Преданность и поклонение

Мать кричала и била своего ребенка, а он пла­кал от боли. Когда мы возвратились, она ласкала ребенка, обнимая, как будто бы выжимала из него жизнь. В ее глазах были слезы. Ребенок был расте­рян, но улыбался матери.

Любовь — странная вещь, и как легко мы теря­ем тепло ее огня! Огонь гаснет, и остается дым. Дым заполняет наши сердца и умы, и мы тратим наши дни в слезах и горечи. Песня забыта, и слова поте­ряли свое значение, запах исчез, и наши руки пус­ты. Мы никогда не знаем, как поддерживать огонь без дыма, и дым всегда душит огонь. Но любовь не принадлежит уму, ее не поймать в сети мысли, ее нельзя отыскать, искусственно взрастить, взлеле­ять. Она там, где ум спокоен, а сердце свободно от шаблонов ума.

Комната выходила окнами на реку, и солнце по­блескивало на ее воде.

Он не был глупцом, но полон эмоций, изобилу­ющих чувств, от которых, должно быть, приходил в восторг, поскольку это, казалось, приносило ему огромное удовольствие. Он говорил охотно, и когда ему показали золотисто-зеленую птицу, он вклю­чил свою сентиментальность и излил свои чувства по этому поводу. Затем он заговорил о красоте реки и спел об этом песню. У него был приятный голос. К золотисто-зеленой птице присоединилась еще одна, и они обе сидели рядышком друг с другом, чистя клювом перья. Разве преданность Богу — это не путь к Нему? Разве жертва из-за преданности — это не очище­ние сердца? Разве преданность — это не необходи­мая часть нашей жизни?»

Что вы подразумеваете под преданностью?

«Любовь к самому высокому, возложение цветка перед изображением, образом Бога. Преданность — это полное поглощение, любовь, которая превосхо­дит любовь к плоти. Однажды просидев в течение многих часов, полностью забылся в любви к Богу. В том состоянии я есть ничто, и я ничего не знаю. В том состоянии вся жизнь — это единство, дворник и король едины. Это восхитительное состояние. На­верняка вы знаете его».

Является ли любовь преданностью? Является ли она чем-то отделенным от нашего повседневного су­ществования? Разве это акт жертвы — быть предан­ным объекту, знанию, службе или действию? Являет­ся ли это самопожертвованием, когда вы погружены в преданность? Когда вы полностью отождествили себя с объектом вашей преданности, разве это самопожер­твование? Неужели самоотверженность состоит в том, чтобы забыться в книге, песнопении, идее? Является ли преданность поклонением образу, человеку, сим­волу? Есть ли у окружающей действительности ка­кой-либо символ? Может ли символ когда-либо пере­дать истину? Разве символ не статичен, а может ли статический предмет когда-либо передать то, что жи­вет? Разве ваша фотография — это вы?

Давайте разберемся, что же мы подразумеваем под преданностью. Вы тратите несколько часов в день на то, что вы называете любовью, созерцани­ем Бога. Является ли это преданностью?

Человек, посвятивший свою жизнь социальному улучшению, предан своей работе, и генерал, рабо­той которого является спланировать разгром, также предан своей работе. Является ли это преданнос­тью? Если так можно сказать, вы тратите ваше вре­мя, опьяняясь образом или идеей Бога, а другие де­лают то же самое, но иным способом. Существует ли существенное различие между ими двумя? Явля­ется ли преданностью то, что имеет цель?

«Но поклонение Богу охватывает всю мою жизнь. Я не осознаю ничего, кроме Бога. Он наполняет мое сердце».

И человек, который поклоняется своей работе, сво­ему лидеру, своей идеологии, также охвачен тем, чем он занят. Вы наполняете ваше сердце словом «Бог», а другой — деятельностью, и что, — это предан­ность? Вы счастливы вашим образом, вашим симво­лом, а другой — книгами или музыкой — и это пре­данность? Разве это преданность — забываться в чем-то? Человек предан своей жене по различным удов­летворяющим его причинам, и разве такое удовлет­ворение есть преданность? Отождествление себя со страной опьяняет, и что — такое отождествление — это преданность?

«Но то, что я отдаю себя Богу, не причиняет ни­кому вреда. Напротив, я держусь в стороне от па­губного воздействия и не причиняю вреда другим».

