Тема: «История: кейсы и квесты» 4 страница

Юрий Соколов. Лекции по истории древней Руси:

Почему плохоорганизованные сарматы одолели скифов и были пугающи (в открытом бою) даже для римлян? Ответ – в этнопсихологии. Сарматы обладали выдающейся энергетикой, «страстностью». Скифы в своё время тоже были страстны, тоже могли достигать впечатляющей концентрации. Но отсутствие серьёзных врагов их расслабило и законсервировало (см. концепцию «Вызова» Тойнби). Первый описатель азиатских кочевников – Страбон. Сарматы «закупорили» (по причине своего архаичного общественного устройства) славянский мир. Античные демократии лишились дешёвого причерноморского зерна... Библиотекарь Конрад Цельтис в 1494 году обнаружил свиток, оказавшийся римской дорожной картой (1-го (а может быть и 3-го) тысячелетия до н.э.). На этой карте мы видим упоминание разного рода сарматских племён. Интересна история даков (Дакия находилась на месте современной Румынии). Богатства Рима манили всех варваров. У Рима завоевание народов к северу от Дуная не вызывало большого интереса. Но он был вынужден начать войну (против даков и др.). Поход Домициана Флавия (один из самых деспотичных императоров).Нерва (Первый из «Пяти хороших императоров» (термин Э.Гиббона). Политика экономии Нервы позволила привести в порядок государственную казну). Даки вступили в переговоры с Парфянским царством. Траян. Победы Траяна над Дакией вершатся грандиозными празднествами. Из-за притока 165 т дакийского золота и 331 т серебра цена на золото упала на 3 – 4 %, были отменены все налоги за 106 год, a каждый налогоплательщик получил по 650 денариев, что в два раза превышало годовое жалование легионера. Что было бы, если бы Рим не стал сокрушать Дакию, а попытался сделать из неё буфер от варваров? На границах Дакии «возникают» вандалы. Марк Аврелий окультуривает вандалов. Вандалы – первая волна нашествия готов. Проб (заботился о земледелии и отменил запрет на виноградарство вне пределов Италии). Аврелиан оставил попытки отстоять Дакию. Готы – воплощение стихии агрессии. Первый удар (2-й век н.э.) готов пришёлся на славян (венедов). У Западного Буга готы разделились на два потока (вестготы и остготы). Остготы прорвали Траянов вал, начав грабёж римских провинций.Филипп I Араб (в апреле 248 года провёл празднование тысячелетия Рима). Деций Траян. Сохранилась бы Римская империя, стань она христианской? Готы не знали, какова сила Рима. Мощный отпор ошеломил их. Но они распротранялись, руша и грабя. Готы «рассекли» славянский мир на три части. Герулы: столкновение с остготами. Сперва готы не знали конницы. Но, умея обучаться, заимствовали её у сарматов. Знаменита тяжёлая конница готов. Племенной союз готов своего рода военно-аристократический режим. Вестготы оказались восприимчивы к христианской проповеди. Остготы же склонились к ереси Ария. Германарих (подчиняет герулов). Почему уцелело Боспорское царство? Анты. Драма Германариха (ему изменяет чувство опасности. Самонадеянность – грех, в который впадают многие выдающиеся деятели). Рыхлую остготскую державу «стёрли» гунны.Аттила («Бич Божий», под именем Этцель – один из главных героев германского эпоса, «Песни о Нибелунгах»). Гунны – это межа. Конец издыхающей Античности, отверстое Средневековье. Степь огромна. Она тянется от Карпат до Хингана. Её условно можно разделить на три части: от Карпат до Урала (которую в свою очередь можно разделить на несколько частей); Приаральская степь (от Яика до Алтая и Тянь-Шаня); Восточная степь (Гоби и т.д.). Условия жизни в степи определяются ветрами с Атлантики, которые несут дожди. Где «гуще» дожди, там обильнее трава и тучнее скот. Поэтому кочевники и движутся с востока на запад. Но там, где дожди, там и более суровые зимы, – со снегами и льдистым настом (рождаемым оттепелями), из-под которого скоту сложно добыть сухую траву. В восточней степи дожди приходят с муссонами уже по весне. Там нет наста, но нет и достатка травы. Что же делать? Уводить стада на горные пастбища. Или – устраивать зимние стойбища, заготавливая корм на зиму. Но тогда это уже не кочевая, а полукочевая жизнь. Причины войн различны. Например, демографический взрыв, нарушающий гармонию племени с «кормящим ландшафтом». Или засуха. Охватывающая степь, когда циклоны и муссоны смещаются на север (к тайге или тундре). За христианскую эру в степи было три страшных засухи. Каждая из них имела громадные последствия. Первая была на рубеже 2-го и 3-го веков (гибель Хуннского шаньюата (Хунну), Великое переселение народов). Вторая – 10-го и 11-го веков (свирепые степные войны; гибель Китая (временная); крушение Багдадского халифата и державы хорезмшахов; образование громадной империи Чингисхана (Монгольской империи)). Третья произошла в кон. 15 – нач. 16 века (движение Руси на Восток, установление Маньчжурской династии в Китае). Разбитые гуннами, остготы «отползают» к Днепру. В 376 г. гунны форсировали Днестр и через Буджакские степи устремились к границам Римской империи. Валентиниан. Валент II (был разгромлен в битве при Адрианополе, которая ознаменовала собой начало распада Римской империи). Грациан. Остготы всё же не прекратили своё существование. Теодорих Великий (выдающимся исполнителем его начинаний был Кассиодор, после смерти Боэция в 524 году ставший правой рукой Теодориха в управлении). Гунны отбросили вестготов к Дунаю. Причины адрианопольской катастрофы: скверное качество человеческого капитала (от среднего командного состава до самого императора Валента); неслыханная ярость готов. Готы, отказавшиеся от штурма твердыни Константинополя, принялись сеять хаос во всей Фракии.Феодосий I Великий.Вселенские соборы.Арианство. Феодосий хочет поссорить аланов с готами. И успешно этого достигает. Прокопий Кесарийский. Первые христианские века – чрезвычайно динамичное время. «Проблема врага». Общий враг, порой, объединяет, заставляя напрячь все силы. Упадок антов связан с утротой могучего врага – остготов. Остготы стали охранителями восточных рубежей Римской империи. Там они дали отпор аланам.Королевство вестготов.

Детали. Сармизегетуза (столица Дакии) была взята римлянами, разрушившими водопровод.

Ю.Вяземский, От Рюрика до Павла I. История России в вопросах и ответах.

Ю.Вяземский, От Павла I до Николая II. История России в вопросах и ответах.

Б.Акунин, Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия.

Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. – А.Рыбаков:

Пушнина и отчасти мясо, добываемые охотой, шли на уплату дани князьям и податей, взимаемых в пользу феодалов, на продажу и личное употребление. Еще в XV в. с части деревень Новгородской земли взимался оброк зайцами, белками и тетеревами. Например, в числе оброка натурой, получаемого с деревни Липовицы (в 3 двора Деревской пятины), значился тетерев и заяц, а с деревни Льзена (в 4 двора) – 4 белки. На крестьянских землях князья имели право охотиться и брать людей для облавы. В грамоте бежецкого князя Семена Ивановича Троице-Сергиеву монастырю 1509 г. говорится о высылке монастырских крестьян на княжескую звериную ловлю; «и они посылают с тех сел и деревень, на мою ловлю, на медведи и на лоси и на олени, с сохи по пяти человек». Следовательно, в охоте с применением системы облавы требовалось большое количество кличан – загонщиков, созываемых из окрестных селений. При охоте феодалов крестьяне выполняли и другие подсобные работы. Например, для ловли бобров требовалось делать запруды в реке или озере, где водились бобры. В Уставной грамоте митрополита Киприана Константиновскому монастырю (1391 г.) сказано, что монастырские крестьяне должны «пруды прудить, на бобры им в осенние поити, а истоки им забивати». Вообще охота в лесных и водных угодьях монастырей велась силами их крестьян и давала большие доходы монастырям. Кроме личного участия в охоте, население деревень должно было предоставлять княжеским ловчим, псарям и бобровникам кормы и подводы, проводников, сторожей, а сокольникам кур для корма соколов и кречетов, широко использовавшихся на охоте в качестве ловчих птиц представителями господствующего класса.

Andrey Zubov. Мои лекции по истории русской церкви, прочитанные прошлой осенью в МГИМО:

Домонгольский период – http://openline.mgimo.ru/archive/?lid=80

XIII – первая половина XVI века – http://openline.mgimo.ru/archive/?lid=79

XVI – XVII века – http://openline.mgimo.ru/archive/?lid=78

XVIII – XIX века – http://openline.mgimo.ru/archive/?lid=77

ХХ век – http://openline.mgimo.ru/archive/?lid=76

В тему: Всемирная история. Энциклопедия. Том 1 – Historic.Ru.Киммерийцы и скифы: В начале первого тысячелетия до н.э. в связи с развитием земледельческого и скотоводческого хозяйства (в частности, в связи с развитием коневодства) на большой территории от Черного моря до степей Средней Азии ускоряется процесс разделения племён на земледельцев и кочевников-скотоводов. В то время как в приречных низменностях (например, в Приднепровье) продолжает развиваться мотыжное земледелие, дающее уже значительное количество продукта, в степных районах с целью расширения возможности пастьбы скота и увеличения стада население постепенно переходит от оседлого к кочевому скотоводству. Возможность перехода на кочевое скотоводство обеспечивалась не только большей подвижностью племён, которую создало приручение лошади и изобретение кибитки-юрты на колёсах, но и ростом межплеменного обмена, что позволяло удовлетворять некоторые нужды кочевников за счёт продуктов, создаваемых земледельцами.

Пейтингерова таблица (таблица состоит из 11 пергаментных листов. В целом длина карты – 6,75 м, а ширина – 0,34 м. На ней изображены римские дороги, общая длина которых составляла около 200 тыс. км, отмечены города, моря, реки, леса и горы). Peutinger Map article by Lendering (The full map is shown here). Римские дороги. Римская империя: дороги, опорные точки, 116 г.

Древние цивилизации в долине Инда погубила засуха: По поводу причин гибели Индской цивилизации было высказано много соображений: питаемые ледниками реки изменили русла, сыграла свою роль перенаселённость, произошло вторжение, разразилась междоусобная война, изменение климата вызвало продолжительную засуху. Самой правдоподобной казалась гипотеза об изменении климата, что привело к цепной реакции, однако до последнего времени она не имела солидной эмпирической поддержки... Новые данные говорят об ослаблении летних муссонов, совпадающем по времени с деурбанизацией долины Инда. 6,5–5,8 тыс. лет назад Котла-Дахар было глубоким озером. Затем оно мельчает – муссоны постепенно слабнут. 4 100 лет назад происходит резкое ослабление дождей, и на 200 лет озеро превращается в лужу. Котла-Дахар – закрытое озеро: его питают ливни и реки, а оттока из него никакого нет. Поэтому исследование и стало возможным. Кислород существует в двух видах – более лёгком ¹⁶O и более тяжёлом ¹⁸O. Молекулы воды, содержащие лёгкий изотоп, испаряются быстрее. В засуху, когда показатели испарения превышают таковой осадка, происходит заметный рост доли тяжёлого изотопа в воде. Кислород включается организмами в состав раковин из карбоната кальция (CaCO₃), и тем самым создаётся летопись отношений между двумя изотопами. Разумеется, открытие не способно ответить на все вопросы, связанные с исчезновением Индской цивилизации. Через 200 лет засуха кончилась, и установился тот климат, который наблюдается в тех местах сейчас. Почему цивилизация не возродилась (пусть и в других формах), как возродились цивилизации Ближнего Востока? Связано ли это с индоарийскими миграциями?

Йегер Оскар:

Всемирная история. Том 1. Древний мир.

