ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ или ОСНОВА ОСНОВ 38 страница
Жерло Снежной в этом году распахнуто совершенно удивительно. Нижний край начинающегося из-под входного колодца наклонного снежника круто падает в отверстую черную пасть. С каждым метром мы все глубже погружаемся в прекрасный сурово вздыбленный мир камня и льда. В подступающем мраке постепенно растворяется голубоватый свет земли, и пронизанный им лед рисует над нами причудливые контуры сказочных персонажей. Сегодня в стволе пропасти удивительно безлюдно. И это хорошо. Вчера камнепадом, что обильно "дождит" с вытаивающей под входным отвесом осыпи, накрыло двойку ленинградцев - над Кривым колодцем, что метрах в 100 ниже. К счастью, ребята отделались легкими травмами.
- Свободно!
- Понял!
Эхо привычных команд, гулкая музыка пещеры. За дни штурма мы уже здорово породнились с Филом, сошлись с остальными ребятами из "Алеко", перемешались с ними. Порой происходят забавные эпизоды. Как-то стоим на расклиненной между стен глыбе над Кривым колодцем. Филип очищает сопло ацетиленовой горелки своей лампы, я курю - в красном болгарском комбинезоне и в своем белом шлеме я себе весьма нравлюсь. Снизу поднимается двойка парней: не то оскольцев, не то москвичей. Торопятся, видимо. Потому что первый вопрос:
- Скажите, пожалуйста, время?
Надо же, как вежливо!
Гляжу на свою "Амфибию", отвечаю, слышу:
- Спасибо! - и через некоторое время улавливаю в отдалении: - Скажи-ка! Болгарин, а как по-русски здорово говорит!
|
|
|
...Когда работаешь в пропасти, мозг автоматически фиксирует все отклонения от привычного, от некоей устоявшейся нормы. Поэтому сразу, еще подсознательно, отмечаю какой-то необычный шорох. Шорох, короткий шлепок, шелест и свист. Тишина.
- Фил? Что случилось?
- Нэ разбирам!
- Может, мешок что-нибудь?
- Нэ. Торбата э тука... Ах, майка му стара! Дявол да те вземе!
- ...?
Мешок был на месте. У мешка не было дна! И теперь все его содержимое с шелестом неслось по бобслейной трассе ледового колодца. А там, в сотне метров ниже, спускается ничего не подозревающий Розе. Безмолвной смертью пахнуло из пропасти, мгновение назад еще такой добродушной и приветливой.
* * *
...Болгарское правительство должно бы наградить меня орденом за спасение национального флага. Флаг болгары припасли для водружения на Дне. Так же как и бутылку "Наполеона". Коньяк через все трудности долгого пути прибыл ко дну без особых происшествий. А вот флаг без моей помощи не добрался бы ни за что. Мне посчастливилось натолкнуться на него в снежном месиве размазанного по конусу содержимого болгарского мешка. Справедливости ради надо признать, что мешок-то был все-таки старо-оскольский, причем злые языки опять-таки утверждают, что единственный предмет снаряжения советского производства, мешок - и тот не выдержал SRT!
|
|
|
Но все это было потом. А пока нам с Филом ничего не оставалось, как поспешить вниз вслед за удравшим снаряжением. Правда, не в таком высоком темпе. И вот мы на конусе. Зрелище ошеломляющее. Разбросанные по снегу гамаки, расплющенные канистрочки из-под бензина для подземной кухни, вывернутый наизнанку примус, какие-то обрывки и обломки. Но это было не главное. Еще на подходе к последнему спуску в Большой зал по шахте густо потянуло ацетиленом. Это интенсивно разлагались запасы болгарского карбида из вдребезги разбившихся резиновых упаковок. С гулом прошли они над головой Розалина, по счастью не оказавшегося на пути собственного снаряжения, устремившегося в пропасть быстрее своих хозяев.
