Часть пятая. Принцы торговли 4 страница
Дальше. Любая догма, основанная на веровании и эмоциях, опасна, как оружие, потому что никогда нельзя гарантировать, что она не повернется против тебя самого. Уже на протяжении ста лет мы поддерживаем ритуалы и мифы, которые становятся все более почтенными и традиционными… и устаревшими. В некотором смысле, мы уже потеряли контроль над своей собственной религией.
— В каком смысле? — требовательно спросил Мэллоу. — Говорите, я хочу знать, что вы думаете.
— Допустим, один честолюбивый человек использует силу религии не за, а против нас…
— Вы хотите сказать, что Сатт…
— Вы правы. Я имею в виду Сатта. Послушайте, если бы я смог восстановить различные режимы на различных планетах против Основания во имя религии, как вы думаете, был бы у нас хоть один шанс? Возглавив армию набожных людей, Сатт мог бы наброситься на ересь, например, в вашем лице и сделаться королем — это неизбежно. В конце концов это ведь Хардин однажды сказал: «Атомный бластер хорошее оружие, оно может стрелять в обе стороны».
Мэллоу хлопнул себя по голому бедру.
— Ну, хорошо, Джаэль, устрой меня в этот Совет, и я дам ему бой.
Минуту помолчав, Джаэль многозначительно произнес:
— Не знаю, не знаю. Что это за разговор о линчевании священника? Это ведь неправда?
— Чистая правда, — небрежно ответил Мэллоу.
Джаэль присвистнул.
— И у него есть неопровержимые доказательства?
— Должны быть.
Поколебавшись, он добавил:
|
|
|
— Джеймс Твер был его человеком с самого начала, хотя Сатт и не подозревал, что я в курсе. А Твер — свидетель всему, что произошло.
Джаэль покачал головой.
— Да-а, тогда скверно.
— Скверно? Что здесь скверного? Этот священник находился на планете вопреки законам самого Основания. Он был явно использован Корелианским правительством как приманка, вольно или невольно — я не знаю. По всем нормам здравого смысла, у меня не оставалось никакого выбора, и то, что сделал я, укладывается в рамки закона. Если Сатт передаст дело в суд, то ничего не добьется, только выставит себя дураком.
Джаэль вновь покачал головой.
— Нет, Мэллоу, вы не понимаете. Я уже говорил, что Сатт умеет драться грязно. Он и не собирается добиваться обвинительного приговора. Он знает, что этого ему никогда не удастся. Но Сатт намерен испортить ваши отношения с народом. Вы же слышали, что он сказал. Иногда обычаи выше законов. Вы можете выйти из зала заседания свободным человеком, но народ будет думать, что вы бросили священника на растерзание толпы, и от вашей популярности не останется и следа. Люди признают, что вы поступили по закону и даже более того — разумно. Но тем не менее в их глазах вы останетесь трусливой собакой, бесчувственным негодяем, бессердечным чудовищем. И вас никогда не изберут в Совет. Вы даже рискуете лишиться звания Главного Торговца, так как поступят предложения лишить вас гражданских прав. Ведь вы не уроженец Основания. И как вы думаете, чего же еще желать Сатту?!
|
|
|
Мэллоу упрямо нахмурился.
— Вот как?
— Мой мальчик, — произнес Джаэль, — я, конечно, не покину вас, но чем я могу помочь? Вы попали в переделку, да еще в какую…
На четвертый день заседания суда по процессу Хобера Мэллоу, Главного Торговца, зал. Совета был полон в буквальном смысле этого слова. Единственный отсутствующий член Совета проклинал свой разбитый череп, из-за которого ему пришлось лечь в постель. Галереи оказались забиты до самого потолка людьми, пустившими в ход влияние, богатство или дьявольскую настойчивость, чтобы только попасть на процесс. Остальные расположились на площади снаружи, сгрудившись огромными толпами прямо перед установленными там гигантскими трехмерными телевизорами.
Анкор Джаэль еле-еле пробрался в зал с помощью полиции, а затем прошел сквозь более редкую толпу к креслу Хобера Мэллоу. Тот с облегчением повернулся.
— Клянусь Сэлдоном, я уже подумал, что все пропало. Достали?
|
|
|
— Держите, здесь все, что вы просили. *
— Хорошо. Что там толпа снаружи?
— Она просто беснуется.
Джаэль неуверенно поерзал в кресле.
