Вебсайт - Пространство Любви. Звенящие Кедры России в Новой Зеландии. 10 страница
не было границ - одна бесконечность - бесконечность Любви.
Сколько прошло? Миг или вечность? Какая разница? Он шёл обратно -
вслед за ветром, музыкой и каплями дождя. Он шёл к свету звёзд и к
свету в её окне.
Он поднялся на её этаж и позвонил. Она ещё не спала - открыла
дверь и смотрела на него. Он протянул ей розу и сакзал: «Я не пожелал
тебе спокойной ночи»…
Она вернулась в комнату, выключила свет, и рассматривала розу при
лунном сиянии. Потом вдохнула её аромат. И медленным движением руки она
приложила розу к сердцу…
Знаете, бывает так темно, даже днём. А бывает светло ночью. И
непонятно, что это светится - звёзды или наши души…
Они любили гулять по ночам - бродили по лужам, отражающим свет
Луны. И кружились, под странную мелодию, которую слышали, пожалуй,
только они.
А вы когда-нибудь слышали, как звучат розы?
-Вита, после мероприятия нас пригласили в гости, будут мои учителя
рей-ки, барды. Слово рей-ки, я вообще слышала в первый раз. В гостях
мне было не очень уютно. Я почти ни с кем не общалась.
Выйдя на кухню, я увидела двух ребят, одного из них Анатолия. Наташа
называла его своим учителем. Мы встретились с ним взглядами, какое-то
непонятное чувство. Я видела, что он был с приятной женщиной намного его
старше.
- Они пара, - сказала Наташа, - вместе инициируют в рей-ки.
Ночевать мы вернулись в маленький храм. Комната Наташи действительно
была для неё храмом. Везде были иконки, и в воздухе парили изречённые и
|
|
|
помысленные молитвы. У меня внутри нарастало чувство беспокойства.
- Вита, мы все, кто был сегодня вечером, договорились поехать завтра на
Пшаду. Я буду проводником.
- Я не хочу ехать. Я не поеду.
- Что ты, ты не понимаешь! Там же дольмены и люди такие интересные!
- Я не хочу. - Мне невероятно не хотелось туда ехать, - я лучше побуду
здесь, почитаю книги.
В конце концов, она меня уговорила. Заглушив внутренний протест, я
согласилась. Именно такими для меня стали три последующих месяца,
подавляя своё неприятие, я всё же принимала то, что происходит.
Снова Пшада, мы идём к поляне дольменов. Толик стал что-то рассказывать
о том, что мы были с ним близнецами, а Таня, его женщина, нашей матерью.
Нас разлучили, и вот мы встретились. Рассказ остался витать в воздухе,
пока никак не задев чувств.
Тропинка вьётся, вьётся, вьётся,
Плетя из судеб свой узор,
А сердце бьётся, бьётся, бьётся-
А вдруг, а может, это он?
Так много с нами всего необычного в лесу произошло. А писать,
ничего не пишется. Просто ступор, рука не поднимается. И тут, чувствую,
дух дольмена со мной заговорил:
- Ты идёшь по этой тропинке миг среди вечности, а высоко, среди
|
|
|
небес, за тобою смотрят огромные белые птицы - хранители судеб
человеческих. И в глаза их никто не смотрит, ибо ослепнуть можно от
света этого яркого и огненного, хотя если не побояться, то судьбу свою
вмиг узришь. А что судьба наша? Сплетение чувств и мыслей, хаотичное
движение спящего. А бывает порой, луч пробьётся, то огненная мысль в
человеке рождается и уносится ввысь. Тот человек уже не спящий, а
пробуждающийся. А пока по лесу идут спящие. Идут к дедам-прадедам, в
надежде, чтобы их пробудили, но не ведают человече, что пробуждение души
- это рождение мысли огненной - Боги мы есть, и любовь всё сущее собой
являет. И нет кроме этого ничего. Всё лишь свет яркий - Его свет. А пока
тени видим, да силуэты зла сознание рисует…. мысль не творит. Творящая
мысль спит пока, часа своего ждёт. Ритуалы разные люди производят, слова
всякие говорят, руками машут, а по что? Думали ли вы? К богу
приблизиться хотите? Свет его в себе ощутить? Ни к чему руками махать,
раз сердце закрыто. Раз сердце любить само не хочет, а ищет и жаждет,
кто б его любил. Вот и сказ весь мой. А что писать ты хотела, как руками
вы помахали, как «инициировали» друг друга? А потом ты стихами
заговорила? Ни к чему тебе себя в неразумении держать, да других
|
|
|
вводить. А стихами ты дитя заговорила, ибо мысль в тебе родилась: «Я
бард!» - и гордость ты почувствовала и радость, и от этих чувств
способность твоя проснулась - сердцем ритм природы и других людей
слышать.
