Книга пятая. О ВОЗВРАЩЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВЕЩЕЙ ПРИ ВОЗРОЖДЕНИИ НАЦИЙ 5 страница
...По случаю возобновления после многолетнего перерыва занятий Академии дельи Инфуриати в Сан-Лоренцо, где выдающиеся ученые общались с виднейшими адвокатами, сенаторами и городской знатью, гений Вико побудил его снова вступить на покинутую дорогу, и он пустился в путь. Такой прекрасный плод приносят городам блистательные Академии, ибо юноши, вступившие в тот возраст,
==478
Жизнь Джамбаттиста Вико
когда благородная кровь и неопытность преисполняют их доверчивостью и высокими надеждами, горят желанием изучать науки ради похвал и славы, с тем, чтобы, вступая в старческий возраст, заботящийся о пользе, они были справедливо оценены по заслугам. Так и Вико получил для себя много совершенно нового в Философии под руководством отца Джузеппе Риччи, также иезуита, человека острейшего ума, Скотиста по направлению, но Зенониста в глубине; Вико ощущал большое удовольствие от уразумения того, что абстрактные субстанции имеют большую реальность, чем модусы Номиналиста Бальцо. Это было предвестником того, что в свое время он будет наслаждаться больше, чем всякий другой, Платонической Философией, к которой Скотистская ближе всех других схоластических направлений, и что впоследствии ему придется трактовать точки Зенона иначе, чем это сделал Аристотель, исказивший их смысл в своей "Метафизике". Но так как Вико казалось, что Риччи слишком долго задерживается на объяснении сущности и субстанции и их различий в метафизических степенях, и так как он жаждал нового знания, то, услышав, что Суарес в своей "Метафизике" говорил о всяческом познании в философии весьма очевидно, как подобает метафизику, и в стиле в высшей степени ясном и легком (и на самом деле он все это отчеканивает с несравненным красноречием), то Вико оставил школу с большей пользой, чем в прошлый раз, и на целый год заперся дома, чтобы изучать Суареса.
|
|
|
Между прочим, один-единственный раз Вико отправился в Королевский Университет, и добрый гений привел его в школу доктора Феличе Аквадиеса, знаменитого первого лектора права, в тот момент, когда он высказывал своим ученикам суждение о Германе Вультеусе как о лучшем из писавших когда-либо о Гражданских Институциях. Это слово, запавшее Вико в память, стало одной из главных причин установления еще лучшего порядка в его занятиях, и из него он извлек пользу. Ведь позднее, когда отец определил его к изучению права, тогда, отчасти под влиянием близкого расстояния, но еще больше — под влиянием славы об этом лекторе, Вико был послан к доктору Франческо Верде, у которого он всего только два месяца слушал лекции, заполненные разбором самых мелочных практических дел на обоих Форумах728; но юноша здесь не видел их оснований, так как Метафизика уже начала формировать его универсальный ум, склонный судить о частностях, исходя из аксиом, т. е. общих правил; тогда он сказал отцу о своем нежелании ходить больше учиться к Верде, так как чувствует, что ничего от него не воспримет; желая сделать полезное употребление из слов Аквадиеса, он попросил, чтобы отец достал ему книгу Германа Вультеуса у одного законоведа по имени Николо Мариа Джанаттазио (лица мало известного в судах, но весьма ученого в хорошей юриспруденции), который долгим и усердным прилежанием собрал чрезвычайно ценную библиотеку ученых книг
|
|
|
==479
Приложение первое
по праву: Вико собирался сам по Вультеусу изучать Гражданские Институции. Отец, наслыша-нный об огромной славе Верде как лектора, сильно удивился; но так как он был человек разумный и хотел доставить сыну удовольствие, то он попросил для него эту книгу у Джанаттазио... Последний дал ему не только Вультеуса, но также и "Канонические Институции" Генриха Канизиуса, так как они- самому Джанаттазио казались лучшим из всего, что было написано Канонистами. Так счастливые слова Аквадиеса и добрый поступок Джанаттазио направили Вико по хорошему пути обоих
|
|
|
видов Права.
