Директивы военной промышленности
«В нынешней ситуации наша военная промышленность должна сосредоточиться на производстве впредь исключительно средств обороны, а поскольку наиболее опасным является нападение с воздуха (так как оно может создать предпосылки для других действий, таких, как вторжение), необходимо активизировать наши усилия, чтобы производить:
а) максимально возможное количество истребителей;
б) максимально возможное количество зенитных и противотанковых орудий наряду с достаточным количеством боеприпасов;
в) максимально возможное количество мин и других средств пассивной обороны.
Реальное производство грузовиков может ограничиться жестким минимумом. Мы больше не нуждаемся в огромных количествах грузовых машин, как это было на первом этапе войны, когда длина линий снабжения в Африке была астрономической. В данной ситуации нет также необходимости занимать тысячи рабочих и расходовать огромное количество материалов для строительства бомбардировщиков, что в конечном итоге приведет к созданию лишь нескольких машин, и не ранее второй половины следующего года.
Но так как опасность неизбежна и эта новая директива, касающаяся военного производства, не может быть реализована за короткий срок, на ее выполнение потребуется довольно длительный период времени, чтобы Германия поставила нам все необходимое для противовоздушной обороны территории метрополии, то есть самолеты и зенитные орудия.
|
|
|
Существует итальянская поговорка: «Тот, кто защищает себя, погиб». Пассивная оборона именно этим и закончится. Активная оборона, напротив, может истощить силы врага и убедить его в тщетности предпринимаемых попыток. Сегодня основная тяжесть активной обороны выпала на долю военно-воздушных сил. В тот день, когда враг посчитает себя полным хозяином воздушного пространства, ему будет дозволено все».
12 июня я послал эти заметки королю. «Совершенно очевидно, – заканчивалось мое письмо, – что провал планов вторжения, особенно на первых этапах высадки, изменит ход войны».
Концепция активной обороны
Что касается действий военно-воздушных сил, в октябре 1942 года я созвал совещание военачальников в Палаццо Венеция, чтобы способствовать дальнейшему укреплению авиации, особенно истребителями. С расчетом на активную оборону, в июне 1942 года (генерал Амброзио упоминает об этом в своем дневнике) я приказал:
1. Интенсифицировать разработку автоматического прицела Джакино.
2. Довести число современных артиллерийских орудий (90-53 и 75-46) до трех тысяч единиц и более легких орудий до четырех тысяч.
3. Довести количество высокомощных прожекторов до одной тысячи единиц.
|
|
|
4. Набрать необходимое количество персонала на объекты противовоздушной обороны.
5. Максимально стимулировать обучение личного состава.
6. Обеспечить взаимосвязь между объектами противовоздушной обороны, артиллерией, ночными и дневными истребителями.
В конце июня тысячи признаков указывали на то, что высадка на Сицилии произойдет в первой половине июля.
1 июля на Сицилии находились: 230 тысяч солдат армии и фашистской милиции (включая 10 тысяч офицеров), объединенных в шесть береговых дивизий и четыре мобильных дивизии («Неаполь», «Ливорно», «Ассиетта» и «Аоста»), три германские дивизии, одна бронетанковая дивизия, а также воздушные и морские силы. Не менее 300 000 человек располагались вдоль сравнительно глубокой системы укреплений. Там находилось около полутора тысяч единиц артиллерии всех калибров и тысячи пулеметов. Короче говоря, там имелось все, чтобы сделать высадку затруднительной или по крайней мере продлить сопротивление вторгшемуся врагу, используя сложный и гористый рельеф острова.
Высадке, как обычно, предшествовала серия тяжелых бомбардировок, о которых регулярно сообщалось в коммюнике и которые вызвали огромные потери среди гражданского населения. С 1 по 10 июля потери врага в самолетах были довольно внушительны; не менее 312 машин были сбиты истребителями и средствами противовоздушной обороны стран Оси. Потери союзников на море также были значительны.
|
|
|
Наступление началось в субботу ночью, с 9 на 10 июля. В то утро я отправился в район Браччано инспектировать бронетанковую дивизию «М», которая только что завершила очень успешные маневры. Коммюнике № 1141 объявило о высадке следующим образом: «Прошедшей ночью враг начал наступление на Сицилию, используя мощные морские и воздушные силы, и сбросил воздушный десант. Наши объединенные силы оказывают противнику сильное сопротивление. Идут бои вдоль юго-восточной прибрежной полосы».
