ДИКТАТУРА ЛУЦИЯ КОРНЕЛИЯ СУЛЛЫ — ПОПЫТКА РЕСТАВРАЦИИ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ 20 страница
Другая традиционная и актуальная социальная проблема, к решению которой пытался приступить Цезарь, — долговой вопрос (Plut. Caes., 37; Арр. В. С., II, 48; Dio Cass., XLI, 37). В 49 г. уже в должности диктатора он провел закон о долгах — lex Iulia de pecuniis mutuis. Долговая реформа предусматривала следующее: все выплаты по процентам зачислялись в счет долга; имущество, предоставленное в качестве залога, оценивалось по ценам, которые были до гражданской войны; остаток долга выплачивался в рассрочку (Caes. В. С., III, 1; Suet. Iul., 42, 2)[74]. Для проведения реформы Цезарь назначил собственных оценщиков (Арр. В. С., II, 48; Dio Cass., XLI, 37). Безусловно, lex Iulia de pecuniis mutuis имел паллиативный и в значительной степени охранительно-консервативный характер. С одной стороны, Цезарь видел, насколько острой была эта проблема. С другой — учитывая собственное непрочное положение и чрезвычайно напряженную общую обстановку в Риме и Италии, он не мог допустить эскалации напряжения{587}. Сам он писал по этому поводу, что желал, с одной стороны, устранить страх отмены долговых обязательств и удовлетворить кредиторов; с другой — защитить доброе имя должников (Caes. В. С., III, 1)[75].
Хотя предложенная Цезарем реформа сокращала долговую зависимость почти на 1/4 часть (Suet. Iul., 42, 2; ср.: Plut. Caes., 37), она не решала проблемы кардинально, не имела принципиального демократического значения и вызвала недовольство даже процезариански настроенных сенаторов. По замечанию Светония, Цезарь не оправдал надежд на отмену долговых обязательств (Suet. Iul., 42, 2). В результате в 48 г. Марк Целий Руф предложил наиболее радикальное решение долгового вопроса — сначала беспроцентную уплату долгов с рассрочкой выплат на 6 лет, затем полную кассацию долгов, а также освобождение квартиросъемщиков от платы за наем жилья (Caes. В. С., III, 20—21; Liv. Per., III; Vell., II, 68, 2; Dio Cass., XLII, 22)[76]. Эти же вопросы поднял в 47 г. Публий Корнелий Долабелла (Dio Cass., XLII, 29—31). Социально-политическая ситуация в Риме была настолько накалена, что Марк Антоний, оставленный Цезарем в Италии, вынужден был использовать армию для подавления движения, в результате чего погибло 800 человек (Liv. Per., 113; Dio Cass., XLII, 31). Цезарь в этой ситуации вновь проявил сдержанность и осторожность: он не выразил принципиального недовольства действиями Антония, но не порвал и с Долабеллой (Целий Руф к этому времени был уже убит). Более того, он сам утвердил часть предложений Долабел-лы: в соответствии с lex Iulia de mercedibus habitationum была кассирована задолженность по квартплате за один год и снижена плата за наемное жилье; кроме того, был введен максимум земельного залога (Plut. Ant., 10; Suet. Iul., 38, 2; Dio Cass., XLII, 50—51).
|
|
|
Цезарь пытался снизить социальную напряженность рядом других мероприятий: провел обязательный заем, произвел ряд конфискаций и продал с аукциона имущество погибших помпеянцев, в том числе и самого Помпея (Plut. Ant., 10; Dio Cass. XVII, 50). Совершенно очевидно, что принятые Цезарем меры были призваны стабилизировать ситуацию в Риме и Италии и, не вызывая раздражения оппозиционно настроенной к нему части общества, в конечном итоге еще более укрепить его собственное положение. Но они вовсе не означали его обращения к политике популяров, как считали, например, Г. Ферреро и Р. Ю. Виппер{588}.
