ДИКТАТУРА ЛУЦИЯ КОРНЕЛИЯ СУЛЛЫ — ПОПЫТКА РЕСТАВРАЦИИ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ 13 страница
Важным следствием I триумвирата и консулата Цезаря было то, что изменился баланс сил в сенате: Цезарь возглавил сенат, который в основном составе был к нему оппозиционным. «Сенаторы не могли противопоставить ничего равного силе и подготовленности Цезаря» (Арр. В. С., II, И). Ему удалось нейтрализовать деятельность своего коллеги — Кальпурния Бибула, который не появлялся на заседаниях сената и ограничивался лишь тем, что писал эдикты антицезарианской направленности (Cic. Ad Att., II, 16, 2; 19, 2; 20, 4, 6; Vell., II, 44, 5; Plut. Caes., 14; Suet. Iul., 20; Dio Cass., XXXVIII, 16). Подробнее всего это представлено Аппианом (Арр. В. С., II, 10—12). Большая часть сенаторов либо вообще не посещала курию и воздерживалась от участия в делах (Plut. Caes., 14), либо, чтобы окончательно не потерять своего политического значения, вынуждена были принимать решения, отвечавшие интересам Цезаря. Например, именно так был принят первый аграрный закон Цезаря (Dio Cass., XXXVIII, 1—7). Из этих соображений в дополнение к Цизальпинской Галлии Цезарю в качестве провинции была предоставлена еще и «Косматая» — Трансальпийская Галлия (Suet. Iul., 22, 1). Принятием решения о публикации ежедневных отчетов о собраниях сената — acta diurna senatus et populi (Suet. Iul., 20) Цезарь прямо поставил себя в роль посредника между сенатом и народом. Наконец, Цезарь вынудил сенат принести присягу на верность его решениям — in acta Caesaris (App. В. С., II, 12; Dio Cass., XXXVIII, 7).
Таким образом, законодательная инициатива сената практически была сведена к нулю. Даже после отъезда Цезаря в провинцию сенат не принял ни одного решения, которое было бы направлено принципиально против Цезаря или триумвиров. Цицерон в своих речах говорил, что действие республиканских органов власти парализовано, что «государственный корабль» потерпел «крушение», что «кормило государства вырвано из рук сената», что сам Рим «еще не уничтожен и не разрушен, но уже захвачен и покорен» (Cic. Pro Sest., 15; 20; 35; 46; ср.: Cic. De domo sua, 41; App. В. С., II, 14). О том, насколько вынужденным и зависимым было положение сената во время консульства Цезаря, говорит следующий факт: когда по истечении 59 г. преторы Гай Меммий и Луций Домиций потребовали судебного расследования по поводу мероприятий Цезаря, сенат отказался это сделать (Suet. Iul., 23).
|
|
|
Цезарь и триумвиры вмешивались и в военно-политическую компетенцию сената: время набора, комплектование офицерского состава, распределение войск по провинциям — все эти вопросы, если они касались интересов триумвиров, решались их волей (Caes. В.С., 1,7). Зимой 58 г. Цезарь набрал дополнительно два легиона (Caes. ВС, I, 10), а к концу военной кампании 57 г. общее число его легионов было в 2 раза больше того, которое определялось по закону (Caes. ВС, II, 2). В 54 г. Помпеи содействовал набору 4 дополнительных легионов для Цезаря, а в 53 г. передал ему один из своих легионов. Сенат утратил и общий контроль над военными действиями: Авл Габиний, например, действовал в Египте в 55 г. по распоряжению Помпея (Liv. Per., 105), Цезарь воевал в Галлии совершенно независимо от сената (Caes. BG., II, 35; IV, 38), Красе осуществлял подготовку к парфянской кампании и позднее ее проведение самостоятельно и отбыл на Восток, даже не дождавшись окончания консульства.
|
|
|
Римский сенат утратил свой авторитет в отношениях с союзными и зависимыми от Рима государствами. Минуя сенат, был принят lex Iulia de rege Alexandrino о провозглашении царя Египта другом и союзником римского народа. В 55 г. Птолемей Авлет обратился за политической поддержкой не к сенату, а к триумвирам и за оказанную помощь в водворении на престол выплатил 6 тыс. талантов не в римскую казну, а Цезарю и Помпею, которые разделили деньги между собой (Suet. Iul., 54, 3; Dio Cass., XXXIX, 12).