После этого первого объявления нация затаила дыхание. 11 июля, в воскресенье, в Риме распространились различные слухи, но главным образом оптимистические. Настолько оптимистические, что наводили на мысль о существовании пораженческой пропаганды.
В следующем коммюнике, № 1142, вышедшем в течение воскресенья, не сообщалось ничего кардинально нового. «Тяжелые бои ведутся вдоль юго-восточной прибрежной полосы Сицилии, где итальянские и германские войска сражаются с десантными силами врага и успешно сдерживают наступление». Это коммюнике внесло некоторую неопределенность – в слове «сдерживают» чувствовался уже знакомый по опыту неприятный оттенок.
|
|
|
В понедельник, 12 июля, в час дня весь Рим и вся страна с нетерпением замерли у радиоприемников. Вокруг громкоговорителей собирались толпы. Накануне поздно вечером было объявлено, что Аугуста была отбита и что после контратак дивизий «Неаполь» и «Геринг» дымовая завеса, поставленная противником в заливе Джела, дала основание предположить, что он, вероятно, занимается погрузкой личного состава и техники. Коммюнике № 1143, казалось, подтверждало эти сообщения. В нем говорилось: «На Сицилии в течение вчерашнего дня продолжались непрерывные жестокие бои, в ходе которых противник безрезультатно пытался расширить занимаемые позиции и продвинуться в глубь нашей обороны.
Итальянские и германские войска в результате контратаки решительно разгромили подразделения врага на нескольких участках и в одном секторе вынудили его отступить.
Боевой дух итальянских и немецких дивизий необычайно высок; поведение гражданского населения, так же как и отважных сицилийских солдат, которые составляют большую часть наших подразделений на острове, выше всяких похвал.
206-я береговая дивизия под командованием генерала д'Аве заслуживает отдельного упоминания за свои превосходные оборонительные действия во вверенных ей участках».
Неоправданный оптимизм
До того как было выпущено это коммюнике, в Палаццо Венеция у меня состоялась дискуссия с генералом Амброзио, при которой присутствовали и другие офицеры. Я старался изменить тон коммюнике. Я считал, что то, что говорится в этом коммюнике, слишком обязывает. Положение в Аугусте было неясным. Телеграфные сообщения от Гуццони были скудны, телефонные доклады – отрывочны и уклончивы. Генерал Амброзио настаивал, говоря, что сообщения от Гуццони и его начальника штаба Фальделлы оправдывают форму и содержание коммюнике. Нет необходимости отмечать, что коммюнике № 1143 вызвало волну энтузиазма по всей Италии. Все рассматривали это как прелюдию к победе.
Энтузиазм народа значительно уменьшился после выпуска следующего коммюнике, № 1145, в котором говорилось: «Противнику, который усиливает свое наступление за счет постоянных пополнений, удалось захватить прибрежную полосу от Ликаты до Аугусты, и он продвигается к гористым районам юго-восточной Сицилии и приближается к равнине Катания. По всей линии фронта итальянские и германские войска ведут тяжелые бои».
(?)ем, затем с горечью. Оно не только пригасило энтузиазм, но и вызвало широко распространившиеся недоверие и подозрения. Слишком велики были расхождения между двумя коммюнике. Нервная система итальянцев – хотя и более крепкая, чем это считается, – была подвергнута слишком серьезному испытанию. Тем не менее люди были склонны надеяться. Но следующее коммюнике №1147, которое вышло через пять дней после высадки, уже сообщало о боях на равнине Катания, и создалось впечатление, что с этого момента игра стала необратимо рискованной. Захват всей Сицилии рассматривался уже как почти решенное дело. Разочарование было огромно[35].
Из-за рубежа начали поступать крайне критические суждения. Захват Аугусты и Сиракуз, практически без единого выстрела, стремительный поход на Палермо и Катанию, слабое сопротивление, оказанное при высадке, – во всем этом было что-то непостижимое.
Глава V
Вторжение и кризис
С разрушением почти всех коммуникаций и после передислокации войск было нелегко оценить ситуацию. Тем не менее возникли определенные факторы, и это объясняет записку, которую я послал 14 июля начальнику Генерального штаба.
Записка от 14 июля
«Прошло 4 дня после высадки противника на Сицилии. Я нахожу ситуацию исключительно затруднительной и тревожащей, хотя и не безвыходной. Необходимо вкратце проанализировать положение и решить, что необходимо и что возможно сделать.
