Стихи, написанные в долине смерти, под Дуклой



 

 

В долине смерти тишина и мир.

Война давно попряталась в траншеи.

Марс не справляет свой кровавый пир

И орденов не вешает на шею.

 

 

Марс вычеркнут отныне из богов,

Какой он бог, когда в крови и дыме?!

И столько у него теперь врагов,

Что вряд ли он и голову подымет.

 

 

Два кладбища остались от него,

От первой мировой и от последней,

Два кладбища и больше ничего,

Но вот беда, у Марса есть наследник.

 

 

Сегодня он зовется дядя Сэм,

Размахивает бомбою нейтронной,

Он угрожает — это ясно всем —

Планете всей, единой и огромной.

 

 

Что ни война, то новые кресты,

Что ни война, то новые могилы,

И выводы мои — они просты —

Объединим скорее наши силы.

 

 

И доброй волей счастье оградим,

Чтоб род людской нигде не прекратился,

Развеем довоенный этот дым,

Чтоб он в военный дым не превратился!

 

3 ноября 1982 г.

Бардеевские купели

 

Не забывать!

 

 

Надо скликаться!

Надо тесней становиться.

Надо смыкаться —

Туча над миром нависла.

 

 

Надо возвысить

Голос протеста:

— Распрям, раздорам,

Насильям не место!

 

 

Сеянье смерти,

Сеянье страха

Нам, планетянам,

Хуже, чем плаха.

 

 

Не посягайте на мир,

Не топчите святыни.

Или не слышны вам

Звоны Хатыни?!

 

1982

 

* * *

 

 

Будущее, где ты? Постучись!

На ночлег пущу на простынь свежую.

Ты, как происшествие, случись,

Я тебе в свирель сыграю нежную.

 

 

Дом мой весь из песен и стихов,

Звезды мне прислуживают запросто.

Я не пожалею лучших слов,

Лучших вин тебе добуду к завтраку.

 

 

Будущее! Я тебе писал

Из окопов, где шрапнель царапала.

Будущее! Я тебя искал

Много лет настойчиво-старательно.

 

 

Приходи ко мне! Я твой босяк,

Твой пастух и твой послушник яростный.

Твой родник, который не иссяк,

Несмотря на все угрозы старости!

 

1982

 

* * *

 

 

Что ни лес, ни трава

Расстилается,

Под ногой у меня

Расстояньице.

 

 

Неоглядны

Российские стороны,

Тяжелы невподым

Плуги-бороны.

 

 

А землица лицом

Рябоватая,

Ей нужны мужики

И новаторы,

 

 

Ей нужно прилежанье,

Лелеянье.

Что земле

Хлебопашцы неверные?!

 

 

Ей любовь подавай

Да согласие,

Солнце яркое,

Небо атласное.

 

 

Что ни лес, ни трава

Расстилается,

Силой, яростью

Хлеб наливается!

 

1982

 

* * *

 

 

Небо синеет

Ивановским ситцем.

Новость какая —

Рожь колосится.

 

 

Колос к колосу,

Как на параде.

Добрые люди,

Полный порядок.

 

 

Тут не требуется

Разъяснения,

Значит, люди

Пахали и сеяли.

 

 

Каждый стебель —

Чудо редчайшее.

Встал, как воин

В минуту молчания.

 

 

Колос — добро.

Достоянье народное,

Зыбка зерна,

Колыбель плодородия.

 

 

До горизонта

Сила и сизость,

Всеми рифмами

Чувствую близость

 

 

К этой пашне,

К этому пахарю,

К этому полю

С веселыми птахами!

 

1982

 

* * *

 

 

Полпланеты Родина

Наша занимает.

Думаю, что это

Каждый понимает.

 

 

На Чукотке сумерки,

А в Москве рассвет.

Какие мы широкие,

Других таких и нет!

 

 

Степи не измерить,

Горы не излазить.

Что-то я расхвастался,

Как бы их не сглазить.

 

 

Просторы и пашни

Печальны иногда,

Не забыли павших

В военные года.

