Как звали любимую дочку Александра Васильевича Суворова? Как сам Суворов ласково её называл?
Наталья Александровна Суворова (в замужестве Зубова). Суворов ласково называл дочку «Милая моя Суворочка».
Назовите три воинских искусства по Суворову?
«Глазомер, быстрота, натиск».
«Первое — глазомер: как в лагерь стать, как идти, где атаковать, гнать и бить» врага.
«Второе — быстрота». «Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух-трех стах и больше. Вдруг мы на него, как снег на голову».
«Третье — натиск». «Пехота коли в штыки», «кавалерия гони, руби».
Что такое «Наука побеждать, или разговор с солдатом на его языке»?
Так называется произведение, написанное А. В. Суворовым в 1796 году для обучения офицеров и солдат воинскому искусству и манере ведения боя.
Как называлось село, в которое был отправлен Александр Васильевич на покой в 1796 году?
Село Кончанское
Почему А.В. Суворов получил приказ двигаться в Швейцарские Альпы?
Такой приказ был отдан для освобождения Швейцарии от французов и соединения с корпусом Римского-Корсакова, прибывшим из России.
С каким прославленным Наполеоновским генералом столкнулся Суворов в сражении в долине Моутенталь? (Подсказка: этот французский генерал чудом избежал плена в Моутентальском сражении).
Этого прославленного генерала звали Андре Массена.
Какое звание было пожаловано Суворову за Швейцарскую компанию 1799 года?
Высшее воинское звание – генералиссимус.
|
|
|
Назовите дату смерти Александра Васильевича Суворова.
6 мая 1800 года.
Где был погребен Суворов?
В Александро-Невской Лавре Санкт-Петербурга.
Что написано на надгробие Суворова?
«Здесь лежит Суворов».
Дополнительные вопросы исторической викторина (оцениваются в два бала)
Как была устроена повседневная жизнь Александра Васильевича Суворова (его занятия, быт, рацион питания)?
День Суворова начинался с первыми петухами: в первом часу он приказывал будить себя. В военное время он пробуждался еще ранее. Суворов приказывал себя будить, не слушая никаких отговорок: «Если не послушаю, тащи меня за ногу!»
Спал Суворов на сене, уложенном так высоко, как парадная постель. Над сеном стелилась толстая парусиновая простыня, на нее тонкая полотняная, в головах две пуховые подушки, которые всюду за ним возились. Третья простыня служила ему вместо одеяла. В холодное время он сверх простыни накрывался своим синим плащом. Ложился в постель Суворов без рубашки. Встав с постели, нагишом, он начинал бегать взад и вперед по спальне, а в лагере по своей палатке. Нередко в летнее время он бегал в таком виде в саду, где и маршировал в такт. Все это продолжалось около часа. Во время таких «эволюций» он держал в руках тетрадки и твердил татарские, турецкие и карельские слова и разговоры.
|
|
|
После такого урока он умывался: ему, по обыкновению, приносили в спальню два ведра самой холодной воды и большой медный таз. В продолжение получаса он выплескивал из ведер воду себе на лицо, говоря, что это помогает глазам.
В это время входил в спальню его повар с чаем. Налив половину чашки, он подавал ему отведать: если чай был крепок, разбавлял водой. Суворов любил черный чай, лучшего качества, и еще приказывал его просеивать сквозь сито. Чай он выписывал из Москвы через своего управляющего, которому наказывал, чтобы «прислал ему наилучшего, какой только обретаться может... По цене купи как бы тебе дорог не показался, выбери его через знатоков, да перешли мне очень сохранно, чтобы постороннего духа он отнюдь не набрался, а соблюдал бы свой дух весьма чистый».
В скоромные дни он пил по три чашки со сливками, без хлеба и сухарей, в постные — без сливок. Строго соблюдал все посты, не исключая среды и пятницы. А во время Страстной недели Суворов ничего не ел, а только пил один черный чай без хлеба.
