Введение в судейскую профессию
Современная судебная власть в конституционном поле Российской Федерации успешно развивается уже более 20 лет.
Судебная власть является одним из основных системообразующих элементов гражданского общества. Именно этой власти принадлежит ведущая роль в реализации базового принципа современного социума - принципа верховенства права и построения правового государства. Это связано с тем, что основное предназначение судебной власти - защита членов общества от любого произвола граждан и от неправомерных действий самого государства, его органов и должностных лиц. Именно в этом смысле правомочия судебной власти определяют ее способность в максимально возможном объёме и наиболее эффективно защитить права и свободы человека и гражданина.
В XXI в. судебная власть - это уже не подобие власти, а действительно реальная власть, доказавшая свою жизнеспособность.
Она занимает особое место в сложной системе государственной власти и социального устройства. Более того, судебная власть уже не только традиционно рассматривает и разрешает судебные споры, но и становится особым гарантом развития общества, стабилизируя особыми средствами его правовую жизнь. Например, мировые судьи осуществляют правосудие по огромному массиву семейно-бытовых и межличностных правовых конфликтов, стабилизируя правовую жизнь прежде всего социально незащищенных и малоимущих граждан – населения судебных участков.
|
|
|
В основе отечественной судебной власти лежат конституционно закрепленные правовые ценности правосудия в их национальном измерении.
Именно они определяют «букву» и «дух» судебного правоприменения по конкретным судебным делам. В противном случае судебные возможности государства становятся предельно далекими от реальных интересов граждан в сфере правосудия, а те, кому доверено судить, фактически перестают обращать внимание на многонациональный народ страны, на тех, кого Конституция Российской Федерации определила в качестве источника власти.
Очевидно, что судебная власть, как любая публичная власть, имеет свои «болезни и слабости», причины которых, как правило, кроются в ее человеческом потенциале.
В этом смысле правовые ценности правосудия определяют также глубинный смысл судейского предназначения, а в субъективном смысле - степень его практического осознания, направленность и качество идеалов в профессии тех, кого называют носителями судебной власти.
Независимость судей, эффективность судейской работы находится в прямой зависимости от трех наиболее важных обстоятельств:
- от профессионального отношения судьи к своей работе[2], которая не ограничивается рамками рассмотрения и разрешения судебных дел, поскольку судья – это особый публичный человек даже вне служебной деятельности;
|
|
|
- от внутренней потребности работать над самим собой, заниматься, используя терминологию Г.П. Щедровицкого, «мыследеятельностью»;
- от профессиональных компетенций каждого судьи, а особенно мировых судей, на долю которых приходится большинство разрешаемых судами гражданских дел, дел об административных правонарушениях и многих уголовных дел.
Мировые судьи ¾ это не просто группа отдельных людей ¾ носителей судебной власти, которые законом наделены атрибутами власти и должностным авторитетом.
Мировые судьи представляют собой отдельный институт судебной власти со строго регламентированными профессиональными возможностями осуществления правосудия, которые в силу своего положения в судебной системе и категорий рассматриваемых судебных дел обречены работать над повышением своего авторитета[3].
В связи с этим уместно вспомнить психологическую формулу, выработанную в самом судейском сообществе: «Недостаточно, чтобы правосудие свершилось, правосудие должно также выглядеть свершившимся»[4].
|
|
|
Истоки современной мировой юстиции лежат в истории нашего государства.
Речь идет о тех временах, когда обращение в суд действительно являлось вынужденной крайней мерой, из ряда вон выходящим случаем. А того, кто часто судился, называли известным всем словом «сутяжник».
В Российской империи (с 1864 года до 1917 года) мировая юстиция представляла собой реальную демократическую форму местного суда с государственно-властными полномочиями.
Собственно сами слова «мировая юстиция» в русском языке выражали не просто наименование этого суда, а особую миссию, потенциальную сущность данного местного суда: стремление к мирному разрешению правовых конфликтов за счет личного и должностного авторитета мирового судьи, доступности и близости его правосудия к бытовым проблемам местного населения (мира-общины).
Именно в этом проявлялась функциональная ценность правосудия мировых судей, их практическая польза в стабилизации правовой жизни на местах. Не случайно выдающийся отечественный юрист А.Ф. Кони называл мировых судей школой порядочности и уважения человеческого достоинства.
