ЗАКЛЮЧЕНИЕ КЯХТИНСКОГО ДОГОВОРА 1728 ГОДА 22 страница
26. Понеже в твоей свите руских и иноземцов в розъезде близко дватцати персон, доведетца тебе с наилутчим порядком и с наивящим поспешением марш свой следовать, дабы как ноискорее с подлинным известием мог возвратитьца, с верною информациею, в наш лагерь на Буру. А ежели встретите геодезиста Петра Скобельцына, которой прежде для описания границы от господина /л. 4/ камисара Степана Андреевича Колычева послан, и по указу велено ему быть на Буру, и в таком случае полагаетца на ваше разсуждение, послать ево на Буру к нам за известие или взять с собою для лутчего свидетельства. В протчем поступайте с наивящим усердием и прилежностию без всякие лености, как надлежит доброму человеку и верноподданному, дабы в том любезнейшему отечеству действительно службу показать, за которую можете получить награждение от великодушного милосердия ея императорского величества, нашей всемилостивейшей государыни и самодержицы.
Дан на речке Буре июля 23 дня 1727-го.
Р. S. Иркуцкия дворяне, которые при тебе отправляются, именами Григорей Фирсов 4, Никита Бейтон, Борис Дементьев.
Такова инструкция за приписанием руки графа Савы (В тексте описка: Сава) Владиславича, за закрепою по листам камисара Степана Колычова.
АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Д. 19. Л. 1-4. Отпуск.
Комментарии
1. Загузин (Сагузин) Яков Иванович, селенгинский (по другим данным — иркутский) дворянин, толмач «был придан в провожатых к китайским послам», ездившим в Россию к Аюке-хану, и в 1715 г. через Саратов, Казань и Сибирь в Селенгинск с ними «паки назад возвратился» (Владиславич С. Л. Секретная информация... // Русский вестник. 1842. № 2. С. 211). «Во всю негоциацию был при посольстве» на границе и в Пекине, «к прежнему ево окладу к 12 рублям против селенгинских дворян по штату прибавлено 8 руб.» (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1725-1729 гг. Док. № 126. Л. 390 об., 1046 об.). В 1727 г. участвовал в разграничении на восточном участке вместе с толмачом И. Рязановым (Там же. 1728 г. Док. № 10. Л. 31). В 1731 г. упоминается как «лучший толмач».
|
|
|
2. Одновременно Владиславич отправил другой отряд во главе с П. И. Татариновым на западный участок до Абакана «и доколе простирается владение российское», с аналогичным заданием и инструкцией. Инструкции были вручены обоим отрядам 24 июля 1727 г., и в тот же день отряды отправились в путь (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1725-1729 гг. Док. № 11. Л. 653-660). См. док. № 39.
3. Знак (тюрк.-монг.) — метка, знамя, тамга, отличительный знак, ставившийся неграмотным вместо подписи. Буряты обычно вместо подписи чертили лук со стрелой (РКО в XVIII в. Т. 2. С. 619).
4. Фирсов Григорий Васильевич, иркутский сын боярский, затем иркутский дворянин. Годы его жизни неизвестны. Из семьи Хлуденевых (Фирсовых), три поколения которой были связаны с русско-китайскими отношениями. Его дед Фирс Хлуденев, нерчинский конный казак, пятидесятник, итанцинский приказной человек, ясачный сборщик, упоминается в документах 1699 и 1706 г. (Архив СПбИИ РАН. Ф. Нерчинская воеводская изба. Оп. 1. Док. № 123/1. Сстав 1-3; РКО в XVIII в. Т. 1. С. 77). Сын Фирса Хлуденева, Василий Фирсов сын Хлуденев (1672-1727), известный селенгинский толмач, селенгинский дворянин, казачий полковник, именуемый в документах чаще не по фамилии, а по отчеству — Фирсов, начинал службу (не позднее 1701 г.) итанцинским конным казаком. В 1712-1715 гг. вместе с подполковником П.С. Ступиным сопровождал цинских послов в Россию к Аюке-хану калмыцкому и получил от них в подарок — два косяка камки, о чем написал в своей книге Тулишэнь (РКО в XVIII в. Т. 1. С. 458). Упоминается Василий Фирсович и в опубликованных «Записках» Джона Белла под 28 мая 1720 г.: «Мы прибыли ... в российскую деревню (под Селенгинском. — Сост.). Мы нашли тут г. Фирсова, полковника козацкого, или селенгинскога пограничнаго войска, с ескадроном козаков, вооруженных луками и стрелами, а иные ружьями; они были высланы для препровождения посланника (Л. В. Измайлова. — Сост.)» (Там же. С. 509). В 1722 г. он был послан иркутским воеводой И. И. Полуэктовым в Ургу на переговоры с Тушэту-ханом по поводу высылки из Урги русских «купецких людей» и прекращения торга (Там же. С. 616, 620; РГАДА. Ф. Сенат. Кн. 56. Л. 165). За сыновьями Василия Фирсовича утвердилась фамилия Фирсовы.
