Немарочный парфюм, примерно 1960-е годы



Парфюм для заядлых путешественников

 

 

О, этот раскольнический аромат пачу́лей! Мы все с ним знакомы, все его ощущали (если вам это не удалось, отправляйтесь прямиком в магазин Таро и купите себе кусочек кварца, пока вы там). В зависимости от вашего возраста и личной истории – это либо запах заплесневевшей жалкой афганской дубленки, пролежавшей в старом пластиковом пакете в сырой квартире, либо аромат свободы, приключений и секса. Эй, это может быть даже запах секса на заплесневевшей афганской дубленке.

Очень трудно выделить конкретный парфюм из этой группы ароматов 1960-х годов, в которых использовали пачули, мускус и другие душистые масла, чтобы назвать его в качестве примера традиции Hippie Stink («вонючих хиппи»). Привлекательность этих ароматов заключалась именно в том, что они не были брендовыми и продавались в маленьких коричневых пузырьках с косо наклеенными этикетками. Их делали в кустарных мастерских или, что еще лучше, импортировали из Непала и Кашмира.

Масло пачули играет центральную роль в истории ароматов. Этот аромат стал символом смены курса для молодых людей 1960-х годов, которые в своей «мучительной потребности восстать против мертвечины середины двадцатого века» (как это назвала писательница Дженни Диски) хотели полностью порвать с образом жизни своих родителей, частью которого были модные парфюмы со всем их буржуазным конформизмом.

Масло пачули было парфюмом, но делало вид, что таковым не является. В отличие от всех этих «напыщенных» Диоров и Герленов, созданных из большого количества ингредиентов, это был натуральный, то есть подлинный аромат, поскольку его не касалась (предположительно) рука человека. С характерным запахом винного осадка пачули, близкий родственник мяты, напоминает об искривленных корнях растения и кишащих вокруг него червях в иссушенной почве. Считается, что этому аромату отводилась второстепенная роль в контркультурном движении времени по сравнению, скажем, с наркотиками или сексуальной революцией. Но увлечение пачулями говорит о важности «реальных ароматов» для тех, кто восставал против привычного идеала семьи с домиком в пригороде, оборудованной по последнему слову техники кухней и полуфабрикатами на обед. Писательница Энни Готлиб, вспоминая 1960-е годы в своей книге «Вы верите в магию?», выразилась так: «Дети Lysol, Listerine и Wonder Bread, мы изголодались по текстуре, вкусу и запаху».

Речь идет о том, что с точки зрения запахов Америка и Западная Европа были стерильными, все планировалось и обрабатывалось до состояния немыслимой чистоты. Это был мир чистящих средств для ковров, дезодорантов для дома, машин для уборки улиц и мусоровозов, увозящих гниющий мусор и грязь. А где запах немытых тел и человеческого пота? И не отгораживал ли нас этот бесконечный поток удобств от того, чтобы чувствовать себя по-настоящему живыми?

Страсть к путешествиям и использование психотропных средств стали следствием потребности снова открыть для себя сенсорную стимуляцию. К концу 1960-х годов тысячи молодых людей, вдохновленные поездкой «Битлз» в Индию, оформляли загранпаспорт, собирали рюкзак и отправлялись в Дели или Катманду. «Тропа хиппи» к настоящему времени стала избитым туристическим клише. Но отвлекитесь от поисков марихуаны и историй о том, что можно обходиться парой рупий в день (а потом вернуться домой и попросить еще денег у папочки), и вы получите завораживающий рассказ о потребности окунуться в грязь.

Еще одна цитата из книги Готлиб: «Мы хотели получить крещение в пыли, в прикосновении плоти. Даже грязь была для нас пряностью. Мир, который пах, стал для нас таким же откровением, как и мир, который голодал или медитировал».

Помимо запахов человеческих испражнений, благовоний, жасмина, хны, экзотической еды и гниения эти путешественники сталкивались с местными парфюмерными традициями, среди которых были и пачули. Сухие листья этого кустарника давно экспортировались на Запад вместе с тонкими кашемировыми шалями, чтобы в них не заводилась моль. Однако теперь пачули вырвались из плена викторианских ассоциаций и были готовы стать талисманом и символом свободной любви. Есть немало легенд, согласно которым истинная роль этого масла сводилась к маскировке (или усилению) запаха марихуаны, но не только этим известно это масло. Почти за тридцать лет до выпуска парфюма CK One пачули были ароматом, которым мужчины и женщины могли поделиться друг с другом и который усиливал запах потных вожделевших тел. Хотя воздействие феромонов и роль обоняния во взаимном притяжении были еще не слишком хорошо изучены, аромат пачулей уже воспринимался как дополнение наших собственных запахов, стимулирующее желание. Его даже называли «любовным маслом» и «маслом привлекательности».

Подобные товары, в линейке которых быстро появились «любовное мыло», «любовный спрей» и «любовный фимиам», заполнили новые «магазины для наркоманов» (в них продавали курительные трубки, благовония, бусы и тому подобное), где всегда можно было приобрести кальян для курения марихуаны и андеграундные комиксы Роберта Крамба. Такие магазины обычно появлялись в студенческих городках, тогда так в крупных городах существовали целые Мекки, такие как знаменитый, но ныне «покойный» Кенсингтонский рынок в Лондоне и Ист-Виллидж на Манхэттене, где в 1969 году существовали торговые центры, например, India religious Store, Essex Street Market и Rendon’s West Indies Botanical garden. Там продавали ароматические вещества: серую амбру, корни женьшеня (друзья сексуальной энергии) и пенисы черепахи. Pete’s Spice and Everything Nice предлагал удобные склянки с измельченным в порошок мускатным орехом для галлюцинаций. Одним из самых известных мест, где можно было купить ароматы, была аптека Kiehl на Третьей авеню. Она была основана в 1851 году и с 1960-х годов стала оазисом для хиппи благодаря феноменальному ассортименту сухих трав, продаваемых на вес. Это было эхом зарождающегося тренда «натуральной пищи».

Аптека Kiehl славилась своими парфюмерными маслами, включая, разумеется, Patchouli Oil и Original Musk Oil (оригинальное мускусное масло). В Kiehl утверждали, что Original Musk Oil было впервые изготовлено в 1920-х годах русским князем и найдено в бочке в подвале здания. Как мы уже поняли к этому моменту, парфюмерная промышленность обожает русских князей.

Одним из позитивных аспектов всеобщего помешательства на пачули было то, что оживился мужской интерес к ароматам, прежде считавшийся вульгарным. Но у того средства, какое, подсмеиваясь, называли «маслом, от которого тащатся», был и существенный недостаток: пользовавшиеся им парни бросали вызов общественным приличиям. Журнал New Scientist даже сообщал о феномене «душистых самцов» и привел в пример историю театрального художника, «который возмутился… тем, что его отказались обслуживать в кафе, поскольку владельцам не понравился его лосьон после бритья с запахом индийских пачулей». По словам владельцев, «посетители начали проявлять недовольство», и пришлось «распылить в помещении освежитель воздуха».

К середине 1970-х годов семья ароматов «любовного масла» переживала спад. Культурные идолы эры хиппи как-то вдруг повзрослели, подстриглись и обратили внимание на более изысканные ароматы. И все же история мускусного аромата была подхвачена большим бизнесом после того, как один предприниматель заглянул в аптеку Kiehl. Но чтобы узнать, как это произошло, вам придется перевернуть страницу.

Calandre

Paco Rabanne, 1969

Футуристический парфюм

 

 

Название одного из определяющих ароматов 1960-х годов лучше всего произносить с французским акцентом и не переводить. Calandre – произносится «каландр» и в нос – это слово-обманка, но в английском языке оно обозначает «решетка радиатора». Правда, радиаторы не те, что стоят в наших домах, а сексуальные металлические «носы» престижных автомобилей, символы богатства и неукротимого движения вперед.

Так как это первый парфюм испанского дизайнера Пако Рабанна, все в Calandre должно было быть новым. Ювелир в прошлом, Рабанн, любивший металл, к этому моменту всего лишь три года демонстрировал свои коллекции одежды на подиуме, но успел прослыть самой противоречивой фигурой в мире моды. Для своего первого шоу «23 платья из современных материалов, которые невозможно носить» он и в самом деле сумел создать наряды из алюминия и пластика, которые не царапали кожу.

Женщины-фрики в платьях из металлической сетки позволили Рабанну получить заказ на костюмы для фильма «Барбарелла» (1968). Весь мир открыл для себя прелести Джейн Фонды в металлическом нагруднике. На большинстве снимков для прессы актриса по неизвестной причине лежит на боку, подняв одну ногу вверх, будто уже выполняет упражнения из своей будущей системы аэробики.

Название Calandre было определенно неизбитым, и монолитный флакон, похожий на загадочный тотем из фильма Стэнли Кубрика «2001: космическая одиссея», поражал своей оригинальностью. Сам парфюм был авантюрным, и в нем использовались некоторые только что появившиеся синтетические ингредиенты, включая эвернил (аромат похож на запах натурального дубового мха) и оксиды розы, чтобы создать коммерческую версию идеи футуристических запахов. В результате получился металлический цветочный аромат с сияющим блеском, чем-то похожий на новинку 1971 года от Yves Saint Laurent – Rive Gauche.

История, стоявшая за Calandre, тоже была необычной. Это выяснил ветеран парфюмерной промышленности Майкл Эдвардс в беседе с Марселем Шарлем, работавший над парфюмами от Paco Rabanne. Он рассказал об этом в своей книге «Легенды парфюма», изданной в 1996 году. Собрав команду парфюмеров, Пако Рабанн рассказал им историю, чтобы они поняли его замысел: «Богатый молодой человек приезжает на своем «ягуаре» за своей подружкой. Представьте запах воздуха, скорости и кожаных сидений… Он увозит девушку на прогулку в машине вдоль берега моря… Он останавливается в лесу… И там он занимается с ней любовью на капоте автомобиля». Благослови бог парфюмера, который торопливо записывал это и гадал, как ради всего святого превратить капот автомобиля в парфюм, который можно было бы «носить».

В 1960-х годах такого рода истории были необычны в парфюмерной промышленности, но типичны для неортодоксальной работы Рабанна. Синопсис стал обычным делом для авангардных концептуальных альбомов, которые начали появляться в поп-музыке в 1969 году. Группа The Who прославилась первой в своем роде рок-оперой о слепоглухонемом мальчике «Томми» Пита Таунсенда. Она стала классикой именно потому, что каждая песня была хороша сама по себе. Не имел значения тот факт, что слушателю оставалась неведомой общая тема, он мог только гадать, при чем тут страшный летний лагерь дядюшки Эрни. Как концептуальный парфюм, Calandre тоже был сложным соединением мотивов, но они были сублимированы ради создания того, о чем люди будут говорить: «Это действительно необычно. Я куплю флакон». К счастью, совершенно не обязательно быть поклонником дизайнерской эстетики решетки радиатора «роллс-ройса», чтобы наслаждаться Calandre. Когда-то это был аромат будущего, и в ретроспективе он предстает как квинтэссенция своего времени.

Искрометные семидесятые

1970–1979

Летом 1975 года тысячи людей замирали на берегу моря, прежде чем войти в воду. Им всем казалось, что они видят плавники акул на горизонте. Это была не обычная галеофобия (термин дня: страх перед акулами), а последствия просмотра нового фильма Стивена Спилберга «Челюсти». За ним последовали «Звездные войны», «Супермен» и «Рокки», определившие жанр блокбастера: эскапизм, сенсация, невероятные расходы на рекламу, прокат во всех кинотеатрах и высокие прибыли.

К чему этот разговор о «Челюстях» в книге о парфюме? К счастью, мы не станем говорить об «акульих» ароматах (хотя, вероятно, такой аромат и существует), но мы входим в десятилетие духов-блокбастеров. «Играй по-крупному или отправляйся восвояси» – такова мантра десятилетия сверкающих зеркальных шаров и мрачности, эры расклешенных переливающихся комбинезонов из горючего полиэстера и выдуманного персонажа Зигги Звездная пыль. На разрастающейся игровой площадке мира ставки становились все выше, а риск проигрыша – все острее. Но если вы могли убедить миллионы купить ваш парфюм, добыча оказывалась впечатляющей.

На протяжении 1960-х годов парфюмерная промышленность менялась без лишнего шума. По мере того как расширялись корпорации, успешно богатевшие на взлете благосостояния после войны, росли и их аппетиты. Они начали скупать небольшие бренды индустрии красоты и парфюмерные дома. В 1961 году Max factor приобрела Corday. В 1963-м Caron была выкуплена инвесторами, после того как компания стала открытым акционерным обществом. Фирма Yardley перешла в руки British American Tobacco. Это срабатывало в тех случаях, когда новые владельцы бренда заботились о нем. Но зачастую – такое случалось и с парфюмами, и со многими другими предметами роскоши – бренды вынуждали экономить на производстве (изменяли формулу или дизайн упаковки), чтобы снизить себестоимость и представить товар в доходном сегменте масс-маркета. К 1969 году всего лишь четыре из пятнадцати крупных парфюмерных домов Франции оставались в руках владельцев-французов. Отдача от этого тренда оказалась таковой, что, когда в 1971 году американская компания Helena Rubinstein попыталась приобрести Rochas (этот бренд выпустил парфюм Femme в 1944 году), эта сделка была остановлена.

Превратившись в часть конгломерата, парфюмерные бренды получили доступ к более широкому распространению: новые страны, новые магазины и новые покупатели. Компании расширялись, то же самое происходило и с ритейлерами. В Великобритании на долю Boots – сети дорогих аптек – приходился один из трех фунтов, потраченных покупателями на красоту. Duty Free, появившиеся в 1960-х годах, становились еще одним гигантским каналом сбыта ароматов и помогали упрочить свое международное присутствие. Раздавался и недовольный ропот. В 1971 году группа представительниц Движения за освобождение женщин из нью-йоркского университета Колумбия объявила о том, что им удалось воссоздать Joy за три доллара за унцию вместо шестидесяти трех долларов, воспользовавшись «Книгой формул, процессов и секретов торговли двадцатого века» Хенли. Они жаловались не на то, что парфюм порабощает женщин, а на то, что корпорации закладывают огромную маржу в каждый продаваемый флакон и должны быть наказаны «за бессовестное извлечение прибыли». Когда бренды явно тратят огромные суммы денег на рекламу, как это было в 1970-х годах (хотя, честно говоря, Joy был весьма скромным в этом отношении), обязательно возникает вопрос о стоимости жидкости во флаконах в сопоставлении с расходами на рекламу.

Много шума поднималось и вокруг новых ароматов: массовые мероприятия при выпуске, пускание пыли в глаза, телевизионная реклама с огромным бюджетом и гигантские рекламные плакаты. В 1950-х годах парфюмерные компании не использовали телевидение в рекламе, но к 1970-м годам для них уже снимали рекламные ролики с песнями и танцами, хотя они были куда менее блестящими и художественными, чем современные компании. Парфюмерный дом Prince Matchabelli, который мы помним по парфюму Wind Song, продвигал еще один свой аромат Aviance: жена в передничке исполняла весьма скромный стриптиз и избавлялась от посудного полотенца, чтобы предаться вечерним удовольствиям. Все еще нащупывая правильный способ использования этого средства массовой информации, компании порой очень и очень ошибались.