В этом смысле служить мировым судьей было почетно, поскольку его избрание, а в ряде мест - назначение, фактически означало общественное признание, облеченное в форму Постановления Правительствующего Сената Российской Империи.
|
|
|
Профессиональную компетенцию мировых судей в те времена можно условно выразить в следующей формуле: Надо жить и судить по правде, в случае конфликта – целесообразно примирить стороны или рассудить -достигнуть справедливости по совести и только в крайнем случае – по закону.
Государственная статистика конца XIX в. свидетельствует, что, например, в 1867 г. гражданских дел, оконченных миром этим судом, составляло 33 %, а уголовных – 22%.
Наверное, для современного института мировых судей эта формула правосудия актуальна как никогда!
Анализ современного состояния российского правосудия свидетельствует о том, что уровень профессионализма мирового судьи – это одна из ключевых проблем судебной власти.
Ее разрешение видится не только в создании механизма профессиональной переподготовки впервые избранных мировых судей и повышения квалификации уже действующих мировых судей[5].
Формирование профессиональных компетенций в сфере правосудия – это персональная зона ответственности каждого мирового судьи.
Такой подход к проблеме профессионализма судьи – это попытка собрать воедино в общую картину хоть некоторые, но весьма важные для мирового судьи тезисы, условное название которых – введение в судейскую профессию[6].
Очевидно, что тот, кто стал мировым судьей и видит свое будущее в судейской профессии, обречен на значительные перемены в своей жизни, на кардинальный пересмотр образцов культуры и набора базовых ценностей.
Именно в формировании образцов культуры и набора базовых ценностей мирового судьи в концентрированном виде реализуется поиск самого себя в судейской профессии, и как-то незаметно работа мирового судьи, правовые и моральные императивы Кодекса судейской этики становятся основой всей его повседневной жизни…..
Эту концептуальную мысль, хотя и в различных ее интерпретациях, пропагандируют российские ученые и практики, в числе которых стоит назвать М.В. Баглая, Н.С. Бондаря, Л.А. Воскобитову, В.В. Дорошкова, В.В. Ершова, В.В. Золотых, Е.А. Золотареву, В.М. Лебедева, И.В. Монако и многих других.
Внутренняя потребность в поиске своего предназначения в профессии [7], в самообразовании, в создании некого баланса между неудовлетворенностью и личным комфортом в работе – это та мотивация, которая реально движет каждого из нас к вершинам профессионального мастерства. Не случайно большинство мировых судей делают успешную карьеру в судебной системе Российской Федерации.
Вхождение в судейскую профессию – это начало трудного и долгого пути, который каждый проходит самостоятельно.
Безусловно, цели в судейской профессии общие. Однако не стоит забывать, что профессиональные компетенции личности, ее способность развивать свой потенциал, самосовершенствовать свою квалификацию и стремиться к развитой саморефлексии – это сугубо индивидуальные категории[8].
Для иллюстрации этого можно привести следующие примеры. В юриспруденции широко используется известное латинское изречение «Pereat mundus et flat justitia» - «правосудие должно свершиться, хотя бы погиб весь мир». Но насколько оно актуально в современных условиях общественной жизни? Всегда и во всем ли следует придерживаться этого принципа?
Образцы нормативной культуры (профессионализма) мирового судьи должны сводиться к следующему набору: непредвзятость, независимость, открытость, бескорыстность и профессиональная специализация [9].
Непредвзятость. Мировой судья обязан выносить решения, максимально устраняя субъективное эмоциональное отношение или какие-либо другие предрассудки, обусловленные биографией судьи или жизненными обстоятельствами. Личностные качества сторон по делу, как и достигнутое ими социальное положение, не могут определять решение судьи. В этом смысле применение права становится обезличенным, достигается эмоциональная автономия мирового судьи.
Независимость. Привынесении решений мировой судья свободен от внешнего влияния и внешних групп интересов и должен руководствоваться исключительно внутренним убеждением и соответствующими нормами права. В этом смысле мотивация интересами, выходящими за рамки правосудия, недопустима.
Открытость. Речь идет о возможности доступа населения к судебному процессу, начиная с его первичных стадий, к правосудию, которое заканчивается фактическим исполнением требований исполнительного документа. Открытость правосудия предполагает возможность оценки работы мировых судей, способствует укреплению доверия граждан, что является базовыми критериями эффективности их работы.
Бескорыстность характерна для всего судейского сообщества, поскольку речь идет о судейской работе ради общественного блага. Она ориентируется на справедливость и законность, а не на собственную выгоду.