Всемирная история. Том 2. Средние века.

Всемирная история. Том 3. Новая история.

Всемирная история. Том 4. Новейшая история.

История России: Борис Васильевич Личман.

Языческая свобода - де Будьон Мишель (спорная, даже экстремальная работа).

Курс: История Церкви (общая церковная история).

«Кащей - Германарих?», В.Болдак.

А.Мячин, 100 великих битв.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов.

Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Война с готами. (Войны - Военная Литература).

Сайт Крестовые походы.

В.Акунов, История Тевтонского ордена.

Клауде Д. История Вестготов.

Крадин H., Скрынникова Т. Империя Чингис-хана.

Рустан Рахманалиев. Империя тюрков. Великая цивилизация.

Кэролайн Финкель, История Османской империи. Видение Османа.

История Португалии, Сарайва Жозе Эрману:

В 411 г. на территорию современной Португалии проникли многочисленные отряды аланов, вандалов и свевов. Эти народы вынуждены были покинуть свои земли из-за угрозы нашествия гуннов и теперь кочевали по всей Европе в поисках мест, на которых могли бы обосноваться... Вместе с нашествиями рухнули все устои государства; выстояла лишь церковная организация. Большую часть испано-романского населения уже составляли последователи христианства, а территория покрылась сетью церковных приходов. В V в. свевы приняли новую религию, затем ее восприняли и вестготы. Длительное время приходское духовенство оставалось единственной организованной структурой, с которой местное население поддерживало отношения... В отличие от римлян вестготы не были людьми образованными. Не сохранилось упоминаний о вестготских школах, писателях, центрах вестготской культуры. В ту пору знания нашли прибежище в церкви. Две фигуры воплощают в себе культуру той эпохи. Одна из них – святой Исидор Севильский, автор «Этимологии». Это нечто вроде энциклопедии, в которой он постарался собрать и спасти от забвения остатки классической культуры. Другая фигура – святой Мартин из Думи (или из Браги), еще один писатель, который собрал библиотеку античных книг, в частности греческих. Однако данные примеры не должны привести нас к заключению о том, что церковь стремилась сохранить античную культуру вместе с ее духом. Просто языком, которым пользовалась церковь, являлась латынь, и культурный инстинкт подчас подсказывал ей необходимость спасения античных книг, между тем как христианский дух выступал противником язычества, а значит, и античности... Приходы заменили виллы в качестве низовых гражданских структур, нравственное руководство общинами перешло от dominus к приходским священникам... В 711 г. через Гибралтарский пролив переправилось войско, состоявшее в основном из солдат-берберов, и началось завоевание Пиренейского полуострова. Сто лет прошло с тех пор, как Мухаммед начал в Аравии свою проповедь (612). Этих ста лет оказалось достаточно, для того чтобы арабы распространили свою религию и политическое господство на огромном пространстве от Индийского океана до Атлантического. Объяснить такую стремительность можно следующими причинами: слабостью соседних империй (Персидской и Византийской), ожесточенной борьбой, которая велась на Ближнем Востоке между иудеями и христианами, и положением угнетенных народов завоевываемых территорий, встречавших в некоторых районах арабов как своих освободителей. Слова арабского происхождения наиболее распространены для обозначения флоры, в частности огородных растений: сладкий рожок, салат-латук, лаванда, апельсин, лимон, шафран, белая свекла, морковь, пастернак, питомник, эстрагон, луковица, кукурузный початок, оливки, оливковое масло и др. [соответственно порт. alfarroba, alface, alfazema, laranja, limao, acafrao, acelga, cenoura, cherivia, alfobre, estragao, albarra, macaroca, azeitona, azeite]. Многочисленны также слова, относящиеся к добыванию воды: каменщик, лагуна, пруд, заливной луг, небольшой пруд, кровельный желоб, бадья, водяное колесо, фонтан, водяная мельница [соответственно порт. alvanel, albufeira, alverca, almargem, almacega, algeroz, alcatruz, nora, chafariz, azenha]. С торговлей связаны такие слова: аукцион, склад, алмуд (старинная мера сыпучих мер и жидкости), арроба (мера веса – 15 килограммов), аррател (старинная мера веса – 459 г), фанга (мера объема или площади), карат, калибр, кинтал (мера веса), груда, стопа (бумаги), мараведи, сейтил (старинные монеты), митикаль, тюк [соответственно порт. almoeda, armazem, almude, arroba, arratel, fanga, quilate, calibre, quintal, rima, resma, maravedi, ceitil, mitical, fardo] и др. Из арабского языка в португальский пришли и другие слова: алкоголь, цифра, альманах, подержанная книга, алгебра, ноль, зенит, азимут, эликсир, микстура [соответственно порт. alcool, algarismo, almanaque, alfarrabio, algebra, zero, zenite, azimute, elixir, xarope], – все они связаны с наукой. Это языковое заимствование предполагает обновление экономики и техники, которые со времен римской эпохи пришли в упадок. Техника подъема воды с помощью колеса и использование ее энергии для приведения в действие мельниц имели важные последствия. Во многих местах сила воды заменила рабскую силу, а поднятая на высоту вода была направлена на орошение небольших наделов; вместе эти два фактора способствовали созданию небольших хозяйств, независимых от системы вилл, что благоприятствовало распространению мелкой частной собственности. А реализация на рынке овощей и фруктов с собственных огородов позволила жить с небольших участков земли, что невозможно в отношении зерновых культур. Так называемые салою (слово, означающее «селяне»), жители окрестностей Лиссабона, являются представителями такого индивидуального хозяйства, появление которого стало возможным благодаря орошению и торговле с городом... Мусульмане не захватили Астурию. Это горный район с сильно пересеченной местностью; там не было крупных населенных пунктов, а население жило бедно. Согласно преданию, по многим признакам легендарному, здесь скрывались после нашествия мусульман бежавшие знатные вестготы. Один из них, по имени Пелайо, встал во главе изгнанников и скоро организовал движение по отвоеванию (Реконкиста) утраченной территории... Еще до конца VIII в., больше из-за ухода мавров, занятых междоусобными войнами, чем вследствие активной христианской «реконкисты», Пиренейский полуостров оказался разделен на две зоны, граница между которыми проходила примерно следующим образом: от Коимбры она шла по руслу реки Мондегу, затем через города Талавера, Толедо, Тудела и Памплона. Население этой территории не имело определенного постоянного единства, кроме церковного. Некоторые епархии (среди них епархии городов Порту и Брага) были покинуты епископами; однако, несмотря на это, католический культ там не прерывался... Война преследовала одну цель: овладеть землями и всем, что на них находилось. Очевидно, идея крестового похода возникла лишь в соответствующую историческую эпоху (первый поход состоялся в 1096 г.). Существовал церемониал занятия территорий: cum cornu et albende de rege, то есть под звуки труб и с развернутым королевским стягом. Подобная торжественность олицетворяла установление религиозного, политического и социального господства: Евангелия над Кораном, нового христианского государства над гнетом сарацин, но также и сеньоров над сервами, сеньориального общества над обществом форальным... У истоков новых христианских стран Пиренейского полуострова стояли три ветви: астурийская, основавшая королевство Овьедо, затем Леон и графство Кастилия. Другая ветвь – пиренейская, образовавшая королевства Наварра, Арагон и несколько относительно самостоятельных графств. Третья ветвь основала Барселонское королевство, в котором важная роль принадлежала франкам и которое приняло политический курс, весьма отличный от других испанских государств... В конце XI в. политические возможности Леона и Кастилии сильно изменились. Была усовершенствована их административная система, стало ощутимым влияние клюнийцев [участники «клюнийской реформы» — преобразований, проведенных папством по предложению бенедиктинского монастыря Клюни в X–XI вв. Сам монастырь, расположенный в Бургундии, стал центром движения за церковную реформу]... Многие авторы ищут ответ на вопрос: с какого времени Португалию следует считать независимым государством? Однозначный ответ дать сложно, поскольку независимость Португалии не была провозглашена так, как это происходило в современных государствах: в определенный политически установленный день и час. Это был долгий процесс... Учебники для начальной школы сделали популярной такую сословную картину старого режима: духовенство, знать и народ. За пятьсот лет до этого Фернан Лопиш использовал более простую и более точную классификацию: великие и малые. В отношении XII в. наиболее простым определением может служить: привилегированные сословия, свободные крестьяне (вилланы) и зависимые. Привилегированные классы пользовались иммунитетом. Смысл его состоял в том, что из доходов от их собственности ничего в королевскую казну не поступало: землевладельцы заменяли собой королей в качестве обладателей владельческих прав, позволявших присваивать часть доходов населения. В отличие от духовенства (которое, являясь общественным сословием, было открытым и поэтому представляло собой естественный путь продвижения по социальной лестнице для талантливых людей) дворяне составляли касту, определенную происхождением. Случалось, что дворянское звание производили сами короли; однако общепринятым было то, что дворянином мог считаться только сын дворянина. Дворянин привык жить в экономических условиях, в которых земля давала все основные блага. Ему достаточно было просто приказать собирать эти дары, даже не платя за это, потому что те, кто сеял и убирал урожай, были его людьми. Однако к моменту рождения Португалии этот мир уже уходил в прошлое. Все чаще к производству привлекали свободных работников, которым нужно было платить за их труд. Эта оплата осуществлялась в основном в двух формах: в виде значительной части произведенного продукта (отсюда широкое распространение получил контракт на долгосрочную аренду) либо в виде денежного вознаграждения (слово «солдада»[Soldada (порт.)] , которое с очень давних времен использовалось для обозначения оплаты за сельский труд, происходит от названия монеты, золотого солида). Денежное вознаграждение было также формой получения того, чего не производила земля: оружия, одежды, украшений, изделий из железа, построек. И на протяжении всего XII столетия неуклонно росло число предметов, которые необходимо было приобретать за деньги... Описание имущества рикуз-оменш конца XII – начала XIII в. Фамильный замок рода Кунья – Кунья-а-Велья находится в районе Гимарайнш. Там феодал владел семьюдесятью хуторами, в которых работали зависимые работники, прикрепленные к земле и отдававшие ее владельцу все, что производили. Хутор (casal) представлял собой участок земли, который одна семья могла обрабатывать на протяжении года. Это мог быть один участок или часть участка либо несколько участков. Обработка небольших, изолированных друг от друга наделов была частым явлением. Существовали большие имения, но редко встречались латифундии. То, что речь шла о раздробленных участках, подтверждается следующим фактом: ни один из них не был достаточно большим, чтобы его обрабатывать упряжкой быков; были лишь свиньи, козы и овцы, и то в небольшом количестве. Следовательно, там не применялись плуги, и обработка земли осуществлялась мотыгами. На момент разграбления в винных погребах и амбарах хранились солидные припасы: 70 модиев вина и зерна. Эта цифра ничего не говорит о производительности, потому что было принято припасать зерно урожайных годов для голодного времени, когда цены поднимались высоко. Мебель состояла из нескольких кроватей, столов и скамеек. Сундуки предназначались для хранения зерна, бочки – для вина. Много позже появятся шкафы и стулья: крестьяне, упоминавшиеся в XVI в. в пьесах Жила Висенти, не знают, для чего предназначен стул; придвинутый к стене табурет и сегодня продолжает оставаться основной мебелью во многих сельских трактирах. Упоминались еще два соломенных тюфяка и две перьевые подушки. В то время они являлись предметами роскоши. Несомненно, они находились в жилище сеньора, расположенном в башне; там же, скорее всего, стояли и столы, и кровати. Обитатели хуторов жили в лачугах, спали на рогоже или прямо на земле, поскольку солома в то время шла на корм скоту. Дворянин имел еще и кинтану – небольшой двор, огороженный хозяйственными постройками. Над соломенными