Теперь, снова встречаясь с отдельными случаями Гражданского Права, он ощущал особенное удовольствие от двух следующих вещей. Во-первых — от размышления о том, как в совокупности законов остроумные истолкователи сводили ко всеобщим и абстрактным положениям справедливости те частные поводы, на основании которых юристы и императоры справедливо решали разные дела; это расположило его к древним истолкователям, и впоследствии он стал судить о них как о философах естественной справедливости. Во-вторых — от наблюдения того огромного прилежания, с каким те же юристы изучали слова интерпретируемых ими Законов, Сенатских декретов и Преторских эдиктов; это обратило его внимание ва ученых истолкователей, и впоследствии он стал считать их чистыми историками Гражданского Римского Права. И оба эти вида удовольствия были предзнаменованиями, во-первых, всей той работы, которую Вико впоследствии должен будет произвести для изучения "Оснований Всеобщего Права", во-вторых — той пользы, которую он получил от изучения латинского языка, в частности — применяемого Римской Юриспруденцией, где самое трудное — это умение определить слова закона.
|
|
|
[Шестнадцати лет Вико самостоятельно выступил на суде, защищая дело отца, и выиграл его]. После вынесения приговора он заслужил похвалы синьора Пьер-Антонио Чавари, ученейшего юриста и советника трибунала делла Руота, а при выходе его обнял и поцеловал синьор Франческо-Антонио Аквиланте, старый адвокат этого трибунала и представитель противной Вико стороны.
Здесь, а также на множестве других примеров легко можно убедиться, как люди, с одной стороны, умеют идти по правильному пути, а с другой стороны, неизбежно вращаются в кругу злополучных ошибок, ибо их не направляет и ими не руководит наука целостная и согласованная во всех своих частях. Поэтому в сознании Вико первоначально вырисовывалось доказательство "De nostri temporis Studiorum Ratione" и т. д., завершившееся впоследствии произведением "De Universi Juris Uno Principio" с добавлением к нему еще одного произведения — "De Constantia Jurisprudentis". И хотя ум его был уже вполне образован метафизикой, вся работа которой заключается в том, чтобы постичь истину посредством ро-
К оглавлению
==480
Жизнь Джамбаттиста Вико
довых понятий и постепенно свести их точными определениями к понятиям видовым, указав последние их различия, все же в поэзии Вико следовал наиболее испорченной современной манере, которая находит удовольствие в расплывчатости и лжи. В этой манере особенно его укрепил падре Джакомо Лубрало (иезуит бесконечной учености, пользовавшийся почетом в те времена, когда церковное красноречие было почти .совершенно испорченным): Вико однажды отправился к нему, чтобы узнать его суждение о том, насколько он преуспел в поэзии, и представил ему для исправления одну свою Канцону о Розе; она настолько понравилась иезуиту, вообще говоря, человеку великодушному и любезному, что он, зрелый муж, достигший высокого звания церковного оратора, не мог удержаться от того, чтобы взамен не прочесть юноше, которого он никогда до тех пор не видел, свою Идиллию на тот же сюжет...
На нежном телосложении Вико сказывалась чахотка; много забот ему причиняла возраставшая бедность семьи; он горел желанием получить досуг, чтобы продолжать свои занятия, но душа его питала великое отвращение к шуму Форума. Тогда ему представился такой случай; в одной библиотеке монсиньор Джованни-Баттиста Рокка, епископ Неким и замечательный юрист, как об атом свидетельствуют его произведения, имел с ним разговор о правильном методе преподавания Юриспруденции. Монсиньор был настолько удовлетворен этим разговором, что предложил Вико испытать такой метод на его племянниках в замке дель Чиленто, прекрасно расположенном и обладающем превосходным воздухом; замок этот находился в синьории его брата, Доменико Рокка; здесь Вико должен был пребывать наравне с сыновьями последнего (как это впоследствии и случилось), а хороший воздух должен был восстановить его здоровье, причем он имел бы также и все удобства для занятий.
