Ведущие: Николай Нелюбин, Наталья Костицина 10 страница
Так или иначе, все заветные герои Бертона, будь то дивные монстры из "Бэтмена", гений-урод с ножницами вместо рук, вдохновенно-бездарный кинорежиссер Эд Вуд, естествоиспытатель кровавой и сонной лощины Крейн или крупный врун Эдвард Блум последнего фильма, заражены главной особенностью своего создателя: творческим отношением к жизни. Преображение, борьба, неуспокоенность - вот их девиз.
А рыба - рыба появилась сразу, и так важно, так обворожительно и сказочно вильнула в синей глубине толстенным хвостом, что стало понятно: Бертон начинается. "Крупная рыба" свидетельствует - играющее дитя Голливуда подросло. Режиссер по-прежнему упивается своими выдумками, но теперь они сложены в цельное мировоззрение, в затейливый рассказ о непростых взаимоотношениях жизни и фантазии. Эдвард Блум, увесистый мужчина с лицом отменно пожившего гулены (Альберт Финни), знаменитость родного городка, провинциальный барон Мюнхаузен, на исходе своего земного пути растревожен вопросами сына, банального яппи, о том, что же на самом деле было правдой в его жизни, а что - обаятельными враками. Он снова рассказывает свои истории, и молодого Блума, игрового героя, воплощает на экране актер Юэн Макгрегор, которого хочется назвать его настоящим именем Иван. Потому что это и есть подлинный Иванушка Интернэшнл, и куролесит он, как положено, - дружит с великаном, подглядывает за ведьмой, ловит на обручальное кольцо самую большую рыбу в реке, работает в цирке, коим руководит сердитый и одинокий оборотень (великий хоббит Дени де Вито), дерется за любимую девушку среди моря нарциссов, окропляя их бойцовской кровью, вывозит из далекого Вьетнама сиамских близнецов-певичек, спасает от разорения деревушку Мираж и, разумеется, никогда не унывает.
|
|
|
Истории Блума могли бы показаться чистым сентиментально-юмористическим китчем, если бы не освещающее их вдохновенное сияние, то, которое бывает в детских глазах, свято верующих в сказочную действительность. Что же, все выдумал озорной старина, большой человек, проведший жизнь в маленьком городе, шалил от избытка невостребованных сил? В конце фильма, где припасен для зрителя самый остроумный фокус, мы понимаем, что - нет, не все придумал Эдвард Блум. Досочинил, дофантазировал, приукрасил, расцветил - но не на пустом месте. И какие бы необычайные обстоятельства ни изобретал для себя герой, он во всяком случае оставался самим собой, чудесным свободным человеком, которого все любили, от преданной жены до первых встречных.
"Крупная рыба" - это гимн рассказчикам-фантазерам, единицы из которых выбиваются в писатели или кинорежиссеры, а большинство остается провинциальными чудаками, врунами, придумщиками, вечными мальчишками, готовыми немедленно идти на болото искать старый ведьмин дом. Они нелегки в быту, они раздражают взрослеющих - и потому неотвратимо скучнеющих - детей. Но без фантазеров жизнь скиснет, потускнеет, превратится в пресную кашицу рациональных будней. В них плещется, как крупная рыба, память о радости творчества, на которой построен и замешан мир. Внимательный к деталям режиссер тщательно выстроил в своей картине не только первый, но и второй, третий план - наимельчайшие персонажи очерчены остро и живо, с особенной бертоновской занимательностью. Вот великан, он не просто там какой-то великан, его после фильма не забудешь - какой он нелепый, худой, печальный, какие у него впалые щеки, очаровательно-перекошенные черты лица, одно плечо выше другого, а пальтишко висит, точно на вешалке. А как хорош цирк, на котором, естественно (как, впрочем, и на всей картине в целом), лежит смеющаяся цветная тень Федерико Феллини: Бертону повезло. Жизнь покуда повернута к нему самым ласковым, самым ослепительным своим обликом, и он делится с нами полнозвучным великолепием своего искреннего и красочного мира, где прекрасное простодушно прекрасно, а ужасное уж так ужасно, что тоже прекрасно. Как далеко творчество Бертона от наших уродливых провинциальных неврозов, от перекореженных социальными катаклизмами душ наших художников, от тяжких истерических взаимоотношений с родиной, от скучных глупостей, выдаваемых за идеологию, от агрессивных приматов, изображающих героев, от претензий насчет "а зрителю надо то-то и то-то", от бесконечных попыток управлять туда-сюда культурой… О, счастливчик Тим!
|
|
|
|
|
|
Замуровали, демоны!
