II. ХАРИБХАДРА. ШАД-ДАРШАНА-САМУЧЧАЯ 21 страница

пищи.

(6) В самом деле, не имея [еще] привычки собирать пищу, которая была дикорастущей, они не делали ни­какого запаса плодов для своих нужд. По этой причине многие из них погибали зимой от холода и недостатка

пищи.

(7) С того времени, мало-помалу научаемые опы­том, они стали зимою искать убежища в пещерах и от­кладывать про запас те из плодов, которые могут со­храняться. [Далее] стало им известно употребление ог­ня, и постепенно они познакомились и с прочими по­лезными [для жизни вещами], затем были изобретены ими искусства и [все] остальное, могущее быть полез­ным для общественной жизни. Действительно, сама нужда служила людям учительницей во всем, настав­ляя их соответствующим образом в познавании каждой [вещи]. [Так нужда научила всему] богато одаренное

344

от природы живое существо, обладающее годными на все руками, разумом и сметливостью души.

89. Прокл in Grat. 16 p. 5,25 Pasqu. Мнения Кратила держались Пифагор и Эпикур, [мнения] Гермогена — Демокрит и Аристотель... р. 6, 10. Пифагор намекает, что имена [вещам] дает душа, которую надо отличать от ума. Да и самые вещи не существуют, как ум, пер­вично, но последний заключает в себе их образы и вы­ражающие их сущность слова, которые легко могут вы­ходить, как бы «статуи» сущих [вещей] (Срв. Демокрит В 142), в качестве имен, являющихся подражанием умственным видам и числам. Итак, последнее (виды и числа) у всего есть от ума, который познает самого се­бя и обладает мудростью, название же [происходит] от души, подражающей уму. В самом деле, как говорит Пифагор, образовывать имена [вещей] не может вся­кий, кому вздумается, но [может лишь тот], кто видит ум и естество сущего. Итак, имена — по природе. Де­мокрит же говорит, что имена — по установлению, и до­казывает это четырьмя эпихейремами³:

1) На основании одноименности. Ибо различные ве­щи называются одним и тем же именем. Следователь­но, имя—не по природе.

2) На основании многоименности. Если различные имена прилагаются к одной и той же вещи, то они рав­нозначны между собой, что невозможно, [если имена— по природе].

3) В-третьих, на основании перемены имен. Ибо, ка­ким образом мы переименовали Аристокла Платоном, Тиртама же — Теофрастом, если имена—по природе?

4) На основании недостатка подобных [имен]. Поче­му от «мышления» мы говорим «мыслить», а от «спра­ведливости» мы уже не производим [подобным же обра­зом] другого имени? Следовательно, имена — по слу­чаю, а не по природе. Сам же он называет [свою] пер­вую эпихейрему многозначною, вторую — равносильною, третью — переименовывающею и четвертую — безы­мянною.

90. Плутарх de sollert. anim. 20 p. 974 А. Пожалуй, мы смешны, превознося животных за научение нас. «От животных, — говорит Демокрит, — мы путем подража-

345

ния научились важнейшим делам: [а именно мы—уче­ники] паука в ткацком и портняжном ремеслах, [учени­ки] ласточки в построении жилищ и [ученики] певчих птиц, лебедя и соловья, в пении».

ЭПИКУР

Эпикур (342/341—271/270 до н. э.) — великий древнегрече­ский материалист, последователь Демокрита и продолжатель его атомистического учения. Родился на о. Самос, большую часть жизни провел в Афинах, где в 307 г. до н. э. основал одну из наиболее влиятельных школ античности, известную в истории под названием «Сад Эпикура». Эпикур — один из пло-довитейших философских писателей античности. Его главный труд — «О природе» — содержал 37 книг. Известны названия и ряда других его работ, но ни одна из них до нас не дошла. Сохранилось лишь три письма Эпикура, излагающие основные положения его учения. Первое из них — «Эпикур приветствует Геродота» — содержит изложение атомистической физики Эпи­кура, включая учение о душе и ряд положений его учения о познании. Важнейшие отрывки из этого самого большого из дошедших до нас произведений Эпикура публикуются ниже (в общей сложности эти отрывки составляют несколько менее половины всего письма). Второе письмо — «Эпикур привет­ствует Пифокла» — излагает астрономические воззрения фило­софа, стремившегося дать ряд гипотез о небесных явлениях и тем самым опровергнуть «мифическую болтовню», связанную с ними. Это письмо полностью опущено в данном издании. Третье письмо — «Эпикур приветствует Менекея» — содержит основные положения этического учения его автора, большая часть его публикуется ниже.

