Кто является главным героем повести? Почему она названа «Шинель»? Аргументируйте свой ответ. 11 страница
Тот сватался – успел, а тот дал промах.
Всё тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
Эта смена темы разговора обусловлена психологически, поскольку Чацкий, поняв, наконец, что у него есть соперник, начинает его поиск. Каждая фраза предыдущего высказывания героя подтверждает это, то есть в каждой фразе есть психологическая подоплека: соперник в Москве, она встретила его на балу, они все хотят выгодно жениться, и они все одинаковы. Давно замечено, что общественный конфликт возникает из любовного, и Чацкий обрушивается на Москву, потому что разочарован своим положением отвергнутого возлюбленного. Если вся сцена является завязкой любовного конфликта, то эти слова – зарождением общественного конфликта, завязка которого состоится в начале II действия. Именно поиск Чацким соперника определит характер развития действия, и пьеса закончится, когда с глаз Чацкого спадет пелена.
Общественный конфликт в комедии заключается в столкновении прогрессивного дворянина-интеллигента Чацкого с консервативным фамусовским обществом. Конфликт обнаруживается не только в споре конкретных людей, представляющих определенные круги общества, это конфликт времени. Грибоедов-драматург выполнил то, что хотел сделать его герой, говоря:
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший…
Выражение «век нынешний и век минувший» следует понимать в двух значениях: это периоды истории России, разделенные Отечественной войной 1812 года, а также конфликт эпохи, выразившийся в борьбе новый идей и форм жизни со старыми. Наиболее отчетливо идеи нового времени выразились, по поэтической формулировке Пушкина, в «дум высоком стремлении» декабристов. Во многом взгляды Чацкого отражают передовые идеи декабристов. Конфликт эпохи достиг своей кульминации 14 декабря 1825 года – в день декабристского восстания.
|
|
|
Общественный конфликт комедии проявляется в спорах Чацкого и Фамусова, в отношении персонажей к той или иной общественной проблеме. Особенность общественного конфликта в пьесе заключается в том, что он зависит от любовного, то есть он не обеспечен конкретными действиями и событиями и судить о нем мы можем только по монологам и репликам персонажей. Одним из наиболее актуальных вопросов в дворянском обществе того времени было отношение к власти и службе. Именно он служит завязкой общественного конфликта во 2 явлении II действия.
Чацкий
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Фамусов
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
|
|
|
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом[4];
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся – тупеем не кивнут[5].
Вельможа в случае[6] – тем паче,
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге[7] ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкой;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь – уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по вашему? по нашему – смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато бывало в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, – ну-тка! –
Чацкий
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
|
|
|
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай приговаривал: – Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи. –
Фамусов
Ах! Боже мой! он карбонари[8]!
Чацкий
Нет, нынче свет уж не таков.
Фамусов
Опасный человек!
Чацкий
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Фамусов
Что говорит! и говорит, как пишет!
Чацкий
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Фамусов
Он вольность хочет проповедать!
Чацкий
Кто путешествует, в деревне кто живет...
Фамусов
Да он властей не признает!
Чацкий
Кто служит делу, а не лицам...
|
|
|
Фамусов
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Фамусов рассказывает Чацкому историю своего дяди Максима Петровича, искренне веря, что она поучительна для Чацкого и может его образумить – ведь в поведении Максима Петровича, по его глубокому убеждению, заключена высшая мудрость. Формула этой мудрости:
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб…
Проблема, возникающая в споре Чацкого и Фамусова, предстает на трех уровнях. Прежде всего, это моральный вопрос: подличать и сгибаться вперегиб или сохранять достоинство и честь. Вторая сторона – гражданская позиция человека: служить Отечеству, делу или служить только для себя, услуживая начальству. И, наконец, третий аспект проблемы – политический, который ясно выражен в реплике Чацкого «кто служит делу, а не лицам». Ведь в истории с Максимом Петровичем и императрицей Екатериной II более повинна императрица, поскольку данную ей власть использует для поощрения человека, не послужившего, а ей угодившего и ее потешившего. Фамусов едва ли способен понять эту проблему, но он чувствует опасность позиции Чацкого и поэтому в ужасе восклицает: «Ах! Боже мой! Он карбонари!» – и в конце сцены отказывается слушать Чацкого вообще: «Добро, заткнул я уши». Эта сцена показывает кризис государственности в России, поэтому неудивительно, что пьесу запрещено было публиковать и представлять на сцене.