Не знаю, кто в нашей стране отвечает за генеральную концепцию телевизионного эфира, но после того, что мы увидели в новогодние и рождественские праздники, мне кажется, это инкогнито обязано ходить очень осторожно, скрывая свое лицо и род занятий.
Я человек слабый и никогда никого не била. Но если бы я узнала, что где-то бьют ответственного за новогодние "римейки", то самолично побежала туда и мстительно пнула бы преступника побольнее с криком: "За "Фигаро!", "За "Бременских музыкантов!", "За "Снежную королеву!", "За -"За двумя зайцами!"… А если мне скажут, что критики так писать не должны, а должны они аргументировать и разбирать, то я отвечу: сегодня я не критик. Я рассерженный зритель, у которого осквернили чистейшие воспоминания о настоящем искусстве.
|
|
|
Спектакль Валентина Плучека "Безумный день, или Женитьба Фигаро" не являлся шедевром, а Плучек - гением. Но, видимо, сам воздух театральной Москвы конца 20-х, которым он когда-то надышался, был настолько талантлив и пропитан творчеством, что режиссеру надолго хватило умения делать отличные вещи для широкой публики. "Фигаро" Плучека, по счастью, остался на пленке. Миллионы людей видели божественного Андрея Миронова и навсегда запомнили, что такое воздушная, искристая игра, моцартианские ритмы, пронизывающие артиста от макушки до пят, умное и умелое веселье, восхитительный ансамбль (в старом "Фигаро" играли Ширвиндт, Пельтцер, Вера Васильева, Менглет и многие другие).
Действие нового "Фигаро" (как свое главное достижение НТВ показало его в прайм-тайм 31 декабря и 7 января)происходит, очевидно, в борделе. "Граф", "графиня", "паж", "Сюзон" - это явно бордельные клички. Такие мерзостные, нарочито пышные и возбуждающие костюмы, такие томно-пошлые взгляды, такое вульгарное кокетство и развратно-хихикающая манера поведения (дескать, мы-то знаем, что делаем!) бывают в известных заведениях. Ни юмора, ни легкости, ни красоты - подделка, подмена, скверна. "Откупори шампанского бутылку иль перечти "Женитьбу Фигаро" - советовал Пушкин? Напейся политуры и посмотри новый телефильм. Вообще с какой стати Филипп Киркоров, Лолита Милявская, Анастасия Стоцкая и другие поп-идолы вообразили себя драматическими артистами? Таланта у них нет ни на грош. Драматический актер умеет забыть себя в интересах образа, он создает из самого себя нечто новое и небывалое. А эти раскрашенные духи умеют только умирать от любви к себе, показывать свои прически, наряды, гримасы и буквально извиваться в конвульсиях самоупоения. Боже, как они любят себя! Нам, землянам, это недоступно. Говорят, так любят себя демоны…
В эфире часто бывают старые картины, прекрасные комедии и мелодрамы, снятые когда-то для масс и массами любимые. Разница между ними и поп-новоделом становится все рельефнее, все ужаснее, все отчаяннее. Опять показали "Иронию судьбы" Рязанова и "Иван Васильевич меняет профессию" Гайдая. Все желающие обсудить проблему наличия драмталанта в Киркорове посмотрите внимательно, как играют Андрей Мягков или Юрий Яковлев. Комическая, почти фарсовая игра - а сколько вкуса, какие разнообразные интонации, как энергично и точно построены образы, как это на диво легко и остроумно. А то, что происходит сейчас с "популярным искусством", - это деградация.