Это, по крайней мере, уже что-то, но хотя внеш­не вы, может, и не причиняете никакого вреда, разве иллюзия не вредна на более глубоком уровне как для вас, так и для общества?

«Меня не интересует общество. Мои потребнос­ти очень малы, я справился со своими страстями, и я провожу свои дни в тени Бога».

Не важно ли выяснить, не скрывается ли за этой тенью какая-либо сущность? Поклоняться иллюзии означает цепляться за собственное удовлетворение, уступать своим аппетитам на любом уровне озна­чает быть похотливым.

«Вы очень тревожите меня, и я совсем не уверен, что хочу продолжать эту беседу. Поймите, я при­шел, чтобы поклониться тому же самому алтарю, что и вы. Но я вижу, что ваше поклонение совер­шенно иное, и то, о чем вы говорите, за пределами моего понимания. Но я хотел бы узнать, в чем же красота вашего поклонения. У вас нет никакого изоб­ражения, никаких образов и никаких ритуалов, но вы, должно быть, поклоняетесь. Каково по характе­ру ваше поклонение?»

Поклоняющийся и есть то, чему он поклоняется. Поклоняться другому — значит поклоняться себе. Образ, символ являются собственными проекция­ми. В конце концов, ваш идол, ваша книга, ваша молитва является отражением вашего внутреннего состояния, это ваше творение, хотя оно может быть создано другим. Вы выбираете согласно вашему удов­летворению от этого, ваш выбор — это ваше преду­беждение. Ваш образ — это ваш наркотик, и он высечен из ваших собственных воспоминаний, вы поклоняетесь себе через этот образ, созданный вашей собственной мыслью. Ваша преданность — это любовь к вам самим, прикрытая песнопением ва­шего ума. Это изображение — вы сами, оно — от­ражение вашего ума. Такая преданность — это фор­ма самообмана, что только ведет к горю и к изоля­ции, что означает смерть. Является ли поиск пре­данностью? Исследовать что-то не означает искать, стремиться к истине не означает найти ее. Мы убе­гаем от самих себя через поиск, который является иллюзией; мы пробуем любым способом обратиться в бегство от того, что мы есть. Внутри себя мы на­столько мелочны, так ничтожны, по существу, и по­клонение чему-то более значимому, чем мы сами, столь же мелочно и глупо, как мы сами. Отождеств­ление с великим — это все еще проекция незначи­тельного. «Больше» — это расширение «меньше». Малое в поисках большого найдет только то, что оно способно обнаружить. Бегств существует мно­жество, и они различны, но, убежав, ум все еще напуган, узок и несведущ.

Понимание бегства — вот освобождение от того, что есть. То, что есть, можно понять только, когда ум уже не в поисках ответа. Поиск ответа —- это бегство от того, что есть. Этому поиску дают раз­личные названия, одно из которых — это предан­ность. Но чтобы понять то, что есть, ум должен успокоиться.

«Что вы подразумеваете под тем, "что есть"»!

То, что есть, это то, что происходит от мгнове­ния до мгновения. Понимание целостного процесса возникновения вашего поклонения, вашей преданности тому, что вы вызываете Богом, и означает осознание того, что есть. Но вы не желаете понять то, что есть, поскольку ваше бегство от того, что есть, который вы зовете преданностью, является источником большего удовольствия, и, таким обра­зом, иллюзия приобретает большее значение, чем действительность. Понимание того, что есть, не зависит от мысли, поскольку сама мысль — это бег­ство. Думать о проблеме — не значит понять ее. Только когда ум затихает, суть того, что есть, рас­крывает себя.

«Я доволен тем, что имею. Я счастлив благодаря моему Господу, благодаря моим молитвам и моей преданности. Преданность Богу — это песнь моего сердца, и мое счастье — в той песне. Ваша песнь может быть более чистой и открытой, но, когда я пою, мое сердце наполняется до краев. Чего боль­шего еще желать человеку, чем иметь полноту в сердце? Мы — братья в моей песне, и ваша песнь меня не тревожит».

Когда песнь настоящая, не существует ни вас, ни меня, а лишь молчание вечности. Песнь — это не звук, а молчание. Не позвольте звукам вашей песни заполнять ваше сердце.

