Глава 3. ЗНАКОМСТВО И ПРИЗЕМЛЕНИЕ 5 страница
Старая воздушная волчица подняла короткий палец, как бы подчеркивая свою мысль. Джейн Дорнинг и ее сокурсницы с благоговением внимали каждому ее слову: "Если вы вдруг почувствовали это свербящее ощущение, делать ничего не надо… но это не значит, что надо забыть. Потому что всегда есть шанс, пусть даже совсем‑совсем крошечный, что вам удастся что‑то такое остановить, пока оно еще не началось… чтобы, скажем, не засесть дней на двадцать на аэродроме какой‑нибудь сраной арабской страны".
Просто цветные контакты, и все же…
Благодарствую вам.
Он во сне разговаривал? Или по рассеянности перепутал и заговорил на другом языке?
Джейн решила, что надо понаблюдать.
Она приглядит за ним.
И не забудет.
10
Пора, – подумал стрелок.– Сейчас мы посмотрим, да?
Он сумел выйти из своего мира и войти в это тело через дверь на берегу. Теперь нужно выяснить, можно ли что‑нибудь перенести отсюда в свой мир. Про себя он не думал. Роланд ни на мгновение не усомнился в том, что, как только понадобится, он сумеет вернуться в свое отравленное заражением, ослабевшее тело. Но – вещи?Физические предметы? Вот, к примеру, на столе перед ним еда: женщина в красной форме назвала это сэндвичем с танцующей рыбой. Стрелок не знал, что такое танцующая рыба, но бутер признал сразу, как только увидел, хотя с виду он вроде бы был непрожарен. Странно.
Его тело нуждалось в пище, а потом ему нужна будет вода, но больше всего его телу нужно сейчас лекарство, иначе оно умрет от укуса омарообразной твари. В этом мире должно быть такое лекарство; в мире, [где] выше любого орла в небе летают кареты, казалось, не было ничего невозможного. Но ему не помогут и самые лучшие снадобья этого мира, если нельзя будет их пронести через дверь.
|
|
|
"Ты можешь жить в этом теле, стрелок, – шепоток человека в черном поднялся из самых глубин сознания.– Брось ты этот дышащий кусок мяса, пусть им займутся омары. Все равно это лишь оболочка".
Он никогда не пойдет на это. Во‑первых, остаться в этом теле – значит совершить самое подлое воровство, потому что стрелок знал: он не сможет довольствоваться ролью пассивного пассажира, не сможет просто сидеть, глядя из глаз этого человека, как из окна кареты, на проплывающее мимо пейзажи и сцены.
А во‑вторых, он – Роланд. Если ему суждено умереть сейчас, он умрет Роландом. Он умрет на дороге к Башне. Ползком, если нельзя иначе.
А потом в нем опять заговорила та грубоватая практичность, которая, как тигр с косулей, уживалась в душе стрелка с романтическими устремлениями. Рано думать о смерти – он еще даже и не приступил к своему эксперименту.
|
|
|
Бутер был разрезан на две половинки. Он взял их двумя руками, открыл глаза Узника и огляделся. Никто на него не смотрел (хотя в конце прохода о нем очень активно думала Джейн Дорнинг).
Роланд повернулся к двери и вышел на берег, держа в руках по половинке бутера.
11
Сначала Роланд услышал скрежещущий шум волны, набегающей на гальку, потом – крики птиц, поднявшихся с ближайших камней. Он с трудом сел (ублюдки трусливые, надо ж, слетелись уже; скоро‑скоро они на меня накинутся, будет терзать меня по кусочкам, а я еще буду дышать или уже – нет. Такие же стервятники, только перья у них цветные), и вдруг до него дошло, что половинка бутера, та, что в правой руке, выпала на песок, потому что, проходя через дверь, он держал ее здоровой рукой, а теперь держит – вернее, держал – рукой искалеченной процентов на сорок.
