Который играл дворецких и камердинеров в кино, театре и на телевидении, начиная 8 страница
Чтобы скоротать время, пролетая мимо спящего Чилтерна они еще успели прослушать «We Are the Champions» Уильяма Бёрда и «I Want To Break Free» Бетховена.
Но ничто не могло сравниться с «Fat-Bottomed Girls» Вогана Уильямса.
***
Говорят, что лучшие мелодии принадлежат Дьяволу.
В широком смысле, это так. Зато все хореографы — на Небесах.
***
Равнина Оксфордшира простиралась на запад, рассеянным светом обозначая деревни, в которых честные йомены спали после длинного трудового дня, полного забот, редакционных совещаний, финансовых консультаций и разработок программного обеспечения.
На вершине холма вспыхивали светлячки огней.
Геодезический теодолит – один из самых страшных символов двадцатого столетия. Его появление в сельской местности свидетельствует только об одном: грядет Расширение Автомагистрали – о, да - и строительство жилищного комплекса на две тысячи домов в соответствии с Предписанием о Формировании Нового Облика Деревни.
Управленческие кадры будут предоставлены.
Но даже самые добросовестные геодезисты не проводят свои исследования в полночь, и кроме того, ножки теодолита слишком глубоко увязли в дерне. Не так уж много на свете теодолитов, к верхушке которых была бы привязана веточка лесного орешника, и не на каждом висят хрустальные маятники, а ножки обычно не украшают узором из кельтских рун.
Легкий ветерок колыхал полы плаща, накинутого на стройную фигуру человека, который регулировал ручки прибора. Это был очень тяжелый плащ, явно водонепроницаемый, с теплой подкладкой.
|
|
|
В большинстве книг о колдовстве говорится, что ведьмы работают нагишом. Это оттого, что большинство книг о колдовстве написали мужчины.
Молодую женщину звали Анафема Девайс. Она вовсе не была поразительной красавицей. Ее черты, если каждую из них рассматривать по отдельности, были на редкость симпатичны, но целиком ее лицо производило впечатление собранного наспех, без какого-то определенного плана. Возможно, самым подходящим словом, чтобы описать ее внешность было бы слово «благовидная», хотя люди, которые знают, что означает это слово могли бы также добавить «живенькая», правда, от слова «живенькая» веет пятидесятыми годам, так что скорее всего они этого не сделают.
Молодые женщины не должны гулять ночью в одиночестве даже в Оксфордшире. Но любой рыскающий по округе маньяк мог бы лишиться чего-то большего, чем просто работы, напади он на Анафему Девайс. Ведь она была ведьмой. И именно потому, что она была ведьмой, а значит девушкой разумной, она слабо верила в защитные амулеты и заклинания, вместо этого у нее был хлебный тесак футом в длину, который она носила за поясом.
|
|
|
Она посмотрела сквозь стеклышко и сделала еще одну пометку.
Она пробормотала что-то себе под нос.
Геодезисты часто бормочут под нос. Они бормочут что-то вроде: «В два счета проложим тут объездную дорогу», или: «Здесь три целых и пять десятых метра, плюс-минус комариное крылышко».
Но она бормотала нечто совершенно иное.
- Ночь темна/Блестит Луна, - приговаривала Анафема, - Восток на Юг/ На Запад на юго-запад[71]… запад-юго-запад... есть, поймала…
Она достала сложенную карту топографического агентства Ordinance Survey и посветила фонариком. Затем извлекла прозрачную линейку и карандаш. Прочертила линию на карте. Линия пересекла другую. Анафема улыбнулась, и вовсе не оттого, что ей показалось что-то забавным, а так, как улыбаются, когда особенно каверзная задачка наконец-то сошлась. Она сложила свой странный теодолит и прикрепила его к раме велосипеда, стоящего у ограды, убедилась, что Книга покоится в корзине, и выкатила на туманную аллею.
Это был очень древний велосипед, с рамой, по всей видимости сделанной из водосточных труб. Его собрали задолго до изобретения трехступенчатой передачи и, возможно, сразу после изобретения колеса.