Пожалуй, самой неудачной рекламой вообще, и парфюма тем более, стала реклама Love’s Baby Soft 1975 года. Желая передать неповторимый характер аромата, кто-то решил, что следует показать зрелую женщину, которая соблазнительно облизывает леденец под звуки колыбельной. Закадровый текст?.. Давайте просто скажем, что это были слова о неотразимом, уютном аромате невинности. Особенно огорчает тот факт, что этот аромат создала компания Dana, некогда великая фирма, придумавшая tabu, замечательный роскошный аромат 1932 года, но теперь скатившаяся в… ну, в общем, вы сами все понимаете.

Но довольно отступлений. Многие новые ароматы этого десятилетия пытались подстроиться под меняющиеся роли женщин. Не стоит, разумеется, утверждать, что аромат может быть от природы феминистским или пахнуть освобождением, но это стало нишей для многих новых ароматов, словно парфюмеры нашли середину между классическими ароматами начала двадцатого века и взбесившимися пачулями. Появились красивые, живые и горьковато-зеленые парфюмы, такие как Pheromone от Marilyn Miglin (не обращайте внимания на кошмарное имя), любимый аромат великого французского кутюрье Жана-Луи Шеррера, и Chanel № 19. Были и восточные блокбастеры, все они появились к концу этого десятилетия, такие как Opium, Cinnabar и Magie Noire. Радовали искрящиеся шипровые ароматы, например Diorella и Cristalle.

Для многих ароматов 1970-х годов использовали такой компонент, как гедион, который впервые включили в формулу Eau Sauvage еще в 1960-х годах. Практически не имеющий запаха сам по себе, гедион начинал действовать, словно велосипедный насос, в союзе с другими ингредиентами, наполняя парфюмы воздухом и помогая создать ощущение энергии и пространства. Эти запахи следующего поколения и рекламные кампании, с помощью которых их продвигали, отражали меняющийся профиль их потенциальных покупательниц. Эти покупательницы больше не были богатыми бездельницами на коктейльных вечеринках и званых обедах, они стали деловыми женщинами, сочетающими работу, материнство и романтическую любовь. Rive Gauche от Yves Saint Laurent стал выражением этого стремления к независимости.

Подстраиваясь под феминистские настроения, ароматы рисковали скатиться к банальным идеям «вы этого достойны», но в целом они были на верном пути. Парфюмы снова шли в ногу со временем, они стали более доступными, чем когда бы то ни было, и баловством для масс, которые теперь заполняли стадионы по всему миру. В конце концов, эти ароматы 1970-х годов – их «носили» по всему миру, они чувствовались всюду – были такими же возбуждающими и приятными, как рок-гимн.

Rive Gauche

Yves Saint Laurent, 1971

Многофункциональный парфюм

 

 

В конце 1970-х годов парфюмерный бренд Charles of the Ritz выпустил аромат под названием Enjoli, «8-часовой парфюм для 24-часовой женщины». Его продвигали с помощью песни Пегги Ли I’m a Woman («Я женщина»), которая представала в песне в разных образах – от деловой женщины до домашней кухарки. Реклама Enjoli угрожала одним махом уничтожить гламур парфюма, так как в ней показывали женщину, которая умело обращается со сковородкой перед камерой. Это был один из последних ароматов среди тех, которые старались привлечь женщин 1970-х годов, пытавшихся одновременно растить детей, зарабатывать деньги и вести некое подобие светской жизни. Enjoli предстояло стать их сообщником в течение долгого изнурительного дня – тем парфюмом, который можно было «носить» и с кухонным фартуком, и с шелковым неглиже.

Если мы хотим найти оригинальный парфюм для женщины, решающей различные задачи, нам нужно вернуться в 1971 год, когда под слоганом «ничего похожего на прошлое» появился Rive Gauche («Левый берег») от Yves Saint Laurent. Rive Gauche предназначался для дерзких молодых особ, движущихся со скоростью девяносто миль в час. Им продавали фантастическую версию их собственной жизни.

Актриса Фэй Данауэй, в то время ролевая модель для поколения 20-летних, стала образом женщины Rive Gauche. В роли Вики Андерсон из фильма «Афера Томаса Крауна» (1968) она сыграла сексуальную женщину страхового агента. Ее героиня, раскрывая преступление в сфере искусства, заводит роман с главным подозреваемым. В фильме «Сеть», вышедшем несколькими годами позже, актриса сыграла беспринципного ТВ-менеджера с убийственным гардеробом (и целым набором шелковых домашних халатов), которая рявкает на своих перепуганных подчиненных: «Мне нужны ваши идеи».

Парфюм Rive Gauche дополнял своего родственника из мира моды – платья с запáхом из джерси от Дианы фон Фюрстенберг, обещавшими гламур в дневное время в сочетании с практичностью («постирали и надели»). По контрасту с более традиционными ароматами, янтарно поблескивавшими в изящных стеклянных флаконах, Rive Gauche выпускали в щегольской алюминиевой фляжке: разбить невозможно, и она идеально помещалась в дамской сумочке вместе с ключами от машины и бумажником. Стильный флакон в голубую и черную полоску легко было заметить среди старых чеков и при необходимости воспользоваться его содержимым в течение дня. Механизм флакона предполагал щедрое распыление, аромат окутывал тело тонким туманом. Женщинам советовали распылять аромат на ноги, что, должно быть, вызывало немало удивленных взглядов в офисе, не говоря уже о приступах кашля, которые мог вызывать этот аромат розы и жимолости.

Rive Gauche стал крупным успехом для Yves Saint Laurent. В последующие годы парфюм только укреплял свои позиции, позволив, в конце концов, потратить больше денег на рекламу. В ней использовали образ девушки в автомобиле, которая ни в грош не ставила замужество и отправлялась на прогулку в одиночестве. Действие ролика разворачивалось под бодрую песенку о том, что нужно веселиться.

Тем не менее такая броская реклама оказалась уже не нужной, поскольку «заматеревший» Rive Gauche успел стать классикой; им наслаждались, не предаваясь воспоминаниям об исходном замысле. Кроме того, образ независимой женщины приелся вместе с Enjoli и другими подражателями. Продавая Rive Gauche верным покупательницам, раз за разом приобретавшим именно этот аромат, Yves Saint Laurent в конце концов привлек их внимание к совершенно другому типу аромата, в котором делалась ставка на томность, а не «ламборгини». Это был Opium, но о нем разговор впереди.

Aromatics Elixir

Clinique, 1971

Холистический парфюм

 

 

Aromatics Elixir стал одним из первых ароматов мейнстрима, признавшим «актуальность пачулей» в 1960-е годы. Этот «плюшевый» парфюм, казалось, извлекли из шкафчика с китайскими лекарствами, и он совершенно не отвечал «лабораторному» образу Clinique. Когда аромат появился в 1971 году, его продавали без шума, почти из-под прилавка. Но десятью годами позже Clinique потребовалось вдохнуть новую жизнь в бренд, и они начали рекламировать парфюм на журнальных разворотах, пропагандируя его как движение андеграунда: «Aromatics Elixir никогда не был конформистом. Ему не нужны фанфары. Это единственный успешный парфюм, сотворивший себя сам».

Не спорю, обошлись без фанфар, но в Clinique прекрасно знали, как позиционировать оригинальный аромат. В этом парфюме-попурри лидировали пачули (естественно!). Их дополняли ноты розы и венок из трав, включая ромашку и шалфей. Aromatics Elixir действует как оперная дива, достигающая в арии смены тональности. Его противники утверждают, что у парфюма прокисший запах, похожий на кошачью мочу. Но его поклонники любят его за то, что он не похож ни на какой другой аромат.

В Clinique сообразили, что у них в руках оказался тигр, поэтому официально рекомендовали покупательницам распылить парфюм один раз и войти в облако аромата. Если распылить пять раз подряд, то можно забыть об общении с другими людьми.

Компания нашла гениальный подход, описывая Aromatics Elixir как «нечто большее, чем парфюм» и утверждая, что его ботанические ингредиенты действуют иначе, чем составляющие других парфюмов. Журнал Vogue с восторгом описывал новый аромат в статье под заголовком «Запах с намерением»:

Они выбрали цветки апельсина, потому что они действуют успокаивающе; сандаловое дерево и ромашку – для ощущения идеальной чистоты; цибетин и жасмин – как базовые ноты, возбуждающие желание. И как не упомянуть о смягчающих кожу иланг-иланге и дубовом мхе! А роза невероятно освежает. В результате получилось нечто особенное – эликсир, который они даже не называют парфюмом.

Подобные описания характерны для ароматерапии, начинающей проникать в англоязычные страны. Это стало возможным благодаря работам Джин Уолнет, придумавшей этот термин, и австрийского биохимика Маргариты Маури, которая в 1960-х годах популяризировала эфирные масла при проведении лечебных массажей. Ароматерапия интриговала людей, но еще не достигла всеобщего признания, как траволечение и макробиотическая и органическая диета. Мысль о том, что «мы то, что едим», начала воплощаться в косметике и средствах по уходу за собой. Зарождалось движение в защиту окружающей среды, появлялась озабоченность тем, где получают компоненты для производства средств красоты. Через четыре года после выпуска Aromatics Elixir в Британии открылся первый магазин The Body Shop, а в Америке Хорст Рехельбахер развивал линейки Aveda, основанные на велнесе и использовании лекарственных растений.

Aromatics Elixir – это особый случай среди парфюмов. С годами он обрел сложное «лицо»: независимое, зрелое, свободно мыслящее, противоречивое, уверенное в своем положении. И такому продукту безразлично, если кто-то его ненавидит. И если это не больше, чем парфюм, то что же тогда?..

№ 19

Chanel, 1971

Непередаваемый парфюм

 

 

Парфюм № 19 пользуется некоторой известностью в доме моих родителей. В 1970-х годах это был один из любимых ароматов моей мамы. Он ей нравился, и она все время его «носила». Пока однажды в 1980 году они не отправились с отцом посмотреть дом, который планировали купить. В те времена никто явно не подозревал о необходимости сварить кофе, чтобы в выставленном на продажу доме витал аромат, привлекающий покупателей, поэтому моих родителей встретил запах вареной капусты. На плите стояла целая кастрюля с капустой, которая уже кипела. Пока они осматривали комнаты, запах усилился настолько, что обоих едва не стошнило, и им пришлось поспешить на свежий воздух. Двумя днями позже настал черед № 19, и они оба отпрянули от него со словами: «Боже, это же тот запах капусты».

С этого момента парфюм вышел в отставку.

Я обязана сразу оговориться: № 19 не пахнет капустой. К сожалению, один запах всего лишь наложился на другой и впоследствии вызывал в воспоминании капустную вонь. Возможно, ассоциацию поддерживали те или иные ингредиенты формулы № 19, в частности галбан – ароматическая смола, пахнущая зеленью (в концентрации, как в мусоровозе) и фиалковый корень, крахмалистый и овощной, даже чуть морковный.

№ 19 появился в 1971 году, сразу после смерти Габриель Шанель. Это был первый новый парфюм Дома после 16-летнего перерыва. До этого выходил только мужской аромат Pour Monsieur в 1955-м. 1940-е годы тоже прошли без новинок, поскольку № 5 от Chanel пользовался непреходящим спросом. Парфюм № 19 был личным ароматом Габриель Шанель и получил свое название в честь даты ее рождения, 19 августа. Габриель была одержима нумерологией, и если бегло взглянуть на символизм числа «19», то «1» обозначает начало, а «9» – завершение, и число, таким образом, содержит в себе две противоположные сущности.

Парфюм № 19 стал выражением более молодого и живого стиля для Chanel – это ощущение усилил аромат Cristalle 1974 года – и этот стиль бренд пытался персонифицировать с помощью слов «остроумный», «искренний», «интересный» и «уверенный». В Chanel старались создать для парфюма своеобразную женскую идентичность, отличную от привычной секс-бомбы или романтичной барышни. Но аромат № 19 так и не принес бренду большой прибыли. Он остается привлекательным для небольшой группы преданных поклонниц, которые обожают этот аромат. Парфюм № 19 невозможно отнести к какой-либо категории или попытаться определить его идентичность. Аромат открывается нотами зеленых срезанных стеблей (они более ощутимы в туалетной воде, чем в концентрированном парфюме). Иногда эту прохладу сравнивают с холодом, от которого зубы выбивают дробь, замкнутостью или фригидностью. Лука Турин и Таня Санчес в своей книге «Парфюмы: справочник от А до Я» сравнивают № 19 с холодной и злой «проволочной матерью» («wire mother») из теории связи младенца с матерью, в которой ее противопоставляют более мягкой и теплой «тканевой матери» («cloth mother»). Однако данная интерпретация не соответствует ощущениям почитательниц этого аромата, для которых те же грани аромата раскрываются по-дружески и никак не ассоциируются с порезом скальпелем.

В сердце этого аромата есть ощущение шероховатости, от которого он становится бесконечно завораживающим. Некоторые парфюмы опережают свое время. В этом случае, даже спустя полвека после дебюта № 19, нам приходится гадать, готовы ли мы к нему. Этот аромат слишком знакомый или чрезмерно странный? Парфюм № 19 словно переносит нас в сад, где вид переднего плана не соответствует тому, что витает в воздухе: веселые летние цветы под тусклым зимним солнцем.

Musk Oil

Jōvan, 1972

Парфюм для любовников

 

 

С чего начать рассказ о Musk Oil от Jõvan? Эта высокобюджетная версия совершенно не коммерческого мускуса хиппи из предыдущего десятилетия была создана продавцом из Revlon по имени Барри Шипп. Он купил одно из этих масел в трендовых пакетах из крафтовой бумаги, когда шпионил в аптеке Kiehl в Гринвич-Виллидж, а затем запатентовал свой вариант синтетической мускусной смеси. Шипп нашел делового партнера, Бернарда Митчелла, который в прошлом занимался производством ламп, и в 1972 году они начали производить свой парфюм в Чикаго, городе со скромной парфюмерной историей. Это не имело никакого значения и даже пошло аромату на пользу. Производители смогли назвать парфюм демократическим эликсиром любви. Хотя они понимали, что название бренда нуждается в украшении («õ» в Jõvan) для придания европейского шика.

Беззастенчиво намекая на то, что капли аромата достаточно для любовных утех в пещере на шкурах животных, с пантерой, охраняющей вход, фирма Jõvan принесла Шиппу и Митчеллу целое состояние. Спустя семь лет компания была продана Beecham за головокружительную сумму в восемьдесят пять миллионов долларов.

Этот парфюм, разумеется, далеко не первым подсказывает, что запах – это секс, но новая эра сексуальной раскрепощенности позволила заявить об этом сверкающими неоновыми буквами. В отличие от тренда хиппи на мускусные масла аромат Musk Oil воплощал глобальную, мейнстримовую сексуальность пригородов, и его появление совпало с выходом в свет вечно высмеиваемого учебника любви «Радости секса». Предполагалось, что это масло будут наносить на кожу медленными движениями в ритме сочных любовных баллад Барри Уайта, превращая нанесение парфюма в первый этап любовной игры.

Jõvan потратила миллионы на телевизионную рекламу со снятыми крупным планом обнаженными телами, которые нежатся в бассейне с маслом, разлетающимся в разные стороны. И на что, интересно, они намекали? Мы никогда не узнаем, сомневались ли потребители в качестве ингредиентов этого масла или в его уникальных сексуальных свойствах. Однако по сравнению с современными парфюмами, включающими феромоны, притязания Jõvan обоснованы, хотя и вызывают кривотолки. В одном из журналов на развороте опубликован снимок группы мужчин с обнаженным торсом и сияющих улыбками в раздевалке. Здесь же приводятся слова некоего «мистера Б. ван Сикла», который заявил следующее: «От него женщин в моей жизни больше не стало. Но он определенно вдохнул больше жизни в моих женщин». Мистер Дж. Харт, адвокат, похожий на Чарльза Бронсона, говорит нам: «Моя секретарша всегда обращалась ко мне «мистер Харт». Теперь она просто зовет меня по имени». Там же присутствует и мистер Дж. Финк, которого называют «свингером».

