ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ или ОСНОВА ОСНОВ 27 страница
Так погиб москвич Владимир Панюшкин. Среди прочих причин несчастья с очевидностью проступает путаница из двух веревок и телефонного провода на отвесе. Да еще не просто две веревки, а работали с верхней страховкой. И что характерно - все предпринималось именно для повышения безопасности: и страховка, и телефонная связь.
В этих строчках - мерная поступь советского спелеотуризма: отважного и зачастую беспомощного в своем невежестве. В те годы многие из нас свято верили, что верхняя страховка безопаснее и надежнее самостраховки. Эти иллюзии разрушались трудно, в результате страшных и нередко трагических событий.
...Когда паводок утих, появилась возможность спуститься в проклятый колодец.
"Борис хватает натянутую веревку, прощелкивает рогатку и собирается оттолкнуться. "Стой! Хватит риска". Быстро выхватываю веревку из мешка, узел на конце, и Борису на грудь. Веревку через карабин на крюке. "Теперь пошел!"
И снова та же ошибка - верхняя страховка в такой ситуации, как цепь кандальная. А какая уверенность, какая святая вера в обратном!
"Борис прыгает в черноту, стремительно разматывается страховка. Мы расправляем. Наконец, она ослабевает. Не запуталась".
Сколько скрытого облегчения в этой скупой фразе. "Не запуталась"!
Так "хватит" ли риска? И что рискованней: спуститься просто по веревке, рассчитывая только на свои силы и умение, или отдаться во власть чужих, хоть и дружественных, рук?
|
|
|
Паутина веревок... Она призвана охранять нас, облегчить работу в пропасти. Но грозит погубить, стоит нам превысить оптимальную достаточность своего снаряжения или нарушить скрытую (во многом неочевидную) логику и законы безопасности работы с ним.
* * *
В 1983 году список жертв ТЕПа чуть было не увеличился. На этот раз за счет членов нашего клуба "Сумган". На спуске в тот же 80-метровый колодец теряет контроль за рапелью усть-каменогорец Александр Ван.
Как это получилось, он не мог потом вспомнить. Только что ничего не предвещало падения, и вдруг... полет! Подошла ли неожиданно скрутка на веревке, ударила ли по неплотно сжатым пальцам волна ее тяжело висящего в отвесе мокрого конца - так или иначе, но Саша упускает рапель под спусковым устройством. И - начинает падать вниз, бессознательно сжимая в кулаке зажим, который, понятно, свободно скользит вдоль самостраховочного троса. Трос - тоненький: за него просто так не удержишься.
Несколько долгих, как жизнь, мгновений прошли в безуспешных попытках поймать ускользнувшую из ладони веревку... Помните, падающие - это мало кому удается!
|
|
|
...И тут, как озарение - самостраховка! Ее надо отпустить, бросить, разжав судорожно стиснутые на самохвате пальцы. Усилием воли Саша бросает зажим, с визгом скользящий по тросу в его руке. Зажим срабатывает. Короткий удар, рывок и... снова падение! Почему?
По-че-му-у?!
Он не мог потом определить, с какой высоты упал. Попал в водобойный котел под колодцем. И остался жив и даже практически невредим. Что было причиной - остаточное трение в рогатке (*121), ровные стены колодца, не выставившие навстречу падению роковой выступ или зуб, лопнувший от рывка и этим несколько притормозивший падение самостраховочный "ус" из крученой 8-миллиметровой веревки или сказочное везение? Как бы там ни было, но он не разбился. Ушибленный о край котла локоть, боль в плече - не в счет. После падения Саша прошел ТЕП дальше, до дна, а на обратном пути его группа попала в паводок, аналогичный тому, что унес жизнь Панюшкина.