Но городок был совсем рядом, прямо под холмом. Волосы струились на ветру, плащ позади нее надулся, словно тормозной парашют, и ее двухколесный джаггернаут с трудом ускорялся, прорываясь сквозь теплый, летний воздух. По крайней мере в этот час ночи на дорогах нет машин.
|
|
|
***
Мотор Бентли был розовым, и розовым он стал потому, что наконец-то начал остывать. В противоположность ему, температура кипения Кроули приближалась к критической отметке.
- Ты говорил, что видел указатель, - сказал он.
- Да, но он промелькнул так быстро. И в любом случае, я думал, что ты тут уже раньше бывал.
- Одиннадцать лет назад!
Кроули швырнул карту на заднее сидение и вновь завел мотор.
- Может быть нам следует кого-нибудь спросить, - сказал Азирафель.
- О, да, - отозвался Кроули. – Мы сейчас остановимся и спросим первого встречного, который посреди ночи прогуливается по... эээ... трассе, верно?
Он переключил скорость и вырулил на буковую аллею.
- Есть что-то странное в этом месте, - сказал Азирафель. - Чувствуешь?
- Что?
- Притормози на минутку.
Бентли вновь сбавил скорость.
- Странно, - пробормотал ангел. - Я улавливаю вспышки...
Он поднял руки к вискам.
- Чего? Чего же?
Азирафель пристально на него посмотрел.
- Любви, - сказал он. - Кто-то по-настоящему любит это место.
|
|
|
- Пардон?
- Похоже это и есть то самое великое чувство любви. Я не могу объяснить иначе. Особенно тебе.
- Ты имеешь в виду, как...- начал Кроули.
Раздался скрежет, крик и треск. Машина остановилась.
Азирафель моргнул, опустил руки и осторожно открыл дверь.
- Ты в кого-то врезался, - сказал он.
- Нет, не я, - сказал Кроули. - Кто-то врезался в меня.
Они вышли. Прямо за Бентли на дороге лежал велосипед, переднее колесо было закручено лентой Мебиуса, заднее зловеще пощелкивало, пока не замерло окончательно.
- Да будет свет! - сказал Азирафель.
Бледно-голубое свечение озарило аллею.
Из ближайшей канавы донесся голос:
- Как, черт возьми, вы это сделали?
Свет погас.
- Сделали что? - виновато сказал Азирафель.
- Ох, - теперь голос звучал растерянно, - кажется я обо что-то ударилась головой...
Кроули сердито сверкнул глазами на длинную металлическую полосу, зиявшую на черном глянце корпуса Бентли и на вмятину в бампере. Вмятина выправилась. Краска затянулась.
- Поднимайтесь, юная леди, - сказал Азирафель, вытаскивая Анафему из зарослей папоротника. - Кости не сломаны.
Это было утверждение, а не предположение. На самом деле небольшой перелом был, но Азирафель не смог удержаться от возможности сотворить добро.
- У вас были выключены фары...- начала она.
- Так же, как и у вас, - виновато сказал Кроули. – Баш на баш.
- Увлекаетесь астрономией, верно? - спросил Азирафель, возвращая велосипед в вертикальное положение. Из корзинки высыпались какие-то предметы. Он указал на потрепанный теодолит.
- Нет, - сказала Анафема. - В смысле, да. Вы только посмотрите, что вы сделали со старым беднягой Фаэтоном.
- Прошу прощения? - сказал Азирафель.
- Мой велосипед. Он весь согнулся в...
- Старинные машины удивительно живучи, - беспечно заметил ангел, передавая ей велосипед.
Переднее колесо поблескивало в лунном свете, безупречной формы, словно один из Кругов Ада.
Анафема уставилась на него.
- Ну что ж, раз все успешно разрешилось, - сказал Кроули, - возможно нам стоит вернуться к своим делам, эм. Эм. А Вы случайно не знаете дорогу в Нижний Тадфилд?
Анафема все еще пялилась на велосипед. Она была почти уверена в том, что на нем не было багажной сумочки с комплектом инструментов для ремонта проколотых шин, когда она выезжала из дома.
- Вниз вдоль холма, - проговорила она. – А это точно мой велосипед?
- О, разумеется, - сказал Азирафель, прикидывая не перестарался ли он случайно.
- Но я уверена, что у моего Фаэтона никогда не было насоса.
