Глава 3. ЗНАКОМСТВО И ПРИЗЕМЛЕНИЕ 7 страница
Кого другого Эдди бы просто убил за такие слова… но он хорошо понимал, что ему будет весьма затруднительно убить этого человека, хотя, судя по виду его, быстрая смерть пошла б ему только на пользу.
И все же он чувствовал, что голубые эти глаза не лгут; все сомнения сгорали в их безумном огне.
Эдди принялся расстегивать рубаху. Сперва он хотел просто ее разорвать, как в том фильме, когда Кларк Кент рвет на себе рубаху, пока Луи Лейн лежит привязанный к рельсам или к чему там, но что хорошо в кино, в реальной жизни может только навредить: рано или поздно придется еще объяснять, куда делись недостающие пуговицы. Поэтому он аккуратненько их расстегнул. А в дверь все стучали.
Он выдернул рубашку из джинсов, снял ее и швырнул на песок, обнажив полосы клейкой ленты на груди. В таком виде он был похож на человека на последней стадии выздоровления после тяжелого перелома ребер.
Он оглянулся и увидел открытую дверь… низ ее прочертил в сером песке полукруг, когда кто‑то – скорее всего, умирающий человек – открывал ее. В дверном проеме виднелась туалетная комната при салоне первого класса, раковина, зеркало… и в зеркале – отражение его лица: черная челка растрепана, падает на лоб, на глаза. Карие. На заднем плане он разглядел стрелка, морской берег, парящую птицу, взмывавшую над Бог его знает чем.
Он провел ладонью по ленте, не зная, с чего начать, как отыскать свободный конец, и его вдруг охватило головокружительное чувство полной безнадежности. Так, наверное, чувствует себя олень, или кролик, который дошел уже до середины проселочной дороги и повернул голову лишь для того, чтобы его ослепил свет фар.
|
|
|
Уильям Вилсон, имя которого обессмертил Эдгар По, заматывал Эдди двадцать минут. Дверь в туалет в самолете откроют минут через пять, максимум – семь.
– Я не успею снять это дерьмо, – сказал он шатающемуся человеку. – Я не знаю, кто ты и где я, но здесь слишком много ленты, а времени слишком мало.
14
Дир, второй пилот, посоветовал капитану Мак‑Дональду прекратить барабанить в дверь, когда тот, разозленный тем, что 3А ему не отвечает, принялся молотить в нее со всей силы.
– Куда он денется? – резонно заметил Дир. – Что он там делает? Хочет спустить себя в унитаз? Не пролезет.
– Но если он… – начал было Мак‑Дональд.
Дир, который и сам иной раз баловался кокаином, сказал:
– Если он нагружен, то нагружен плотно. Он не сможет избавится от всего.
– Отключите воду, – спохватился внезапно Мак‑Дональд.
– Уже отключили, – успокоил его штурман (который тоже при случае не отказывался нюхнуть). – Но по‑моему, это уже неважно. Растворить порошок в сливных баках можно, но нельзя сделать так, чтобы он испарился. – Они все столпились у двери в туалет, с табличкой «ЗАНЯТО», язвительно горящей наверху, и говорили друг с другом, понизив голос. – Ребята из АБН осушат толчок, возьмут пробы, и парень влип.
|
|
|
– Он всегда может сказать, что кто‑то там был до него, а он вообще ничего не знает, – Мак‑Дональд был на пределе, даже голос его срывался. Ему не хотелось болтать; ему хотелось действовать, прямо сейчас, несмотря даже на то, что еще не все пассажиры вышли из самолета, причем кое‑то поглядывал на команду и стюардесс, столпившихся у двери туалета, с любопытством и явно не праздным. Но, с другой стороны, всякое неосторожное действие может действительно вызвать панику среди пассажиров, которые, пусть и не отдавая себе отчета, всегда в глубине души опасаются террористов. Мак‑Дональд понимал, что его штурман и бортовой инженер правы на сто процентов. Был уверен, что эта дрянь упакована в пластиковые мешки, на которых останутся отпечатки пальцев, и все же в сознании у него выли сирены тревоги. Что‑то было не так. Что‑то внутри у него продолжало вопить: «Это трюк! Хитрый трюк!», – как будто парень из 3А был каким‑нибудь шулером‑игроком с тузами, заготовленными в рукаве.
|
|
|
– Он не пытается спустить воду, – заметила Сьюзи Дуглас. – Он не пытается даже открыть кран. Мы бы услышали, если бы он это делал. Я что‑то слышу, но…
– Лучше уйди отсюда, – резко бросил Мак‑Дональд и покосился на Джейн Дорнинг. – И ты тоже. Мы сами с ним разберемся.
