Мотивационные ошибки 3 страница
2.2.2. Последовательность предъявления
Этот феномен уже был исследован при изучении эффектов межличностного восприятия, где и получил название «эффект
первичности» и «эффект новизны». При характеристике этих эффектов было показано, что при восприятии знакомого человека имеет более сильный вес новая информация (т.е. позже представленная), а при восприятии незнакомого человека — ранее предъявленная информация, хотя закономерности эти не бесспорны, так как не учитывают множество других факторов (степень знакомства, степень положительной или отрицательной оценки человека и т.п.). В психологии социального познания расширяется спектр рассматриваемых ситуаций и делается попытка выявить некоторые дополнительные детали процесса кодирования информации в зависимости от последовательности ее предъявления. Материалом в данном случае служат многочисленные житейские ситуации. Предположим, мы наблюдаем выступление адвоката в суде, его стремление убедить судей в невиновности подсудимого. Должен ли адвокат начать свою речь с утверждения этой невиновности или закончить этим суждением, преподнеся его как вывод? Хотя могут быть даны две различные рекомендации в данном случае, однако при всех обстоятельствах следует учитывать тот факт, что в случае длинной речи внимание слушателей к концу ослабевает. Следовательно, при построении стратегии выступления необходимо соотнести и этот фактор (длительность сообщения) с ожидаемым результатом.
|
|
|
Эти соображения должны быть учтены в любой публичной речи, будь то учебная лекция или пропагандистское выступление. Не случайно в исследованиях массовой коммуникации разработан целый ряд приемов, способствующих наилучшим образом использовать знание проблемы эффективности пропагандистского выступления, в том числе и знание закономерностей последовательности предъявления информации. В частности, это важно при проведении избирательной кампании: претенденты должны учитывать, что при наличии большого «расстояния» (т.е. времени, прошедшего между выступлением претендента и принятием решения избирателем) обычно «побеждает» последняя информация. Так или иначе, в данном случае становится очевидным, что смысл получаемой социальной информации опять-таки зависит от еще одного привходящего фактора.
Существует большое количество экспериментальных исследований, в частности на выявление эффекта первичности. Поскольку проблема является особенно актуальной для средств массовой информации, именно в этой области предложена даже определенная теоретическая схема и введен особый термин «прайминг». Термин имеет много различных значений: в рамках СМИ он используется для обозначения наиболее эффективного времени для предложения информации, но часто и просто для обозначения последовательности ее предъявления. В более широком контексте исследований в области социального познания термин «прайминг» употребляется именно в последнем его значении.
|
|
|
Так, он использован, например, в исследовании Е. Хиггинса и др. [см. 14]. Испытуемых просили принять участие в двух якобы различных экспериментах: на восприятие и на понимание прочитанного. В первой серии одной группе предложили запомнить слова, обозначающие положительные черты человека {смелый, уверенный, независимый, упорный), а другой — слова, обозначающие отрицательные черты {безрассудный, самодовольный, отчужденный, упрямый). Через пять минут во второй серии, которая имитировала тест на понимание прочитанного, испытуемым в обеих группах зачитывали описание некоего Дональда. Поступки, им совершаемые, могли быть оценены одновременно и как «положительные», и как «отрицательные» (занятия воздушной акробатикой, например, могут свидетельствовать и о смелости, и о безрассудстве и т.д.). После этого обе группы описывали своими словами Дональда. В первой группе, запоминавшей «положительные» слова, Дональд был охарактеризован в весьма привлекательном свете, во второй группе он предстал отрицательным персонажем. Таким образом, эффект прайминга был зафиксирован [см. подробно 14, с. 144].
|
|
|
Следовательно, порядок предъявления информации также способствует ее определенному «конструированию», во всяком случае ее «равнопредставленность» воспринимающему субъекту отнюдь не гарантирована.
2.2.3. Относительная важность
Для характеристики этого качества вводится специальный термин «индивидуация информации»[5]. Его расшифровка в рамках психологии социального познания сводится к выявлению значимости информации для индивида при сопоставлении им «своей» и «чужой» группы. В экспериментальных исследованиях этого процесса выделены два возможных искажения смысла информации: а) когда оценивают группу по ее одному индивидуальному представителю; б) когда оценивают представителя какой-либо группы, игнорируя оценку самой группы.