В этом смысле ежемесячное денежное вознаграждение, ежеквартальное денежное поощрение мировых судей, другие выплаты, осуществляемые за счет средств фонда оплаты труда, социальные выплаты, предусмотренные для судей федеральными законами, не являются средством заработка мирового судьи, хотя и являются источником материального достатка. В этой логике, взаимодействие в сообществе судей построено на принципах кооперации, а не конкуренции. Судьи, хотя и могут различаться по степени своего профессионализма, потенциально взаимозаменяемы.
Профессиональная специализация. Мировой судья обладает особыми компетенциями в четко ограниченной нормами процессуального и материального права сфере правосудия. Фактически мировой судья обладает расширенной профессиональной специализацией, поскольку он рассматривает и разрешает различные судебные дела по правилам гражданского судопроизводства, производства по делам об административных правонарушениях и уголовного судопроизводства.
Можно предположить, что «вхождение в судейскую профессию» означает работу мировых судей, которая должна быть ориентирована на пять указанных выше норм.
В качестве руководства к действию не менее важно принять во внимание комплекс базовых ценностей, которые формируют профессиональную личность мирового судьи.
Известно, что набор базовых ценностей мирового судьиможет быть выражен в словах «миссия» и «предназначение».
Ядром ценностной системы мировых судей является триада «законность - защита прав - справедливость».
Согласно социологическим исследованиям в структуре рассматриваемой системы «законность» занимает центральное место (77,6% респондентов). Сквозь призму указанного понятия воспринимаются также «права» и «справедливость».
Однако практический интерес вызывает ответ на вопрос: является ли для мировых судей доминирующая ценность «законность» единственной ценностью?
Социологи обращают внимание на то, что для судей, пришедших из органов МВД или негосударственных юридических организаций, указанная ценность характерна в наибольшей степени. Бывшие работники прокуратуры чаще выбирают «защиту справедливости» как единственный вариант, а бывшие работники аппарата суда – «защиту прав граждан»[10].
Наверное, эти оценки обладают некой долей условности. В любом случае кого-то они заставляют задуматься над описанной проблемой, а некоторых - задуматься о своей личной системе ценностей….
Примером тому служит одна судейская байка с глубоким философским смыслом. У одного мудрого и авторитетного судьи спросили: «Что делать, когда при разрешении судебного спора законность и справедливость «сталкиваются лбами»? Как в этом случае отправлять правосудие: по совести или по закону»?
Ответ был для многих неожиданный: «Если такая ситуация возникла, а такое может быть в судейской профессии, значит вы не в полной мере изучили Закон, «вдоль и поперек» не рассмотрели все правовые моменты и юридические последствия моральных обстоятельств дела, в рамках которого у вас возникли подобные вопросы».
Безусловно, универсальных советов в судейской профессии не существует. Но именно такое правовое мировоззрение формирует настоящее профессиональное отношение к работе.
Приведенные некоторые элементы нормативной культуры и триада базовых ценностей фактически представляют собой некую жесткую конструкцию содержательного начала профессиональной личности мирового судьи. Более того, этот инструмент саморефлексии может быть реально полезным в процессе активного профессионального становления [11].
Но не только в логической цепочке «цель-средство-результат» проявляется практическая польза элементов нормативной культуры и базовых ценностей судейской профессии.
Представляется, что реальная жизнь судебной власти воплощается в трех формах бытия: судебных правоотношениях, профессиональном правосознании судей, а также источнике права об организации правосудия и функционировании судебной власти. Все остальное (судопроизводство, функции, статус и т.д.) – это проявления всех трех форм ее бытия[12].
В этом смысле очевидно, что у каждого из судей имеются свои определенные профессиональные трудности и недостатки.
Однако среди них все же можно вычленить ряд типичных для судейского сообщества проблем, которые объективно мешают совершенствованию профессионального мастерства.
Например, известный теоретик и практик судья Т.Н. Нешатаева пишет: «Только в случае, если общепризнанный принцип права перестанет быть загадкой для российских судей, станет доступным и известным источником права и послужит защите конкретного человека, можно считать, что судебная реформа состоялась, а в России сложилась независимая и справедливая судебная власть»[13].
Некоторые эксперты в свое время полагали, что зачастую и повсеместно реальные цели судей состоят не в обеспечении верховенства права, а, в подавляющем большинстве случаев, в стремлении к минимизации числа отмен судебных актов с целью исключения к ним претензий[14].