Джейн повернулась, чтобы уйти. Щеки ее пылали.
Сьюзи спокойно сказала:
– Это Джейн засекла его, а я заметила эти пакеты у него под рубашкой. Я думаю, что нам лучше остаться, капитан Мак‑Дональд. Потом, если желаете, можете подавать рапорт о нарушении субординации. Я только хочу вам напомнить, что мы сейчас препираемся из‑за того, что действительно может вызвать большую бучу у них в АБН.
Их взгляды скрестились, как камень со сталью, высекая искры.
– Я уже раз восемнадцать летала с вами, Мак, – сказала Сьюзи. – Я стараюсь быть вашим другом.
Еще мгновение Мак‑Дональд смотрел на нее, а потом кивнул:
– Хорошо, оставайтесь. Я только хочу, чтобы вы обе отошли на один шаг к кабине.
Он приподнялся на цыпочки, оглядел салон: конец очереди на выход только выполз из туристического в бизнес‑класс. Еще две минуты, максимум – три.
Потом капитан повернулся к служащему аэропорта, который стоял с той стороны люка и наблюдал за ним. Тот тоже, должно быть, почувствовал что‑то неладное: вынул рацию и держал ее наготове.
|
|
|
– Скажи ему, чтобы вызвал сюда таможенников, – тихонько обратился Мак‑Дональд к штурману. – Человека три‑четыре. Вооруженных. Немедленно.
Штурман, улыбаясь во весь рот и рассыпаясь в извинениях, продрался через очередь пассажиров и что‑то тихонько сказал служащему аэропорта. Тот поднес рацию к губам и передал сообщение, понизив голос.
Мак‑Дональд, который в жизни не принимал ничего сильнее аспирина, да и то – только изредка, повернулся к Диру. Губы его были плотно сжаты в тонкую белую линию, похожую больше на шрам.
– Как только выйдет последний из пассажиров, мы сразу вскрываем сортир, – сказал он. – Не дожидаясь таможенников. Тебе понятно?
– Вас понял, – ответил Дир и поглядел на хвост очереди, переместившийся в салон первого класса.
15
– Возьми нож, – сказал стрелок. – У меня в сумке.
Он сделал жест рукою, указывая туда, туда, где на песке валялась потрескавшаяся кожаная сумка. Даже не сумка, а большой мешок, какие, в представлении людей нормальных, таскают с собою хиппи, когда гуляют по тропам Аппалачей и торчат от природы (и частенько – от косячков с марихуаной). Только этот мешок выглядел очень даже реальным. Сразу видно, что он побывал в долгих, тяжелых и даже отчаянных странствиях.
Указал рукой, но не пальцем. Просто не мог указать пальцем. Теперь Эдди понял, почему правая рука у этого человека замотана грязной тряпицей: на ней не хватало пальцев.
– Возьми нож, – повторил он. – Разрежь ленту. Только смотри не поранься. Это несложно. Будь осторожен, но постарайся все‑таки побыстрее. У нас мало времени.
– Да, я знаю. – Эдди опустился на колени в песок. Все это – не на самом деле. Вот оно что! Как сказал бы великий мудрец и выдающийся наркоман Генри Дин:Тип‑топ, ля‑ля, ку‑ку, кувырок через башку, жизнь – это фикция, мир – это ложь, так что ты отрывайся, покуда живешь.
Все это – не на самом деле. Просто бредовый, на удивление живой сон. Так что лучше всего притухнуть и пусть все идет, как идет.
Разумеется, это сон. Он уже потянулся к молнии – или там, может быть, будет «липучка» – на «сумке» этого человека, и вдруг с изумлением увидел, что она зашнурована ремешками из сыромятной кожи. Кое‑где ремешки были порваны и связаны аккуратными узелками, маленькими, чтобы они проходили сквозь кольцеобразные петли.