Для иллюстрации первого положения был осуществлен такой эксперимент. Заключенных просили оценить такое качество тюремщиков, как «гуманность». Естественно, что были получены достаточно негативные оценки. Затем части заключенных прочитали весьма убедительный рассказ про «гуманного тюремщика», а другой части такого рассказа не читали. После этого и первую и вторую части испытуемых попросили письменно оценить тюремщиков как группу с точки зрения «гуманности». Слушавшие рассказ про «гуманного тюремщика» оценили группу в целом выше, чем те, кто рассказ не слушал. В данном случае возникла оценка группы по одному-единственному представителю, причем эта оценка оказалась сильнее, чем существующий стереотип [151, р. 241]. Указанное явление можно часто наблюдать при межэтнических отношениях, когда, например, негативное отношение к какой-либо национальной группе может быть «снижено» за счет позитивной оценки одного-единственного представителя этой группы. Впрочем, этот эффект не наблюдается при очень сильных негативных стереотипах.
|
|
|
Для иллюстрации второго положения был предложен следующий эксперимент. Испытуемым (детям) рассказывают о двух возможных психологических типах людей: «жаворонках» и «совах». При описании «жаворонков» стремятся сформировать положительный стереотип, а при описании «сов» — отрицательный. Далее начинают рассказывать о каком-либо конкретном человеке, например о матери одного из участников эксперимента. Ее характеризуют как «сову». Теперь, когда просят описать ее в позитивных или негативных характеристиках, описание не только со стороны ребенка этой матери, но и многих его друзей приобретает сугубо позитивный характер. «Индивидуация» информации проявляется здесь в том, что стереотипные черты попросту опускаются: личность оценивается вне группы [Ibid.].
На основании многих других исследований выявлено, что в случае конфликта между стереотипной и «индивидной» информацией, люди чаще ориентируются и при оценке группы, и при оценке отдельных членов группы на индивидуально значимую информацию. Но это тоже — своеобразный «сдвиг» в объективности оценок, а значит, включение в процесс кодирования информации дополнительного субъективного компонента.
2.2.4. Акценты («иллюзорные корреляции»)
Значение расстановки определенных акцентов в принятой социальной информации исследовано при изучении восприятия человека человеком. Наиболее широко известен акцент, который проявляется при возникновении «иллюзорных корреляций». Последние означают такую особенность межличностного познания, когда связь определенных черт человека воспринимается как более тесная, чем она есть на самом деле. «Иллюзорные корреляции» широко распространены в обыденных суждениях о других людях: «привлекательная стюардесса», «ведьма-учительница», «ленивый толстяк» и др. Особенно часто связь усматривается между некоторой личностной чертой и ролью, которую выполняет человек, как в двух приведенных примерах. Но иногда связь усматривается и просто между двумя абсолютно не связанными между собой личностными качествами.
В одном из экспериментов испытуемым предъявили небольшую группу учащихся, протестированных по таким показателям, как «толерантность» (терпимость) и «понятливость». Тестирование не обнаружило никакой связи между этими двумя качествами у членов группы. Однако этот результат не был сообщен испытуемым и их попросили самих диагностировать наличие или отсутствие такой связи. Большинство усмотрело связь между названными качествами. Когда позже испытуемых спросили, на каком основании ими было сделано такое заключение, они ответили, что слышали ранее, будто понятливые обычно толерантны. Следовательно подобная «иллюзорная корреляция» уже получила хождение в обыденном сознании и в каждом конкретном случае на нее остается только сослаться.
Распространенность «иллюзорных корреляций» в обыденном сознании вообще очень широка. В современных обществах большую роль в их распространении играют средства массовой информации: так, настойчивое повторение утверждения о том, что рост преступности связан с притоком иммигрантов, формирует в массовом сознании довольно прочную связку «преступники — иммигранты»; подобно этому могут возникать и такие «иллюзорные корреляции», которые связывают какое-либо негативно воспринимаемое качество с принадлежностью к национальной группе.
«Иллюзорные корреляции» приводят к двум важным следствиям в социальном познании: сверхдоверию и иллюзии контроля. На первом основаны многие предрассудки. Если несколько раз, идя сдавать экзамен, вы встретили продавщицу мороженого и экзамен оказался успешно сданным, вы легко свяжете успех и такую встречу. Иллюзия контроля может возникнуть, если неоднократно успешному действию предшествовала какая-то незначительная деталь. Вы заметили, что всякий раз, когда вы приходили на экзамен, надев любимый свитер, вы сдавали этот экзамен успешно. Отсюда недалеко до возникновения иллюзии контроля над ситуацией: я могу контролировать успех экзамена, всегда надевая этот свитер.