Мускусное масло продают как дикую страсть, но в его мягких цветочных нотах больше посткоитальной нежности, заставляющей вспомнить о лирических песнях Дэвида Эссекса и Барри Манилоу, но прежде всего Демиса Руссоса. Представьте греческого певца, объемного в своем кафтане, который наносит этот аромат, прежде чем появиться перед камерой (его волосы развеваются на ветру) и исполнить «Forever and Ever» снова и снова, и снова. Вы можете представить и Беверли из «Вечеринки Эбигейл», для которой с этого аромата начинается ежемесячная ночь любви с мужем Томом.

Хорошая новость: Musk Oil от Jõvan до сих пор можно найти в продаже, если у вас хватит желания это сделать. Поэтому читатели сами могут для себя решить, стоит ли нанести именно этот аромат, чтобы ощутить экстаз.

Diorella

Christian Dior, 1972

Парфюм радости жизни

 

 

Какое красивое имя для девушки, Диорелла. О такой девушке Kinks могли бы написать песню. В соответствии с формулой Christian Dior название выбирали с таким расчетом, чтобы оно отражало разные грани личности Dior – Diorissimo, Diorama и Dioressence – в 1972 году Diorella стала барышней следующего поколения. В Diorella, свежем персиковом шипре, созданном Эдмоном Рудницка, автором Femme от Rochas и Eau Sauvage от Dior, не было ничего от фарфоровой хрупкости Diorissimo (мы обсуждали этот парфюм в разделе о 1950-х годах) или будуарной праздности Dioressence 1949 года. Нет, это парфюмерный эквивалент такого редкого утра, когда вы легко просыпаетесь, отлично себя чувствуете и готовы встретить день. Шторы отдернуты, потом душ, свежий ветер врывается в распахнутое окно. Это не назойливо-будоражащий парфюм. Аромат Diorella наполнен удовольствием от того, что вы живы и наслаждаетесь моментом. Рудницка – блестящий мастер фруктовых нот, и ни один другой парфюмер не смог приблизиться к его роскошной, совершенно ненавязчивой манере обращаться с ними. В персиковом вкусе Diorella неожиданно проступают металлические нотки зеленого манго или водяные пьянящие ноты спелой дыни. Аромат необычный и восхитительный.

Когда парфюм Diorella впервые появился в магазинах, аромат признали новым видом парфюма, который, казалось, поддерживал другие новации в одежде. Блестящий лондонский бутик Барбары Хуланицки под названием Biba уже начал предлагать коричневые оттенки помады и рыжевато-коричневые тени для век, соблазняя покупательниц, уставших от милых коралловых и розовых тонов. На смену худеньким моделям со стрижкой «боб» и в мини-юбках пришли лощеные длинноволосые знаменитости-брюнетки – Бьянка Джаггер, Жаклин Смит, Эли Магроу и Кейт Джексон. Они широко шагали в белых брючных костюмах.

Vogue описывал аромат Diorella как «свежий, неброский, элегантный, но при этом расслабленный. Восхитительно женственный, но без явных намеков на очевидное». Это указывает на то, что парфюмерная промышленность чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы перейти к производству повседневных парфюмов. Ей хватало креативности и синтетических компонентов, чтобы создавать что-то отличное от традиционного одеколона. Родственницами Diorella, обладающими такой же энергией, с нотами лимона и жимолости, были ô от Lancôme 1969 года и Cristalle от Chanel 1974-го. Они были творениями ведущих французских домов и, далекие от гранжевого мира масла пачули или дешевого шарма грядущих ароматов, таких как Charlie от Revlon, намекали 20-летним и 30-летним, желающим иметь престижный парфюм, что пришла пора сменить настроение. Парфюм ô от Lancôme и в названии, и в аромате – это всхлип удовольствия, восклицание. В первых рекламах Diorella использовался гигантский восклицательный знак, который при вертикальном прочтении превращался в «io», что с латыни переводится как «радость».

Diorella до сих пор с нами, хотя вместе с Diorissimo и Diorama, ее обычно прячут за более свежими предложениями Дома Dior. Сорок лет спустя запах этого парфюма остается таким же современным.

Charlie

Revlon, 1973

Парфюм в стиле «диско»

 

 

Чарльзу Ревсону, основателю фирмы Revlon Cosmetics нравилось раздражать людей. Такого босса и врагу не пожелаешь. Однажды он выразился о своем бизнесе так: «Разжопиться не получится. Как только дадим слабину, мы быстро пойдем на дно». Очаровательно. Он обращался со служащими, словно со скрепками. Ревсон сумел разозлить всех гранд-дам в индустрии красоты, и в особенности Элизабет Арден, которая называла его исключительно «этот человек» (That Man). Что ж, хорошими идеями не разбрасываются, поэтому свой первый лосьон после бритья Чарльз назвал… That Man.

Каким бы контролирующим все и вся тираном ни был Ревсон, Revlon как бренд настолько умело заставлял покупателей сходить с ума по своим товарам, что, перечитывая некоторые архивные печатные рекламы, я нервно вздрагиваю. На Revlon работали мастера психологии наоборот. «Огонь и лед», красную губную помаду продавали только тем, кто сумел ответить на несколько вопросов. Лишь тех, кто ответил на восемь – пятнадцать вопросов («Возбуждают ли вас соболя, даже если их носит другая женщина?»), считали достойными такого яркого цвета.

Когда Charlie выпустили на рынок в 1974 году, жизнь Ревсона близилась к концу. Тем не менее он все равно горел желанием обскакать своих конкурентов, и для этого он назвал парфюм своим именем. Он всегда умел предвидеть ожидания своих покупателей в следующий раз, будь то лак в тон губной помады или ароматизированная пудра для лица с ностальгическими нотками пармской фиалки конца девятнадцатого века. Когда дело дошло до создания самого знаменитого аромата фирмы, Чарльз и его команда видели перед собой новое поколение блестящих молодых женщин. Они хотели пользоваться парфюмом, но не были готовы выложить недельный заработок за флакон. Charlie был цветочным альдегидным ароматом, который предложил приемлемую альтернативу Chanel № 5 и другим подобным запахам за весьма умеренную цену. Charlie был дешевым и веселым, словно брюки-клеш на дискотеке, где надо было всего лишь копировать движение из фильма «Лихорадка субботнего вечера». Беззастенчиво популистский Charli предназначался для масс-маркета, со всеми этими делаными улыбками Bee Gees.

В рекламных роликах, посвященных Charlie, фирма Revlon подчеркивала его доступность, обращаясь к аудитории во втором лице, будто во время интимного тет-а-тет. Реклама льстила будущим «девушкам Charlie», она говорила об их чаяниях («Ты ждешь большего от жизни, большего от любви, большего от самой себя») и только потом заявляла, что Charlie готов в этом помочь со своим «сексуальным и юным ароматом». Теперь эта задушевность может показаться несколько навязчивой.

Revlon пригласила актрису Шелли Хэк для участия в рекламе на телевидении. Давая мастер-класс безупречной съемки, камера следует за Шелли в ее атласном комбинезоне, когда она распыляет Revlon на шею (больше всего попадет ей на щеку и почти в глаз), выходит из своей розовой машины и странной походкой – полушаги, полувращения – входит в коктейль-бар. Там она продолжает вращаться, но при этом еще постоянно встряхивает волосами, чтобы напомнить нам, какой аромат исходит от нее при каждом движении. Этот ролик приобрел такую известность, что его даже пародировали в телешоу. Актриса сначала цеплялась за что-то в машине, а потом рвала брюки и натыкалась на стол.

Действие рекламы разворачивалось под мелодию музыканта кабаре Бобби Шорта, которая въедалась в мозг с такой же настойчивостью, что и главная тема из фильмов «Уолтоны» и «Маленький домик в прериях». И эта мелодия не выходила у вас из головы до того момента, пока во время очередного похода в аптеку вы не клали в свою корзину флакон Charlie вместе с новыми колготками и краской для волос. Как и розовое вино «Матеуш», которое в том же десятилетии помогло демократизировать вино и теперь считается запретным удовольствием, Charlie все еще никуда не исчез для тех, кто хочет его найти и готов снова начать вращение, стоит только открыть флакон.

Babe

Fabergé, 1976

Парфюм для выпускного бала

 

 

Это пара. Они молоды, влюблены и нарядно одеты. Им, возможно, чуть за двадцать, но они могут быть и вчерашними школьниками, королем и королевой выпускного бала. Это немного «школьная», но при этом модная версия Дэнни и Сэнди из «Бриолина». Они чокаются бокалами с шампанским. Если немного подумать, то это, пожалуй, Babycham (марка шампанского). Что бы они ни пили, напиток разлетается во все стороны, потому что пара зажата в гигантском черном резиновом кольце и мчится по бушующей реке с опасной скоростью в сторону водопада. Что-то вроде демонического аттракциона в парке развлечений. Если нижняя часть тела у них и намокла, на их лицах это не отражается. Учитывая, что река несет нашу пару прямиком под ветхий мост, их любовь находится под угрозой.

Так в 1977 году Fabergé (создатель знаменитого Brut) рекламировал свой новый продукт Babe, одеколон с клубничным ароматом, содержащий «сто восемнадцать эссенций». Бренд только что заключил сделку на рекордную сумму в миллион долларов с Марго, внучкой Эрнеста Хемингуэя. Она должна была представлять парфюм в Америке, и ее расписание было не менее изматывающим, чем стремительное движение уже упомянутой пары к водопаду. Марго, названная так в честь вина, завораживала своими семейными связями и благодаря ее внешности: белокурая, спортивная, ростом сто восемьдесят сантиметров. У нее были серьезные проблемы с психикой, и вскоре ей предстояло погрузиться в очень мрачную яму, связанную со «Студией-54». Но как лицо аромата Babe она представляла калифорнийский бренд здоровья и жизни, в высшей степени желанный для подростковой аудитории парфюма.

Если Charlie был предназначен для загруженных работой, но любящих развлекаться женщин без особых доходов, Babe ориентировался на их младших сестер, готовых отойти от эротизма новичков фильма «Навсегда» Джуди Блюм. Журнал Cosmopolitan посвятил Babe немало страниц. В то время его главным редактором была Хелен Герли Браун, автор книги «Секс и одинокая девушка». Она мастерски владела искусством придумывать броские заголовки. Приведу всего два примера из мартовского номера за 1977 год: «Почему время милых парней наконец подходит к концу? Женщина нуждается в доминирующем мужчине, который защищает и порой плохо обращается с ней!» Или: «Как ответить на непристойный звонок? (Не вешайте трубку!)» Babe продвигали как товар для импульсивных читателей, готовых попробовать на себе все, о чем писали в их библии – Cosmopolitan. Я отыскала старый флакон и могу подтвердить, что одеколон превосходит многие из теперешних ароматов для молодых. В конце концов, иногда пластмассовая бижутерия – это именно то, что вы хотите надеть.

Несмотря на вызывающее изжогу название, которое было напечатано на этикетке тем же шрифтом, что и название грядущего фильма Fame («Слава»), Babe был действительно сладким серьезным ароматом. Спуск Марго в резиновом кольце вниз по реке – будем надеяться, что она вдохновила на такой же подвиг на первом свидании еще нескольких авантюристов – предположительно олицетворял причуды фортуны. Но на нелегком пути ее всегда будут сопровождать одеколон Babe и ее единственная настоящая любовь. «Только с тобой, беби, я хочу путешествовать по жизни», – такой была песня этого парфюма.

Opium

Yves Saint Laurent, 1978

Эгоистичный парфюм

 

 

Трудно найти парфюм, который вызвал в обществе больший скандал, чем Opium. Протесты продолжались вплоть до 2000 года, когда бренд получил более семисот жалоб на рекламу, в которой обнаженная Софи Даль изображала экстаз. Opium от Yves Saint Laurent – это пушечное ядро из острых дразнящих пряностей и сухого потрескивающего дерева, влетающее вам в ноздри. Аромат появился в конце 1970-х годов на волне «это шикарно».

Opium оказался на тропе порока благодаря тщательно сконструированному образу и избыточной рекламе. Известно, что Энди Уорхол сожалел о том, что не смог присутствовать на празднике в честь премьеры Opium. Для этого торжества нью-йоркский туристический корабль Peking превратили в подобие баржи для перевозки опиума, пригласили восемьсот гостей – в два раза больше, чем могло вместить судно. Среди приглашенных были Трумэн Капоте, магнат индустрии развлечений Дэвид Джеффен, певица Шер и редактор модного журнала Диана Вриланд. С корабля гости отправились в клуб «Студия-54», где праздник продолжался. Хозяевами торжества были сам Сен-Лоран и модель Джерри Холл, снимавшаяся для рекламы Opium.

Именно печатная реклама Opium с Джерри Холл больше всего говорит об отношениях этого парфюма и его эпохи. Посмотрите рекламные развороты других парфюмов этого десятилетия, и на каждом из них модель смотрит прямо в камеру, в глаза мужчины или на цветок. А вот Холл распростерта на диване в платье из золотого ламе от Halston, словно дело происходит где-нибудь в Шанхае в 1930-х годах, и она под кайфом. На некоторых снимках ее глаза полуприкрыты, на других они зачарованно смотрят на какую-то точку на потолке. Зритель превращался в любопытного наблюдателя, и бренд очень ненавязчиво обхаживал его.

Восточные ароматы конца девятнадцатого и начала двадцатого века сулили стать лестницей в мир фантазий. Opium, открыто «предлагавший» сексуальное влечение, добавлял кое-что от более ранних парфюмов: эгоистичное наслаждение запахом, который следовало покупать и «носить» только ради себя. Вот поэтому-то Джерри Холл и пренебрегает нами. Opium – это эгоистичный парфюм, великолепно отражающий тенденции эпохи вседозволенности. Том Вульф в статье для журнала New York за 1976 год назвал это время «десятилетием “я”», поскольку экспериментальное употребление наркотиков конца 1960-х годов помогло задуматься об истинной природе личностного сознания. Движение самопомощи стало мейнстримом. Денег было в обрез, но это не имело существенного значения. Впервые декаданс стал демократичным, и он мог стать уделом не только элиты, но и мистера и миссис Средний класс. Индивидуализм мог проявить себя как самодостаточность, обосновавшуюся в пригороде. Он мог трансформировать это в художественное творчество под воздействием галлюциногенов или представить как визит к психотерапевту, чтобы поговорить о своих проблемах. В США личное развитие предполагало и посещение семинаров на тему любви к себе.

Для парфюма Opium наркотик был всего лишь наживкой. На самом деле Yves Saint Laurent продвигал парфюм, не без гениальности, как время для самого себя, ежедневный повод сбросить скорость и перестать думать о чем-либо или о ком-либо.

Magie Noire

Lancôme, 1978

Парфюм черной магии

 

 

Magie Noire – это удивительно вовремя появившийся парфюм. Ему удалось максимально полно удовлетворить нараставший в 1970-х годах интерес ко всему языческому и «колдовскому».