— Вам не следовало допускать открытого суда. Вы могли это сделать.
— Но я не хотел.
— Поговаривают о суде Линча. Люди Манлиса на других планетах…
— Именно об этом я и хотел спросить вас, Джаэль. Он настраивает против меня церковную иерархию, да?
— Не знаю. Внешне все слишком даже благопристойно. Когда дело касается межзвездных законов, он, как министр иностранных дел, возглавляет обвинение. Как первосвященник и кардинал, он поднимает толпы фанатиков…
— Ладно, неважно. Помните ли вы слова Хардина, о которых упоминали в прошлом месяце? Мы им покажем, что бластер может стрелять в обе стороны.
В зале собирался занять свое место мэр, и члены Совета поднялись в знак уважения.
— Сегодня моя очередь, — прошептал Мэллоу, — сидите и смотрите комедию.
Заседание суда началось, и спустя пять минут Хобер Мэллоу, сопровождаемый враждебным шепотом со всех сторон, вышел на пустое пространство перед скамьей мэра. Одинокий луч высветил его, и на экранах телевизоров перед тысячными толпами Основания и других планет, а также в каждом доме на мириадах экранов частных телевизоров появилась огромная вызывающая фигура Главного Торговца.
|
|
|
Он начал говорить спокойно и просто.
— Чтобы не тратить время зря, я сразу же прокомментирую каждый пункт, по которому мне предъявили обвинение. История о священнике и толпе, представленная в интерпретации прокурора, имела место…
По залу прокатился шум, на улице раздались дикие вопли толпы.
Мэллоу терпеливо ждал пока утихнет шум.
— Однако картина, которую он нарисовал, еще далека от совершенства. Я прошу дать мне возможность дополнить ее своими замечаниями. Сначала может показаться, будто мой рассказ не имеет отношения к делу, за что я заранее прошу у вас прощения.
Мэллоу говорил, не глядя в бумаги, лежащие перед ним.
— Начну с того же момента, что и прокурор: со дня моей встречи с Джораном Саттом и Твером поочередно. Что произошло на этих встречах, вы знаете. Все наши разговоры были пересказаны, и мне нечего добавить, кроме собственных мыслей в этот день. Меня терзали подозрения, так как имевшие место события носили весьма странный характер. Посудите сами. Два человека, которых я практически совершенно не знал, вдруг делают мне неестественные и совершенно невероятные предложения. Один из них, секретарь мэра, просит меня взяться за обязанности государственного шпиона и выполнить это дело, природу и важность которого вам сегодня объяснили, в строжайшей тайне. Другой человек, невежественный лидер политической партии, просит меня баллотироваться в члены Совета.
С Саттом было все понятно — он не доверял мне. Возможно, он думал, что я продаю атомное оружие врагам и готовлю восстание, а возможно, Сатт просто пытался ускорить события или, по крайней мере, думал, что ускоряет их. В таком случае во время выполнения миссии при мне должен был находиться его человек. Последняя мысль, однако, не приходила мне в голову до тех пор, пока на сцене не появился Джеймс Твер.
Твер представился мне бывшим торговцем, ушедшим в политику, но тем не менее раньше я не слышал о его торговой карьере ничего, а мои знания в этой области обширны. Далее. Хотя Твер постоянно твердил, что получил свое образование на Основании, он, как ни странно, ничего не слышал о кризисе Сэлдона.
Мэллоу остановился, чтобы важность того, что он сказал, дошла до сознания каждого, и был впервые вознагражден молчанием, которое ничто не нарушало. Коренные жители Терминуса все прекрасно поняли. Человек с любой другой планеты мог уловить лишь затуманенную религией версию, ибо не знал ничего о кризисах Сэлдона. Но это не было последним из всего, что им еще предстояло понять.
Мэллоу продолжал:
— Найдется ли среди вас хоть один человек Основания, который бы не знал природу этого кризиса? Только один тип обучения на всей планете может дать образование, полностью исключающее любое упоминание об историческом процессе Сэлдона.
Поэтому в ту же секунду я понял, что Джеймс Твер никогда не был торговцем. Я знал, что он находится у меня по приказу священников и, возможно, сам один из них. Несомненно и то, что прежде чем возглавить политическую партию, он продался Джорану Сатту.