Деградируем каждый год - достижения предъявляем аккуратно к Рождеству. В прошлом году "Вечера на хуторе близ Диканьки" (Первый канал) казались вещицей за гранью вкуса и приличия. Сегодня это смело проходит в рубрику: "Ну, еще ничего, так себе, в сравнении с "Фигаро"-то". Хотя бы на Олега Скрипку (Вакула) краем глаза смотреть возможно. Когда Александр Абдулов несколько лет назад снял фильм "Бременские музыканты", все критики единодушно сошлись во мнении, что это вынести никакому зрителю нельзя. Ошибочка, граждане! За три-четыре года культура так опустилась, что, ей-богу, ничего принципиально выдающегося по части ужаса в картине уже и нет, и Новаторское ТелеВидение смело ставит ее в эфир под Новый год.
Осмыслению эта работа Абдулова не поддается. В поисках пропитания сказочные герои из Бремена забрели очень далеко. Действие происходит в пустыне египетской и оснащено большим количеством танков, вертолетов и кривляющихся актеров. Принцессу играет какая-то безжизненная модель, трубадура - Филипп Янковский, такой получился трубадур в стиле Армани, то есть больше похожий на принцессу, чем на трубадура. Чистая, ясная, лаконичная история, когда-то придуманная Ливановым и Энтиным (о, пластиночки моего детства, в бумажных конвертах, с желтыми кружочками в центре!), превращена в некрасивое, громоздкое, длинное и невыносимое шоу ни о чем. Так плохо не играют даже на утренниках в провинциальных ТЮЗах, но актеры, конечно, тут виноваты меньше всего - у них на лицах в основном выражение полного непонимания того, куда они попали и что делают. Абдулов, конечно, не Киркоров, не олигарх пошлятины - он талантливый актер, неудачно попробовавший свои силы в режиссуре. Но кто разрешил это показывать и зачем? В искусстве тоже бывают отходы и брак, не получилось - надо списывать в убыток.
В экранизации классической украинской комедии "За двумя зайцами" когда-то беспечной походкой великого актера, который умеет шалить со вкусом, шел-танцевал по своему Кыеву Олег Борисов. В новом музыкальном телефильме с тем же названием зритель мог увидеть тяжелую поп-артиллерию - Максима Галкина, Аллу Пугачеву и Верку Сердючку. Такой изнуряющей скверны, как в "Фигаро", в этой картине нет. Это не бордель, а примерно первый курс актеров эстрады, показывающий самостоятельную работу. Иногда лихо и не без юмора, а в целом - аляповато, карикатурно, с перебором. Надо многому учиться. Учиться создавать характер, пусть и водевильный, учиться видеть задачу и цель действия, пусть и забавно-комического. Не может быть источником комизма двухчасового представления один лишь украинский акцент в понимании москалей. Смысл-то старинной комедии потерян, утонул в банальных репризах и плохой музыке. Не стоило также позволять Алле Пугачевой ударяться в экстатический самопоказ - это удручающе неинтересно. Максим Галкин всегда артистичен, но, кто видел Олега Борисова, того уже не исправишь: эстрадный артистизм не есть драматический талант.
Что касается "Верки Сердючки"… Я часто слышала, что актер, скрывающийся за этой маской, талантлив. Но талант, как все в этом мире, подвержен распаду. На мой взгляд, Верка Сердючка загубила все то, что сделала когда-то для образа Украины рок-группа "Вопли Видоплясова". Они создали в своих песнях добрую, поэтическую, солнечную, на диво обаятельную Украину. А от тупой и пошлой "Украины", воплощенной в Сердючке, хочется бежать, как от гоголевской нечисти.
Что же творится в нашем эфире? Почему нас упорно хотят развлечь любыми, чаще всего негодными, средствами - может, нас отвлекают от того, что реально происходит в нашей стране? Отчего столь трудно узнать хоть что-нибудь о действительной жизни России и так просто в стотысячный раз прослушать о связи балерины Матильды Кшесинской с фамилией Романовых? Почему Российское государственное телевидение сутками травит нас утробным юмором? И отчего одни и те же вечно моложавые и вечно бездарные куклы дружной шайкой берутся переделывать самые милые и дорогие сердцу зрителя фильмы?