Он неуклюже поднял половинку бутера, зажав ее между большим пальцем и безымянным, как мог, отряхнул от песка, осторожно откусил кусочек на пробу, и уже через секунду с жадностью набросился на еду, не замечая песчинок, что скрипели у него на зубах, а еще через пару секунд принялся за вторую половинку. Умял ее за три укуса.
Стрелок не знал, что такое танцующая рыба, но на вкус – изумительно. А остальное уже неважно.
|
|
|
12
Никто в самолете не видел, как исчез сэндвич. Никто не видел, как Эдди Дин вцепился в две его половинки с такою силой, что по вмятинам на белом хлебе можно было снимать отпечатки пальцев.
Никто не видел, как сэндвич сначала стал прозрачным, а потом и совсем исчез, оставив после себя только несколько крошек.
Секунд через двадцать после того, как он испарился, Джейн Дорнинг затушила в пепельнице сигарету и выглянула из кабины, чтобы взять книгу из рюкзака, но на самом‑то деле ей просто хотелось еще раз взглянуть на 3А.
С виду он крепко спал… но сэндвич исчез.
Боже, – подумала Джейн.– Он не съел его, а проглотил целиком. И опять спит? Вы что, издеваетесь?
Свербящее чувство по отношению к 3А, мистеру Вот‑Мы‑Карие‑А‑Вот–Голубые, стало еще сильнее. Что‑то с ним было не так.
Что‑то не так.
Глава 3. ЗНАКОМСТВО И ПРИЗЕМЛЕНИЕ
1
Эдди проснулся, разбуженный объявлением второго пилота, что минут через сорок пять они приземлятся в Международном Аэропорту Кеннеди, где видимость неограничена, ветер западный, скорость ветра десять миль в час, температура семьдесят по Фаренгейту. Закончив с объявлением, пилот добавил еще, что пользуется случаем поблагодарить всех пассажиров за то, что они выбирают компанию «Дельта».
|
|
|
Эдди огляделся: пассажиры вокруг проверяли свои таможенные декларации и гражданские свидетельства – для прибывших из Нассо достаточно было водительских прав или кредитной карточки американского банка, но большинство пассажиров все же брали с собой паспорта. Итак, он огляделся и почувствовал вдруг, как внутри у него напрягается стальной провод. Он поверить не мог, что спал, да еще так крепко.
Он встал и прошел в туалет. Пакеты с кокой у него под мышками как будто сидели легко и плотно, так же аккуратно прилегая к изгибам подмышечных впадин, как и в номере отеля, где их прикрепил клейкой лентой тихий американец по имени Уильям Вилсон. По завершении операции по приклеиванию этот парень, чье имя прославил По – имя известное, но когда Эдди отпустил какую‑то шутку по этому поводу, Вилсон лишь тупо взглянул на него, явно не врубившись – протянул ему рубаху: обычную, в клетку, чуть‑чуть полинялую, какую мог бы напялить всякий рубаха‑парень, возвращаясь на самолете с коротких предэкзаменационных каникул… только специального кроя – чтобы скрывать странные вздутия под мышками.
– Проверь еще раз перед посадкой, просто на всякий случай, – сказал ему Вилсон, – но я уверен, все будет в порядке.
Эдди не знал еще, как оно будет, но у него была еще одна уважительная причина повидаться с толчком прежде, чем зажжется надпись «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ». Несмотря на все искушения – а под утро вчера искушение превратилось уже в насущную потребность – он сумел продержаться на остатках той дряни, которую желтушное существо поимело наглость обозвать китайским белым.
Пройти таможню в Нассо гораздо проще, чем пройти ее, скажем, на Гаити, или в Квинсоне, или в Боготе, но и у них там есть наблюдательные ребята. Подготовленные ребята. Нужно держать ухо востро. Зарезаться можно на чем угодно, одна ошибка, один просчет – и ку‑ку.
Он нюхнул порошок, скомкал бумажку, в которую он был завернут, спустил ее в унитаз и тщательно вымыл руки.
Конечно, ты если оплошаешь, то сам ничего не заметишь, так? – сказал он себе. Но – нет. Он сделает все, как надо. И ничего так психовать.