 

 

Интерес

Он был директором школы, имел несколько уче­ных степеней и серьезно интересовался образова­нием, упорно трудился на благо разного рода социальных реформ. Но теперь, признался он, хотя и был еще весьма молод, потерял интерес к жизни. Почти механически продолжал выполнять свои ежед­невные рутинные обязанности с утомляющей ску­кой. Больше не чувствовал «изюминки» в работе, и подъем, захвативший его в начле работы, полнос­тью прошел. Он был склонен к религии и надеялся, провести некоторые реформы, но все это также угас­ло. Он не видел абсолютно никакой ценности в сво­их действиях. Почему?

«Всякое действие ведет к беспорядку, создавая большее количество проблем, нанося больше вреда. Я пробовал действовать осмысленно и продуманно, но это неизменно приводит к какой-то неразберихе. Некоторые виды деятельности, которыми я зани­мался, заставили меня чувствовать себя угнетенным, обеспокоенным и утомленным, и все они вели в ни­куда. Теперь я боюсь действовать, и страх причи­нения большего вреда, чем пользы, заставил меня отойти от всего, кроме минимума необходимых дей­ствий».

Что является причиной этого страха? Он из-за причинения вреда? Вы отдаляетесь от жизни из-за страха вызвать больше замешательства? Вы бои­тесь замешательства, которое вы могли бы создать, или оно внутри вас самих? Если бы вы были ясны для самого себя, то возникало бы действие, были бы вы тогда напуганы каким-либо внешним замеша­тельством, которое могло бы создать ваше действие? Вы боитесь замешательства внутри или снаружи? «Я никогда прежде не рассматривал это подоб­ным образом, и мне нужно поразмыслить над тем, что вы говорите».

Вы бы возражали против порождения еще боль­шего количества проблем, если бы были ясны само­му себе? Нам нравится убегать от собственных про­блем любыми путями, но таким образом мы только увеличиваем их количество. Выставлять напоказ наши проблемы может казаться постыдным, но спо­собность встретиться с проблемой зависит от яснос­ти подхода. Если бы вы были ясны самому себе, были бы ваши действия запутывающими?

«Мне не ясно. Я не знаю, что делать. Я мог бы присоединиться к какому-то учению левых или пра­вых, но это не вызовет ясности действий. Можно закрывать глаза на нелепость определенного уче­ния и работать на него, но факт остается фактом: действия разных учений приносят, по существу, больше вреда, чем пользы. Если бы я был понятен сам себе, я бы встречался с проблемами лицом к лицу и пытался бы понять их. Но мне все непонят­но. Я потерял всякий стимул к действию».

Почему вы потеряли стимул? Из-за перерасхода ограниченной энергии? Вы истощили себя выпол­нением определенных дел, которые не имеют для вас никакого особого интереса? Или это оттого, что еще не выяснили, в чем искренне заинтересованы?

«После колледжа я сильно жаждал социальной Реформы, но со временем бросил и взялся за про­блему образования. В течение многих лет я упорно трудился в этой области, не заботясь больше ни о чем. Но в конце концов оставил и ее, потому что все более и более запутывался. Я был амбициозен по отношению к работе, успеху, но люди, с которы­ми я работал, всегда ссорились, были завистливы и амбициозны ради собственной выгоды».

Амбиция — странная вещь. Вы говорите, что не были амбициозны ради собственной выгоды, а ради работы, ради успеха. Есть ли какое-либо различие между личной и так называемой безличной амбици­ей? Вы не считали бы это личным или мелочным — отождествлять себя с идеологией и работать с амби­цией ради нее, вы бы назвали это нужной амбицией, не так ли? Но разве это так? Конечно, вы всего лишь заменили один термин на другой, «безличный» на «личный». Но побуждение, мотив — те же самые. Вы хотите успеха в работе, с которой вы отожде­ствили себя. Термин «я» вы заменили на термин «ра­бота», «система», «страна», «Бог», но на первом мес­те все-таки именно вы. Амбиция все еще работает, безжалостно, ревниво, испуганно. Вы бросили рабо­ту потому что она не была успешной? Вы бы продол­жили ее, если бы она принесла успех?