В то время я был словно в потемках. Я не знал целей Сатта по отношению к себе самому, но поскольку он делал вид, что дает мне полную свободу действий, то я не сидел сложа руки. Я больше не сомневался, что Твера приставил ко мне Джоран Сатт в качестве неофициального стражника. Если бы я не клюнул на его удочку и не взял того с собой, Сатт придумал бы что-нибудь другое, в чем бы я не сразу разобрался. Известный враг не так опасен, и я предложил Тверу лететь со мной. Он согласился. Это, господа советники, объясняет две вещи. Во-первых, Твер вовсе не мой друг, дающий свидетельские показания против меня с явной неохотой, ради восстановления справедливости, что пытается доказать обвинение. Во-вторых, это объясняет мои действия при первом появлении священника, в убийстве которого меня обвиняют, — действия, пока вам неизвестные, так как я о них еще не говорил.
Члены Совета, чем-то обеспокоенные, перешептывались. Мэллоу театрально откашлялся и продолжил:
— Мне очень неприятно описывать чувства, возникшие у меня при сообщении о том, что на борту звездолета находится беглый миссионер. Даже неприятно вспоминать об этом. В голове у меня началась полная сумятица. Сначала я думал, что это очередной ход Сатта, но просчитать все сразу невозможно. Я был в полной растерянности и мог сделать только одно — избавиться от Твера на пять минут, услав его за моими офицерами, и в его отсутствие включить видеомагнитофон, чтобы потом детально проанализировать происшедшее. Я считал, что все, вызывающее сомнения в тот момент, может стать очевидным при повторном просмотре.
С тех пор я просматривал этот фильм около пятидесяти раз. Пленка у меня с собой, и я готов продемонстрировать ее в пятьдесят первый раз.
Мэр монотонным голосом отдал приказ, в то время как в зале нарастал шум, а галерка ревела вовсю. В пяти миллионах домов Терминуса возбужденные зрители придвинулись поближе к телевизорам, а на скамье прокурора, не отрывая своего взгляда от Мэллоу, Сатт холодно покачал головой в ответ на нервные реплики первосвященника.
Центральная часть зала была расчищена, свет притушен, и Анхор Джаэль включил аппарат.
На экране появились смущенный и напуганный миссионер, стоявший между лейтенантом и сержантом, молчаливый Мэллоу, а затем офицеры и Твер. Начался разговор. Сержант получил дисциплинарное взыскание, а миссионер подвергся допросу. Потом возникла ревущая толпа. Его преподобие Джордж Парма дико взмолился. Мэллоу выхватил бластер, а миссионер, перед тем как его утащили, воздел руки, проклиная торговца. Затем возник и исчез тонкий блик света.
Миссионера увели, офицеры застыли в ужасе. Твер заткнул дрожащими руками свои уши, а Мэллоу спокойно спрятал бластер в кобуру.
Изображение исчезло, и в зале включили свет. Пространство в центре комнаты окончательно очистилось от людей. Мэллоу продолжал свое тяжелое повествование.
— Дело, как видите, происходило в точности так, как показало обвинение, но только внешне. Я сейчас постараюсь объяснить эмоции Джеймса Твера, которые, кстати, подтверждают, что у него духовное образование.
В тот же день я указал на некоторые неувязки во всем происходящем Тверу. Я спросил его, как мог оказаться миссионер в таком пустынном месте, где приземлился наш звездолет. Далее, я спросил, как могла сразу же появиться здесь толпа, если, как я уже говорил, ближайший город был в ста милях от звездолета. Прокурор почему-то не обратил на это никакого внимания. Не обратил он также внимания и на явную наглость Джорджа Парма. Миссионер на Кореле, рискующий своей жизнью, нарушающий законы не только Корела, но и Основания, расхаживающий по планете в совершенно новом одеянии… В то время я предположил, что он является ловушкой со стороны командора, который хочет заставить нас совершить грубое нарушение, чтобы потом просто законно уничтожить нас и наш звездолет. Это предположение прокурор принял во внимание.
Я должен объяснить следующее: мой корабль, мой экипаж и моя миссия находились под угрозой и не могли быть принесены в жертву ради одного человека, тем более что этот человек в любом случае был бы уничтожен, с нами или без нас. В ответ я слышу бормотание о чести Основания и о необходимости поддержания нашего престижа.
По каким-то странным причинам, однако, обвинение забыло о самом Джордже Парма как об индивидууме. На процессе о нем не было сказано ни слова: ни о месте его рождения, ни о его образовании, ни вообще о том, что он делал раньше. Ответ на эти вопросы выявит все неувязки, на которые я указал при просмотре фильма. Все это взаимосвязано.