Идеи контркультуры были мейнстримом, заявившем о себе в 1960-х годах, но оказавшимся на виду в следующем десятилетии. В лондонском районе Камден-Лок появилось множество салонов, где гадали на картах Таро по выходным за небольшую сумму наличных. Мой отец признался, что был одним из таких прорицателей. Обсуждали певицу Стиви Никс, потрясавшую тамбурином, теряясь в догадках, белая она колдунья или нет. И на этот вопрос до сих пор нет ответа. В фильме «Плетеный человек» (1973) увлеченные и испытывающие тошноту зрители следили за мрачной историей деревни и языческими ритуалами разжигания костра.

А потом начались глупости. Вышел рассказ Стивена Кинга «Дети кукурузы», и к концу 1970-х годов Америка переживала нашествие драматических мини-сериалов, подпитывающих истерический интерес к культам плодородия и неоязычеству. Пожалуй, самым нелепым был сериал «Мрачная тайна дома Харвеста». В нем рассказывалось о семье, которая распалась после переезда в деревню в Новой Англии и стала жертвой Вдовы Фортуны (и ее особого меда), которую сыграла Бетт Дэвис.

Увлекательная связь между парфюмом, колдовством, наркотиками и заклинаниями созрела для того, чтобы ею воспользовались. Magie Noire – родственник Opium – можно купить сегодня, как и в те годы, в таком загадочном месте, как универмаг. Этот парфюм определенно соответствует своему названию, будучи темным, дымным шипром, воплощением фимиама и осенней мульчи. В нем нет никакой нежности. Если бы этот парфюм был вином, то в нем оказалось бы очень высокое содержание танина. Magie Noire – один из самых взрослых ароматов (но не старушечий), и, как мрачный дух десятилетия, он занимает место рядом с Opium. Мистический концепт аромата создавался с таким расчетом, чтобы он раскрывался не в линейной прогрессии, а по восьмерке, возвращаясь в конце дня к тому аромату, которым обладал при первом нанесении.

Итак, Lancôme имел в своем распоряжении парфюм, название и немного безвкусный флакон. Теперь оставалось только придумать одно-два запоминающихся события в честь выпуска Magie Noire. Праздник, устроенный тремя годами позже в честь выхода этого парфюма на американский рынок, стал одним из самых невероятных торжеств в честь парфюма. Lancôme сравнял счет со своим соперником Yves Saint Laurent. Пресс-группа Lancôme решила устроить чествование в нью-йоркской Ист-Виллидж, основываясь на «нервном» образе Magie Noire. Гей-дискотеку The Saint («Святой») превратили в место для пятисот гостей при полном параде. Местные жители ничего подобного никогда не наблюдали. Один бездомный, увидев вереницу черных лимузинов, выстроившихся вдоль тротуара, спросил: «Кто умер?»

Это мероприятие должно было возбудить толпу. Сработало? К счастью, журнал New York отправил туда репортера, чтобы тот написал о празднике. Вот его отчет:

Можно ли повесить ценник на восторг от того, что к вам подходит дворецкий с гигантской цветочной композицией, в основании которой спрятаны десять гигантских креветок в соусе темпура? Представьте волну возбуждения, когда вы вкушаете золотистую черную икру из черной лакированной морской раковины, возлежащей на позолоченном листке галакса.

Чтобы создать атмосферу интриги и удовольствия, представители фирмы почти не говорили об аромате Magie Noire. Вместо этого его рекламировали всеми другими возможными способами. Всё, абсолютно всё, в здании было черным и золотым, начиная от нарядов цыганок, которые предсказывали гостям судьбу, до скатертей и даже сигарет. Кульминация вечера наступила в тот момент, когда модель в цветах Дома спустилась с потолка: «Снимки флакона с парфюмом проектировали на купол над ее головой. Они вращались со все возрастающей скоростью, словно исполняли знаменитый головокружительный вальс из «Мадам Бовари».

Собравшиеся журналисты, байеры и просто гости были настолько ошеломлены и очарованы, что Magie Noire имел огромный успех. Парфюм даже пробрался за «железный занавес» и стал самым популярным ароматом на черном рынке в Москве. Из колечка дыма и зеркального зала вышла формула-победительница, которая принесла бренду миллионы и помогла свергнуть коммунизм (кто-нибудь станет утверждать обратное?). Без магии тут наверняка не обошлось…

Anaïs Anaïs

Cacharel, 1978

Мечтательный парфюм

 

 

Вы еще не забыли о романтических цветочных парфюмах от Houbigant начала двадцатого века? Вспомните Le Parfum Idéal. Он ассоциировался с концептом, который олицетворяли «девушки Гибсона». От аромата Anaïs Anaïs исходили красота и обаяние, настрой, вернувшийся в образе 1970-х годов: обернутая в целлофан охапка белых лилий, гиацинтов и гвоздик. Для многих девушек это были, вероятно, первые цветы, которые они дарили самим себе, когда их забывчивый бой-френд не позаботился о том, чтобы им доставили настоящий букет.

Из какого языка происходит слово Anaïs? Возможно, оно как-то связано с Анаис Нин или персидскими богинями, однако поклонницы аромата не пытались разгадать загадку названия парфюма. Anaïs Anaïs звучит, как музыка. Не важно, как его произносить: «ана-и ана-и» или «ана-ис ана-ис» (последнее правильно), главное делать это шепотом. Хотя, справедливости ради нужно заметить, что шепот – это вовсе не характеристика самого аромата. При первом распылении он напоминает банши. Эти цветы кричат, и есть в этом цветочном букете нечто такое, что заставляет вспомнить о лилово-розовых ароматизированных гигиенических одноразовых пакетах. Парфюму требуется пара часов, чтобы немного угомониться, а потом он приобретает прозрачность, усиливает запах кожи и придает ей восхитительный солоноватый оттенок.

Anaïs Anaïs нельзя назвать самым оригинальным ароматом, но он был выпущен в удачный момент, чтобы прослыть оригинальным. Бренд Cacharel держался особняком от трендов, считавшихся духом времени, и в парфюме, и в моде, поставляя женские блузки с цветочным принтом из английской ткани Liberty. В конце 1970-х годов появилось множество зрелых восточных ароматов в стиле Opium или Cinnabar. На противоположном конце спектра располагались ароматы для самых юных почитательниц ароматов из сегмента масс-маркет. Для молодых женщин, выросших на Babe и Aqua Manda, Anaïs Anaïs предлагал подлинный ностальгический мир, пронизанный эдвардианской чувствительностью. Уходили яркие краски, приходили размытые прохладные образы, старомодные рамки для фотографий и потускневший декупаж. Мужчины не были частью этой картины, и это казалось освежающим дуновением. Только лесные нимфы, украшенные венками из цветов. Anaïs Anaïs сработал удивительно, потому что при всех наших попытках быть крутыми, какая молоденькая девушка не мечтает в тот или иной момент о зеркалах в серебряной оправе и щетках для волос с серебряными ручками, чтобы можно было сидеть за туалетным столиком в длинной белой ночной сорочке и смотреть на прибывающую луну через подъемное окно?

Притяжение этого парфюма было столь велико, что даже сейчас я чувствую себя 15-летней девочкой, которая так надеялась купить Anaïs Anaïs. В то время я не могла себе этого позволить, но сегодня флакон гордо стоит наверху, хотя ему и не хватает туалетного столика, достойного такого драгоценного приобретения.

Эгоистичные восьмидесятые

1980–1989

В Древней Греции пожилые мужчины ходили в гимнасий, чтобы посмотреть влюбленными глазами на великолепные мышцы молодых атлетов. Сцена приобретала дополнительную эротическую окраску благодаря наличию арибаллов, маленьких глиняных сосудов с душистым оливковым маслом, которые крепились к поясу. Это масло использовали для того, чтобы успокоить растянутые мышцы или защитить кожу от грязи.

В «Пире» Ксенофонта в дом богача в качестве почетного гостя приглашен философ Сократ. Между гостями завязывается дискуссия по поводу парфюма, во время которой Сократ говорит следующее: «Слаще любых духов для женщин хорошее оливковое масло, вызывающее в памяти гимнасий: запах пота, а если он отсутствует, то его жаждут». Женские духи были, по мнению Сократа, слишком очевидными. Спортивное оливковое масло с его ароматической скромностью превосходило удовольствие от цветов или смол, потому что его запах был неотделим от запаха человеческого тела, вспотевшего от физических усилий. Вполне возможно, что Сократ предавался ностальгии. Атлетическое масло было настолько мощной частью этого в высшей степени эротического сценария, что одного воспоминания о нем было, вероятно, достаточно, чтобы желание вспыхнуло с новой силой.

По мере того как двадцатый век двигался вперед, парфюмы скрещивались вокруг тела, словно лучи во время лазерного шоу. В начале 1900-х годов гардеробы и абажуры источали аромат, и если бы человек пользовался парфюмом, то лишь смачивал бы носовой платок, который мог не соприкасаться с телом. Потом парфюм перекочевал на кожу, нашел новые эрогенные зоны, от шеи до запястий, области декольте и нежных участков под коленями. Он не обошел своим вниманием и одежду, но больше всего ему понравились меховые изделия. Появились парфюмы, которым следовало выгодно подчеркивать энергию тела на теннисном корте или неторопливые размеренные движения на поле для гольфа. В 1960-х и 1970-х годах появился намек на слияние обнаженных тел после нанесения одеколона Centaur.

Однако в 1980-е годы мы переносимся в современную версию сократовского гимнасия и ощущаем сладкий запах оливкового масла, хотя и не такой скромный. Поскольку с рождением парфюма Kouros от Yves Saint Laurent и Cool Water от Davidoff, появившихся именно в этом десятилетии, мы продвигаемся на шаг вперед, когда на передний план выходит мужское тело – обнаженное, точеное и лишенное растительности. Не стоит каждый лосьон после бритья ассоциировать с обнаженными мужскими торсами, это правда, но их более чем достаточно, чтобы собрать целое войско. Что совершенно неудивительно, учитывая нашу одержимость мускулатурой в 1980-х годах. Многие из нас смотрели телевизор, случайно натыкались на репортаж с чемпионата мира по бодибилдингу и, как завороженные, не сводили глаз с необычного рельефа мышц в самых неожиданных местах. Мы, возможно, поклялись в ту секунду прекратить поедать шоколадные батончики после того, как увидели бегущих по берегу мускулистых и загорелых спасателей в первых сериях «Спасателей Малибу» или полюбовались новыми платьями от Аззедины Алайи, обтягивающими тело, словно перчатка. Парфюм, некогда воздействовавший на наш разум, начали позиционировать как аксессуар для нашей физической формы. Лосьоны после бритья становились последним штрихом, завершающим занятия спортом, или альтернативой таким занятиям. Их бодрящие ароматы, особенно Cool Water, соответствовали не столько ощущению свежести после утреннего бритья, сколько догорающим уголькам прилива эндорфинов после внушительной физической нагрузки. Мужчины в костюмах все еще продавали парфюмы, но верхняя часть их туалета все чаще оказывалась ненужной. Чтобы заманить понтеров, требовались накачанные мышцы брюшного пресса.

Как и пропитанные муссом прически, ароматы увеличивались в объеме и стали продолжением тела. Знаменитые ароматы для развитых плеч – Poison, Paris и Giorgio Beverly Hills – были настолько мощными, что могли раздуть нашу «ауру» и объявить о нашем появлении еще до того, как мы входили в помещение. Они источали такие же миазмы, как и зеленая слизь в «Охотниках за привидениями».

Как и в случае с Le Trèfle Incarnat в начале двадцатого века, о парфюме говорили как о проблеме, как об отравляющем веществе. Poison, несомненно, таковым и являлся. Но если подложенные ватные подплечники были данью моде 1940-х годов, то и этот аромат не слишком далеко ушел от Fracas и прочих концептов 1940-х годов. Или это слишком щедрое нанесение усиливало облака ароматов вокруг нас? Или мы становились более чувствительными к границам нашего личного пространства, потому что в пригородных поездах народу было все больше, из офисов убрали перегородки, а нам понравилась идея избавиться и от стресса, и от скуки с помощью замечательного изобретения 1980-х годов – плеера?

Разумеется, популярная психология поощряла нас прислушиваться к тому, что говорит наше тело, и осознавать тот эффект, который мы производим на окружающих. Язык тела занимал умы в этом десятилетии: у нас появилась еще одна возможность оправдать одержимость собой и попытаться контролировать то немногое, что могло выдать наше истинное состояние во время интервью при приеме на работу и на свидании. «Библия языка телодвижений» Десмонда Морриса была одной из самых популярных книг для всех тех, кто стремился расшифровать жесты других людей. Если девушка часто касается волос, она вами заинтересовалась или нет? В номере журнала New Scientist за 1981 год есть статья под названием «Правда и ложь на языке тела», в которой кратко излагается суть тренда и содержится поощрение читателям самим вести игру, наблюдая за наблюдателями.

Посмотрите на мужчин, которые болтают с женщинами. Посмотрите, как они вглядываются в лица девушек, пытаясь понять, расширились у них зрачки или нет. Вы увидите, что они мысленно проверяют, скрещены их ноги или руки, и если да, то каким образом. Посмотрите, как они пытаются имитировать невербальные сигналы женщин, копируют каждую их позу, чтобы выразить свое отношение и единение. Посмотрите, как убегают от них женщины.

Овладение языком тела позволяло нам произвести благоприятное первое впечатление. Важность визуального эффекта в первые секунды встречи подчеркивало новое международное движение «продумайте ваши цвета». Речь шла о том, чтобы понять, насколько тона вашей весенней, летней, осенней или зимней одежды гармонируют с цветом ваших волос и глаз. В основе восприятия лежала теория цвета, предложенная художественным движением «Баухауз» в 1920-х годах (это напоминает нам о парфюмах в цвет волос того же периода). Читателям 1980-х о ней напомнила Кэрол Джексон в своей книге «Раскрась меня красиво». Носите правильные цвета и, если верить Джексон, «вам поверят, и люди станут к вам прислушиваться, делать вам комплименты, нанимать вас на работу и, возможно, даже флиртовать с вами!

В моде был и Дэвид Киббе, владелец нью-йоркского «Салона метаморфоз», где женщины могли узнать об архетипе своей фигуры, драматическая она, классическая, мальчишеская и так далее. Затем, используя эти знания, женщины могли покупать сшитые на заказ вещи, которые подчеркивали бы их сущность. Журнал People командировал свою журналистку в этот салон в 1987 году и затем опубликовал результаты эксперимента.

«Назовите размер ваших перчаток», – просит Киббе, 32 года, высокую брюнетку, нервно прижавшуюся к стене. «Какой у вас размер ноги? Теперь уберите волосы назад, чтобы я мог увидеть ваше лицо». Он смотрит, хмурит брови и произносит вердикт. «Думайте о себе, – мурлычет он, – как о физическом воплощении небоскреба Крайслера».

Лучше быть небоскребом Крайслера, чем собором святого Павла.

Эта сцена характерна для индустрии личного имиджа 1980-х годов. Запах наряду с цветом, фигурой, жестами стал частью невербального словаря, своеобразным заявлением о намерениях. Это объясняет, почему существовало так много выразительных духов. Им нужно было быть услышанными. Реклама парфюмов начала разговор об этой их роли. В рекламе Tweed говорилось: «Все, что вы носите, говорит о том, какая вы женщина». Далее выяснялось, что именно этот парфюм и есть очевидный выбор. Самый веселый, порывистый, сверкающий оранжевый парфюм этого десятилетия Ex՚cla-ma՚tion от Coty (1988) предлагал женщинам «заявить о себе, не проронив ни слова». Этот фруктовый парфюм сродни абрикосовому обезжиренному йогурту, он звучал, как «тарелки» в оркестре.