«Я так не думаю. Работа была довольно успеш­ной, как и любая работа, если уделять ей время, энергию и прилагать к ней свой интеллект. Я отка­зался от нее, потому что она вела в никуда, она вызвала только временное облегчение, но основа­тельного и длительного изменения не возникло».

У вас был задор, когда вы работали, что же слу­чилось с ним? Что случилось с вашим побуждени­ем, огнем? В этом ли проблема? «Да, проблема в этом. Когда-то внутри меня го­рел огонь, а теперь он погас».

Он не горит, или сожжен из-за неправильного использования так, что только пепел остался? Воз­можно, вы просто не нашли свой настоящий инте­рес. Вы расстроены? Вы женаты?

«Нет, я не считаю себя расстроенным и при этом я не чувствую потребности в семье или во взаимо­отношениях с каким-нибудь человеком. В матери­альном плане я довольствуюсь малым. Я всегда тя­нулся к религии в глубоком смысле этого слова, но мне кажется, что мне хотелось быть «успешным» также и на этом поприще».

Если вы не расстроены, почему же вы не доволь­ствуетесь просто жизнью?

«Я не становлюсь моложе, мне не хочется про­сто прозябать».

Давайте подойдем к проблеме по-другому. В чем вы заинтересованы? Фактически, а не чем бы вам следовало бы быть заинтересованным.

«Я действительно не знаю».

Разве вы не заинтересованы в выяснении?

«Но как мне это выяснить?»

Неужели вы на самом деле думаете, что есть ме­тод, способ выяснить то, в чем вы заинтересованы? В действительности важно вам самим обнаружить, в каком направлении находится ваш интерес. Пока вы пробовали некоторые вещи, вы отдали им свою энергию и интеллект, но они не дали вам глубокое Удовлетворение. Или же вы сожгли себя из-за вы­полнения вещей, которые не имели подлинного интереса для вас, или ваш реальный интерес все еще не проявил себя, ожидая, когда его пробудят. Те­перь: который из этих ваш случай?

«Снова — я не знаю. Может, вы поможете мне выяснить?»

Разве вы не хотите сами узнать суть вопроса? Если вы полностью сожгли себя, тогда проблема требует одного подхода. Но если ваш огонь все еще теплится, то важно разжечь его. Ну, теперь, что это? Разве вам самому не хочется обнаружить суть этого, без моей подсказки? Суть того, что есть, находится в его соб­ственном действии. Если вы сожжены, то это вопрос заживления, выздоровления, творческого отдыха от пахоты. Этот творческий отдых от пахоты следует за движением культивирования и сеяния, это бездействие ради полноты будущего действия. Или, может быть, ваш настоящий интерес еще не пробужден. Пожалуй­ста, прислушайтесь и выясните. Если есть намерение выяснить, то выясните, не постоянным вопрошанием, а ясностью и искренностью вашего намерения. Тогда вы увидите, что в течение часов бодрствования есть внимательное наблюдение, при котором вы улавли­ваете каждый намек того скрытого интереса и что сны также играют в этом свою роль. Другими словами, намерение запускает механизм открытия.

«Но как узнать, какой интерес является настоя­щим? У меня было несколько интересов, но все они иссякли. Как я узнаю, что тот настоящий интерес, который я могу обнаружить, также не иссякнет?»

Конечно же, гарантии нет. Но так как вы осоз­наете, что он способен иссякнуть, в вас будет присутствовать внимательная наблюдательность, для того чтобы обнаружить настоящее. Если позволите дам совет: не ищете ваш реальный интерес, но, на­ходясь в пассивно наблюдающем состоянии, насто­ящий интерес проявит себя. Если попытаетесь вы­яснить, каков ваш настоящий интерес, то снова будете выбирать один в сравнении с другим, буде­те взвешивать, вычислять, судить. Этот процесс только взращивает сопротивление, вы тратите свою энергию, задаваясь вопросом, правильно ли выбра­ли, и так далее. Но когда есть пассивное осознание, а не активное усилие с вашей стороны найти, тогда в это осознание проникает движение интереса. По­экспериментируйте с этим и вы поймете.

«Если я не слишком спешу, мне кажется, что начинаю ощущать свой подлинный интерес. Возни­кает жизненно важное оживление, новая стреми­тельность».

 

 

---

Дата добавления: 2015-12-16; просмотров: 13; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!