крышами кинтаны возвышалась большая башня, в которой жил сеньор. В постройках на территории кинтаны размещались амбар, винный погреб, хлев и жилье для слуг или тех, кого дворянин именовал «мои люди»... К моменту обретения Португалией независимости ее экономика базировалась в основном на производстве хлеба и вина. В документах встречаются упоминания хлеба, состоявшего наполовину или на треть из отрубей... Очень часто в документах, описывающих сельские дома, рассказывается о том, что их окружало. Тысячи раз повторяется одна и та же фраза: «дома, виноградники, каштановые рощи, фруктовые сады, вспаханные и целинные земли» [Casas, vineas, sautos, pumares, terras ruptas vel inruptas (порт.)] . Хотя эта фраза имеет нотариальное происхождение, она воспроизводит сельскую картину. Упоминание оливковых деревьев встречается в ту пору редко, однако производство оливкового масла уже значится среди важных статей форалов Лиссабона (1179) и Алмады (1190). С тех пор «пятна» оливковых рощ будут постоянно расширяться. Охота и рыболовство вместе с другими подсобными промыслами дополняют хозяйственную картину. Самым важным занятием было ткачество льна, которым постоянно занимались женщины. Ткали также пряжу из шерсти овец. Грубую шерстяную ткань производили на деревенских ткацких станках. Это были грубые материалы, которые изначально не могли конкурировать с тонкими тканями, привезенными из других стран. В середине XIII в. сам король будет уделять большое внимание доходам от ввоза шерстяных изделий из-за рубежа. В «Географии» Жуана ди Барруша, датированной XVI в., рассказывается о том, как женщины селения Мош во время прядения, пока их руки заняты, ногами приводили в действие кузнечные мехи, помогая мужьям, занятым кузнечным делом. Вряд ли в XII в. было по-иному: Мош находится в районе Монкорву, где добыча руды известна испокон веков. Приносившая в римские времена большие доходы выплавка золота и серебра сошла на нет, а вот производство железа сохранилось: орудия труда требовались для проведения полевых работ. Мастерской кузнецу служило собственное жилище, где он изготавливал основные орудия: лемехи для плуга и подковы для лошадей... Ярмарки в то время были довольно редким явлением, однако число их в XIII в. быстро росло; на ярмарках торговцы могли найти всю продукцию данного района; там же они без риска могли торговать своими товарами, поскольку по королевским законам жестоко карались те, кто нападал на торговцев, направлявшихся на ярмарку... В XI в. строительство храмов на территории Португалии шло такими темпами, как ни в какую другую эпоху ее истории. Именно тогда были построены или начали строиться почти все крупные португальские памятники романской архитектуры: соборы Браги, Порту, Визеу, Ламегу, Коимбры, Лиссабона, впечатляющие строения Алкобасы и Санта-Круш ди Коимбра. Помимо них, в XII–XIII вв. появились многочисленные небольшие церкви – всего около двухсот. Король оказывал помощь в строительстве соборов Алкобасы и Санта-Круш; однако остальные храмы были воздвигнуты совместными усилиями общин верующих... Влияние арабской культуры проявляется в основном в трех аспектах: в формировании мосарабской части населения, в сохранении мудехаров [(исп., ед. ч. Mudejar) от араб, мудаджан – прирученный, домашний) – мусульманское население, которое оставалось на территории Пиренейского полуострова, отвоеванной испанскими государствами в ходе Реконкисты] и в контактах с крупными центрами арабской культуры... Забота о справедливости в смысле равного обращения с малыми и великими вдохновляла деятельность короля. В решениях, принятых после Лиссабонских кортесов 1352 г. (и вызванных необходимостью бороться с нехваткой рабочей силы – последствием чумы 1348 г.), определено, чтобы соблюдались старые нормы об обязательном труде неженатых молодых людей. Но рекомендуется «уравнивать работников среди народа, с тем чтобы бедные были в равном положении с богатыми». В царствование Педру I (1357–1367) этому курсу твердо следовали. Прозвище короля – Справедливый – связано именно с этим. В народе говорили, писал Фернан Лопиш, что никогда не было такого десятилетия в Португалии, как в правление Педру. В этом выражается ностальгия по временам – уже более не вернувшимся – союза между короной и народными массами... На протяжении XIII и XIV вв. развивается внутренняя и внешняя торговля и усиливается связь торговой деятельности с сельским хозяйством. Это не чисто португальское явление, а тенденция, наблюдавшаяся во всей Западной Европе. Развитие португальского хозяйства в этом контексте шло в направлении его интеграции в европейскую экономику. Число ярмарок быстро выросло после политического кризиса 1245–47 гг. Между серединой и концом XIII в. появляется около тридцати ярмарок. Документы, относящиеся к их появлению, всякий раз подчеркивают инициативную роль короля. В одном документе 1269 г. горожане Коимбры объединились «не силой и не обманом, а по своей свободной воле» и поддержали решение Афонсу III устроить ярмарку в этом городе, в квартале Алмедина. Ярмарки имели важное социально-экономическое значение. Там обменивалась на деньги продукты земледелия, делая тем самым возможной покупку того, что земля не производит. Список продуктов, с которых собиралась пошлина, включенный в устав ярмарки или в местные форалы, дает хорошее представление о том, что представляла собой торговля. Форалы Бежи, например, упоминают скот разных пород (лошадей, вьючный и крупный рогатый скот, ослов, баранов, свиней); ястребов и соколов для охоты на птиц, хорьков для охоты на кроликов; кур, уток, куропаток; кожи дубленые и недубленые, белые и окрашенные в красный цвет; кроличьи шкурки и другой мех; сушеную и соленую рыбу и морепродукты (особо выделялись крабы и мидии); овощи: фасоль, чеснок, лук, зелень; садовые фрукты, изюм, каштаны, орехи, желуди, тыквенные и другие семечки; масло, вино, мед, воск, соль, перец, тмин; ремесленные изделия и строительные материалы: дерево, черепица, известь, смола, железо, сельскохозяйственные инструменты, колокольчики для скота, конская упряжь, замки, арбалет со всеми его приспособлениями: смазка, дрок для изготовления тетивы; некоторые предметы обихода: сита, решета, сундуки, лари, кули, мешки; шерсть и лен, сукно простое и цветное, готовая одежда, обувь... Интенсификация торговых связей приводит к растущему давлению купечества на деревню с целью получения большего количества экспортных товаров. Продукция, производимая на вывоз, – в основном вино и оливковое масло – начинает таким образом развиваться в ущерб производству для внутреннего потребления, например, зерновых. Именно под новые культуры, а не под традиционные отводятся вновь осваиваемые земли; появляются даже посевные земли, которые забрасываются или превращаются в виноградники и оливковые рощи. Хлебный дефицит постоянно обостряется вплоть до начала эпохи Великих географических открытий. Продукты земледелия под натиском купца постепенно теряют характер простого средства к существованию, чтобы приобрести новую роль: объекта торговли. Она теперь предназначается не для того, чтобы кормить людей, а для того, чтобы приносить прибыль. Вопрос цены поэтому становится очень важным фактором в производстве. Производитель должен производить дешево, так как цены, предлагаемые скупщиком, установлены на основе текущих цен международного рынка, на который он и экспортирует продукцию, а также должны давать возможность оплачивать фрахт и приносить прибыль купцу. Это приводит к сильному сокращению той части, которая остается у производителя, что отражается на заработках: сельский хозяин ищет дешевую рабочую силу и прежде всего отказывается переплачивать за нее... Португальский экспорт состоял в основном из вина, оливкового масла и соли; второстепенное значение имел вывоз пробки, изюма, фруктов, кожи, воска. Важнейшей статьей импорта были высококачественные ткани (парчовые, вышитые, шелковые, шерстяные), оружие, металл, специи, зерно, дерево с севера, копченая и соленая рыба. Налоговая политика короля стимулировала импорт. Корабли должны были привозить в Португалию товары на сумму не ниже вывезенных, так как пошлины собирались при ввозе, а не при вывозе, и только таким образом косвенно облагался и экспорт. Но прошло немного времени, и стоимость импортируемых продуктов, в большинстве своем мануфактурных изделий и дорогостоящих товаров, превысила стоимость экспортируемого сырья. Тогда король начал взимать алеалдаменту, налог, установленный на эту разницу. Так складывается, еще в Средние века, ситуация постоянного дефицита платежного баланса, которая была, с одной стороны, следствием, а с другой – фактором, способствующим глубоким различиям в уровне жизни между классами, производившими продукцию на экспорт, и теми, что потребляли импортные товары... Перемены все настоятельнее требовали, чтобы знатный сеньор располагал деньгами. Не мешками зерна, а золотыми и серебряными монетами должен был он платить португальскому, генуэзскому, венецианскому, бискайскому, фламандскому, английскому купцу (все они присутствовали на биржах Лиссабона) за все, что необходимо, чтобы жить достойно своего титула: дорогую одежду, золоченые стремена и седла, постельное белье, духи. И в борьбе за поддержание своего поставленного под угрозу экономического положения он обращался ко всем доступным ему средствам: к долгосрочной аренде, к майорату, к пенсиям от короля, к насилию и даже, в некоторых случаях, к труду. Мы уже видели, как в предыдущий период собственности сеньоров пришлось конкурировать с крестьянской земельной собственностью и как в результатом этого стало снижение числа работников на сеньориальных землях. Захват мавров в ходе военных действий компенсировал какое-то время нехватку наемной рабочей силы, но в середине XIII в. португальская территория была окончательно освобождена от мавров, и набеги, характерные для Реконкисты (fossados), закончились... Со временем наследственные владения делились и в конечном итоге распылялись. Смерть каждого земельного собственника приводила к дележу наследства, и внуки богатых людей могли стать бедными. Защитой против этого нового фактора обеднения стало учреждение майоратов, то есть подчинение неизменным юридическим нормам, не допускавшим ни отчуждения при жизни, ни раздела после смерти некоторого имущества. В случае наличия нескольких сыновей только старший наследовал данное имущество. Майораты имели следствием укрепление социального положения знати; некоторые из них сохранялись за одной и той же семьей с момента основания еще в Средние века до 1863 г., когда они были упразднены либеральным законодательством... Крупные буржуа затмевают своей роскошью верхушку феодальной знати (рикуз-оменш). Как и последние, они носят алые плащи, подбитые горностаем, кафтаны из тонкой английской шерсти с рукавами и воротниками из меха выдры, серебряные пояса, позолоченные шпаги. Роскошь выросла до такой степени, что королю пришлось вмешаться, дабы избежать смешения буржуа с крупными феодальными магнатами. В 1340 г. была опубликована прагматика, фиксирующая в отношении каждого сословия количество и качество одежды, которую можно использовать. Но при всех ограничениях роскошь, позволенная буржуа, ставит их на один уровень с рыцарями-фидалгу, уступая только рикуз-оменш. Женщины могут носить вуали с вплетенными золотыми нитями, пользоваться позолоченными седлами и стременами, «и если захотят носить украшенные шпаги, пусть положат ту же цену [то есть пусть используют шпаги той же стоимости], что сказано выше о шпагах фидалгу». Шпага была символическим предметом, основным отличительным знаком лица благородного сословия. И буржуа хотел быть похожим на благородного. Один закон 1305 г. упоминает о скандальном случае с рикуз-оменш, которые посвящали в рыцари горожан, нарушая закон, которым это право было дано только королю. Городская буржуазия находилась в конфликте с низами города, сельская буржуазия – с простонародьем в деревне. Город быстро рос. В 1374 г. король приказал построить новые стены в Лиссабоне, потому что город вышел за пределы старых оборонительных сооружений времен мавров. Пространство, окруженное новыми стенами, почти в десять раз превышает старое. В основе этого роста лежала торговля, но также и приток простонародья из деревни, искавшего лучших условий жизни. Бывший деревенский батрак становится погонщиком мулов, уличным торговцем, учеником ремесленника либо слугой, поденным рабочим, нищим, бродягой. Но именно эта возможность выбора его освободила. В конце XIII в. в Лиссабоне уже были «добрые люди мастеровые» (homens