У ИСТОКОВ НЕМЕЦКОЙ РОМАНТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ

Nbsp;

ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ

В то время как во Франции происходила великая буржу­азная революция, в Германии продолжали держаться старые формы государственной и общественной жизни. По-прежнему раздробленная на сотни княжеств, Германия управлялась кар­ликовыми самодержцами. «Каждый из этих 1000 князей — абсолютный монарх; это — грубые, невежественные негодяи, от которых нечего ждать совместных действий, — писал Ф. Эн­гельс, язвительно прибавляя:—но наиболее позорное их пре­ступление— самый факт их существования»¹.

Политическая раздробленность страны мешала процессу пе­рехода от феодального способа производства к капиталистиче­скому. Этот процесс происходил в Германии чрезвычайно мед­ленно и в необыкновенно уродливых формах. Германская буржуазия, распыленная по мелким княжествам, была лишена сознания своего национального единства. Она во всем зависела от князей, чиновников и помещиков-юнкеров. Ф. Энгельс пишет о немецком бюргерстве: «Оно приобрело свойственный ему крайне резко выраженный характер трусости, ограниченности, беспомощности и неспособности к какой бы то ни было ини­циативе, между тем как почти все другие крупные народы как раз в это время переживали быстрый подъем» ².

Экономически отсталая Германия не была готова к буржу­азной революции, потому что не существовало еще такой социальной силы, которая возглавила бы борьбу народа против прогнившего феодального строя. Пролетариата в Гермааии в это 'Время еще не было. Трусливое немецкое бюргерство больше всего боялось движения народных масс.

Наибольшим влиянием среди германских государств пользо­валась Пруссия. Это небольшое королевство, возглавляемое династией Гогенцоллернов, было главным оплотом реакции в стране. Именно в это время сложилось понятие «пруссачества», то есть культа грубой силы, оголтелого национализма, тупой ненависти ко всем другим странам, раболепного пресмыкатель­ства перед властями. Этот пруссаческий дух был ненавистен всем передовым людям Германии — Лессингу, Гёте, Шиллеру. И все же пруссачество было огромной силой, которая в даль­нейшем объединила Германию, возглавив внутреннюю и внеш­нюю политику страны.

Французская буржуазная революция произвела в Германии огромное впечатление. Она «точно молния ударила в этот хаос, называемый Германией» '. Под непосредственным влиянием со­бытий во Франции уже в августе 1789 года вспыхнули кресть­янские волнения в Эльзасе, в прирейнских землях. В августе 1790 года произошло крестьянское восстание в Саксонии, а в августе 1793 года — в Силезии.

События французской революции всколыхнули немецкое бюргерство, заставили его проснуться от многовековой спячки, пробудили энтузиазм. Правда, говорит Ф. Энгельс, «это был энтузиазм на немецкий манер, он носил чисто метафизический характер и относился только к теориям французских революцио­неров». Дальнейшее углубление французской революции привело ' к тому, что «этот энтузиазм Германии сменился фанатической ненавистью к революции»².

Германские князья и юнкерство попытались дать отпор на­ступлению революции, грозившей распространиться по Герма­нии. Подстрекаемые Англией, Австрия и Пруссия начали под­готовку к войне против революционной Франции. Результатом провокационной политики Австрии и Пруссии было то, что революционная Франция сама объявила войну Австрии (ап­рель 1792 года), после чего она оказалась также в состоянии войны с Пруссией, связанной с Австрией союзным договором. Эта война была неудачна для пруссаков. Французские войска вскоре подошли к Рейну. Народные массы Рейнской области встречали французов как своих освободителей. В городе Майн-це местные демократы под руководством писателя Георга Форстера создали революционное правительство — Майнцскую коммуну.

Французская революция оказала большое влияние на обще­ственную жизнь Германии. Это влияние проявилось в различ­ных сферах идеологии. Наиболее значительные явления духов­ной культуры Германии конца XVIII и начала XIX века — германский классический идеализм в философии, немецкий романтизм в литературе — косвенно порождены французской революцией. Но конкретные исторические условия, сложившиеся в Германии конца XVIII — начала XIX века, обусловили реши­тельное преобладание в немецкой философии, литературе и искусстве консервативных течений и взглядов.

Таково, например, воздействие наполеоновских завоеваний. Правление Наполеона длилось в Германии с 1805 по 1813 год. Энгельс писал: «Наполеон не был для Германии неограничен­ным деспотом, как утверждают его враги. Наполеон был в Германии представителем революции, он распространял ее прин­ципы, разрушал старое феодальное общество. ...Наполеон раз­рушил Священную Римскую империю и сократил в Германии число мелких государств путем образования более крупных. Он принес с собой в завоеванные страны свой кодекс законов, ко­торый был бесконечно выше всех существовавших кодексов и в принципе признавал равенство. Он заставил немцев, которые до тех пор жили только частными интересами, направить свои силы на осуществление великих идей, на служение более высо­ким общественным интересам» '.

Но, будучи представителем более прогрессивной обществен­ной формации, Наполеон вел себя в Германии после поражения прусской армии при Йене (1806) как настоящий иноземный захватчик; его политика вызвала в немецком народе огромное возмущение и подъем патриотических чувств. В Германии нача­лось широкое народно-освободительное движение против ино­земцев-французов. Немецкий народ воевал с Наполеоном совер­шенно «самостоятельно и независимо от высочайших распоря­жений» ², по выражению К. Маркса. Воюя против Наполеона, он воевал также против феодальных пережитков, опутывавших его существование.