Сенат пытался оказать сопротивление Цезарю, а после его отъезда в провинцию — триумвирам. Получили распространение памфлеты антитриумвирской направленности (Cic. Ad Att., II, 18, 1; Арр. В. С., II, 9). Предпринимались попытки забаллотировать некоторые решения триумвиров (Plut. Pomp., 49). Однако все это лишь накаляло политическую ситуацию в Риме, еще более дестабилизировало жизнь общества и в конечном счете снижало влияние сената.
|
|
|
Таким образом, сенат переживал тяжелейший кризис. Он утратил и свои государственно-правовые прерогативы, и авторитет. Показательно в этом плане отношение Цезаря к лидерам сената: Марку Порцию Катону, который считался совестью сената, Луцию Лицинию Лукуллу, за которым закрепилась слава доблести сената, и Марку Туллию Цицерону, слывшим голосом сената. Катон за попытку оказать сопротивление во время принятия закона о проконсулате Цезаря был отправлен в тюрьму. Правда, чуть позднее Цезарь отменил свой приказ. Оценивая это событие, Плутарх подчеркивал демонстративный и непринципиальный характер действий Цезаря, который будто бы надеялся, что Катон обратится за помощью к народному трибуну и таким образом избежит наказания (Plut. Caes., 14). Другой биограф Цезаря, Светоний, напротив, говорил о намеренном и радикальном характере действий Цезаря и не упоминал об отмене решения (Suet. Caes., 20, 4). Лукулла Цезарь «запугал ложными обвинениями» (Suet. Iul., 20, 4). Цицерона он пытался привлечь на свою сторону. После принятия Ватиниева закона о наместничестве в Галлии Цезарь даже предложил Цицерону должность легата (Cic. De prov. cons., 41). С одной стороны, это могло быть выражением личной симпатии, но с другой — это, безусловно, было стремлением удалить Цицерона из Рима.
|
|
|
Наконец, чтобы разом подорвать влияние Катона, Лукулла, Цицерона и их сторонников в сенате, Цезарь инспирировал заговор, якобы направленный против него и Помпея{491}.[58] Участниками этого заговора были названы влиятельнейшие сенаторы (Suet. Iul., 20, 5; ср.: Cic. Ad Att., II, 24; Plut. Luc, 42; App. В. С., II, 12). Современникам событий и античным историкам это дело представлялось весьма темным, а роль Цезаря — довольно смутной (Арр. В. С., II, 12; Dio Cass., XXXVIII, 9). Ходили различные предположения и догадки. Одни говорили, что, боясь публичных обвинений, Цезарь убил основного свидетеля и доносчика по делу — Луция Веттия. Сам Цезарь утверждал, что это сделали те, кто боялся официального разоблачения. Так или иначе, но именно Цезарь извлек максимальную выгоду и из этого события: ему было предоставлено полное право контролировать ситуацию в Риме (Арр. В. С., II, 12).
Политическое поражение оппозиционеры Цезаря в сенате потерпели после его консулата, когда тот был уже в Галлии. В 58 г. по требованию народного трибуна Публия Клодия Пульхра в соответствии с принятым lex Clodia de exilio Ciceronis Цицерон был удален из Рима после обвинения в незаконной казни римских граждан без суда и следствия (Cic. De domo sua, 47; 50; 83; Liv. Per., 103; Plut. Cic, 32; Арр. В. C, II, 15; Dio Cass., XXXVIII, 17). При этом никто из сенаторов не попытался спасти Цицерона (Cic. Pro Sest., 25; 65; ср.: Ad Att., III, 13, 2). Катон под предлогом выполнения должности квестора с преторскими полномочиями был отправлен на Крит (Cic. De domo sua, 20; Liv. Per., 104; App. В. С., II, 23; Dio Cass., XXXVIII, 30). Показателен тот факт, что, хотя Катон с честью выполнил государственное поручение, на выборах в преторы на 55 г. он проиграл Публию Ватинию, внесшему в свое время в народное собрание закон о предоставлении Цезарю наместничества в Галлии. Некоторое время спустя Катон за попытку оказать противодействие в проведении через народное собрание лукских решений был отправлен народным трибуном Гаем Требонием в тюрьму (Liv. Per., 105). Сенаторы в этих обстоятельствах также не проявили ни негативной реакции, ни желания защитить Катона. Это еще раз показывает, насколько политически и организационно ослабленным был сенат.