Ситуация является критической, поскольку:
а) после высадки противника продвижение вглубь произошло исключительно быстро;
б) враг обладает сокрушительным превосходством воздушных сил;
в) неприятель имеет подготовленные войска и части специального назначения (парашютные и авиадесантные);
г) противник обладает абсолютным господством на море;
д) его штаб демонстрирует решительность и тактическую гибкость в проведении кампании.
Прежде чем решить, что делать, крайне необходимо понять, что произошло, чтобы соответствующим образом оценить человеческие и материальные ресурсы. Это исключительно важно. Все сводки и официальные сообщения врага (а он говорит правду, когда одерживает победу), так же как и официальные коммюнике нашего союзника, заставляют еще раз изучить все произошедшее в течение этих нескольких дней.
1. Достаточно ли долго сопротивлялись береговые дивизии, то есть выполнили ли они тот минимум, на который были способны?
2. Оказала ли вторая линия, где находились так называемые опорные пункты, какое-либо сопротивление, или она была преодолена слишком быстро?
3. Мы должны понять, что же произошло в Сиракузах, где неприятель обнаружил портовые сооружения в целости и сохранности, и в Аугусте, где не было оказано ни малейшего сопротивления и откуда было передано ложное сообщение о возврате базы, которую враг на самом деле и не занимал.
4. Осуществлялись ли передвижения трех дивизий – «Геринг», «Ливорно» и «Неаполь» – при необходимом командовании и с не менее необходимой координацией? Что произошло с дивизиями «Неаполь» и «Ливорно»?
5. Если предполагалось, что логическое развертывание наступления будет проходить в направлении пролива, были ли предприняты там необходимые меры по организации обороны?
6. При условии, что «проникновение» произошло, имеются ли средства и желание создать по крайней мере сицилийский «фронт» на севере в направлении Тирренского моря, как это планировалось ранее?
7. Ставится ли по-прежнему перед оставшимися дивизиями – «Ассиетта» и «Аоста» – задача действовать на западе и в состоянии ли они с ней справиться?
8. Было ли что-либо сделано или планируется что-либо, чтобы остановить хаос в войсках, который сейчас усугубляет неразбериху и хаос среди гражданского населения, вызванные бомбардировками всего острова?
9. Нерегулярность и плохое качество связи обусловили распространение ложной информации, что вызвало у нации состояние глубокой депрессии.
В заключение можно добавить, что мы еще в состоянии держать ситуацию под контролем при условии, что у нас есть план, а также желание и возможности его осуществить, равно как и необходимые для этого ресурсы.
Вкратце план можно сформулировать следующим образом:
а) оказывать сопротивление на суше любой ценой;
б) препятствовать поступлению поставок противника путем интенсивного использования наших морских и воздушных сил».
Первые слухи о предательстве
В то же самое время, пока шла подготовка Тирренской линии обороны (к востоку от Термини Имересе) для защиты Мессины и пролива, начали циркулировать первые слухи о предательстве. Полковник Шмальц, командир немецкой бригады, послал германскому Верховному командованию следующую телеграмму (копию которой генерал Ринтелен переслал мне вечером 12 июля), которая в определенной степени объясняет загадку Аугусты:
До сегодняшнего дня неприятель не совершал нападения на Аугусту. Англичане не заходили сюда. Несмотря на это, итальянский гарнизон взорвал свои орудия и боеприпасы и поджег большой топливный склад. Артиллеристы противовоздушной обороны в Аугусте и Приоло сбросили боеприпасы в море и взорвали свои орудия.
К полудню 11 июля рядом с бригадой Шмальца не находилось ни одного итальянского офицера или солдата.
В течение утра многие офицеры, уже покинули свои части и уехали на машинах в Катанию и в других направлениях. Значительное количество солдат, поодиночке или группами, бродят по окрестностям; некоторые побросали свое оружие и форму, надев гражданскую одежду.
Ввиду слухов, касающихся сдачи Аугусты, распространившихся не только в Риме, штаб военно-морских сил послал мне 15 июля меморандум (№28), в котором упоминалась речь, произнесенная мной на собрании высших чинов, и говорилось о расследовании, осуществление которого, в свете настоящих событий, потребует некоторого времени. После отдельных замечаний, касающихся эффективности базы, штаб морских сил закончил меморандум тем, однако, что признал: вне всякого сомнения, разрушение и эвакуация укреплений к северу от крепости были преждевременны и эвакуация осуществлялась беспорядочно.
