Пусть близость ваша не будет чрезмерной 19 страница

И мое послание было таким: «Скажите ему, что просто введением большей технологии вы не в силах привести двадцать первый век в свою страну. Сначала должны быть изменены человеческие умы. Их предрассудки прогнили; они живут в прошлом, не в настоящем, — а вы говорите о будущем. Да, у вас может быть вся технология, которая есть на Западе, но это не означает, что у вас хватит мудрости пользоваться ядерными бомбами для созидательных целей. Вы сражаетесь по пустякам: мусульмане воюют с индуистами, индуисты воюют с сикхами...»

Он был раздражен моим посланием. Но теперь он понимает его смысл, потому что новые выборы приближаются. Сейчас он нашел несколько новых лозунгов. Он повторяет мои слова, но когда я посылал их, он раздражался. Ведь в целой стране никто не спрашивал его: «Что за ерунду вы говорите?»

Люди этой страны думают вернуть ту старую эпоху, когда правил Рама, — Рам Раджа, королевство Рамы. Махатма Ганди, один из самых ловких политиков, когда-либо созданных миром, постоянно говорил об этом: «В тот миг, когда страна достигнет независимости, ткацкое колесо станет единс­твенной технологией». Он был против железных дорог, он был против телефонов. Он был против телеграмм, почты. Всю свою жизнь он утверждал, что ткацкое колесо было последним изобретением человечества. Все, что бы ни происходило после этого, должно быть выброшено; тогда только человек сможет жить мирно.

Я согласен с ним. Только тогда человек сможет жить мирно, ведь только тогда человек окажется в своей могиле! Разумеется, кладбища — это самые мирные места; призраки не воюют, и призраки не относятся к индусам, мусульманам, христианам. Призрак есть призрак. Даже призраки гораздо мудрее, чем ваши живые люди.

«Премьер-министра интересовало, было ли настоящее поколение хоть в чем-то лучше, чем поколение, которое уже ушло». Теперь в нем проявилась великая мудрость. Он должен сначала попытаться изменить характер и сознание своего кабинета, своего парламента, своего правительства с его бюрократией.

Один из членов парламента задал вопрос: «Выступает ли индийское правительство против учеников Бхагвана, приезжающих из других стран, чтобы увидеть его и быть с ним?» И кабинет министров Раджива Ганди категорически отрицал это: «Это абсолютно не так. Добро пожаловать всем».

Но это же совершенная ложь — сейчас я получаю вести со всего мира: саньясинам отказывают во всех индийских посольствах. И вы узнаете, что же происходит в Пуне. Что бы ни происходило в Пуне, у полицейского комиссара, мелкого служащего, кишка тонка сделать это. Его, очевидно, поддерживало правительство Махараштры и центральное правительство Нью-Дели.

Если всем добро пожаловать, тогда почему моим саньясинам отказывают

в каждом посольстве?

Кабинет министров обманывает парламент, а обмануть парламент — это обмануть всю нацию, ведь парламент — представитель целой страны. Лгать парламенту — значит лгать всему миру. Стало быть, одно говорилось в парламенте, и прямо противоположные распоряжения отдавались всем по­сольствам.

Сейчас я отменил оранжевую одежду, малы, видя глупость политиков. Они не могут узнать моих саньясинов, поэтому начинают расспрашивать: «Зачем вам нужно в Индию?»

И я получил из многих стран одно и то же сообщение: всякий раз, как они говорили, что едут в Индию, чтобы учиться искусству медитации, послы отвечали: «Сейчас Индия больше не принимает людей для обучения меди­тации. Вы можете приезжать, чтобы увидеть Тадж Махал, — добро пожало­вать в страну, — что же касается медитации, то виза не может быть выдана». Мои люди просты и невинны — это весь подход, которому я обучаю их. Им вообще было невдомек, что индийское правительство может быть против медитации.

Мне хочется спросить мистера Раджива Ганди: «Существует ли какой-нибудь другой путь создания мудрости, кроме медитации?» Это мой ему вызов — либо он может прийти сюда, либо я готов идти к нему в парламент; есть только один способ быть мудрым, и исходит он из безмолвного ума. Но безмолвный ум — это еще одно название для медитации.