Условности разные, зачем придумывать, скажи всё как есть: «Вот, деда,
пришла я. Долго шла, шла и пришла. Что да по что - сама не знаю, да не
ведаю. Пути свои потеряла давно, безпутная я. Но душа, деда, светлая моя
– душа, деда, птица белая, что в небо рвётся, да любовь свою ищет. Думаю
я, деда, как любовь свою найду, так всё ладно у меня будет. Станет он
любить меня, и свою любовь дарить. Счастлива я буду».
Коли бы так сказала, я бы тебе ответил:
- Ой, деточка, ой хорошая. Любовь, она, деточка не тянется как одеяло на
себя, чтоб теплее тебе было. Любовь подобно лучику, летящему от солнца.
Солнце дарит его всем искренне и беззаветно, не ожидая взамен и в ответ.
А ты ждёшь, что придёт любимый, согреет, обогреет душу твою, счастливой
тебя сделает…. Любовь она дающая, дарующая, солнце суть её… Ищи, детка,
в себе её, тогда и счастье придёт к тебе….
Но не сказала я тогда так, не спросила, и не ответил мне деда, да может,
и говорил, да не слышала я. И желание любви за любовь-то и приняла, от
|
|
|
того сама и маялась потом.
- Знаю, знаю, перебил тебе «малину». Не знаешь, что писать теперь. Хотела
рассказать, как интересно было, как руками в воздухе водили, как одно,
другим называли, как откровение получали. Были, были откровения, то у
каждого свои будут, тайного словами всего не передать. Позволь,
расскажу, как я всё это видел:
- Оставили мы вас вчетвером в лесу. Ушли товарищи ваши. Вы метались,
спички искали, общаться пытались, а пробовал ли кто из вас сердце своё
слушать? Всё другого слушали. Привыкли в невнимании к своему сердцу
жить. А коли каждый бы его послушал, то ведать бы начал путь свой.
Дорогу свою. Гордыня, дети, гордыня…Я непомерное мешает единства круг со
всем живым ощутить. Вот вы и стали каждый заложником своего «Я». Не то
важно, что каждый из вас говорил и делал, а то, что на самом деле думал
и чувствовал. А мысли ваши хаотичны были, а чувства, каждый себе и о
себе. Вот и на вторую ночь у скал, палец ты поранила, яд одной травки
попал, температура поднялась, думала ты, что умрёшь, но и тогда о себе
лишь думала, о себе лишь боялась, сердце страхом сковано было. Никто не
приютил вас, не пустил переночевать, лишь сторож пьяный – четверых на
одну кровать. И материл вас во сне….
Дети, дети…. Счастье не в том, чтобы получить, а чтобы отдать, но как
долго и трудно идти вам к этому предстоит. Проста истина, да желания
гложат. А кто из вас готов от желаний своих отказаться?! А вдруг ни с
чем останусь? Вдруг ничего не получу?! Уж лучше я поспешу сам взять, а
коли не дадут, потребую, али хитростью, али напором, всё одно, что мне
полагается, возьму.
Он, Толик, от тебя ждал, ты от него. Вот каждый о свои желания шишки-то
и набил.