Известные широкой общественности факты свидетельствуют о том, что работа мировых судей не лишена определенных недостатков, и они, как правило, кроются в их профессиональном правосознании.
В связи с этим стоит вспомнить утверждение Рене Давида: «Изменить или отменить какую-либо норму действующего права во власти законодателя. Однако он почти не властен изменить язык и основы юридического мышления»[15].
Знание и понимание выбранного пути в профессии еще не означает успешного его прохождения и получения необходимых результатов.
Достижение предмета стремления в судейской профессии сталкивается прежде всего с реальной угрозой судейского ремесленничества.
Необходимость устранения судейского ремесленничества, целесообразность изменения отношения судей к избранной профессии официально были признаны самим судейским сообществом, о чем говорит принятие ими в 2012 г. Кодекса судейской этики.
В преамбуле этого акта предписано: «Судебная защита прав и свобод человека может быть обеспечена только компетентным и независимым правосудием, осуществляемым на началах справедливости и беспристрастности. Такое правосудие предполагает соблюдение каждым судьей правил профессиональной этики, честное и добросовестное исполнение своих обязанностей, проявление должной заботы о сохранении как своих личных чести и достоинства, так и достоинства и авторитета судебной власти»[16].
Об опасности судейского ремесленничества можно судить по анализу решений Европейского суда по правам человека, принятых против Российской Федерации[17].
Судейское ремесленничество проявляется по-разному, например:
- в игнорировании теоретического знания при разрешении практических проблем правосудия судейской работы;
- в сведении профессионального опыта к достоверному правовому знанию;
- в абсолютизации чувственного познания как источника знаний за счет противопоставления возможностям теоретического подхода[18]. «Путь муравья» - это метод крайнего эмпиризма;
- в поиске совпадений, когда судья накладывает на правовую действительность законы как трафарет.
По мнению процессуалиста С.М. Амосова, если судья - ремесленник, то он в поиске совпадений накладывает на правовую действительность законы как трафарет. При отсутствии совпадений подобный судья-ремесленник впадает в затруднение и не находит нужного ответа[19].
А у французского писателя-моралиста Н. Лабрюйера по этому поводу есть весьма интересный афоризм: «Долг судей - вершить правосудие, а их ремесло – оттягивать его; многие судьи знают свой долг и продолжают заниматься ремеслом»[20].
Наверное, более четкого и емкого обозначения сути «судейского ремесленничества» трудно себе представить…
В судейской работе профессиональную ценность связанного между собой теоретического и эмпирического в познании и реализации норм права сложно переоценить, а недооценить вполне реально.
Вместе с тем такой двуединый подход не позволяет допустить «…отождествление права с любым мыслимым видом официального акта…»[21]. Но не только это обстоятельство является средством доказывания указанного тезиса.
Юриспруденция, как неразрывная связь теории и практики судебного правоприменения, предоставляет возможность профессионально мыслить не только в терминах закона, но в концептуальных схемах понимания судейского предназначения, нормативных и нравственных основаниях права.
Не случайно одним из сторонников идей восстановительного правосудия Л.М. Карнозовой было точно отмечено, что: «... предлагаемые преобразователями формы деятельности не могут быть в принципе реализованы без обеспечивающих их структур понимания. Сознание юриста должно опираться на современное представление о праве, а поскольку его нет в нашей традиции, в формах организации нашей социальной жизни, в менталитете, это должно быть компенсировано специальной мыслительной работой, позволяющей формировать новую «дисциплину ума»» [22].
Судейское ремесленничество возникает в силу заблуждения, что только закон и практика формируют профессиональное понимание судейской работы, но это далеко не так.
Юрист В.Ф. Яковлев справедливо указывает на то, что закон лишь определяет правовые параметры, в которых учитываются сущностные моменты, присущие явлению реальной действительности, нуждающиеся в правовом регулировании[23].
Более того, ректор Российского университета правосудия В.В. Ершов предостерегает судей, говоря о том, что отождествление права и закона составляют одну из важнейших предпосылок нарушения прав и законных интересов физических и юридических лиц[24].
Наверное, не стоит игнорировать экспертные мнения этих ведущих юристов страны. Вся их профессиональная жизнь является подтверждением успешного следования этим идеологемам.
Представленные результаты анализа феномена «судейского ремесленничества» не преследуют цели глубокого исследования этого явления.