Так и вышло. Прожив здесь добрых девять лет, он сильно подвинул свои занятия, особенно углубляясь в Законы и Каноны, что было связано с его обязанностями. [Занятия Каноническим Правом привели его к изучению Догматов. Особенно полезной оказалась для него] книга Ришардо730, теолога Сорбоннского, которую он случайно взял с собою из библиотеки своего отца: Ришардо геометрическим методом показывает, что учение Блаженного Августина находится посредине между двумя крайностями, между Кальвинизмом и Пелагианством, а также что другие направления приближаются или к первому, или ко второму. Это побудило Вико обсудить такое Основание Естественного Права Народов, которое оказалось бы удобным для объяснения происхождения Римского, а также всякого другого языческого гражданского Права... В то же время Лоренцо Балла, упрекнувший в недостаточном латинском изяществе римских юристов, побудил его обратить внимание на изучение латинского языка, начавшееся с произведений Цицерона.
==481
Приложение первое
Вико и тогда все еще продолжал интересоваться поэзией. Благодаря счастливому случаю в библиотеке Отцов Миноритов замка дель Чиленто ему попала в руки одна книга, в конце которой была помещена то ли Критика, то ли Апология (он хорошенько не помнит) Эпиграммы выдающегося Каноника этого ордена, по имени Масса, где речь шла об удивительных поэтических размерах, встречающихся, в частности, у Вергилия. Вико был охвачен таким восхищением, что предался изучению этих размеров у Латинских поэтов, начиная с первого среди них, т. е. с Вергилия. С этого момента ему перестает нравиться его современная поэтическая манера, и он обращается к выработке тосканской речи у основных ее представителей — Боккаччо в прозе, Данте и Петрарки в стихах. Через день он изучал Цицерона, Вергилия и Горация параллельно с Боккаччо, Данте и Петраркой, стремясь увидеть здесь различия. Он убедился, насколько у всех трех латинская речь превосходила итальянскую; при этом Вико всегда читал самых лучших писателей три раза, в следующем порядке: в первый раз — чтобы понять единство составных частей, во второй — чтобы увидеть связь и последовательность, в третий, особенно углубляясь в частности, — чтобы выбрать наиболее прекрасные формы выражения и изъяснения, которые он отмечал на самих книгах, не вынося мест заурядных или пустозвонных. Такой способ, как он полагал, сильно продвигал его вперед, побуждая пользоваться этими формами в случае необходимости, если он припоминал их в соответствующих местах. Таков единственный путь к правильному постижению и выражению.
Прочитав в "Поэтическом Искусстве" Горация, что самый изобильный источник поэтического богатства достигается чтением Философов-моралистов, Вико серьезно занялся моралью древних Греков, начиная с "Этики" Аристотеля, так как на него, как Вико многократно имел возможность убедиться, по разным поводам ссылаются авторитеты в вопросах гражданского права. При таком изучении он заметил, что Римская Юриспруденция была искусством справедливости, внушенным естественной справедливостью посредством бесчисленных мельчайших наставлений, и эти наставления были разысканы юристами в глубинах смысла законов и воли законодателей; наука же справедливости, которой учат Философыморалисты, исходит из немногих вечных истин, продиктованных в Метафизике идеальной справедливостью: последняя, трудясь над созданием городов, оказывается архитектором и повелевает двумя частными видами справедливости (коммутативной и дистрибутивной), как бы двумя божественными мастерами, меряющими полезность двумя вечными мерами — арифметической и геометрической, т. е. двумя разбираемыми в Математике пропорциями. Здесь Вико начал понимать, как ничтожно мало воспринимается от юридической науки посредством того метода, который мы повседневно наблюдаем. Поэтому Вико снова пришел к Метафизике; но так как
==482
Жизнь Джамбаттиста Вико
здесь ему не помогала метафизика Аристотеля (Вико познакомился с ней из книг Суареса), то, руководимый славой о Платоне как о главе божественных Философов (причин этой славы Вико еще не знал), он принялся за изучение его самого. Много позже, когда Вико извлек уже пользу из этого изучения, он понял причины того, почему Метафизика Аристотеля не помогла ему в изучении Морали, равно как и Аверроэсу, комментарий которого не сделал Арабов более человечными и культурными, чем они были до того, ибо Метафизика Аристотеля ведет к одному физическому основанию, т. е. материи, из которой выводятся отдельные формы, а Бог становится горшечником, работающим вещи вне себя; Метафизика же Платона ведет к метафизическому основанию, т. е. вечной идее, которая из себя выводит и творит самое материю подобно духу семени, самому формирующему яйцо. В согласии с такой Метафизикой Платон основывает свою Мораль на доблести, т. е. идеальной справедливости или идеальном строителе, и соответственно ему принимается обсуждать идеальное государство, которому он дает в своих "Законах" идеальное же право.