Между тем прусские юнкеры во главе с бездарным и трус­ливым королем Фридрихом-Вильгельмом III старались исполь­зовать народную борьбу против Наполеона для укрепления своего господства. Фридрих-Вильгельм III обещал народу кон­ституцию, формально провозгласил отмену крепостного состояния и согласился на ряд реформ, которые были им отменены после поражения Наполеона. Таким образом, освободительная война 1813—1814 годов способствовала не ослаблению, а укреп­лению германского юнкерского государства. Правящие классы Германии постарались превратить здоровый патриотизм немец­кого народа в реакционный национализм, нашедший выражение в публицистике, литературе, искусстве.

После падения Наполеона реакция в Германии еще более усилилась. Господствующие классы использовали его поражение для укрепления феодально-абсолютистского строя. На Венском конгрессе (1814—1815) был организован вместо уничтоженной Наполеоном Священной Римской империи Германский союз, состоящий из тридцати четырех монархий и четырех вольных городов. Руководящую роль в Германском союзе играла Ав­стрия и ее знаменитый реакционный министр князь Меттерних. В то же время Пруссия стала одним из самых активных членов организованного Меттернихом по предложению российского им­ператора Александра I Священного союза, задачей которого была борьба с революционным движением во iBcex странах, а также укрепление монархических и религиозных устоев.

После 1815 года прусское юнкерство больше прежнего уси­лило политический гнет, зорко следя за тем, чтобы в печать или на сцену не проникла какая-либо политическая крамола. Либерально-буржуазная оппозиция в Германии этого времени едва давала о себе знать. Ее единственное заметное проявление с 1815 по 1830 год—демократическое движение студенческих кружков, так называемых буршеншафтов. Движение это было в политическом отношении крайне слабым и расплывчатым. Од­нако в условиях жизни Германии этих глухих годов даже дея­тельность буршеншафтов казалась опасной немецким реакцио­нерам.

18 августа 1817 года германские студенты решили торжест­венно отпраздновать двойную годовщину — германской Рефор­мации (1517) и Лейпцигской битвы народов (1813). Они орга­низовали большое празднество в Вартбургском замке близ Эй-зенаха. Во время этого празднества были торжественно сожже­ны эмблемы деспотизма: капральская шапка и палка, косичка и офицерский мундир. Вслед за тем в университетском городе Йене был организован в 1818 году Всеобщий студенческий со­юз, преследовавший цели политической активизации студен­чества. Наконец, 23 марта 1819 года студент К. Занд заколол реакционного писателя и драматурга Августа Коцебу, подозре­ваемого в шпионаже в пользу российского самодержавия. Это политическое убийство произвело гигантские впечатление во всем цивилизованном мире. Сам Пушкин воспел в стихотворении «Кинжал» подвиг юного Занда, друга свободы и врага деспо­тизма.

Все перечисленные симптомы начавшейся активизации не­мецкого студенчества вызвали решительный отпор со стороны властей. Собравшаяся в курортном городе Карлсбаде (ныне — Карловы Вары) конференция представителей немецких госу­дарств приняла в сентябре 1819 года по предложению Меттерниха реакционнейшие Карлсбадские .постановления, поставившие университеты под строжайший надзор и установившие еще бо­лее строгий цензурный режим для 'книг, периодических изданий и спектаклей. В частности, согласно Карлсбадским постановле­ниям, запрещалось упоминать со сцены слово «бог», выводить в пьесах служителей культа, коронованных лиц и представите­лей высшей администрации. В Майнце была создана Централь­ная следственная комиссия по политическим делам. Участники патриотического движения 1813 года подвергались репрессиям. Печать была совершенно задавлена, в университетах установлен политический шпионаж.

Политическое господство в Германии принадлежало в это время Австрии, а экономическое — Пруссии. По своему эконо­мическому развитию Германия продолжала отставать от пере­довых европейских стран. Большинство населения (свыше 70%) жило в деревне и было связано с сельским хозяйством, а пос­леднее было еще сковано феодальными отношениями. Юнкерст­во сохранило в Пруссии почти все привилегии. Оно увеличило свои огромные владения и получило возможность перестраивать свое хозяйство на новый, капиталистический лад, в то же время сохраняя в деревне значительные остатки феодализма. Этот путь развития капитализма в сельском хозяйстве, называемый прусским, особенно труден, особенно мучителен для народных масс.

Развитие капитализма в городе также встречало на своем пути большие препятствия. Хотя в Германии с начала XIX века получила большое распространение капиталистическая мануфак­тура, а в 1820-х, годах значительно усилилось также машинное производство (особенно в Рейнской области, Саксонии и Силезии), тем не менее господствующее место продолжало зани­мать ремесленное производство. Политическая раздробленность Германии, внутригерманские таможенные перегородки значи­тельно тормозили развитие капитализма. Потому огромное значение имело создание Германского таможенного союза (1834), способствовавшего образованию внутреннего рынка в Герма­нии. Создание Таможенного союза содействовало усилению политического влияния Пруссии. Оно же дало сильный толчок развитию германской индустрии. В результате развития в Германии крупной промышленности начинает крепнуть рабочий класс, который выступает в 1840-х годах уже как самостоятель­ная общественная сила.