В рамках рассматриваемой проблемы профессионального мастерства гораздо важнее обратить внимание на следующее.
Проблемы мирового судьи-ремесленника лежат в правовом поле саморефлексии, в работе над самим собой.
Они проявляются в игнорировании профессиональных возможностей своего правосознания как самодостаточной личности, а также в нежелании переосмысливать свои ошибки и сверять результаты своей работы с постоянно изменяющимися требованиями закона.
Угроза судейского ремесленничества – это реальная проблема профессиональной личности мирового судьи.
Разрешение этой проблемы видится в эффективном применении множества известных методов, которые способны реально помочь мировому судье в каждом индивидуальном случае. Как писал Ф. Ницше, умом заключить способны все, а судить – немногие.
В объективном смысле отход от ремесла в судейской профессии может означать следующее.
Во-первых, не потеряло своей актуальности суждение Л.М. Карнозовой о том, что закон сам по себе способен перестроить сложившиеся системы юридической деятельности.
Ни смена профессиональных ценностей, ни освоение новых навыков и процедур сами по себе не означают подлинной перестройки, так как она касается оснований профессионального правопонимания. Именно они образуют структуру профессионализма, конструирующую реалии, которые «не обращают внимания» на новые идеологические «украшения» и законодательные новеллы[25].
Во-вторых, законность и обоснованность судебного постановления, как результат профессионального правопонимания и судебного правоприменения, выступает концентрированным выражением не только «буквы» закона, но и «духа» закона, который зачастую называют - справедливость.
Речь идет о единстве нормативных и нравственных оснований судебного правоприменения, а также о принятии идей внутренней морали для того, чтобы принять решение по делу и нести за это персональную ответственность.
В противном случае с позиции обывателя опасность судейского ремесленничества можно выразить в одной очень емкой фразе - «Бойся не суда, а судьи».
В связи с этим стоит отметить, что, произвольно оценивая «букву» и «дух» закона, мировой судья сводит право и закон к набору технических приемов для производства определенного количества судебных дел. Тем самым мировой судья фактически дезориентирует граждан в отношении ценностей правосудия.
Судья в отставке, бывший заместитель председателя Высшего Арбитражного Суда России С.М. Амосов обоснованно отмечает, что преодоление такого ремесленничества в правосудии возможно за счет глубокого постижения правовых наук, особенно тех, которые изучают право с философских, методологических позиций[26].
Преодоление этой негативной и существенной по степени общественного влияния тенденции предполагает, с одной стороны, четкое и недвусмысленное понимание мировыми судьями личной ответственности, а с другой – творческое использование в профессии научных знаний о судебном праве.
По этому поводу еще выдающийся юрист-государствовед А.Д. Градовский писал: «Применение закона к отдельным случаям, подлежащим судебному разбирательству, не может быть деятельностью пассивной. Каждый отдельный случай, взятый непосредственно из практической жизни, представляет столько индивидуальных черт, что судья должен иметь немало теоретических и практических сведений для определения того, какой закон относится к данному делу»[27].
В-третьих, решение задачи исключения ремесленничества в работе может быть построено мировым судьей с точки зрения тех личных профессиональных проблем, которые проявляются у него на том или ином уровне правовой культуры.
В структуру профессиональной правовой культуры мирового судьи включены следующие элементы.
1. Правоидеологические: профессиональное знание права и его понимание. Этот элемент правовой культуры мировых судей формально не отличается от правовой культуры федеральных судей, так как требования законности и обоснованности их судебных решений едины.
2. Правопсихологические: уважение к праву, проявляющееся в убежденности мирового судьи в высокой нравственной ценности права, в том числе уважение к закону, к правам и интересам граждан, к своей профессии и должности.
Судья в отставке В. Замятин, описывая случай с гражданином, впервые пришедшим на прием к судье, подчеркивает преобладание эмоционального начала над логикой в оценке поведения судьи таким гражданином. "Черствый судья, не умеющий и не желающий беседовать ровно, доброжелательно, черствеет еще больше, грубость превращается в норму, судья быстро теряет авторитет и превращается во врага. Этот устойчивый образ тиражируется: две-три старушки, почувствовавшие себя обиженными после общения с судьей, - и разнеслась слава о судье"[28].
3. Поведенческие: процессуальная активность, основанная на убежденности мирового судьи в справедливости и законности его правоприменительных актов и инициативного правового поведения.