И снова мы видим падение, когда падающий на какое-то время напрочь забывает о своем самостраховочном устройстве. А когда вспоминает, энергия падения уже слишком высока и при рывке разрушает наиболее слабое звено страховочной цепи. Здесь им оказался "ус", а могло быть и что-нибудь другое.
|
|
|
"Несколькими несчастными случаями и некоторыми испытаниями показано, что человек будет сжимать схватывающее устройство и не даст ему сработать. Конечно, есть случаи, когда они и срабатывают. Но мне нужны такие страховочные приспособления, на которые я могу положиться безоговорочно".
Браво, мистер Тран! Вашими словами хотелось бы подытожить уже сказанное. Осенью1982 года я предложил, а Шынгыс Дюйсекин изготовил зажим, о котором Вы мечтали. Устройство работало безотносительно квалификации его владельца и других условий. Универсальный самостраховочный зажим, названный нами "Рефлекс", срабатывал именно при рефлекторном стискивании падающим его ручек, наподобие пассатижей. За счет плоской прижимной планки и точно рассчитанных размеров "Рефлекс" держал (не перекусывая!) на любых диаметрах стального троса и веревки от 3 до 12 мм, что порождало восторженное недоверие каждого, кто брал в руки это "чудо техники". На семинарах инструкторов спелеотуризма в Красноярске и на Кавказе зажим выдержал скептические взгляды представителей всего Союза. Но...
Наше изобретение, как и множество подобных ему, осталось в распоряжении редких умельцев, кто мог изготовить "Рефлекс" в кустарных условиях. Другие ввинчивали болт в кулачок обычного самохвата, и это тоже давало положительный эффект. Как бы там ни было, но лучшего принципа зажима для самостраховки мне не известно до сих пор. И приятно осознавать, что выпала честь быть в числе его создателей.
|
|
|
Появление зажима типа "Рефлекс" не стало революцией в технике самостраховки в условиях ВВТ и ТВТ. Большинство вертикальщиков было настроено консервативно и предпочитало рисковать по старинке. Но лекарство от смертельной опасности было найдено, и каждый теперь волен был выбирать. А вот это совсем другое дело, не правда ли?
* * *
Так что же такое самостраховка? Не окажись у меня в Кутук-Сумгане узла на конце страховочной веревки, скорее всего, не писать бы мне этих строк. Сколь бы ни было совершенно снаряжение - оно всегда в руках того, кто его использует. Наша безопасность определяется не столько от количеством или качеством применяемого нами оборудования, сколько знанием предмета своей деятельности, пониманием - что творим.
Вот с последним, к сожалению, у нас всегда был напряг. Обучение в альпинизме и спелеотуризме чаще всего шло по принципу: "Делай, как я!" Такая система предполагает подслеповатую веру в инструктора со стороны ученика.
Но что такое вера? Верить можно в Бога. На вертикалях весомо только ЗНАНИЕ.
А две или более веревок на отвесе, в зависимости от конкретных условий, могут быть действительно необходимы. Так же, как и самостраховка. Надо только понимать, где именно и когда. Как в том анекдоте: "Ворона каркнула во все воронье горло, Сыр выпал... И завис на самостраховке!" В данном-то случае польза от нее очевидна, не правда ли?
------------------------------------------------------------
*119 ТАЛЬВЕГ - с немецкого - линия, соединяющая наиболее пониженные участки дна речной долины, балки, оврага.
*120 А.Петров "Паводок", альманах "Ветер странствий", Москва "ФиС", 1988г.
*121 ОСТАТОЧНОЕ ТРЕНИЕ - при спуске по веревке, она соответствующим образом пропущена через ФСУ (фрикционное спусковое устройство). При этом, даже если совсем не держать рукой конец веревки, какое-то минимальное трение ее о ФСУ остается. Это и есть остаточное трение, "парашютирующий эффект" - одна из важных конструктивных характеристик любого спускового устройства.
СТРАТЕГИЯ УСПЕХА
Давно известно, что из любого положения всегда есть, как минимум, два выхода.