Освободительное движение в Германии, начинающееся по­сле окончания борьбы против Наполеона, проходит в своем развитии через три этапа. На первом этапе в этом движении ведущую роль играли буршеншафты. Второй этап освободитель­ного движения (1830—1840) связан с огромным влиянием Июльской революции 1830 года во Франции на общественно-политическую жизнь Германии. Эта революция дала мощный толчок росту в Германии либерального и демократическо­го движения. Под влиянием французских революционных со­бытий происходят волнения во многих германских государствах. Но уже в эти годы немецкая буржуазия настолько боялась рабочего движения, что готова была на любой компромисс с прусской монархией и юнкерством.

Буржуазия видела в прусском государстве силу, способную объединить Германию и утвердить германскую промышленность не только на внутреннем, но и на внешнем рынке. Действитель­но, Пруссия была в это время наиболее развитым германским государством, которое и в экономическом и в политическом от­ношении могло возглавить борьбу за объединение страны. Но планы объединения Германии «сверху» не соответствовали инте­ресам народных масс, которые мечтали, что в результате объеди­нения Германия превратится в демократическую республику.

На втором этапе германского освободительного движения главной его силой становится радикальная демократическая ин­теллигенция, а главной формой движения — тайные общества, из которых наиболее знаменитее было связано с революционным драматургом Георгом Бюхнером. Новый момент в деятельности таких обществ 1830-х годов — появление наряду с радикальной интеллигенцией в этих кружках все большего ко­личества ремесленников. Деятельность тайных кружков серьез­но беспокоила австрийское и прусское правительства. Сначала в Теплице, а затем в Вене состоялись конференции министров Австрии, Пруссии и России, принявшие ряд решений о борьбе с развитием прогрессивной мысли.

Третий этап германского освободительного движения начи­нается в 1840 году, когда отчетливо изменяется его социальный характер. Оно становится теперь рабочим движением, в котором молодой германский пролетариат стихийно выступает против капиталистической эксплуатации. В 40-х годах XIX века в ряде областей Германии начинаются забастовки и восстания рабочих. Наиболее значительным из этих восстаний было восстание си-лезских ткачей в июне 1844 года, воспетое в знаменитом стихотворении Гейне, а впоследствии давшее материал для социальной драмы Гауптмана «Ткачи». Правда, рабочий класс Германии тех лет, «неразвитый, выросший <в полном духовном порабоще­нии, неорганизованный и даже еще не способный к самостоя­тельной организации, только смутно чувствовал глубокую про­тивоположность своих интересов интересам буржуазии»¹,—пи­шет Ф. Энгельс. И все же наиболее передовые представители немецких рабочих уже создают в это -время первые социалисти­ческие организации. Уже в 1833 году был создан Союз отвер­женных, а в 1836 году Союз справедливых, развивавшийся вна­чале под влиянием идей утопического уравнительного комму­низма.

В 1840-х годах демократическое движение в стране очень уси­лилось. В Германии начала назревать буржуазная революция. В эти годы на политическое поприще выступили будущие вели­кие вожди рабочего класса, основоположники научного социа­лизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Уже в свои молодые годы они занимались критической переработкой и обобщением всего лучшего, что было создано человеческой мыслью в области философии, экономики и политической мысли, и создали прин­ципиально новое учение, порожденное мировоззрением револю­ционного пролетариата, — научный социализм (марксизм). На страницах ряда периодических изданий («Рейнская газета», «Немецко-французские ежегодники», «Немецко-Брюссельская газета», «Форвертс») Марке и Энгельс призывали немецкий народ к борьбе за демократию, за социализм. Они коренным образом реорганизовали Союз справедливых, превратив его в 1847 году в Союз коммунистов, явившийся начальной формой существования партии рабочего класса. Теоретической програм­мой Союза коммунистов был написанный совместно Марксом и Энгельсом «Манифест Коммунистической партии», вышедший в свет незадолго до начала революции 1848 года. В «Комму­нистическом манифесте» был дан точный и острый анализ по­литического положения Европы накануне революции 1848 года, охарактеризованы различные разновидности социализма и оп­ределена тактика коммунистов в предстоящей буржуазно-демо­кратической революции.

Выход на историческую арену пролетариата как нового клас­са, выдвигающего свои самостоятельные требования; появление «Коммунистического манифеста» — первого теоретического до­кумента марксистской мысли; начало революционных событий в Австрии и Пруссии, подхвативших инициативу Франции, в которой произошла уже третья по счету революция, — все это намечает в истории Германии важнейший исторический рубеж.

Обращаясь к характеристике духовной жизни Германии на грани XVIII и XIX веков, мы сталкиваемся с двумя наиболее значительными явлениями германской культуры — с расцветом идеализма в области философии и с расцветом романтизма в литературе и искусстве.

Отсталая, полуфеодальная Германия породила в конце XVIII века блестящую плеяду философов. Это были Иммануил Кант, Иоганн Фихте, Фридрих Шеллинг и Георг Гегель.

Современники порожденных французской революцией вели­ких социальных преобразований, крупных открытий естество­знания, происшедшего в передовых буржуазных странах про­мышленного переворота, немецкие философы решительно от­вергли метафизические представления, утверждая, что нет в природе и обществе ничего застывшего, неподвижного, что все в мире непрерывно изменяется. Учение о единстве мира и о его развитии было великим завоеванием немецкой философии, ее ценнейшей исторической заслугой. В этой мысли объективно была заложена идея необходимости общественного прогресса, изменения существующих порядков. К. Маркс назвал филосо­фию И. Канта «немецкой теорией французской революции» ', и эту характеристику в равной мере можно отнести к раннему периоду творчества Фихте, Шеллинга, Гегеля.