Современники подозревали, что инициаторами решений, направленных против лидеров сената, были Цезарь и Помпеи, а Клодий выступал лишь проводником политических планов триумвиров. На связи Клодия с триумвирами и лично с Цезарем неоднократно и довольно прозрачно намекал Цицерон. В речах «В защиту Сестия» и «Об ответах гаруспиков» он обвинил Цезаря и Помпея в пособничестве Клодию (Cic. Pro Sest., 20; 39—40; De harusp. resp., 38; 47; ср.: Liv. Per., 103; 104; Vell., II, 45, 2).
Историки наших дней в большинстве своем повторяют версию, сложившуюся в античности{492}. Мы вслед за С. Л. Утченко придерживаемся иной точки зрения. В ряде работ С. Л. Утченко доказал, что по отношению к триумвирам Клодий был не только самостоятельной, но даже враждебной силой{493}. Действительно, Клодий был связан с каждым из триумвиров (по крайней мере с Цезарем и Помпеем) задолго до 59 г. Еще находясь в войсках Лукулла в середине 60-х гг., он агитировал за Помпея (Plut. Luc, 34). В 60 г. Помпеи сам обращался к Клодию за поддержкой с целью проведения своих законопроектов (Plut. Pomp., 46). Цицерон намекал на поддержку, которую оказывал Помпеи Клодию в 59 г. (Cic. De harusp. resp., 45). Длительные отношения связывали Клодия с Цезарем: в 62 г. Цезарь отказался выступить свидетелем в судебном процессе de pollutis sacris, направленном против Клодия, а в 59 г. способствовал его переходу в плебейское сословие. Хотя решение Цезаря в 62 г. было продиктовано прежде всего личными соображениями, оно, безусловно, способствовало возникновению если не дружеских, то заинтересованных взаимоотношений Цезаря и Клодия. Последующие события: переход Клодия в плебейское сословие, избрание его народным трибуном на 58 г. и участие во всем этом Цезаря — нам представляются прямым следствием развития таких взаимоотношений. Совершенно очевидно, что в 59 г. Цезарь сделал ставку на Клодия с целью противопоставить его влияние авторитету лидеров сената (Арр. В. С., II, 14). Но свидетельства Цицерона (Cic. De domo sua, 23; 55; 60; 124; In Pison., 37; 57; Pro Sest., 24; De harusp. resp., 52) и анализ политической ситуации в Риме 58 г. показывает, что в целом трибунат Клодия не способствовал укреплению позиций триумвиров. Более того, уже в самом начале трибуната Клодий начал активно дистанцироваться от Цезаря, Помпея и Красса (Арр. В. С., II, 15). Предлагая свои законопроекты, он пытался частично кассировать законы Цезаря (Cic. De domo sua, 39; De harusp. resp., 48; ср.: Dio Cass., XXXVIII, 13). По окончании трибуната, будучи уже частным лицом, а затем курульным эдилом, Клодий стал допускать открытые политические выпады против Цезаря и Помпея (Cic. Pro domo sua, 40; Plut. Pomp., 38; Cic, 33; Dio Cass., XXXVIII, 30). В Риме даже ходили слухи, что в 57 г. он намеревался составить заговор и убить Помпея (Cic. Pro Sest., 69; De harusp. resp., 49; Ad Att., II, 24, 2; Ad Quint., II, 3, 3; ср.: Plut. Pomp., 49).