Никто из вас отдавать не хотел искренне…вот и весь сказ. Обиды ни к чему
ваши, пусты они. Человече светом первозданным светиться начинает, когда,
не думая, по наитию, тот самый свет излучать начинает, чтобы было
другому добро-то, чтобы было другому по-божески. И когда не думаешь об
этом, тогда и счастье проявляется, счастье ведь, когда ты даришь
счастье. Через три месяца ты рассталась с ним с взаимными упрёками,
обидами, обвинениями, а истина опять проста была: «Не дал, не дала ты
мне того, чего хотел я».
Но судьба милостива твоя, доля добрая, сердце раскроется твоё, истину
услышит, в дом отца дорога привела тебя. В дом отца.
Было это сразу после приезда из Пшады. Договорились встретиться все у
Виктора Николаевича Мороза. Наташа рассказала о нём, что он целитель, и
очень интересный человек.
Иду по дороге к дому его, а сердце, будто и не сердце, а огонь
трепещущий. Слёзы в глазах, впервые почувствовала - к отцу иду.
Огонь в камине разожгли и за столом все сели. Свет мерцает. В глазах
сидящих искорками отражается. И чувство у меня возникло нестерпимое, что
это было уже всё. Смотрю на присутствующих, а сама вижу, как вот так же,
только лет, эдак, тысячу назад в замке мы сидим за столом огромным. Вина
в бокалах кованных, яства, огонь в камине, а люди, люди…всё те же,
только тела чуть иные. Смотрю не отрываясь, а вижу их тех, в одеждах
старинных. Все знакомые, хоть и вижу кого во второй раз в жизни этой. И
то чувство сильнее. Мы, сидящие в замке реальнее, чем мы здесь.
Едино всё дитя. Ты встретила семью, родных и близких. Ведь века вы
рядом. В начале вы пути большого, по возвращению себя и памяти своей.
И сердце у меня так колотится, что готово из груди вырваться. А Мороз
говорит:
-Чего боишься? Не бойся!
Почти до утра не спали мы все, общались. И так получилось, что мы с
Толиком почти на месяц в доме этом остались.
Скажу вам, милые мои, хорошие, что прошлых жизней своих я до этого
никогда не видела и не вспоминала. Мне это вообще чудом, почти
невозможным, казалось. И вот один из дней у Виктора Николаевича сердце
разболелось. А я чувствую, у меня из груди слова рвутся ему в помощь.
Сели мы друг против друга. Говорить я начала, что шло потоком:
- Боль эта не сегодняшнего дня. Боль из прошлого идёт, память ведь в себе
несёт, как любил ты, как страдал, как за божий люд душой и сердцем ты
переживал. Всегда ты за собою вёл людей, всегда их призывал к единству,
и любви к друг другу. Всегда жизнь отдавал ты за других. Себя ты не
жалел. И в сердце нёс в своём чужую боль народа твоего, твоих детей
родимых. Ещё не мало предстоит, ты вспомнишь всё, и силою любви ты
соберёшь детей вновь воедино. И много ещё слов было и вдруг, вдруг…я
любовь почувствовала. Глаза закрыты, а я яркий свет вижу, а человек, что
передо мной в ином обличье улыбается мне, с собой зовёт, и такое чувство
щемящее, что слёзы тихо сами по себе текут, но не из глаз, от туда текут
они, из веков, из столетий прожитых душой моей. И чувствую я всё это так
явно, Буд-то иного и нету-то. Представьте, что всю жизнь сиротою себя
чувствовали, да боль в сердце грузом неподъёмным лежала, часа своего
ждала - этого часа. Ибо уже не я была это – двадцати трёх лет от роду, а
я другая - вечная. И тела я своего не чувствовала, лишь плоть души своей
нетленной. Размыло время границы свои. И душа моя вспомнила, а очи
увидели, как король идёт со свитой своей, а я бродяжка. Зеваки, толпясь,
толкнули меня. В оборванной, старой одежде я упала в лужу и тут. Король
подошёл и подал мне руку. Ничего не говорил он, а лишь посмотрел. И
столько было нежности во взгляде его, столько любви сердечной, что всю
оставшуюся недолгую жизнь этот взгляд лишь и грел в памяти. А затем я
смерть свою чувствую, как лежу на улице зимой, и тело моё леденеет
постепенно с ног…. А перед глазами всё тот же взгляд, человека, что
сидит теперь напротив. В один миг, мне понятны стали многие чувства
жизни этой моей. Как ещё лет в тринадцать я молилась, прося, очистить
меня от грязи, самой мне непонятной. Ибо в той жизни я осуждала себя,
что мужчинам отдаюсь за кусок хлеба…ненавидела себя за это. И жить не
хотела, потому и умирала, лёжа на снегу, леденея с ног. Вот и в этой
жизни ноги также леденели. А в полтора года мне кожаные гольфы выше
колен на пол года накладывали, ноги колесом были. Честно скажу: жалко
мне себя стало, мочи не было. Ибо в мгновение одно пережила всю боль,
унижение, голод, холод жизни той.