Обвинение не представило никаких данных о нем, потому что оно и не могло этого сделать. Что и говорить, сцена, которую вы видели на пленке, реальна, но Джордж Парма нереален. Такого человека никогда не существовало. Весь этот процесс — самый большой фарс, когда-либо имевший место на Основании.
Мэллоу еще раз пришлось подождать, пока утихнет шум.
— Я собираюсь показать в увеличении отдельный кадр фильма. Он будет говорить сам за себя. Свет, Джаэль!
В зале потемнело, и экран снова заполнился замершими в неестественных позах офицерами. Бластер появился в твердой руке Мэллоу. Святой отец Парма, тонко визжа и рассыпая проклятия, воздел руки к небу, и широкие рукава его мантии соскользнули вниз до самых плеч. Вдруг снова засверкал маленький луч света, который при предыдущем показе мелькнул и погас. Сейчас кадр остановился, и свет этот был виден отчетливо.
— Обратите внимание на полоску света на его руке, — послышался из темноты голос Мэллоу. — Увеличьте кадр, Джаэль.
Человек на экране стал быстро приближаться, фигуры уплыли в стороны, и миссионер оказался в самом центре. Сначала виднелись только гигантские голова и руки, затем лишь одна рука заполнила весь экран и застыла на месте. Свет на ней засиял еще ярче. И внезапно этот свет при еще большем увеличении сложился в четкие буквы: КСП.
— Это, — прогремел на весь зал голос Мэллоу, — образец татуировки. При обычном свете он не виден, но при ультрафиолетовом — а перед включением я позаботился об ультрафиолете — татуировка видна хорошо. Это, конечно, наивный способ хранить секреты, но на Кореле вы не встретите на каждом шагу такие установки. Даже на нашем звездолете такое произошло случайно.
Возможно, некоторые уже начинают догадываться, что означают эти буквы — КСП. Джордж Парма прекрасно знал священные тексты и сыграл свою роль великолепно. Где и как он этому научился — не знаю, но могу сказать, что КСП означает «Корелианская секретная полиция».
Мэллоу кричал во весь голос, пытаясь заглушить рев зала.
— У меня есть косвенные улики в виде документов, привезенных с Корела, которые я предоставлю Совету по первому требованию.
И где же сейчас обвинители? Они уже тысячу раз утверждали, что я должен был защитить этого миссионера, попирая закон, и погубить свою миссию, свой корабль с командой и самого себя во имя «чести» Основания.
Но поступать так ради самозванца?!
Следовало ли мне сделать это ради корелианского агента, одетого в мантию священника и пользующегося проповедями, вероятно, позаимствованными на Анакреоне? Неужели же Джоран Сатт и Публис Манлис ожидали, что я попадусь в такую глупую ловушку…
Хриплый голос Мэллоу утонул в бесконечном реве толпы. Его подняли на руки и вынесли к скамье мэра. Из окон торговец видел беснующихся людей, число которых все возрастало. Мэллоу поискал глазами Анкора Джаэля, но ничего не разглядел среди множества лиц. Толпа скандировала одно:
— Да здравствует Мэллоу!.. Да здравствует Мэллоу!.. Да здравствует Мэллоу!..
Анкор Джаэль подмигнул Мэллоу. Лицо бывшего министра выглядело изможденным: последние дни он совсем не спал.
— Мэллоу, все прошло более чем прекрасно, но вы заноситесь слишком высоко. Это вам только повредит. Вы не можете серьезно думать о выдвижении своей кандидатуры в мэры. Энтузиазм толпы, конечно, великая вещь, но он быстро проходит.
— Вот именно, — угрюмо сказал Мэллоу, — поэтому мы и должны его поддержать, а для этого необходимо поторопить события.
— И что делать сейчас?
— Вы должны арестовать Публиса Манлиса и Джорана Сатта…
— Что?!
— То, что слышите. Заставьте мэра их арестовать. Мне плевать, какие поводы вы используете. В моих руках толпа, по крайней мере, сегодня. Он не осмелится противостоять ей.
— Но какое же им предъявить обвинение, черт возьми?!