Таким образом, включение эффекта ожиданий, зависимости от прежней информации, построенной на ложных корреляциях, вновь делает человека заложником неизбежных искажений в познании социальной реальности.
2.3. Хранение
Информация сохраняется тем лучше, чем лучше она структурирована. Этот общеизвестный из теории информации факт находит в психологии социального познания свою конкретизацию и развитие применительно к особому типу информации. Исследованы и описаны четыре основных способа структурирования социальной информации в целях ее наилучшего сохранения: прототипы, схемы, скрипты, имплицитные теории личности.
2.3.1. Прототипы
Прототип как способ хранения социальной информации имеет определенное отношение к более известному и широко употребляемому в социальной психологии феномену — стереотипу. Стереотип, как известно, есть упрощенный, схематический образ предмета, явления, группы, обладающий высокой устойчивостью. Естественно, что, когда мы получаем информацию о новом объекте, мы сопоставляем ее в том числе и со стереотипом — сравниваем, соотносим со сложившимся упрощенным образом аналогичных объектов. Однако при внимательном изучении проблемы выяснено, что мы осуществляем это сопоставление не со всеми чертами, присущими данной группе явлений (например, социальной группе), а лишь с чертами типичного представителя этой группы. Прототип и есть типичный представитель данной группы объектов.
В когнитивистской традиции это часто определяется как «лучший пример данной категории». Если использовать термин не обязательно применительно к социальному познанию, можно сказать: «корова есть прототип млекопитающего», хотя киты и летучие мыши также относятся к млекопитающим. Иными словами, прототип фиксирует совокупность характеристик, свойственных не большинству членов группы, а лишь определенному члену группы, которого мы полагаем типичным. Степень, с которой объект рассматривается как типичный для данной категории, называется степенью типичности. Она зависит от того, насколько близко объект стоит к прототипу. Так, в приведенном примере корова потому прототип млекопитающего, что в условиях нашей культуры она наиболее близка к категории млекопитающих.
Как видно, использование прототипа имеет место и при описании явлений несоциального мира. В некоторых случаях уже и здесь возникает ряд затруднений: «членство» объектов в категории может носить вероятностный характер, т.е. существует градуированная типичность — члены категории могут быть более или менее типичны, более или менее удалены от «сердцевины» категории или даже принадлежать к различным категориям. Так, на перекрестке двух категорий «птицы» и «млекопитающие» может, например, находиться летучая мышь (она дальше, чем воробей, от сердцевины категории «птицы» и дальше, чем корова, от сердцевины категории «млекопитающие»). Определение меры прототипичности не представляется весьма простым делом [130, р. 113—115].
Еще сложнее ситуация с социальными категориями: здесь особенно велик соблазн выделить в качестве центрального признака категории действительно не наиболее существенный (что важнее для характеристики категории «бабушка»: «старая женщина» или «мать матери»?), а такой, который легче приходит на ум. Прототип в этом случае выступает в виде самого грубого орудия категоризации «среднее», «типичное» определяетсяна глазок; выделение прототипа из стереотипа не всегда строго.
Тем не менее первое отличие прототипа от стереотипа состоит в том, что он фиксирует характеристики лишь типичного представителя группы, рассмотренного как «экземпляр», отдельный «случай».
Второе отличие заключается в том, что в прототипе некоторые черты стереотипа дополняются другими чертами, или вероятностными или почерпнутыми из предшествующего опыта. Например, я обладаю прототипом «доктор». Для меня это означает, что это — мой доктор — мужчина средних лет, элегантный, добрый, слегка рассеянный. Думая о моем докторе, я объединяю черты стереотипа и черты, присущие данному представителю категории. В значительной степени впоследствии я буду сопоставлять черты всякого нового встреченного мною доктора именно с «моим» доктором, т.е. с прототипом. Легко видеть, что если этот «мой» доктор плох, то весьма вероятно, что и обо всех других докторах я буду думать плохо.
Уже из этого примера видно, что прототип действительно выступает некоторым способом хранения информации. При этом его роль может быть как положительной, так и отрицательной. Прототип играет положительную роль в хранении информации, так как позволяет быстрее категоризировать объекты высокой степени протипичности (быстрее выносить о них суждения, сокращая этот процесс). Это происходит потому, что информационный поиск становится более целенаправленным — не нужно «блуждать» по разным категориям, так как наличие в сознании прототипа повышает уровень ожиданий от встречи с аналогичными представителями группы. Другое проявление положительной роли прототипа состоит в том, что при его помощи информация лучше запоминается. Это подтверждено в многочисленных экспериментах.