На что-то деятели искусства еще способны. Вполне прилично снят Владимиром Грамматиковым сериал "Сибирочка" по повести Лидии Чарской ("Культура"). Можно от души поздравить, скажем, прекрасную актрису Анну Михалкову с удачным переходом на возрастные характерные роли. Это вот обычное, добропорядочное чистописание, нормальное "человеческое" искусство. В новогодних же представлениях проглядывал какой-то другой мир. Мир самовлюбленных, самодовольных, ко всему равнодушных, бесстыдных, жаждущих эфира, славы, поклонения духов, которые хотели бы стереть в наших головах даже память о таланте, смысле, творчестве, о настоящих и неизменных человеческих ценностях. Там, где царили Юрий Никулин, Евгений Леонов, Андрей Миронов и другие, - непрерывно беснуются ряженые бездарности. Им уже мало делать вид, что они поют. Они желают попритворяться, что они играют не хуже этих… ну, которые там были… народные, что ли, артисты. Теперь мы, дескать, народные артисты. И отчебучим вам и "Золушку", и "Снежную королеву". Все потискаем своими лапками, на всем оставим следок…
"Замуровали, демоны!" - восклицал в гайдаевском фильме Иван Васильевич, запертый в лифте. Он крестил дверь, та автоматически открывалась, и государь с удовлетворением замечал: "Вот что крест животворящий делает!" Я решила попробовать в самом деле каждый день крестить на ночь телевизор.
Жду - вдруг поможет.
Улетная девушка
В Петербурге и Москве состоялась премьера картины "Небо. Самолет. Девушка" - первые тысячи зрителей начинают плакать. На очереди - вся страна.
Вероятному успеху картины немало способствовало, не ведая того, государственное телевидение, которое так перекормило зрителя страданиями юных бандитов и уголовным шансоном, что простая история из частной жизни хороших людей ощущается на вкус, как чашка доброго старого чая в приличном обществе после баланды на зоне.
В основе сценария - мотивы знаменитой пьесы Эдварда Радзинского "104 страницы про любовь", которая сорок лет назад тайфуном прошлась по стране, и, говорят, многие актеры влюблялись друг в друга прямо на сцене. Неудивительно: пьесу писал влюбленный драматург, а его муза, Татьяна Доронина, пела и шептала на экране сочиненный Радзинским текст - бедное, но гордое счастье, известное драматургам еще со времен А.Н. Островского (безнадежно любившего актрису Никулину-Косицкую - "Гроза" была написана для нее). Итак, с Дорониной землянам в который раз было явлено чудо женственности - столь же обольстительное, сколь и обреченное.
Нынешнее чудо женственности, Рената Литвинова, обходится без влюбленных драматургов. Пьесу Радзинского она переписала основательно - хотя последовательность событий сохранена (она и он, знакомство, цепь встреч, несовпадений и примирений, гибель героини в финале), диалоги, конечно, чисто ренато-литвиновские, комичные, безумные, трогательные, путаные, где сквозь потоки и ворохи вроде бы случайных, поэтически нелепых, цветастых фраз вдруг сверкают слова удивительной чистоты и точности.
Фильм "Небо. Самолет. Девушка" поставила режиссер-дебютант Вера Сторожева, но, признаться, вычислить из увиденного особенности ее творческой манеры трудно. Три четверти экранного времени заполнены Ренатой Литвиновой, говорящей текст, написанный Ренатой Литвиновой, стало быть, дело нехитрое: мила вам Литвинова - понравится и фильм, не мила - не раздражайте себя понапрасну.
Последний раз мы видели нашу чаровницу в "Трех историях" Киры Муратовой, где она холодно сверкала в роли демонической медсестры Офелии (потом была уморительная автопародия, Альбина в "Границе" Митты, но это все-таки масскульт, не художественный кинематограф). Нынешняя Литвинова сильно очеловечилась и раздемонизировалась. Никакой искусственной красивости, никакого ледяного сияния, никакой модельной самовлюбленности - стюардесса Лара в исполнении Литвиновой выглядит славной, чуть вычурной, несколько странной девушкой с заплаканными глазами и повадкой усталого ангела. Чертовски привлекательная, она давно и привычно несчастлива, и случайно встреченный в баре паренек (Дмитрий Орлов, озвученный Константином Хабенским) для нее - что-то вроде соломинки, за которую хватается утопающий. Как говорила чрезвычайно близкая Литвиновой героиня, Бланш Дюбуа из пьесы Теннесси Уильямса "Трамвай "Желание", "я всегда зависела от доброты первого встречного". Первого встречного зовут Георгий, он хорош собой, добродушен, туповат, ревнив, эмоционально неразвит, помешан на своей работе, короче говоря - мужчина. Любит, как умеет, в отпущенную меру - этой меры хватило бы на спокойную обыкновенную семейную жизнь, но не хватает, чтобы спасти героиню от смерти.
