КНИГА ПЕРВАЯ. ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ОСНОВАНИЙ. 1 страница

Стр 1 из 64Следующая ⇒

ДЖАМБАТТИСТА ВИКО

ОСНОВАНИЯ НОВОЙ НАУКИ ОБ ОБЩЕЙ ПРИРОДЕ НАЦИЙ

Перевод с итальянского

«REFL-book»-«HCA» Москва-Киев•1994

БВК

87.3 В43

Перевод и комментарии А. А. Губера

Общая редакция и вступительная статья М. А. Лифшица

Ответственный редактор Т. А. Янковенко

Издание подготовлено по инициативе издательства «Port-Royal» (Киев) и при содействии 000 «Ирис»

В .0301030000 объявления

У 4

ISBN 5-87983-017-9 ISBN 5-7707-6098-2

«PRINCIPI DI UNA SCIENZA NUOVA D4NINTORNO ALLA COMUNE NATURA DELLE NAZIONI...»

G.B.VICO

С гравюры

Джамбаттиста Вико (1668-1744) /. Идея «Новой науки»

Всякое историческое движение имеет свои сознательные мотивы, свое отражение в головах людей, являющихся его участниками. Рабы и вольноотпущенники древнего мира искали утешения в мифах христианской религии, средневековый крестьянин мечтал о тех временах, когда Адам пахал, а Ева пряла. Все эти формы общественного сознания были стихийным выражением определенных исторических обстоятельств. И все же судить о действительном содержании эпохи на основании этих фантастических представлений нельзя, как нельзя судить о болезни по сознанию больного. Сознание лишь там приобретает действительную силу, где оно возвышается над своей собственной эмпирической ограниченностью, над стихийным ходом событий, слепо идущих друг за другом.

У Щедрина крепостная девка Феклушка объявила однажды в общем собрании всей девичьей, что скоро она, Феклушка, с барыней за одним столом сидеть будет и что неизвестно еще, кто кому на сон грядущий пятки чесать будет, она ли Прасковье Павловне или Прасковья Павловна ей. Такая Феклушка — превосходный материал для наблюдения со стороны, в данном случае со стороны такого великого писателя, как Щедрин. Горячим, словно уголь пылающим, жизненным содержанием Феклушкина утопия богаче многих томов, наполненных самой энциклопедической ученостью. Но для того, чтобы выделить это содержание из состояния первичной туманности, нужен какой-то более развитый ум, для которого Феклушкина утопия — внешний предмет, кусок объективного мира, продукт исторической обстановки и среды.

Развитие сознания определяется тем, насколько оно способно быть своим собственным предметом, а не только предметом для психологических наблюдений извне. Сознание, как автоматическая реакция живого организма, как вздох угнетенной твари, не совпадает с сознательностью — ясной картиной окружающего мира и своего собственного положения в нем. На этом основана разница между сознанием вообще (которым может обладать и животное, ребенок, дикарь) и самосознанием. Разница эта относительна. Энгельс замечает, что уже группировка тела вокруг нервной сис-

Af. Лифшиц

темы у простейших животных Vertebrata дает возможность для развития самосознания. И все же это только возможность. Самосознание развивается исторически, как умение выделить свою мысль из обычного хода вещей, понять свое собственное место в естественном процессе жизни.

Самосознание — величайшее преимущество, которым может обладать человек. Старые философы говорили, что истина — это index sui et falsi. Тот, кто владеет ею, понимает и самого себя, и своего противника. Истина объясняет заблуждение, показывает причины ошибки и путь к ее исправлению, если исправление еще возможно. Наоборот: заблуждение — слепо. Оно ошибается не только в истине, но и в самом себе, сохраняя иллюзию знания<...>*.

Маркс сравнивает человеческую историю с палеонтологией. Даже те остатки прошлого, которые лежат на поверхности, часто оказываются незамеченными и непонятыми. Но вот наступает время, и обнажаются исторические напластования самых отдаленных эпох. Прошлое раскрывается для настоящего, когда само настоящее достигает определенного уровня развития. «Анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны... Наоборот, намеки на высшее у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если это высшее уже известно»**<...> .

Мы можем теперь с достаточной полнотой постигнуть те противоречия, которые проникали собой жизнь и деятельность лучших представителей старой культуры, ибо мы сами являемся результатом этих противоречий, а наша практическая борьба — их решением. Какое разнообразие форм и типов сознания, какая смесь наивности и глубокомыслия, утопической веры и здравого смысла открывается перед нами на каждой странице истории культуры! И все это отнюдь не может служить доказательством глупости человеческого рода, как думал Вольтер. «Сознание (das Bewusstsein) никогда не может быть чем-либо иным, как сознанным бытием (das bewusste Sein), а бытие людей есть реальный процесс их жизни. Если во всякой идеологии люди и их отношения кажутся поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то и это явление точно так же проистекает из исторического процесса их жизни, подобно тому как обратное изображение предметов на сетчатке проистекает из непосредственно физического процесса их жизни»***.