Записка, переданная мне генералом Ринтеленом, не осталась без ответа. 18 июля я послал телеграмму фюреру, в которой, основываясь на достигшей Рима информации, я, немного изменив формулировки Ринтелена, помимо всего прочего сообщил:
В Италии враг открыл второй фронт, на котором Англия и Америка сконцентрируют свой огромный наступательный потенциал, с тем чтобы не только захватить Италию, но и открыть путь на Балканы, в тот момент, когда Германия задействована на русском фронте[36].
Тем временем до Рима стали доходить свидетельства очевидцев. Вот несколько отрывков из доклада, написанного высокопоставленным чиновником Министерства народной культуры, командированного на Сицилию и находившегося там с 5 по 15 июля. Отметив крайние беспорядки, вызванные беспрестанными бомбардировками, он сообщает:
«Несмотря на некоторое возбужденное состояние духа сицилийцев, обусловленное внутренней ситуацией и войной, до 10 июля они с исключительным смирением терпели постоянную воздушную активность неприятеля, испытывая ненависть по отношению к американцам за их жестокость, и были твердо уверены в конечном итоге войны. Находясь под угрозой возможного вторжения, можно сказать, что нет ни одного сицилийца, который не выражал бы уверенности, что любая попытка подобного рода очень скоро обернется провалом и что вся Италия объединится, помогая Сицилии и громя врага на нашей земле. В Палермо о вторжении стало известно еще утром: сначала было сделано официальное объявление военных властей, а затем сообщения были расклеены на стенах и напечатаны в газетах. Можно заявить вполне серьезно, что в целом население остается спокойным, абсолютно уверенным в том, что эта попытка скоро будет отражена. Что действительно вызвало определенные волнения – так это введение военного положения».
Чрезвычайное положение
«Заранее не было принято никаких конкретных мер с целью обеспечения нормального функционирования гражданских служб. Палермо был оставлен практически без хлеба, так как булочники не могли добраться в город – их задерживали в центрах эвакуации. Все оставшиеся в городе транспортные средства были задержаны. Позднее, принимая во внимание множество неудобств, военные договорились с гражданскими властями о специальных пропусках для въезда и выезда из города.
На третий день было наконец решено объявить об от мене чрезвычайного положения с 5 утра до 5 вечера. Не тем не менее беспорядки и неразбериха, создавшиеся в результате его принятия, породили ощущение полного смятения. До 12 июля народ спокойно воспринимал возникшую ситуацию, но уже ощущалась нехватка информации вследствие недостатка средств телеграфной и телефонной связи. Палермо был действительно изолирован – никаких новостей за исключением официальных коммюнике. Но все с нетерпением ожидали объявления о том, что попытка врага сорвана. Вместо этого в коммюнике продолжали сообщать о «сдерживании» противника. Моральный дух населения начал падать[37]. Даже офицеры начали проявлять признаки сомнения. Устав ждать официальных сообщений, люди в поисках информации начали слушать передачи Би-би-си и Радио Алжира и с раздражением передавали друг другу эти новости».
Описав различные этапы своей поездки из Палермо в Мессину и узнав, что население Энны уже эвакуировано, чиновник так продолжает свой отчет:
«Утром мы прибыли в Мессину; порт был в огне, а город наполовину разрушен. Мы увидели, что люди находятся на пределе. У меня возникло ощущение внезапного и неожиданного несчастья. В префектуре и кабинетах комиссариата, как и на окраине города (которая не была разрушена врагом), люди говорили о том, что сдача Аугусты была предательством. Всех, даже солдат, переполняла тревога и дурные предчувствия. Между тем возобновился воздушный налет, под который мы попали по дороге в Пунта-дель-Фаро, куда мы отправились с целью получить более точные сведения от немцев. Приблизительно на половине пути, находясь на открытой местности, мы стали свидетелями по меньшей мере четырех налетов на Мессину, Вилла Сан-Джованни и Реджо. Можно сказать, что мы своими собственными глазами увидели, как разрушалась Мессина и что от нее осталось. Орудия противовоздушной обороны вели сильный огонь, но их залпы были неточными. Хотя мы видели, как было сбито несколько самолетов. При виде беспорядочных групп солдат, в том числе летчиков и моряков, которые в лохмотьях неорганизованно двигались по направлению к немецким паромам, мы тоже решили пересечь пролив, так как было невозможно ни продолжить путь, ни повернуть назад. Зрелище на железнодорожных станциях Сцилла и Багнара было еще более жалким. Толпы гражданских и орды солдат пытались взять штурмом пассажирские поезда и паромы. Моряки, летчики и солдаты, некоторые из Аугусты и Катании, частью из Рипосто и Мессины, гонимые голодом и усталостью, толкались, кричали и ругались. Царила атмосфера полного поражения. И в Мессине, и на Калабрийском побережье, даже среди офицеров, не обращавших внимания на ругательства и проклятия солдат, наблюдались те же настроения».