А аптека... Какая была аптека! В металлические контейнеры были упакованы все чудеса западноевропейской фармакологии. "Эту ампулу выпьешь, когда устанешь", - поясняли мне ребята, как использовать мою индивидуальную упаковку. - "Эту - если не сможешь быстро уснуть в лагере. А вот эту, большую, когда совсем плохо будет!" Свою личную аптеку я так и не распечатал, а вот базовая сокровищница застряла в середине Кривого колодца на небольшой скальной полке. Достать ее вызвался Олег Бондаренко, но... от Судьбы не уйдешь. Котелок с аптечкой сорвался вниз и догнал остальную кучу.
|
|
|
- Теперь будем, как все, в пещере кушать, - прокомментировал потерю аптечки Камен. - По три с половиной тысячи больших калорий в день.
- А с аптекой как планировали?
- Ну-у! Минимум по 7 тысяч...
Это вам не сухарями хрустеть!
За карбидом пришлось спускаться в Дурипш, что отсрочило штурм на двое суток. Дырявый мешок-бомбардировщик вручили торжествующему в тихушку ЛСД. Останки изувеченного снаряжения похоронили в снегу. А остатки биостимуляторов допили из раздавленного котелка там же на конусе - по кругу: не пропадать же добру!
* * *
Не только Снежная была полигоном для дальнейшего изучения SRT. Второй вход в систему - шахта Меженного, до отметки -380 метров представляющая собой сплошной каскад колодцев и уступов разной величины, тоже не была обойдена нашим вниманием.
Мой шестилетний сын Алешка покрыл себя неувядаемой славой, заявив:
- Хочу в Меженного!
- А почему не в Снежную?
- В Меженного темней!
|
|
|
Именно в Меженного в победном шествии SRT прозвенел первый тревожный звонок. В одном из колодцев с высоты около 7 метров упал усть-каменогорец Ержан Аюпов. Резкого в движениях казахстанского "десантника" не выдержала изношенная до предела ленинградская веревка. Выручил мешок, с которым спускался Ержан, удачно оказавшийся между ним и скалой и смягчивший удар падения. Транспортные мешки, несомые на себе в процессе движения, еще не раз выручали нас в дальнейшем.
Обрыв веревки. Серьезный сигнал. Нет, техника здесь оказалась ни при чем. Причиной любой аварии всегда является человек, действия или бездействие непосредственных исполнителей. В том спуске в Меженного наши парни нарушили практически все, что смогли: идти по одинарной - непроверенной - изношенной - чужой - навешенной как попало с диким трением на перегибах веревке - нормальное самоубийство! И это несмотря на то, что готовились, тренировались, теоретически изучали все правила и строго договаривались их не нарушать. Блажен незнающий. Пренебрегающий, зная - безрассуден, а порой преступен. Нарушили, понадеялись на авось, и - закономерный итог. Так постепенно мы на практике убеждались в необходимости строгого соблюдения канонов SRT.
* * *
Есть такое понятие - послеэкспедиционный банкет. В 86-м году мы устроили банкет по итогам сезона. На великолепных, испеченных Любой, пирогах гордые цифры: -1000 и -700. Загорелые лица, какие-то непривычно цивильные причесанные лики. Скатерть на полу - наш спелеодастархан, ребята, девчонки - плечо к плечу. Кочетов теребит гитару.
Когда под крыльями Кавказ,
А облака - белее гор,
Мне память, будто на заказ,
Напомнит песню давних пор:
Бзыбь, Бзыбь, горное лето
Эй, друг, помнишь ли это?
Буки и дождь,
Солнце, как нож,
Облако надвое режет.
Море внизу,
Мыс - словно зуб,
Где же вы, где же вы, где же? (*166)
...А я иду по Снежной, с каждым движением приближаясь к Солнцу. Раньше я никогда не видел пропасть как бы целиком - от первых до последних метров пути. Раньше бесчисленные подземные дни сливались в путаницу завалов и колодцев, мешков и страховок. За экспедицию каждый участок пещеры проходишь максимум дважды - вниз и вверх. Что можно успеть увидеть, узнать, запомнить при такой работе? Что можно почувствовать, кроме усталости?