bons dos mesteres), то есть буржуа, выбившиеся в люди благодаря физическому труду, а не торговле. А ниже их располагалась масса рабочих, подмастерьев, учеников, слуг, составлявшая значительный слой городского населения и надеявшаяся получить право голоса в городском совете... В 1348 г. по Европе прокатилась страшная эпидемия чумы – «черная смерть». Вымерла огромная часть населения, в некоторых районах – более половины жителей. Современные историки видят в эпидемии начало крупных кризисов в сельской местности в Западной Европе XIV в. Социальные последствия этого окажутся столь глубокими, что позднее будут даже считать, что «черная смерть» предопределила завершение Средневековья и начало этапа современной истории. О том, что происходило в то время в Португалии, известно не очень много. Наиболее подробно описываются события в монастырской хронике, составленной, вероятно, несколько позднее. «В сентябре, на Св. Михаила, началась эта чума. Случилась в мире большая гибель людей, сразу умерло две трети. Эта гибель продолжалась на земле в течение трех месяцев, самыми частыми болезнями были опухоли в паху и на руках»... Литературное творчество (за исключением монастырского) на протяжении всего XIII в. было исключительно изустным. Поэзия служила для пения, а пение, сопровождаемое музыкой, должно было оживлять танцы. Тысячи простых и искренних песен собраны в песенниках (кансионейру), и это позволяет нам сегодня познакомиться с творчеством самых ранних португальских поэтов. Первый в хронологическом порядке – некий Паю Суариш ди Тавейрош, родившийся в 1141 г., в начале правления Афонсу Энрикиша. До середины XIII в., вероятно, не было различий между поэзией культурных людей и народной поэзией... Восшествие на престол Афонсу IV означало триумф антиаристократической партии. Вероятно, и огромное духовное влияние, которым пользовались францисканцы и доминиканцы, имеет отношение к закату поэзии; это был период расцвета обоих орденов. Их воодушевляло глубокое и драматичное религиозное чувство, воплощенное, например, в образах «Черного Христа» из Коимбры или «Мертвого Христа» из Музея им. Машаду ди Каштру. Возможно также, что есть связь между упадком лирики и новыми экономическими условиями. Связи по морю с внешним миром оживились, общеобразовательный уровень вырос, и культурная деятельность отныне означала «читать и писать», а не «петь и слушать», как это было ранее. Это была культура в большей степени потребляющая, чем творящая, и то, что потреблялось, было в основном импортировано из-за рубежа: рыцарские романы артуровского цикла (то есть совокупность легенд о короле Артуре и его рыцарях, защищающих Британию; обычно временем жизни прототипа короля Артура считают VI в., а формирование легенды завершается к 1300 г.). Рыцарские романы долго были в моде и являлись любимым чтением дворян и мещан, выучившихся читать и мечтающих стать дворянами. Нуну Алвариш, родившийся около 1360 г., был воспитан на этих книгах, особенно на истории Галаада, одного из сподвижников короля Артура... Интересная фигура – Петр Испанский, сын лиссабонского врача (в то время почти все врачи были евреями), глубокий знаток арабской науки и гениальный популяризатор, книги которого на протяжении последующих поколений служили основой преподавания, а значительно позднее, после изобретения книгопечатания, были изданы многократно и во многих странах. Одна из его самых знаменитых работ – Thesaurus раирегит («Сокровище бедняков»), задачей которой было сделать медицину доступной каждому. Другой его труд, Summula logicae («Начала логики»), имел целью изложить логику в таких простых выражениях, чтобы поняли даже дети. Еще и сегодня в некоторых учебных заведениях применяются его мнемонические приемы допустимых форм силлогизма (barbara, celarent...), изобретенные в этой книжке семьсот лет назад. В 1276 г. Петр Испанский был избран папой под именем Иоанна XXI... Вместе с новым религиозным духом пришло и новое архитектурное выражение – «готический стиль». С XIII по начало XV столетия в Португалии были построены многие десятки готических монастырей и церквей. Новое веяние распространилось на всю территорию страны, но его популярность была гораздо большей на юге, где значительную роль играли народные слои, чем на севере, где сохранялось сильное влияние крупных сеньоров. С мощным расцветом церковного зодчества совпадает развитие гражданского строительства; к этому периоду относятся почти все португальские средневековые замки, могучие стены и башни которых возникали на месте примитивных оборонительных сооружений предыдущей эпохи. Это один из периодов наиболее активного строительства в стране, что служит еще одним признаком экономического процветания. Росла численность мастеровых: зодчих, каменщиков и каменотесов, кузнецов, стекольщиков, столяров, резчиков, ювелиров, заполнивших города. Любопытная деталь – название и расположение запасного выхода из замков (явление, отмеченное не только в Португалии). Главные ворота замка выходят в сторону поселения – это porta da vila («городские ворота»). Но в задней части замка есть другой выход, позволяющий сразу оказаться в поле, если проход через город представляется невозможным, это и есть porta da traigdo (букв., ворота предательства). «Предательством» было народное восстание, страх перед которым всегда присутствовал. «Ворота предательства» неоднократно использовались во время революции 1383–1385 гг... Социальная роль Лиссабонского университета в Средние века. Есть основания считать, что она была значительнее, чем принято думать. Одним таким свидетельством является то, что восстание против Диниша I имело в качестве вдохновителя красноречивого адвоката, сына плотника из Бежи. Адвокаты существовали с возникновения португальской монархии: это были так называемые «гласные» (vozeiros), предоставлявшие свой голос в пользу того, кто не умел выступать перед судом. Но в университете преподавалось право, и многие из бывших «гласных» стали настоящими адвокатами: они знали закон и тонкости процесса и не позволяли судьям принимать поспешные решения. Педру I Справедливый нашел, что это означает «затягивать дела злонамеренными ходатайствами», и запретил под страхом смерти деятельность адвокатов. Но в 1361 г. народные представители в кортесах протестовали против данного запрета: мотивы, побуждающие людей учиться, утверждали они, это те доходы, которые они надеются получить. Запрещать адвокатуру – значит препятствовать распространению учения. Сказанное показывает, как учеба в университете служила средством продвижения по социальной лестнице... Закон о земельных наделах (1375) был направлен на восстановление посевов зерновых, ранее заброшенных в пользу других, более прибыльных культур. Наибольшие выгоды от этого получили знатные землевладельцы и крупные сельские хозяева, а все тяготы задуманной конверсии (которая, кстати, не была осуществлена) пали на сельских трудящихся, принуждаемых к обязательным работам за фиксированную плату. Все это являлось причиной недовольства и «раздора» не только между королем и народом, но и между великими и малыми, между верхами и низами общества... В ходе революции 1383–85 гг. крупная феодальная знать была временно разгромлена, так как приняла сторону кастильцев и потерпела поражение в войне. Влияние графов при дворе Фернанду I сменилось, судя по всему, господством городских слоев, заинтересованных в мирной политике и развитии торговой деятельности, и юристов, проникнутых цезаристским духом римского права. Великий историк, чье сочинение остается на сегодня основным источником по этой эпохе, Фернан Лопиш, оставил нам знаменитый текст, в котором сжато описаны социальные перемены, произошедшие в результате революции: согласно авторитетным писателям тех времен, мировая история делится на шесть эпох, из которых шестая является последней. Но Лопиш считал, что с португальской революцией началась «седьмая эпоха, в которой поднялся новый мир и новое поколение людей, потому что дети людей столь низкого положения, что не стоит о них и говорить, благодаря своей доброй службе и трудам в то время были сделаны рыцарями, назвавшись вскоре новыми родами и фамилиями»... В 1415 г., то есть всего четыре года спустя после подписания мира с Кастилией, король Португалии во главе огромной военной экспедиции (19 000 воинов, 1700 моряков, 200 кораблей) захватил важный город Сеута на севере Африки. Этот факт рассматривается обычно как отправная точка государственной политики заморской экспансии. Какие причины привели португальцев в Сеуту? Это один из основных дискуссионных вопросов в португальской историографии. Традиционным является объяснение, данное в хронике Зурары: инфанты просили короля устроить большой турнир, во время которого они были бы посвящены в рыцари, но смотритель финансов Жуан Афонсу убедил их, что рыцарями становятся в настоящих, серьезных кампаниях, а не в ходе веселых развлечений, и намекнул на проект похода на север Африки. Это повествование было отвергнуто Антониу Сержиу. С момента публикации его блестящего исследования (1919) дискуссии на данную тему уже не прекращались; удачное обобщение современных точек зрения на проблему приводит Жайми Кортезан. «Взятие и оккупация этого города, конечного пункта торговых путей из золотоносных областей, ключа к проливу, ворот Востока для Запада, стража и опорного пункта против нападений мусульманских пиратов на португальские берега, были, как мы думаем, своего рода прологом к заморской экспансии». Однако, как всегда, попытка найти сегодня объяснения мотивов событий и поступков прошлого сталкивается со значительными трудностями. Сеута не была конечным пунктом золотого пути, не являлась она и ключом к заливу, так как с ее помощью так ни разу и не удалось перекрыть сообщение между Средиземным морем и Атлантикой. Она не играла решающей роли в борьбе с пиратством, если учесть, что пиратские разбои участились как раз после захвата города... Большие военные предприятия начались в 1458 г. В 1453 г. турки захватили Константинополь, что вызвало в Европе большое потрясение; именно эта дата была избрана в качестве вехи, отделяющей Средневековье от Нового времени... Правление Жуана II (1481–1495) вызвало радикальные перемены в политической жизни. Деятельность нового короля, которого его враги называли Тираном, а друзья – Совершенным Государем, уже пытались связать с политической теорией, изложенной Макиавелли в трактате «Государь». Трактат, впрочем, был написан намного позже, но верно, что Жуан II был современником Медичи и сумел стать выдающимся представителем линии политического прагматизма, утверждавшейся в то время в Европе. В первые годы царствования были ликвидированы все центры власти, которые могли бы противостоять воле короля... Впечатляет размах деятельности, которую развернули португальцы на огромном пространстве в XV —XX вв. Не опасаясь преувеличений, можно говорить о гигантской коллективной эпопее. Всемирная история не может быть написана без многочисленных ссылок на то, что осуществлено этим малочисленным народом, проживающим на краю Европы. Как удалось ему столько осуществить? Неистребимая черта нашего духа – видя перед собой событие, искать ему причину – породила проблему «причин» португальской экспансии, которая затем превратилась в одну из тем обязательных дебатов среди многих занимающихся историей Португалии. На поставленный вопрос о «причинах» отвечают по-разному: географическое положение страны, диспропорция между демографическим ростом и внутренними ресурсами, большой навигационный опыт у жителей прибрежных районов, достижения мореходной науки, рост городского населения и растущие потребности в зерне и золоте, классовая идеология (торговый дух горожанина, рыцарский дух дворянина, авантюристский дух народа, дух крестоносцев у священнослужителей и королей), личные поступки, в частности инфанта Энрики [Инфант Энрики (1394–1460), по прозвищу Генрих Мореплаватель], и др. Понятие экспансии включает события, происшедшие в разные эпохи и в силу разных побудительных причин: это и одиссеи затерявшихся кораблей, и географические исследования, и военные экспедиции, и набеги пиратов, и торговые контакты с туземцами, и миссионерская деятельность, и вмешательство государства вследствие дипломатических мер. Все это происходило на протяжении разных исторических периодов и в разных географических районах: в XV в. события ограничивались Атлантическим океаном, в XVI в. распространились на Индийский и Тихий океаны, в XVII и XVIII вв. сосредоточились на Бразилии, в XIX и XX вв. оказались направлены на Африку. Каждый