Возвращаясь к своему креслу, он увидел ту самую стюардессу, которая подала ему джин, кстати, он так его и не допил. Она улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, сел на место, пристегнул ремень, взял журнал, полистал его, тупо глядя на слова и картинки. Ничего особенного. Внутри у него стальной провод натянулся еще сильнее, а когда загорелась надпись «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ», он провернулся два раза и едва ли не зазвенел от напряжения.
Героин подействовал – и тому доказательство: заложенный нос, – но, если честно, Эдди даже не чувствовал этого.
Но зато хорошо прочувствовал другое: незадолго до приземления он опять пережил очередной провал в памяти… короткий, но вполне определенный.
Боинг 727 снижался над заливом Лонг‑Айленда.
2
В салоне бизнес‑класса Джейн Дорнинг помогала Питеру и Анне разносить напитки, и как раз в это время парень, похожий на выпускника колледжа, прошел в уборную первого класса.
Так получилось, что когда он возвращался на место, Джейн раздвинула занавеску между салонами первого класса и бизнес‑класса. Увидев его, она не задумываясь ускорила шаг и улыбнулась ему, чтобы он посмотрел на нее и улыбнулся в ответ.
Глаза его снова стали карими.
Ладно. Все в порядке. Когда ему захотелось вздремнуть, он сходил в туалет и снял линзы, а теперь снова одел их. Боже мой, Дженни! Ты просто мнительная трусиха!
Да нет, на нее это непохоже. Она не могла сказать, что конкретно ее не устраивает, но это не просто мнительность.
Он слишком бледный.
Ну и что? На свете тысячи людей, которые слишком бледны, включая твою же маму с тех пор, как зашалил ее желчный пузырь.
У него привлекательные голубые глаза – может быть, не такие милые, как в карих контактах, – но все‑таки привлекательные. И зачем тогда тратить такие деньги?
Ему просто нравится карий цвет глаз. Приемлемо?
Нет.
Незадолго до последней перепроверки и включения надписи «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ», она сделала одну вещь, которую прежде ни разу не делала. На это ее подвигли наставления старой прожженной инструкторши. Джейн наполнила термос горячим кофе и закрыла его красной пластиковой крышкой, не заткнув горлышко пробкой. Крышку она завинтила до первого витка резьбы, чтобы она только‑только держалась.
Сьюзи Дуглас уже делала последние объявления, обращаясь к пассажирам с просьбой погасить сигареты, убрать свои вещи с откидных столиков, проверить еще раз свои декларации и гражданские свидетельства; сообщая, что в аэропорту их встретит служащий авиакомпании «Дельта», а она сейчас соберет чашки, стаканы и наушники.
Странно, что мы им еще не предлагаем проверить, не наделал ли кто в штаны, – рассеянно подумала Джейн. Внутри у нее тоже сжалась стальная пружина, сдавив желудок.
– Замени меня, – сказала Джейн, когда Сьюзи повесила микрофон.
Сьюзи поглядела на термос, потом – в лицо Джейн.
– Джейн? Тебе что, плохо? Ты вся побелела, как…
– Нет, мне не плохо. Замени меня. Когда вернешься, я все объясню. – Джейн бросила взгляд на откидное кресло у левого выхода. – А пока что займусь охраною дилижанса.
– Джейн…
– Замени меня .
– Ну хорошо, – сказала Сьюзи. – Хорошо, Джейн. Нет проблем.
Джейн опустилась на ближайшее к проходу откидное кресло. Держа термос двумя руками, она даже не попыталась пристегнуть ремень. Она [должна] держать термос под полным контролем, а для этого нужны обе руки.
Сьюзи думает, что я чокнулась.
Хорошо, если так.
Если капитан МакДональд приземлится жестко, у меня все руки будут в ожогах.
Но надо рискнуть.
Самолет снижался. Пассажир 3А, человек с бледным лицом и двуцветными глазами, внезапно нагнулся и вытащил из‑под сидения дорожную сумку.