При этом важно обратить внимание на то, что отличия в культуре мирового и федерального судей связаны только с различиями в фактической степени профессионального знания права, его понимании и применении.
Уровень профессиональной правовой культуры мировых судей измеряется и оценивается по-разному, и не только с точки зрения качества судейской работы и стабильности судебных постановлений, а также количества жалоб непроцессуального характера на судью.
Уровень культуры мировых судей также может быть измерен и оценен в рамках взаимоотношений мирового судьи с населением соответствующих судебных участков.
В большинстве случаев гражданам психологически легче общаться именно с мировыми судьями, и это накладывает определенный «отпечаток» на их судейскую работу.
Для таких граждан вся судебная власть сконцентрирована в одном конкретном лице – в мировом судье. Для них привычнее и проще воспринимать власть через личность ее носителя, и мировой судья как нельзя лучше подходит для этого. Мировой судья постоянно работает на одном и том же судебном участке, единолично рассматривает большинство тех судебных споров, которые могут непосредственно интересовать среднестатистического обывателя.
У большинства населения круг жизненных интересов, как правило, связан с работой, семьей, детьми и т.п. Это определяет правовое поле их бытовых интересов, преобладающее большинство которых относится к компетенции мировых судей. Это вызывает у человека уважение к мировому судье и дает надежду, что отсутствие видимых ему "внешних начальников" обеспечит беспристрастность суда и скорейшее разрешение его проблемы. Неслучайно граждане идут на прием к мировому судье по любому вопросу, вне зависимости от того, относится ли этот вопрос к его компетенции. Они идут "на разговор к власти".
Также важно учитывать, что посещение гражданином мирового судьи в любом правовом качестве (истец, ответчик, потерпевший, подсудимый, свидетель, правонарушитель и т.д.) создает у него растущее ощущение доступности правосудия. Мировой судья известен населению судебного участка, и люди предполагают и надеются, что ему известны и понятны проблемы местных жителей. При возникновении проблемы они знают, куда, когда и главное - к кому конкретно обратиться в случае конфликта.
В современной России понятия "судебная власть" и "правосудие", пожалуй, впервые в истории страны конкретизированы и персонифицированы в одном известном им лице, а именно - в профессиональной личности мирового судьи.
В таких обстоятельствах правокультурный менталитет мирового судьи, в отличие от правокультурного мировосприятия федерального судьи, в большей степени ориентирован:
- на сокращение дистанции между судьей и гражданином;
- на снятие социальной напряженности (тревоги) у конкретных граждан, большинство которых не имеют возможности получить платную юридическую услугу адвокатов;
- на удовлетворение правовых интересов населения и в долгосрочной перспективе, с учетом морально-этических аспектов многих споров, подсудных мировому судье.
В-четвертых, отход от ремесла в профессии может означать снижение степени влияния на судебную деятельность деформаций профессионального правосознания мировых судей.
Деформации подвержены все без исключения сферы правового сознания граждан. Она вторгается в область правовых знаний, которыми они располагают, разрушает их установки, чувства, убеждения в правовой сфере, проникает в правовое мировоззрение, правовую идеологию. Особенно опасна деформация правового сознания мировых судей в силу максимальной приближенности, доступности их правосудия и реальной возможности миром урегулировать правовой конфликт.
Учитывая то, что работа мировых судей носит государственно-властный характер, последствия деформации их правосознания могут быть исключительно тяжкими для всей судебной власти.
К сожалению, определенная закрытость правовой жизни судейского сообщества (стереотип закрытости), поддерживаемая в прошлом государством, препятствовала возможности открытой дискуссии о проблемах деформации правосознания судей. Современные деформации профессионального правосознания в своей сущности и атрибутах типичны для всех судей независимо от их правового статуса. При этом не стоит забывать, что любое негативное явление в обществе (в том числе, например, некорректное поведение мирового судьи) существует благодаря обществу и в связи с условиями жизни в нем.
Из всех известных форм деформации правосознания мировым судьям свойственны все без исключения, хотя и в различной степени.
Правовой инфантилизм. Как наиболее мягкая форма искажения правосознания (недостаточность правовых знаний и его понимания), он в большей степени свойственен корпусу мировых судей по причинам как объективного, так и субъективного характера. Небольшой стаж судейской работы, перегрузки, стрессы и нехватка рабочего времени, связанные с чрезмерной нагрузкой, создают условия для возникновения этой деформации именно у мировых судей. Как правило, она наблюдается при оценке соблюдения ими процессуальных сроков рассмотрения судебных дел, качества проведения досудебной подготовки гражданского дела, причин отмены апелляционной инстанцией их решений и т.п.