шаг являлся продолжением предыдущего... Поселок Авейру жил за счет труда рыбаков; но, вероятно, заработок их был очень невелик: «от этого занятия рыбакам нет пользы». Поэтому они оставили рыболовство и стали моряками. Король запретил такое своеволие. Занятие морскими профессиями было путем выхода из нищеты. Какие моряки могли получиться из тех жителей Авейру? Возможно, они составляли команды на торговых судах, перевозивших вино, соль, оливковое масло в иностранные порты. Поскольку они были рыбаками, то, значит, умели строить и лодки, а преследование китов уводило их далеко от берегов. В 1340 г. король предоставил одному лиссабонскому купцу право на ловлю китов в акватории от устья реки Минью до устья реки Гвадиана за пять тысяч фунтов в год; цена была очень высокая, что свидетельствовало о значимости этого промысла... Экспансия представляла собой способ решения основных противоречий общественной жизни страны. Все кризисы Средневековья, противопоставлявшие королей духовенству, дворянство народу, верхи низам, в своей основе имели одинаковое объяснение: диспропорция между медленно увеличивавшимися доходами и быстро растущими потребностями, между небольшим производством у одних и большим потреблением у других. С эпохой Великих географических открытий Португалия превращалась в потребителя благ, произведенных вне страны, или богатства, приобретенного с помощью этих благ... Интерес с побережью Африки возник, вероятно, вскоре после завоевания Сеуты. Среди историков нет единого мнения по поводу целей этих экспедиций. Одни считали, что все экспедиции преследовали одну цель: продвигаясь на юг вдоль берега Африки, открыть морской путь в восточные моря. По мнению других, этот план возник значительно позже, уже в эпоху правления Жуана II, проводившего политику открытия новых территорий. Вторую гипотезу подтверждает большее число известных на сегодня документов и фактов... В 1474 г. наследник трона, будущий Жуан II, стал лично руководить плаваниями, и теперь уже становится очевидной цель: достичь Индии, обогнув Африку... Тордесильясский договор. В те годы, когда Диогу Кан искал путь в Индийский океан, один генуэзский лоцман по имени Христофор Колумб, много лет живший в Португалии, предложил королю Жуану II организовать плавание в Индию, двигаясь в западном направлении. План строился на идее, в то время уже принятой космографами, о том, что Земля имеет сферическую форму. Таким образом, теоретически до Индии можно добраться, плывя как в восточном, так и в западном направлении. Проблема заключалась лишь в том, чтобы узнать, какой из путей наиболее короткий. Опираясь на расчеты известного флорентийского географа Тосканелли, Колумб полагал, что при плавании на запад путь в Индию окажется значительно короче. При этом он считал, что расстояние до берегов Азии составляло 180 градусов (в действительности 229 градусов), а в каждом градусе 84 км (в действительности 111 км). Однако Жуан II располагал другой информацией и не принял предложения Колумба. Поэтому мореплаватель предложил свои услуги королям Кастилии и Леона [точнее, королям Кастилии и Арагона, то есть Католическим королям] . После нескольких лет попыток он наконец добился своего, и его предложение было принято. В плавание он отправился с Канарских островов в августе 1492 г. и после почти месячного пути увидел землю. По его расчетам, они добрались до крупных островов, расположенных в Китайском море. На самом деле это были Антильские острова. На обратном пути Колумб сделал остановку в Лиссабоне. Он сообщил о великом открытии королю Жуану II, обвинив «Его Величество в пренебрежении, которое он проявил, отказав ему даже в малом доверии и в покровительстве для совершения открытия, за которыми он обратился». Иными словами, он бросил в лицо королю обвинение в недоверии при подготовке к тому плаванию. В ответ монарх заявил, что, согласно подписанному в Алкасоваше договору о разделе мира, открытые Колумбом земли принадлежат португальской короне. Однако король вступил в переговоры с Католическими королями для мирного решения вопроса. В результате переговоров в Тордесильясе было подписано соглашение, заменившее предыдущий договор. Мир теперь был поделен на два полушария, разграниченных, от полюса до полюса, линией, проходившей в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса: новые земли, лежавшие западнее границы, принадлежали Испании; земли, открытые к востоку, принадлежали Португалии. По расчетам Колумба, весь Индийский океан, а вместе с ним и вожделенный район пряностей должны были оказаться в испанском полушарии. Однако, по сведениям португальских космографов, половина мира, начинавшаяся от Антильских островов, заканчивалась до индийских морей, а следовательно, последние оказывались полностью в зоне португальской экспансии... Государство становится крупным купцом, а торговой деятельностью, в большинстве своем, занялись государственные чиновники. Перед лицом новых задач предприятия перестают быть делом мелких предпринимателей. Для торговли теперь требуются верфи, арсеналы, армия. Только у государства есть необходимые деньги и прерогативы. Функция, прежде осуществлявшаяся торговцем, который, следуя за своими мулами, ходил по ярмаркам, собирая, алкейри за алкейри, алмуд за алмудом, оливковое масло и вино, которые затем богатый буржуа из Лиссабона вывозил из страны, отныне стала осуществляться служилыми людьми короля, откупщиками с островов, капитанами крепостей, в которых скапливались доходы от торговли с африканцами. Купец уже не может конкурировать, если только ему это право не жалует сам король. Такая экономическая централизация несет с собой очень важные социальные последствия. Быстро приходит в упадок городская буржуазия; ее попытки вернуться к прежним порядкам, вызванные потоком богатств в результате открытия новых земель, будут нейтрализованы преследованиями евреев, поскольку очень часто богатыми людьми оказываются евреи, и у инквизиции всегда будет стремление называть евреями хозяев крупного движимого имущества. Дворянство восстанавливает свою экономическую мощь, а с ней и социальный престиж. Оно перестало испытывать конкуренцию торговцев, отправлявших в свои сундуки прибавочную стоимость от сельского труда. В новой экономике ключевые позиции оказались в руках у дворян... Экономическая жизнь сосредотачивается в прибрежных районах, одновременно управляющая деятельность государства концентрируется на экономике и военной политике в заморских владениях. Это государство, взор которого обращен к морю, но именно поэтому оно повернуто спиной к континентальному населению. Начиная с XV в. прекращаются усилия по колонизации внутренних районов, которая осуществлялась со времен возникновения независимого королевства. Провинция теперь всего лишь периферия города. Деревенская жизнь входит в состояние глубокого застоя и сохранит многочисленные средневековые пережитки вплоть до конца XIX века... Стиль мануэлину, подобно хроникам Фернана Лопиша и этюдам Дуарти, сложен; он собран из большого количества составных частей и глубоко оригинален. Пожалуй, это единственный полностью португальский этап в искусстве, в котором почти все является отражением веяний из-за рубежа, приспособленных к местным вкусам и бедности. Это искусство века Атлантики и оно соответствует первому этапу морской экспансии. В его первых памятниках прослеживаются марокканские мотивы, принесенные мастерами-каменщиками, которые ездили в Северную Африку работать в крепостях завоеванных городов. В украшениях господствует морская тема: канаты, узлы, буи, кораллы вытеснили готические орнаменты. Самым смелым свершением тех отважных каменщиков можно, вероятно, считать розетку церкви Томара: им удалось вылепить наполненные ветром паруса, удерживаемые канатами. Шедевром португальской живописи XV в., а возможно, и остальных времен является загадочный полиптих в музее Жанелаж-Вердиш; сегодня он состоит из шести отдельных картин, хотя известно, что их было больше. Авторство, дата и даже тема полиптиха давно являются предметом полемики, «дискуссии о панно»... Превосходство португальских кораблей, лучшая тактика применения артиллерии и боевой дух некоторых военачальников позволили португальцам одержать верх. Самой крупной фигурой в индийской политике Португалии был губернатор Афонсу ди Албукерки, правивший между 1508 и 1515 гг. Его власть распространялась от Ормуза – стратегического ключа к Персидскому заливу – до Малакки, ворот в китайские моря. Завоевав Гоа, португальцы создали там административный центр. Город быстро развивался, а его название Восточный Рим хорошо отражает его значение как очага распространения христианства в Азии. Так португальская держава приобрела новое измерение. Небольшое по размерам пиренейское государство Португалия превращалось в одну из крупнейших морских и торговых держав Европы. А к своему титулу короля Португалии и Алгарви Мануэл приказал добавить новые: «господин Покорителей, Мореплавания, Торговли в Эфиопии, Аравии, Персии и Индии». Именно тогда, в 1505 г., король покинул прежнюю, хорошо укрепленную королевскую резиденцию в Лиссабоне, средневековый дворец в Алкасове, и поселился во дворце на берегу реки, с галереями в стиле эпохи Возрождения, откуда открывался вид на реку Тежу. Для очага португальской монархии было выбрано место, где прежде находились склады компании «Каза да Мина» («Палаты Мины»), в которых хранились тюки хлопка, паприки и слоновой кости, приобретенных на гвинейском побережье. Поэтому жители столицы называли резиденцию «Дворцом Палаты Мины». Это уже устаревшая традиция, потому что теперь складские здания называют Индийской палатой. От них исходит и окутывает весь дворец пряный аромат корицы и перца. Уже целый город, а вскоре и целое королевство начинает пахнуть пряностями... Словом «Индия» португальцы в XVI в. определяли не только полуостров Индостан, но весь восточный мир, от мыса Доброй Надежды до Японии и островов Тихого океана. По всему этому огромному пространству возникают с 1500 г. до середины XVI в. поселения португальцев. Часть из них находились на королевской службе в торговых факториях, городах и крепостях, служивших базой для восточной торговли; но большинство действовали на свой страх и риск, и результаты этой стихийной деятельности частных лиц в общем русле португальской экспансии не менее важны, чем плоды официальной политики... Китай оставался еще в XV в. легендарной страной для европейцев. Торговые сношения поддерживались по длинному сухопутному маршруту, Великому шелковому пути, пересекавшему всю Азию и выходившему к восточным портам на Черном море или прямо к Константинополю, где сосредотачивалась венецианская торговля. Король Португалии поставил задачу заменить Великий шелковый путь морским маршрутом, который бы доставлял в Лиссабон китайские товары. Завоевание Малакки связано с этим планом... Примером стихийной экспансии служит предприятие Жоржи Алвариша, сумевшего в 1513 г. снарядить джонку и наладить торговые контакты между Китаем и Малаккой. На пустынном пляже Гуандунского полуострова он построил хижину, служившую пристанищем португальским купцам, осмеливавшимся плыть по Желтому морю. Затем он установил каменный столб с гербом Португалии («падран»), утверждая таким образом принадлежность территории португальскому королю, и в дальнейшем действовал так, как если бы это было правдой. Его авантюра стала знаменитой, поскольку в 1532 г. туда прибыл, уже будучи больным, святой Франциск Ксаверий (Франсишку Шавьер), и Жоржи Алвариш приютил его в своей хижине; великий миссионер там же и скончался... Торговые сношения Китая с Японией поддерживались почти век (пока не возникла конкуренция со стороны Голландии) португальцами. Португальское влияние было таким сильным, что японские историки называют период с 1540 по 1630 г. «христианским веком». Главным центром международной торговли был Нагасаки, торговый город, основанный португальскими авантюристами на холмах, возвышающихся над морем, что напоминало португальские пейзажи... Основным богатством вновь открытой земли (Бразилии) долгое время было дерево пау-бразил (pau-brasil), сердцевина которого, ярко-красного цвета, применялась для окраски тканей, а прочная древесина использовалась в изготовлении мебели и кораблестроении. Поэтому название, которое первооткрыватели дали новой земле – Земля Истинного Креста, – вскоре сменилось обозначением основного продукта, который оттуда привозился. Уже в 1501 г. была организована экспедиция для разведки побережья, проделавшая огромный путь в 3600 км. Развитие португальской Бразилии пошло с тех пор