У всех этих философов в той или иной форме звучала ан­тифеодальная мысль, мечты о прогрессивном буржуазном раз­витии Германии, о коренных социально-экономических преобра­зованиях. Но в условиях отсталой, раздробленной Германии с трусливой, компромиссной буржуазией буржуазные идеологи, воспринимая идеи французской революции, не видели возмож­ности достигнуть в Германии ее конечных результатов — кру­шения феодально-абсолютистского строя и расчистки пути для капиталистического развития страны.

Вместо реальной революции в Германии одна за другой со­вершались только «философские революции».

Все представители немецкой классической философии были идеалистами. Их учение носило чисто умозрительный, крайне абстрактный характер, было полностью оторвано от практиче­ских задач общественного развития Германии. Все они начина­ли с того, что видели во французской революции «величествен­ный восход солнца», по выражению Гегеля, и все в конечном счете приходили к отрицанию революционного пути развития.

Отказ от реального вмешательства в жизнь неизбежно при­водил этих философов к примирению с действительностью, к компромиссу с феодальной монархией и сословным обществом, к прославлению религии, к утверждению, что только постепенное введение реформ может изменить старый порядок. Ярче всего эти противоречия сказались в философии Гегеля. Утверждая, что весь мир является результатом саморазвития «абсолютной идеи», некоего мистического мирового духа, вечно движущегося и развивающегося, Гегель пришел к разработке диалектиче­ского метода. Это учение о развитии через борьбу внутренних противоречий, через скачкообразный переход количественных накоплений в новое качество — величайшее прогрессивное завое­вание немецкой философии. Но реакционная идеалистическая система Гегеля привела его к выводам, решительно противо­речащим его диалектическому методу: предел исторического развития, воплощение абсолютной идеи Гегель видел в прус­ской монархии! С этих же позиций Гегель доказывал «нера­зумность» революций, утверждал возможность лишь постепен­ных общественных изменений.

В немецкой идеалистической философии отразилась слабость немецкой буржуазии, ее политическая и экономическая зави­симость от феодально-абсолютистского строя Германии и ее страх перед народной революцией.

Все эти черты философии нашли выражение в эстетических учениях Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля.

Отрыв теории от практики, проповедь чисто духовного, субъ­ективно-идейного освобождения в эстетической мысли привели к отказу от просветительского социального, насыщенного поли­тической мыслью реалистического искусства.

Уже Кант (1724—1804) сформулировал теорию «чистого», «незаинтересованного» искусства, не связанного ни с какими жизненными условиями и потребностями человека. С точки зре­ния Канта, красота — это чистая форма, прекрасное есть «це­лесообразное без цели», наслаждение, получаемое от восприятия искусства, не связано с содержанием искусства, с его познава­тельным характером. Искусство — это игра. В художнике Кант видел носителя гениальной, не познаваемой разумом способ­ности к свободной деятельности духа, воссоздающего реально недостижимую для человека гармонию между необходимостью и свободой. Искусство, таким образом, существует не во имя достижения определенных жизненных целей, а вместо них. В этом учении Канта исторически ценно его стремление пре­одолеть созерцательность, эмпиричность эстетических теорий XVIII века. Но вместе с тем идеалистический, формалистиче­ский характер эстетики Канта и черты иррационализма в его определении творческого гения художника были отражением типичного для немецкой мысли отрыва теоретической мысли от реальных общественных задач.

Значительный толчок к дальнейшему развитию немецкой эс­тетики дал Фихте (1762—1814), хотя сам он разработкой эстетических вопросов не занимался. В субъективно-идеалисти­ческой философии Фихте немецкие романтики нашли предпо­сылки для многих важнейших принципов романтической эстети­ки, в частности учения о романтической иронии—вершины субъективистских устремлений немецкого романтизма.

Больше всех других философов был связан с романтиками Шеллинг (1775—1854). Он входил в Йенский кружок, разраба­тывал вопросы эстетики и даже специально — эстетики драмы. Большое значение, которое имеет в философской системе Шел­линга эстетика, объясняется тем, что он считал высшей формой духовной деятельности не нрав~ственное сознание (как Фихте), а эстетическое. Говоря о том, что искусство независимо от при­роды, что в нем отражается бесконечное, а дух и материя сли­ваются в единство, свободное от противоречий, Шеллинг уводил немецкое бюргерство от общественно-политической практики в мир фантазии, в эстетическое созерцание.

Если в ранних сочинениях Шеллинга можно найти некото­рые отзвуки идей французской революции, то в последний пе­риод своей деятельности он объявил себя сторонником мисти­ческой «философии откровения» и стал, по определению Н. Г. Чернышевского, «символом обскурантизма»¹.

Один из идейных вождей реакционного романтизма, Шел­линг вел борьбу против материалистической эстетики Дидро и Лессинга. Он принципиально провозглашал задачей искусства уход от действительности, видел в нем мистическую силу, стоя­щую выше жизни, выше науки, и предлагал заменить научное познание «новой мифологией».

Наиболее крупным из немецких философов-идеалистов был Гегель (1770—1831). По словам Энгельса, философия Гегеля «охватила несравненно более широкую область, чем какая бы то ни было прежняя система, и развила в этой области еще и поныне поражающее богатство мыслей»².