 

 

Родина — руды,

Родина — газ.

Ей бывает трудно,

Но есть рабочий класс!

 

 

Родина — пристань,

Песня под дугой.

Пожить бы мне лет триста,

Чтоб быть ее слугой!

 

1982

 

Молодые маляры

 

 

Красавица забрызгана известкой,

Но движется с достоинством княжны.

Она кричит: — Девчата, кровь из носа,

Но план сегодня дать должны!

 

 

На телогрейке свежие белила

И точки с запятыми кувырком.

И красила она и веселила

Своих подруг калужским говорком.

 

 

— Чаво? — Да ничаво! — Куды Кудыкина?

— Сяледку привязли. Бярем? — Бярем! —

Вдруг сочинила, будто Люда Зыкина

Работала когда-то маляром.

 

 

— А я хотела тоже быть певицей,

Чтоб, как она, народ увеселять,

Но помешал парнишка смуглолицый.

«Брось пение, — сказал, — пойдем гулять!»

 

 

Смеются, смело зубы обнажают,

Дают простор душе своей простой.

И кажется, чуть-чуть воображают,

Что им доверен дом, где жил Толстой.

 

 

— Девчонка, калужаночка бедовая,

С разлетом удивительных бровей,

Стена-то у тебя теперь как новая.

— Ты прав, товарищ! Но любовь — новей!

 

 

Бок о бок тесно жмутся ведра с краской,

Осталось красить только полчаса.

Кончай работу! Сердце бредит лаской,

Любовь восходит на свои леса!

 

1982

 

Руки

 

 

Руки виноградарей,

Руки сталеваров,

Пальцы ненаглядные,

Крепость тыловая.

 

 

Власть необоримая,

Звоном налитая,

Выкриком: — Бери меня,

Я твой пролетарий!

 

 

Руки возле блюминга,

Возле огнепада,

Любите не любите,

Но работать надо.

 

 

Руки в апатите,

В блестках горных руд.

Хотите не хотите,

Всему хозяин труд!

 

 

Руки для таски

Пушек, батарей,

Руки для ласки

Жен и матерей.

 

 

Руки для восстания,

Руки для борьбы.

Песня у них старая:

— Мы не рабы!

 

 

У станков не вы ли это

В утреннюю рань?

Ах, как смело вылетела

Ленинская длань!

 

1982

 

* * *

 

 

Давно мне говорил Асеев,

Слова куда-то вдаль бросая:

— Кого история отсеет,

Кого история оставит.

 

 

Тогда он был белей Эльбруса,

Что говорил, все это правда:

— Поэзия не любит трусов,

Поэзия — деянье храбрых.

 

 

Подтянутый и моложавый,

Ценил он все своим тарифом:

— Поэзия — моя держава,

Опричники и слуги — рифмы!

 

 

— Поэзия — мое спасенье! —

И я твержу, взгляд вдаль бросая:

— Кого история отсеет,

Кого история оставит!

 

1982

 

* * *

 

 

В природе любая материя,

Замечено мною давно,

Уходит от угнетения,

И мне это тоже дано.

 

 

Какая-то смертная муха,

Попав в западню паука,

Усилием тела и духа

Рвет подлые сети силка.

 

 

На что уж улита, которой

Бог не дал хороших мозгов,

При мне и, представьте, что скоро

Избавилась от врагов.

 

 

А я со своим лабиринтом

Извилистого вещества

Промямлю трусливо «Берите»?

В толстовцы пойду? Черта с два!

 

1982

 

* * *

 

 

Немало Гомер понимал,

Легко разбирался во многом,

Как мудро он мир обнимал

Размером размеренно-строгим!

 

 

Когда я у моря стою,

У древней и каменной гривы,

Гекзаметр Гомера пою —

Прибои, приливы, отливы.

 

 

Когда окажусь среди звезд,

Один на один со Вселенной,

Гомер предо мной во весь рост

Встает красотою нетленной.