|
|
|
Заключительным сюжетом анализа социальной политики Цезаря будет обзор реформ, касавшихся различных римских сословий. Основные мероприятия, проведенные Цезарем в отношении римского плебса и люмпен-пролетариев, имели консервативно-охранительный характер. Понимая, насколько политически ненадежной, но вместе с тем опасной является эта часть римского общества, Цезарь пытался стабилизировать ее политическое и экономическое положение. Так, были запрещены профессиональные коллегии, организованные Клодием (Suet. Iul., 42, 3). Эту же цель косвенно преследовала перепись населения (Liv. Per., 115; Plut. Caes., 55). Одновременно Цезарь сократил бесплатные раздачи хлеба из государственной казны с 320 тыс. до 150 тыс. человек (Liv. Per., 115; Suet. Iul., 41, 3; Dio Cass., XLIII, 21). Некоторые современные исследователи видят в этих реформах, особенно в последней, проявление принципиальной антидемократической позиции диктатора. Мы же, рассматривая их в общем контексте социальной политики Цезаря, подчеркнем, что это был вполне логичный социально-политический шаг — люди, лишенные возможности получать бесплатный хлеб, должны были искать иные средства к существованию. Цезарь предлагал различные возможности для этого. Он разработал план италийской и внеиталийской колонизации. В середине 44 г. предполагал организовать поход на восток, для чего собрал огромную армию из 16 легионов и 10 тыс. всадников (Арр. В. С., II, 110). Была развернута огромная строительная программа не только в Риме, но и в Италии, и в северо-западных провинциях — Галлии и Испании, и в восточных провинциях — Греции и Азии (Suet. Iul., 26, 2; 28). Предполагалось осушить Помптинские болота, спустить Фуцинское озеро; связать северо-западные провинции с Римом, проложив дорогу через Апеннинский хребет до самого Тибра; перекопать каналом Истм (Suet. Iul., 44, 3), повернуть течение Тибра, возвести плотину близ Рима (Plut. Caes., 58). Чтобы занять плебс и предотвратить его люмпенизацию, Цезарь принял закон о том, чтобы крупные землевладельцы-скотоводы не менее 1/3 пастухов набирали из представителей взрослого свободнорожденного населения — püberum ingenuorum (Suet. Iul. 42, 1, 9).
|
|
|
|
|
|
Если в отношении рядового римско-италийского гражданства Цезарь осуществлял социальную программу, основанную на демагогии, пробуждая в массах новые надежды, иллюзии и желания, осуществление которых неизменно связывалось с самим Цезарем, то в отношении староримской знати он занимал позицию сдерживания политических амбиций и умиротворения. Мы уже отмечали, что связанный происхождением со старейшими патрицианскими родами, Цезарь тем не менее уже в начале политической карьеры отошел от сословного принципа в политике. В годы гражданской войны, провозгласив политику милосердия, он в определенной мере отказался от традиционных методов и принципов политической борьбы, характерных для Мария, Суллы, Цинны, Помпея{589}. Диктаторские полномочия Цезаря, его административная и социальная политика не только в значительной мере ослабили прежнее социально-политическое влияние староримской знати, но и усилили роль новых элементов в экономической и политической жизни Рима: всадников и наиболее активных представителей италийской администрации, це-зарианских офицеров, способных провинциалов и многочисленных царей-клиентов{590}. Видимо, желанием поставить римскую аристократию под личный контроль был продиктован ряд законов. Так, для сенаторских детей был введен запрет на выезд из Рима и Италии по частной инициативе: выехать можно было только в составе военной или гражданской свиты должностного лица (Suet. Iul., 42). Светоний расценивал этот закон как попытку улучшить демографическую ситуацию. По нашему мнению, за ним угадывается и социально-политическая направленность. Вместе с тем Цезарь вовсе не стремился вытеснить старую римскую аристократию с социально-политической арены и полностью заменить ее новой политической элитой{591}. Он раздавал должности и почести сенатской аристократии, стремясь привлечь ее на свою сторону и таким образом «властвовать над добровольно подчиняющимися» (Plut. Caes., 58).
