Глава 2. ПРИЧИНЫ ОБОСТРЕНИЯ КОНФЛИКТНОЙ МИГРАЦИОННОЙ СИТУАЦИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Южное направление российской геополитики в целом в течение последних лет характеризуется последовательными попытками ликвидации масштабных угроз политическим интересам и национальной безопасности России. Северный Кавказ - самый опасный территориальный источник угроз с точки зрения сложившейся социально-экономической ситуации, системы государственного управления и национальной безопасности России. Этот взрывоопасный регион стал объектом повышенного внимания и экспансии зарубежных радикальных квазиисламских и других организаций. Возникла прямая угроза превращения Северного Кавказа в новый центр международного терроризма. По оценке многих российских политологов здесь проходит испытания на прочность конституционный федеральный строй демократической России . Бесспорно, что Северный Кавказ объективно является самым слабым звеном в ряду геополитических опор федерализма в России, разрушение которого способно вызвать своеобразный "эффект домино" на всем протяжении всей периферии страны с неизбежным последующим крахом системы российской государственности аналогично судьбе союзного государства.
Северный Кавказ стал источником угроз безопасности по ряду объективных причин. Во-первых, Северный Кавказ и вообще Каспийско-Черноморский регион, будучи одним из наиболее слабых звеньев российской государственности, начиная от Кавказской войны XIX века и вплоть до конца ХХ века, всегда привлекал внимание традиционных главных геополитических противников российской евразийской цивилизации. После распада бывшего СССР и существенного ослабления с большим трудом созданных советских политико-экономических условий жизни, соответствующих системы органов и инфраструктуры управления, внутренней и внешней безопасности местные автономные республики стали чрезвычайно уязвимыми от любых внутренних неурядиц и конфликтов, и внешнего вмешательства в наши внутренние дела. Глобальный отход России на новые государственные границы севернее Большого Кавказского хребта, сопровождавшийся образованием новых государств в Закавказье и серией известных вооруженных конфликтов, создал благоприятную геополитическую ситуацию для претендентов на мировой или региональный гегемонизм. Опираясь на идеологию панисламизма или пантюркизма, они стимулируют и финансируют разрушительные идейно-политические движения. Этому весьма благоприятствует тот факт, что ислам, как одна из самых молодых мировых религий, является динамичной и достаточно агрессивной идеологией в искреннем стремлении расширить границы своего прямого влияния и даже господства за счет мусульманского населения бывшего СССР. Население Северного Кавказа и восточной части Закавказья - это в основном мусульмане, получившие в условиях идеологического вакуума широкие возможности для практически неограниченного усвоения исламских ценностей и установок в радикальных трактовках политически активных движений и организации. Многие государства исламского мира, на территории которых берут свое начало радикальные идеи исламизма и движения поощряют и стимулируют их в своих геополитических целях.. В свою очередь правительства ведущих западных стран считают, что эффективным способом ограничения деятельности радикальных движений на своих территориях является канализация их усилий, активности и разрушительного потенциала на периферию исламского мира - в нестабильные зоны "третьего мира" - Кавказ, Афганистан, Балканы, Ближний Восток.. Западные политические лидеры культивируют систему двойного стандарта - они ведут борьбу с экстремизмом, если он угрожает "свободному миру", и в то же время находят возможности для поддержки исламских экстремистов в Косово, до 11 сентября в Афганистане, и наконец занимают сомнительную позицию в отношении Чечни.
|
|
|
|
|
|
Геополитическая ситуация на южных рубежах СНГ на сегодняшний день представляет особое значение для России. Об этом постоянно говорит президент России Владимир Путин в своих выступлениях. В этой связи полномочный представитель Президента РФ в Южном федеральном округе обозначил стратегической задачей своей работы "обеспечение взаимопонимания, мира и межнационального согласия на Юге России, подавление всех форм терроризма и экстремизма и сохранение единства в рамках округа". Причем решать эту задачу, по его словам, надо "вместе с федеральными органами власти, главами всех субъектов региона, правоохранительными и силовыми структурами" и "соотносить национальный подход к проблемам региона с общегосударственным подходом".
|
|
|
В результате отхода от планового, сверхцентрализованного управления экономикой прежняя производственная структура полностью разбалансировалась, что негативно сказалось на хозяйственной деятельности и жизнеобеспечении Северо-Кавказского экономического региона, глубоко интегрированного в народнохозяйственный комплекс РФ и в значительной мере зависящего от взаимообмена с Россией.