Кроме этих писем сохранилось еще небольшое сочинение Эпикура, написанное в виде афоризмов (всего их 40) и извест­ное под названием «Главные мысли». Важнейшие из них пуб­ликуются ниже. Читатель найдет в данном издании и некото­рые другие высказывания Эпикура. Все эти материалы даны в переводе (с древнегреческого) С. И. Соболевского. Полностью они опубликованы (также и на языке оригинала) в издании; Лукреций. О природе вещей, т. II. Статьи, комментарии, фраг­менты Эпикура и Эмпедокла. М., 1947, стр. 526—649, а также в указанном выше издании «Материалисты Древней Греции», стр. 181-236.

[ИЗ ПИСЬМА К ГЕРОДОТУ]

Следует теперь рассматривать сокровенное (недо­ступное чувствам), прежде всего то, что ничто не про­исходит из несуществующего: [если бы это было так, то] все происходило бы из всего, нисколько не нужда-

346

ясь в семенах. И [наоборот], если бы исчезающее по­гибало, [переходя] в несуществующее, то все вещи бы­ли бы уже погибшими, так как не было бы того; во что они разрешались бы. Далее, Вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всегда будет такой, потому что нет ничего, во что она изменяется: ведь помимо Вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее и про­извести изменение.

Далее, Вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют, об этом свидетельствует само ощу­щение у всех людей, на основании которого необходи­мо судить мышлением о сокровенном, как я сказал прежде. А если бы не было того, что мы называем пу­стотой, местом, недоступной прикосновению природой, то тела не имели бы, где им быть и через что двигать­ся, как они, очевидно, двигаются... В числе тел одни суть соединения, а другие — то, из чего образованы со­единения. Эти последние неделимы и неизменяемы, ес­ли не должно все уничтожиться в несуществующее, а что-то должно оставаться сильным при разложениях соединений... Таким образом, необходимо, чтобы пер­воначала были неделимыми телесными природами (суб­станциями) ...

Далее, и по количеству тел, и по величине пустоты (пустого пространства) Вселенная безгранична. Ибо если бы пустота была безгранична, а тела ограничены [по числу], то тела нигде не останавливались бы, ^но неслись бы рассеянные по безграничной пустоте, по­тому что не имели бы других тел, которые поддержи­вали бы их и останавливали бы обратными ударами, А если бы пустота была ограничена, то безграничные [по числу] тела не имели бы места, где остано-т виться.

Кроме того, неделимые и полные тела, из которых образуются соединения и в которые они разрешаются, имеют необъятное число форм, ибо невозможно, чтобы такое множество различий в сложных предметах могло образоваться из одних и тех же ограниченных по числу форм. И в каждой форме подобные атомы безграничны по числу, а различие форм в них не совсем безгранич­но, но только необъятно.

348

Атомы движутся непрерывно в течение вечности... Далее, миры безграничны [по числу], как похожие на этот [наш мир], так и не похожие. Ибо атомы, число которых безгранично, как только что было доказано, несутся даже очень далеко. Ибо такие атомы, из кото­рых может образоваться мир и которыми он может быть создан, не израсходованы ни на единый мир, ни на ограниченное число миров, как тех, которые таковы, [как наш], так и тех, которые отличны от них. Поэтому нет ничего, что препятствовало бы [признанию] безгра­ничного числа миров.

Далее, существуют очертания (отпечатки, оттиски), подобные по виду плотным телам, но по тонкости дале­ко отстоящие от предметов, доступных чувственному восприятию. Ибо возможно, что такие истечения мо­гут возникать в воздухе, что могут возникать условия, благоприятные для образования углублений и тонко­стей, и что могут возникать истечения, сохраняющие соответствующее положение и порядок, которые они имели и в плотных телах. Эти очертания мы называем образами.

Затем... образы имеют непревосходимую тонкость... непревосходимую быстроту, ибо всякий путь для них— подходящий, не говоря уже о том, что истечению их ничто не препятствует или немногое препятствует, тогда как большому или безграничному числу [атомов в плотных телах] тотчас же что-нибудь препятствует. Кроме того... возникнов"ение образов происходит с бы­стротою мысли, ибо течение [атомов] с поверхности тел непрерывно, но его нельзя заметить посредством [на­блюдения] уменьшения [предметов] вследствие противо­положного восполнения [телами того, что потеряно]. Течение образов сохраняет [в плотном теле] поло­жение и порядок атомов на долгое время, хотя оно, [течение образов], иногда приходит в беспорядок. Кроме того, в воздухе внезапно возникают сложные образы...