Рассказывают, что когда Всесоюзная экспедиция илюхинцев безуспешно пыталась найти проход через Пятый завал Снежной, съемками кинофильма занимался профессиональный оператор, обессмертивший свое краткое пребывание в Снежной фразой: "Я был в пещере дважды - первый и последний раз!" Это так, к слову.
И вот я иду по Снежной в непередаваемой музыке движения. Гармония этого, казалось бы, неспешного пути наполняет меня тихой радостью. Пещера - такая знакомая, совсем не враждебная - за время своих скоростных "нырков" вниз мы прошли по ней много раз.
Удивительно! Я жду вертикалей. Их всегда ждешь. Сто шестьдесят вздыбленных метров Большого колодца - будто рубикон на пути к земле... Теперь я жду их иначе. Я стремлюсь к вертикали, как к удовольствию, как к лакомому куску. Лаконичное пощелкивание снаряжения наполняет меня уверенностью. Шаг за шагом вверх. Я не тороплю окончание колодца, как в детстве не торопишь исчезновение последнего кусочка мороженого.
Напротив - как хорошо, если бы он подольше не кончался! Фантастика ощущений. Это больше не работа, не трудовое достижение, не преодоление себя. Радость кипит в крови...
Ледовая часть. Кошки на ногах вонзаются в податливый лед. Крюк - перестежка.
Маятник влево за выступ стены. Вперед и вверх. Крюк. Перестежка выше.
Неужели и эта песня сейчас закончится? И уйдет в прошлое этот опрокинутый мир?
Снова маятник влево. В этом сужении колодца я недавно буквально "поймал" камень, сброшенный в нескольких десятках метров выше Филом: не смог вовремя уйти, закачнуться за выступ, не успел. И камень тоже не успел разогнаться на извилистой трассе колодца, ударил в грудь и застрял за пазухой. Кусочек Снежной величиной с кулак...
Как голубеет лед! Неужели скоро земля? Почему мне так не хочется выходить?
Дело не в пропасти. Вернее, не только в ней. Я снова, уже в третий раз, не дошел до дна Снежной. Но я обрел друга. Наша новая техника - это она дарит радость, потому что экономит силы, высвобождает их, оставляет не только на работу и самосохранение, а и на удовольствие от происходящего.
Я иду по Снежной. Я обретаю второе дыхание в кейвинге. Еще не закончив начатый путь, я уже снова хочу под землю. Свет! Все. Как жалко расставаться с тобой, Снежная!
Твой ветер холодит мокрые щеки. Да нет же - это капель. Не успел увернуться от ледяной струйки в гроте Гвоздецкого. Удивительно соленая капель...
А утром неба синева
Обнимет моря синеву,
И станут так бедны слова,
И так бездонен каждый звук.
Ах, Бзыбь, южное лето,
Дай срок - вспомним и это!
Белый ручей,
Глотки пещер
Нам подпевают, как прежде.
Лица ребят,
Штурма азарт,
Где же вы, где же вы, где же?
-----------------------------------------------------------------
*165 Дурипш - абхазское селение у подножия хребта, откуда начинаются пешие подходы к Снежной и Меженного.
*166 К.Б.Серафимов "Горное лето", Адлер, 1986г.
НА КРАСНОЯРСКОМ ОСЕЛКЕ
Если Володя Киселев распахнул для нас двери своей библиотеки, то другой Володя - Резван, оказал поддержку новой в Союзе технике действием. В ноябре 86-го года мы с Резваном оказались в самом сердце спелеологической Сибири и Дальнего Востока - Красноярске. После ряда успешных учебных мероприятий на Кавказе Резван был приглашен красноярцами руководителем семинара инструкторов. Так что сражаться за SRT теперь предстояло на "чужой" территории. Более того, нас ожидала нелегкая задача пропаганды техники одинарной веревки с официальной трибуны Всесоюзного ранга, в то же время не вступая в открытое сражение с существующими спелеотуристскими правилами.
В Красноярск съехались представители спелеоколлективов всей страны - от Киева до Владивостока. Будущие инструкторы, наставники. Хочешь отстоять свою школу - учи учителей. Легко сказка сказывается... Что там говорить - не только в кейвинге все новое с трудом пробивает себе дорогу. Скованный административным диктатом самодеятельный туризм стал зеркальным отражением общей обстановки в стране того времени.