Н. Кантор и В. Мишель дали двум группам испытуемых описания девушки. В одном случае (Алиса) ее описали как прототип экстраверта: шумлива в кино на просмотре фильма, четыре часа без перерыва танцевала на вечеринке и т.д. Другую (Диана) описали так, что в ней как бы смешались черты экстраверта и интроверта. Через несколько дней обе группы попросили вспомнить образ каждой из описанных девушек. В результате прототипичный образ (Алиса) запомнился значительно лучше: названо большее количество черт; кроме того, многие черты оказались добавленными (они в действительности не указывались в описании). Организация информации при помощи прототипа оказалась сохраненной лучше [см. 151,р.242].
Однако при определенных обстоятельствах прототип может играть и отрицательную роль: использование его может привести к существенному искажению образа воспринимаемого. Во-первых, потому, что, как уже говорилось, если прототип получил негативную оценку, все другие представители данной группы получат также негативную оценку — сработает принцип индивидуации информации. Во-вторых, за прототип может быть принят вовсе не прототипичный представитель класса предметов (членов группы). Тогда приписывание качеств нетипичного представителя другим аналогичным объектам вообще приведет к полному искажению информации. В-третьих, в более общем плане искажение может возникнуть, как это всегда происходит у «когнитивного лентяя», на основе того, что в прототипе была схвачена лишь «вершина айсберга». (Известно, как много драм в обыденной жизни происходит именно из-за того, например, что человека «встречают по одежке».)
Следовательно, как и во многих других примерах работы с социальной информацией, относительно использования прототипа для хранения информации нельзя однозначно сказать, хорошо это или плохо. Это — «так». То есть люди используют этот прием в своем обыденном познании социального мира, и с этим фактом нужно считаться.
2.3.2. Схемы
Схемы — наиболее универсальный и хорошо описанный в психологии способ хранения и структурирования информации. Сам термин «схема» не нов, он давно использовался в разных системах психологического знания, например в когнитивистской традиции при анализе структуры значений (Бартлетт, Пиаже и др.). Однако в рамках психологии социального познания термин приобретает особое содержание.
То есть основной смысл схемы и ее значение в процессе познания определяются в том же самом ключе. Схемы представляют собой структурированное знание о какой-либо социальной категории. Однако в язык описания схем включен целый ряд новых понятий. Во-первых, уточнены разнообразные виды схем. К схемам теперь относят прежде всего так называемые «рамки соотнесения» (frame of reference), которые имеют сами по себе длительную историю своего исследования. «Рамка соотнесения» — это своеобразный, присущий каждому индивиду угол зрения на какой-либо объект, система координат, в которых этот объект должен быть рассмотрен. Этот термин в социологии употребляется Р. Мертоном для обозначения чего-то подобного личной парадигме, принимаемой ученым при исследовании того или иного вопроса. Но «рамкой соотнесения» пользуется и каждый обыденный человек, что позволяет ему более адекватно категоризировать вновь встреченный объект, помещать его в некоторую «сетку» представлений.
Другие разновидности описываемых схем — это уже рассмотренные нами прототипы, а также особый вид схем — скрипты и сценарии.
Второе дополнение, которое внесено в проблему, — это попытка построения теории схем. Одна из таких теорий утверждает холистскую природу схем. Схема трактуется здесь как некоторое целое, состоящее из частей, причем между этими частями фиксируются специфические связи. В качестве примера можно привести использование такой схемы, как «жилая комната». Ее элементы: четыре стены, дверь, окна, расположенные под соответствующими углами, в различных параллелях и т.п. Но это весьма общие черты любой жилой комнаты. Гораздо важнее специфические черты, например наличие в комнате камина, кресла, торшера. Если эти черты налицо, можно заключить, что перед нами жилая комната определенного вида — скажем, кабинет. Но все дело в том, что если в пустой комнате этих специфических предметов нет, ее образ как «жилой комнаты» не разрушается: схема сохраняет свое значение. В этом ее отличие от классификации. Если мы возьмем такую категорию, как «животные», и построим классификацию, то такие ее элементы, как корова, лошадь, собака и др., не образуют особой суперструктуры: корова, представляя один из элементов классификации, все равно остается «животным». В то же самое время «диван» как особый элемент комнаты ни при каких условиях нельзя представить как «комнату».