Следующий важнейший социально-политический вопрос комедии – это проблема крепостного права и крепостничества. Чацкий высказывает свое отношение к крепостному праву в монологе «А судьи кто?...» в 5 явлении II действия.
А судьи кто? – За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма[9];
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор[10] негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы по одиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется – враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам Бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным, –
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!! –
Мундир! один мундир! Он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях – к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, –
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Чацкий говорит о двух случаях бесчеловечного поведения крепостников. В первом из них крепостник, выменял на своих верных слуг «борзые три собаки». Заметим, что критика Грибоедова носит в большей степени нравственный характер, чем социальный. Конечно, безжалостный и развращенный крепостник мог так поступить, потому что по закону имел на то право, но Грибоедова поражает здесь вопиющая бесчеловечность, что человек приравнен к животному. Драматург, называя крепостника «Нестором негодяев знатных», дает понять, что этот человек не какой-нибудь исключительный злодей, вокруг много «негодяев знатных». Отношение к крепостным как к низшим существам было нормой для нравов крепостнического общества. Так старуха Хлестова говорит Софье о девке арапке и собачке как о равных, одинаковых существах (действие III, явление 10):
Вели их накормить, ужо, дружочек мой,
От ужина сошли подачку.
В том же монологе Чацкий обличает ужасное следствие крепостного права – торговлю людьми. Другой крепостник привозит в Москву крепостной театр, согнав на балет «от матерей, отцов отторженных детей». Грибоедов показывает, как право распоряжаться жизнью и судьбой крепостных, развращает дворян, и они утрачивают свои человеческие качества. Настоящей целью владельца крепостного театра было заставить всю Москву «дивиться красе» балета и маленьких артистов, чтобы уговорить кредиторов дать отсрочку на уплату долгов. Однако цеди своей он не достиг и распродал детей.
Грибоедов обличает не только крепостное право как государственный институт, отдающее крестьян в собственность помещикам, но и крепостничество как атмосферу в российском обществе. Крепостничество пронизывает все отношения между персонажами пьесы: это проявляется в отношении Фамусова к Лизе, но и с Молчалиным он обращается как со слугой. Софья, его дочь, хотя, казалось бы, и любит Молчалина, но обязывает его каждую ночь сидеть перед ней и разыгрывать влюбленного. Наталья Дмитриевна Горич управляет своим мужем как мальчиком и слугой, старуха Хлестова во всем себя демонстрирует как ярая крепостница, даже Чацкий, гуманный и тонкий человек, ведет себя так, как если бы Софья обязана была любить его, а к Молчалину относится высокомерно и пренебрежительно, даже не узнав, изменился ли тот за последние годы. Так Грибоедов показывает, что крепостничество в нашей жизни – желание подчинить себе другого человека, лишить его свободы.
Одним из самых негативных явлений российской действительности была зависимость от иностранных нравов, моды, языка, правил жизни. К засилью иностранного в жизни страны, «рабскому, слепому подражанью» Чацкий относится с особой непримиримостью, наиболее полно его негодование выразилось в монологе «В той комнате незначущая встреча…» (действие III, явление 22):
В той комнате незначущая встреча:
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча,
И сказывал, как снаряжался в путь
В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал – и нашел, что ласкам нет конца;
Ни звука русского, ни русского лица
Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;
Своя провинция. – Посмотришь, вечерком
Он чувствует себя здесь маленьким царьком;
Такой же толк у дам, такие же наряды...
Он рад, но мы не рады.
Умолк. И тут со всех сторон
Тоска, и оханье, и стон.
Ах! Франция! Нет в мире лучше края! –
Решили две княжны, сестрицы, повторяя
Урок, который им из детства натвержён.