В 1986 году хождение по одинарной веревке, а, следовательно, SRT, все еще официально запрещено. За соблюдением "законности" зорко бдит цензура маршрутно-квалификационных комиссий. Весь парадокс в том, что в их составе - такие же общественники, любители, с теми же проблемами, горестями, мечтами. Зачастую - это друзья по совместным экспедициям, что называется - не чужие люди.
Порочность системы самодеятельного, спортивного туризма проявлялась не только в наличии двух противостоящих кланов: "официальных" и "диких", но и в необходимости при официальном оформлении документов идти на всевозможные искажения, подлоги, приписки и недописки в маршрутной документации. Что было делать? Выполнить все многочисленные требования для того, чтобы соответствовать формальным требованиям, было почти невозможно. При желании всегда можно было найти слабое место и у самой подготовленной команды.
Но если МКК "зарубит" маршрут - пропадет отпуск, затраченные на подготовку время и средства, рухнут планы, не подтвердится разряд или не состоится еще один шажок к заветному званию. Значит...
Проще всего было "грамотно" все написать, а уж идти как получится. К простой мысли выйти из системы туризма приходили не все, тем более, что "дикари" подвергались всевозможным гонениям. Элементарное право человека перемещаться по территории своей страны ущемлялось вплоть до полного уничтожения. Не говоря уже о праве каждого из нас на риск, праве распоряжаться своей жизнью и личной безопасностью. Если общество заинтересовано в сохранении моей жизни, почему бы ему не действовать убеждением, а не насилием? Если, конечно, это общество претендует на право называться демократическим.
Правила игры мне были хорошо известны. Но врать надоело. Заявочные документы на первую нашу SRT- экспедицию в Киевскую я заполнил честно. Ну, почти честно. Во всяком случае, количество веревок для штурма я указал натурально - в расчете на одинарную навеску. И вдруг звонок - междугородний! На проводе Москва.
- Костя, привет! Тут ваши документы пришли.
- Приятно слышать. Значит, Алма-Ата пропустила.
Еще одна бюрократическая черта системы: необходимость посылать документы по длинной цепочке инстанций - местная МКК, городская, областная, республиканская, центральная... И каждая - каждая! - могла, придравшись к какой-либо помарке или неточности, "завернуть" документы на доработку. Раз вернут, второй, а потом и вовсе, сославшись на нарушение процессуальных правил - например, сроков присылки документов на рассмотрение, выдадут отказ в рассмотрения с предложением переноски сроков - что равносильно запрещению: отпуска-то просто так не перенесешь! Аналогично растягивались сроки рассмотрения и зарубались отчеты о совершенных путешествиях, саботировалась выдача неугодным справок и так далее.
- Да, Алма-Ата пропустила, а мы тут тебе поправочку одну внесли, не удивляйся: "работа разрешена только с самостраховкой по второй веревке". Сам понимаешь.
- Конечно, конечно...
Естественно, московские друзья знали, на что мы идем и что собираемся делать. Но знали и правила игры. Случись что с нами - не только мне, как руководителю экспедиции, не сносить головы. Под удар попадут и члены МКК, поставившие свои подписи на наших документах - как просмотрели, как выпустили на маршрут?! Сделав же в наших маршрутках эту запись, ребята из ЦМКК снимали с себя ответственность. И правильно делали. Никто не должен отвечать за промахи другого. Только тогда будет ясна подлинная цена и причины ошибки. Отвечать должны истинные виновники. Отвечать за себя, за свою работу - отвечать по всей строгости. Не переваливать ответственность за свои грехи на других.
Горы не терпят кривды. Но чем дальше от гор, тем ее больше.
