, после "суеты городов", вырываемся мы на простор экспедиций и начинаем в корне ломать устоявшийся ритм повседневной жизни. Резко взвинчивая физические нагрузки, начинаем работать по 20 часов без передышки, столько же спать, таскать на плечах по 40-50 килограммов, питаться с жуткой аритмичностью, переохлаждаться. В общем, пребывая в эйфории любимого занятия, исподволь получаем всю гамму нежелательных и весьма неблагоприятных воздействий на организм.
И самое обидное, что добрая половина наших усилий тратится непроизводительно, впустую. Коэффициент полезного действия большего числа спелеоэкспедиций крайне мал. Хорошо, если основной целью ставится бесхитростное проведение времени в интенсивном потоотжимающем режиме. Но если цель - достижение неизвестного...
Возвращаешься, сбросив добрый десяток килограммов веса, и думаешь - и этого не сделали, и туда не заглянули, и того не успели...
Да... Толстых в кейвинге практически нет. Исключения, вроде лидера пермских спелеологов первопокорителя дна Киевской Сергея Евдокимова, странны и редки. Толстым в спелеологии грустно. Да и поджарым нелегко. Сверхнагрузки аукаются потом. Послеэкспедиционную депрессию по возвращении из серьезной пропасти испытал каждый. Приезжаешь почерневший от солнца и пещеры, магнитическое действие гастрономов и кондитерских ощущаешь за три квартала, валит с ног вялость и неудержимый сон. И мысль - вот сейчас бы с недельку просто поваляться! А доброжелательные сослуживцы: "Ну, как на Кавказе отдохнул?"
Во время корделеттного штурма Напры родились эти строчки:
На угольях чернеет нагар,
Завтра нам уходить наверх.
Если скажут, что здесь юга,
Что субтропики - ты не верь.
Здесь туманов белые шали,
Здесь воронок черные пасти,
Здесь, в горах, заблудилось наше
Беспокойное спелеосчастье.
А вернемся, наверно, спросят:
Как там море, магнолий листья?
Ну, а мы - мы уходим в осень,
И октябрь нам дышит в лица... (*161)
* * *
...Мы уже устали, хотя работаем, в принципе, недолго. Всего за час и сорок минут скатились на -400: прошли первые 27 колодцев, на навеску которых позавчера потратили два с половиной часа.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 356; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!