Слабость армии
Таким было сообщение высокопоставленного чиновника Министерства народной культуры. А вот еще одно свидетельство – сообщение редактора одной из газет Палермо.
«Несмотря на двухгодичную подготовку, группировка войск Энны, которая располагалась на центральной и самой высокой точке острова, оказалась не в состоянии выдержать даже самый небольшой воздушный налет. Гарнизон Энны покинул город сразу же после первой и единственной бомбардировки. Этот факт и последующее блуждание группировки в районе Пелоританских гор породили сумятицу, имевшую пагубное воздействие на единство наших войск и организацию военных служб.
В этом же районе у нас появилось ощущение полного разгрома, так как повсюду были явные признаки полной дезорганизации частей: моряки и летчики беспорядочно тянулись по направлению к Мессине, чтобы погрузиться на суда и перебраться на материк. Ситуация в Аугусте, сданной без боя, положение с некоторыми дивизиями, которые рассеялись, не оказав никакого сопротивления, имели raison d'etre (право на существование – фр.) по причине отвратительной организации управления войсками. О поведении берсальеров и береговой дивизии Джелы говорилось уже достаточно. Ситуация с военно-воздушными и морскими формированиями, которые моментально растворились при одном виде вражеских сил, также имела пагубное воздействие».
Третий рассказ об Аугусте был предоставлен партийным инспектором, посланным на Сицилию, который сообщил о некоторых моментах операции по «эвакуации»:
«Во-первых, является фактом, что база Аугусты была взорвана за 24 часа до того, как первые англичане появились в виду крепости; во-вторых, еще до прибытия англичан в Аугусту беспорядочные кучки моряков и летчиков из крепости уже появились в Мессине».
Вот еще одно свидетельство, на этот раз полученное от начальника полиции в Катании, который сообщил по телефону: «Можно видеть длинные беспорядочные колонны голодных итальянских солдат, приближающихся к Этне, сеющих повсюду панику и ужас. Гражданское население опасается вспышки грабежей».
Вялое сопротивление
Мировая пресса выразила изумление по поводу столь слабого сопротивления, оказанного вражескому десанту. Не забывая о том, что «Таймс» является информационным источником неприятеля, приведем отрывок из одной ее передовицы:
«Армии стран Оси на Сицилии продолжают рассыпаться под ударами союзников. До вторжения казалось естественным ожидать, что итальянские войска, которые сражались со все возрастающим упорством, когда против них велась кампания в Тунисе, удвоят свою решимость, когда дело дойдет до защиты их родной страны. Но этого не произошло[38]. Вероятно, итальянские войска не видят особого смысла в борьбе за сохранение своей страны для последующего господства над ней Германии, возможно также, давняя непопулярность фашизма на Сицилии оказала свое воздействие, и не только на население, но и на настроения солдат гарнизонов, которым суждено было защищать остров[39]. В любом случае сопротивление, оказываемое силами обороны, большей частью было вялым и нерешительным. Американцы сообщали, что «всеобщая готовность капитулировать была особенно сильна на левом фланге союзного наступления, где без особых усилий были взяты в плен тысячи человек, а последующие трудности, с которыми пришлось столкнуться наступающим при дальнейшем продвижении, были обусловлены в большей степени гористым рельефом местности, нежели сопротивлением врага». В том секторе[40], где войска вторжения ударили далеко в глубь острова, была сделана более решительная попытка остановить их, так как они приближались к важным железнодорожным и шоссейным узлам Энны – пересечениям коммуникационных линий всей южной части Сицилии. Однако 21-го числа[41]этот стратегически важный город был оставлен итальянцами и немедленно занят канадцами и американцами; они перешли горную гряду, формирующую хребет острова, и теперь, пройдя еще 40 миль, хотя и по очень сложной местности, они достигнут северного берега.
Некоторые из разгромленных итальянских частей в этом западном и центральном секторах спокойно ожидают, когда их отправят в союзные лагеря военнопленных». Всего лишь неделю спустя военные игры на Сицилии были практически закончены. Среди многих противоречивых мнений существовало одно, которого единодушно придерживались все – офицеры, солдаты и гражданские лица, – а именно: везде, и особенно на равнине Катании, немцы сражались с особенной доблестью.
Глава VI
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 377; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!