Должно полагать также, что тогда только, когда не­что привходит к нам от внешних предметов, мы видим их формы и мыслим о них... И всякое представление, которое мы получаем, схватывая умом или органами

349

чувств,—представление о форме ли или о существен­ных свойствах — это [представление] есть форма [или свойства] плотного предмета, возникающие вследствие последовательного повторения образа или впечатления, оставленного образом. А ложь л ошибка всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью [к чувственному вос­приятию] относительно того, [что ожидает] подтвержде­ния или неопровержения, но что потом не подтвержда­ется [или опровергается]. В самом деле... не существова­ло бы ошибки, если бы мы не получали в себе самих еще другого какого-то движения, хотя и связанного [с .деятельностью представления], но имеющего отличие. Благодаря этому [движению], если оно не подтвержда­ется или опровергается, возникает ложь; а если под­тверждается или не опровергается, [возникает] истина. И это учение надо крепко держать [в уме] для того, что­бы, с одной стороны, не уничтожались критерии суж­дения, основанные на очевидности, и чтобы, с другой стороны, ошибка, столь же прочно закрепившись, не приводила все в беспорядок.

Далее, слышание происходит оттого, что некое те­чение несется от предмета, говорящего, или звучащего, или шумящего, или каким бы то ни было образом даю­щего чувство слуха...

И относительно запаха надо думать, как и отноеиг тельно слуха, что он никогда не мог бы произвести ни­какого аффекта, если бы не существовали некоторые частицы, уносящиеся от предмета, устроенные соответ­ственным образом для того, чтобы возбуждать этот ор­ган чувства: одни из этих частиц находятся в беспоряд­ке и чужеродны по отношению к нему, другие^-в по­рядке и родственны ему.

Далее, следует думать, что атомы не обладают ни­каким свойством предметов, доступных чувственному восприятию, кроме формы, веса, величины и всех тех свойств, которые по необходимости соединены с фор­мой. Ибо всякое свойство изменяется, а атомы нисколь­ко не изменяются...

Далее, не следует думать, что у атомов имеется вся­кая величина, потому что против этого [мнения] сви­детельствуют предметы, доступные чувственному, воо

350

приятию; но должно думать, что есть некоторые раз­личия в величине...

Далее, при бесконечности не следует употреблять слова «вверху» или «внизу» в смысле «самое высокое» или «самое низкое»; и действительно, хотя можно про­странство над головой продолжать до бесконечности, это (самая высокая точка) никогда нам не явится... Далее, атомы движутся с равной быстротой, когда они несутся через пустоту, если им ничто не противо­действует. Ибо ни тяжелые атомы не будут нестись быстрее малых и легких, когда, конечно, ничто не встречается им; ни малые [не будут нестись быстрее] больших, имея везде удобный проход, когда и им ничто не будет противодействовать; также движение вверх или вбок вследствие ударов и движение вниз вследст­вие собственной тяжести [не будет быстрее]... Истинно только все то, что мы наблюдаем чувствами или воспри­нимаем умом путем постижения...

Обращаясь к чувствам внешним и внутренним — ибо таким путем получится самое надежное основание достоверности,—следует постигнуть, что душа есть со­стоящее из тонких частиц тело, рассеянное по всему организму, очень похожее на ветер с какой-то при­месью теплоты, и в одних отношениях похожее на пер­вое, [т. е. на ветер], в других — на второе, [т. е. на теп­лоту]. Есть еще часть [души], которая по тонкости ча­стиц имеет большое отличие даже от этих самих и по этой причине более способна чувствовать согласно с остальным организмом. Обо всем этом свидетельствуют силы души, чувства, способность к возбуждению, про­цессы мышления и все то, лишаясь чего, мы умираем. Далее, следует держаться убеждения, что душе при­надлежит главная причина чувства; однако она не по­лучила бы его, если бы не была прикрыта остальным организмом... Пока душа пребывает в теле, она никогда не лишится чувства, хотя потеряна какая-нибудь дру­гая часть тела; напротив, какие части самой души ни погибнут, когда то, что покрывало их, будет уничтоже­но— все ли или какая-нибудь часть его, — душа, если продолжает .существовать, будет иметь чувство. А ос­тальной организм, хотя и продолжает существовать -—

351

 

весь ли или в какой-нибудь части, — не имеет чувства, когда удалилось то количество атомов, как бы ни было оно мало, которое составляет природу души. Затем, когда разлагается весь организм, душа рассеивается и уже не имеет тех же сил и не совершает движений, так что не обладает и чувством. И действительно, невозможно представить, чтобы она чувствовала, если не находится в этом организме и не может производить эти движе­ния, когда окружающий ее покров не таков, как тот, в котором она теперь находится и производит эти дви­жения. Далее, следует ясно понимать еще и то, что слово «бестелесное» в наиболее обычном значении сво­ем обозначает то, что может мыслиться как нечто са­мостоятельное. Но самостоятельным нельзя мыслить что-нибудь иное бестелесное, кроме пустоты; а пустота не может ни действовать, ни испытывать действие, но только доставляет чрез себя возможность движения те­лам. Поэтому говорящие, что душа бестелесна, говорят вздор. Ибо она не могла бы ничего делать или испы­тывать действие, если бы была таковою...