Это отразилось во всех отраслях производства Северного Кавказа, в частности, - в нефтегазовой. Основные разведанные запасы нефти сосредоточены в Ставропольском крае (34%), бывшей Чечено-Ингушетии (33%), Краснодарском крае (27%), Дагестане (5%) и Кабардино-Балкарии (1%), но в настоящее время здесь добывается всего лишь 1,8% общероссийского объема нефти и 0,8 % природного газа, так как большинство месторождений находится на заключительном этапе разработки, добыча нефти и газа сокращается, скважины региона исчерпаны в целом на 60% (8,1). То есть Северный Кавказ в значительной мере утратил свое значение в качестве топливно-энергетической базы страны, однако в связи с разработкой в соседних государствах месторождений каспийской нефти возросла роль данного региона в связи с пролеганием по его территории магистралей по транспортировке нефти на Запад.
|
|
|
Крупные нефтеперерабатывающие и нефтехимические заводы, ориентированные на местную сырьевую базу, требуют все больших поставок привозного углеводородного сырья, а перебои с поставками и высокий износ оборудования обострили кризис в этой отрасли.
Машиностроение региона обеспечивается прокатом черных металлов полностью за счет ввоза. Почти 90% готовой машиностроительной продукции (в частности, металлорежущие станки, производимые в Дагестане) вывозится в Россию. При этом роль России как поставщика вдвое меньше, чем в качестве потребителя. (Хотя в регионе имеются уникальные объекты и ресурсы, например, самый крупный в бывшем СССР вольфрамово-молибденовый комбинат в Тырнаузе (Балкария). Это ставит регион в тесную зависимость от спроса на территории России.
Кризис в сельском хозяйстве привел к удорожанию продуктов питания, ухудшению снабжения местного населения продовольствием.
Становление рыночных отношений при ослаблении государственного регулирования экономических процессов способствовало углублению социальных противоречий и привело, в свою очередь, к кризису образа жизни тысяч людей. Спад производства обусловил массовое высвобождение рабочей силы, причем этот процесс усугубился вынужденной миграцией переселенцев и беженцев.
Уже в 1992 г. на Северном Кавказе было зарегистрировано 36 тысяч безработных, что составляло 12% от всех трудоспособных в России, лидировал по безработице Дагестан - 13,7 тысяч, на втором месте значилась Северная Осетия - 5,2 тысяч. (С 1991 по 1998 гг. статистические данные по Чечне и Ингушетии отсутствуют). Причем, если в Дагестане и Северной Осетии пособие получали 60% безработных, то в Чечне - только 6%. Сложнее всего было найти работу в Северной Осетии и Адыгее, где на 1 вакантное место претендовали 8 безработных, а в Дагестане - более 5 человек. В настоящий момент Чечня и Дагестан продолжают лидировать по уровню безработицы.
Высокая мобильность рабочей силы способствовала усилению миграции в соседние с Северным Кавказом южнороссийские регионы, что привело к столкновению интересов мигрантов и коренного населения в сфере торгово-предпринимательской деятельности и развитию этнической конкуренции.
Если мы вернемся к характеристике социальной сферы на Северном Кавказе и сравним темпы роста цен и оплаты труда, то первые в 1,5-2 раза уже в начале реформ - в 1992 г. превысили вторые. В некоторых северокавказских республиках этот разрыв достиг критической черты.
С октября 1993 года в группу регионов с самым низким уровнем доходов входили все республики Северного Кавказа, при этом население Северо-Кавказского региона, составляя 12% от общей численности населения РФ, располагало лишь 8% всех денежных доходов. То есть обозначился существенный разрыв в уровне социально-экономического развития между краями и областями, с одной стороны, и между отдельными республиками Северного Кавказа.