Насладившись вариантом, предложенным советским спелеотуризмом и не имеющим аналогов нигде в мире, трудно не задаться вопросом: а собственно, почему? Отчего это мы снова оказались в одиночестве? Даже страны, так называемого "соцлагеря", и то переметнулись. Поляки, чехи, венгры, хорваты - все постепенно брали на вооружение западноевропейскую школу вертикального кейвинга.
- Что касается болгар, - сказал как-то москвич Виктор Козлов, больше известный в спелеологической среде под прозвищем Капрал. - Что касается болгар, например, так они не оттуда берут. Надо с Востока брать, а они с Запада норовят!
Дело в том, что приехавшие на Алек осенью 85-го года болгарские спелеологи разительно отличались от нас не только по своему снаряжению, но, прежде всего - принципиально иным взглядом на технику и тактику спелеоисследований.
Тут, видимо, пришла пора заглянуть еще в одну дверь - с табличкой "Тактика спелеоисследований". Интересно? Как хотите, но заглянуть придется. Как любили говорить в эпоху развитого социализма: "Колхоз - дело добровольное: хочешь - вступай, не хочешь - расстреляем".
* * *
Во времена "верхней страховки", когда хорошим тоном считалось наличие второй страховочной веревки в надежных руках товарища по штурму, остро выступила не только "проблема первого". Кому идти первым - самому умелому или самому главному, решалось по обстановке и особых дискуссий не вызывало.
Идти первым - это честь и азарт! Это первые следы на терра инкогнита. Что объяснять? Каждый из нас чувствует особый романтический аромат самого слова - первопроходец. Так что с первыми всегда было в порядке. А вот с последними... Как ни планируй, но наступал момент, когда все товарищи по штурму уходили ниже, а над колодцем оставались двое последних. И кто-то из них должен был стать страхующим.
Что это значило для страховщика? Конец продвижения вперед и начало длительного ожидания на опостылевшей полке. Почетно, что тебе доверили страховку, слов нет, но...
А потом группа подходила к следующему колодцу, и новый страхующий сурово приступал к своим обязанностям, чтобы после того, как все уйдут ниже, в одиночестве коротать над колодцем бесконечные часы ожидания. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы почувствовать всю обреченность этой первобытной тактики.
Росли пещеры, возрастало число отвесов в них - катастрофически увеличивалась нужда в добровольных узниках страховки. Появилась как-то даже песенка на детский мотив, но очень верно передающая суть этого явления:
"Вместе весело шагать по колодцам,
по колодцам обводненным,
А пещеру штурмовать - так уж ротой
или лучше - батальоном!"
Решившись на самостраховку, мы будто воздуха свежего глотнули. Вдруг на дно пещеры разом смогли попасть все! О, это сладкое слово - Свобода! Теперь по колодцам неслось:
- Дошел. Рапель свободна, страховка свободна.
- Понял. Пошел!
Стоило освободиться веревкам на отвесе, вниз или вверх сразу же уходил очередной участник. Один, второй, третий.
- Сто-оп!
- Что та-ам?
- Борода-а! Мать...ать...ать...ать!
Значит, все. Приехали. Теперь можно покурить, пока не распутается "счастливец", въехавший в бороду из спутавшихся между собой рапели и страховки.
А тут еще мешки... И пока мы курим на уступе, ожидая, как же очередной собрат выпутается из очередной бороды, давайте поближе познакомимся с еще одним спелеоперсонажем, который внес серьезные коррективы в развитие тактики и стратегии штурма подземных великанов. Имя ему - Транспортный Мешок.
* * *
Да-а, все бы ничего, но вот мешки! От экспедиции к экспедиции они плодились и множились со страшной быстротой. Особенно, когда речь заходила о сверхглубоких пропастях, вроде Снежной. Именно в Снежной зародилась особая тактика штурма, в просторечье получившая название "морозовской", по имени ее основоположника Александра Игоревича Морозова. Морозов исследования Снежной вел капитально. В условиях нескончаемых снежнинских глыбовых завалов на быстрый успех в поисках прохода через этот каменный хаос рассчитывать не приходилось. Морозовцы и не рассчитывали. Прицел делался не на лихой штурм, а на длительную осаду.