Далее, что касается формы, цвета, величины, тяже­сти и всего прочего, что говорится как о постоянных свойствах тела, присущих или всем телам, или види­мым и познаваемым чрез чувственное восприятие этих свойств, то не следует думать ни того, что эти свойства суть самостоятельные сущности (независимые субстан­ции) —ведь это невозможно вообразить, — ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они суть какие-то другие бестелесные субстанции, присущие телу, ни того, что они суть части тела; но надо думать, что все тело хотя в целом обязано своим постоянным существо­ванием всем этим свойствам, однако не в том смысле, что оно сложилось из этих свойств, снесенных вместе... но только, как я говорю, всем этим свойствам тело обя­зано своим постоянным существованием. Все эти свой­ства имеют свои специальные возможности быть позна­ваемыми и различаемыми (познаются отдельно и раз­личаются) , если только целое сопутствует им и никогда от них не отделяется, но вследствие совокупного пред­ставления свойств имеет название тела...

352

Далее, надо полагать, что сами обстоятельства (предметы) научили и принудили [человеческую] при­роду делать много разного рода вещей и что разум впо­следствии совершенствовал то, что было вручено при­родой, и делал дальнейшие изобретения, в некоторых случаях быстрее, в некоторых медленнее, в некоторые периоды и времена, [делая большие успехи], в некото­рые меньшие. Вот почему и названия первоначально возникли не по уговору, но так как каждый народ имел свои особые чувства и получал свои особые впечатле­ния, то сами человеческие природы выпускали, каждая своим особым образом, воздух, образовавшийся под влиянием каждого чувства и впечатления, причем влия­ет также разница между народами в зависимости от места их жительства. Впоследствии у каждого народа с общего согласия были даны вещам свои особые на­звания, для того чтобы сделать друг другу [словесные] обозначения менее двусмысленными и выраженными более кратко. Кроме того, вводя некоторые предметы, ранее невиданные, люди, знакомые с ними, вводили и некоторые звуки для них; в некоторых случаях они вынуждены были произвести их, а в некоторых выбра­ли их по рассудку согласно обычному способу образо­вания слов и таким образом сделали их значение ясным.

Далее, относительно движения небесных тел, их вращения, затмения, восхода, захода и тому подобных явлений не следует думать, что они произошли бла­годаря существу, которое ими распоряжается, приводит или привело их в порядок и в то же время пользуется полным блаженством и бессмертием; ибо занятия, за­боты, гнев, благоволение несовместимы с блаженством, но они бывают при слабости, страхе, потребности в дру­гих. С другой стороны, так как небесные тела суть соб­ранный в массу огонь, то не следует думать, что они обладают блаженством и по своему желанию прини­мают на себя эти движения...

Далее, следует думать, что тщательно исследовать причины наиболее важных явлений есть задача изуче­ния природы и что счастье для нас при познании не­бесных явлений основано именно на этом и на решении вопроса о том, каковы природы, которые мы видим в

12    Антология, т. 1, ч. 1   353

этих небесных явлениях и во всем том, что родственно с точным знанием, требующимся для этой цели, [т. е. для счастья]... Вообще следует уяснить себе то, что глав­ное смятение в человеческой душе происходит оттого, что люди считают небесные тела блаженными и бес­смертными и вместе с тем думают, что они имеют же­лания, действия, мотивы, противоречащие этим свойст­вам; смятение происходит также оттого, что люди всегда ожидают или воображают какое-то вечное страда­ние, как оно описано в мифах, может быть боясь и са­мого бесчувствия в смерти, как будто оно имеет отно­шение к ним; также оттого, что они испытывают это не вследствие соображений мышления, а вследствие ка­кого-то безотчетного (неразумного) представления себе этих ужасов. Поэтому они, не зная их границ, ис­пытывают такое же или же даже более сильное беспо­койство, чем если бы дошли до этого мнения путем размышления. А безмятежность (атараксия) состоит в отрешении от всего этого и в постоянном памятова­ний общих и важнейших принципов.

Поэтому надо относиться с вниманием к чувствам внутренним и внешним, которые у нас имеются... Ибо если мы будем относиться к этому с вниманием, то бу­дем правильно определять причины, вызывающие смя­тение и страх, и, определяя причины небесных явлений и остальных спорадически случающихся факторов, мы устраним все, что крайне страшит отдельных людей.

Вот тебе, Геродот, изложение главнейших положе­ний, касающихся природы общей системы в сокращен­ном виде...

[ИЗ ПИСЬМА К МЕНЕКЕЮ]

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься филосо­фией: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни пере­зрелым для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило или прошло время для занятия философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени. Поэтому и юноше, и старцу следует заниматься философией: первому—для того чтобы, старея, быть молоду благами вследствие

354

---

Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 224; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!