Эдди развязал верхний узел, открыл сумку и нашел нож под сыроватым куском материи, в который были завернуты патроны. Он поглядел на нож, и у него перехватило дыхание. Одна рукоятка чего стоит… чистое серебро, серовато‑белое с мягким блеском, украшенное гравировкой изумительного узора, который притягивал взгляд…
Боль взорвалась в ухе, проревела в мозгу. Перед глазами поплыли клочья красного тумана. Он неуклюже свалился на открытую сумку, тяжело ударился о песок и поднял глаза на бледного человека в обрезанных сапогах. Это не сон. На умирающем лице горели голубые глаза, и эти глаза не лгали.
– Будешь потом восхищаться, Узник, – сказал стрелок. – Сейчас просто возьми его и разрежь ленту.
Эдди чувствовал, как распухает ухо.
– Почему ты все время так меня называешь?
– Режь ленту, – мрачно проговорил стрелок. – Если они ворвутся в нужник, а тебя там не будет, тогда, есть у меня подозрение, тебе придется пробыть здесь гораздо дольше. Ты даже не представляешь, как долго. А мой хладный труп составит тебе компанию.
Эдди вытащил нож из ножен. Не просто старый: старше, чем старый, старше, чем древний. Лезвие, отточенное так, что не было видно краев, казалось, в металле вместило вечность.
– Да, на вид оно острое, – сказал Эдди, и голос его был нетверд.
16
Последние пассажиры уже выходили из самолета. Одна из них, женщина лет семидесяти, с видом полного замешательства, характерного только для пожилых людей, которые летят в первый раз и к тому же почти не знают английского, остановилась в проходе, протягивая свой билет Джейн Дорнинг.
– Как мне вообще найти самолет на Монреаль? – спросила он. – И что будет с моим багажом? Мою таможню мне пройти здесь или там?
– У выхода будет стоять служащий аэропорта, он даст вам всю необходимую информацию, мадам, – разъяснила Джейн.
– Да, но я только не понимаю, почему вы не можете дать мне всю нужную информацию? – возмутилась старушка. – Там так много народу.
– Пожалуйста, проходите, мадам, – сказал капитан Мак‑Дональд. – У нас здесь одна небольшая проблема.
– Что ж, простите, что я живу, – обиженно выговорила старушка. – Я, наверное, случайно выпала из катафалка.
С тем она прошествовала мимо них, задрав нос, как собака, почуявшая запах дыма вдали, сжимая в одной руке сумочку, в другой – бумажник с билетами (бумажник так и распирало: судя по количеству билетов, эта старушка только и делала, что летала по миру, меняя самолеты в каждом аэропорту).
– Эта дама больше в жизни не сядет на самолет компании «Дельта», – пробормотала Сьюзи.
– Меня не гребет, пусть летает как хочет, хоть на загривке у супермена, – сказал Мак‑Дональд. – Она последняя?
Джейн протиснулась между ними, заглянула в салон бизнес‑класса, потом – в главный салон. Никого.
Она вернулась и доложила, что самолет пуст.
Мак‑Дональд повернулся к трапу и увидел, как сквозь толпу пробираются два таможенника в форме, извиняясь на каждом шагу, но даже не глядя на людей, которых они толкали. Последней они пихнули разобиженную старую леди, которая уронила свой бумажник. Бумаги рассыпались по все стороны, и она бросилась их собирать, как рассерженная ворона.
– О'кей, – подытожил Мак‑Дональд. – Вы, ребята, тут вот и стойте.
– Сэр, мы офицеры Федеральной Таможни…
– Замечательно, я просил вас прийти, и я очень рад, что вы явились так быстро. Но пока что постойте там. Это ‑ мой самолет, а этот гусь, который засел в туалете, пока еще ‑ мой подопечный. Как только он выйдет из самолета на трап, забирайте его себе и запекайте хоть с яблоками. – Он кивнул Диру. – Дадим сукину сыну еще один шанс и ломаем дверь.
– Я не против, – отозвался Дир.
Мак‑Дональд постучал в дверь туалета и заорал:
– Выходите, приятель! Последний раз вас прошу по‑хорошему!
Ответа не было.
– О'кей, – заключил Мак‑Дональд. – Приступим.
17
Эдди смутно расслышал старческий голос: «Что ж, простите, что я живу! Я, наверное, выпала из катафалка!»
Он разрезал уже половину ленты. Когда старуха начала вопить, рука его дернулась, и по животу потекла струйка крови.