У ангела вновь появилось виноватое выражение.
- Но вот тут же как раз есть для него место, - беспомощно сказал он. - Два маленьких крючка.
- Вы сказали вниз вдоль холма? - спросил Кроули, пихнув ангела локтем в бок.
- Похоже я действительно ударилась головой, - сказала девушка.
- Мы бы Вас конечно подвезли, - быстро вставил Кроули, - но тут не хватит места для велосипеда.
- Разве что, на багажной полке, - сказал Азирафель.
- У Бентли нет...Ох. М-да.
Ангел сгреб рассыпавшееся содержимое корзинки на заднее сидение машины и помог ошеломленной девушке сесть.
- Мы не можем, - сказал он Кроули, - оставаться в стороне.
- Ты - быть может. Такой как я - вполне. У нас сейчас другие задачи, как ты прекрасно знаешь.
Кроули сердито посмотрел на новенький навесной багажник. Ремешки были украшены тартаном.
Велосипед сам собой взмыл в воздух и прочно привязался в нужном месте. Кроули сел в машину.
- Где Вы живете, моя дорогая? - елейным голосом спросил Азирафель.
- И фар у моего велосипеда тоже не было. То есть, были такие, с двумя батарейками, но они потекли, и я их выкинула, - сказала Анафема. Она сверлила Кроули взглядом. - У меня есть нож для хлеба, - проговорила она. - Где-то.
Это сообщение шокировало Азирафеля.
- Мадам, уверяю вас...
Кроули зажег фары. Он видел и без них, но на дороге могли попасться другие люди, и лучше бы их не нервировать. Затем он воткнул передачу и поехал вниз по склону. Дорога вынырнула из-под сени деревьев и через несколько сотен ярдов привела их на окраину небольшого городка.
Местность выглядела знакомо. Прошло уже одиннадцать лет, но что-то в памяти отозвалось, словно далекий колокольный звон.
- Здесь поблизости есть госпиталь? - сказал Кроули. - При женском монастыре.
Анафема пожала плечами.
- Не думаю, - сказала она. - Единственное крупное строение в округе - это Тадфилд Мэнор. Но я не знаю, что там творится.
- Божий промысел, - пробормотал Кроули себе под нос.
- А еще передачи, - сказала Анафема. - У моего велосипеда не было передач. Я просто уверена, что у моего велосипеда не было никаких передач.
Кроули наклонился к ангелу.
- Боже, исцели велосипед, - прошептал он с сарказмом.
- Прости, я немного увлекся, - просипел Азирафель.
- А ремни с тартаном?
- Тартан - это стильно.
Кроули зарычал. В тех случаях, когда ангелу все-таки удавалось переключить свое сознание на двадцатый век, его привлекали исключительно 1950-ые годы.
- Вы можете высадить меня здесь, - подала Анафема голос с заднего сидения.
- С удовольствием, - просиял ангел.
Как только машина остановилась, он с поклоном открыл дверь, словно пожилой слуга, приветствующий молодого хозяина, прибывшего на свою плантацию.
Анафема собрала свои вещи и вышла с видом настолько высокомерным, насколько это было возможно.
Она была совершенно уверена, что ни один из мужчин не обходил машину сзади, однако велосипед уже стоял, прислоненный к воротам.
Было в этих двоих что-то очень странное, решила она.
Азирафель вновь поклонился.
- Были рады помочь, - сказал он.
- Благодарю, - ледяным тоном ответила Анафема.
- Теперь мы уже можем ехать? – сказал Кроули. – Спокойной ночи, мисс. Ангел, в машину.
Ах. Что ж, это многое объясняло. Значит она все-таки была в полной безопасности.
Анафема посмотрела вслед машине, растворяющейся в центре городишка, и покатила велосипед по дорожке к коттеджу. Дверь она и не думала запирать. Она была уверена, что если бы ей грозило ограбление, то Агнес бы ее предупредила. В том, что касалось событий личной жизни вроде этого, Агнес хорошо разбиралась.
Анафема арендовала меблированный коттедж, а это значит, что мебель в нем была того особого сорта, который как правило становится востребованным только в данных обстоятельствах, то есть то, что благотворительный магазин War on Want оставил мусорщикам. Но все это не имело для нее особого значения. Она не собиралась жить здесь долго.