Вместе с этим ароматом в парфюмерии раздался новый голос – голос Софии Гройсман, стоявшей за многими самыми любимыми новинками 1980-х и 1990-х годов, включая Paris от Yves Saint Laurent, Trésor от Lancôme, Sun Moon Stars от Karl Lagerfeld, White Diamonds от Elizabeth Taylor, Eternity от Calvin Klein, не говоря о парфюмах Vanderbilt, которым еще предстояло появиться на свет. София известна своими мшистыми, душными вариациями на тему розы. Многие из ее парфюмов 1980-х годов отличаются особым ощущением объема, который мы ассоциируем с этим десятилетием. Представьте мягкую подушку, которую так и хочется потискать. Эти тактильные ароматы расходятся настолько далеко от нашего тела, что, когда они возвращаются к нам и обнимают нас, кажется, будто они стали совершенно другими.

Kouros

Yves Saint Laurent, 1981

Парфюм для героя

 

 

В этом мире есть мощные ароматы, но Kouros – это отдельный разговор. Сильный запах парфюма будто пульсирует. Мужское ян для женского инь Poison, Kouros – один из могущественных запахов 1980-х годов, и пахнет он так, словно отлит из титана. Он еще более напыщенный, чем придуманная рок-группа Spinal Tap из псевдодокументального фильма 1984 года.

Kouros развился из чистенького концепта и был назван в честь древнегреческих изваяний красивых молодых мужчин, вырезанных из белого мрамора. Эти парни были чертовски привлекательны, они только и ждали того, чтобы их обожали. Аромат Yves Saint Laurent должен был отсылать к этой художественной традиции, поэтому флакон был матовым, цвета мела, и на ощупь напоминал отполированную волнами гальку. Его аромат, как утверждали, был ароматом живого полубога. Что ж, давайте разберемся.

Те из вас, кому хватит смелости воспользоваться Kouros, с первого же распыления столкнутся с таким ураганом запаха, будто на вас ринулась вооруженная пиками древняя армия, и лошади где-то неподалеку. И вот теперь вы не знаете, спасаться ли вам бегством или с воинственным кличем броситься вперед.

Если говорить об аромате, то Kouros – это лаванда и пряности или папоротник, настоянный на стероидах. Но в его нотах кориандра и кожи улавливается запах парикмахерской. Потом вы отправитесь на работу, с работы – в спортзал, примете душ, выпьете чаю, проспите ночь, снова проснетесь, и лишь к этому моменту аромат станет более дружелюбным, медовым. Это действительно гениальный парфюм. Говорят, что во время ядерной зимы выживут только тараканы. Что ж, выживет и Kouros.

Вполне возможно, что подобный аромат покажется вам привлекательным. Когда Kouros продвигали в магазины, Америка находилась на грани революции бодибилдинга. Мастера боевых искусств 1970-х годов, гибкие и проворные, постепенно выходили из моды. На киноэкранах начали появляться лоснящиеся от масла, мускулистые, с оранжевым оттенком кожи силачи из братства Pumping Iron, чьи соски подергивались в ожидании поединка. В 1981 году Арнольд Шварценеггер был занят съемками фильма «Конан-варвар», а Сильвестр Сталлоне отряхивал с ладоней тальк, готовясь сняться в своем первом фильме о Рембо. Стремление к физическому совершенству охватило весь мир: на радио шла передача Physical Оливии Ньютон-Джон, Джейн Фонда выпускала одно за другим новые видео с аэробикой, а Spandex, к огорчению некоторых, стал модной тканью. Определенная часть населения отрабатывала удары и вместо еды употребляла в пищу белковые коктейли. Ради чего? Ради того, чтобы ягодицы стали настолько крепкими, чтобы ими можно было бы резать алмазы.

Для этой гонки за физическим превосходством требовался аромат, и этим ароматом стал Kouros. Он перевел гимн мускулам на язык парфюма в невероятном симбиозе ощущений. Этот аромат настолько уверен в себе и самовлюблен, что вам не стоит им пользоваться, если вы не готовы быть все время на виду.

Giorgio Beverly Hills

Giorgio Beverly Hills, 1981

Парфюм, который был запрещен

 

 

Большие, плохие, кричащие парфюмы 1980-х годов обязательно находили для себя аналоги в подложенных плечах. Время шло, и эти элементы силуэта одежды, о которых столько злословили, в воспоминаниях кажутся еще более чудовищными, словно они были размером с поднос для банкета или дробили подбородки тем, кто оказывался на пути, когда их обладатели двигались вперед подобно комбайнам. Добавьте к этому образу нефритово-зеленые тени, геометрически наложенные румяна и золотые тюбики с губной помадой, которые могли бы заменить пресс-папье. Неудивительно, что подобная агрессивная эстетика красоты того времени стала стенограммой для карьерных амбиций и неустанной работы во имя «стремления быть впереди».

Но правда заключена в том, что таким ароматам, как Poison, Paris и, разумеется, Giorgio Beverly Hills, пришлось превратиться в Годзилл, так как покупательский рынок в 1980-х годах представлял собой перегруженную кабину лифта, где все толкают друг друга. Единственный способ выделиться из массы – это обеспечить мгновенное запоминание, как мелодии Синди Лаупер. У нас создается впечатление, что в прошлом было меньше ароматов, чем сегодня, но это, возможно, объясняется тем, что самые яркие задушили все остальные. Они витали в воздухе, повсюду.

Распылить такой парфюм – значит, мгновенно заявить о себе как о покупателе, который может себе позволить подобную роскошь. Это все равно что носить сумочку с логотипом известного бренда. И хотя некоторые все же предпочитали владеть чем-то редким и малоизвестным, было что-то неотвратимо привлекательное в том, чтобы приобрести нечто знаменитое и присоединиться к миллионам, которые уже сделали это. Какое упоительное чувство – соответствовать духу времени.

Giorgio Beverly Hills, бомба из туберозы и цветков апельсина (парфюм не слишком сильно отличался от его последователя – Poison от Christian Dior), прославился своей крепостью. Аромат был настолько сильным, что в некоторые заведения его обладателям вход был запрещен. Вы не поверите, но английский журнал Punch, который редко расходовал свое остроумие на мир парфюмерии, прокомментировал этот феномен в 1989 году. Статью можно было бы рассматривать как позорно сексистскую, однако она достоверно отображает картину нравов.

В Нью-Йорке есть рестораны, в которых вывешены таблички «Не курить и не использовать Giorgio». Должен признать, что в этом есть какой-то странный соблазн, грубый и очевидный. Это все равно как если бы кто-то решил пригласить хорошенькую блондинку, мечтающую стать героиней «Далласа», в ближайшую забегаловку. Кто бы стал в таком случае рассчитывать на то, что она после такого предложения захочет с ним разговаривать?

Откуда возник этот парфюм, покоривший мир?

Он пришел к нам с улицы, завоевавшей мир шопинга – Родео-драйв.

Творение швейцарского управляющего отелем, превратившегося в ретейлера Фреда Хэймана, Родео-драйв начал свое восхождение к славе в 1960-х годах с одного роскошного магазина. Это был Giorgio Beverly Hills. Бутиком управляли сам Хэйман и его жена Гейл, и назван он был в честь бывшего партнера Фреда по бизнесу Джорджа Гранта. Хэйманы продавали дорогую европейскую моду сливкам калифорнийского общества, и они умели придать этому глянец. Они обращались к своим покупателям по фамилии, продавали товар ненавязчиво, но очень эффективно. Поначалу это место было единственным, достойным упоминания, на средней во всех остальных отношениях улице, но через несколько лет тщательного отбора и усилий, рядом с Хэйманами появились новые роскошные магазины других ретейлеров. Родео-драйв и стиль жизни в духе Беверли-Хиллз вскоре прославились по всему миру. Эта улица с ее магазинами сыграла звездную роль в романтической комедии «Красотка» (1990), став третьим элементом в отношениях персонажей Ричарда Гира – Джулии Робертс.

После нескольких лет тщательных исследований и тестирования бутик Хэйманов выпустил в свет одноименный парфюм. Это было сродни рекламе для туристов в интересах маленького княжества: «Посетите Родео-драйв». Дело в том, что купить аромат можно было, только приехав на Родео-драйв. Либо вы посещали бутик, либо, соблазнившись ароматом, исходящим из полоски бумаги, вложенной в Vogue, посылали чек и заполненный купон, а потом получали флакон по почте.

Флакон помещался в полосатую коробку, повторявшую ярко-желтый и белый цвета, как на навесах магазина. И вы словно переносились на палубу яхты и, сидя в шезлонге, потягивали «Сан-пеллегрино», или обедали салатом нисуаз с тунцом в кафе в Монако («но не слишком много тунца, детка: содержание ртути в нем зашкаливает»). Итак, поначалу Giorgio Beverly Hills был эксклюзивным парфюмом. Калифорнийский журнал Orange Coast, библия зажиточных жителей апельсинового округа, сообщал, что «люди ассоциируют Giorgio с богатыми и знаменитыми, они надеются ощутить причастность к элите, воспользовавшись этим ароматом». Но если учесть, что парфюм принес пятнадцать тысяч долларов прибыли всего за одну неделю продаж, то становится понятным, почему вскоре парфюм поступил в более широкую продажу в универмагах. Удивительно, но спустя немного времени он уже приносил сто миллионов долларов в год.

В 1987 году бренд Giorgio Beverly Hills был продан компании Avon. Фред и Гейл развелись, и каждый выпустил свою версию аромата. Однако на сей раз результат оказался убийственным и не из-за этой туберозы. Фред вернул свой бутик Giorgio и выпустил новый аромат под названием «273» («Богатый. Элегантный. Дико соблазнительный»). Гейл основала новый парфюмерный бренд и назвала его Gale Hayman Beverly Hills. Но было уже слишком поздно. Даже оригинальный аромат понемногу начал утомлять публику, будто она ела без остановки взбитые сливки и вдруг поняла, что пришла пора вернуться, хоть на какое-то время, к обезжиренному йогурту, как и подобает настоящим жителям Калифорнии.

White Musk

The Body Shop, 1981

Чистый парфюм

 

 

К простым удовольствиям жизни относится и возможность вдохнуть аромат только что высохшего свежего белья. С 1969 года, когда бренд Comfort впервые стал доступен в британских супермаркетах, аромат кондиционера для белья стал символом порядка в доме. Во всем остальном мог царить полнейший хаос: раковина, набитая грязной посудой; неотмываемые кастрюли, дозревающие на полке; и вчерашний наряд, брошенный на клетку с хомяком. Но если в вашем распоряжении только что высушенные в машине, еще горячие, пахнущие чистотой простыни, значит, все в порядке.

Чистоту/благочестие следовало бы помечать отсутствием запаха, но, учитывая нехватку удовольствий в пуританском мире домашних дел, нам необходим аромат, который вознаграждал бы нас, стираем мы трусики или моем подмышки. Носки без запаха вызывают сомнения: кто знает, не забыли ли мы бросить их в стиральную машину. Но если в кухне пахнет яблоками «Бабуля Смит» или «Лимонное удовольствие», то она превращается в зону боевых действий, где эти легкие запахи помогли нам одержать победу над бактериями и вирусами.

Аромат чистой ткани дополнительно напоминает о свойствах самого текстиля. Его можно погладить, к нему можно прикоснуться и ощутить ласковую пушистость, это интерпретация через запах идеального шерстяного джемпера.

И вот тут-то и появляется мускус.

Не отставайте, потому что мы навсегда оставляем позади анималистскую составляющую секреции и экскреции. Мы уходим от 1970-х годов и вульгарной рекламы мускусных парфюмов, таких как Musk Oil от Jōvan. Этот самый грязный из материалов обретает неожиданную чистоту в 1980-х годах. Нет, не так. Аромат превратился из запаха сомнительной чистоты в благоухание искрящейся свежести, потому что публика стала воспринимать его по-другому. И все благодаря широкой палитре синтетических молекул мускуса, оказавшейся в распоряжении парфюмеров.

Больше всего поклонниц у White Musk от The Body Shop среди школьниц. Компания под управлением неотразимой любительницы валять дурака Аниты Роддик всегда заботилась о правах животных, и это было очень важно для зарождающегося движения вегетарианцев. Фирма The Body Shop предлагала экзотические средства для волос и тела, в том числе и с ароматом банана. Именно она начала играть с бальзамами для губ, предлагая покупательницам средства с восхитительным вкусом киви и клубники. Невозможно было устоять перед завернутой в целлофан подарочной корзинкой (дно можно было выстлать соломкой) с набором косметических средств по приемлемой цене, чтобы подарить ее подруге, пусть даже в этой корзине и лежали всего лишь три гранулы с маслом для ванны, маленькое мыло в форме пингвина и мини-флакончик пены для ванны Satsuma.

Самым главным местом в любом магазине The Body Shop был круглый, отдельно стоящий стол, вокруг которого девушки могли собраться и попробовать парфюмы, словно ведьмы на шабаше, вставшие вокруг котла. Многие из ароматов обрели популярность, но на этих страницах мы не можем рассказать обо всех. К ним относятся и Dewberry (коллега новичка из 1990-х Impulse O2), и экзотическая Ananya, и леденцовая Vanilla. Эти ароматы дали целому поколению представление о том, что такое туалетная вода или парфюм. White Musk, смесь ингредиентов, в центре которой находится синтетическая молекула мускуса, освобожденная от грубости, стал бестселлером, привлекательным в своей очевидной изысканности. Аромат настолько «умный» и сбалансированный, что умеет удерживать вместе явные противоположности: надежный и успокаивающий, с ноткой сексапильности; сливочный, но при этом пудровый; спокойный, сдержанный и довольно объемный. White Musk – это идеализированная версия запаха человеческой кожи, и в этом мы находим интересную взаимосвязь со стиркой.

В середине двадцатого века, когда рынок средств для домашней стирки переживал период бума, некоторые молекулы мускуса оказались идеально подходящими для производства кондиционеров для белья. Они сохранялись на ткани, придавая ей приятный аромат, не исчезавший даже после полоскания.

Более того, некоторые из этих молекул с удивительными названиями – велвион, галаксолид и тоналид – становились все дешевле и дешевле. В 1988 году было произведено семь тысяч тонн мускуса. Чем интенсивнее эти молекулы использовались в составе средств для поддержания чистоты домашнего хозяйства, тем больше мы связывали их запах с понятиями чистоты и мягкими пастельными тонами, такими как сиреневый, «нильская вода» и «младенческий розовый». Следует также отметить, что почти половина из нас не способна ощутить некоторые молекулы мускуса, поэтому они часто проявляются в сочетании с другими компонентами в случае, если нашему обонянию их аромат не доступен.