Таким образом, с этого времени Вико, не испытывая удовлетворения от Метафизики Аристотеля для правильного понимания Морали, пытается научиться ей у Платона, и он сам того не замечал, как в нем начала пробуждаться следующая мысль: "Вечное Идеальное Право должно осуществляться во вселенском граде по идее и плану Провидения, и по этой идее впоследствии должны основываться все государства во все времена и у всех наций": такое идеальное государство, как следствие из своей Метафизики, должен был обсуждать Платон, но он не мог этого сделать, так как не знал о грехопадении первого человека.
В то же время философские произведения Цицерона, Аристотеля и Платона, написанные с намерением правильно наставлять человека в гражданском обществе, заставляли Вико не находить никакого удовольствия или очень малое удовольствие в Морали как Стоиков, так и Эпикурейцев, ибо оба эти направления проповедуют Мораль отшельников: ведь Эпикурейцы хлопотали, как бы замкнуться в своих садиках, а Стоики, занятые размышлениями, проповедовали отказ от страстей. Прыжок, совершенный первоначально Вико от Логики к Метафизике, принудил его через некоторое время заинтересоваться Физикой Аристотеля и Эпикура, а в конце концов — и Рене Декарта. Поэтому он оказался подготовленным к наслаждению Физикой Платоновского "Тимея" (здесь Платон хочет сделать мир состоящим из чисел) и к воздержанию от недооценки Стоической Физики, которая утверждает, что мир состоит из точек; обе эти системы ничем не отличаются по существу друг от друга, и позднее Вико попытался восстановить эту Физику в книге "De Antiquissima Italorum Sapientia". Наконец Вико отказался принимать как в шутку, так и всерьез Механичес-
==483
Приложение первое
кую Физику к&к Эпикура, так и Декарта, ибо оба они занимают неправильные позиции.
Здесь Вико заметил, что и Аристотель и Платон весьма часто пользуются математическим методом для доказательства разбираемых ими философских вопросов, и тут же убедился в недостаточности своих познаний для правильного их понимания.'Поэтому он решил заняться Геометрией и дошел до пятого положения Эвклида... Тогда он открыл, что вся тайна геометрического метода заключается в следующем: во-первых — в определении тех слов, с которыми придется иметь дело в последующем рассуждении; затем — в установлении некоторых общих положений, принимаемых тем, с кем ведется разговор; наконец — в необходимости потребовать допущения некоторых-таких положений, которые по природе могут быть допущены, для того, чтобы сделать из них определенные выводы, в другом случае не сводимые к своему началу; и с такими основаниями, поистине самыми простыми, продвигаться постепенно к наиболее сложным, а сложные не утверждать, если раньше не были исследованы по отдельности их части. Здесь Вико считал полезным для себя только узнать, как продвигаются в своих рассуждениях Геометры, если когда-либо ему понадобится такой метод. Впоследствии он строго применил его в произведении "De Universi Juris Uno Principle", о котором синьор Жан Леклерк сказал, что оно соткано строго математическим методом (в своем месте об этом будет рассказано).