Милые мои, хорошие, а вы не жалейте, ни меня, ни себя, ибо всё кругами
своими идёт справедливыми. Понимание пришло через пару недель. Я в
комнате спала, где в камине ещё огонь горел, трещали ветки, словно в
агонии. И увидела я, почувствовала. А может, вернее будет сказать:
показали мне всё. Как в жизни – до той, что вспомнила, я мужчиной была.
Властным и жестоким, переполненным желаниями плоти своей, похотливым. И
как я женщинами пользовался, не задумываясь о их чувствах. Подавляя волю
их и плоть….
Упала я на колени перед огнём. И взмолилась душа, обращаясь к душам тех
женщин в прощении. В раскаянии содеянного, ибо перед глазами всё стояла
та жизнь моя, когда я пережила ту же боль, что и сама причиняла…. И я
почувствовала освобождение. Невидимая тяжесть, часть её, мою душу
покинули. И энергия в ноги потекла.
Понимание этих же поступков придёт ещё позже, когда многое в памяти моей
проснётся.
* * *
Мороз всё шутил:
- Пришла, говорит, - я, мол, дочка ваша из прошлой жизни…где моя комната?
Так и было. Чувствовала, что это дом отца моего. Многого не помнила ещё,
но сердце болело и радовалось.
Всё что происходило со мной там, я записывала, и оно вошло во вторую
книгу В.Н.: «Ступени». Поэтому повторяться во многом не буду.
Впервые в доме этом я на колени стала. Впервые прощения просила у бога,
у других людей, коих обижала, убивала, предавала. …
Три раза в неделю В.Н. проводил сеансы. Это был мой первый. Все люди
были мне незнакомы. Я села с краю дивана, а рядом какой-то парень.
Заиграла музыка, все закрыли глаза. И тут я начала чувствовать что-то
необъяснимое, а вернее абсолютно ясное - нестерпимое чувство вины перед
незнакомым мне человеком, сидящим рядом. Это чувство гложило, обжигало.
Не в силах противиться тому, что шло изнутри, преодолевая неудобство и
стыд, но, доверяя себе, я впервые в жизни перед человеком встала на
колени. Мне было так неловко, что, приоткрыв глаза, я убедилась, что он
меня не видит. Слегка успокоившись, я отдалась внутреннему чувству. Вся
утроба моей души просила у него прощения. За что я сама не знала.
В какой-то момент я почувствовала, как от него пошёл свет ко мне,
наступила лёгкость и благодать. Приоткрыв глаза, я увидела, что парень
держит надо мной руки, желая обнять, но тоже не решаясь. Я встала и
посмотрела на женщину, сидящую рядом с ним. Закрыла глаза и увидела…деву
прекрасную, молодую, с длинной косой. Она мне улыбалась, и в глазах её
сияла любовь. И я чувствую, что в той жизни я была её женихом-мужчиной и
бросила её. Перед глазами та же дева печальная, в слезах. Ведомая
внутренним раскаянием и именно потребностью, я вновь встала на колени.
Следующая женщина на вид была суровой. Я закрыла глаза и почувствовала,
увидела соперника за власть. Мы воины. Столкнулись два характера, две
гордыни. Я почувствовала, насколько необходимо именно перед ней, смирить
своё эго. Это было нелегко, но я опять встала на колени. И опять
прощение и свет. Я шла дальше по кругу, и в каждом человеке мои чувства
узнавали его душу. И перед каждым я была в чём-то виновата. И вот
пожилая женщина. Я чувствую, что она была моей матерью, а я покинула дом
свой. И такую боль я пережила в себе, ту боль, что тогда пережила она.