быстрыми темпами. Многие евреи, стремясь избежать преследований, которым они подвергались в Португалии, приезжали и обосновывались в Бразилии... В отличие от Индии в Бразилии португальцы не нашли никакой сложившейся экономики, продукцию которой они могли бы просто прибрать к рукам. Даже для использования уже существующих природных богатств надо было наладить какую-то систему. Для экспорта пау-бразил нужно было наладить хотя бы примитивные работы (рубка леса во внутренних районах, доставка его к побережью, хранение и защита о пиратов, погрузка на корабли, ежегодно отправлявшиеся в Португалию). Но особенно цикл производства сахара сделал из поселенца предпринимателя и производителя. Энженью, средоточие хозяйственной, семейной и общественной жизни, прочно привязало его к земле, которую он начал считать своей второй родиной, чего никогда не случалось на Востоке, куда португалец отправлялся, чтобы как можно скорее вернуться богатым. Это привело к тому, что в Бразилии португальское этническое меньшинство наложило отпечаток на местное население: бразилец вышел из леса и вступил в цивилизованную жизнь, ориентируясь на те образцы, которые ему давал португалец... Величие мануэловской Португалии потребовало цены, которая, как вскоре не замедлило выясниться, превышала доходы от империи. Словосочетание «дым Индии», использовавшееся уже в XVI в., выражало весь иллюзорный характер благополучия, основанного на восточной монополии... Плохо говорить об экономической эксплуатации Востока было модно среди гуманистов, но в этой критике содержится много правды. Поступление большого количества специй, дававшее огромные прибыли, стал в первой четверти XVI в. резким ударом по традиционному равновесию португальского общества. Тенденции, связанные с бегством из провинции в столицу и с развитием паразитического придворного образа жизни, появились еще до Великих географических открытий. Уже инфант дон Педру писал об этом в знаменитом письме из Брюгге и предлагал средства, чтобы этого избежать. Но ранее эта тенденция ограничивалась бедностью самого государства, которое не могло содержать большой штат служащих. С появлением специй наступило временное чувство богатства, но те изменения, которые оно вызвало, стали постоянными. Лиссабонский двор стал пышным и многочисленным. Значение представителей знати определялось их «состоянием», то есть тем образом жизни, который они могли вести. Крупные сеньоры старались держать небольшие собственные дворы, потребляя больше, чем имели. Несколько законов против роскоши было опубликовано с целью остановить эту тенденцию, ограничив использование дорогих тканей, драгоценностей, золота и серебра, большого количества челяди. Так вот, по мере того как потребление предметов роскоши росло, национальный доход падал. Он падал в абсолютном выражении (количество специй, закупаемых на Востоке и привозимых в Европу, постоянно снижалось на протяжении XVI в.), а также в относительном исчислении – прибыль от перепродажи была все меньше, а диспропорции платежного баланса все больше, потому что одновременно росли объемы импорта. Причины упадка были различны: монополия на маршрут вокруг Африки оставалась в руках португальцев до конца XVI в., но между тем старые левантийские торговые пути, по которым восточные товары доставлялись через Малую Азию в Средиземноморье, вновь оживлялись. С другой стороны, с каждым годом росли стоимость перевозок, и количество кораблекрушений, и общие военные и гражданские расходы. Тоннаж судов сильно вырос в течение века, и вместе с ним расходы флота. Пираты и корсары наводнили Атлантику, и суда, груженные специями, приходилось конвоировать военными кораблями на переходе от Азорских островов до Лиссабона. В Индии разросся чиновничий аппарат, а новые должности обычно служили просто предлогом для получения дохода. Война обходилась дороже. В первых плаваниях португальские пушки пугали индийцев, но по прошествии нескольких лет уже размеры индийских пушек пугали португальцев. Знаменитой стала «мортира из Диу», 6 метров длиной и весом 20 тонн, захваченная у султана Камбаи. Португальские солдаты никогда раньше не видели таких тяжелых орудий и послали мортиру в Лиссабон как трофей. Португальские корабли смогли установить свое господство на море, но поддержание крепостей на суше становилось все более трудным. Катастрофические поражения, когда гарнизоны вырезались, а склады сжигались, чередуются с невероятными победами над сильно превосходящими силами... Диогу ду Коуту (солдат и писатель, современник Камоэнса) предлагал проект создания новой империи вместо восточной; она должна была охватывать юг Африки от побережья Анголы до Мозамбика. Там находились богатые рудные районы Мономотапы (Родезия [Зимбабве]), и это было не единичное мнение. Был даже предложен план завоевания Китая. Но самым очевидным казался проект захвата Северной Африки. Это «империя у дверей», о которой говорит старик из Рештелу в известном эпизоде «Лузиад» [Песнь IV] , империя с «тысячей городов, бесконечной землей». И эта идея положительно воспринималась правящими кругами. На кортесах 1562 г. представители конселью высказались в пользу сохранения африканских крепостей, предлагая увеличить военные расходы с обязательным участием духовенства и дворянства и даже за счет урезания ассигнований на Университет в Коимбре, который подлежал ликвидации как «вредный для королевства». Если же кто-либо хотел учиться, он мог отправляться в Саламанку или в Париж... На протяжении всего века продолжалась португальская экспансия по всему миру. В конце XV в. самым отдаленным портом, куда доходили португальские корабли, был Каликут. В середине XVI в. он был центром португальского мира: мореплаватели, миссионеры и торговцы достигли Китая и Японии, авантюристы правили туземными государствами в бассейне Тихого океана, были пройдены Тибет и Анды. Параллельно происходит экспансия литературного и художественного движения, начавшегося в предыдущем веке. Никакой другой период португальской истории, учитывая долю образованных людей, не дает такой высокой степени культурного творчества. Выдающиеся личные способности проявляются часто, как никогда. Жил Висенти, Бернардин Рибейру, Са ди Миранда, Антониу Феррейра, Диогу Бернардиш, Камоэнс, брат Агуштинью да Круш, брат Томе ди Жезуш, Фернан Мендиш Пинту, Дамиан ди Гойш, Каштаньеда, Жуан ди Барруш, Гашпар Коррея, Диогу ду Коуту, Фернан ди Оливейра, Жерониму Озориу, Жоржи Феррейра ди Вашконселуш, Дуарти Пашеку Перейра, Педру Нуниш, Гарсия ди Орта – это только некоторые представители широкого литературного направления, которое представлено сотнями имен и приблизительно 1200 опубликованными книгами... Пятнадцатое столетие было временем каравелл первооткрывателей, XVI век – эпохой кораблей, груженных перцем. Богатство, добывавшееся в XV в. на атлантических островах и в торговле с Гвинеей, направлялось в основном на португальский рынок, а небольшие международные торговые контакты, которые иногда возникали, не изменили существенным образом картину португальской экономики. Типичным героем этого времени был инфант Энрики (Генрих Мореплаватель), который, высказываясь об экономических сторонах одного военного предприятия, ограничился одной фразой: «Иисус Христос, Господь наш, много трудов и опасностей перенес, не имея где преклонить голову», но в XVI в. вопрос ставится именно о том, где можно преклонить голову, где можно нажить состояние. Новый герой – это Афонсу ди Албукерки, герой, который ведет счета, понимает рыночную стратегию, ставит сражение на службу делам. Португалия теперь действует как мост между азиатским миром-производителем и европейским капиталистическим миром-потребителем. В то время как португальский капитан приказывает стрелять из пушек по городам Востока, торговый агент короля встречается с банкирами городов Запада, чтобы получить деньги под залог груза, который обеспечит эти пушечные выстрелы. Эта интернационализация экономических отношений совпадает с интернационализацией культурных связей. Ярким представителем этого явления служит Дамиан ди Гойш, бывший казначей фактории во Фландрии, ездивший по Северной Европе для обеспечения финансовых операций, а в промежутке общавшийся с Меланхтоном, Лютером, Эразмом Роттердамским и даже добившийся, чтобы Дюрер написал его портрет. Другой пример – Жуан ди Барруш, руководивший Палатой Индии (Casa da India), чем-то вроде министерства внешней торговли того времени, и сочинивший «Азиатские декады», один из величайших литературных памятников своего века. Контакты Португалии и Европы очень расширились, и, возможно, именно в это время возникла идея, согласно которой «культура рождается там, за границей»; так же как и деньги, и все мануфактурные товары, ее нужно импортировать. Каналы для импорта культуры разнообразны: это португальские студенты в иностранных культурных центрах, стипендиаты, посылаемые королем в престижные университеты, профессора из других стран, нанимаемые для преподавания в Португалии, принцам или в университете. А в Европе господствует литературная мода, очаровывающая неофита: это «сладостный новый стиль». Он состоит в подражании великим писателям греческой и римской древности, пребывавшим в забвении на протяжении веков: Вергилию и Горацию, Феокриту, Пиндару, Катуллу, Анакреонту. То, чем сегодня восхищаются, – это уже не простая и чистая редондилья в народном вкусе, грубоватый куплет, плебейская сатира. Все это теперь называют «старой мерой»... Любовь к латинским авторам, культивирование латинского языка, латинизация форм и идей получает название гуманизма. Гуманизм, господствовавший в Италии, затронул Португалию, но не сделался массовым явлением... Когда Португалия вошла в европейское культурное пространство, Европа была разделена на два враждебных идеологических блока – консервативный, католический, верный папской власти и реформистский, восставший против римского диктата. Этот великий конфликт имел в основе социально-экономические условия, но проявлялся в форме культурной проблемы. Одной из первых стычек стала дело Рейхлина: спорили о том, следует ли сжечь иудейские книги (как направленные против католической веры) или сохранить их (как полезные для культуры). Именно через книгу, через памфлет и даже через песню, идеи освобождения от религиозного мышления распространялись в университетских городах, центрах мануфактурного ремесла и среди беднейших слоев духовенства. Люди ручного труда легко принимали точки зрения, которые казались им дорогой к свободе. Проповедь Лютера в Германии в итоге привела к развязыванию открытой войны между двумя Европами. Географическое положение, социальный состав, экономические и политические условия (Жуан III был шурином Карла V, одной из главных политических фигур Европы, верной Риму) привели к тому, что Португалия примкнула в этом конфликте к антипротестантскому блоку. Репрессии начинаются в Португалии в том же году, что и во Франции, – в 1534-м. Но в Португалии почти отсутствовали мотивы для репрессий. Лишь в очень слабой форме проявляла себя лютеранская ересь. Поэтому объект репрессий контрреформации в Португалии был заменен другим: это был еврейский вопрос... На протяжении части XVI и всего XVII в. инквизиции удавалось удерживать португальскую культуру в изоляции от европейских процессов развития идей, развития, которое как раз в эту эпоху было весьма интенсивным и творческим. Широкому и открытому потоку восприятия идей эпохи гуманизма пришла на смену тонкая струйка рискованной идейной контрабанды. Но помимо внешних мер изоляции были важны и меры внутреннего воздействия. Каждый автор знал, что между ним и печатным станком стояла инквизиция, что первым его читателем станет цензор. Рисковать не имело смысла, и действительно, очень немногие рисковали. Основными темами станут те, которые не подразумевают риска: рассуждения об ангелах и святых, назидательные и хвалебные тексты. Какие следы оставила эта длительная и глубокая репрессивная деятельность в характере португальцев и последующем развитии страны? Мыслители XIX в. видели в ней основную причину упадка Португалии. «Могила нации» – знаменитое выражение, использованное Антеру ди Кенталом в своей знаменитой лекции об упадке народов Пиренейского полуострова. Но это слишком простое объяснение. За сто лет до того Помбал утверждал, что «могила» была в другом, – он указывал на деятельность иезуитов. Но последние были единственной силой, как-то ограничивающей диктат инквизиции. На самом деле появление и деятельность «Святой службы» уже сами по себе были признаком упадка и продолжали более раннюю