<...>Что же такое историческая теория познания? Это и есть та новая наука, которую предсказал в начале XVIII столетия Джамбаттиста Вико. Без нее невозможен переход из царства необходи-

Вступительная статья дана в сокращении. — Прим. ред. ** К. Маркс. «К критике политической экономии». Введение, гл. 3. К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения, т. XII, ч. 1, стр. 195. *** «Немецкая идеология». К. Маркс и ф. Энгельс. Сочинения, т. IV, стр. 16.

Джамбаттиста Вико

мости в царство свободы (то есть разумного контроля человеческого общества над развитием своих собственных творческих сил), переход от туманного полусознания к ясному пониманию исторических предпосылок культуры, к ее самопознанию. Новая наука — это наука будущего, — диалектика. «А диалектика, в понимании Маркса, согласно также Гегелю, включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет равным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и развитие познания, переход от незнания к познанию»*. В своих «Философских тетрадях» Ленин перечисляет те составные части, из которых должна сложиться новая наука познания. Это — история отдельных наук, история умственного развития ребенка, развития животных; особенно — история языка, плюс психология и физиология органов чувств. «Продолжение дела Гегеля и Маркса должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли науки и техники»**.

Наука, объединяющая огромный материал всеобщей истории культуры, — могучее орудие человеческого ума, освобожденного от слепоты и ограниченности классового общества, отражение великого революционного переворота в умственной жизни общества. Но отсюда вовсе не следует, что эта наука явилась в законченном виде, без всякой предварительной подготовки. Не говоря об античной философии, попытку взглянуть на различные формы сознания объективно, исторически мы находим уже у Монтеня. Учение об «идолах» Бэкона, рассуждения о методе Декарта, очищение интеллекта от чувственного полусознания у Спинозы, теория «идеологии», разработанная материалистическими писателями XVIII века и систематизированная Детю де Траси, — все это различные попытки поставить стихийное развитие сознания под контроль самого сознания. «Новая наука» Вико занимает в этом подготовительном процессе одно из самых почетных мест. Эта книга представляет собой фантастическое предвосхищение той обработки истории человеческой мысли, науки и техники, которая должна быть «продолжением дела Гегеля и Маркса». В книге Вико есть история отдельных наук, история языка, искусства и поэзии, умственного развития ребенка, история государства, права и материальной культуры. Все это выражено в чрезвычайно наивных формах, глубокие мысли пересыпаны всякими учеными пустяками, изложение крайне запутано, и все же гениальность основной идеи вне всякого сомнения. Маркс знал «Но-

Л е н и н . Карл Маркс. Сочинения., т. XVIII, стр. 11. «Философские тетради», изд. 1934 г., стр. 144 и 321.

VII

М. Лифшиц

вую науку» и цитировал ее в «Капитале»*. Он советует Лассалю ознакомиться с сочинением Вико, в котором «имеется в зародыше Вольф («Гомер»), Нибур («История римских царей»), основы сравнительного языковедения (хотя и фантастические) и вообще немало блесток гениальности»

2. Своеобразие -«Новой науки»-

Как писатель Вико представляет собой загадку. Первое издание его основного сочинения вышло в 1725 году, второе — в 1730-м. Третье издание, переработанное и дополненное, появилось в 1744 году, после смерти автора. В это время во Франции уже начиналось широкое просветительное движение. Борьба иезуитов и янсенистов, полная фанатизма, интриг и взаимных обвинений, привела к падению авторитета церкви. Общество находило, что обе борющиеся стороны «одинаково воняют». Финансовая афера Лоу стала более популярна, чем булла Unigenitus. Появилась третья партия — партия «философов». В 1734 г. парижский парламент осудил на сожжение «Философские письма Вольтера». «История Карла XII» и «Заира» были запрещены. Еще до этого ярость цензуры вызвали «Персидские письма» Монтескье. Через какой-нибудь десяток лет служители трона и алтаря были встревожены появлением откровенно безбожных сочинений, как «Естественная история души» Ламеттри и «Философские мысли» Дидро.

В это время в Италии вышла странная книга под заглавием «Основания новой науки об общей природе наций». Можно себе представить ироническую улыбку Вольтера, если бы ему довелось прочесть сочинения Вико. Да, в этой книге встречаются забавные вещи! Одна из аксиом «Новой науки» гласит: «Ведьмы, в то время, когда они сами преисполнены самыми устрашающими суевериями, особенно дики и бесчеловечны; таким образом, если это необходимо для совершения их чародейств, они безжалостно убивают и разрубают на куски самых милых невинных младенцев». Книга Вико совсем не похожа на произведения писателей просветительной эпохи. Ее очень трудно читать. Вико неразборчив в выражениях, косноязычен, его рассуждения о всемирном потопе, о достоверности библейских сказаний, о преимуществах христианской религии — просто жалки. В рецензии «Лейпцигского журнала» (1727) было написано, что «Новая наука» является апологией католичес-

Ср. том 1, гл. 13 (К. Маркой Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVII, стр. 409). ** К. Маркой Ф. Энгельс. Сочинения, т. XXV, стр. 399.