Он сознает, о чем говорит? Мудрость... ему следует начинать с измене­ний в своем кабинете, который состоит из бесхарактерных, лживых людей, и ему необходимо полностью осознать это. Он присутствовал, когда министр сказал: «Мы не препятствует никому. Ученикам Бхагвана добро пожаловать». Но, похоже, это вообще ничего не значит.

Сотни саньясинов получили визы, только когда поняли, что лучше не упоминать медитацию, поскольку медитация теперь стала синонимом моего имени. И они начали говорить: «Мы просто туристы, мы приехали, чтобы увидеть прекрасные города Индии». Они получили визы, но в Бомбейском аэропорту есть имена саньясинов, которые проживают со мной непрерывно уже семь лет здесь, в этом городе мертвых.

Разумеется, мертвые слегка забеспокоились, ведь живые люди не могут вести себя соответственно мертвецам. Видали вы когда-либо двух покойни­ков, обнимающих друг друга? — а когда два покойника видят двух живых, радостно обнимающихся друг с другом, — просто жест любви, — они чувствуют зависть. Они чувствуют, что упускают жизнь. Они раздражены, они начинают беспокойно метаться и вертеться в своих могилах.

Сотни саньясинов были возвращены назад из Бомбейского аэропорта. Кто же теперь собирается возместить им стоимость проезда, их трудовые деньги? Они зарабатывали деньги, чтобы просто прийти повидать меня и побыть здесь в течение нескольких недель, а их вышвырнули назад.

Мне хотелось бы сказать мистеру Радживу Ганди, что его правительство должно эти деньги моим саньясинам. Эти деньги следует возвратить. На каком основании вы отправляете их назад из аэропорта? Они никогда не совершали преступления в вашей стране, они приходят сюда не совершать преступления. Они могли бы совершать преступления и в своих собственных странах.

А если они приходят сюда, чтобы посидеть молча и послушать меня, или просто тихо побыть в моем присутствии, разделить мою любовь, — кто вы такие, чтобы выдворять их из аэропорта? И кто же все-таки возвратит им их трудовые деньги?

Индийскому правительству следует понять, что если они не прекратят всю эту бессмыслицу, я отправлюсь в суд, или верховный суд, и приведу туда мистера Раджива Ганди. Все настолько ясно, что мне даже не нужен юридический эксперт — вполне достаточно здравого смысла.

Газетные заметки сообщают, что он торжественно открывал пятиднев­ную международную конференцию. На его конференцию приглашены люди из других стран слушать его мусор. Что он знает? Если бы это была конференция по механике самолетов или конференция пилотов, конечно, он имел бы право выступать или участвовать в ней. Но что касается мудрости... какую мудрость он приобрел?

А конференция была устроена в память Индиры Ганди. Что же совер­шила Индира Ганди? Я очень надеялся на нее, но она полностью обманула мои надежды. Фактически, она положила начало насилию. Как же те тысячи индусов и сикхов, которые были убиты и убивали? Нет, конференцию нужно проводить ради них, они были невинными людьми, они не вредили никому. Чего нельзя сказать об Индире Ганди.

Но я всегда любил ее; я был единственным человеком в целой Индии, который благословил ее, когда она боролась за возвращение власти. Я благословил ее, потому что хотел избавить эту страну от Морарджи Десая. Мое благословение было на стороне Индиры Ганди, но это был косвенный способ сказать, что все эти ветхие люди должны быть отстранены. Однако у нее не было мужества даже публично признать мое благословение. Она сказала своему секретарю: «Бхагван — единственный человек». Виноба Бхаве не благословил ее, а он был ее духовным гуру, ее духовным мастером. Когда она пошла к нему за благословением, люди его ашрама сказали: «Он соблюдает молчание. Так что вы можете увидеть его, но он не может разговаривать».