|
|
|
|
|
|
Григорий Васильевич Фирсов служил «наместо отца во дворянех». В 1727 г. вместе со своим братом Ерофеем участвовал в разграничении земель на западном участке, а в 1728 г. был назначен Владиславичем в пограничные дозорщики (РКО в XVIII в. Т. 2. С. 587).
Ерофей Васильевич Фирсов родился в 1703 г. Документы разного времени называют его иркутским сыном боярским, иркутским дворянином, подчиненным комиссаром в Селенгинском пригороде, сибирским купцом, коллежским асессором и директором торгового каравана 1739-1743 гг. (Там же).
Иван Васильевич Фирсов родился в 1706 г., занимался торговлей («Сибирский купец»), «являл» в таможнях свои партии китайских товаров (Там же).
№ 35
1727г. июля 31. — Рескрипт императора Петра II из Коллегии иностранных дел С. Л. Владиславичу-Рагузинскому о своем вступлении на престол и о подтверждении прежних указов
/л. 18/ Божиею милостию мы, Петр вторый, император и самодержец всероссийский и протчая и протчая и протчая.
|
|
|
Благородный нам любезноверный.
Объявляем вам, что по воле всемогущаго всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня Екатерина Алексеевна, императрица и самодержица всероссийская, наша любезнейшая государыня бабка, майя 6 числа о 9-м часу пополудни от сего времянного отъииде в вечное блаженство. И по учиненному от ея величества при кончине ея тестаменту определены в сукцессоры (Слово неразборчиво; чтение предположительно) Российской империи мы.
И тако по объявлении того тестаменту как духовные, так и свецкие, все нам в верности своей присягу учинили и на том святое евангелие и крест [77] целовали. А каков о том манифест наш выдан здесь и в печать издан (См.: ПСЗ. Т. 7. С. 788-791. № 5007. Манифест от 7мая 1727 г.), також каковы нам в верности наши подданные, духовные и мирские всех чинов, в святой церкви присяги учинили и оные своими руками подписали, посылаются при сем к вам на российском языке печатные эксемпляры, а имянно один манифест и восемь присяг 1. И тако по получении сего вам самим, також и обретающимся при вас служителям, нашим подданным, и в службе нашей пребывающим, которые есть при врученной вам комисии, собрався в церковь, по содержанию приложенного клятвенного обещания нам в верности присягу учинить и как вам, так и протчим всем, те печатные присяги каждому своими руками подписать и на том в святом евангелии слова и святый крест /л. 18об./ целовать. И оные все присяги с подписанием рук прислать вам потом в нашу Коллегию иностранных дел. И для вышеизображенной, так зело великой приключившейся нам печали употребить вам по обыкновению траур глубокой.