VIII

Джамбаттиста Вико

кой церкви. Так или иначе Вико совсем не «просветитель», несмотря на то, что его сочинение имело в Италии местное просветительное значение (через Марио Пагано и Филанджиери).

По своему образу жизни Вико также решительно отличается от передовых людей этого времени. Гуманисты эпохи Возрождения были политическими деятелями, чиновниками флорентийской сеньории, придворными писателями, от которых зависела посмертная слава князей. Просветители XVIII века — это свободные литераторы, познавшие могущество печатного станка, светские люди, прославленные умы, обучающие филантропии монархов. Вико с большим уважением относится к первым и совсем не знает вторых. Он родился в Неаполе 23 июня 1668 г. в семье мелкого книготорговца и всю свою жизнь имел дело только с книгами. «Много забот ему причиняла возраставшая бедность семьи, он горел желанием получить досуг, чтобы продолжить свои занятия, но душа его питала великое отвращение к шуму Форума». Так рассказывает о себе автор «Новой науки». Его жизненный путь очень обычен. Добрых девять лет он проводит в качестве домашнего учителя. Заботясь о пропитании большой семьи, Вико сочиняет оды «на случай», свадебные поздравления, хвалебные биографии и т.д. В 1697 г. ему удалось получить должность профессора риторики в Неаполитанском университете. Недостаток связей, неумение поладить с начальством, гордость великого человека, которому пришлось унижаться перед псевдоучеными ничтожествами — все это помешало ему занять кафедру юриспруденции, по тем временам наиболее важную в университете. В последние годы жизни Вико имел уже некоторое влияние и довольно значительный круг учеников, которым он частным порядком преподавал основания «Новой науки». Он умер 20 января 1744 года, оставив в наследство университету своего гораздо менее даровитого сына.

Вот и вся, небогатая внешними событиями, жизнь этого замечательного человека. Она немного напоминает биографию Гегеля. И это вполне понятно. Между Вико и Гегелем есть глубокое внутреннее сходство*. Время, когда живая диалектическая мысль облекается в странный философский наряд, когда педантство становится поэзией творчества, а гениальные люди бывают школьными профессорами, — это время приходит только один раз у каждого народа. Сова Минервы вылетает только в сумерки. Италия в эпоху Вико была погружена в самые глубокие сумерки. Неудивительно, что Вико резко отличается от просветителей. Он скорее замыкает

Это сходство было отмечено Кроче в его известных работах «Философия Джамбаттиста Вико» и «Живое и мертвое в философии Гегеля».

М. Лифшиц

собой более раннюю эпоху — эпоху Возрождения, медленное умирание которой еще продолжалось под жесткой корой метафизики XVII столетия. В Италии этот процесс сопровождался падением национальной независимости и величайшим обнищанием народа. Вся философия Вико сложилась под впечатлением этого круговорота (ricorso). Его понимание греческой и римской истории сделалось более острым благодаря национальному опыту, уже давно отошедшему в прошлое, но сохранившему еще значение великого и живого урока.

Итальянские писатели задолго до Вико пытались осмыслить величие и падение городской демократии эпохи Ренессанса. Вспомним мрачные предсказания Леонардо, исторические наблюдения Маккиавелли и Гвиччардини. Но у людей высокого Возрождения, переживших трагедию этой эпохи, общие наблюдения носят характер практических советов. Не следует обманываться фразами о свободе, господствующими в республиках, ибо люди руководствуются только своими интересами. Стремление к богатству, охватывающее отдельных лиц и целые народы, приводит к обратному результату — разложению и гибели. Держись подальше от власти, ее источник — насилие, неразборчивое в средствах. Все эти правила — следствие разочарования в политической жизни эпохи, своеобразный индифферентизм, быть может наиболее полно выраженный в наставлениях Джироламо Кардано его потомству. У Вико также есть элемент безразличия к «шуму Форума», но безразличия, очищенного от всяких соображений житейской мудрости. Предметом его философии является не благоустройство личной жизни или жизни отдельного народа, а «Идеальная История вечных Законов, соответственно которым движутся Деяния всех Наций в их возникновении, движении вперед, состоянии, упадке и конце, даже если бы (что, безусловно, ложно) в Вечности время от времени возникали бесчисленные Миры».