Отсюда можно сформулировать основные черты всякой схемы как особого способа организации информации: а) схема (какого-либо объекта) имеет варианты, при условии включения в нее разных элементов (дивана, торшера и пр. в нашем примере); б) схема всегда может быть встроена в другую схему, более высокую по уровню: «комната» может быть встроена в «дом» и т.д.; в) схема выступает как родовое понятие: жилая комната может быть «детской», «кабинетом», «гостиной» и пр.; г) схема дает знание, а не определение: она фиксирует, что мы о ней знаем, что в ней необходимо, а не то, что есть на самом деле, но может быть не важным; обычно это знание представлено в виде некоторой пирамиды.
Этот аспект построения схемы рассматривается в другой теории — об иерархической природе схем. Иерархия подразумевается в виде пирамиды, в которой описываются как минимум три уровня:
1.В основании пирамиды перечисляются все элементы данной схемы (например, все варианты какого-либо поведения). 2. На следующем уровне — черты, свойства, к которым можно отнести описанные элементы (в случае с
Рис. 14. Пример построения когнитивной схемы
вариантами поведения — это черты и свойства личности, для которых те или иные образцы-варианты поведения характерны). 3. На верхнем уровне схемы содержится наиболее абстрактная информация о данном объекте (в нашем случае — о человеке). Эта абстрактная информация выражается в «ярлыке», т.е. наименовании той категории, к которой данная схема относится. По мнению Г. Олпорта, «ярлыки» действуют «как сирены, заставляя нас забывать обо всех более тонких различиях».
Пример такой иерархии при построении схемы графически может быть изображен следующим образом (рис. 14).
Наличие схемы обеспечивает познающего гипотезами относительно того, что произойдет в определенной социальной ситуации, что следует ожидать от человека в определенной социальной роли или от представителя группы. Такие схемы могут быть построены по поводу этнической, профессиональной принадлежности, какой-либо социальной роли или, как в приведенном примере, относительно какого-либо психологического типа личности. П. Бергер и Т. Лукман особенно подчеркивают тот факт, что на основе таких «схем типизации» обеспечивается понимание других и общение с ними лицом к лицу: «Так, я воспринимаю другого, как "мужчину", "европейца", "покупателя", "живой тип" и т.д., и все это влияет на мое взаимодействие с ним» [18, с. 55].
Как и в случае с прототипом, при использовании схем информация лучше сохраняется и плюс к этому может быть умножена: в схему относительно легко можно что-то добавить.
Третий тип теорий схем описывает особую схему — так называемую «схему-о-себе-самом» («само-схему»). Такая схема предполагает использование «себя» как своеобразной «рамки соотнесения», предполагающей сопоставление всякого «другого» с самим собой. В общем плане такой принцип познания другого человека связан с крайним эгоцентризмом. В психологии социального познания тенденция видеть в других соответствие с собой обозначается как «ложный эффект соответствия»: во всех видим что-то такое, «как у меня»; описываем других в чертах, присущих «мне». Понятно, что подобный способ познания другого человека может привести не только к неточностям в построении его образа, но и к прямому искажению. Вариантом использования «само-схем» является усмотрение в другом человеке не обязательно черт, присущих «мне», но черт, просто для меня более значимых. Примером такого использования «само-схемы» может служить описанный в литературе факт, когда женщина, обладающая ярко выраженными чертами фемининности, наблюдая за выступлениями гимнастки, оценивала прежде всего ее фемининность, а не ее гимнастическое мастерство. Таких примеров можно наблюдать сколько угодно в обыденной жизни.
Применение «само-схем» имеет один важный психологический результат — оно ведет к экстремальным оценкам объекта восприятия. Человек, сконцентрированный на каком-либо качестве, например на независимости, будет оценивать в других это качество значительно более поляризованно: в данном случае более высоко оценит независимость в другом человеке, чем это сделает субъект, более безразличный к независимости. Вместе с тем и приговор тому, кто будет воспринят как приверженец зависимости, будет более строгим. Этим демонстрируется «уважение» к «схеме-о-самом-себе».
Значение схем в процессе социального познания трудно переоценить: будучи своеобразными «рамками», накладываемыми на окружающий мир, схемы помогают ориентации в нем; информация по схеме схватывается быстрее и запоминается лучше. Они делают процесс познания более «экономным», но в отличие от эвристик экономия здесь не столь произвольно поступает с информацией, так как схема в большей мере удерживает и сохраняет ее. Хотя и на пути использования схем человека поджидает ряд опасностей: «ярлык», которым обозначена схема, может оказаться достаточно навязчивым, может помешать видоизменению схемы, если этого потребует объективное изменение, происходящее с тем или иным предметом или явлением социального мира.