Посылается при сем наша грамота к богдыхану китайскому с формальною нотификациею как о преставлении ея императорского величества, нашей вселюбезнейшей государыни бабки, так и о восприятии нашем правительства Российской империи (См. док. № 6), в которой, как ис приложенной копии усмотрите вы, в запас, ежели еще вы ис Китай не отъехали, вновь при том дворе акредитованы. И тако, буде сие вас в Пекине застанет, имеете вы, испрося у его богдыханова величества аудиенцию, ту нашу грамоту оному подать и при том отправить его величеству речь надлежащим образом и об нашей дружбе его величество обнадежить по содержанию той нашей грамоты. А в протчем имеете вы при дворе его богдыханова величества в делех наших поступать по прежним указам блаженныя и вечнодостойныя памяти ея императорского величества, нашей любезнейшей государыни бабки, и по данной инструкции и по посылаемым рескрыптам из нашей Коллегии иностранных дел. Ежели же вы сей наш указ получите в пути по отъезде ис Пекина, а тамо останется агент наш Ланг, о котором такожде при сем послан новой наш кредитив (См. док. № 8), то вам помянутую нашу грамоту, також и кредитив оному отослать к нему, агенту Лангу, в Пекин, чтоб он ту нашу грамоту богдыхану надлежащим образом /л. 19/ подал, такожде б и кредитив о себе в потребное время употребил. А естьли Ланг в Пекине не будет оставлен, то вышепомянутую нашу с нотификациею грамоту, ежели по состоянию тамошнему потребно будет и вы для интересов наших за благо разсудите, переслать вам в Пекин к первому министру китайскому с куриером или как вы к тому какой удобной способ найдете. Еще посылается при сем полномочная наша грамота (См. док. № 7), в запас против прежде данной вам написанная, дабы вы в случае потребном оную употребить могли и за тем бы во врученных вам делах иногда остановки не приключилось. При сем же прилагаются три копии латинские, а имянно: одна з грамоты нашей к богдыхану китайскому с формальною нотификациею как о преставлении ея императорского величества, нашей вселюбезнейшей государыни бабки, так и о восприятии нашем правительства Российского империя, другая с кредитиву нашего агенту Лоренсу Лангу, третья с полномочной вам, которые вы в потребном случае имеете двору китайскому сообщить.
Дан в Санкт-Петербурке июля 31 дня 1727 году 2.
По его императорского величества указу
Канцлер граф Головкин.
Андрей Остерман 3. [78]
АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Д. 8. Л. 18-19. Подлинник.
Черновик // Там же. Л. 23-26 об. Текст, утвержденный на заседании Коллегии иностранных дел // Там же. Л. 20-21.
Опубл.: Бантыш-Каменский Н. Н. Дипломатическое собрание дел... . С. 149 (упоминание).
Комментарии
1. О порядке принятия присяги читаем:
«Согласно специальной инструкции, новому императору должны были присягать мужчины всех сословий до 12-летнего возраста включительно, кроме пашенных крестьян. Печатные манифесты о воцарении нового императора торжественно оглашали с церковных амвонов, служили молебен во здравие, производили салют из имевшихся в городах и крепостях пушек, затем расписывались в специальных присяжных листах. Присягали все, кто в данный момент находился в том или ином населенном пункте, независимо от постоянного местожительства. По завершении процедуры составлялись списки для отчета как присягавших лиц, так и тех, кто был в отлучке» (Быконя Г. Ф. Заселение русскими приенисейского края в ХVIII в. Новосибирск, 1981. С. 26-27).
Комментируемый рескрипт Владиславич получил 17 января 1728 г. (см. коммент. 1 к док. № 6), но о воцарении Петра II узнал впервые 14 сентября 1727 г. из письма иркутского воеводы М.П. Измайлова от 3 сентября. В этом же письме были присланы два печатных манифеста от 7 мая 1727 г. о смерти Екатерины I и восшествии на престол Петра II (ПСЗ. Т. 7. С. 788-791, № 5007) и один присяжный лист («клятвенное обещание»). Прождав несколько дней указа об «учиненим» присяги, Владиславич после совета с полковником Бухолцем «велел собраться священником и всякого чина людем в церковь, и тут был у святой литурги, отпели панихиду, а потом о здравии его императорского величества молебен и объявили манифест ... и чинили пред священники присягу, целуя крест и святое евангелие... и то чинено с боем барабанным 8 дней, чтоб всенародно присягали». 26 сентября прибыл из Иркутска капрал с указом и «велел изнова присягать». Владиславич отказался, считая, что «неполитично чтоб дважды к присяге приводить». Свою поспешность в принятии присяги посол объяснил в письме сибирскому губернатору М. В. Долгорукову от 27-28 сентября 1727 г.: «Ежели бы я умолчал в таком превеликом деле, когда уже весь народ знал, можно бы причесть мне от моих неприятелей или в неверность, или в нерадение упущения времени в таком нужнейшем деле, и что присягать прежде, чаю, никто не может иного кроме добра разсудить, а ежели бы не присягать и время упустить, могло бы инако толковатьца» (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Док. № 11. Л. 157 об. — 159 об.).