– Дерьмо, – сказал Эдди.
– Руганью здесь не поможешь, – прохрипел стрелок. – Давай заканчивай. Или при виде крови тебя мутит?
– Только когда кровь моя.
Лента начиналась прямо над животом. Чем выше он резал, тем хуже видел, куда он режет. Он прошел еще дюйма три, и едва не порезался снова, когда услышал, как Мак‑Дональд сказал таможенникам: «Вы, ребята, тут вот и стойте».
– Я не могу больше резать. Я ни черта не вижу. Мне подбородок мешает, мать его, – сказал Эдди. – Я себя точно проткну, если ты мне не поможешь.
Стрелок взял нож в левую руку. Рука дрожала. Наблюдая за трясущимся лезвием, наточенным до самоубийственной остроты, Эдди занервничал.
– Может, я все‑таки лучше сам…
– Погоди.
Стрелок уставился на свою левую руку. Эдди не то чтобы совсем уж не верил в телепатию, но и не то чтобы верил в нее. И все же сейчас он почувствовал что‑то столь же реальное и ощутимое, как, скажем, жар из печи. А уже через пару секунд он понял, что это: таинственный незнакомец собирал свою волю в кулак.
Как же он, черт возьми, умирает, если даже я чувствую его силу?
Дрожь в руке потихонечку прекращалась. Вскоре она превратилась в слабенькое подрагивание. А еще через десять секунд она была твердой, как камень.
– Ну вот. – Стрелок шагнул вперед, поднимая нож, и Эдди почувствовал вдруг, что, кроме силы, от него действительно исходит жар – прогорклый жар лихорадки.
– Ты левша? – спросил Эдди.
– Нет, – ответил стрелок.
– Боже мой. – Эдди решил, что ему будет спокойней закрыть глаза. Так он и сделал и только услышал, как шелестит разрезаемая лента.
– Готово, – сказал стрелок, отступая. – Теперь давай стягивай, сколько сможешь. Я помогу тебе сзади.
Вежливый стук в дверь сменился ударами кулака.Пассажиры все вышли, – подумал Эдди.– Никакого тебе больше мистера Славный Парень. Вот гадство.
– Выходите, приятель! В последний раз вас прошу по‑хорошему!
– Дергай! – прорычал стрелок.
Обеими руками Эдди схватился за края разрезанной ленты и дернул ее изо всей силы. Больно, еще как больно!Хватит скулить, – сказал он себе.– Могло быть и хуже. Была б у тебя волосатая грудь, как у Генри.
Он посмотрел на себя и увидел красную полоску раздраженной кожи шириной дюймов в семь поперек груди. Он порезался как раз над солнечным сплетением: кровь сочилась из ранки и алою струйкой стекала к пупку. Пакеты с товаром болтались теперь под мышками, как закрепленные сикось‑накось седельные сумки.
– О'кей, – раздался за дверью уборной приглушенный голос. – При…
Эдди пропустил окончание фразы из‑за внезапного взрыва боли у него на спине: это стрелок бесцеремонно сорвал остатки ленты.
Эдди закусил губу, чтобы не вскрикнуть.
– Одевай рубаху, – сказал стрелок. Лицо его, – Эдди думал, что бледней у человека живого уже не бывает, – теперь стало серым, как старый пепел. В левой руке он держал сорванную ленту (она слиплась в спутанный клубок, и пакетики с белой дрянью смотрелись на ней точно два белых кокона). Потом стрелок бросил ее на песок. Эдди заметил свежую кровь, проступившую сквозь неуклюжую повязку на правой руке стрелка. – Быстрее.
Послышался громкий удар. Теперь в дверь не просто стучали с вежливой просьбою освободить помещение. Эдди заглянул в туалет и увидел, что дверь дрожит. Свет внутри замигал. Они пытаются выломать дверь.
Он подхватил рубашку. Пальцы его стали внезапно какими‑то слишком большими и неуклюжими. Левый рукав вывернут наизнанку. Эдди стал выдергивать его обратно, рука на мгновение застряла, потом он дернул изо всей силы, но рукав снова застрял.
Ба‑бах! Дверь в туалет задрожала опять.