линию нетерпимости, проявлявшуюся, например, в антиеврейской политике Мануэла I. Деятельность инквизиции могла развиваться без внутреннего сопротивления, так как не существовало экономически и духовно независимого среднего класса, и такая ситуация также сложилась намного раньше. Поэтому не следует видеть в инквизиции причину кризиса. Но эта организация институционализировала и распространила дух нетерпимости, являющийся дурной стороной характера португальца. Она организовала и морально оправдывала доносительство и культурный геноцид, возникший, как мы видели, вместе с независимым государством. И из-за нее этот дух сохранялся, как непогашенный огонь, с каждым порывом ветра истории вновь разгораясь доносами, преследованием за убеждения и кострами... Камоэнс опубликовал «Лузиады» в 1572 г. в Лиссабоне, проведя много лет в Индии. С формальной точки зрения речь идет об эпопее, созданной по классическому образцу, а следовательно, в ренессансном вкусе. В Европе публиковались и другие эпические поэмы. Но удивительным новшеством камоэнсовской эпопеи было то, что темы ее взяты не из античности, а из самой португальской истории. Ее герои не воображаемые, они не греки или римляне: они реальны и они португальцы. Вместо Цезаря автор обещает говорить об Афон-су Энрикише, вместо Энея воспеть Васко да Гаму... Самой необходимой и важной специей был перец. Он использовался, как и сегодня, в качестве приправы, но, в отличие от современности, без него нельзя было обойтись. В начале лета заканчивался фураж и необходимо было забивать большое количество скота. Мясо хранилось благодаря консервированию с помощью соли (солонина), дыма (копченый окорок) или просто сушки на солнце. Те же техники применялись и для консервирования рыбы, но такие примитивные процессы делали пищу практически несъедобной, и перец был необходим, чтобы скрыть признаки гниения. Отсюда фундаментальное значение этого продукта и та роль, которую он сыграл в средневековой торговле. Но и многие другие специи также были связаны с приготовлением пищи: мускатный орех, корица, гвоздика, имбирь. Другие использовались в прочих сферах хозяйства: камедь, гуммиарабик, сургуч. Индиго, пау-бразил, шафран давали красители, применявшиеся для окраски тканей. Из ароматических веществ изготовлялись духи. Медицина, во многом основанная на арабских рецептах, широко применяла восточные травы и снадобья: сандал, алоэ, опий, камфару, росный ладан, – эти специи постоянно присутствуют в аптечных рецептах. Одно из важнейших произведений научной литературы XVI в. – написанная португальским врачом в Индии книга о медицинском применении специй: «Рассуждения о простых и составных снадобьях и лекарствах Индии» Гарсия ди Орты. Рост населения и уровня жизни в городах Европы приводил к все более широкому потреблению специй. Страны-производители находились далеко, что делало эти продукты дорогостоящими. Венеция и Генуя обогатились на торговле: специи поступали с Востока по древним торговым путям через Персидский залив и Красное море, привозились в Италию и затем распространялись по всей Европе. План португальцев заключался в том, чтобы погрузить в Индии специи непосредственно на те корабли, которые перевезут их в Лиссабон, доставив их таким образом на европейский рынок по значительно более низким ценам ввиду устранения всех посредников, живших от Индии до Италии за счет этой торговли. Разница в ценах была так велика, что небольшой груз, привезенный из первого путешествия Васко да Гамой, стоил в 60 раз больше, чем было потрачено на экспедицию. Естественно, в Индии нельзя было погрузить специи на корабль, не купив их. Португалия никогда не располагала там политической властью над большими территориями, производство которых она могла бы контролировать. Индия представляла собой большое число мелких независимых государств. Португалия стремилась добиться союза с ними (почти все они хотели продолжать свой экспорт посредством арабских купцов), вела много войн и оказывала военную помощь, но все это было направлено на установление не политического, а торгового господства, на то, чтобы специи продавались португальцам, а не арабам. Оплата осуществлялась в значительной части наличной монетой, а также частично товарами, которые, в отличие от специй, изобиловали в Европе, но были редкими и ценными в Индии: медь, свинец, ртуть и некоторые ткани. Карты торговых маршрутов позволяют понять, о каких тканях шла речь: бархат из Генуи, красные шерстяные ткани из Флоренции, сукно из Лондона, лен из Голландии. Все это приходилось покупать за рубежом, поскольку подобные товары не производились в Португалии. И все покупалось в кредит, выплачивавшийся за счет продажи груза, когда флот возвращался. Для этого Португалия держала в Антверпене свою факторию, то есть торговое представительство, которое совершало закупки и обеспечивало торговые связи страны со всей Северной Европой. Однако кредит в то время был значительно дороже, чем сегодня, так как денег было мало, а риски велики. Капитал, данный взаймы, удваивался за четыре года, что соответствует ставке 25% годовых. Редко удавалось выплатить долг в короткий срок, и он накапливался. В 1524 г., то есть всего 25 лет спустя после первого путешествия, португальцы были должны уже 3 млн. крузаду, то есть немногим менее стоимости грузов за три года. Флоты выходили из Тежу на Пасху, приходили в Индию, выгружали товар, доставленный из Фландрии, и набивались специями, которые португальские торговые агенты к тому времени успевали закупить. Для тех возможностей морских перевозок, которые существовали в то время, объем импорта был огромен: в среднем около 40 тыс. кинталов, то есть два миллиона килограммов. Несмотря на это, дефицит торговых операций с каждым годом возрастал. Цены на товары, закупаемые в Антверпене, сильно выросли, причем возрос также и объем закупок. Торговля с Индией обогатила многих, и поэтому увеличилось потребление. Чтобы насытить спрос, велся широкий импорт. Имеются документальные свидетельства об импорте товаров, не только предназначенных для отправки в Индию, но и поступавших непосредственно в Лиссабон: оружия, одежды, мебели, бумаги, произведений искусства, ковров, зерна, лошадей, карет, кораблей и снастей для кораблестроения, дерева, украшений, книг, сыров, мехов, духов – словом, всего, чего требовали растущие нужды населения. Встречаются даже упоминания об импорте яиц. Жил Висенти в сатирической пьесе, поставленной в 1526 г., высмеивал это положение, говоря, что даже мясо привозилось из Бретани, а капуста из Бискайи. За сто лет, пока существовала монополия на торговлю с Востоком, нет ни одного упоминания о каком-либо новом производстве, введенном в Португалии. Даже восточные продукты не вызвали какого-либо иного вида деятельности по сравнению с прошлой эпохой. К концу XVI в. португальское ремесленное производство почти не отличалось от ремесла XIII в.: кузница, печи гончаров, грубые ткани, обувь, конская упряжь, прядение льна, кораблестроение. Это все еще было производство, направленное на обеспечение сельской жизни. Городские жители потребляли другие товары, но их получали в результате импорта. Огромное количество специй, выставленных на европейский рынок, привело к снижению цен. Итальянские города, сильно пострадавшие в первые годы, сумели в дальнейшем в значительной степени восстановить свою торговлю, и Европа смогла выбирать между перцем из Италии и перцем из Лиссабона. С этого момента начинается торговая война. Итальянцы утверждали, что их перец лучше португальского, потому что последний портится во время долгих морских плаваний. Дамиан ди Гойш написал специальное сочинение, чтобы опровергнуть такие обвинения, сделанные одним генуэзцем при дворе московского царя; однако, несмотря на его красноречивый ответ, известно, что плохо упакованный перец нередко портился в трюмах. Когда были восстановлены старые сухопутные торговые пути, трудности усугубились. Доходы перестали покрывать расходы, и корона вынуждена была прибегнуть к внутренним займам для покрытия дефицита. Для этого выпускались казначейские обязательства, доходность по которым была зафиксирована в 1528 г. на уровне 6,25%. Эти деньги шли на выплату процентов по внешнему долгу, составлявших 25%. К середине XVI в. внутренний долг в четыре раза превышал внешний; однако аккумулированные проценты по нему составляли 100 тыс. крузаду, тогда как за рубежом португальцы платили 400 тыс. крузаду. Все внутренние накопления уходили из страны за границу по этому каналу. Восточная торговля все более обедняла страну. Росли и людские потери. За перец приходилось платить не только золотом, но и человеческими жизнями. Когда корабли выходили из Тежу, основной груз составляли люди, находившиеся на борту. Когда они отплывали из Индии, основным грузом были специи. Мешки с перцем заполняли место, освободившееся после тех, кто умер или остался на Востоке. Смертность в море была очень высока. Диогу ду Коуту сообщает, что вместе с ним отплыли четыре тысячи человек и только две тысячи вернулись живыми. Другие источники тоже свидетельствуют о том, что количество возвращающихся уменьшалось наполовину... Ни один автор не описал социальные последствия экспансии с такой проницательностью, как Жил Висенти. Анализ противоречий и конфликтов, волновавших португальское общество 35 лет спустя после открытия морского пути в Индию, стало темой его пьесы «Шествие огорченных» (Romagem dos Agravados), поставленной в Эворе в 1533 г., то есть тех, кто был недоволен своим временем. Это произведение остается и на сегодняшний день самым ярким исследованием португальского общества середины XVI в. Персонажи проходят друг за другом попарно, и каждая пара символизирует какой-либо социальный класс. Первыми появляются сельские пролетарии – батрак с сыном. Образ батрака в XVI в. менее комичен, чем в XIX столетии. Его зовут не Зе Повинью (Жозе Народец), его имя – Жуан Мортейра (Жуан Смертный). Сын носит имя мученика – Себаштиан. Именно с идеей смерти Жил Висенти всегда связывает представление о сельском труженике: «всегда мертв тот, кто от плуга вынужден жить»; «мы жизнь для людей и смерть для нашей жизни»; «если рождение было одним мгновением, почему я так долго умираю страдая?». Это был социальный класс в агонии. В 1521 г. ужасный голод опустошил сельскую Португалию, по дороге в Лиссабон умерло много крестьян, стремившихся добыть пропитание в столице. Мясо, основа питания в Средневековье, стало теперь редким; в 1580 г. два иностранца, путешествующих по Португалии, удивились скудости народной пищи: соленые сардины и черный хлеб. Борьба за лучшую, более высокую оплату труда была уже невозможна, поскольку такую же работу, как сельский батрак, мог выполнять черный раб; примерно в это время (1541), по расчетам Дамиана ди Гойша, ежегодно в Португалию ввозилось от 10 до 12 тыс. африканских рабов... «Человек» начинает тогда обозначать сельского труженика; всякая женщина хотела бы, чтобы ее называли «дона» («сударыня»). Но перейти эту социальную границу невозможно для того, кто держится за мотыгу. Статус сеньора приобретается в городе. Апарисианиш хорошо это знает. Так же как батрак хотел, чтобы его сын был клириком, он хочет, чтобы его дочь была сеньорой... Включение Португалии и ее колоний в состав владений Филиппа II ознаменовало собой высшую точку морского могущества Испании в XVI в. Как сказал один из современников, «море было изумрудом в сандалии короля Испании, а солнце – топазом в его короне». Но это стремление к превосходству на море сталкивалось с одним препятствием, а именно с растущей силой английского флота. Английские корсары вели охоту на испанские галеоны в Атлантическом и Тихом океанах. Большую известность приобрел Дрейк, который в 1580 г. вернулся в Англию после кругосветного путешествия на кораблях, нагруженных сокровищами. Королева Елизавета Английская приняла негодующие протесты Испании, приняв одновременно и свою долю от грабежа, поскольку война «купцов – искателей приключений», как называли в Англии корсаров, велась при поддержке короны. Казнь Марии Стюарт послужила непосредственным поводом для открытой войны между двумя странами. Филипп II принял решение завоевать Англию и отдал приказ подготовить для наступления огромный морской флот. Экспедиция закончилась практически полным уничтожением Непобедимой армады в проливе Ла-Манш. Из двухсот кораблей, принявших участие в операции, вернулись лишь пятьдесят три. Это была первая крупная неприятность, которую принес Португалии союз с испанцами и которая получила в стране большой резонанс... XVII столетие стало решающим