Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 35 страница
Словно желая искупиться, придя домой, Джонни, даже несмотря на вечернее время не только по стандартам «нормальных людей», но даже по его личным меркам полуночника, всё же принял четвертинку своих «утренних» таблеток хотя быть для самоуспокоения, как говорится.
Следующие несколько дней прошли для него в напряжённом тревожном ожидании следующего приёма Мушкиной (или скорей внезапной смерти, которая, по его прогнозам, должна была наступить гораздо раньше). Джонни чуть ли не мечтал, чтобы после визита к врачихе она его направила немедленно на госпитализацию, где, как ему представлялось «непременно должны разобраться, какие у меня серьёзные проблемы с сердцем и хоть как – нибудь помочь».
А когда Джонни пришёл в следующую среду на приём к Мушкиной, ему стало не по себе от сказанных ему слов, мол, экстрасистолы это чуть ли не вариант нормы. Кое – как собравшись с мыслями, не слушавшимися его в состоянии столь сильного эмоционального напряжения, он заявил: «Но у меня слишком частые перебои в сердце». Доктор попросила уточнить, «сколько раз в минуту?», и когда Джонни, слегка задумавшись и как бы вспоминая, ответил «примерно раз пятнадцать в среднем», врачиха словно наконец поняла, что от неё требуется, сказав: «Ну да, это действительно слишком много. Нужно делать холтер, без вариантов». После чего добавила: «Но у нас, к сожалению, очередь где – то две недели, поэтому я сейчас Вас включу в список, а Вам позвонят, когда смогут сделать». После чего строго предупредила его, чтобы обязательно на следующий день вернул устройство строго по расписанию.
|
|
|
Джонни несказанно удивила такая формулировка. Он подумал: «неужели и правда где – то в природе существуют люди более безответственные, чем я?!» Нет, разумеется, практически единственной причиной для него не вернуть прибор может быть лишь сдохнуть во время его ношения, чего Джонни в его теперешнем состоянии для себя не мог, естественно, реалистично исключить. Однако озвучивать врачихе последний вариант, разумеется, было глупо – наверняка она тогда подумает, ему нужно в первую очередь психиатрическое освидетельствование, не кардиологическое, на которое к тому же наверняка особой очереди нет! Поэтому Джонни лишь горячо заверил врача, что, безусловно, сделает всё по правилам, как же иначе.
Но тут Мушкина ошарашила его ещё одним неприятным вопросом, которого по логике следовало ожидать в этой поликлинике рано или поздно, но Джонни оказался просто не готов. Врач спросила, когда Джонни последний раз делал флюорографию. Не желая в такой ситуации врать, Джонни ответил «Несколько лет назад». На что Мушкина сказала ему: тогда сходите сейчас, сделайте снова. И принялась объяснять причину: «если у Вас сердце долго страдало от неправильной работы, его размеры могли измениться, и это будет видно». Джонни в ужасе сразу же вспомнилось, каким потрясением стало для него в своё время неблагополучное заключение в поликлинике №666. А тогда у него даже наверняка не было таких проблем с сердцем!
|
|
|
Джонни сначала хотел возмутиться (а на практике, учитывая его характер, робко поинтересоваться) почему ему не могут сразу сделать УЗИ, где размеры сердца, даже отдельных камер, клапанного аппарата и всё такое, видно гораздо лучше, но потом решил не нагнетать и выстроить свою аргументацию против флюорографии по иному пути. Он сказал, что ему совсем недавно делали уже один рентген грудной клетки, а теперь, получается, нужно снова облучаться?! Доктор Мушкина, однако, на этот аргумент не повелась, сказав, что флюорография требует гораздо меньшей дозы облучения, а потому не принесёт особого вреда. Джонни, разумеется, всё равно не хотел делать процедуру, но в то же время был слишком робок духом, чтобы твёрдо протестовать, а потому лишь обречённо кивнул головой, после чего врачиха напутствовала его словами «идите прямо сейчас, они там ещё принимают…»
|
|
|
После прохождения флюорографии Джонни вышел на улицу и пошагал в направлении своего дома. Он давно уже пребывал под влиянием словно какого – то ужасного дурмана, гораздо более сильного, нежели его обычное неотступное состояние дереализации. Такое ощущение поглощавшей его ментальной мути и теперь не рассеялось, но даже сквозь его беспросветную пелену Джонни начал более полно осознавать, в какой безнадёжной ситуации оказался.