Классики марксизма-ленинизма дали <в своих трудах подлин­но научную оценку философии Гегеля, и в частности его диа­лектического метода. Вскрывая заключенное в ней рациональное зерно — идею развития, они показали, что эта идея скачкооб­разного развития, в сущности, противоречила консервативной философской системе Гегеля. Хотя гегельянская идеалистиче­ская диалектика и марксистская материалистическая диалектика полярно противоположны по своему существу, Маркс и Энгельс считали диалектику Гегеля «величайшим приобретением классической немецкой философии» ' и признавали зависимость своей философии от диалектики Гегеля.

Большой вклад внес Гегель и в развитие эстетики. Он видел в прекрасном одну из форм выражения абсолютной идеи и ут­верждал, что прекрасное в искусстве выше прекрасного в при­роде, потому что искусство создает идеал, очищенный от всего материального. Это положение Гегеля было подвергнуто резкой критике ,в трудах Н. Г. Чернышевского, и в частности в его дис­сертации «Эстетические отношения искусства к действительно­сти». Тем не менее эстетика Гегеля явилась шагом вперед по сравнению с эстетикой Канта, Фихте и Шеллинга благодаря пронизывающей ее идее развития, проходящего через борьбу внутренних противоречий. Поэтому искусство, по мысли Гегеля, должно показывать противоречия, коллизии, конфликты обще­ственной и семейной жизни. Глубокие мысли содержатся и в учении Гегеля о диалектическом единстве формы и содержания в искусстве, о диалектическом сочетании в характере общего и индивидуального, о единстве характера и обстоятельств. Тре­буя содержательности искусства, Гегель выступил тем самым против формалистических тенденций в немецкой эстетической мысли.

Однако в эстетике Гегеля, так же как во всей его философии, проявилось противоречие между его диалектическим методом и реакционной идеалистической системой, которая в конечном сче­те привела его к выводу о переходе абсолютного духа из искус­ства в религию.

Философия Гегеля отметила высшую точку в истории не­мецкого идеализма. Под воздействием развития капиталистиче­ских отношений в Германии, сопровождавшегося бурным ростом пролетариата и его участием в германском освободи­тельном движении 40-х годов XIX века, начался процесс раз­ложения германского идеализма. Это особенно ярко проявилось в разделении последователей Гегеля на два крыла — правых и левых гегельянцев (младогегельянцев). Правые гегельянцы раз­вивали наиболее реакционные стороны философии Гегеля, они прославляли прусскую юнкерскую монархию и церковь. Левые гегельянцы (Штраус, Штирнер, братья Бауэры и другие) были идеологами немецкой буржуазии, половинчатой в своих требо­ваниях. Они пренебрежительно относились к народу и считали, что весь ход истории зависит от «критически мыслящих» лич­ностей. Ранние философские работы Маркса и Энгельса — «Святое семейство» (1845) и «Немецкая идеология» (1845—

1846)—направлены против младогегельянцев, воззрениям ко­торых основоположники марксизма наносят здесь сокрушитель­ный удар.

Из среды младогегельянцев вышел первый выдающийся немецкий философ-материалист Людвиг Фейербах (1804— 1872), представитель наиболее радикальных слоев германской буржуазии, стремившихся порвать связи с теологией и усвоить последовательно научное мировоззрение. Фейербах показал связь гегелевского идеализма с религией, разоблачил религиоз­ное представление о бессмертии души. В своей книге «Сущность христианства» (1841) он доказал, что божество всегда является фантастическим отражением человеческих представлений. Фей­ербах доказывал первичность материи и вторичность сознания, но его материализм был еще метафизическим, созерцательным. Энгельс говорил, что Фейербах материалист «внизу» (в пони­мании природы) и идеалист «вверху» (в понимании обществен­ных явлений). В отличие от идеалистов, прославлявших прус­скую монархию, Фейербах был сторонником республики, но он отрицал классовую борьбу и не желал принимать участие в гер­манской революции 1848—1849 годов. Классики марксизма вы­соко ценили Фейербаха как своего ближайшего предшественни­ка, но в то же время и Маркс в своих «Тезисах о Фейербахе» и Энгельс в книге «Людвиг Фейербах и конец классической не­мецкой философии» показали слабые стороны материализма Фейербаха, его абстрактно-теоретический характер, отсутствие в нем связи с общественной практикой. Эта ограниченность фейербаховского материализма показана Марксом в последнем из его «Тезисов о Фейербахе»: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» '. В этих словах раскрыто также коренное отли­чие марксистской философии от всех предшествовавших ей те­чений домарксистской философской мысли.

Сам Фейербах не занимался вопросами эстетики. Однако его ближайшим учеником был Герман Геттнер (1821 —1882), вид­ный литературовед и искусствовед, автор книг «Романтическая школа в ее связи с Гёте и Шиллером» (1850), «Современная драма» (1852) и капитального труда «История всеобщей лите­ратуры XVIII века» (1856—1870). Геттнер говорил о внутрен­нем .взаимодействии искусства и жизни, он пытался раскрывать общественные противоречия в развитии искусства, устанавли­вал взаимодействия литератур Англии, Франции и Германии, объясняемые социальными причинами. Однако Геттнер не был последовательным материалистом. В его работах, особенно написанных в последние годы жизни, проявляются черты буржу­азного позитивизма и эклектизма.