После чая он спрашивал повара, что тот будет готовить и что будет у него для гостей. Повар отвечал. «А для меня что?» — спрашивал Суворов. В постный день повар отвечал: уха, а в скоромный — щи. Вторым блюдом было жаркое. Сладкого Суворов никогда не ел, соусов тоже.
|
|
|
После чая он, все еще неодетый, садился на софу и начинал петь по нотам духовные концерты. Такое пение продолжалось целый час. Он очень любил петь. Голос у него был бас.
После пения Суворов спешил одеваться: туалет свой он совершал не более пяти минут и в конце еще раз умывал лицо холодной водой.
Ранее еще семи часов Суворов отправлялся на развод (построение). К разводу Суворов выходил в мундире того полка, какой был тогда в карауле. После развода, если не было докладов и дел, он принимался за чтение газет. Суворов выписывал до двенадцати заграничных газет: шесть французских и шесть немецких, и, кроме того, «Московские» и «Петербургские Ведомости». Из оставшихся после Суворова расходных книг видно, что он на газеты тратил в год около трехсот рублей.
По окончании чтения газет Суворов спрашивал, подано ли кушанье. Садился он за стол в 8 часов утра, а когда у него был парадный обед, то часом позднее.
Перед обедом он пил рюмку тминной сладкой водки, а когда страдал желудком, то выпивал рюмку пеннику с толченым перцем. Закусывал водку всегда редькой. Прибор за столом у него был самый простой: оловянная ложка, нож и вилка с белыми костяными ручками.
|
|
|
Перед обедом, идя к столу, он громко читал «Отче наш».
Кушанья не ставили на стол, а носили прямо из кухни, с огня. Суворов соблюдал величайшую умеренность в пище, так как часто страдал расстройством желудка. Камердинер всегда стоял позади стула и не допускал ему съесть лишнее, прямо отнимая тарелку, не убеждаясь никакими просьбами, потому что знал, что в случае нездоровья Суворова он же будет в ответе и подвергнется строгому взысканию: «Зачем давал лишнее есть?»
В продолжение обеда Суворов пил немного венгерского или малагу, а в торжественные дни — шампанское. Суворов никогда не завтракал и не ужинал. Лакомств и плодов он не любил. Изредка только, вместо ужина, подавали ему нарезанный ломтиками лимон, обсыпанный сахаром, да иногда ложечки три варенья, которые он запивал сладким вином.
Во время походов Суворов никогда не обедал один: стол его накрывался на пятнадцать-двадцать персон для генералов и прочих чинов, составлявших его свиту. За столом Суворов имел предрассудки: не терпел, чтобы брали соль ножом из солонки, двигали ее с места на место или ему подавали — каждый должен был отсыпать себе на скатерть соли сколько ему угодно и тому подобное.
После стола всегда крестился три раза. Вообще он молился очень усердно и всегда с земными поклонами, утром и вечером, по четверти часа и более. Во время Великого поста в его комнатах всякий день отправлялась Божественная служба. Во время Божественной службы у себя дома, как и в деревне, он всегда служил дьячком, зная церковную службу лучше многих причетников. На Святой неделе, отслушав заутреню и раннюю обедню в церкви, он становился в одном ряду с духовенством и христосовался со всеми, кто бы ни был в церкви. Во все это время его камердинеры стояли сзади, с лукошками крашеных яиц, и Суворов каждому подавал яйцо, но сам ни от кого не брал. Во всю Святую неделю пасха и кулич не сходили с его стола и предлагались каждому из гостей.
Именины и день своего рождения никогда не праздновал, но всегда с большим почтением праздновал торжественные царские дни. В эти дни он бывал в церкви во всех орденах и во всем параде и после обедни приглашал гостей, а иногда давал бал.
В обыкновенные дни после обеда Суворов умывался, выпивал стакан английского пива с натертой лимонной коркой и с сахаром. Затем раздевался догола и ложился в постель спать часа на три.