До холтера оставалось как минимум две недели. Потом ещё одна, пока будет готово заключение. Допустим, там будет всё ужасно, окажется высокий риск внезапной смерти и всё такое. Да и флюорография окажется не ахти, указывая на дилатацию сердца, серьёзную сосудистую патологию и прочее. Но каковы его перспективы быть оперативно направленным в больницу, когда это выяснится? Ведь та же РЧА – весьма дорогостоящая процедура, на которую наверняка маленькая квота. Да ещё, небось, – цинично подумал Джонни, – туда постоянно «своих» и/или взяточников проталкивают, а потому его, «лоха бомжеватого» по виду, очевидно, они могут безнаказанно мурыжить, пока он не сдохнет.
|
|
|
Джонни с чувством сильной горечи был вынужден признаться себе, как он облажался, переведясь с более «солидную» поликлинику 1332 из, как ему представлялось, совершенно отстойной, такой, хуже которой быть не может, 666 – й. Да, в прежней его бы уже больше нормально не приняла невролог, отправившая его в конечном итоге многочисленных визитов к ней к психотерапевту, куда он никогда в своей жизни по собственной воле не пойдёт даже за бесплатно, не говоря уже за деньги, которых у него не было, тем паче тратить их на такое! Но ведь сама идея – то про пт исходила от «вышестоящей» несмотря на свой относительно молодой возраст тётки из 1332, которая и теперь тут принимала!
Джонни вспомнил с тоской, как в 666 он мог ставить (правда, со свойственной ему трусливостью не наглея в этом) галочки в бланке биохимического анализа. Теперь же ему не только его не давали в руки, но и даже не показывали результаты, которые Мушкина сама ему зачитала. Джонни находил её поведение в то время как она это делала характерным для человека, которому в силу добропорядочности некомфортно лгать, и всё же по какой-то причине приходится. Сразу вспомнились характерные паузы, которые делала Мушкина перед тем, как огласить результаты: «Общий анализ крови… Гемоглобин, лейкоциты, СОЭ, тромбоциты у Вас… в норме. Печёночные пробы в норме. Креатинин и мочевина в норме. Билирубин… немного повышен… но совсем чуть – чуть, почти нормальный». По интонации Джонни мог прекрасно понять, где наверняка ему врачиха врёт, да этого, собственно, ему и следовало ожидать. Так, ещё несколько лет назад, год за годом сдавая общие анализы крови, Джонни мог с ужасом наблюдать, как уровень лейкоцитов у него неуклонно снижался на 4 – 6 процентов в год. Можно было нарисовать прямую, очень убедительно ложившуюся на экспериментальные точки. Картинка получалась зловещая, и «успокаивать» себя ему оставалось лишь тем, что критический уровень тех же нейтрофилов, при котором любая инфекция его убьёт, будет достигнут лишь примерно лет через пятнадцать, а он столько всё равно не проживёт. А теперь, вспомнив свой тогдашний «график», Джонни понимал: доктор Мушкина ему врала! Ведь уровень лейкоцитов у него уже давно должен был оказаться меньше и без того низкого (в сравнении с показателями, принятыми в цивилизованном мире) граничного референсного значения. Подобным образом, у него (по всей видимости, из – за больной печени; он вспомнил, как своё время об их уровне забеспокоилась такая действительно хорошая гастроэнтеролог в 1332) всегда были снижены тромбоциты, которые Мушкина, сделав показательную паузу, назвала «нормальными». И даже «незначительно» увеличенный билирубин наверняка был от 30 до 40 как обычно, т.е. примерно в два раза превосходил верхнюю границу референсного диапазона…
Кое – как дойдя домой, Джонни раскис совершенно. Он начал снова остро ощущать нависшую над ним смертельную опасность, как в тот тяжёлый июньский день ровно через шесть лет после дня смерти мамы, когда он в предыдущий раз ходил на приём к Мушкиной. Только когда у него неожиданно загорелась наивная надежда то ли на лекарство, то ли на различные альтернативные средства, которые он собирался пробовать. Теперь же он был на грани полного отчаяния.