У политиков гуру не могут быть иными, чем сами политики. Всего днем раньше он не был в молчании, и вдруг через день он ушел в молчание. Ту же самую стратегию выбрал шанкарачарья. Туда она тоже ходила за благословением, а он пребывал в молчании.

Она говорила моему личному секретарю, Лакшми, снова и снова: «Я хочу прийти в Пуну и встретиться с Бхагваном. У меня много вопросов относительно будущего этой страны». Много раз встречи назначались — она приходит к такому-то числу — и прямо за день перед этим отменялись. Это происходило так часто, что я сказал Лакшми: «Когда увидишь ее снова, скажи ей, что со стороны Бхагвана это отменяется навсегда».

Что это за глупость такая... уже в течение девяти месяцев она все шла, и шла, и шла. И она пришла в Пуну. Лакшми вышла к ней, и она сказала: «Очень сожалею. Я хотела прийти в ашрам, но у меня столько встреч» — встреч с мертвыми людьми.

Встреч с кем? Она не смогла найти времени совершить круг от дома к ашраму, но поехала в Колхапур, потому что еще один шанкарачарья посещал Колхапур. Она бесполезно потратила шесть часов, а шанкарачарья пребывал в молчании — ведь все это политики под различными масками. Никто не желает высказывать что-либо спорное. Естественно, вы понимаете, почему они не могут сказать ничего против...

Я не совершал никакого преступления, за исключением того, что противоречу. Всякий целостный человек, всякий человек понимания вынужден быть противоречащим. Если я вижу что-нибудь неправильное, я намерен сказать, что это неправильно. Лучше умереть ради истины, чем жить в компромиссе с ложью.

Факт состоит в том, что сорок лет свободы были бесполезно растрачены одной семьей — семьей Неру. От Джавахарлала Неру до Раджива Ганди, сорок лет этой великой страны были просто зря потрачены. Их личный интерес заключался в продолжении созданной ими семейной династии. А если это не так, то какой такой квалификацией располагает Раджив, чтобы стать премьер-министром страны, перегруженной проблемами? Ей не нужны трусы.

Я могу изменить всю судьбу этой страны в течение десяти лет безо-всяких проблем. И для этого нужно не так уж много, просто нужно б достаточно смелым, чтобы разрушить все суеверия — принадлежат ли индуистам, мусульманам или христианам, не имеет значения.

Вы должны остановить нарастание толпы... это сделать совсем не трудно. В моей коммуне в Америке, где жило пять тысяч человек, в течение пяти лет не родился ни единый ребенок. И там не было никакого принуждения. Ясное понимание позволило людям увидеть ситуацию.

Но вместо того, чтобы заставить людей понять ситуацию, вы продолжа­ете восхвалять Мать Терезу, которая против контроля рождаемости. Всякого, кто против контроля рождаемости, следует удалить за решетку! — Мать это; Тереза или отец Папа, безразлично. Все эти отцы и матери могут переже­ниться и убираться! В чем их бизнес? Бизнес в том, что если придет контроль рождаемости, где тогда набрать еще сирот? А без сирот как же продолжать наращивать число католиков? Это явная политика, а вовсе не религия.

Если Раджив Ганди действительно хочет сделать страну хоть немного мудрее, начать нужно с дома премьер-министра. Они должны научиться медитировать. Каждую сессию парламента следует начинать с одночасовой медитации.

Им предстоит изменить весь бюрократический аппарат, унаследованный от британских империалистов. Этот бюрократизм был создан не для того, чтобы дать людям свободу, свободу выражения. Этот бюрократизм создавали из прямо противоположных соображений: разрушить людей, их свободу, их индивидуальность, уничтожить все разумное. И этот же бюрократизм про­должается.

Если Раджив Ганди на самом деле подразумевает то, о чем говорит, ему следует начать со своего правительства. Оно наполнено идиотами всех сортов. Вся их функция состоит в том, чтобы не позволять стране расти.