* * *
Ну, конечно, - возразят мне. А кто должен отвечать за ошибку, если пострадала группа? Кто отвечает за ошибку, повлекшую несчастье с другим? Интересный вопрос. Особенно, если приложить его к политическим деятелям. Для меня ответ очевиден: отвечает тот, кто допустил ошибку. И хотя мы говорим о кейвинге, думаю, что правила ответственности едины для всех видов человеческой деятельности. А если кто-то пытается обосновать исключения - значит, здесь не все чисто и чьи-то рыльца уже готовы порасти шерстью.
Кейвинг разнолик. Коллективное сплелось с индивидуальным - нет одного без другого. Нести бремя ответственности за своих товарищей, так или иначе, приходится каждому.
Чем менее зрел коллектив - тем более тяготеет он к формализованному единоначалию. Более того - единоначалие становится единственно возможной формой его успешной деятельности. Казалось бы, все хорошо и удобно: вот он руководитель, он все знает, всем и всеми командует, а потому за все и отвечает. А мы в стороне. Мы в горах отдыхаем!
Истинные друзья не взвалят груз на одни плечи, будь это рюкзак или ответственность. Лучший способ поделить ее по справедливости - каждому отвечать за себя и свои действия.
Высшая форма коллективизма - коллектив равных товарищей. Кто испытал счастье общения с себе равными, с независимыми, но устремленными к единой цели в едином действе людей? Кто пережил - знает, и меня поймет.
И еще есть такая работа - инструктор. Инструктор - это, прежде всего, учитель и наставник. Здесь ответственность входит в профессиональную специфику, меняется качественно. Что бы ни натворил подопечный - виноват инструктор: недоучил, не предусмотрел. Детский сад? Похоже. Такая работа. Но тоже - в пределах профессиональной сферы. Между инструктором и руководителем добровольно собравшейся группы - существенная разница. Однако, вернемся к нашим "баранам".
* * *
"Добро" Москвы мы получили. Коротенькая приписочка в графе "Особые указания" маршрутки означала еще одно отягчающее обстоятельство в случае неудачи нашего эксперимента. Еще ничего не случилось, еще даже не началось, а бюрократическая система уже приготовилась к броску в ожидании удобного момента, чтобы, если что, - придушить новое начинание в зародыше.
Когда Валентин Алексинский уходил в Сумган, не оставив никого на поверхности - он тоже рисковал. Как и мы, он в корне нарушал существующие инструкции, и также находился под незримым гнетом угрозы репрессий. Сегодня работа под землей всей группой - обычная практика. Дозрели: если нет насущной необходимости караулить на поверхности погоду, если нет реальной опасности неожиданного катастрофического паводка, в пещеру уходят все. С этим сейчас нет проблем.
Но - SRT? Плевать, что весь мир так ходит - у нас НЕ ПОЛОЖЕНО!
Мы рисковали и выиграли.
Сентябрь. Съедены праздничные пироги с надписями "-1000" и "-700". Мы получили бесценный опыт. Мы спешим поделиться. Но как?
Пишу письмо Марченко (*167). Долго нет ответа. Новогодняя почта, как всегда, перегружена. Но и на присылку отчета есть свои сроки: просрочишь - пеняй на себя.
Наконец, звоню в Москву.
- Привет! Как сходили? Отлично. Рассказывали уже? Данила? Мы на Сувенире встречались. Болгары? Гуд! Я вот, собственно, что... Отчет пишу. Что писать - правду или что требуют? Правду? А не зарубят? Все равно, никто, кроме вас, не читает? Понял. Ну, хорошо, на обложке слово "SRT" писать не буду, а остальное все как есть. Спасибо!
* * *
Еще один штрих. Если полистать пришедшие в адрес любой МКК отчеты о совершенных в то время путешествиях, безуспешно искать в них описания совершенных на маршруте и выявленных самой группой ошибок, анализ аварийных ситуаций, аварий. Может быть, за исключением непринципиальных мелочей, которые удалось быстро распознать и успешно устранить. Нет в отчетах такой информации. И быть не могло. Кому захочется добровольно подставляться под удар? За такие подробности, того гляди, не засчитают поход, а то и дисквалифицируют. И все пойдет насмарку. Нет уж, напишем все правильно, без вредных подробностей и деталей. Вот и справочки в кармане!
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 384; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!