Одежда, пахнущая свежестью, приносит удовлетворение, говорит о новых стартах, и хотя аромат White Musk от The Body Shop нежнее, чем у кондиционера для тканей, в его успокаивающем запахе есть некая простота: мир новеньких тетрадей или аккуратно заправленной постели. Любая женщина, читающая эти строки и вспоминающая своего старого помощника, вдруг на минуту окунется в мир школьной формы, пеналов, поездок домой с подружками в школьном автобусе. Это идеальное воплощение повседневности, казавшейся тогда такой скучной, а теперь она становится почти привлекательной в своей легкой, свободной от ответственности обыденности…

Drakkar Noir

Guy Laroche, 1982

Парфюм для яппи

 

 

Услышав об этой книге, оригинальный флакон Drakkar Noir, травяной и кожаный крепыш 1980-х, напомнил о себе. Поначалу ему не хотелось рассказывать свою историю публике – падение этого лосьона после бритья было в некоторой степени травмирующим, но мне все же удалось подтолкнуть Drakkar Noir к откровенности. Привожу его рассказ полностью:

Когда я появился на свет в начале 1980-х годов, казалось, все хорошо. Я получил красивое имя – Drakkar Noir. Оно имело какое-то отношение к кораблям викингов. Люди говорили мне, что я «настоящий мужчина», и я стал появляться в парфюмерных отделах дорогих универмагов. Это такие места, куда специально заходят парни в модных костюмах, чтобы вас приобрести. Мне было приятно. Очень приятно.

Мне показали весь Манхэттен, и я не сомневался в том, что счастливейший парень на свете. Я присутствовал при сделках, играл в сквош, проводил время в эксклюзивных ночных клубах. В Danceteria было очень даже неплохо. Однажды менеджер проследил за тем, чтобы для меня нашлось место рядом с Шаде. Она была классная. А рестораны… Мы побывали даже в «Лютеции», хотя мне по вкусу суши. Вечерами женщины просто сходили с ума. И хотя мой парень думал, что это из-за него, хотели они меня.

Потом я стал немного излишне знаменитым. Шумихи оказалось многовато. Моя цена поползла вниз, и меня встревожил вероятный крах. Я же привык прогуливаться с платиновыми наручными часами. Но теперь мне приходилось общаться с парнями помоложе. Они злоупотребляли мной, я заканчивался за несколько коротких недель. Мне пришлось присутствовать при их попытках встречаться с девушками. Скобки на зубах, синтетические ткани, попытки справиться с растительностью на теле. Денег у этого молодняка не было, поэтому прощайте, дорогие рестораны, здравствуй, пиво Bud Light. Я до сих пор спрашиваю себя, за что мне было все это? Меня начинало тошнить от собственного запаха.

А потом меня продали людям, которые меня совершенно не понимали. Ты привыкаешь, что на тебя не обращают внимания, тобой пренебрегают, и ты слишком много времени проводишь в холодильнике. Не успеешь оглянуться, а ты уже в аптеке, и тебя положили в корзину с уцененными товарами вместе с остальными лузерами. Люди проходят мимо, смеясь и издеваясь над тобой. Время от времени, кто-нибудь берет тебя, глазеет на флакон, а потом говорит: «Бог мой, Брайан, ты помнишь, как пришел на свидание, облившись вот этим? А на мне была Elizabeth Arden?» Тебя держат в руке несколько секунд, ты видишь пивной живот Брайана уголком крышки. Ты надеешься, что тебя, возможно, возьмут домой и ты сможешь пофлиртовать с зубной пастой. Но тут тебя бросают обратно в корзину или, того хуже, ставят на самую нижнюю полку, где живут пауки.

Мне приятно думать, что я неплохо пожил. Другие? Их ликвидировали, сложили в грузовой контейнер, и они больше не возвращались. Когда-нибудь, если выживу в этой игре, я обо всем расскажу внукам. Они покачают головой и скажут: «А мы ничего не знали, старина, мы совсем ничего не знали».

Vanderbilt

Gloria Vanderbilt, 1982

Парфюм знаменитости

 

 

В мире парфюмов определенно существуют периоды до и после ароматов знаменитостей. После многочисленных парфюмов, которые ассоциировались с танцующими девушками в первые десятилетия двадцатого века, такие ароматы стали редкими экзотическими птицами. Они оставались вотчиной немногих избранных примадонн – женщин, которые заработали право запатентовать свое имя и предложить нам свои товары. Одним из первых был парфюм Брижит Бардо Madrague в 1970-х годах, затем в 1980-х появились парфюмы Sophia от Софи Лорен и Uninhibited от Шер. Иногда вымышленные персонажи тоже вступали в игру. Так, Charles of the Ritz приобрел право на выпуск ароматов Forever Krystle («Кристл навсегда») и Carrington («Кэррингтон»), названных так в честь персонажей популярнейшего сериала «Династия». Самым блестящим парфюмом был аромат 1991 года White Diamonds от Элизабет Тейлор, вдохновленный ее страстью к ювелирным украшениям и блеску. Этого парфюма было продано более чем на миллиард долларов. Но нам необходимо отвлечься от блистательной Лиз и сосредоточиться на более раннем парфюме знаменитости 1980-х годов, том самом аромате, который изменил направление движения падающей звезды – Vanderbilt.

Глория Вандербильт, родившаяся в 1924 году в одной из самых знаменитых семей в истории Америки, превратила жизнь светской дамы в прибыльную профессию. Глория в своей яркой жизни богатой наследницы всегда была знаменитой, но не всегда по причинам, которые выбирала она сама. Ребенком она оказалась в центре процесса об опеке над «бедной богатой девочкой», в результате которого мать вынуждена была отдать Глорию ее тете Гертруде (так как состояние семейства Вандербильтов оценивалось в пять миллионов долларов, ставки были очень высоки).

Глория была и моделью, и актрисой, и журналисткой, и писательницей, но самым большим ее капиталом служило имя, а главное ее занятие – создание бренда Vanderbilt. Кроме цистерн для рыбы и газонокосилок, мало найдется потребительских товаров, которые бы не выпускала компания Gloria Vanderbilt. Покупатели могли приобрести дизайнерские шарфы, замороженные десерты из тофу, алкогольные напитки, постельное белье, украшения и знаменитые, плотно облегающие джинсы. Тем не менее Глория серьезно занялась парфюмом и выпустила в общей сложности восемь ароматов, начиная с первого в 1982 году и заканчивая Little Gloria в 2004-м. С той поры этот рекорд был побит некоторыми другими знаменитостями, включая Селин Дион и ее шестнадцать ароматов.

Фирменный знак Глории – лебедь, и он красуется на всех ее товарах. Он же стал мотивом ее первого парфюма, который назвали просто Vanderbilt. Созданный Софией Гройсман, одним из знаменитых парфюмеров с 1980-х годов и в последующие годы, Vanderbilt – это пастельная мечта с нежным дымным пластмассовым ароматом. Так пахнет голова куклы. Аромат принадлежит к категории «сладость и романтика», с которой мы уже познакомились в 1940-х годах благодаря парфюму Chantilly. Для Vanderbilt была создана такая история: на берегу озера женщина внимательно смотрит на мужчину, потом ласкает его, а затем они оба превращаются в лебедей и касаются друг друга клювами, а их шеи образуют сердечко. Безусловно, это слащаво-сентиментальная пастораль, хотя гений Вандербильт предложил повседневную романтику любительницам парфюма, которым были не по карману ароматы из универмагов, но хотелось чего-то чуть более серьезного, чем появившаяся команда парфюмов для девочек-подростков. Это один из моих любимых ароматов. И хотя, пожалуй, не стоит «носить» его каждый день, с точки зрения цены это самый выгодный парфюм.

Salvador Dalí for Women

Salvador Dalí, 1983

Художественный парфюм

 

 

А вот и еще один парфюм знаменитости. Вы можете поверить в то, что Сальвадор Дали – в жизни и посмертно – дал свое имя пятидесяти ароматам, и каждый год появляются все новые? Это серьезная производительность. Существуют Dalissime, Dalilight, Dali Wild и Dalimania. Из названий ясно, что происходило с этой линейкой ароматов. На первый взгляд может показаться странным, чтобы художник, даже такой разносторонний, как Дали, стоял за одним из самых плодовитых брендов двадцатого века. Но если задуматься, то это вполне логично. Парфюм прославляют как возможность доступа к туманным воспоминаниям и ключ к бессознательному. А кто лучше самого знаменитого сюрреалиста способен сориентироваться в парфюмерной промышленности?

Мы можем сказать, что Дали сходил с ума по парфюму, но он был таким же сумасшедшим и по отношению к множеству других вещей. В 1930-х годах он сотрудничал с экстраординарным дизайнером одежды Эльзой Скьяпарелли (вспомните ее аромат Shocking) при создании эксцентричных парфюмерных концептов и флаконов, включая Le Roy Soleil («Король-солнце») 1947 года. Флакон этого парфюма возникал из золотой раковины подобно появлению Венеры Боттичелли.

«О, если бы я мог надушиться ароматом этого барана, который проходил мимо каждое утро», – писал Дали о своих первых годах творчества в мемуарах «Тайная жизнь Сальвадора Дали» (1942). Его восхищала «доминантная генитальная нота» животных, пасущихся неподалеку от его дома на побережье, и Дали провел свой первый эксперимент с парфюмом в духе Пана задолго до его сотрудничества со Скьяпарелли. Ему хотелось создать аромат, который будет сопровождать купальный костюм, для чего он выкрасил волосы у себя под мышками в голубой цвет. Композиция начиналась с рыбьего клея, растворенного в кипящей воде. Затем Дали добавил шерсть козла и растер ее с водой до состояния пасты. Как только смесь превратилась в желе, он вылил туда бутылочку лавандового масла. Он успел намазать все тело этим составом и сразу же увидел в окно Галу, замужнюю женщину, которую он жаждал соблазнить. Дали сразу понял, что выглядит абсолютным «дикарем» и постарался соскрести с себя эту козлиную вонь. Впоследствии Гала стала его женой либо благодаря этому запаху, либо вопреки ему.

Во время Второй мировой войны, в том же году, когда были опубликованы его мемуары, родилось еще одно парфюмерное безумство. Чтобы запечатлеть его, Дали пригласил фотографа. Предполагалось, что эксперимент продемонстрирует «секрет подсознательно-автоматической природы его искусства». Дали лег в кровать с карандашами и кистями в руке, потом позвал ассистента, чтобы тот наложил ему на глаза ароматизированные компрессы. Художник уснул, и под влиянием ароматов заработало его воображение. Когда он проснулся, компрессы сняли, и Дали принялся судорожно делать наброски на холсте, стоявшем у его кровати. Журналист, присутствовавший при этом эксперименте, увидев нечто похожее на новогоднюю елку, написал: «Это пугало? Нет. Это рисунки, вдохновленные особым ароматом на веках Дали. Пачули это или что-то от Guerlain?» Те ароматы, которые участвовали в эксперименте, не были названы, но вполне вероятно, что эти душистые компрессы были связаны со Sleeping Fragrance (аромат, вызывающий интересные сны) от Скьяпарелли. Но Дали мог и сам работать в том же направлении.

Практиковал ли он такой ритуал для следующих заказов, связанных с парфюмами, предоставлю читателям решать самим. В 1946 году мегакорпорация Shulton, прославившаяся Old Spice, обратилась к Дали с предложением принять участие в рекламе ее нового аромата для женщин Desert Flower («Цветок пустыни»). Стоит нам только вспомнить, какую славу принесли Дали его пустынные ландшафты, отображавшие бессознательное в человеке, логика этих картин становится понятной. Аромат Desert Flower не пах настоящей пустыней. Представители Shulton попросили Дали нарисовать три новые работы, вдохновленные ароматом. Так на свет появилась «Трилогия пустыни»: «Мираж», «Оазис» и «Невидимые любовники». Есть что-то восхитительное в том, что смоченные Desert Flower компрессы лежали на веках Дали, вдохновляя его.

Только в 1983 году, за шесть лет до смерти, Дали запатентовал свое имя для парфюма и для компании Cofinluxe. Этот аромат появился во флаконе в форме губ, как на его картине «Явление лица Афродиты Книдской». К счастью, парфюм не был создан самим Дали из рыбьего клея, а стал творением профессионального парфюмера Альберто Морилласа. Salvador Dalí for Women стал одним из самых успешных ароматов десятилетия. Он как будто дополняет другие «черные с золотом» парфюмы 1980-х годов – Paloma Picasso и розовый шипр Knowing от Esteé Lauder – и рассказывает о коктейльных вечеринках, на которые собирается множество женщин в черных бархатных платьях с замысловатыми прическами. Красота этого аромата кроется в том, что при всей его «восточности» он словно увлекает вас в путешествие по миру парфюма – от альдегидов до зелени через цветочные и пряные ноты. В Salvador Dalí for Women нет навязчивости, но присутствует некая зрелость, взрослость, которая не проступала на первый план во многих ароматах, выпущенных с тех пор. И что лучше всего, откуда-то из глубины парфюма сквозь сладкое увядание мощной жасминовой ноты и земные смолистые запахи пробирается добрый старый жар зрелого навоза.

Poison

Christian Dior, 1985

Парфюм-поллютант

 

 

В середине 1980-х годов Голливуд полюбил снимать любовные истории, действие которых разворачивалось в офисе. Мейнстримом были сказки о простой нью-йоркской секретарше, которая справляется с трудностями и отправляет в отставку вице-президента компании. Нашу героиню обязательно показывали выбегающей из метро в белых кроссовках, а затем ковылявшую по улице в лодочках на высоченных шпильках, чтобы войти через вращающиеся двери в офисное здание.

На каждую экранную женщину, добравшуюся до вершины, находилась другая, уже ставшая боссом на пике карьеры, но превратившаяся в бессердечную или потерявшая душу суку, которой требовалось преподать урок истинных ценностей. Фильм «Бэби-бум» (1987), к примеру, рассказывает историю жесткого консультанта (Дайана Китон). Женщина оставила пост в руководстве компании и переехала в Вермонт, где стала выпускать изысканную детскую еду. Она заново открыла для себя жизнь и влюбилась в доброго ветеринара. В 1988 году в фильме «Большой» почти 30-летней Сьюзен, исполнительному директору компании, выпускающей игрушки, потребовался мальчик-мужчина в исполнении Тома Хэнкса, чтобы напомнить ей о радости, веселье и удовольствии прыгать с трамплина.

Чтобы показать, какими стервами они были до преображения, эти примадонны бизнеса использовали несколько узнаваемых жестов. Одним из них было нарочитое использование духов, особенно если это был пульверизатор с резиновой «грушей». В фильме «Индиана Джонс и храм судьбы», действие которого разворачивалось в 1930-х годах, избалованная клубная певица Уилли из Шанхая попадает в череду непростых ситуаций. Ее облепляют насекомые, ей приходится ехать на вонючем слоне через джунгли, хотя больше всего на свете она хотела бы оказаться в своей комнате в шелковом платье. Чтобы как-то скрасить ситуацию, она выливает половину флакона духов на голову слона («Дорогая штучка»). Капризная наследница большого состояния Джоанна из фильма «За бортом» (Голди Хоун) приплывает на своей яхте в гавань небольшого городка. И там Джоанна распыляет парфюм вокруг плотника, которого вызвали сделать шкаф для ее роскошной обуви. В «Деловой женщине» (1988) властная и неприятная Кэтрин Паркер в исполнении Сигурни Уивер, обливается парфюмом Shalimar, собираясь воссоединиться с приятным парнем Джеком Трейнером, которого играет Харрисон Форд. У парня, правда, другие планы. Парфюм в этих сценариях является хвастливым и агрессивным партнером длинных острых ногтей, отливающих красным лаком.

Обратимся еще раз к истории о том, что в некоторые рестораны вход был запрещен тем, кто пользовался ароматом Giorgio Beverly Hills. Интригует тот факт, что именно в 1980-х годах открытое использование мегаароматов десятилетия начали рассматривать как пагубную привычку. Ведь обладатель такого аромата навязывал себя окружающим и был агрессивен по отношению к ним, так как его тень становилась объемнее за счет запаха.