Если Агнес была права, жить долго не получится нигде. Как и всем остальным.
Анафема разложила свои карты и прочие вещи на древнем столе под светом одинокой кухонной лампочки.
Что же ей удалось узнать? Не так уж и много, решила она. Возможно ЭТО находилось на северной окраине городка, но об этом она догадывалась и раньше. Стоило подойти слишком близко - сигнал оглушал, а если она отходила, то уже не могла его засечь.
Это раздражало. Ответ должен быть где-то в Книге. Но вся проблема заключалась в том, что для понимания Предсказаний требовалось умение размышлять как полусумасшедшая, высокоинтеллектуальная ведьма из семнадцатого столетия, чей ум был похож на словарь для решения кроссвордов.
Другие члены семьи считали, что Агнес намеренно напускала туману, чтобы никто из посторонних не смог понять, но Анафема, которая полагала, что порой ей удавалось мыслить, как Агнес, решила, что та была просто зловредной старой сукой с посредственным чувством юмора.
У нее даже не...
У нее не было книги.
Анафема в ужасе уставилась на вещи, разложенные на столе. Карты. Самодельный предсказательный теодолит. Термос с горячим бульоном Bovril[72]. Фонарик.
И прямоугольник пустого пространства на том месте, где должна была лежать книга Пророчеств.
Она ее потеряла.
Но это же просто смешно! Анафема всегда была очень щепетильна относительно всего, что касалось книги.
Она схватила фонарик и выбежала из дома.
***
- Это чувство, ох, противоположное тому, что ты испытываешь, когда говоришь что-то вроде: «жуть навевает», - сказал Азирафель. - Вот, что я имею в виду.
- Я никогда не говорю «жуть навевает», - сказал Кроули. - Я всецело за всякую жуть.
- Задушевное чувство, - с отчаянием в голосе сказал Азирафель.
- Не-а. Ничего не чувствую, - с натянутым весельем сказал Кроули. - Ты просто чрезмерно чувствителен.
- Такая у меня работа, - заметил Азирафель. - Ангелы не могут быть чрезмерно чувствительными.
- Я полагаю, что местному населению просто очень нравится тут жить, а ты лишь улавливаешь их настроение.
- Но я никогда не улавливал ничего подобного в Лондоне, - сказал Азирафель.
- То-то и оно. Это только подтверждает мою точку зрения, - сказал Кроули. - А вот и то самое место. Я припоминаю этих каменных львов у ворот.
Фары Бентли осветили заросли рододендрона, разросшиеся вдоль подъездной дорожки. Шины прохрустели по гравию.
- Наверное сейчас еще слишком рано, чтобы наносить визиты монахиням, - с сомнением в голосе сказал Азирафель.
- Глупости. Монашки чуть свет уж на ногах, - сказал Кроули. - У них должно быть сейчас Комплеториум, или я спутал со средством для похудания[73]?
- Какая дешевка, - сказал ангел. - Право же, не стоит говорить подобные вещи.
- Ослабь оборону. Я же тебе сказал, что это наши люди. Черные монахини. Нам нужен был госпиталь недалеко от авиабазы.
- Я потерял мысль.
- Ты же не думаешь, что жены американских дипломатов обычно рожают детей в маленьких монастырских больницах в полной глуши, верно? Все должно было выглядеть естественно. В Нижнем Тадфилде находится авиабаза, мадам отправилась туда на открытие, и вот тут-то все и началось, военный госпиталь не был готов к такому повороту событий, и тогда наш человек возьми, да и скажи: «Есть тут подходящее местечко, как раз вниз по шоссе» - и вот мы здесь. Сравнительно неплохая организация.
- За исключением парочки мелких деталей, - чопорно заметил Азирафель.
- Но это почти сработало, - огрызнулся Кроули, чувствуя потребность сохранить лицо фирмы.