— Самое очевидное. Они подбивали священников других планет на вмешательство во внутренние дела Основания. Это незаконно — по Сэлдону. Обвините их в том, что они поставили под угрозу государство. И мне так же плевать, вынесут им обвинительный приговор или нет, как это было в случае со мной. Просто выключите их из деятельности, пока я не стану мэром.
— До выборов еще полгода.
— Не так уж и много.
Мэллоу вскочил на ноги и внезапно крепко сжал руку Джаэля.
— Послушайте, я захвачу правительство силой, если это понадобится, так же, как это сделал Сальвор Хардин сто лет назад. Сэлдоновский кризис еще не кончился, и когда он будет в разгаре, я должен стать мэром и первосвященником в одном лице.
Джаэль нахмурил брови. Он спокойно спросил:
— Что должно произойти? Это все-таки Корел?
Мэллоу кивнул головой.
— Конечно. Они неизбежно объявят нам войну, хотя я могу поспорить, что не раньше, чем через полгода.
— С применением атомного оружия?
— А как вы думали? Эти три космических корабля, которые мы потеряли в их секторе, были уничтожены не из малокалиберной винтовки. Джаэль, они получают звездолеты из самой Империи. Не открывайте рот как дурак. Я сказал — Империи! Она все еще никуда не делась, если хотите знать. Здесь ее нет, но в центре Галактики она все еще жива. Одно неверное движение — и они появятся здесь, чтобы свернуть нам шею. Вот почему я должен стать мэром. Я единственный человек, который знает, как справиться с кризисом.
Джаэль не в силах был скрыть свое изумление.
— Как? Что вы собираетесь делать?
— Ничего.
Джаэль неуверенно улыбнулся.
— Да? Вот как?
Но ответ Мэллоу был тверд.
— Когда я начну управлять Основанием, то я ничего не стану делать, на сто процентов ничего, и в этом секрет кризиса. '
Аспер Арго, всеми любимый командор Корела, приветствуя свою жену, лишь хмуро поднял кустистые брови. Ей не подходил эпитет «всеми любимая». Даже он это понимал.
Жена произнесла тоном, таким же холодным, как и ее глаза:
— Насколько я понимаю, мой великий Господин уже принял решение относительно будущего Основания?
— Вот как? — раздраженно спросил командор. — Какие еще ценные наблюдения вы сделали?
— Их множество. Мне доложили, что вы еще раз собирали свой пустоголовый Совет. Чудные советники! Глупое стадо, думающее только о своей выгоде. Они забывают, что мой отец может быть этим очень недоволен.
— А кто, моя дорогая, тот прекрасный источник, из которого вы черпаете все свои сведения?-
Ликия коротко рассмеялась.
— Если бы я вам это сказала, мой источник иссяк бы в ту же минуту.
— Ну что ж, вы как всегда настояли на своем. — Командор пожал плечами и отвернулся. — А что касается неудовольствия вашего отца, то я почти уверен, что он трусливо откажет нам в поставке следующей партии звездолетов.
— Звездолетов?!
Женщина бросилась горячо защищать отца.
— Разве у вас нет уже пяти? Не отрицайте, я знаю, что их у вас пять и вам обещали шестой.
— Мне обещали его еще год назад.
— Но один, всего лишь один звездолет может превратить Основание в пыль. Один звездолет! Один звездолет, чтобы разметать их корабли по всему космосу!
— Я не могу атаковать их планету даже с дюжиной звездолетов.
— А долго выдержит их планета, если торговля будет нарушена и их дурацкие грузы уничтожены?
— Их дурацкие грузы приносят деньги, — вздохнул он. — Чертовски большие деньги!
— Но если вы захватите все Основание, разве вам не достанется все остальное? А если вы добьетесь уважения и признательности моего отца, разве это не больше, чем может дать все Основание? Три года прошло с тех пор, как этот варвар устроил в твоих цехах демонстрацию. Вполне достаточно.
Командор повернулся и уставился на нее.
— Я стар и слаб. У меня нет больше сил выслушивать вашу болтовню. Вы говорите, что знаете мое решение? Да, я решил. Все кончено, и между Корелом и Основанием сейчас война.
— Хорошо! — Ликия выпрямилась, и глаза ее засверкали.;— Наконец-то вы постигли высшую мудрость, хотя и с опозданием. А когда вы станете властелином всей периферии, вы будете пользоваться уважением и влиянием в Империи. Наконец-то мы сможем покинуть этот варварский мир и быть при дворе наместника. Думаю, нам это разрешат.