– Боги вышние, ну почему ты такой неуклюжий!? – простонал стрелок, просунув левую руку в рукав рубашки. Эдди схватил манжету, а стрелок вытащил рукав. Стрелок подал ему рубаху, как дворецкий подает пальто своему хозяину. Эдди влез в рукава и взялся за нижнюю пуговицу.
– Погоди, – рявкнул стрелок и оторвал еще полосу от своей раздраконенной рубашки. – Вытри живот!
Эдди, как мог, вытерся. В том месте, где он порезался, так и сочилась кровь. Да, нож был острый. Еще какой острый!
Он швырнул окровавленную тряпку на песок и застегнул рубашку.
Ба‑бах! На этот раз дверь не просто задрожала; она пошатнулась на раме. Глядя с берега, Эдди увидел, как бутылочка с жидким мылом свалилась с полки под зеркалом и упала прямо на его сумку.
Он уже собирался заправить рубаху (которую, как ни странно, он застегнул на все пуговицы и правильно) в джинсы, но тут его осенило: вместо того, чтобы заправить рубашку, он расстегнул ремень.
– На это нет времени! – Стрелок понял, что пытается закричать, но вместо крика выходит хрип. – Дверь больше не выдержит!
– Я знаю, что делаю, – уверил его Эдди, очень надеясь, что это так, и шагнул обратно через порог между двумя мирами, расстегивая на ходу молнию и приспуская джинсы.
Через мгновение – отчаянное, безнадежное – стрелок шагнул за ним следом. Только что он пребывал в своем теле, исполненном жаркой физической боли, и вот он уже – лишь холодное ка в сознании Эдди.
18
– Еще разок, – угрюмо буркнул Мак‑Дональд, и Дир кивнул. Теперь, когда все пассажиры вышли из самолета и спустились с трапа, офицеры таможни вытащили оружие.
– Давай!
Двое мужчин со всей силы впечатались плечами в дверь. Она распахнулась, на мгновение замерла на петлях и рухнула на пол.
На унитазе восседал мистер 3А со спущенными штанами. Полы рубашки едва прикрывали мужское достоинство. Да, похоже, что мы поймали его с поличным. За совершением, как говорится, действия, – устало подумал капитан Мак‑Дональд. Только проблема в том, что действие это, насколько я знаю, не является противозаконным. Только теперь он почувствовал боль в плече, которым он бился в дверь – сколько раз? три? четыре?
Но вслух он рявкнул:
– Чем вы, черт возьми, тут занимаетесь, мистер?
– Вообще‑то я сру, – ответил ему 3А. – Но если вам всем, мужики, невтерпеж, я, так и быть, подотрусь в аэропорту…
– И ты, умник, не слышал, как мы тут кричали?
– Я не мог дотянуться до двери. – 3А протянул руку к двери, чтобы продемонстрировать им, и хотя та стояла теперь у стены слева, Мак‑Дональд понял, что он имеет в виду. – Мне, наверное, нужно было подняться, но я, знаете, был в отчаянном положении. Прижало, как говорится, не в руку. То есть, конечно, не в руку, если вы понимаете, что я хочу сказать. Да и не хотелось мне, чтобы в руку. – 3А подмигнул, улыбнувшись, и капитану Мак‑Дональду еще подумалось, что идиотская эта улыбка такая же настоящая, как и банкнота достоинством в девять долларов. Его послушать, так можно подумать, что элементарно наклониться вперед – вещь для него неведомая.
– Вставайте, – сказал Мак‑Дональд.
– Я бы с радостью. Только пусть девушки отвернутся. – 3А очаровательно улыбнулся. – Я знаю, что в наши дни это уже пережиток, но я ничего не могу поделать. Я от природы скромный. Сказать по правде, у меня такой комплекс.
Он поднял левую руку, раздвинув на дюйм указательный и большой пальцы, и подмигнул Джейн Дорнинг, которая залилась краской и тут же исчезла за дверью вместе со Сьюзи.
Ты, скромняга, выглядишь вовсе не скромным, – подумал про себя Мак‑Дональд. – Как кот, объевшийся сливок, вот как ты выглядишь.
Когда стюардессы исчезли из виду, 3А поднялся и натянул на себя трусы и джинсы. Он потянулся было к кнопке слива, но капитан Мак‑Дональд быстро отбил его руку, схватил за плечо и развернул к проходу. Дир вцепился ему в ремень, не давая сдвинуться с места.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!