При ранжировании республик, входящих в состав РФ по уровню социально-экономического развития, проведенном Л.С. Перепелкиным на основе выделенного им интегрального показателя уровня развития, были получены следующие результаты: из 17 ранжированных республик Северная Осетия получила 4-й ранг, Кабардино-Балкария - 10-й, а Дагестан и Чечено-Ингушетия - соответственно 16-й и 17-й ранги. В сравнении с экономическим потенциалом Ростовской области, принятым условно за 1,0, аналогичный показатель в Чечено-Ингушетии составил уже в первом квартале 1992 г. 0,38, в Дагестане - 0,47, в Кабардино-Балкарии - 0,53, в Адыгее - 0,54, в Северной Осетии - 0,59 и в Карачаево-Черкесии - 0,61 ("Мир России" № 1, 1992).
Перечисленные данные показывают, что Чечня, Ингушетия и Дагестан - самая бедная часть не только российского Кавказа, но и России в целом, что является мощным дестабилизирующим фактором, несущим угрозу целостности России, так как в северо-кавказских регионах повсеместно происходит трансформация социально-экономической напряженности в межэтническую напряженность. Таким образом, среди факторов, оказывающих существенное влияние на содержание и характер общественно-политической и социально-экономической ситуации на Северном Кавказе, следует выделить кризисное состояние экономики, которое охватило большинство субъектов региона. По большинству социальных показателей республики Северного Кавказа стоят также на последних местах среди других регионов России.
Среднемесячная заработная плата в них составляет треть от соответствующей среднероссийской. Более 65% населения имеют официальные денежные доходы ниже прожиточного минимума. Прогрессирующей криминализации северо-кавказского общества естественно способствуют социально-экономические трудности, колоссальная масса незанятого и в значительных масштабах вооруженного мужского населения и такие неблагоприятные факторы, как ослабление властных структур и их коррумпированность, практически свободное обращение оружия, наркобизнес и контрабанда, усиление межнациональных противоречий и традиционное для региона межклановое соперничество. Во всех республиках наблюдаются диверсионно-террористические акты, нападения на посты милиции и федеральных войск. Похищение людей с целью выкупа стало одной из распространенных форм регионального "бизнеса". Теневые социально-экномические факторы и криминальные силы постоянно являются активными субъектами борьбы за власть, собственность и ресурсы и это предопределяет объективно остроту и межнациональных отношений.
Несмотря на усилия, предпринимаемые полпредом Президента и главами администраций республик с целью запустить внутрирегиональные, окружные экономические механизмы, преодолеть инерцию национально-территориальной обособленности и замкнутости многих региональных руководителей на интересы субъектов удается с трудом. Развитию взаимовыгодных экономических связей, налаживанию социально-экономического сотрудничества республик, краев и областей округа по-прежнему препятствуют сохраняющиеся очаги военного противостояния в Чеченской Республике, напряженность межнациональных отношений в ряде республик Северного Кавказа.
Социально-экономическую ситуацию на Кавказе существенно обострили межнациональные и межконфессиональные противоречия, всплеск национализма и сепаратистских настроений, масштабная криминализация общественно-экономических отношений и политической жизни на Северном Кавказе. Получило развитие быстрое размножение неформальных вооруженных групп и отрядов, широкое использование различными группировками неконституционных методов достижения своих узкокорыстных целей, включая наиболее опасные их них - организацию вооруженных формирований, массовый террор, возбуждение антиправительственных настроений и вооруженных выступлений, похищение людей с целью выкупа или продажи в рабство, масштабные и особо опасные экономические преступления: криминальный бизнес, печатание фальшивых денег, финансовые аферы, наркобизнес, разграбление природных ресурсов, контрабанда и другие. Они часто оказывают вооруженное сопротивление федеральным подразделениям МВД, которые в итоге несут реальные потери в живой силе. Масштабный характер приобрела террористическая деятельность против своего же местного населения, уставшего от конфликтов и напряженности и вступившего на путь мирной жизни, особенно против представителей местных органов власти и лояльного официальным властям мусульманского духовенства.