Так было и с теми людьми. Я переживала внутри себя ту душевную,
физическую боль, что в жизнях других причиняла им. Это помогало
осознанию, раскаиванию. И я услышала в голове ясную, сильную мысль:
«Встань с колен! Я простил тебя! Прости ты себя!». Я открыла глаза и
увидела, что прошла восемь человек. Восемь! И мне стала понятна фраза,
сказанная мне у дольменов на Пшаде. Мы долго не могли их найти, и ребята
попросили меня спросить у духов дольменов, почему мы блукаем, а мне
ответили: «По кругу восемь раз пройдёшь, прежде чем в врата мои
войдёшь».
Вот какой круг! Восемь раз я вставала на колени в раскаянии, смиряя
гордыню, ибо открыли мне боль им причинённую.
Вот деточка и врата стали открываться. А дорога та длинная, а дорога та
трудная. Али лёгкая и короткая? Всё от тебя зависит. Дорога та
искренности и радости, освобождения от камней боли и обид. Будь то в
твоей душе или в душе брата, сестры. Ибо не только тебя боль покинула,
но и его душу також. Ты у души прощения просила, и душа его, тебя
простила.
Хоть и явно всё было, но мысль всё одно была: «А вдруг выдумываю всё?!».
Но после сеанса Лёша, так звали первого парня, вдруг стал рассказывать,
как в начале сеанса завалился в бок, его пронзила острая боль под
ребрами, от проникновения стрелы. Он был убит. И тут, говорит, чувствую,
что передо мной кто-то есть, и такое тепло, доброта идут от него, что
боль уходит и лёгкость я чувствую, и так обнять хотелось человека этого.
- Так значит, это я тебя убила?!
- Не переживай!
Но это ещё не всё! Те люди, к которым я подходила, видели то же
самое, что и я. Они узнали меня! Их чувства узнали!
-Понимаете, - говорит В.Н., сюда приводят тех людей, с кем у вас
были кармические завязки. Вам дают возможность осознать свои ошибки,
простить и получить прощение, тем самым всё больше раскрывать любовь в
сердце и обрести здоровье.
На каждом сеансе ко мне вновь и вновь возвращалась память. Иногда
всплывали такие сильные чувства страдания, что казалось пережить это
снова очень трудно. Но в том и смысл, что за ними нужно просто
наблюдать, радуясь, что это выходит, отпускать их. В один из вечеров мы
сели все ужинать: В.Н., его жена, дочь, Толик и я. Воспоминания об
утрате всплыли во мне, я хотела кричать от боли. Но все вокруг начали
подшучивать надо мной и веселить. Я невольно рассмеялась и о…чудо! Та
душевная боль прошла! Не входите в боль штопором! Разворачивайтесь на
сто восемьдесят градусов и начинайте улыбаться. Усилием воли сердца
меняйте отношение к происходящему! Менять прошлое - это менять своё
отношение к тем ситуациям. Боль на радость, ненависть на равнодушие.
Менять себя - это менять своё отношение к чему-либо. Как
правило-осуждение, неприятие на спокойное, радостное отношение.
Не останавливайся, душа!
Вначале ты снимаешь груз былых обид -
Уходит боль, потом печаль,
Ты принимаешь мир таким, как есть,
Не делишь на добро и зло.
Затем тупик, но лишь на миг,
Пока придёт вдруг осознанье - всё Любовь!
И смело в путь. В ся заглянуть,
И изменить жизни черёд
Тебе под силу - счастье ждёт,
Того, кто не грустит, кто милосерден,
Кто прощает, кто не в другом отыщет грех,
А лишь в себе узрит начало – всего.
Всё, что со мной происходило в этом доме, раньше бы казалось
мистикой, сказкой. А теперь наоборот стало, настоящей реальностью. Мне
открывался мир моей души - вечной и безбрежной. Слой за слоем. Только
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 381; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!