Появились новые правила этикета в использовании парфюма. Например, считалось неприличным наносить макияж в общественном транспорте, а манеру обливаться духами начали считать вульгарной. Свою лепту внес даже журнал New Scientist, опечаленный «газовой анархией», которую создавали в офисах разнообразные ароматы. Что предлагалось? Повторить «один из аспектов войны с табаком – широкое распространение зон без курения, что полезно и для эстетики, и для здоровья», поскольку «ваша свобода размахивать кулаками заканчивается там, где начинается мой нос».

Poison («Яд») относился к числу самых свирепых агрессоров в этой предполагаемой войне ароматов. Он отметил новое направление в парфюмах Christian Dior, отличных от сдержанной элегантности ароматов Эдмона Рудницка, таких как Diorissimo и Diorella. Возможно, это был ответ на провокации Opium от соперника Yves Saint Laurent и Coco от Chanel. Созданный парфюмером Эдуардом Флешье Poison, цветы и тлеющие угли, обжигающий психотропный коктейль из туберозы в сочетании со спелыми сливами и ладаном служили напоминанием о ритуале жертвоприношения. Он ослепляет своим сверканием, словно певец и шоумен Либераче поднялся с операционного стола после очередной подтяжки в операционной рубахе, украшенной блестками, готовый играть на своем белом фортепьяно даже после того, как закончится действие анестезии. И хотя в аромате нет ничего скромного, Poison выделялся именно потому, что был особенно агрессивным. Dior потратил сорок миллионов долларов на продвижение аромата по всему миру, и запах превратился в подобие вирусной инфекции, став ярчайшим примером злоупотребления парфюмом. Наверняка подобная известность была на руку рекламной службе Дома Dior. В конце концов, к настоящему моменту, когда я пишу эти страницы, существует уже четыре версии, от Tendre Poison («Нежный яд») до Hypnotic Poison («Гипнотический яд», нынешний бестселлер). Будьте внимательны при выборе отравы.

Obsession

Calvin Klein, 1985

Эротический парфюм

 

 

«Что все это значит?» – таким вопросом встретили в 1985 году Obsession, дебют Calvin Klein. Правильный вопрос. И наша книга с этим вопросом разберется. Аромат обозначил момент, когда эротическую подкладку современной рекламы парфюма впервые встретили с недоумением. Если бы не этот парфюм и еще одно творение Calvin Klein под названием Escape, нам бы не о чем было рассказывать сегодня. В этой истории два незнакомца сражаются с ветродувом, сталкиваются и корчатся в середине промышленного коридора, будто оказались на съемочной площадке «Хрустального лабиринта», но все же сопротивляются изо всех сил.

В Obsession нет никакой сексуальной двусмысленности. Человек, стоявший за этим брендом, Кельвин Кляйн, уже был знаменит. Журнал Time объявил его «бесспорным американским законодателем мод, снимающим эротическую рекламу и рекламные ролики», чаще всего с участием 15-летней Брук Шилдс в беленьких трусиках, говорившей: «Вы хотите знать, что есть между мной и моими Кельвинами? Ничего».

Если мягкость Musk Oil от Jōvan намекала на «любовь на ковре» и сам аромат был консумацией во флаконе, то Obsession был любовной игрой под звуки учащающегося пульса: только желание и никакой разрядки. Она наступит, когда вас убедят приобрести флакон, и оргазмы зазвенят в кубышке. В 1980-х годах сколько же ночей в День святого Валентина проходили под аккомпанемент устриц, нового красного белья, Obsession, коробочки Milk Tray и, возможно, пиратской копии эротического фильма «9½ недель», если повезет. В печатной рекламе, которую снимал Ричард Аведон, участвовали трое обнаженных мужчин и обнаженная женщина, которая предлагала пососать ее палец. Реклама должна была дразнить. Такая экстремальная стратегия требовалась для того, чтобы привлекать внимание читателей к перенасыщенным рекламой страницам глянцевых журналов. Реклама намекала, что Obsession – это не «вежливый» парфюм, а примитивный анималистический «запах» (на самом деле два запаха, учитывая наличие версий «для мужчины» и «для женщины», как его и ее домашний халат). В реальности парфюмер Жан Гишар (впоследствии автор LouLou) сочинил восточный аромат в духе великой традиции, восходящей к Shalimar, с амброй и ванилью, заманивающей для любовного укуса. Это был первый аромат, сохранивший верность канону, зародившемуся еще в 1920-х годах, и утверждающему, что именно так должна пахнуть страсть.

Экранная реклама Аведона уже не прочитывалась с такой легкостью. Роликов было четыре, и в каждом одну и ту же красивую женщину преследовал новый любовник, произносивший примерно такие фразы: «Шепоты у моего изголовья, ее руки, ее рот, ее янтарные волосы и о! этот ее запах». Затем появлялись придуманные ландшафты Сальвадора Дали с гигантскими шахматными досками. Кто-то обрывал лепестки цветка. Возникали бесконечные лестницы Пенроуза[14]. Кадры сменяли друг друга, не позволяя зрителям догадаться, что будет дальше. Такой странный визуальный ряд, вне всякого сомнения, намекал на сублимационную силу Obsession, действовавшего на подсознание через эмоцию, а не через разум. Журналисты обсуждали эту кампанию, запутываясь именно в тот момент, когда они пытались распутать нить повествования:

Назовите это дилеммой флирта: независимость возможна без одиночества лишь до тех пор, пока люди, которых вы отвергаете, продолжают хотеть вас. Реклама играет не на независимости, а на неуверенности и одиночестве, которые может принести независимость. Вершина – это «новояз»: единственный путь к истинной независимости лежит через безусловное одобрение других; ключ к автономии – это еще большая зависимость от мнения других людей.

У вас еще не заболела голова? Журналист из Boston Phoenix словно пытается уловить иронию в том, что призывая к власти женщин, он приглашает их пользоваться парфюмом – почти как домохозяек из 1950-х – чтобы получить желаемое. Сильные женщины пришли на смену покорным домохозяйкам, однако на самом деле изменилась только «обложка», а суть призыва осталась прежней – приманить самца. Напрашивается вопрос: был ли парфюм антифеминистским?

Разумеется, феминистки могут любить парфюм, в приятном аромате нет ничего проблематичного. Тем не менее становится очевидным закономерный итог: продажа парфюма не успевает за сексуальной революцией, а для использования парфюма необходима более разнообразная мотивация, чем секс или желание независимости.

Парфюм Obsession в свое время казался свежим, потому что в его основе лежал классический концепт («носите» этот аромат, и он будет спать с вами) и усилил его. Была придумана история, предваряющая неизбежный итог: мокрые от пота, сплетенные обнаженные тела. Одна и та же запись, скопированная теми, кто последовал за смелым вызовом Calvin Klein 1985 года, проигрывалась не один раз, и многие считают ее заезженной.

Стоит ли нам потребовать, чтобы пересмотрели манеру подачи предлагаемых нам парфюмов? Меньше глупостей. Поменьше пара в коридоре. Секс, но на наших собственных условиях. Неужели, что бы мы сами себе ни говорили, мы все еще покупаем парфюм в надежде испытать приятную дрожь, даже если это всего лишь встреча с красивым ароматом?

LouLou

Cacharel, 1987

Задумчивый парфюм

 

 

LouLou некогда был королевским ароматом среди парфюмов в течение десятилетия, но сегодня его изгнали с главных полок, узурпированных более молодыми претендентами. В дни своей славы он внушал преданное поклонение и презренное желание среди его подданных. Девушки приезжали из соседних королевств, чтобы побывать в королевском салоне красоты и полюбоваться его внушающей зависть формой. Они клялись, прыская тестером по десять раз подряд, пока никто не видел, что настанет день, и они, поработав как следует по субботам, протянут пару хрустящих банкнот продавщице и увезут свой LouLou домой.

LouLou – настоящий умница. По виду – дешевая безделушка в фантазийном пластмассовом флаконе такого же голубого цвета, как и модные в том десятилетии тени для век, с контрастной красной крышкой. Вспомните Макгаффина из эпизода «Громокошек» или Хи-Мена, и вы будете недалеко от истины. Или это может быть момент из ранних видео Мадонны: все эти банты в волосах в стиле Минни Маус, короткие топы из рваных кружев и митенки на руках.

Потом наступает очередь запаха, по две тысячи калорий при каждом вдыхании аромата. Он больше всего похож на восхитительные десерты, секрет изготовления которых знают только производители замороженных продуктов. Мы говорим о мороженом «Бал в Венеции», которое смешали с тортом «Черный лес» и щедро посыпали полученный продукт смесью для выпечки шоколадного печенья от Pillsbury. Аромат мгновенно передает ощущение, что вы едите тесто для кекса прямо из миски.

Но при этом LouLou более странный аромат, чем это может показаться на первый взгляд. Парфюмерный дом Cacharel уже отработал идеальную технологию маркетинга, рассчитанную на аудиторию подростков, с ароматом Anaïs Anaïs. С LouLou они отошли от воздушного акварельного мира и сместились к чему-то более мрачному и обольстительному. Парфюм назвали в честь знаменитой актрисы Луизы «Лулу» Брукс. Спустя два года после ее смерти Cacharel, отдавая дань ее творчеству, снял рекламный ролик, где актрису сыграла молодая модель со стрижкой «боб» и темными губами бантиком. В телевизионной рекламе LouLou якобы Луиза в тренчкоте и берете предстает на съемочной площадке – мрачной городской улице – в духе ранних немецких экспрессионистских фильмов. Фоном звучит «Павана» Габриеля Форе. «Луиза» уходит с площадки, идет мимо телекамер и скрывается в своей гримерке. Она снимает плащ и наконец, расслабившись, слышит стук в дверь. «Это я», – говорит она, глядя прямо на зрителей через зеркало на туалетном столике, окруженное старыми черно-белыми фотографиями Луизы Брукс.

Сей обманчиво простой слоган – «Это я» – стал одним из самых удачных, чтобы продать мечту, каковой и является парфюм. «Это я», – так вас окликает флакон парфюма, будто он ваш старый друг. Это актриса в рекламе говорит нам, что она Брукс, или по крайней мере заставляет нас поверить в иллюзию ее игры. Но это мы, те, кто «носит» LouLou, повторяем мантру, что данный аромат является нашим отражением, идеальным выражением нашей подлинной личности или той, которую мы надеемся показать, воспользовавшись этим парфюмом. LouLou на первый взгляд весьма поверхностный аромат, который неожиданно открывает сокрытые глубины. Если White Musk – это парфюм для нежных 16-летних подростков из фильмов Джона Хьюза, то LouLou более интроспективен; такой аромат могли бы любить поклонницы фильма «Лабиринт» (1986). Героиня этого фильма Сара, склонная к одиночеству девочка-подросток с живым воображением, находит дорогу в придуманный кукольный мир Джима Хенсона и все время наталкивается на Дэвида Боуи в блестящих легинсах.

Давайте снова вернемся к LouLou, чтобы задуматься еще раз. И тут мы замечаем, что флакон отсылает нас к эстетике винтажных флаконов начала двадцатого века. Скорее всего мы уловим ноты дыма, который настроит нас на лад французских пудровых парфюмов, таких как L’Heure Bleue от Guerlain (LouLou не такой изысканный, но он и стоит значительно дешевле). LouLou действительно стал первым мейнстримовым парфюмом, который замедлил бег к новому ради того, чтобы задуматься. В 1987 году парфюмерной промышленности давно следовало оглянуться на свое наследие, и создатели LouLou нашли призраков, включая Луизу, и вернули их в новое тело. Покупатели LouLou были в восторге. Новое поколение молодых женщин отчаянно желало влюбиться в парфюм и обожало противоречия LouLou: дерзкая сочная внешность, скрывающая старое сентиментальное сердце.

Cool Water

Davidoff, 1988

Парфюм «топлес»

 

 

Если Елена Троянская была лицом, из-за которого снялись с якоря тысячи кораблей, то Адам Перри был тем телом, которое продало пять миллионов постеров. Вам едва ли знакомо это имя. Скряги такие постеры не покупают. Он был той самой моделью с обнаженным торсом и держал на руках очаровательного новорожденного малыша на постере «Ребенок» 1987 года. На протяжении нескольких лет его печатала типография Athena в 1980-х годах.

В этом мужчине сочетались два неотразимых качества: он был душевным и обладал отличными мышцами брюшного пресса. Чувствительный парень в голубых джинсах, отлитый в форме Джеймса Дина, современный мужчина. Кто он? Трагический вдовец, чья жена умерла в родах? Одинокий отец, который пытается вырастить ребенка единственным известным ему способом? Акушер, который предпочитает работать почти раздетым? Вариантов ответа множество.

«Братом» этого мужчины был мистер Cool Water, душевный серфингист из 1988 года, который до наших дней каждые несколько лет переживает реинкарнацию в образе актера, не попавшего в А-список. У мужчины Cool Water есть лишь одно занятие: нырять в океан и немного плыть стилем баттерфляй. Как и у девушки на упаковке хлопьев Cadbury, которой остается только показывать, каким хрустящим может быть шоколад, его задача не меняется.

Мистер Cool Water должен защитить парфюм бренда Davidoff и доказать всем, что этот лосьон после бритья – самое освежающее удовольствие на свете, квинтэссенция всего, что связано с морем. Что бы ни случилось, ни один бренд-самозванец не может предложить ничего подобного: Cool Water с его флаконом цвета невероятной голубой лазури настолько голубой, что сам Посейдон с готовностью сразился бы с засухой. Его аромат – папоротниковые ноты, растворенные в ведре со льдом, – приносит прохладную мяту, от которой зубы начинают выстукивать дробь, и летучие озоновые ноты, передающие движение разбивающихся о берег волн. Модель должна заметно вспотеть перед тем, как окунуться в море, чтобы подчеркнуть холодные объятия воды. С этими атрибутами Cool Water легко выиграл войну, которую все еще ведут между собой более крупные бренды, отчаянно стремящиеся к тому, чтобы именно их творения считали самым вожделенным напитком.

Главная идея послания Cool Water заключается в том, что награда всегда приходит после тяжелого труда. Мужчина Cool Water – это не бездельник в шезлонге на пляже, потягивающий пиво или развлекающийся на надувном банане. У него развитые мышцы брюшного пресса. Их рельеф виден даже из космоса. Они сокращаются так сильно, что мы можем различить сигналы азбуки Морзе. Это определенно результат дисциплины, и Cool Water предстает как заработанное вознаграждение за то, что этот парень приводил в порядок доску для серфинга или бегал по пляжу в качестве спасателя. Покупатель получал награду, минуя тяготы работы – гениальный ход подобного позиционирования. Или он мог, не напрягаясь, поприседать в местном спортивном центре, а потом в раздевалке почувствовать себя сродни разгоряченному жеребцу.

Cool Water позволил мужчинам 1980-х не только «носить» этот аромат, воскрешающий водную стихию, но и говорить о лосьоне после бритья, не теряя при этом своей мужественности. Аромат Cool Water можно описать одним простым и емким словом – «освежающий», а это на языке удовольствия обозначает идеальное связующее звено между гигиеной, пользой и фривольными удовольствиями.