Вот оно , – подумала Джейн. ‑Сейчас он достанет свою гранату, или автомат, или что там у него.
Как только Джейн это увидела, она едва не сняла с термоса красную крышку своими немного подрагивающими руками. Как бы он удивился, этот Друг Аллаха, когда он покатился бы по проходу самолета – авиакомпания «Дельта», рейс 901, – хватаясь руками за обожженное лицо!
3А расстегнул молнию на сумке.
Джейн приготовилась.
3
Стрелок подумал, что человек этот, Узник он там или нет, лучше всего искушен в тонком искусстве выживания, чем кто бы то ни было в этой воздушной карете. Остальные же, большей частью, были самыми настоящими толстяками, а те, кто с виду казались вполне приспособленными, тоже были открыты, беспечны: очень неосторожны. Лица их – лица испорченных и капризных детей. А если и попадалось лицо человека, который, может быть, будет сражаться, то было видно сразу, что прежде, чем он пойдет в бой, он будет долго и нудно скулить. Можно прямо на их же ботинки выпустить им кишки, а они поглядят на тебя перед смертью даже не с яростью или болью, а с тупым изумлением.
Узник все‑таки лучше… но и он недостаточно хорош. Недостаточно.
Армейская женщина. Она что‑то заметила. Не знаю – что, но она заметила что‑то неладное. Она за ним наблюдает. На других она так не смотрит.
Узник сел. Поглядел на книжку в истрепанном переплете. На обложке стрелок разобрал название: что вроде «Магда‑видит», правда, что это за Магда и что она видит, Роланд не имел ни малейшего представления. Да и какая разница? Стрелку совсем не хотелось глядеть на книгу, пусть даже и на такую занятную: ему хотелось смотреть на женщину в военной форме. А больше всего – проявить себя и взять ситуацию под контроль. Но он все же сдержал себя… по крайней мере – пока.
Узник куда‑то ехал и вез с собой зелье. Не то зелье, которое он сам принял в уборной, и не то, которое нужно было стрелку, чтобы вылечить свое ослабевшее тело, а то, которое запрещено законом и потому очень дорого стоит. Он отдаст это зелье своему брату, а тот уже – какому‑то Балазару. Сделка будет закончена, когда этот Балазар отдаст им взамен другое зелье, которое принимают они – но это только в том случае, если Узник сумеет правильно совершить ритуал, совершенно стрелку неизвестный (в таком странном мире, как этот, должно быть, много всяких странных ритуалов); он называется – Пройти Таможню.
Но эта женщина видит его.
Может она, интересно, помешать ему Пройти Таможню? Роланд решил, что ответ, вероятно: да. А что потом? Тюрьма. А если Узник попадет в заточение, то Роланду уже негде будет достать лекарство, необходимое его зараженному телу, которое сейчас умирает.
Он должен Пройти Таможню , – сказал себе Роланд.– Должен пройти. И должен поехать со своим братом к этому Балазару. Это не входит в их план, брату вряд ли понравится, но он должен поехать с ним.
Потому что этот человек, который имеет дело со снадобьями, должен знать, как исцелять болезни… или знать какого‑нибудь целителя. Человек этот выслушает его, а потом… может быть…
Он должен Пройти Таможню , – повторил про себя стрелок.
Ответ был таким простым, таким огромным и близким, что Роланд едва его не проглядел. Это именно из‑за зелья, которое Узник провозит тайно, ему будет трудно совершить ритуал Прохождения Таможни. Ну конечно! Там у них, наверное, есть оракул, к которому водят всех подозрительных личностей. А для всех остальных, рассудил Роланд, церемония Прохождения столь же проста, как переход границы дружественного королевства в его собственном мире: нужно лишь сделать знак, что ты присягаешь на верность монарху этого королевства – простой символический жест – и можешь спокойненько проходить.
Он может переносить предметы из мира Узника в свой собственный, и тому доказательство – бутер с танцующей рыбой. И точно так же он заберет и мешочки с зельем. Узник Пройдет Таможню. А потом Роланд вернет ему зелье.