Джонни понимал: обманывать себя в таких вопросах жизни и смерти было не просто глупо, но и самоубийственно безрассудно. Из прочитанного в интернете в плане перспектив лечения у него имелись, по сути, лишь две опции: бета – блокаторы и РЧА. Бисопролол ему толком не помогал. Оставался, стало быть, лишь второй вариант, а именно РЧА. Но даже если его каким – то чудом поставят на очередь, он всё равно в таком состоянии как сейчас столько не проживёт.
Эта ночь после посещения поликлиники выдалась для Джонни выдалась особенно тяжёлой. Сердце билось с жуткими перебоями, происходившими каждые два – четыре удара. Получалось, упомянутые им в разговоре с Мушкиной примерно пятнадцать экстрасистол в минуту даже не были преувеличением! Не ощущая себя в состоянии, морально или физически, заниматься чем – либо содержательным, он решил лечь пораньше. Но сон (который, как ему казалось, в сложившейся ситуации для него вполне мог оказаться вечным) не шёл к нему – он час за часом лишь мучительно ворочался с бока на бок, терзаемый мрачными раздумьями о бренности своего хрупкого бытия. Потом, в какой – то момент, когда за окном уже почти рассвело, не в силах дальше оставаться наедине со своими мыслями, он вдруг начал писать смс «брату» Николаю о том как всё это печально, жизнь не справедлива, за что ему это и как он не хотел умирать. Неожиданный ответ показался плевком в душу. Николай писал «Ты просто сильно загнался и вызвал у себя панические атаки. Мой тебе совет: смотри на YouTube Алексея К. и Веру Степашкину про психические расстройства». Джонни внезапно почувствовал, как его экзистенциальный страх резко сменился приступом сильного гнева. Ему тут же захотелось написать: «Спасибо большое за поддержку! Мне стало от неё значительно лучше! Надеюсь, когда тебе самому станет очень плохо, ты не забудешь посмотреть любимые ролики рекомендуемых мне сейчас мозг**бов!» Однако стоило Джонни об этом подумать, как его сердце практически тут же зашлось в жутко ненормальном ритме – перебои теперь шли не просто безумно часто, практически через каждый удар, но ещё порой как будто долбили очередями по несколько штук, от чего у него прям захватывало дыхание. Охваченный ужасом Джонни подумал: «это ВСЁ!» В таком состоянии, разумеется, речи и быть не могло, чтобы ругаться с «братом», с которым Джонни не смел конфликтовать, даже тогда когда не чувствовал себя так ужасно. Поэтому когда его немного отпустило, Джонни лишь мысленно добавил Николая в список людей, которым собирался когда – нибудь отомстить. Но тут же ему стало как-то обидненько от того, что список только рос, а он лежал тут и помирал, не видя для себя сколько – нибудь реальной возможности реализовать свои грозные намерения. И вдруг у него возникла «гениальная» идея о том, как он может расквитаться с этими двуногим тварями, использовавшими и унижавшим его на протяжении всей многострадальной жизни. Джонни вдруг подумал: вот сейчас я сдохну, усну и не проснусь, и они никогда больше не смогут это сделать со мной! Он даже как тем самым отомстит также соседям, которые когда он проходил мимо, шептались со своими знакомыми, крутя пальцем у виска и показывая пальцем на «нашего местного «поехавшего»». Хотя такая мысль и ужасала его, Джонни злорадно представил себе, как в отсутствие родных и друзей, тем более летом, его найдут лишь когда он уже порядком завоняется. С такими противоречивыми образами в своём воображении Джонни, наконец, уснул, но, к счастью, не вечным сном, как себе пророчил и соответственно завонялся пока лишь морально.
Давно пора в дурку!