Что нужно, чтобы работать в пещере неделю? Многое нужно. Одним словом это называется достаточно наукообразно - жизнеобеспечение. Здесь продукты и витамины, рукавицы и спички, свечи, лампочки, батарейки на все время - все, вплоть до туалетной бумаги, должно быть предусмотрено. Чтобы не искать в кромешной темноте пещеры нужный мешок, а в нужном мешке нужные продукты, было рождено понятие "модуль" - стандартная упаковка жизнеобеспечения на определенное число подземных или наземных человеко-дней.
Положим, что наш модуль рассчитан на 8 человеко-дней. Это значит, что вчетвером мы можем припеваючи жить двое подземных суток. Заметим, что подземные сутки в морозовской тактике существенно отличались от астрономических и обычно были длиннее. Работали по 20, 30, а то и по 40 часов с короткими передышками для принятия пищи, затем ставился подземный лагерь, где, наконец, готовилась хорошая полноценная еда. После холодных и горячих "перекусов" на маршруте - это казалось уже раем!
Понятно, что далее следовал сон. Это был, так называемый, "первый сон". Бывало, что он продолжался 16-20 часов. Затем следовало пробуждение от голода, еда, короткий отдых в бодрствовании, снова еда и "второй сон", несколько меньшей, чем первый, продолжительности. Позавтракав после второго сна, можно было уже достаточно спокойно приступать к новому рабочему дню морозовской протяженности.
Имея в распоряжении модульное жизнеобеспечение, было уже проще рассчитать количество мешков, необходимое для штурма. Итак, на неделю подземной работы на четверых нам понадобится три с половиной модуля жизнеобеспечения. А на месяц? Мешков 14-15.
Длиннейшая из экспедиций Морозова зимой 81-82 года продолжалась чуть ли не три месяца. Подсчитываем количество модулей с продовольствием, плюс десяток мешков со снаряжением: веревками и т.п., плюс подземный лагерь с палатками, спальными мешками, теплоизолирующими ковриками и кухней, плюс личные вещи каждого участника...
Получалось, скромно сказать, немало. И все это - на четверых. И самое неприятное, что весь этот груз надо было как-то перетаскивать по пещере! Чего только не придумывали. Прибегали к предварительным ступенчатым заброскам силами вспомогательных групп: модули затаскивали в пещеру и прятали в специально подготовленных и тщательно замаскированных местах. Зато в решающей фазе экспедиции принимало участие очень ограниченное число спелеологов - с тем, чтобы обеспечить, как можно более длительное, пребывание штурмовиков под землей. Все это давало свои плоды, но, как бы там ни было, работа по "морозовской" тактике все больше приобретала характер затяжного и мало эстетичного таскания тяжестей по пересеченной местности.
Лично мне, с тремя товарищами, приходилось ползти по Снежной в компании с 36-ю транспортными мешками. Очень сильные впечатления! Большего маразма в кейвинге мне не встречалось. Но что было делать? Ничего более совершенного в то время мы предложить не могли. Не допирали.
* * *
Таскать по пещере транспортировочные мешки - это не рюкзаки по горам носить. Здесь нужна особая техника. Чаще всего группа растягивается цепочкой и передает мешки с рук на руки: так сказать, в перекидку. В процессе этого занятия рождались специфические термины: например, "пункт накопления мешков" - сложить в узком меандре, в завале среди глыб или на маленькой полочке над колодцем несколько десятков мешков - это надо уметь. Такие места даже специально отмечались на схемах пещеры загадочными буквами "ПНМ". При этом по ходу транспортировки мешки приходилось постоянно пересчитывать: потерять транспортник в такой мешанине - раз плюнуть!