Когда полицейский комиссар создал ненужные неприятности в религиоз­ном храме, куда он не должен был вмешиваться... Даже если он входит, ему следовало бы делать это с разрешения, и он должен оставить свою обувь за воротами, и все свое оружие, и свое представление о себе как о полицейском комиссаре. Эти люди были созданы жестокими, бесчеловечными. Они до сих пор у власти.

Если Раджив Ганди искренен и честен, полицейский комиссар должен быть понижен в должности и отстранен незамедлительно. Таких вещей терпеть нельзя вообще.

Когда мы снова и снова звонили ему в его ведомство, нам говорили: «Он еще не пришел в управление». Когда мы попросили: «Тогда, пожалуйста, просто дайте нам его телефон», — они ни за что не давали нам его. Наши люди затратили почти целый час, чтобы просто получить в комиссариате номер его домашнего телефона. Ведь его нет в управлении, а это служебное время...

А когда мы позвонили ему домой, нам ответили: «Он занят богослуже­нием». Снова и снова, все время он занимался «богослужением». И это называется — правительство? Которое платит правительственные и народ­ные деньги людям за богослужение у себя дома, в то время как им положено быть на службе?

Радживу Ганди необходимо что-нибудь предпринять для изменения своего бюрократического аппарата. На небольшое дело уходят годы разби­рательства; обычный вопрос, который можно решить за несколько минут, отнимает жизненное время. Дело движется с одного стола на другой, и движется, только если вы даете человеку взятку. Затем оно движется к другому столу. Затем вы должны подкупить другого человека. Далее оно движется к следующему столу... длинный ряд столов, отсюда до Нью-Дели.

Чего можно ожидать от страны, где девяносто восемь процентов людей не имеют образования... Они не знают, что происходит. Измените сначала правительство. Стране должны быть даны надлежащие ориентиры, которых, разумеется, вы и ваши коллеги дать не могут.

В каждом университете должны быть классы медитации — не только для студентов, но также и для других граждан. Всякому, кто захочет научиться медитации, нужно позволить учиться. А ваши послы ставят преграды людям именно из-за слова «медитация». Как только они говорят: «Мы собираемся учиться медитации», — следует отказ в визе.

Мне хотелось бы знать — существует ли иной способ стать мудрым? Что, Раджив Ганди нашел какой-то другой ключ, который упустил Будда, упустил Махавира, упустил Патанджали, упустил Лао-цзы? За десять тысяч лет все великие мастера не заметили того, что обнаружил Раджив Ганди, ключи к мудрости. Тогда, по крайней мере, раздайте эти ключи людям.    

Очень легко, используя громкие слова, произвести впечатление на людей. Ни они, ни вы не знаете смысла этих слов. Вероятнее всего, речь была написана секретарем. Так заведено у всех лидеров — кто-то пишет им речи. Они — просто граммофонные пластинки, особенно фирмы «His Master's Voice» («Голос Его Хозяина»). Вы видели товарный знак этой фирмы? Эта собака кажется и в самом деле мудрой — она слушает так внимательно, сидя перед громкоговорителем.

Это Индира Ганди в ответе за все смерти, которые случились. И случится еще больше смертей, потому что проблема осталась до сих пор. Индира Ганди поддержала отделение Бангладеш от Пакистана. Она послала войска в Бангладеш — что было не ее делом, — чтобы поддержать пандита Муджибура Рахмана. Кажется, он принадлежит все к той же семье Неру.

Если вопрос об отделении — это вопрос Пакистана и Бангладеш и у них есть законные основания, — то зачем нужна двойная мораль? Сикхи желают свободы — это право каждого.

Эти политики продолжают повторять, что «демократия для людей, за людей, у людей». Но всякий раз, когда люди просят: «Мы хотим управлять сами», — тотчас же демократия и определение демократии забываются.

В чем проблема? Если Пенджаб желает независимости... Теория отде­ления была принята, мистер Раджив Ганди, вашим дедом! Это не моё предложение. Это Махатма Ганди и Пандит Джавахарлал Неру признали раздел Индии на Пакистан и Индию. А почему они допустили это? — по простой причине: все они старились и были озабочены: успеют ли они прийти к власти при жизни или нет. Так что даже если им не удастся заполучить всей Индии, — часть лучше, чем ничего: они охотно допускают раздел. А потом Индира Ганди повторила ту же тактику снова: она способствовала отделению Бангладеш.