Правовой нигилизм – этоосознанное игнорирование требований закона, исключающее преступный замысел. Проявления этой формы деформации в судейской среде существенно отличаются от ее проявлений в среде других государственных служащих, и это вполне объяснимо.
Правовой нигилизм мировых судей носит явно открытый и публичный, а не латентный характер. Он ведет к произвольному толкованию норм права, к произвольной оценке судьей фактических обстоятельств при осуществлении правосудия. Фактическим материалом, подтверждающим присутствие этой формы деформации в сознании мирового судьи, являются судебные постановления суда апелляционной инстанции, связанные с отменой (изменением) решения мирового судьи.
Правовой фетишизм. В этом случае речь идет не обосознанном игнорировании требований закона, исключающим преступный замысел, а об искреннем заблуждении мирового судьи в абсолютной силе норм права, исключающей учет личностных, национальных, социокультурных особенностей граждан - сторон конфликта, населения. Эта форма деформации профессионального правосознания по своей социальной сути и правовым последствиям подрывает сам смысл существования мировой юстиции.
Правовое перерождение является одной самой тяжелой формой деформации правосознания, основанной на сознательном отрицании закона по мотивам корысти, алчности и т.п. Анализ данных об итогах работы Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации и квалификационных коллегий судей субъектов РФ свидетельствует, что случаи правового перерождения в судейском сообществе крайне редки. Они носят единичный характер, что не дает оснований для вывода о распространенности этого явления в судейской среде.
В-пятых, борьба с судейским ремесленничеством предполагает разрушение в правосознании судей стереотипов мышления и поведения.
Основным механизмом деформации профессионального правосознания судей является стереотипизация - формирование в сознании судьи определенных моделей, схем, образцов правового знания, отношения к правовым явлениям, предопределяющим в своей совокупности неадекватное закону поведение.
В отношении мировых судей к числу наиболее распространенных вариантов стереотипизации можно отнести: обвинительный уклон в судебных процессах при рассмотрении дел об административных правонарушениях и уголовных дел; установку на непогрешимость собственных судебных постановлений и процессуальных действий (бездействия); ориентацию на ужесточение наказания; стереотип социальной закрытости.
Например, анализ результатов юридико-социологических исследований свидетельствует о том, что прошлая работа мировых судей, проходившая в правоохранительных органах или в качестве юристов-консультантов, сформировала в их сознании традиционную установку на защиту интересов государства и работодателя.
В этом смысле овладение судейской профессией – это формирование профессионального правосознания как системы правовых ценностей, процессов и результатов ее интеллектуального и нравственного наполнения.
Никто не имеет врожденных знаний и умений, необходимых для того, чтобы быть мировым судьей. Но каждый, кто станет судьей, должен учиться всегда, так как постоянно нуждается в знаниях тех областей, которые необходимы для принятия правильных решений, для развития способностей брать на себя ответственность.
Когда судья анализирует свои обязанности, он задает себе два вопроса: «Что мне необходимо знать?» и «Что я должен уметь?».
В результате такого подхода фактически получается, что судья должен всегда «учиться, чтобы уметь делать». Знания не представляются чем-то статичным и отвлеченным, в этом случае судья всегда должен развиваться как профессиональная личность.
Рутина и монотонность повторяющихся практических действий постепенно приводит к притуплению навыков принятия решений. Поэтому стремление к профессиональному самосовершенствованию побуждает судей не только применять к решению «старых» проблем новые идеи, тем самым вселяя в себя профессиональную уверенность, но и действовать в соответствии с высочайшими стандартами нравственного поведения[29].
По всей видимости, в этом заключается важнейшая мера профессионального успеха.
В заключение следует сказать, что избрание на должность мирового судьи – это большая честь и не менее большая ответственность перед самим собой и перед людьми.
Защита прав и свобод человека и гражданина – это конституционная обязанность государства, а значит, и мировых судей.
В судейской работе, несмотря на многие трудности, каждому из мировых судей нельзя забывать о своем предназначении в профессии, о правовых идеалах законности и справедливости.
Очень хочется надеяться, что практическое осмысление мировыми судьями предложенных рекомендаций действительно может оказаться для них полезным на нелегком пути овладения судейской профессией.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!