Следующие две недели прошли для него в отчаянных попытках вылечиться от аритмии различными «альтернативными» способами. Джонни перепробовал кучу пищевых продуктов, «очень полезных для сердца» по заявлениям тех, кто писал о них в интернете, но ни один из них ему толком не помог.
Считая возможной причиной сбоев ритма свои проблемы со спиной, он вспомнил, как один парень писал в какой-то группе о ВСД примерно следующее:
«У меня ВСД с детства, а последние 5 лет мучали экстрасистолы. До пятнадцати тысяч в день, страх и кошмар. Вылечили тем, что нашли в спине «триггерную точку». Зажимался нерв, идущий по ребрам в спине около позвонка в шарик размером с ноготь. Мы его вычислили с массажистом, а потом раздавили, размягчили и всё! Пять лет, два кардиологических диспансера, все в шоке. Триггерные точки… лечить можно, даже опираясь на острый угол стенки дома, пробуйте, потом только режьте и колите!! Ну на крайний случай поддерживает ритм Конкор 5 мг в день, но ищите проблемы в спине, ложитесь на пол, ползайте как гусеница, плавайте по полу на спине, обтирайтесь об углы, батареи, острые предметы, точка в спине на уровне сердца на этом же позвонке – ребре... всем здоровья!»
Следуя этой версии, Джонни в дополнение к комплексам гимнастики для различных отделов позвоночника стал пытаться следовать этим рекомендациям. Однако сколько он ни пробовал упражнений, они не помогали. А когда Джонни по-разному ползал по полу и тёрся о косяки дверей, это в лучшем случае попросту не имело никакого эффекта, или и вовсе сердце вдруг начинало заходиться в жутком приступе аритмии, заставляя его прощаться с жизнью.
От безысходности Джонни пытался найти решение даже на закоренело враждебных ресурсах. Поскольку его давно уже там заблокировали, ему приходилось каждый раз выходить из своей учётной записи, чтобы зайти в группу, но деваться было некуда. В группе Павла П. (предприимчивого молодого человека, втридорога продававшего жертвам ВСД байки о том, как они сами себе придумали мнимую болезнь, а теперь могут попросту выйти из неё, начав игнорировать свои симптомы) её лидер распинался о том, как можно легко вылечить экстрасистолы, если исправить мышление и не обращать на них внимания. Мол, есть люди, у которых по тридцать тысяч желудочковых экстрасистол в сутки, и они прекрасно живут с ними и не «парятся», и лишь «невротики» изводят себя даже из-за гораздо более редких. Разумеется, не знавший толком ни хрена о медицине торговец болтовнёй был не в курсе того, как по некоторым подсчётам более чем у половины больных с частыми желудочковыми экстрасистолами в течение десяти лет развивалась сердечная недостаточность… Если, разумеется, они до неё доживали, а не умирали внезапно от своей аритмии гораздо раньше. Впрочем, Джонни в любом случае там интересовали не фантазии дельца на чужих страданиях. Ему хотелось раскопать по жизненно важной для него теме информацию непосредственно от тех, кто столкнулся с такой проблемой лично, и узнать, какие способы помогали им улучшить состояние. Однако на этом пути, к сожалению, его ждало серьёзное разочарование: там никто об это не писал, поскольку во-первых, их гуру запретил им «обмениваться симптомами», а во-вторых, собравшиеся там были слишком недалёки, чтобы самостоятельно хотя бы попытаться в чём-то разобраться (задумавшись об этом на минуту, Джонни понял, как это в принципе логично, поскольку будь они умнее, то не сидели бы в группе с таким лидером).
С ещё одним обломом ему довелось столкнуться в группе «ВСД – шники». На стене сообщества, разумеется, он не нашёл ничего вразумительного –только призывы «взять себя в руки», «понять, что это всё в голове» и «работать со своим мышлением». Джонни также не мог не удержаться от любопытства и не заглянуть на сайтик, ради продвижения которого наверняка и создавалась та группа и который просто поразил его заявлением примерно такого плана: если вас беспокоят экстрасистолы, то вам нужно срочно обратиться к психотерапевту, чтобы не оказаться в опасном замкнутом круге, когда частые экстрасистолы и вызванное ими чувство страха за жизнь взаимно усиливают друг друга, и значительное нарушение ритма со временем оказывает вредное действие на сердце, приводя к развитию стенокардии. Ну и далее, разумеется, следовало предложение услуг болтологии каких – то психолухов.