Все же Владиславичу и «будучим при нем» пришлось второй раз давать присягу. После получения комментируемого рескрипта с приложением 8 печатных присяг посол принял решение присягнуть вторично, что и было сделано в Селенгинске в церкви Покрова Пречистые Богородицы 14 февраля 1728 г. Восемь подлинных присяжных листов с подписями присягнувших он отправил в Коллегию иностранных дел при своем доношении от 22 апреля 1728 г. (Там же. 1728 г. Док. № 10. Л. 69-76). В Коллегии иностранных дел не ранее 13 июля 1728 г. был составлен подробный реестр этих присяжных листов (Там же. Л. 66-68).
О присягании Л. Ланга и участников торгового каравана имеются не совсем ясные сведения. В АВПРИ в деле за 1727 г. имеется группа документов под общим названием «Клятвенное, или присяжное обещание Петру II... учиненное в Походной посольской канцелярии китайской экспедиции 1727 году, сентября в 14 день», состоящая из недатированных присяжных листов с собственноручными подписями Л. Ланга и караванных служителей, включая священника и солдат Тобольского полка. В деле указывается, что эти присяжные листы присланы в Коллегию иностранных дел «от бывшего в Китаях агента Лоренца Ланга из Селенгинска». Здесь же имеется «реэстр присягам» и «Копия с письма, полученного из Иркуцка от комманданта господина Измайлова, писанного сего сентября от третьяго дня, а в Чикойской Стрелке поданного того ж 14 дня» (АВПРИ. Ф. Приказные дела новых лет. Оп. 15/3. 1727 г. Док.№ 16.Л. 119-132). Вызывает недоумение то, что в дневнике Ланга 1727-1728 гг. (как и в других документах) указана точная дата отъезда каравана в Пекин: «в 13 день сентября 1727 году из крепости св. апостолов Петра и Павла... около вечера». И далее в том же дневнике: «В 14 день сентября, перешед от сей станции (т.е. остановки каравана на отдых в 5 верстах от Чикойской Стрелки (Об остановке в Селенгинске, находившемся в 9 вестрах от Чикойской Стрелки, ни здесь, ни далее в дневнике Ланга не упоминается ). — Сост.) 20 верст, стали на изрядном лугу... В 15 день сентября ... был наш наслех (ночлег. — Сост.) у речки имянем Субуктуй» (Там же. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Док. № 6. Л. 176 об. — 177). В письме от 20 сентября 1727 г. с реки Иро Ланг писал Владиславичу, что 19 сентября получил от сержанта А. Нежданова, посланного Владиславичем 14 сентября, манифест, который был прочтен «публично», после чего священник И. Артамонов «впереди всех», за ним Ланг и все остальные караванные служители присягали, и «оригинальную присягу» Ланг с тем же сержантом отправил Владиславичу 20 сентября (Там же. Док. № 16. Л. 26-26 об.). В дневниковой записи Ланга об этом эпизоде лишь добавлено: «...причем и надлежащая божия служба отправлена» (Там же. Док. № 6. Л. 179 об.). Вероятно, Ланг и весь состав каравана присягали дважды.
4 октября 1727 г. Владиславич послал С. А. Колычеву из Селенгинска письмо вместе с присяжными листами, которые были получены 29 ноября в Абаканском остроге, где вскоре Колычев, его дети, его свита и «люди дома его» в церкви св. архистратига Михаила «у присяги были и в верности ему, императорскому величеству Петру Второму ... по печатному присяжному листу святаго Евангелия слова и крест целовали, в чем и подписались своеручно», а находившиеся при нем «брацкие иноземцы по закону своему на верность шертовали и целовали пушку по своему обыкновению и своеручно хто умел подписались, а которые писать сами не умеют, то вместо их подписался Амур (Андыхаев. — Сост.), и знаки (см. коммент. 1 к док. № 73) свои подписали ж» (Там же. 1725-1729 гг. Док. № 11. Л. 741; 1725-1729 гг. Док. № 126. Л. 763-763 об., а также см. док. № 73. Л. 83 об. — 84).