Самостоятельная позиция Клодия со всей очевидностью обозначилась с 56 г. Возглавив городской плебс, он выступил за предоставление Помпею чрезвычайных полномочий по снабжению Рима продовольствием, что означало, по существу, удаление Помпея из города. В 55—52 гг. вооруженные отряды Клодия терроризировали сенат и отдельных его представителей, народное собрание и магистратов (Cic. Ad Quint., I, 2,15; Pro Sest., 18; De prov. cons., 43; Pro Cael., 78). Это чрезвычайно дестабилизировало политическую жизнь в Риме и ни в коей мере не укрепляло позиций триумвиров. Не случайно Цезарь и Помпеи уже с конца 58 г. начали политическую кампанию за возвращение Цицерона. Цезарь вел переговоры об этом с народным трибуном Публием Сестием (Cic. Pro Sest., 71). С 56 г. была налажена дружеская переписка Цезаря и Цицерона. Цезарь принял на службу сторонников и родственников Цицерона. Сам Цицерон после возвращения в Рим стал чуть ли не уполномоченным Цезаря: выступил в 56 г. с инициативой предоставления 15-дневного молебствия за победу Цезаря над белгами, а в 55 г. — 20-дневного молебствия за победу над арвернами (Cic. De prov. cons., 26—27; Plut. Caes., 21), вопреки своим личным чувствам поддержал решения, принятые триумвирами в Луке (см.: Cic. Ad Att., IV, 5,1; Ad Fam., I, 9, 9; De prov. cons.). Можно предположить, что эта политическая поддержка не была вполне бескорыстной: в 54 г. Цезарь одолжил Цицерону 800 тыс. сестерциев, и долг этот оставался невыплаченным даже к 51 г. Таким образом, постепенно между Цезарем и Цицероном сложились, видимо, прочные дружеские отношения. Сам Цицерон признавался в этом перед сенатом (Cic. De prov. cons., 40). Явные оппозиционные Клодию настроения стал проявлять Помпеи. 9 июля 57 г. он открыто выступил в сенате в защиту Цицерона (ср.: Cic. Pro Sest., 67; Vell., II, 45, 3; App. В. С., II, 16). Один только Красе держался в высшей степени осторожно и не вмешивался в события.
Таким образом, первоначально, возможно, триумвиры использовали Клодия точно так же, как он опирался на влияние триумвиров{494}. Но приведенные свидетельства указывают на то, что едва ли между ними, в частности между Клодием и Цезарем, существовала принципиальная политическая связь. Этот общий вывод касается важного историографического аспекта. Большинством современных историков трибунат Клодия и связанные с ним события оцениваются как широкое демократическое движение, связанное с лозунгами и традициями популяров{495}.[59] Отрицая принципиальную политическую связь Цезаря с Клодием, мы еще раз хотим подчеркнуть, что если у Цезаря и прежде не было особых демократических иллюзий, то теперь, исходя из того, насколько важным представлялось ему проконсульство, можно заключить, что он утратил их окончательно.
Итак, с 59 г. важнейшим фактором социально-политической жизни римского общества стал триумвират — союз Цезаря, Помпея и Красса. Если верить переписке Цицерона, общественное мнение было настроено против триумвиров, но они держали Рим под постоянным военным контролем и выступить против них никто не решался. Основу власти триумвиров составляли консульские полномочия Цезаря, авторитет Помпея в военной среде и поддержка огромного числа его ветеранов. Влияние Красса было не менее значимым: он не имел себе равных в Риме по богатству, а следовательно, и по возможности оказывать политическое давление. Ни одно решение не принималось без участия и влияния триумвиров. Во время консульства Цезаря Помпеи стал, по существу, принцепсом сената, т. к. Цезарь при обсуждении всех вопросов обращался к нему первому (Suet. Iul., 21). Это позволяло направлять дискуссию в нужное русло и во многом определяло ее исход. Не случайно Цицерон говорил, что во время триумвирата сенат был отстранен от решения государственных проблем; консулы довели дело до того, что государственный совет был уничтожен ими самими; наиболее могущественными были триумвиры (Cic. Pro Sest., 42), а сам триумвират он называл «беспримерно установленным господством — instituta novo dominatu» (Cic. De domo sua, 68). Такие же оценки I триумвирата встречаются и у римских авторов последующих поколений (Plut. Crass., 14).
Во время галльского проконсульства Цезарь оказался удаленным от администрации, сената и народного собрания. В этой ситуации его отношение к триумвирам несколько изменилось: с одной стороны, он считал необходимым поддерживать триумвират, с другой — стремился не допустить ослабления своих собственных позиций в Риме. По данным Плутарха, Цезарь, считая не только возможным, но и необходимым принимать участие в римских событиях, первый начал обсуждать с друзьями неотложные дела «посредством писем» (Plut. Caes., 17). Кроме того, он сам приезжал в Ближнюю Галлию. Многие, чтобы решить вопрос или заручиться его поддержкой, приезжали к нему (Plut. Caes., 20; Арр. В. С., II, 17). Плутарх подчеркивал, что, пользуясь помощью Цезаря, римские политики добивались должностей, а пользуясь его деньгами, подкупали народ. Но в конечном итоге это увеличивало авторитет самого Цезаря (Plut. Caes., 20; 21; ср.: Suet. Iul., 27; 29){496}. По свидетельству античных историков, Лукские решения 56 г., названные Веллеем Патеркулом «нечестными» (Vell., II, 46,1), прошли утверждение в сенате не только из-за боязни Помпея и Красса, но и из-за желания угодить Цезарю (Plut. Caes., 21). При его поддержке союзники и их ставленники добивались ключевых магистратур (Suet. Iul., 23, 2; Арр. В. С., II, 14). На 58 г. консулами были избраны Авл Габиний — бывший легат Помпея и Луций Кальпурний Пизон — тесть Цезаря; на 57 г. — Квинт Цецилий Метелл Непот, связанный родственными отношениями с Помпеем, и Публий Корнелий Лентул Спинтер, сторонник Помпея; на 55 г. — сами триумвиры Помпеи и Красе.