 

 

И все выкрутасы стиха,

Увечья его и калечья

Вдруг сыплются, как шелуха,

Пред ясной, естественной речью.

 

1982

 

* * *

 

 

Первая проталина —

Добрый вестник хлеба.

Первое братание

Жаворонка с небом.

 

 

Из-под снега выбилась

Челка ржи-зимовщицы.

Весна ключ свой вставила

В скважину замочную.

 

 

Травынька-муравынька

Распрямила пёрстышки,

Утром раным-раненько

Дрозд проснулся в гнездышке.

 

 

Резко, настоятельно

Крикнули уста его,

Он самостоятельно

Стал свой дом устраивать.

 

 

Стая лебединая,

Звонница весенняя,

Над двинскими льдинами

Звонит в звоны Севера.

 

 

В небе гуси-лебеди

Фильм весны показывают.

Звонко были-небыли

Ручеек рассказывает.

 

1982

 

* * *

 

 

Молодость прошла. Но я не плачу,

Круг извечен и определен.

Седины своей не прячу

И своих повергнутых знамен.

 

 

Соколом взлетал, орлом взвивался,

Зорькою рассветною алел.

Что таить: любовью занимался,

Охал под окном и тихо млел.

 

 

Целовал девчат на сеновалах,

Провожал их с утренней росой.

Это все ушло и миновало

И звучит теперь, как дивный сон.

 

 

Все глубины жизни я измерил,

В ссадинах бывалое весло.

При любой невзгоде в солнце верил,

И оно дарило мне тепло.

 

 

Все стареем поздно или рано,

День прошел. Закат в густой крови.

Внученька, садись за фортепьяно

И Шопена в гости позови!

 

1983

 

Черный хлеб

 

 

Очередь за тортами огромная!

Я кому-то место уступлю.

У меня желанья очень скромные —

Хлебушка куплю.

 

 

Свежего, немятого, душистого,

Что щекочет ноздри по утрам.

И за что я только так неистово

Черный хлеб люблю, не знаю сам.

 

 

— С черным, — уверяла мама, — плохо ли,

Хлеб — второе солнышко в избе. —

А квашня стояла, тихо охала,

Радуясь крестьянской похвальбе.

 

 

Я в жнитво суслоны ставил на поле,

На гумно свозил и клал скирды.

Было время — слезы горько капали

В черный, черствый хлеб моей судьбы!

 

 

Черный хлеб всю жизнь моя религия,

Для меня и бог его творил.

Мой дружок Бочарников в Нелидове

Мне об этом тоже говорил.

 

 

Вот он! Ароматнейшая корочка,

А на ней, как звезды в небе, тмин.

Есть в народе нашем поговорочка:

Все победы одержали с ним!

 

1983

 

 

ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ

 

Б 78 Боков В. Ф. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 2. Стихотворения/Худож. Е. Яковлев. — М.: Худож. лит., 1984.— 655 с., ил.

В том вошли стихотворения 1960–1980 годов из книг: «Алевтина», «Три травы», «В трех шагах от соловья», «Ельничек-березничек», «Стежки-дорожки».

Редактор Т. Аверьянова. Художественный редактор Е. Ененко. Технический редактор К. Полонская. Корректоры Т. Сидорова, Т. Медведева

ИБ № 302 °Сдано в набор 09.06.83. Подписано к печати А10590 от 21.05.84. Формат 84 X 1081/22. Бумага типогр. № 1. Гарнитура «Обыкновенная». Печать высокая. Усл. печ. л. 34.44. Усл. кр. — отт. 34.44. Уч. — изд. л. 20.13. Тираж 50 000 экз. Изд. № III-1408. Заказ № 3787. Цена 2 р. 60 к. Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература». 107882. ГСП, Москва. Б-78. Ново-Басманная, 19 Минский ордена Трудового Красного Знамени полиграфкомбинат МППО им. Я. Коласа. 220005. Минск, Красная, 23

 

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке BooksCafe.Net

Оставить отзыв о книге

Все книги автора


Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!