В то же время несомненно, что многочисленные конфликты, войны, вынужденные миграции и другие негативные политические процессы происходящие на Северном Кавказе являются безусловным продолжением цепной реакции распада союзного советского государства, которая ярко и рельефно проявилась в этом традиционно сложном регионе. Современная российская политическая элита совершила грубые просчеты, не сумев предотвратить повторного обострения заглушенных в 1960-1970-х гг. межнациональных противоречий и избежать нового кровопролития и массовых человеческих жертв. Результат известен: вооруженные конфликты и антигосударственные мятежи, прежде всего в Чечне, где почти 5 лет шла самая настоящая война с применением многих современных средств ведения войны. Далее следует осетино-ингушское противостояние, сложная социально-экономическая и политическая ситуация в Дагестане, вспышки политической нестабильности в Карачаево-Черкесии, этнополитические проблемы в Кабардино-Балкарии и в Адыгее. На Северном Кавказе возникла также проблема разделенных народов (лезгины, осетины), которая тоже может привести в перспективе к новым конфликтам. Проблему народов, разделенных границами между двумя или даже тремя государственными образованиями. Так, 70 тысяч ногайцев, проживающих в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Ставропольском крае ведут борьбу за воссоединение; 250-300 тысяч лезгин, населяющих юг Дагестана и север Азербайджана требуют создания государства "Лезгистан"; около 500000 осетин оказались разделенными между Грузией и Россией.
Названные факторы привели к стремлению некоторых субъектов РФ изменить свой статус как в составе Федерации (например, преобразование Адыгейской автономной области в автономную республику; развитие тенденций в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии по образованию однонациональных автономий и т.д.), так и путем выхода из состава России (направленность политики дудаевского руководства и его последователей в ЧР).
Нет сомнений в том, что непосредственную юридическую ответственность за все состоявшиеся конфликты на Северном Кавказе несут известные силы радикального национализма и сепаратизма, развязавшие в горном крае трагическую серию межнациональных и межконфессиональных конфликтов и множество террористических актов. В то же время во многом виновата сама новая российская власть, которая сначала с энтузиазмом поощряла так называемые "чеченскую революцию" и другие "национально-демократические движения", затем она долго выжидала, объективно предоставив экстремистам возможность укрепиться и вооружиться и, наконец, приступила к предельно запоздалому решению крайне обострившейся проблемы неподготовленными к новой кавказской войне силовыми средствами.
Религиозный исламский фундаментализм и экстремизм превратился в данном регионе в реальную политическую и военную силу. Приверженцы радикальных исламских течений, прежде всего примитивизированного "ваххабизма", начали активно проявлять себя не только в Чечне и в Дагестане, но и в Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Деятельность исламских фундаменталистов уже стала распространяться и на некоторые российские регионы традиционного православия. Исламский фундаментализм в варианте ваххабизма уже смог перешагнуть границы Северного Кавказа и проникнуть в российские регионы с мусульманским населением - прежде всего в Татарстан. Лидеры различных организаций и движений крайне радикального толка предпринимают активные попытки путем разжигания межнациональной и религиозной розни реализовать различные варианты нового территориального устройства регионов, обретения максимального суверенитета национальными республиками в рамках конфедеративной России. Это реальная угроза не только федеративному устройству страны, но ее безопасности и целостности в принципе.
Начиная с конца 1980-х гг. вплоть до конца 1990-х гг. на территории бывшего СССР зафиксировано шесть региональных войн - вооруженных столкновений с участием регулярных войск и использованием тяжелого оружия - из которых четыре произошли именно на Кавказе (карабахский, югоосетинский, абхазский и чеченский конфликты). Здесь случились около 20 кратковременных вооруженных столкновений, приведших к жертвам среди мирного населения (наиболее значительные - осетино-ингушский конфликт, бакинский и сумгаитский погромы). Вследствие эскалации конфликтов на территории бывшего Союза погибли и пропали без вести свыше 100 тыс. чел, в том числе четыре пятых из них - на Кавказе.
В результате данных вооруженных конфликтов возникли значительные потоки людей. покидающих опасные для жизни районы, получивших название беженцев, вынужденных переселенцев и перемещенных лиц. Численность вынужденных мигрантов из зон вооруженных конфликтов составляет свыше 2,8 млн. чел., в том числе 1107 тыс. - в России (из них 239 тыс. - на Северном Кавказе), 853 тыс. - в Азербайджане, 396 тыс. - в Армении, 287 тыс. - в Грузии. Однако многие мигранты из зон конфликтов не имели и не имеют соответствующего статуса.