Женщина вышла из комнаты с улыбкой на устах, а командор сказал ей вслед:
— Вот когда я стану властелином того, что ты называешь периферией, я прекрасно обойдусь как без наглого отца, так и без языкастой дочери. И уж определенно, от последней я избавлюсь в первую очередь.
Старший лейтенант звездолета «Черное Облако» в ужасе уставился на экран.
— Великая Галактика!
Он думал, что кричит, но на самом деле это был лишь хриплый шепот.
— Что это?
Это был звездолет, но рядом с «Черным Облаком» он выглядел, как кит рядом с моллюском, и на борту его была эмблема Империи: звездолет и солнце. Истерические сигналы тревоги зазвучали по всему кораблю.
Были отданы приказы, и «Черное Облако» приготовился отступать, если это будет возможно, или драться, если придется, в то время как из радиорубки через гиперкосмос на Основание неслось предупреждение об ужасной опасности.
Просматривая отчеты, Хобер Мэллоу устало заложил ногу за ногу. Два года на посту мэра сделали его немного мягче, немного терпимее, но не научили его любить правительственные отчеты и тот казенный язык, которым они были написаны.
— Как с нашими звездолетами? — спросил мэр Джаэля.
— Четыре насильно посажены на планету, о двух ничего не известно.
Мэллоу хмыкнул.
— Результаты оставляют желать лучшего, но ничего не поделаешь.
Ответа не последовало, и Мэллоу поднял голову.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
— Хоть бы Сатт уже пришел, — наобум ответил Джаэль.
— Ах да, и мы снова услышим лекцию о положении на внутреннем фронте.
— Ничего подобного, — отрезал Джаэль. — Ну и упрям же ты, Мэллоу. Вы в Совете, может, и продумали внешнюю политику до тонкостей, но тебе всегда безразлично, что происходит у тебя под носом.
— Но ведь это твоя работа, не так ли? Для чего в таком случае я сделал тебя министром пропаганды и образования?
— Очевидно, для того, чтобы пораньше загнать меня в могилу. Ты мне ничем не можешь помочь. За последний год я прожужжал тебе все уши о Сатте и опасности, грозящей со стороны его религиозной партии. Кому нужны твои прекрасные планы, если Сатт устроит специальные перевыборы и сам станет мэром?
— Признаюсь, никому.
— А твоя речь вчера вечером? Да ты сам протягиваешь Сатту мэрство на блюдечке с золотой каемочкой. Какая необходимость говорить всю правду?
— А разве плохо опередить Сатта с точно такой же речью?
— Плохо! — с силой ответил Джаэль. — По крайней мере делать надо не так, как это сделал ты. Ты говоришь, что предвидел все, и не объяснишь, почему вел торговлю с Корелом — выгодную для нас торговлю — на протяжении трех лет. Единственный твой план — отступать без сражения. Ты прекратил торговые операции со всеми секторами вблизи Корела. Ты открыто продолжаешь бездействовать. Ты не обещаешь никаких действий в будущем. Великая Галактика! Мэллоу, что прикажешь мне делать со всей этой неразберихой?
— В ней не хватает величия.
— В ней не хватает энтузиазма самих масс.
— Это одно и то же.
— Мэллоу, проснись. У тебя всего два выхода: либо ты представишь народу сильную внешнюю политику, какими бы ни были твои личные планы, либо ты пойдешь на какой-нибудь компромисс с Саттом.
— Ну хорошо, — ответил Мэллоу. — Если у меня ничего не вышло с первым, давай попробуем второе. Сатт только что прибыл.
Они ни разу не встречались после того процесса, проходившего два года назад. Ни один из них не заметил перемены в другом. Разве только едва улавливалось, что победитель и побежденный поменялись местами.
Сатт сел в кресло, не пожав руки мэру.
Мэллоу предложил ему сигару.
— Не возражаете, если Джаэль будет присутствовать при разговоре? — спросил мэр. — Он честно хочет найти какой-нибудь компромисс и может даже выступить посредником, если мы оба разгорячимся.
Сатт пожал плечами.
— Для вас компромисс будет выгоден. Когда-то, правда, по другому поводу, назвать свои условия просил вас я. Предполагаю, что сейчас мы несколько поменялись ролями.
— Вы правильно предполагаете.
— В таком случае вот мои условия Вы должны прекратить гибельную политику экономического подкупа посредством торговли и вернуться к испытанному методу наших отцов.