- Видишь ли, зло всегда несет в себе семена саморазрушения, - сказал ангел. - Оно по самой сути своей есть отрицание, и оттого даже в моменты кажущегося триумфа в нем заключена его собственная погибель. Не имеет значения, насколько грандиозен, насколько хорошо спланирован, насколько надежен зловещий план, врожденная греховность по определению своему отразится на его зачинщиках. Неважно, насколько успешным он будет казаться в процессе, в конце концов он сам себя и сокрушит. Все, что построено на камнях беззакония, поглотит пучина, дабы рассеять бесследно среди морей забвения.
Кроули обдумал услышанное.
- Да-неее, - сказал он наконец. – По-моему, это самая обычная некомпетентность. Ого, - он тихонько присвистнул.
Усыпанный гравием двор перед особняком был заставлен машинами вовсе не монашеского вида. Бентли на их фоне перестал выглядеть чем-то экстраординарным. У большинства из них в наименованиях красовалось GT или Turbo, а из крыш торчали телефонные антенны. И почти всем было меньше года от роду.
У Кроули зачесались руки. Азирафель исцелял велосипеды и сращивал кости, ему же хотелось свинтить пару радиоприемников, спустить шины и все в таком роде.
Но он устоял.
- Ну и ну, - сказал он. - В свое время монахини втискивались вчетвером в Morris Traveller.
- Что-то не так, - сказал Азирафель.
- Может, они приватизировали монастырь? - предположил Кроули.
- Или ты заехал не туда.
- Туда, точно тебе говорю. Пошли.
Они вышли из машины. Через тридцать секунд кто-то их подстрелил. С невероятной меткостью.
***
Если и была на свете вещь, которая удавалась Мэри Ходжес - в прошлом Говорлива - лучше всего, так это подчиняться приказам. Она любила приказы. Они делали мир проще.
А вот что ей давалось плохо, так это перемены. Ей нравился Болтливый Орден. Там она нашла своих первых друзей. А еще у нее появилась собственная комната. Конечно, она понимала, что орден вовлечен в такую деятельность, которая с некоторых точек зрения может выглядеть дурно, но Мэри Ходжес за тридцать лет своей жизни достаточно повидала и не имела иллюзий относительно того, чем неделю за неделей приходится заниматься большинству представителей рода человеческого. Кроме того, еда здесь была отличная и можно было познакомиться с интересными людьми.
После пожара Болтливый орден, вернее, то что от него осталось, переехал. В конце концов, миссия, ради которой создавали орден, была завершена. Они разошлись, и каждая из монахинь отправилась своей дорогой.
Мэри осталась. Ей нравилось Поместье и, как она говорила, кто-то же должен был приглядывать за ремонтом, потому что нельзя, в самом деле, в наши-то дни доверять рабочим и не стоять у них над душой, если можно так выразиться. Однако, это означало, что ей пришлось бы нарушить данные ею обеты, но Матушка Настоятельница сказала, что никаких проблем нет, не стоит беспокоиться, мол, нарушение обетов в среде черного сестринства было в порядке вещей, и да пребудет так до скончания веков, вернее, скончания одиннадцати лет, так что раз уж ей все равно нравится здесь, то ей оставят адрес, чтобы она могла пересылать письма, кроме, разве что, тех официальных писем в длинных коричневых конвертах с пластиковыми окошечками для адреса.
А потом с Мэри случилось нечто странное. Оставшись в одиночестве в полуразрушенном здании, работая в одной из уцелевших комнат, споря с мужчинами, закладывавшими за ухо окурки и носившими перемазанные гипсовой пылью брюки с карманами, в которых скрывался особый вид калькуляторов, умеющих показывать суммы, расходящиеся с означенными в ведомости, она обнаружила то, чего раньше не знала.
Под слоями глупости и желания угодить она обнаружила Мэри Ходжес.
Она обнаружила, что толковать строительную смету и вычислять НДС не так уж сложно. Взяв несколько книг в библиотеке, она обнаружила, что тема финансов и интересна, и не слишком трудна. Она прекратила читать женские журналы, в которых говорилось о романтике и вязании и начала читать женские журналы, в которых говорилось о видах оргазма, но, сделав мысленную пометку, что неплохо было бы хоть один из них испытать на практике, если представится такой случай, она отвергла и эти журналы, рассудив, что суть их все та же романтика да вязание, только в новой, продвинутой форме. Она начала читать журналы, в которых говорилось о слиянии корпораций.
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!