Сможешь?
Вопрос действительно интересный. Стрелок даже отвлекся от потрясающего вида на воду… они летели теперь над огромным океаном и уже поворачивали к береговой линии. Вода становилась все ближе и ближе. Воздушная карета спускалась к земле (взгляд Эдди – беглый, поверхностный; взгляд стрелка – изумленный, как у ребенка, который впервые увидел, как падает снег). Он может переносить предметы из этого мира в свой. Это он знает точно. А вот обратно? Этого он не знал. Это еще предстояло выяснить.
Стрелок опустил руку Узнику в карман, сжал в пальцах монетку.
И вышел из двери к себе на берег.
4
Когда он сел, птицы улетели прочь. На этот раз они не отважились подойти так близко. Все тело болело, его лихорадило, мутило… и все‑таки удивительно, как его оживил малюсенький кусочек пищи.
Он посмотрел на монетку, которую принес с собой: похоже на серебро, но красноватая полоска по краю наводила на мысль, что это какой‑то другой, не такой благородный металл. На одной стороне – профиль мужчины с лицом, выражающим благородство, отвагу и упорство. Его волосы, завитые и собранные на затылке в хвост, выдавали некоторое тщеславие. Роланд перевернул монетку и так изумился, что даже невольно вскрикнул – сухо и хрипло.
На другой ее стороне он увидел орла – герб, украшавший собственное его знамя в те далекие времена, когда были еще королевства и знамена, их символизирующие.
Время поджимает. Возвращайся. Быстрее.
Но он задержался еще на секунду, чтобы подумать. Думать собственной головой было гораздо труднее: голова Узника, правда, тоже была не совсем чтобы ясной, но – по крайней мере, сейчас – его сознание работало лучше в ней.
Пронести монетку обратно – это лишь половина эксперимента.
Он вынул из патронташа один патрон и зажал его в кулаке вместе с монетой.
Роланд шагнул через дверь.
5
Рука в кармане. Монета Узника осталась, плотно зажатая в кулаке. Чтобы проверить, здесь ли патрон, ему даже не нужно было выходить вперед. Роланд и так знал, что патрон пронести он не смог.
Но он все равно на секундочку вышел вперед, потому что ему нужно было узнать одну вещь. Нужно было увидеть .
Он обернулся, как бы для того, чтобы поправить какую‑то бумажную штуку на спинке кресла (боги вышние, сущие на небесах, в этом мире бумага повсюду !), и поглядел через дверь. Его тело, как и прежде, лежало на берегу, только теперь тонкая струйка крови сочилась из пореза на щеке: должно быть, когда он сюда проходил, его тело, падая, ударилось о камень.
Патрон, который он держал в кулаке вместе с монетой, лежал на песке перед самой дверью.
Ну что же, теперь он знал. Узник сможет Пройти Таможню. Пусть даже стражники‑наблюдатели обыщут его с головы до ног, от задницы до ушей и обратно.
Они ничего не найдут.
Стрелок, успокоившись, отступил. Он не знал еще, что проблема гораздо шире, чем он себе ее представлял.
6
Боинг 727 ровно и плавно снижался над соляными топями Лонг–Айленда, оставляя за собою закопченный хвост отработанного топлива. С грохотом вышли шасси.
7
3А, человек с двуцветными глазами, резко выпрямился, и Джейн увидела – действительно увидела – у него в руках курносый Узи, и только потом до нее дошло, что это всего лишь его таможенная декларация и маленькая сумочка на молнии, в которой некоторые мужчины носят свои документы.
Самолет приземлился мягко, как будто на шелк.
Джейн передернула плечами и закрутила красную крышку термоса.
– Теперь можешь звать идиоткой, – понизив голос, сказала она Сьюзи, пристегивая ремень, хотя это надо было бы сделать раньше. На последнем подходе она рассказала Сьюзи о своих подозрениях, чтобы та тоже была наготове. – И будешь права.
– Нет, – возразила Сьюзи. – Ты все сделала правильно.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 76; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!