Бегство граждан от войны и погромов, бедствий и смерти шло по трем каналам: перемещение во внутренние районы государства, выезд в другие страны постсоветского пространства и эмиграция в дальнее зарубежье - за пределы российской евразийской цивилизации. Не менее 5 млн. чел. бежали с территорий, охваченных этнополитическими и региональными конфликтами, в том числе около 3,5 млн. - на Кавказе.
Одной из основных зон, принимавших мигрантов из регионов этнических конфликтов на территории России являются русскоязычные области и края. Повсеместно пик массового выезда приходится на наиболее острые периоды конфликта на Северном Кавказе. Причем субъекты ЮФО принимали и принимают мигрантов не только из Закавказья: близость к центрально-азиатскому региону обусловила массовый приток оттуда мигрантов, в том числе беженцев. Из 212 тыс. вынужденных переселенцев и беженцев, зарегистрированных в субъектах Северного Кавказа на начало 1999 г., 44 тыс. прибыло из государств Центральной Азии. В первой половине 1999 г. беженцы из Центральной Азии составили 26% лиц, получивших данный статус в субъектах Северного Кавказа.
Вынужденная миграция шла в направлении от зон военных действий в Таджикистане, Абхазии, Карабахе и, конечно же, на Северном Кавказе. Причем, четко прослеживалась закономерность - чем острее была военно-политическая ситуация, чем жестче борьба, чем больше насилия и жертв, соответственно, тем масштабней вынужденная миграция.
Существует общая парадигма миграционных процессов на Северном Кавказе, и рассмотрение региона не только по республикам, но и в целом может способствовать увидеть своего рода векторы, по которым движутся в регионе потоки мигрантов и беженцев.
Северный Кавказ в целом был принимающим регионом, за исключением некоторых территорий. В Чечне и Дагестане численность некоренного населения постоянно уменьшалась, а в русских Ставропольском и Краснодарском краях - росла. С конца 80-х, с возникновением и развитием этнополитических конфликтов, медленные изменения демографической ситуации переросли в быстрые и радикальные.
В некоторых случаях этническим группам и новым политическим силам удалось развернуть вектор миграции. В данное время нечеченского населения в Чечне крайне мало и скоро практически не останется. Подобные процессы имеют место в Дагестане, Ингушетии и даже в Северной Осетии.
Независимо от причин и характера конфликтов на Кавказе резко усилилась миграционная подвижность населения так называемых нетитульных национальностей. Параллельно начался процесс реэмиграции населения ряда северокавказских национальностей, живущих за пределами своих национально-государственных образований. Все это еще более обостряет этнополитическую ситуацию в различных регионах Северного Кавказа, усиливая и без того существенный миграционный отток населения нетитульных национальностей.
На Северном Кавказе проявляются тенденции к этнической унификации территорий. Например, в Северной Осетии отъезд ингушей из Владикавказа и Пригородного района и прибытие беженцев-осетин из Грузии привели к повышению доли осетинского населения и появлению первых признаков изменения культурно-языковой ситуации. Ингушетия в результате прибытия огромного для республики количества беженцев из Пригородного района Северной Осетии (только по официальным данным - 35 тысяч человек) и плохо не поддающегося учету потока беженцев-ингушей из Чечни стала практически мононациональной. Чечня, судя по всему, до конца прошла тот путь, по которому она двигалась после того, когда чеченцы начали возвращаться из мест депортации. Начавшийся уже тогда отток нечеченского населения резко усилился после 1991 г., и достиг своего пика во время войны в 1994-1996 гг. В настоящее время, в период проведения антитеррористической операции, этот процесс завершился.
Важный аспект миграции, меняющий лицо Северного Кавказа.с движением миллионов людей, которое изменяет половозрастную и социальную структуру района исхода и прихода. Не признают размеров трудовой иммиграции многие принимающие районы, так как это обострило бы вопрос о систематическом нарушении прав мигрантов. Данные, позволяющие оценить масштабы этого процесса, часто косвенные.