Тот факт, что относительно схем как способов хранения социальной информации построен целый ряд теорий, свидетельствует о широкой распространенности этого способа хранения информации, о его своего рода универсальности. Поэтому следующий из описанных способов может быть рассмотрен как вариант схем.
2.3.3. Скрипты
Таким вариантом являются скрипты. Под скриптом понимается такая схема, которая содержит информацию о нормативных последствиях события в данной ситуации. Скрипт можно определить как выведенное из социального контекста и пригодное к использованию представление явления в таком же социальном контексте [147]. Иными словами, скрипт — это описание цепи последовательных действий, уместных в данной ситуации и организованных вокруг какой-либо цели. Поэтому иногда скрипт определяется как такое перечисление эпизодических следствий в определенных социальных ситуациях, которое сближает его со сценарием. Скрипт используется для того, чтобы объяснить, почему появляются или не появляются некоторые действия в конкретной ситуации, почему это приводит к определенным следствиям. Отсюда можно видеть, что скрипты используются для предсказания или интерпретации поведения другого человека или — в более общем плане — развития какой-либо ситуации.
Каждый легко может убедиться, насколько скрипты сопровождают нас в повседневной жизни, они есть модели нашего опыта, т.е. возникают на основе многочисленных повторений каких-либо типичных действий и строятся относительно самых распространенных в обыденной жизни ситуаций. Так, часто приводится описание скрипта «посещение ресторана». Сценарий разыгрывается в данном случае так: вы входите в ресторан, раздеваетесь, заходите в зал, присматриваете столик, садитесь, подзываете официанта, изучаете меню, заказываете блюда, потребляете их, расплачиваетесь, отправляетесь за пальто, покидаете ресторан. Если все совершается в данной последовательности, ни вам самому, ни никому из наблюдателей не приходит в голову анализ каждого из предпринятых «шагов». Однако стоит вам нарушить последовательность, например убежать, не расплатившись, ваше поведение моментально станет объектом не просто пристального внимания, но и немедленных санкций. «Нарушение скрипта» есть нарушение ожидания. Поэтому-то скрипт и важен для хранения информации: если все идет «по скрипту», информация сохраняется хорошо, поскольку наблюдаемое привычно. Но верно и обратное: если скрипт «нарушен», такое нарушение еще лучше запоминается.
Значение скриптов велико и для общей ориентации человека мире и для его взаимодействия с другими людьми. Скрипты как бы фиксируют модели опыта и потому выступают своеобразными гидами для поведения человека в разнообразных ситуациях. Рели ситуация знакома, наличие скрипта помогает автоматически совершать последовательность действий. Если ситуация незнакома — отсутствие скрипта затрудняет адекватное поведение. Поэтому так важны скрипты для ребенка или для человека, оказавшегося в другой культурной среде, например для иностранца. Все знают, как часто незнание скрипта, скажем, приобретения билета в общественном транспорте, делает иностранного гражданина практически беспомощным в троллейбусе, автобусе или метро.
Если скрипты «разделяемы» всеми, то они способствуют взаимопониманию при взаимодействии людей. Напротив, если скрипты различны у двух взаимодействующих людей, то это может привести к конфликту. В одном американском эксперименте белые ученики в школе предлагали свою помощь учащимся-неграм при наличии у тех затруднений. Эта помощь была не просто отвергнута, но послужила негативной оценке белых учащихся как якобы высокомерных — сказалось наличие разных скриптов.
Так же как и в отношении схем социального познания, в отношении скриптов существует особая «скрипт-теория», предложенная С. Томкинсом, Р. Шенком и Р. Абелъсоном [147]. В соответствии с ней базовым элементом скрипта является «рамка» (frame) — картинка, сопровождаемая комментарием. Несколько «рамок» образуют «единицу», или «историю», т.е. создают скрипт. Привычные ходы в этом сценарии заставляют нас отвечать на новые порции получаемой информации без особых усилий. В случае очень хорошо разработанного скрипта мы не только легче ориентируемся в ситуации, но быстрее и лучше готовы принять новую информацию. Объяснение этому состоит в том, что, если какое-то действие повторяется часто и становится скриптом, мы сенситивны к нему, даже не уделяя ему внимания, действуя автоматически. Внимание обращается в большей степени тогда, когда нечто оказывается нетипичным и не соответствующим нашему ожиданию. Здесь просматривается несомненная связь с первым этапом «работы» с информацией — сосредоточением внимания.
Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!