Капризные девяностые

1990–1999

И вот наконец заключительная декада, которая едва ли нуждается в представлении. Мы начали в 1900 году с парфюмов, о которых практически никто не помнит, и заканчиваем десяткой ароматов, каждый из которых все еще можно понюхать, купить и наслаждаться им. Эти парфюмы скорее всего хорошо известны читателям, они и сами могут что-то о них рассказать. Ароматы неотделимы от лирических песен, невероятно популярных в 1990-х, которые всех заставляли танцевать и тянуться к звездам, выбрасывая руки вверх, а потом опуская их вниз.

Завершающая декада двадцатого века по крайней мере с позиций такой точки зрения – это рассказ о страданиях юности. На протяжении целого века парфюмы все время кричали о своей «новизне», но в 1990-х годах тинэйджеры действительно перетянули одеяло на себя. Для начала у них появилась привычка покупать новые парфюмы для взрослых, и вскоре ароматы, предназначенные для женщин, можно было уловить на 16-летних. Среди таких ароматов были Sunflowers от Elizabeth Arden и Dune от Christian Dior, пахнувший так, словно возлюбленная бросила нежеланный букет в океан. Назовем еще и аромат Byzance от Rochas, тяжелый и жаркий в стиле Кристин Скотт-Томас из фильма «Четыре свадьбы и одни похороны». В Escape, в котором было сходство с Midori и лимонадом, Calvin Klein решил проследить за тем, что произошло после пылкого свидания, о котором поведал аромат Obsession, и предложил парфюм для походов по клубам и секса без стрингов. Для возвращения в офис утром в понедельник Chanel предложила Allure, а Estée Lauder – Pleasures, не стареющие цветочные ароматы для корпоративных офисов, в которых нет вызова.

Затем появились парфюмы, рассчитанные на более молодую аудиторию. Они признавали ее неуверенность в себе, жадное стремление быть «в теме» и «носить» правильный аромат, а не только правильную спортивную одежду. Эхом этих ароматов стал рост числа книг, фильмов и телевизионных шоу, ориентированных именно на молодое поколение.

Джинсы от Versace могли быть поддельными и приобретенными на местном рынке, но ароматы были настоящими и вполне доступными по цене. Они были особенно привлекательными благодаря необычному оформлению: флакон в виде бутылочки колы или банки с напитком. Поместить парфюм в подобие консервной банки пришло в голову Жану Полю Готье. Он придумал хитовую пару: Classique для женщин и Le Mâle для мужчин. Радость доставлял и сам процесс выбора между Red Jeans, Baby Blue и Yellow, или можно было взять все сразу для тех, кто любил коллекционировать. Альтернативой для старшеклассников были ароматы Tommy Girl и Tommy Boy. Шестиклассницы могли приобрести CK One, тогда как ученики младших классов начинали с O2 и Lynx, приводя в отчаяние своих маленьких братьев и сестер, пытавшихся найти хоть немного кислорода.

Тинэйджерам легко продавать (сразу ясно, на какие «кнопки» надо нажать), но они не хранят верность товару и срываются с крючка при первом же намеке на то, что он выходит из моды. Поэтому в последнем десятилетии века нам придется потрудиться, чтобы оставаться в курсе новейших тенденций. Парфюмерной промышленности удавалось не отставать и снижать риски выпуска новинок исключительно благодаря использованию газового хроматографа. Это устройство было впервые использовано в 1960-х годах. Оно анализирует аромат и расшифровывает его молекулярный состав, позволяя конкурирующим фирмам выпускать копию. Как только продажи Tommy Girl превзошли продажи всех других ароматов для молодых девушек, другой бренд мог сказать парфюмерной фирме: мы хотим аромат, который бы пах так же, но не был бы в точности таким. И в течение нескольких месяцев появлялось несколько похожих ароматов. В 1990-х годах газовые хроматографы не были новинкой, на них настолько полагались, что складывалось впечатление, будто парфюмы-клоны появлялись так же часто, как и «выращенные» поп-звезды.

Те, кто чувствовал себя слишком старым, чтобы смотреть телевизионный феномен «Моя так называемая жизнь», отдавал предпочтение другим передачам. В Англии в 1990-х годах началась революция еды, затронувшая средний класс. Требовались ингредиенты исключительно из Италии: бальзамический уксус, оливковое масло первого отжима, сушеные томаты, каперсы и, разумеется, полента. Со временем этот тренд начал влиять и на парфюмы. Парфюмеры вернулись к идее особых ингредиентов и малого числа природных ароматов вместо того, чтобы сочинять сложные формулы под названием, навеянным настроением. Одним из самых знаменитых ароматов был Lime Basil and Mandarin (1999) от лондонской флористки и визажиста Джо Мэлоун. Этот аромат доставляет удовольствие и своим запахом, который понравился бы вам, если бы исходил от горячего утюга, когда вы гладите белую сорочку, и тем, что вы могли различить каждую составляющую его часть. С помощью этикетки мы можем прочитать парфюм, а сложность его состава не будет вводить нас в смущение. Aqua Allegoria Herba Fresca 1999 года от Guerlain, радикально отличавшийся от привычного стиля этого парфюмерного дома, вознаградил своих создателей, как и бесчисленные флаконы парфюма с зеленым чаем, начало которым положил аромат Eau Parfumée au Thé Vert от Bulgari 1992 года.

Для всех этих ароматов характерна вечная простота. Вместе с оглушающим успехом оригинальных ароматов Issey Miyake и ароматом унисекс CK One и его версиями (кто-нибудь помнит Heaven от Gap?) все это привело к тому, что 1990-е годы стали называть «чистым» десятилетием, как будто все искали ясности в противовес тяжести 1980-х годов. Разумеется, в картине десятилетия больше нюансов. Одна из проблем заключается именно в том, что, определяя десятилетие через один тип аромата, мы рискуем пропустить все то, что к этому типу не относится. В действительности взгляд через другие ароматы этого времени показывает, что в нем было много «больших» ароматов, таких как Hypnotic Poison, Tocade, Safari, 24 Faubourg и пряный рисовый пудинг, с которым можно сравнить L’Elephant из линейки Kenzo Jungle.

Все это наклеивание ярлыков – чистота и унисекс в 1990-е, корпоративные 1980-е – в котором повинны вот эти самые страницы, говорит о желании понять нашу юность через аромат, суметь выразить это в одном предложении, чтобы мы могли, наконец, проститься с этим, оставить позади Tommy Girl и двигаться к следующему парфюмерному удовольствию.

Joop! Homme

Joop! 1989

Парфюм бой-бенда

 

 

Открытие, которое я сделала только что: Joop! на самом деле произносится как «йоп». Ну как такое возможно?

Возможно, у Joop! нет такой славы, как у Eau Sauvage или Dior Homme, но парфюм сыграл важную роль в этой истории. Продвигаемый немецким модным брендом, он появился в тот момент, когда мы готовились встретить новое десятилетие, вдохновленные оптимизмом, который породила рухнувшая Берлинская стена. Это была одна из первых мировых новинок, освободившая парней от диктатуры лосьонов после бритья исключительно с «мужскими» ароматами, то есть цитрусовыми, папоротниковыми и морскими. Joop! – это ваниль и мед. Проведите «слепой» тест, и многие люди скажут, что это парфюм для молодых женщин, поскольку он мгновенно вызывает ассоциации с Candy и Slush Puppy.

Joop! который слыл некогда фаворитом у молодежи в возрасте до двадцати лет, пахнет липкими полами клубов в центре города, куда его, собственно, и «надевали». Аромат быстро стал главным запахом «на выход» в 1990-х годах. Он был настолько же неотвратимым, как и мелодия Come on Eileen в три часа утра как раз перед тем, как менеджеры включают свет и все понимают, что выглядят всклокоченными и помятыми.

Joop! олицетворял собой 17-летнего парня с короткими волосами, смазанными гелем. Он сунул фальшивое удостоверение личности в карман рубашки-поло от Fred Perry, ему не терпится попробовать новый коктейль, сбивающий с ног, и все это под звуки европейского «техно».

Яркий флакон Joop! цвета фуксии – самый розовый оттенок после флакона для Shocking от Скьяпарелли – поражает радугой цвета и вполне вписался бы в ряды пугающе разноцветных коктейлей Bacardi Breezer и Reef, которые продавали в пабах по цене «пять за пять фунтов». Если вечер был по-настоящему особенным, поклонники Joop! возможно, даже позволяли себе отпраздновать его ликером Goldschlager.

Все это может показаться уничижительным, но нежность к этому аромату теперь, когда прошло достаточно времени, чтобы заново оценить этот некогда вездесущий запах, сполна компенсирует критику. Joop! находился на той же самой волне, что и бой-бенды – группы поющих мальчиков, появлявшиеся как грибы после дождя в начале 1990-х. Модели на постерах бренда щеголяли теми же лоснящимися мышцами брюшного пресса, да и позиционировали они себя точно так же: сочетание подчеркнутой нормативной гетеросексуальности и выраженный гомоэротический подтекст, привлекательный для гей-клубов, где Joop! и Le Mâle от Jean Paul Gautier 1995 года были невероятно популярны. Когда подобия групп New Kids on the Block, East 17 и Take That ворвались в мейнстрим, появилось ощущение, что они захватили музыкальные чарты, словно оккупанты, и пришли всерьез и надолго. Версия песни It Only Takes a Minute от Take That, казалось, звучала целый год. А Stay Another Day в исполнении East 17 многих заставляла стонать: «Ладно, еще один день потерплю, но когда вы умолкнете?» Кто бы мог подумать, что, поклявшись больше никогда в жизни не слушать этих певунов, я пишу эти строчки под звуки Never Forget, а Take That, пусть и в усеченном составе, снова на пике популярности? Joop! тоже остается с нами и все еще убеждает мужчин без смущения соглашаться на неотразимый «розовый» аромат, когда они общаются с парнями.

Angel

Thierry Mugler, 1992

Парфюм для красной дорожки

Страннолюбия не забывайте; ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам.

Послание к евреям, 13:2

 

 

Субботний вечер… Фен работает на полную мощность, по постели разбросаны бронзирующие шарики, и это значит, что пришла пора познакомиться с Angel от Thierry Mugler, парфюмом «на выход» в 1990-е годы. Именно этот парфюм становился заменой меховой шубке, накинутой поверх топа в блестках в день «большого выхода» в разгар зимы, последним штрихом, отмечающим превращение девушки из простой смертной в космическую гостью.

Angel вышел в 1992 году. Парфюм оказался неторопливым и достиг пика во второй половине этого десятилетия. До сегодняшнего дня такое терпение в сегменте масс-маркет – дело неслыханное. Обычно новые ароматы проводят на полках всего несколько недель, и у них совсем немного времени, чтобы доказать свою прибыльность, прежде чем представители парфюмерной промышленности взмахом руки оборвут их карьеру.

Восхождение Angel отражало восстановление экономики. По мере того как рецессия уступала место процветанию, поколение X принялось тратить свои возрастающие доходы на дешевые вещи. Дорогие ретейлеры использовали низкие цены на импорт и труд на Дальнем Востоке, чтобы представлять покупателям несколько коллекций за сезон, стимулируя одноразовую моду. Покупаете наряд на выходные, потом его выбрасываете и приобретаете новый.

Фильм «С девяти до пяти» с участием Долли Партон показался довольно странным на фоне протестантской этики труда: долгий рабочий день, пропущенные перерывы на ланч. Поэтому так важно было «дожить до уик-энда», а двухнедельный отдых летом на солнышке стал почти священным. К вечерам пятницы и субботы следовало тщательно готовиться и проживать их на полную катушку. В мегаклубах звучали объединяющие мелодии, такие как «Субботний вечер» и «Макарена», под которые исполнялись простые примитивные движения, когда все выстраивались в ряд, медленно вращали бедрами, подпрыгивали, поворачивались на девяносто градусов и хлопали себя по ягодицам. Разумеется, было и дополнительное удовольствие от «экстази» или алкоголя. Синонимов опьянения было столько же, сколько существовало коктейлей на основе водки «Смирнофф».

Отмотаем пленку на несколько часов назад, когда тушь еще не размазалась, а от клубных туалетов пока еще не разит рвотой и смесью Angel, Jean Paul Gaultier и Blonde от Versace. Предназначение субботних вечеров было и остается – стать самой гламурной версией самой себя. Стандарты были высоки, и мы должны помнить, что хотя идеальную красоту нам скармливали уже давно, именно 1990-е годы довели до сознания широкой публики концепт супермодели, спортивной и блестящей, с помощью гламурного трио – Кристи Терлингтон, Линды Евангелисты и Наоми Кемпбелл. Позднее, в это же десятилетие, к ним присоединилась Хайди Клум, одна из первых ангелов бренда Victoria’s Secret, вышагивающих по подиуму в нижнем белье и с ангельскими крыльями.

Голливуд, как и мода, тоже решил позаботиться об имидже. Именно в 1990-х годах появились специальные профессиональные стилисты для красной дорожки. Эти стилисты составляли шортлисты платьев, драгоценностей и макияжа, чтобы не оставлять на усмотрение звезд то, какое впечатление они будут производить на важнейших церемониях вручений премий. Грейдон Картер стал редактором журнала Vanity Fair в 1992 году. Это назначение последовало по горячим следам за публикацией фотографий обнаженной беременной Деми Мур. С этого началась новая эра в высшей степени гламурных обложек работы Анны Лейбовиц с участием старлеток последнего урожая. Если снимки оказывались не совсем безупречными, это не имело значения, поскольку в распоряжении редактора был фотошоп, с помощью которого легко можно убрать у модели прыщи или сделать ее бедра поуже. В реальном мире каждая могла «улучшить» себя с помощью бюстгальтера Wonderbra, который рекламировала Ева Херцигова. Знаменитые биллборды «Привет, ребята» с ее изображением стали причиной не одной аварии.

Angel, прима среди парфюмов (который скорее всего отказался бы от всех M&M’s в его трейлере за исключением голубых), будто предчувствовал эту эстетику гиперреальности. Его вдохновленный небесами аромат – это действительно неземное ощущение. Даже читательницам, ненавидящим Angel, стоит пойти и понюхать парфюм еще раз. Абсолютное безумие. Парфюм обещает сладости, но как только вы начинаете в восхищении жевать их, вдруг оказывается, что в шоколадном батончике есть что-то сомнительное. Вы выплевываете кусок, но только для того, чтобы вам захотелось откусить снова. Знаменитый эффект «закружить, потом дать оплеуху» создавался с помощью гармонии этилмалтола с его вкусным запахом сладостей, и противоречивых земных пачулей с кислинкой. Эта идея была в высшей степени оригинальной для своего времени. Angel – это не земная красота, а вызывающее тревожность присутствие другого мира. «Остерегайтесь Ангелов. Хороших. Плохих», – таким был оригинальный слоган Мюглера. Мы и в самом деле не понимаем, каков этот парфюм, эта отравленная кокосовая пудра, наш ангел-хранитель или демон. Следующие творения от Thierry Mugler, и особенно Alien («Инопланетянин»), демонстрируют последовательную приверженность Дома к странной, мрачной красоте, его собственной версии эстетики Фрица Ланга[15].

Изначально лицом Angel была модель Джерри Холл (она возлежала не на кушетке, как в рекламе Opium, а на межгалактической песчаной дюне). Недавно ее дочь, модель Джорджия Мэй Джаггер, приняла эстафету и стала новым лицом парфюма. Свет красоты переходит от одного поколения к следующему, он никогда не стареет, никогда не меркнет. Ангелы бессмертны, и если судить по продолжающемуся успеху первого парфюма Мюглера, то же самое можно сказать и об этом парфюме.


Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 633; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!