этапом в развитии современной мысли и науки. Это век Галилея, Декарта, Паскаля, Спинозы, Бэкона, Ньютона. Это время расцвета литературы и искусства: знаменитые шедевры были написаны и созданы с 1600 по 1700 г. – картины Рембрандта, Ван Дейка, Веласкеса, театр Шекспира, Сервантеса, Корнеля, Мольера, Расина. В Португалии этому исключительно созидательному периоду соответствует эпоха застоя. На ум не приходит имени ни одного крупного скульптора, художника, драматурга, мыслителя. Некоторые громкие европейские имена имеют отношение к Португалии. Спиноза был сыном португальского еврея, бежавшего от инквизиции в Голландию. Веласкес был сыном уроженца Порту, вынужденного искать работу в Севилье. Это лишь чистые случайности. Но эти случайности указывают на две основные причины упадка: преследования инквизиции, породившие изоляцию и парализовавшие культурные инициативы, и экономический и политический кризис, кульминацией которого стала утрата независимости и который создал в стране атмосферу депрессии и уныния, несовместимую с блеском литературы и искусства... Существовавшие в Европе философские течения практически не получили отклика в Португалии. Единственное исключение нужно сделать для каббалистики, несмотря на то что она не является философией в чистом виде. Это некая смесь иррационализма, оккультизма и мессианства, что-то среднее между грамматикой и некромантией. Франсишку Мануэл ди Мелу примерно в то же время, когда Декарт написал свое «Рассуждение о методе», составил «Трактат о науке каббалы»... Другой характеристикой менталитета той эпохи является вера в чудо, широко распространенная как объяснение практически всего, что происходит или существует. Речь идет не только о народной вере в чудо, возникшей задолго до XVII в. и просуществовавшей долгое время, но и о литературной и культурной традиции, проникшей повсюду. Самые удивительные факты получали чудесное объяснение... Азулежу и резьба являются великими творениями португальского искусства XVII в. Среди мастеров не было иностранцев: мастера азулежу и резчики являлись выходцами из народа (сохранились имена лишь немногих из них), и развитие этих искусств является отражением народной культуры и вкуса с характерной для португальцев праздничной религиозностью и мотивами восточного искусства. Именно народный гений дал ответ на новые условия жизни в стране. Азулежу заменили на стенах церквей и дворцов дорогие ковры и гобелены, которые до этого ввозились из Фландрии и в Голландии (аррасское сукно). Войны, которые Испания вела в этих странах в течение почти столетия, сделали их импорт невозможным. Специалисты говорят об азулежу «коврового типа» и о «керамических ковровых покрытиях» – эти названия говорят сами за себя. Резьба по дереву в значительной степени заменила каменную скульптуру (изображения святых и церковное убранство XVII в. в основном деревянное, а в предыдущие эпохи сделано большей частью из камня), а также ценные материалы – золото и позолоченное серебро. Многие предметы религиозного культа (ларцы, раки, канделябры, подсвечники, убранство алтаря), которые раньше выполнялись из металла, стали изготавливаться из позолоченного дерева и имитировали металл. Поскольку материал был дешевым, то производство таких столярных «ювелирных изделий» достигло огромных размеров. Сегодня Баия – столица португальской резьбы... В 1726 г. Рибейру Саншиш, бежавший из Португалии от инквизиции, рассказывал, что на улице Портажен в Коимбре в свое время существовали двенадцать или пятнадцать иностранных магазинов, где студенты покупали чулки, пряжки, перчатки, футляры, ножницы и все, что привозилось из Франции и Англии. Там они научились и приобрели привычку одеваться только в вещи, произведенные за границей. После окончания университета, когда они начинали работать врачами, учеными, канониками, епископами, судьями, чиновниками, они стараются жить согласно сложившимся привычкам и так и живут. Под влиянием распространяющейся в королевстве праздности все заражаются любовью ко всему иностранному»... Накануне вступления Португалии в войну за испанское наследство английская дипломатия заставила португальцев отменить протекционистскую политику в отношении шерстяных изделий. В то время в Англии наблюдалось значительное развитие производства льняных и хлопчатобумажных тканей, а перспектива войны с Францией вынуждала англичан искать новые рынки. В Португалии наблюдался большой рост производства вина. Оно значительно превышало внутреннее потребление. Экономическое значение вина, а вместе с тем и положение собственников зависели от возможности его экспортировать; в то же время португальским ограничениям на импорт английских товаров напрямую отвечали английские ограничения на импорт португальских товаров. Согласно договору Метуэна, Португалия разрешила ввоз английских шерстяных изделий, а Англия облагала португальские вина налогами по крайней мере на треть меньше, чем вина другого происхождения... В Бразилии происходит очень важное событие – найдено золото. После более чем вековых изысканий и поисков в последние годы XVII в. были обнаружены богатые золотые жилы в глубине страны, примерно в четырестах километрах от побережья, в регионе, который в то время назывался Риу-даж-Вельяш (сегодня это штат Минас-Жерайс). Речь шла о наносном золоте, которое практически всегда залегает близко от поверхности земли и извлечение которого могло осуществляться при помощи самых примитивных способов добычи. Это известие привлекло людей со всей Бразилии, Португалии и многочисленных искателей приключений из многих стран. Регион, до того момента практически пустынный, стремительно развивался. В это время появляются так называемые исторические города (Оуру-Прету, Сабара, Мариана, Сан-Жуан-дел-Рей). Изыскания продолжались в других регионах Бразилии и привели к открытию новых крупных золотоносных регионов. Территория страны, занятая колонизаторами, сильно разрослась. Одновременно экономическая ось страны смещалась от побережья в глубь Бразилии и с севера на юг. Прежние занятия сельским хозяйством и рыболовством пришли в упадок, поскольку капиталы были переброшены на эксплуатацию новых богатств. Рио-де-Жанейро, порт, куда стекалось золото из Минас-Жерайс, сильно разросся в ущерб бывшей столице Сан-Салвадор-да-Баия. Во второй половине XVIII в. истинной столицей Бразилии был Рио. В 1699 г. в Лиссабон пришел первый груз золота – 500 килограммов. Количество золота росло в последующие годы, и в 1720 г. достигло самой высокой отметки – 25 тыс. килограммов. Вывоз золота длился полвека и достиг таких размеров, что отразился на стоимости золота в Европе. Начиная с 1730 г. были открыты и разрабатывались алмазные копи, которые до конца века произвели более двух миллионов карат алмазов. Также и в этом случае быстрый рост производства вызвал понижение цен в Европе практически на 75%... Период наибольшего притока бразильского золота практически совпадает с длительным правлением Жуана V, которое продолжалось практически пятьдесят лет (1706–1750). Из всего бразильского золота лишь пятая часть шла государству. Помимо дохода от золота также поступали деньги от торговли табаком (в 1716 г. доходы от этого вида торговли составляли 20% всех доходов короны), сахаром, красным сандалом, африканскими рабами; и большая часть этих доходов находилась в частных руках. Торговля товарами, произведенными в метрополии, особенно вин Порту, и экспорт соли также были важными источниками дохода для короны. Тем не менее деньги как таковые не могли решить проблемы. Их применение отражало менталитет и уровень образования людей, которые ими распоряжались. Эпоха Жуана V характеризовалась практически полным отсутствием промышленных кадров, нехваткой людей, готовых использовать богатство как инструмент для создания нового богатства. Португальский дипломат той эпохи – Жозе ди Кунья Брошаду так описывает точку зрения Франции на португальскую «элиту»: «В Португалии нет науки, нет политики, нет экономики, нет образования, нет знати, нет двора. Литература находится в изгнании, в монастырях едва умеют служить обедню. Из них никто не имеет представления об истории Библии и Священных книг. Отцы церкви и церковные соборы неизвестны. Что касается истории, португальцы – полные невежды даже в своей собственной истории и не знают своего происхождения, своих завоеваний, своих интересов, своих побед и достижений. Все для них безразлично: война, мир или нейтралитет, альянс с Австрией или союз с Францией»... Наиболее важным личным достижением Жуана V был проект по строительству огромного здания, размеры которого превосходили все, что когда-либо строилось в Португалии, – дворца-монастыря в Мафре. Но и для этого проекта страна не располагала ни техникой, ни людьми. Возникла необходимость массового привлечения иностранных художников и ввоза предметов искусства, произведенных за пределами страны... Первого ноября 1755 г. страшное землетрясение потрясло Лиссабон. Десять тысяч домов, среди которых было много церквей, превратились в руины. Поскольку землетрясение произошло в День всех святых, в часы мессы, когда храмы были переполнены прихожанами, погибло много людей. Уцелела знать, поскольку имела привычку приходить к мессе значительно позже... За двадцать лет правления маркиз ди Помбал осуществил значительные государственные преобразования. Они включали реорганизацию структуры органов власти, развитие экономики, перестройку системы образования и учебных заведений. Пожив за границей, Помбал замыслил покончить в Португалии с «готической монархией» и установить «монархию современную». С этой целью он нанес жестокие удары по всем тем, кто пользовался привилегиями, на которых держалась прежняя монархия. А когда его жертвы вышли из тюрем, они попытались восстановить прежнее положение вещей и породили первую волну антипомбализма: для них министр не мог быть никем иным, кроме как кровавым тираном, годы его правления – долгой ночью, а деяния – отходом от благочестивых и законных традиций Португалии... В 1789 г. началась Французская революция. Встревоженные королевские дворы Европы видели в революционных событиях угрозу существующему политическому и общественному укладу. Это был, по словам тогдашнего министра иностранных дел Португалии, период «низвержения всего и вся»... В конце 1807 г. французская армия под командованием генерала Жюно вступила в Португалию. Принц-регент, королева и вся королевская семья поднялись на борт кораблей, сосредоточенных в устье Тежу, и отплыли в Бразилию. В составе многочисленной свиты, сопровождавшей их, было много представителей знати, богатые торговцы, высшие чины администрации, судьи высших судебных инстанций, вся дворцовая прислуга: всего около десяти тысяч человек, в том числе почти весь государственный аппарат. Переселение в Бразилию было согласовано с Англией еще за год до этих событий. С приближением французских войск английский посол настоял на эвакуации двора, угрожая захватить португальские корабли, стоявшие вблизи Лиссабона, в случае если они не поднимут паруса и не уйдут в Бразилию. План переноса резиденции португальского правительства на другой берег Атлантики существовал уже давно. Возможно, еще приору Крату советовали в 1580 г. прибегнуть к нему как к способу спасения независимости страны. Автором аналогичного плана был падре Антониу Виейра после Реставрации, в период, когда казалось, что враг слишком близко подошел к Лиссабону. Португальский посол в Париже, Луиш да Кунья, предложил свой план окончательного переезда королевского двора Португалии в Бразилию. По этому проекту, Алгарви обменивалось бы на «королевство Чили, протяженностью до Магелланова пролива», а король принял бы титул императора Запада... Уже тогда войны умели уживаться с хорошим бизнесом, и экспорт вина в Англию не прекращался даже в период французского владычества. Перевозки осуществлялись на португальских судах под флагом Книфаузена, «небольшого и почти пустынного порта, обнаруженного в устье Эльбы». Поскольку этот Книфаузен был никому не ведом, его флаг не фигурировал среди запрещенных ни у французов, ни у англичан. Жюно получал по шесть тысяч четыреста реалов за каждую вывезенную таким образом бочку вина. Англичане пропускали суда, поскольку только выигрывали от брешей в блокаде. Таким образом было вывезено тридцать тысяч бочек портвейна. Зато фабрики в стране были разрушены, внутренняя торговля сильно сократилась, зажиточные семьи покинули деревню и обосновались в городе.

---

Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 319; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!