О том, насколько значимым оставался для Цезаря союз с Помпеем и Крассом, говорит реакция римского общественного мнения на смерть Юлии — дочери Цезаря и жены Помпея. По сообщению Плутарха, всех охватил страх и смятение, т. к. оказалась разорвана родственная связь, которая поддерживала мир и согласие «в страдающем от раздоров государстве» (Plut. Caes., 23; ср.: Vell., II, 47, 2; Арр. В. С., II, 19).
В целом в условиях политического господства триумвиров римская республиканская система оказалась еще более дезорганизованной. Сенат утратил контроль над политической ситуацией. Решения народного собрания определялись величиной денежных раздач и декларативных обещаний. Выборы должностных лиц осуществлялись в условиях силового давления и подкупа избирателей. Общество, которое длительное время развивалось как милитаризованное и жило по законам команды-подчинения, прочно усвоило военный образ мышления и командный стиль отношений. Нормой политической жизни стали волюнтаризм политиков и социально-политическая апатия масс. Цезарь, безусловно, учитывал сложившуюся ситуацию. Во время консулата он впервые открыто заявил о своей политической позиции. По словам Плутарха, Цезарь, который «давно искал повод», поклялся бороться против «черствости и высокомерия сенаторов» (Plut. Caes., 14). Однако это не означало осознанного стремления Цезаря уничтожить основы римского республиканского строя. Это было проявлением желания подняться над своими политическими соперниками, но в этом смысле и над Республикой.
Во время консулата Цезаря выработалась и его политическая практика. Она сводилась к политическим мерам: дебатам в сенате и обращению к народному собранию. Вместе с тем Цезарь видел, что в сложившейся ситуации ни одна республиканская структура не может считаться подлинной основой власти, в условиях дестабилизации общественной жизни никто не может вести политику разумную и продуманную, если не имеет реальной силы давления на республиканские структуры. Отчетливо понимая это, Цезарь допускал возможность силового решения вопросов и во время консулата: именно таким образом были приняты его аграрные законопроекты, когда Цезарь призвал Помпея и Красса помочь ему «с мечом в руке» (Plut. Caes., 14), и во время его проконсулата в Галлии. Таким образом, постепенно стала складываться идеология и политическая практика авторитарного правления, основанного на реальном влиянии и силе. В этом смысле взгляды Цезаря совпадали с взглядами Цицерона{497}. Не случайно в процессе переписки Брут упрекал Цицерона в том, что его политические взгляды способствовали осуществлению политических амбиций Цезаря. Важное влияние на оформление политических установок и политической практики Цезаря оказало наместничество в Галлии. После галльской кампании изменились его возможности: он приобрел денежные и людские резервы.
В целом амплитуда политической деятельности Цезаря в 59— 52 гг. была довольно широкой: он стремился задействовать в своих интересах разнообразные политические силы и элементы. В это время оформились некоторые постоянные правила его политического поведения: реализм политического мышления, четкая установка на достижение собственных политических интересов, что на практике означало осуществление принципа надсословной политики, консолидирующей все римское гражданство вокруг собственной персоны. В это время Цезарь отчетливо заявил о себе как о политическом лидере, способном мобильно и адекватно отвечать на ситуацию. Начиная с 52 г., накаленная политическая обстановка в Риме и выпады его политических противников определили две важнейшие, на первый взгляд взаимоисключающие друг друга задачи, решение которых стало для Цезаря необходимым условием успеха в дальнейшей борьбе за влияние и власть: следовало добиться взаимопонимания и привлечь на свою сторону народное собрание и сенат, а для этого — усилить политическую роль исполнительной власти и противопоставить ее республиканским коллективным органам управления.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!