Таким образом, в который уже раз вместо полезного для себя материала Джонни вынес из своих поисков истины в тематических группах контакта лишь озлобление. Он теперь ещё более страстно желал разоблачить тех, кто наживался на больных людях. Однако для этого ему было необходимо, как минимум, элементарно физически выжить, а как этого достичь он, увы, не знал, не располагая эффективными средствами лечения своей аритмии.
В тщетных самостоятельных поисках таковых он промучился пару недель со дня приёма Мушкиной, когда ему позвонил из поликлиники медбрат и предложил записаться на «холтер». Относительно предстоявшей диагностической процедуры Джонни испытывал странные, противоречивые чувства. С одной стороны, он с нетерпением ждал этого события. Но с другой – как только его поставили на очередь, чтобы хоть как – то успокоиться, Джонни стал мечтать найти к тому времени лечение, исправить свой сердечный ритм, и потом гордиться этим как перед врачами, так и перед ВСД–шниками, озабоченными той же проблемой. Теперь же он с ужасом думал не только о том, как облажался (этим он, по сути, итак занимался всю жизнь во всех своих начинаниях), но и о результатов предстоящего диагностического исследования, которые, несомненно, окажутся просто устрашающими.
Медбрат же, несмотря на якобы подошедшую очередь, сказал о возможности записать самое раннее лишь на через неделю. Джонни, конечно же, внутренне возмутился такой, как ему представлялось, хитростью (получалось, формально работники поликлиники вроде как соблюли обещанные ему две недели очереди, а ожидать реально приходилось дольше), но вслух сказать об этом, разумеется, не посмел, а лишь робко и покорно согласился на предложенную ближайшую дату.
Теперь у Джонни снова возникли уже другие мысли. Его внезапно захватил мрачный настрой: «Такими темпами я, наверное, не доживу. Они специально время тянут». Впрочем, ему, как ни странно, удалось скоро побороть такие негативные мысли следующим психотерапевтическим рассуждением: «Если я уже прожил две недель из трёх, значит, вероятность не дождаться меньше половины, а потому ничего, надеюсь, протяну как-нибудь…»
В назначенный день всё как – то не заладилось практически с самого начала. На подходе к поликлинике Джонни накрыла небольшая паническая атака даже несмотря на то, что он предусмотрительно ничего не поел перед выходом из дома. Зайдя в кабинет, Джонни, гордый сразу взятой на этот раз с собой ЭКГ (он с содроганием вспоминал свой июньский горький опыт, когда ему пришлось возвращаться домой), сказал в ответ на вопрос медсестры поинтересовавшейся у него, в связи с чем его направили: «У меня экстрасистолы…» Сотрудница поликлиники, бросив взгляд на его кардиограмму, мрачным тоном констатировала: «…и к тому же весьма частые, я смотрю…».
Этот вполне логичный, казалось бы, комментарий почему – то особенно тягостно деморализовал Джонни. Мысль о том, как он сдохнет, нося на себе холтер и как прибор зарегистрирует электрическую активность сердца, непосредственно предшествующую его смерти, теперь уже не представлялась ему такой романтичной...
Ранее, наивно надеясь вылечиться до дня мониторинга, Джонни мечтал о том, как в этот день будет давать разнообразные физические нагрузки и смотреть, как они сказываются. Однако в итоге такие грёзы ждала участь прочих фантазий, в которых он провёл фактически всю свою жизнь: подобным образом Джонни когда – то в детском саду и школе представлял, как у него появятся настоящие друзья, которые его не будут всё время обманывать, унижать и просто откровенно издеваться над ним. Потом в молодости мечтал, как у него появится девушка, с которой со временем, возможно, он даже когда – нибудь создаст семью…
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!