Если господствующим направлением .в германской филосо­фии первой половины XIX века был идеализм различных ви­дов, то господствующим направлением в литературе и искусстве Германии того же времени был романтизм. Он сложился в 90-х годах XVIII века, то есть в то самое время, когда во Фран­ции происходила буржуазная революция, и так же, как немецкая идеалистическая философия, был выражением реакции на фран­цузскую революцию и подготовившую ее просветительскую ли­тературу.

Хотя Германия — классическая страна реакционного роман­тизма, неверно было бы видеть в ее романтическом искусстве некий единый поток, не замечать наличия в нем, пусть слабого, течения прогрессивного романтизма. В истории немецкого ро­мантизма можно различить три основных этапа развития. Пер­вый этап (1792—1799) наступает сразу после осуществления французской буржуазной революции и является как бы ее первым теоретическим результатом. Ранние романтики (Гёль-дерлин, молодой Ф. Шлегель) выступают как почитатели ан­тичной демократии и противники современного социального уклада, несущего страдания человечеству. Отражение культа античной демократии можно найти во многих произведениях первых романтиков. Они же создают программу художественного обновления литературы. Главным теоретиком и популяризато­ром этой программы был А. В. Шлегель, чьи лекции об искус­стве и драме переводились на многие языки. Резиденцией круж­ка ранних романтиков был университетский город Йена. К чис­лу йенских романтиков принадлежал еще Тик, высмеивавший в своих сказочных комедиях мелкокняжеские немецкие дворы и состояние тогдашней немецкой сцены.

Второй этап в развитии немецкого романтизма (1800—1806) обусловлен тем, что в Европе начинают консолидироваться ре­акционные силы, имеющие задачей задушить французскую ре­волюцию, а в самой Франции правление Директории сменяется военной диктатурой Наполеона, задушившего последние остатки демократических свобод. Существование раннего прогрессивного романтизма оказалось в Германии крайне непродолжительным, и на смену ему пришел (еще в период господства Йенского круж­ка) реакционный романтизм, провозгласивший возвращение к средневековью и его сословно-цеховым учреждениям, якобы «органичным» для Германии, и призывавший вернуться к като­лицизму как лучшей форме духовной жизни. Признанным гла­вой этого реакционного романтизма был Новалис (Фридрих фон Гарденберг, 1772—1801). Он пропагандировал религиозное

откровение и мистическую фантастику в своем знаменитом ро­мане «Генрих фон Офтердинген». В статье «Христианство и Европа» (1799) Новалис скорбит об утерянной власти католи­ческой церкви, обуздывающей вольнодумство. На позиции ре­акционного романтизма Новалиса постепенно переходят недавние прогрессивные романтики братья Шлегели и Тик. Этот переход завершается их возвращением в лоно католической церкви. Если на первом этапе философским авторитетом романтиков был Фихте, еще проникнутый сочувствием к идеям буржуазной ре­волюции, то на втором этапе любимыми философами романтиков становятся Шеллинг и Шлейермахер, автор книги «Речи о ре­лигии», посвященной прославлению религиозного чувства.

Третий этап в истории немецкого романтизма определяется широким национально-освободительным движением против за­воевательной политики Наполеона и хронологически связан с ним (1806—1815, то есть от йенского разгрома Германии Напо­леоном до падения Наполеона). В эти годы основной задачей искусства является служение патриотическим идеям, пропаганда освободительной (войны против французских захватчиков. Одна­ко освободительное движение в Германии вследствие слабости немецкого бюргерства зачастую сочетается с идеализацией сред­невековья и феодально-церковных традиций. В эту пору среди романтиков растет интерес к народному творчеству. Это нахо­дит выражение в собирании народных песен Брентано и Арни-мом («Чудесный рог мальчика», 1806—1808) и народных сказок братьями Гриммами (1812—1816). Но так как руководство ос­вободительным движением было захвачено прусским юнкерст­вом, то народно-освободительные тенденции заглушались у ве­дущих романтиков этого периода националистическими устрем­лениями. Это имело место и у наиболее талантливого немецкого драматурга-романтика Клейста.

После падения Наполеона в Германии усиливается полити­ческая реакция. Это вызывает начало освободительного движе­ния, направленного уже против внутренних врагов — собствен­ных реакционных правителей. Годы освободительного движения (1815—1848) — это время окончательного распада романтизма. Правда, некоторые крупные писатели-романтики (например, Э. Т. А. Гофман) продолжают писать после 1815 года, но на драматургическом поприще выступают преимущественно эпи­гоны романтизма. Наиболее талантливые драматурги этого пе­риода (Платен, Иммерман, Граббе) борются против реакцион­ного романтизма за драму, правдиво отражающую историческое прошлое или современную жизнь.

Июльская революция 1830 года, открывшая новый этап в истории германского освободительного движения, дала значительный толчок также немецкой драматургии, которая вступает теперь на путь реалистических исканий и создания новых жан­ров — историко-революционной и современной социальной дра­мы. Оба жанра были впервые разработаны Георгом Бюхнером, первым революционным драматургом Германии.