Героев картины окружает пустота - пустое небо, пустые аэровокзалы, "пустые города, пришедшие, увы, в упадок навсегда", и, кажется, длинная тонкая фигурка мечтательной Лары, небесной ласточки в красных сапожках, с трудом удерживается на поверхности недоброй земли. Чувствуя свою обреченность, она просит любви как лекарства от пустоты, от небытия; сиротским задыхающимся голоском поет знаменитую песню о том, что "Звать любовь не надо, явится нежданно"; сама себя морочит, чтобы поверить в счастье, которого нет и быть не может. Черный в белый горошек платок на голове у Лары и скромное золотое колечко с искусственным рубином у нее на пальце (ширпотреб 70-х) вроде бы подчеркивают преемственность литвиновской героини по отношению к ее советским предшественницам. Но ее "старшие сестры" по кинематографу были куда сильнее укоренены во времени, в быту, в культурном контексте - Литвинова же выглядит Незнакомкой, Неизвестной, Девушкой Ниоткуда, явившейся в пейзаж культуры после больших катастроф. Собственно говоря, мы не знаем, что нам делать с Литвиновой. Вот на что она нам? Ее бы в шелка завернуть и на сцену "Мулен Руж", как Николь Кидман, ей бы буржуазные бриллианты навесить и в хорошей компании какие-нибудь наши "Восемь женщин" снять… размечтались. Смотрите на то, что есть - на Литвинову бедную, печальную, очеловеченную. Все равно в ней есть то неистребимое сияние, которое отличает настоящих звезд и преображает их - кстати сказать, часто неправильные - черты лица. Но тут уж не черты лица, а черти лица, ничего не попишешь - держит Литвинова картину властно и бесспорно.
Рядом с литвиновской Незнакомкой, с того света бортпроводницей, существует Знакомка, ее подруга Мышь, в превосходном исполнении Инги Стрелковой-Оболдиной. В этой коренастой, вечно недовольной девушке знакомо все, и все ее нехитрые душевные движения ясно отражаются в круглых цепких глазах. Взять хотя бы ту милую деталь, что при вынужденной остановке в гостинице Мышь прячет сумку под подушку и ночью вскакивает, дабы пересчитать с трудом накопленную денежку. Живучая как сорняк, корыстная и завистливая, земная, даже земляная, Мышь на свой лад трогательна - и наивными хитростями, и глупеньким прагматизмом, и нелепой истерической любовью к командиру (Михаил Ефремов, на удивление, еще не потратил запас природного обаяния). Здесь убедительно сравнены два вида женской несчастливости, поправимый и непоправимый. Мыши еще может повезти, поскольку все, что она хочет, достижимо и есть на земле. Ларе повезти не может, ибо то, чего хочет она, находится за чертой земного опыта. Не научились еще земляне понимать друг друга без слов и заранее чувствовать, сколько нашим встречам отпущено времени.
В стилистике фильма я нахожу некоторое сходство с ранней картиной Киры Муратовой "Короткие встречи" с той немаловажной разницей, что у Муратовой всегда разработан не только первый план, но и второй, и третий (множество лиц, мелких происшествий, общий шум жизни), а в "Небо. Самолет. Девушка" написан и воплощен только первый план, и главные герои сильно, даже, по-моему, избыточно укрупнены. Но, возможно, пустота вместо шума жизни и обилие сверхкрупных планов - специальный художественный прием.
Насколько я могу судить, у фильма есть мораль, и заключается она в том, что если женщина просит своего возлюбленного немедленно приехать, то надо вот именно немедленно приехать, поскольку это может быть не каприз взбалмошной натуры, а отчаянный крик обреченной души. Это правило всегда входило в кодекс чести порядочных людей, входит и сейчас. Остается только найти этих людей.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!