Куда деваться от княжон! –
Я одаль воссылал желанья
Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил Господь нечистый этот дух
Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером
Нас удержать, как крепкою вожжой,
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Пускай меня отъявят старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад –
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям;
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки!..
Ах! если рождены мы всё перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев.
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
«Как европейское поставить в параллель
С национальным? – странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель?
Ужли сударыня!!» – забормотал мне кто-то...
Вообразите, тут у всех
На мой же счет поднялся смех.
«Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно!
Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!» –
Я, рассердясь и жизнь кляня,
Готовил им ответ громовый;
Но все оставили меня. –
Вот случай вам со мною, он не новый;
Москва и Петербург – во всей России то,
Что человек из города Бордо
Лишь рот открыл, имеет счастье
Во всех княжон вселять участье;
И в Петербурге и в Москве,
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей по несчастью голове
Пять, шесть найдется мыслей здравых,
И он осмелится их гласно объявлять… <…>
Сюжетный эпизод, вызвавший этот монолог, не представлен на сцене. Чацкого поразила случайная, «незначущая» встреча: он увидел, как наши соотечественники обхаживают француза только лишь потому, что он иностранец. Чацкий называет его «французиком из Бордо» не из неуважения к человеку, а желая подчеркнуть оскорбительный контраст между обыкновенностью гостя и раболепием хозяев. Чацкий считает, что подражание иностранному – страшный бич для нации. Французу кажется, что он находится словно бы во французской провинции, настолько самозабвенно все вокруг подражают французским нравам, нарядам, изъясняясь на смеси «французского с нижегородским».
Чацкий скорбит об утрате русскими дворянами национальных привычек, национальной одежды, внешнего облика, отдавших «и нравы, и язык, и старину святую». С горечью он бросает фразу: «Ах! Если рождены мы все перенимать», – подмечая, что такое поведение русского человека – явление долговременное и должно быть изжито. Об этом писал Фонвизин в комедии «Бригадир» (1769), на это сетует Тургенев в повести «Ася» (1858), над этим смеется Чехов в комедии «Вишневый сад» (1903), эта проблема неоднократно поднималась и в литературе XX века. Таким образом, Грибоедов поднял вопрос, не только актуальный в то время, а попытался проникнуть в суть явления.
Проблема засилья иностранного в русской жизни связан с вопросом патриотизма. Позиция Чацкого и его симпатии выражены в монологе предельно четко во фразе:
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
Высокая оценка русского народа, его ума и силы противопоставлена вялому подражанию чужой жизни. Чацкий жил заграницей, познал дух и культуру других стран, но тем не менее вернулся патриотом (действие I, явление 7):
И дым Отечества нам сладок и приятен![11]
Проблема патриотизма глубока и разнообразна в этом произведении. Не следует сталкивать слепое подражание иностранному и упрямое чванство, изоляцию от опыта других культур. Именно в этом состоит позиция Чацкого, для которого сохранение достоинства своей нации значит уважение других народов. Называя иностранца «французик из Бордо», Чацкий не принижает гостя – он скорбит о нашем поведении. Остальные персонажи или боятся и не одобряют всего чужого, как, например, Хлестова девки арапки или «ланкарточных взаимных обучений», или отзываются об иностранцах подобострастно. Фамусов, основной оппонент Чацкого, в одних случаях высокомерен, называя иностранцев «побродягами», в других, напротив, умиляется, что прусский король дивился московским девицам, так как они не уступают француженкам и немкам (действие II, явление 5):
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки…
Это означает, что достоинство своей нации для Фамусова – величина переменная, поскольку зависит от того, выгодны или разорительны для него иностранцы, как он к ним сейчас относится: свысока или подобострастно.
Образ жизни московского дворянства – еще одна проблема, поднимаемая Грибоедовым в комедии. Показателен для этой темы монолог Фамусова в начале II действия (1 явление).
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем. Достань-ка календарь:
Читай не так, как пономарь:
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. – На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день... Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! –
Что за тузы в Москве живут и умирают! –
Пиши в четверг, одно уж к одному,
А может в пятницу, а может и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 269; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!