Встав после сна, он одевался очень быстро. Одежда его, кроме белья, состояла из нижнего канифасного платья с гульфиками. Садясь на стул, он надевал наколенники и китель, белый канифасный с рукавами. Это был его домашний, комнатный наряд. И в конце одевал на шею Аннинский или Александровский орден. Зимой в самый сильный мороз не носил он мехового платья, даже теплых фуфаек или перчаток, хотя бы целый день должен был стоять на морозе.
Суворов очень любил мазаться помадой и прыскаться духами. Особенно он любил одеколон, которым ежедневно смачивал узелок своего платка. Табака он никогда не курил, но очень часто любил нюхать рульный табак. Табакерку в будничные дни он имел золотую, а в праздники — осыпанную бриллиантами (таких у него было несколько — все подарки царственных особ). Он очень не любил, чтобы нюхали его табак.
Александр Васильевич не терпел, чтобы в доме его были зеркала, и если в отведенной ему квартире оставались такие, то их закрывали простынями. «Помилуй Бог, — говорил он, — не хочу видеть другого Суворова». Если же случалось ему увидеть незакрытое зеркало, то тотчас отвернется и во всю прыть проскачет мимо, чтобы не увидеть себя. Однажды в Херсоне, по усиленной просьбе дам, позволил он поставить в дальней, задней комнате маленькое зеркало, которое прозвал «для дам-кокеток» и сам в эту комнату не входил. Да и дамы после такого его отзыва не решались туда идти.
Суворов не меньше зеркал не терпел своих портретов.
Суворов при себе никогда не носил ни часов, ни денег. Так же и в его доме никогда не было часов. Он говорил, что солдату они не нужны и что солдат без часов должен знать время. Когда надо было идти в поход, никогда в приказах не назначал часа, но всегда приказывал быть готовым с первыми петухами. Для этого он научился петь петухом и когда время наставало, выходил и выкрикивал «ку-ка-ре-ку» и солдаты выступали в поход.
Также не держал Суворов при себе никаких животных, но, увидев во дворе собаку или кошку, любил их приласкать: собаке кричал: «гам-гам», а кошке «мяу-мяу». Живя в деревне с Покрова или в Великом посту, в одной из своих комнат устраивал род садка: пол горницы приказывал устилать песком, наставит там елок и сосен, поставит ящики с кормом и напустит туда скворцов и всякой мелкой птицы. Так до Святой недели и жили птицы у него, как в саду. А в Великий праздник, когда станет потеплее, велит их выпустить на волю. «Они, — скажет, — промахнулись: рано прилетели, и на снегу им было взять нечего... Вот теперь до тепла пускай у меня поживут на елках».
В своем новгородском имении Суворов был еще неприхотливее: точно так же рано вставал, ходил в церковь, по праздникам звонил в колокола, играл с ребятишками в бабки. На Масляной неделе строил ледяную горку, на Святой — качели. Катался по льду на коньках. Любил угощать всех вином, но сам не пил и не любил пьяных: даже зимой приказывал поливать водой у колодца таких крестьян, которые шибко пьянствовали. Простота его доходила до того, что он вместо лодки переправлялся по реке в чану, протянув канат с берега на берег. Суворов говорил, что военным надо на всем уметь переплывать реки — и на бревне, и на доске.
Суворов ежедневно ходил по десяти и более верст, и когда уставал, то бросался на траву и, валяясь несколько минут на траве, держал ноги кверху, приговаривая: «Это хорошо, чтобы кровь стекла!» То же приказывал делать и солдатам. Докторов он сильно недолюбливал, и когда его подчиненные просились в больницу, то он говорил им: «В богадельню эту не ходите. Первый день будет тебе постель мягкая и кушанье хорошее, а на третий день тут и гроб! Доктора тебя уморят. А лучше, если нездоров, выпей чарочку винца с перчиком, побегай, попрыгай, поваляйся и здоров будешь».
Простота и воздержанность Суворова сроднила его с недугами, научила переносить их легко и без ропота. Суровая жизнь была хорошей боевой школой. Школа Суворова пряталась и под его причудами, только не сразу можно было добраться до смысла причуд.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 784; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!