Таким образом, миграционные процессы на Северном Кавказе имеют объективный характер, они жестко рефлектируют на изменения, происходящие в политической, экономической и национальной жизни региона. Именно здесь, на Юге России возникла реальная мощная угроза национальной безопасности, целостности и суверенитету России, проявившаяся в форме агрессивного сепаратизма, выстраивающего свою стратегию на базе воинствующего национализма отдельных этнических групп населения и привнесенного в регион религиозного экстремизма в одном из его наиболее радикальных вариантах - исламском ваххабизме.
Произошедшие в этот период миграционные конфликты в местах компактного проживания этнических мигрантов классифицируются по двум критериям: отношения миграционных групп с населением принимающей стороны и друг с другом по поводу условий проживания и отношения к причинам существующих межэтнических конфликтов, во-вторых, отношения мигрантов и других этнических субъектов к власти различных уровней. По мнению С. Рязанцева, первая группа конфликтов находится в горизонтальной плоскости и имеет относительно внутренний характер. Вторая в вертикальной плоскости и носит внешний характер, так как выводит конфликтующие стороны за пределы ареала обитания. Среди горизонтальных конфликтов следует выделить конфликты между коренным населением и миграционными группами . Этот тип конфликтов на протяжении 1990-х гг. являлся самым распространенным на Северном Кавказе, они были зафиксированы во многих районах и населенных пунктах, где в последнее десятилетие кардинально поменялся этнический состав населения.
Конфликты между коренным населением и месхетинскими турками были отмечены в нескольких районах Кабардино-Балкарии, Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев. Конфликты между русским и армянским населением наблюдались в станице Лысогорской и Георгиевске Ставрополья, в городах Анапе, Армавире, Тимашевске и других населенных пунктах Краснодарского края. Конфликты между русскими и курдами неоднократно происходили в Краснодарском крае и Адыгее. Отмечалась также достаточно активная роль казачества в подобных выступлениях Возрождение и становление казачьих объединений в русскоязычных регионах и национальных движений и обществ в республиках Северного Кавказа было простимулировано активностью мигрантов. На ранних этапах своего современного становления казаки попытались взять на себя функции правоохранительных органов: проводили проверки паспортного режима, задерживали и досматривали автотранспорт, осуществляли рейды на рынки и т.п. Власти районного и краевого уровня служили в данном случае буфером между конфликтующими сторонами и всячески пытались сдерживать распространение конфликтов.
К горизонтальным конфликтам можно отнести обострившиеся конфликты между этническими группами коренного населения. Подобными межнациональными конфликтами являются противоречия между даргинцами и ногайцами в Буденновском, Степновском и Нефтекумском районах, между русскими и цыганами в Ипатовском и Петровском районах, между казаками и аварцами в Степновском районе Ставрополья. После террористического акта в Буденновске возникли трения между казаками и "лицами кавказской национальности" (прежде всего чеченцами), проживающими в некоторых районах Ставрополья, в том числе Буденновском, Новоселицком, Георгиевском, городе Пятигорске. Последними в этом списке стали столкновения между туркменами и русскими в Туркменском районе Ставрополья.
Причинами подобных межнациональных конфликтов в регионах Юга России является группа проблем. Они подробно описаны в общественно-политической литературе. Систематизация и классификация причин может быть различной в зависимости от избранных критериев. В общем виде можно выделить наиболее заметные и серьезные причины обострения межнациональных конфликтов.
Общая, не зависящая от мигрантов, причина - правовые проблемы положения мигрантов - некоторые из них не имеют возможности легализовать свое правовое положение и статуса. Этно-статусный характер носят требования повышения политического статус отдельных этнических групп и создания национальных автономий. Например, на Ставрополье лидеры ногайской и других общин требуют создания автономии и повышения своего статуса.
Экономические и социально-экономические причины, может быть самые главные, в росте напряженности в отношениях мигрантов и местного населения. В начале массового переселения в районах вселения мигрантов коренное население ощутило острый дефицит потребительских товаров, который совпал с объективными проблемами административной экономики. В дальнейшем этно-экономическая стратификация населения, конкуренция за землю и рабочие места обусловили сложные взаимоотношения местных и пришлых этнических сообществ Зачастую, на фоне низких заработков коренного населения, адаптировавшиеся мигранты имеют большие доходы, что во многом связано с их вынужденной повышенной деловой активностью.