По отношению к торгово-ростовщическому слою римского гражданства Цезарь проводил политику протекционизма. Ее основы были заложены еще во время его испанской пропретуры и первого консулата (Suet. Iul., 20, 3; Арр. В. С., II, 13). Мероприятия, проведенные и задуманные Цезарем во время диктатуры, рассчитанные на улучшение и расширение путей сообщения, введение таможенных пошлин на иностранные товары и пр. (Suet. Iul., 43), безусловно, отвечали его протекционистским планам. Развитию торговли способствовала и введенная Цезарем практика чеканки золотой монеты. Римский денарий стал единой монетной системой на Западе. В 46—44 гг., по подсчетам современных исследователей, было отчеканено 20 млн. денариев с изображением здравствовавшего полководца{592}. Чуть ранее мы выяснили, что Цезарь старался упорядочить фискальную систему. Это укрепляло финансовое положение государства, ограничивало произвол влиятельных римских откупщиков, ослабляло позиции последних в среде провинциального населения и, напротив, усиливало авторитет центральной власти в сложившейся политической ситуации — власти Цезаря. В целом эта политика была новым этапом не только социальной, но и экономической интеграции формировавшейся римской державы.
Важнейшую проблему римской общественной жизни составляли социально-политические взаимоотношения торгово-ростовщической и землевладельческой знати. Одним из аспектов этой проблемы традиционно был вопрос о судах. Цезарь не мог не обратиться к этому вопросу и попытался разрешить его в традиционном стиле. В соответствии с принятым в 46 г. lex Iulia iudiciaria он ликвидировал декурию эрарных трибунов и передал судебные полномочия сенаторам и всадникам (Cic. Phil., 1,19; III, 38; V, 7; VII, 28; Suet. Iul., 41, 2; Dio Cass., XLIII, 25){593}. Эрарные трибуны представляли богатую плебейскую верхушку и, по существу, создавали некую прослойку между всадничеством и плебсом. Цезарь нарушил эту связь, продемонстрировав тем самым еще раз отсутствие принципиальных демократических установок, с одной стороны, и приверженность некоторым консервативным принципам — с другой. В современной исследовательской литературе был высказан даже тезис о том, что Цезарь придерживался в вопросе о судах позиции оптиматов{594}. Мы уже говорили об этом законе в контексте проблемы трансформации политических отношений в Римской республике в период диктатуры Цезаря. В данном случае подчеркнем, что социальной стороне он, по-видимому, не придавал особого значения, поскольку все наиболее сложные и важные судебные дела, а также апелляции граждан он, как носитель высшей военной и гражданской власти, рассматривал сам (Suet. Iul., 43).