Моё понимание просто: раз определенная группа людей хочет быть свободной, никто не должен создавать никаких препятствий. Свобода — это такая высокая ценность. Индира Ганди была бы любима и почитаема сикхами, она могла бы остаться в памяти грядущих веков, если бы с готовностью и любовью приняла идею: хотите быть свободными — это ваше право по рождению, «будьте свободны, а если вы нуждаетесь в помощи, то мы готовы дать вам ее».

Ее бы не убили. Возможно, сикхи отбросили бы идею отделения от страны, которая так доброжелательна, так заботлива, так любяща. Что за смысл отделяться? Но Индира Ганди натворила беды, которая будет продол­жаться, пока кто-то не сможет дать свободу всякому, кто ее желает.

Нет закона выше свободы.

Но никто не будет вспоминать те тысячи и тысячи индусов и сикхов, которым устроили резню. Это она послала войска в храм сикхов — совершенно безобразно, вопреки индийской конституции. Она нарушила святость священного места. Теперь полицейский комиссар хочет сделать то же самое здесь. Он хочет, чтобы у нас не было оружия, — у нас его нет. Это может быть для них и в самом деле легкой работой: принести все свои пулеметы и расстрелять всех моих людей.

Но этим будет увековечено для грядущего человечества: все эти политики — враги демократии, свободы, человечества, — враги рождения нового человека.

Вы, принимающие даяния, — а вы все принимаете, — не возлагайте на себя бремя благодарности...

Алмустафа все время показывает вам так много прекрасных роз, как только возможно.

Вы, принимающие даяния, — а вы все принимаете, — потому что все мы приняли жизнь. Мы все принимаем жизнь — дающую воздух каждое мгновение. Мы принимаем жизнь из плодов; жизнь из воды. Мы все принимающие. Не облачайтесь в эгоистическую идею «Я дающий». В тот миг, когда вы рассуждаете в том смысле, что вы — дающий, вы обременяете человека, которому даете. И он будет продолжать нести бремя своей благодарности вам.

Не возлагайте на себя бремя благодарности, дабы не надеть ярмо на себя и на дающего.

Лучше поднимайтесь вместе с дающим на его дарах, как на крыльях;

Ибо сверх меры печься о своем долге — значит усомниться в великодушии того, для кого мать — щедрая земля, а отец — Бог.

Нет необходимости ни для кого чувствовать, что «я — дающий», и нет необходимости ни для кого благодарить этого дающего.

Это жизнь дает.

Оба вы крылья одной и той же птицы.

Поднимайтесь высоко вместе, не разделяйтесь на дающего и принима­ющего.

Следует помнить постоянно: делитесь, и навсегда забывайте об этом. Дающий должен забыть, принимающий должен забыть. Оба должны быть благодарны жизни, ведь это жизнь дает.

По отношению к жизни вы только свидетель.

Я хотел бы добавить только одно, о чем Алмустафа забыл. Не только дающий, но и принимающий — тоже свидетель. Они оба свидетельствуют потрясающую драму существования и жизни.

Если случится такое, что нет дающего и нет принимающего, а только жизнь движется непрерывно между двумя берегами океана, — тогда вы I впервые попробуете то, что я называю божественностью.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

18

Вино и точило

14 января 1987

Возлюбленный Мастер,

Тогда попросил старик корчмарь: «Скажи нам о Еде и Питье».

И он сказал: «О, если б только вы могли жить благоуханием земли и, как воздушные растения, питаться светом.

Но раз вынуждены вы убивать, чтобы насытиться, и лишать детеныша материнского молока, чтобы утолить свою жажду, пусть тогда это будет актом поклонения,

И пусть стол ваш станет алтарем, на который чистых и невинных из леса и равнины приносят в жертву еще более чистому и невинному в человеке.

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 280; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!