Вслед за Бюхнером значительную роль в истории немецкой драматургии 1830-х и 1840-х годов сыграли драматурги, объеди­ненные в обществе «Молодая Германия». Находясь под идей­ным влиянием самых передовых немецких писателей этого пе­риода— пламенного политического публициста Людвига Берне и великого революционного поэта Генриха Гейне, младогерманцы (Гуцков, Лаубе, Винбарг и другие) провели значительную борь­бу против традиций и пережитков реакционного романтизма, за создание политически актуальной, тенденциозной драмы. В твор­честве младогерманцев немецкая драма в значительной степени приблизилась к реализму. Вместе с тем их драматургии были присущи абстрактно-идеологизированный характер, политиче­ская расплывчатость, поверхностная тенденциозность, создание наивных рецептов общественных реформ. Эти черты, на кото­рые впервые указал Ф. Энгельс, находятся в прямой зависимо­сти от политической отсталости немецкой либеральной буржуа­зии, ее оторванности от народа, раболепного отношения к мо­нархии и дворянству.

Немецкое сценическое искусство этого периода несравненно более богато крупными достижениями, чем драматургия. Ставя произведения Шекспира, Лессинга, Гёте, Шиллера, немецкий театр первой половины XIX века выдвинул таких выдающихся мастеров, как великий романтический актер Германии Л. Девриент, замечательный актер-реалист К. Зейдельман, один из основоположников немецкой режиссуры К. Иммерман и много других, продвинувших театр Германии по пути прогрессивного развития.

 

У ИСТОКОВ НЕМЕЦКОЙ РОМАНТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ

 

(ГЁЛЬДЕРЛИН)

 

Хотя немецкий романтизм в целом характеризуется отчетли­вым преобладанием реакционного, аристократического течения над прогрессивным, демократическим, на первом этапе развития немецкого романтизма соотношение между прогрессивными и реакционными тенденциями является иным, чем на последующих этапах. Первая реакция на революционные события во Фран­ции была в Германии положительной. Подавляющее большинство романтической молодежи 1790-х годов было настроено со­чувственно по отношению к французской революции и даже к ее наиболее демократическому, республиканскому крылу. Таков немецкий якобинец Георг Форстер (1754—1794), активный дея­тель Майнцской коммуны, остро ненавидевший дворянство и духовенство, редактировавший первую в Германии республи­канскую газету «Друг народа». Таков Готфрид Зёйме (1763— 1810), выступавший в годы реакции против немецкого княже­ского абсолютизма и реакционного юнкерства, а впоследствии, во время разгрома Пруссии Наполеоном, призывавший немец­кий народ к национально-освободительной борьбе. Таков заме­чательный немецкий романист Жан Поль Рихтер (1763—1825), выступавший против идеалистической философии Фихте и против реакционных взглядов йенских романтиков. Таков, на­конец, передовой немецкий поэт, романист и драматург Фридрих Гёльдерлин (1770—1843), которого А. В. Луначарский правиль­но назвал «первым великим романтиком в Германии» '.

Гёльдерлин был одним из немногих немецких бюргерских писателей, которых разбудила французская революция, но ко­торые после спада революционной волны не перешли в лагерь дворянской реакции. Его творчество связано с идеями большого исторического переворота, пережитого в это время всей Европой.

Гёльдерлин был сыном пастора и учился в духовной семина­рии в Тюбингене, где он сидел на одной школьной скамье с Шеллингом и Гегелем. Уже в семинарии он проникся отвраще­нием к церкви и духовенству. Гёльдерлин много занимался в школьные годы философией, изучал творения Платона, Спинозы и Канта. Покинув семинарию, вел скитальческую жизнь, живя в различных богатых домах в качестве домашнего учителя. Гёльдерлин был необычайно нервным, впечатлительным челове­ком. Пережитая им личная трагедия обострила состояние его здоровья, и он заболел неизлечимой психической болезнью, едва достигнув тридцати лет.

Творчество Гёльдерлина складывается в годы расцвета «вей­марского классицизма», когда на немецкой почве еще живут традиции Просвещения и своей зрелости достигают Гёте и Шиллер. Гёльдерлин во многом связан с лучшими заветами просветительской культуры. Ставшая одной из центральных в творчестве Гёльдерлина проблема раскрепощения человека, неприятие мелочного убожества немецкой действительности и противопоставление ей безграничной красоты и свободы при­роды, попытка найти воплощение гармонического идеала в античной древности — все это сближало духовные искания Гёль­дерлина с настроениями его великих старших современников.

Но творческая жизнь Гёльдерлина началась непосредственно р годы французской революции, и в развитии своем она неот­делима от результатов, к которым привел революционный пере­ворот. С первых шагов Гёльдерлин выступает как поэт-роман­тик. Потрясенный вестью о событиях во Франции, девятнадца­тилетний поэт пишет гневные, мятежные сатирические стихи. Все последующее творчество Гёльдерлина — его лирическая поэ­зия, роман «Гиперион» и т. д. — это непрестанный гимн челове­ку, его созидательной мощи, это беспредельная вера в глубину и силу человека. В этом прославлении человека непосредствен­но находит выражение пафос революционных лет.

При сохранении верности идеалу освобожденной личности у Гёльдерлина раньше, чем у кого-либо из его современников, нарастает ощущение разрыва между величественными завоева­ниями современности, высокими идеями свободы и реальными жизненными обстоятельствами. Это определило принципиальное отличие романтического героя Гёльдерлина от образов, создан­ных Шиллером и Гёте, которые продолжали хранить веру в идеал гармонической личности. Для героя Гёльдерлина характе­рен протестующий пафос, мятущийся дух, противоречия с самим собой и вечное стремление к недостижимому идеалу свободы и красоты, воплощение которого сам Гёльдерлин видел в исчез­нувшем мире Древней Эллады. Гёльдерлин восторгался в ан­тичности всем, начиная от пантеистически истолкованной им греческой религии и кончая бытовыми деталями. Увлечение античностью находило отражение также и в навеянной грече­скими образцами форме произведений Гёльдерлина.