Для того чтобы определить значение реформаторской деятельности Цезаря в процессе трансформации Римской республики в империю, важно ответить на вопросы, в какой мере его административно-территориальные и социальные реформы были систематичны и последовательны, насколько в них был обозначен переход от импровизации к планомерности и в конечном итоге — имел ли Цезарь продуманную программу реформации республики. Разумеется, если рассматривать события соответственно хронологии, как последовательный ряд фактов, то деятельность Цезаря представляется хаотичной, лишенной систематичности, конструктивности, продуманности и в конечном счете осознанной перспективы, а иногда и явно противоречивой. Большинство историков Нового времени объясняют это тем, что политика Цезаря были спонтанной реакцией на требования момента{595},[77] а сам Цезарь был не столько политиком и первым строителем империи, сколько гениальным честолюбцем-авантюристом{596}, по образному определению Г. Страсбургера, не столько «предтечей Августа, сколько потомком Кориолана»{597}. Другие подходят к проблеме с провиденциальной точки зрения и рассматривают реформы Цезаря как предварительно спланированную и продуманную программу, где в реализации планов диктатора даже войнам и их результатам отведено заранее определенное место. При этом убийство Цезаря рассматривается ими как трагедия — результат просчетов и ошибок{598}. Наконец, третьи считают, что главной целью Цезаря была исключительно борьба за власть, а главной движущей пружиной всех его действий — война, которая задала, по существу, программу и последовательность реформ: реформы 49—45 гг. ad hoc — непродуманные; реформы 45—44 гг. — более твердые и перспективные, т. к. было время для их обдумывания{599}. На наш взгляд, следует прежде всего иметь в виду степень соответствия объективных задач, стоявших перед Римом, и субъективных целевых установок Цезаря на консолидацию римского общества вокруг его личной власти, а в связи с этим на стабилизацию положения в Риме и на подчиненных римскому империю территориях, на консолидацию всех частей и всего населения формировавшейся территориальной державы. Цезарь осознавал, что римское государство нуждается в реформах, которые должны были упорядочить разнообразные отношения и подготовить слияние Рима, Италии и провинций в единую территориальную державу с сильной центральной властью. Он не скрывал, что считает государственный строй Республики не только устаревшим, но и попросту мертвым. Характерно следующее его высказывание на этот счет: «Республика — ничто, только имя без тела и облика — nihil esse rem publicam, appellationem modo sine corpore ac specie» (Suet. Iul., 77). Он уловил основные объективные тенденции и, пытаясь придать им оформленный характер, определил основные направления реформации Римской республики{600}. Вместе с тем гетерогенная природа социально-политического кризиса, который переживала Римская республика, затушевывала ближайшую перспективу: реформы Цезаря были не осуществлением продуманной программы, а попыткой найти решение наиболее важных на текущий момент проблем, отталкиваясь от сложившейся к середине I в. социально-политической практики и традиционных общественных представлений о государстве и государственной власти, сочетавших взгляды римского консервативного меньшинства, запросы демократического большинства и монархические идеи. Именно сочетание традиции и новаций в реформаторской деятельности Цезаря определило особенности дальнейшей трансформации Римской республики в территориальную монархию: общинная структура оказалась надстроенной размывающей ее единоличной властью, принцип централизации и унификации управления действовал при условии существования анклавов с различным гражданско-правовым статусом (Рим — Италия — провинции){601}.
Однако «социально-политический эксперимент», осуществленный Цезарем, выявил ограниченные возможности и возможные ограничения в процессе реформации Римской республики. Хотя общая направленность политики Цезаря отвечала устремлениям наиболее динамичной части римско-италийского общества, ориентированной на создание Римской империи, принятый им курс на форсированную модернизацию римской политической системы и общественных отношений вызвал сопротивление консервативно настроенной части римского гражданства. Пожизненная диктатура Цезаря, по полноте полномочий и прав сходная с монархической властью, была слишком вызывающей формой правления, чтобы быть принятой римской политической элитой{602}. Именно это вызвало негативную реакцию «старых сил», позволило обвинить Цезаря в тирании и призвать к смерти тирана[78]. Установление, а затем крах диктатуры Цезаря свидетельствуют о том, что к середине I в. в Риме сложились условия для перехода от республики к территориальной монархии. Однако осуществить эту исторически назревшую задачу можно было лишь пойдя на компромисс со староримскими социально-политическими силами, тяготевшими к республиканской системе ценностей.
Сказанным определяется оценка места и роли политического творчества Цезаря. Его диктатура стала новым этапом трансформации Римской республики в территориальную монархию, для которого характерны четкое проявление элементов монархической власти, оформление державно-территориального единства и соответствующее этому оформление новых отношений и административных форм. В отличие от Суллы, диктатура которого субъективно была выражением тенденции на реставрацию аристократической республики и в этом смысле имела реакционно-консервативный характер, Цезарь сознательно моделировал и развивал новые формы управления и общественно-политических отношений, основанные на усилении исполнительной и ослаблении двух других ветвей римской республиканской власти.
Глава 4.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 66; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!