Однако, чтобы познакомиться по порядку с успехами Вико в Философии, нужно вернуться несколько вазад. Еще до своего отъезда из Неаполя он начал заниматься Философией Эпикура по Пьеру Гассенди, а через два года получил известие, что молодежь стала прославлять ее вовсю. Поэтому у Вико пробудилось желание познакомиться с Эпикурейской философией по Лукрецию. Из чтения его он узнал, что Эпикур, отрицая отличие субстанции, ума от субстанции тела, из-за недостатка хорошей Метафизики должен был признать ограниченность ума и полагать основание Философии в теле, уже оформленном и разделенном на последние многообразные частицы, состоящие из других частиц; так как между последними отсутствуют пустые промежутки, то Эпикур придумал некие неделимые частицы. Такая Философия может удовлетворить лишь недалекие умы детей и слабые умы барышень. И хотя Эпикур совсем не знал Геометрии, все же он, делая совершенно правильные выводы, построил на механической Физике вполне сенсуалистическую Метафизику (совершенно такую же, как и Джон Локк) и гедонистическую Мораль, пригодную для таких людей, которые должны жить в одиночестве (и действительно, он предписывал это тем, кто принадлежал к его школе). [Изучение Эпикура еще больше укрепило Вико в "догмах" Платона...], Еще через некоторое время Вико узнал, что стала высоко цениться экспериментальная Физика, о которой повсюду кричал Ро-
==484
Жизнь Джамбаттиста Вико
берт Войль; но поскольку Вико рассудил, что она может быть полезна только для медицины и для спаргирики731, постольку он не пожелал в нее углубляться, ибо она ничем не содействовала Философии человека и должна была объясняться по-варварски732. Он отдался преимущественно изучению римских Законов, главными основаниями которых являются Философия человеческих нравов и наука о римском языке и римском правлении, а почерпнуть их можно единственно только из латинских писателей.
Под конец своего уединения, продолжавшегося добрых девять лет, Вико получил известие, что славу всех предшествовавших Физик затмила Физика Рене Декарта. Он загорелся желанием познакомиться с нею, так как находился в курьезном заблуждении, будто ничего до тех пор о ней не знал: среди тех книг, которые он взял с собой из библиотеки своего отца, была "Философия Природы" Генриха Регия, под маской которого Декарт начал публиковать свою физику в Утрехте. После Лукреция Вико принялся изучать Регия, философа, по профессии медика; обнаружив, что последний не имеет иной эрудиции, кр^ме как в Математике, Вико считал его не менее невежественным в Метафизике, чем Эпикура, совершенно не желавшего знать Математики. Регий занимает ложную позицию, принимая в качестве основания природы уже оформленное тело, лишь тем отличаясь от Эпикура, что последний видит конец деления тела в атомах, а Регий делает три своих элемента делимыми до бесконечности; у первого движение происходит в пустоте, у второго — в заполненном пространстве; первый начинает образование своих бесконечных Миров с отклонения атомов от движения вниз по причине свойственного им веса и тяжести, второй начинает образование своих бесконечных вихрей с импульса, данного куску материи, инертной и потому еще нераздельной. [Поэтому Вико утверждает, что Эпикурейская Физика подчиняет мир Случаю, а физика Декарта — Року.] Поэтому он чрезвычайно обрадовался такому своему суждению, когда, вернувшись через некоторое время в Неаполь, он узнал, что Физика Регия принадлежала на самом деле Декарту, и когда начали усиленно прославлять его метафизические "Meditations". [Физике Декарта должна соответствовать Метафизика, сводящая бесконечное разнообразие телесных форм к модификациям телесной субстанции; Метафизика его не принесла никакой Морали, подобающей Христианской Религии, трактат же Декарта "О страстях" больше служит Медицине, чем Морали; даже Мальбраншу не удалось выработать систему христианской Морали, а "Мысли" Паскаля — это лишь отдельные проблески. Из Метафизики Декарта не вытекает даже никакой особой Логики, так как Арио строит свою Логику на Аристотелевой основе. Она не служит даже Медицине, так как человек Декарта не существует в природе. Поэтому чтение Регия еще больше укрепило Вико в платонической Метафизике.]
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!