Смена властителя всегда вносит неизвестность и тревогу для большинства человеческих судеб. Одни лица возвышаются, другим суждено падение. Трудность исполнения столь ответственной миссии, возложенной на Владиславича, усугублялась в какой-то мере этой неизвестностью. 27-28 сентября 1727 г. он пишет М. В. Долгорукову в присущей ему осторожной манере: «Ваше же сиятельство покорнейше поздравляю (с новым императором. — Сост.) и прошу меня уведомить о нынешнем двором обхождении, все ли по-старому и все ли господа Верховного тайного совета, Сенат и протчие воинские и стацкие чины в добром здравии обретаются, также обхождение и здравие государя моего премилостиваго, вашего сиятельства брата, князь Василья Володимеровича, и все ли в Персиде благополучно, и господин генерал Румянцов окончил ли свое дело пограничное с Турецким империем, возвратился ли в Санкт-Питербурх или еще в Персиде, и что между протчими европейскими потентантами происходит и протчее, что разсудите за благо меня уведомить. Прилежно прошу оное учинить не оставить по получении сего письма с нарочным куриером, дабы я был о всем обращении известен» (Там же. 1727 г. Док. № 11. Л. 150-159).
2. Подобный же рескрипт одновременно с комментируемым был направлен С. А. Колычеву 21 августа 1727 г. (Там же. Ф. Внутренние коллежские дела. Оп. 2/7. 1727 г. Док. № 4. Л. 81 об.).
3. Остерман Андрей Иванович (1686-1747), русский государственный деятель, дипломат, граф (1730). Родился в Вестфалии, на русской службе с 1703 г. Член Верховного тайного совета. Фактический руководитель внутренней и внешней политики России при Анне Ивановне. В 1741 г. сослан Елизаветой Петровной в Берёзов (Большой энциклопедический словарь. М., 1994. С. 949), где и умер 20 мая 1747 г.
«Граф Остерман будучи величайшим министром сего времени обымал одним взором состояние государств», — писал о нем русский историк (Доброклонский С. Краткая история российской дипломатии. М., 1830. С. 78). А вот иная характеристика: «Хитер, скуп, осторожен, неблагодарен, недоверчив, подозрителен. Не терпел равных, особенно же высших. Все, что он писал и говорил, было так двусмысленно, что редкие могли понимать его» (Отечественная портретная галерея. СПб., 1837. С. 96). Еще несколько высказываний. «Труды неусыпного Остермана, подстерегая европейскую политику, очищали место (России) в ряду первостепенных держав» и там же «всепроницающий Остерман» (Хмыров М. Д. Исторические статьи. СПб., 1873. С. 123, 136). Известный когда-то исторический романист Ф. Е. Зарин-Несвицкий писал: «Остерман был рожден для конъюнктур. Интрига была его жизнью, смыслом его существования. Подстрекать одних, обманывать других, сталкивать разнородные интересы, возбуждать страсти, создать настоящий хаос, в котором только он один мог разобраться, держа все нити в своих руках, — на это он был великий мастер ... Он часто сказывался больным, поэтому верховники посылали ему протоколы, указы, доклады (на подпись) на дом. Он внимательно их читал и возвращал в Верховный тайный совет подписанными» (Зарин-Несвицкий Ф. Е.... С. 125, 154). Французский посол в России Жак Кампредон в письме из Петербурга к графу де-Морвилю от 3 мая 1725 г. сообщал: «Остерман настоящая душа здешней иностранной политики... Он знает языки: немецкий, французский и итальянский. Главное искусство этого человека заключается в изворотливости, тонкой проницательности и скрытности» (Сб. РИО. Т. 58. СПб., 1887. С. 255-256). По мнению еще одного современника, посла Испании при петербургском дворе, дюка Лирийского и Бервикского, Остерман «имел все нужные способности, чтобы быть хорошим министром… но был коварен в высочайшей степени, и религии в нем было мало, или, лучше, никакой; он был скуп, но не любил взяток. В величайшей степени обладал искусством притворяться» (цит. по: Овсянников Ю. Доминико Трезини. Л., 1987. С. 158).
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 81; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!