— Вы имеете в виду завоевание с помощью миссионеров?
— Совершенно верно.
— Других компромиссов быть не может?
— Нет.
— Гм-м-м. — Мэллоу тщательно раскурил сигару и затянулся. Кончик ее разгорелся ярким пламенем. — Во времена Хардина, когда завоевание посредством миссионеров было выгодным и радикальным, такие люди, как я, возражали против подобного способа. Сейчас он испытан, окружен нимбом и вполне пригоден для таких, как Джоран Сатт. Но, скажите, как вы собираетесь выпутываться из наших нынешних трудностей?
— Ваших нынешних трудностей. Я не имею к ним ни малейшего отношения.
— Пусть будет по-вашему, но ответьте на мой вопрос.
— Требуются решительные меры. То ничегонеделание, которым вы занимаетесь, фатально. Оно является свидетельством вашей слабости для всех миров периферии. А в ней едва ли найдется хоть один стервятник, который откажется от своей доли мертвечины. Вы должны это понять. Ведь вы со Смирно, не так ли?
Мэллоу не обратил внимания на многозначительность последней фразы.
— А если вы победите Корел, — последовал вопрос, — то что делать с Империей? Ведь именно она — враг номер один.
Узкие губы Сатта раздвинулись в улыбке.
— О нет, ваш отчет о путешествии на Сивенну был полон. Наместник Норманского сектора заинтересован в завоевании Основания только из корыстных соображений. Но и это не главное. Он не собирается ставить на карту все, чтобы организовать экспедицию на окраину Галактики, когда у него есть пятьдесят враждебно настроенных соседей и император, против которого можно восстать. Я передаю ваши собственные слова.
— Ещё как соберется, Сатт. В особенности, если решит, что мы представляем для него опасность. А он может так решить, если мы разрушим Корел лобовым ударом. Нам следует быть гибкими.
— То есть…
Мэллоу откинулся на спинку кресла.
— Сатт, я дам вам один шанс. Вы мне не нужны, но я могу вас использовать. Так что расскажу, в чем здесь дело, а дальше можете выбирать — либо присоединиться ко мне и получить место в правительстве, либо остаться верным своим идиотским принципам и сгнить в тюрьме.
— Последнее вы уже пытались однажды проделать.
— Не совсем так, Сатт, не совсем. Время для этого пришло только сейчас. А теперь послушайте… — глаза Мэллоу сузились. — Когда я впервые приземлился на Кореле, я подкупил командора разными безделушками и приборами, которые обычно находятся в трюме любого торгового корабля. Вначале я сделал это только для того, чтобы попасть в сталеплавильню. Мои планы не шли дальше, и они осуществились. Я добился всего, чего хотел. Но только после посещения Империи я понял по-настоящему, в какое оружие можно превратить торговлю.
Мы сейчас стоим перед кризисом Сэлдона, Сатт, а сэлдоновские кризисы переживают не отдельные личности, а исторические Силы. Хари Сэлдон, предопределяя ход будущей истории, рассчитывал не на героические поступки, а на широкое распространение экономики и социологии. Поэтому преодоление отдельных кризисов должно осуществляться силами, доступными в любое время. В данном случае — торговлей!
Сатт скептически поднял брови и воспользовался возникшей паузой.
— Я тешу себя мыслью, что я не безнадежный кретин, но пока что ваша лекция ничего не прояснила.
— Сейчас прояснит, — ответил Мэллоу. — Считайте, что до сих пор вы недооценивали власть торговли. Все думали, что она может дать нам могущество только под контролем священников. Это не так, и это мой вклад в галактическую историю. Торговля без священников, чистая торговля, — это достаточно сильное оружие.
Давайте поговорим о деле. Корел сейчас воюет с нами. Соответственно, мы прекратили с ним всякие торговые отношения. Но, заметьте, я говорю об этом просто как о побочной проблеме. Последние три года в экономике Корела все больше и больше использовали атомную энергию, которую дали мы. Так что же произойдет, когда крохотные атомные генераторы начнут отказывать и один за другим атомные приборы выйдут из строя? Первым делом испортятся домашние приспособления. Через полгода этого ничегонеделания, против которого вы так восстаете, в рабочем состоянии не останется даже атомных кухонных ножей. Плиты начнут барахлить, посудомойки перестанут мыть посуду, кондиционеры откажут в самый жаркий, день.
Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!