По колодцам мешки спускали и поднимали веревкой (той же самой, кстати, по которой спускались и которой страховали свою жизнь при подъеме по тросу!). На какие хитрости только не пускались, чтобы облегчить этот сакраментальный процесс! "Подъем мешков по троллею", "подъем мешков с сопровождающим", "подъем мешков противовесом"...
Как в почтенные времена лестнично-веревочной техники, группа то растягивалась по уступам, чтобы тащить и отцеплять бесперечь застревающие мешки, то снова собиралась в цепочку, чтобы перебрасывать их с рук на руки. Естественно, что чем больше было мешков, тем медленнее продвигался подземный караван. Чем медленнее он продвигался, тем больше времени требовалось ему, чтобы достичь дна пещеры. Чем больше времени требовалось для выполнения этой задачи, тем больше мешков с жизнеобеспечением нужно было взять с собой. Чем больше мешков - тем медленнее движение...
Проблема постепенно превращалась в замкнутый круг. Единственное, что оставалось делать, это увеличивать продолжительность рабочего дня, работать на износ, теша себя иллюзией, что так мы будем продвигаться быстрее.
Блажен, кто верует! Чем длиннее становились рабочие дни, тем больше времени требовалось нам для восстановления сил в подземных лагерях. Природу не обманешь.
Вот, для примера, скупой хронометраж экспедиции "Снежная-81". Читаю свой полевой дневник:
"13 июля, понедельник. Ну, и, конечно, наш выход. Уходим в пещеру в 14.00. Нас четверо и шесть мешков. За три часа спустились на 200 метров вертикали Ледовой части. Спускался с двумя мешками...
Володя Демченко ведет телефонную линию, чудом разбираясь в путанице проводов, оставленных прошлыми экспедициями. В Большом снежном зале сменили свет".
Пока продвигаемся почти цивилизованно, транспортируя мешки на себе, о чем говорит довольно приличная скорость нашего спуска.
"Следующие 100 метров вертикали идем 3 часа 45 минут и в 20.45 мы на дне Кораллитового колодца. Решено устроить перекус, все-таки движемся уже 7 часов. Сварили гречневую кашу без соли, так как взять с земли соль мы забыли, а модули вскрывать еще не время. Сидим под полиэтиленом, греемся свечками и гексой (сухим горючим). Затем надеваем гидрокостюмы и продолжаем движение. Итого на отдых ушло 4,5 часа".
Совершенно неоправданные потери времени и сил. Мы уже выбились из привычного суточного ритма - на часах глубокая земная ночь. Но самое главное еще впереди. Наша цель - Университетский зал на глубине -480 метров. Теперь от места нашего "перекуса" в Галерее нам предстояло пройти 180 метров вертикали каскада Большого колодца Снежной. Без всяких узостей, сложного лазания, других неприятностей - просто четыре ступени одного большого колодца. Казалось бы - что может быть проще и желаннее для кейвера-вертикальщика? Но нет. Если первые 300 метров (с локальными узостями, меандрами, колодцами и т.п.) пещеры мы, вчетвером с шестью мешками, проходим за 7 часов, то наверху Большого колодца нас ожидает вся свора транспортников в количестве 30 штук. Плюс наши шесть. И началось...
"Уже 14 июля, где-то 1.30. Все 35 мешков (один содержал веревки и был опустошен при навеске), спущены на 20 метров в Предколодец. Управились за час.
Демченко-старший уходит на 70 метров ниже на Черный уступ, а мы все еще толчемся на дне Предколодца. Скоро уже 5 часов, как мы здесь. Спускать мешки на Черный уступ начали только в 3.30: что-то там у Володи запуталось на Черном уступе..."
Понятно - что. Мы применяли трос-веревочную технику!
"...Наконец, пошло веселей. Я подтаскивал мешки к щели входа в Большой колодец, Резван подавал, Олег Демченко спускал мешки вниз. Шестидесятиметровый спуск к Черному уступу начинается черной зияющей щелью. Над этой щелью на распорах носили мешки, перекуривали и даже спали. Я тоже с полчаса подремал.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 425; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!