В своих лучших творениях — лирическом романе «Гипери­он» (1797) и трагедии «Смерть Эмпедокла» (1799) — Гёльдерлин создает образы героев, страстно борющихся за ос­вобождение человечества от всех видов порабощения и погибаю­щих в борьбе за эту мечту. «Смерть Эмпедокла» — первое драматическое произведение, вышедшее из-под пера немецких романтиков. В центре пьесы стоит образ древнегреческого фи­лософа Эмпедокла, уроженца города Агригента в Сицилии, жив­шего в V веке до нашей эры. Философские воззрения Эмпе­докла в изложении Гёльдерлина крайне неопределенны. Но Эм-педокл изображен Гёльдерлином борцом за счастье человечества, за справедливый общественный строй. В основе сюжета траге­дии лежит конфликт Эмпедокла с его согражданами, происходя­щий вследствие того, что Эмпедокл открыл народу божествен­ные тайны, которые должны были оставаться достоянием одних жрецов. Жрецы восстанавливают против Эмпедокла народ и добиваются его изгнания. Эмпедокл покидает город и бросается в кратер Этны, чтобы сгореть в его пламени.

«Философское самоубийство» Эмпедокла не означает в дра­ме поражения героя. Здесь звучат интуитивно угадываемые Гёльдерлином мысли о диалектической сущности мира, в кото­ром движение вперед, к будущему осуществляется через уничто­жение старого, возрождение к новой жизни — через отрицание прошлого. Потому-то в этой кульминационной сцене герой Гёльдерлина, перед тем как броситься в кратер Этны, обращает­ся к народу с речью, в которой зовет к новым формам общест­венного устройства, к коренному изменению существующего, к тому, чтобы не бояться разрушения.

Трагедия Гёльдерлина полностью не написана. Сохра­нились два варианта пьесы: 1) «Смерть Эмпедокла», трагедия в двух актах (с лакунами); 2) «Эмпедокл на Этне», трагедия в пяти актах (написаны только план и две сцены первого акта).

Гёльдерлин хотел создать философскую трагедию и вопло­тить в ней мечту об освобождении человеческой личности и о таком общественном порядке, который предоставляет личности возможность гармонического развития.

Образ Эмпедокла овеян романтической героикой, тесно свя­занной с радикальными политическими взглядами Гёльдерлина, с его преклонением перед античной демократией. Дочь архонта Крития Пантея, любящая Эмпедокла, говорит, что «он чувст­вует себя богом среди стихий, и его радость — божественное песнопение». В образе Эмпедокла воплощен представитель мо­гучего революционного свободомыслия, ненавистного поборникам косности и рутины. Существенный мотив драмы -г- ненависть к Эмпедоклу главного жреца Гермократа, который усматривает в деятельности Эмпедокла преступление бунтующего человеческо­го духа, нарушившего положенные ему пределы.

Обычно считают, что Гёльдерлин хотел показать в образе Эмпедокла некоего нового Прометея. Это вряд ли справедливо. Эмпедокл лишен могучей цельности Прометея. В нем выступают черты мятущегося, раздвоенного романтического бунтаря. Так, сам Эмпедокл трагически воспринимает прогрессивное развитие человеческого мышления. Подчинив себе природу, овладев ее тайнами, Эмпедокл утратил первобытное поэтическое воззрение на природу. Мир лишился в его глазах красоты и обаяния. Раз­решение этого трагического кризиса заключается в том, чтобы возвратиться к «отцу-эфиру» и раствориться в космическом пламени Этны. Эта поэтическая смерть как бы искупает прозаи­ческую греховность существования Эмпедокла. В этом внутрен­нем 'конфликте Эмпедокла звучит типично романтическая тема разрыва между идеалом и действительностью.

Во второй редакции трагедии Гёльдерлин развивает эту те­му и усиливает трагические черты образа Эмпедокла.

Объективный философский смысл трагедии заключается в том, что Гёльдерлин выступает в ней против последствий начав­шегося капиталистического развития. Он показывает, как твор­ческое общение с природой уступает место логическому и ути­литарному подходу к ней, убивающему всякую поэзию. Но, в отличие от реакционных романтиков, Гёльдерлин не бунтует против исторического прогресса. Эмпедокл горд завоеванной им властью над природой. Если он все же кончает самоубийством, это происходит потому, что в подобном возвращении в мировой эфир для Эмпедокла заключается единственный способ прео­доления своей односторонности и признания объективной мо­щи мира.

Трагедия Гёльдерлина «Смерть Эмпедокла» и потому, что она осталась незавершенной автором, и вследствие того, что она написана очень трудно и темно, осталась образцом книжной драмы, драмы для чтения (Lesedrama), а не для сцены.

Интерес к античности не ослабевает у Гёльдерлина и позд­нее. В 1804 году опубликованы в его переводе трагедии Софок­ла «Царь Эдип» и «Антигона». К драматургии Гёльдерлин больше не обращался. В последние годы творческой жизни, до того как тяжелая психическая болезнь оторвала его от искусст­ва, он писал в основном эпические произведения.

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 1554; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!