Однако с вынужденной миграцией связан рост преступности и появление новых видов преступлений, так как в связи с проблемами трудоустройства происходит маргинализация и люмпенизация некоторой части мигрантов.
Важным фактором, обостряющим проблемы мигрантов и их взаимоотношений с автохтонным населением является демографический вопрос. Он заключается в интенсивности прибытии соотечественников (соплеменников) и относительно высокой рождаемости этнических мигрантов на фоне депопуляции русскоязычного населения и других коренных этнических групп. Традиционно рождаемость среди армян, месхетинских турок, курдов, даргинцев, чеченцев намного выше, чем среди славян.
Особо следует выделить социо-культурные причины - выражаются в изменении условий жизни и характера межличностных отношений в процессе воздействия увеличения новых диаспор. В этих условиях обычные бытовые проблемы приобретают ярко выраженную этническую окраску. К примеру, как свидетельствуют местные жители, мигранты иной культуры принесли беспорядок на улицы некоторых населенных пунктов, их дети не достаточно хорошо владеют русским языком, что снижает общую успеваемость в классах.
Не маловажной является религиозная причина - многие этнические мигранты являются мусульманами, в то время как большинство коренного населения исповедует христианство. С одной стороны, ислам гораздо более жестко, чем христианство, регламентирует каждодневное поведение человека. Любое значительное событие в жизни человека - свадьба, рождение ребенка, обряд посвящения, похороны или поминки требуют сбора всех ближайших родственников. Консолидация мусульман иногда настораживает местное христианское населения. Напряженность усиливается в случаях изменения религиозной и социально-культурной среды - строительства мечетей, расширения кладбищ и пр. Примером тому недавние конфликты в Ставрополе и Буденновске по проблеме передачи и строительства мечетей. С другой стороны, не следует сбрасывать со счетов, распространение агрессивных религиозных течений, таких как ваххабизм, существенно повлияли на конфликтность ситуации в некоторых районах Северного Кавказа. Сказывается также утрата населением в XX веке религиозной культуры.
Важнейшим условием развития конфликтности является обострение взаимоотношений центра и регионов, то есть выдвижение требований отдельных этнических групп к государственным структурам и властям различного уровня. Первой разновидностью таких конфликтов могут быть выступления коренного населения. В их числе, противостояние казачества с различными государственными институтами (местными и региональными властями, правоохранительными органами и пр.) в начале 1990-х гг. Подобные конфликты происходили в Новоалександровском районе, в нескольких селах Георгиевского района Ставрополья. Миграционный приток этнических мигрантов, вытеснение русского населения из стран бывшего СССР и Чеченской республики, многочисленные захваты заложников и террористические акты - инициировали целый ряд крупных акций казачества на Ставрополье и Краснодарском крае. К данному виду конфликтов могут быть отнесены требования ногайцев по созданию автономии на Ставрополье.
Второй разновидностью вертикальных конфликтов стали выступления и требования со стороны мигрантов к властям различного уровня. К примеру, неоднократно месхетинские турки, проживающие в Краснодарском крае, обращались к местным, краевым и федеральным властям по поводу предоставления прописки, или регистрации, возможности репатриации на историческую родину. Особым случаем стало выступление курдов в Ставрополе в 1999 г. в поддержку требований об освобождении своего лидера - А. Оджалана. Существенную организационную роль играют в этих случаях национально-культурные объединения, действующие в различных регионах.
Таким образом, необходимо признать, что миграционные потоки оказывают существенное влияние не только на социально-экономическое развитие российской провинции (на рынки труда, ситуацию с жильем, цены на основные товары и услуги, демографическую структуру и этнический состав населения), но и иногда обострили межнациональные отношения в местах компактного проживания мигрантов. На Северном Кавказе существует определенный потенциал межэтнической напряженности, который неоднократно перерастал в открытые межэтнические конфликты, повторение которых не исключено и в будущем.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 426; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!