Философия Вико основана на «примирении с действительностью», в которой он открывает разумный ход и неотвратимые законы. С этого начинается его коренное отличие от просветителей XVIII века и близость к Гегелю. Наиболее общей чертой просветительной эпохи можно считать рационализм, стремление судить обо всем с точки зрения отвлеченных требований рассудка. Во имя цивилизации было презрительно отвергнуто все, что явилось из темных глубин средневековья. Буржуазные отношения казались людям XVIII века законом разумной природы. Борьба классов в период Французской революции, развитие буржуазного строя жизни развеяли иллюзии просветителей и вызвали огромную волну политического разочарования. Гегель играет по отношению к этой эпохе такую же роль, как Вико по отношению к эпохе итальянского Возрождения. Оба они живут воспоминанием о революционном периоде в прошлом, оба отвергают иллюзии конечного рассудка и стремятся открыть разумное зерно в противоречиях реальной истории.

Джамбаттиста Вико

Главным врагом философии Вико был рационализм в его классической форме, выработанной еще в XVII веке Декартом. Вико иронически относится к «тайной мудрости» философов, больше уважает государственную мудрость политических деятелей, но выше всего ставит «простонародную мудрость» массы людей, которая своими руками творит историю, творит ее бессознательно, вместе со множеством предрассудков и суеверий, свирепых и варварских обрядов, творит в постоянной кровавой и бескровной борьбе вокруг материальной собственности и власти. Вико не только стремится обнаружить в истории естественную закономерность, независимую от желаний отдельных людей, — он понимает также, что в противоречивом и сложном ходе «всех человеческих и гражданских вещей» заключается какое-то внутреннее оправдание, «хитрость разума», как сказал бы Гегель. Это оправдание представляется Вико фантастическим «промыслом Божьим», а философия истории — «рациональной гражданской теологией». Свою собственную задачу он видит в раскрытии того, как должна была раньше, как должна теперь и как должна будет впредь протекать история наций, ибо, в сущности говоря, ее логический бег закончен. Французские просветители XVIII века подготовляли «славную завируху» (un beau tapage) в своем отечестве. Вико, напротив, представляет собой законченный тип мыслителя, пришедшего после великого оживления практической деятельности своего народа. Этим достаточно объясняется то обстоятельство, что «Новая наука» осталась почти незамеченной в литературе XVIII века.

Этим объясняются также сравнительные достоинства и недостатки философской позиции Вико. Его отсталость по сравнению с общим уровнем просветительной литературы — вне всякого сомнения. Но по странной иронии судьбы с этой отсталостью связана передовая роль философии истории Вико. «Новая наука» неизмеримо выше популярных исторических представлений XVIII века. По глубине научного анализа ей уступают даже гениальные произведения Вольтера, Руссо, Фергюсона, Ленге. Рядом с великими деятелями эпохи Просвещения Вико обладает преимуществом большей народности — правда, народности нищей, отсталой и сохранившей только следы былого величия.

3- Теория цивилизации

Одним из главных завоеваний общественной науки нового'времени является учение о поступательном развитии человечества. Зачатки идеи прогресса в древности незначительны, она возникает вместе с развитием капитализма и принимает определенные очертания уже на исходе эпохи Ренессанса. Так Парацельс убежден в превосходстве новейших вещей над старыми. Если бы Апеллес жил в наше время, он был бы плохим художником, — говорит Эразм. Знаменитый филолог XVI столетия Юлий Цезарь Скалигер уже подвергает сомнению авторитет Гомера. Мошенники нового време-

М. Лифшиц

ни более учены, чем ученые прежних дней. Это изречение старика Грангузье может служить торжественно-иронической надписью к триумфальному шествию идеи прогресса.

Теория цивилизации стала впоследствии хвастливой фразой либеральной буржуазии. Отвлеченное представление о прямолинейном поступательном движении истории, страсть к новизне и презрение к темному прошлому человечества — вот истинное «тщеславие наций» буржуазной эпохи. Но в XVII — XVIII столетиях идея прогресса была еще смелым научным открытием, сделанным под влиянием успехов всемирной торговли, теоретической механики и полицейской системы. Главными защитниками этой идеи были создатели метафизических учений XVII столетия, особенно Декарт. Французский крестьянин питался лепешками из травы, «...фасад общественного здания, — говорит Маркс в одном письме к Даниельсону, — выглядел насмешкой над отсталым, косным состоянием главной отрасли производства (сельскохозяйственного) и над голоданием производителей»*. Но никогда еще не было такого преклонения перед «поступательным движением наций», как в эту эпоху. Первые восторги цивилизации, научный энтузиазм поклонников геометрического метода, изящество светского человека, презрение к наивным обычаям простонародья, к нелепым фантазиям средних веков, ко всякому чувственному неясному познанию — поэзии, свободе воображения, шекспировской живости характеров, — все смешалось в безудержном культе рассудка.

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 268; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!