Глава 2. Лучший день на свете 7 страница
-Ничто не вечно.
-Ты слишком мрачный, - Бобби вздохнул и уронил голову на колени.
Роджер приобнял его за плечи и немного поддался вперед.
-Я понимаю, о чем ты. Твои дети обязательно придут на это место и почувствуют то же. Ты подаришь им это чувство.
Бобби улыбнулся уголком губ и вздохнул, подложив под подбородок ладони.
-Говорят, во внешнем мире все не так хорошо, как у нас. Я слышал, как мисс Торо рассказывала о своей старой жизни, - его взгляд с грохотом упал на дно океана. Бобби посмотрел на Роджера. – А я тоже тебя не понимал? Когда мы были там?
-Наверно. Я плохо помню, что там было. – Роджер посмотрел на океан серьезными черными глазами. – Помню, там было очень холодно.
Он притронулся к диоду. Некоторые снимали его на ночь. Например, Стив из его класса иногда снимал на перемену и подстрекал свою компанию делать так же: им не нравилось, что их мог подслушать их учитель. Некоторым возможность снятия диода дарила власть и комфорт, а кому-то внушало страх. Не страх силы, страх лишения. Роджер так боялся, что его не смогут понять. Казалось, без этого его жизнь полностью разрушится. Его семья перестанет его понимать – невообразимо! Роджер боялся этого больше всего на свете, поэтому, рискуя получить побочные эффекты, не снимал диод никогда. От воды он не портился, а других проблем и не было. Роджера нельзя было назвать общительным, он ходил серьезный и сосредоточенный, будто в своем мире. Молчать по возможности – одно, молчать по принуждению – совершенно другое.
|
|
|
-Нам пора идти, - сказал Роджер, поднимаясь.
Бобби встал следом. Он побежал за ботинками. Роджер подошел к нему, надевая очки. Мальчишка быстро обулся, встал и снова снял ботинки. Он сел на песок с недовольным выражением лица. Бобби вытряхнул песок из одного ботинка, потом из другого, только после снова надел. Он гордо поставил руки на бока и выкатил грудь колесом. На пляже все еще никого не было, и шум города терялся за песней океана. Бобби весело рассмеялся и поднял кулачок вверх, чтобы Роджер его отбил.
-Никогда этого не любил, - хмуро ответил он.
-Твой хвост говорит об обратном!
Роджер оглянулся. Его хвост действительно радостно и нетерпеливо вилял. Роджер стал мрачнее тучи, но все-таки отбил кулачок Бобби, и тот улыбнулся еще ярче.
-Я тоже знаю, о чем ты думаешь! - он высунул язык, а потом развернулся и рванул вперед.
Через тринадцать минут Роджер и Бобби добежали до работы отца. Его смена как раз закончилась. Кое-кто уже выходил на улицу и с чистым сердцем направлялся домой. Жара никак не спадала. Бобби подошел к забору из тонкой сетки и перевалился через него по пояс, смотря на сложные механизмы погрузки товаров на судно и каменистый берег океана. Сейчас в порту, находившемуся чуть дальше по береговой линии, никого не было, лишь несколько лайнеров и круизных яхт, но бывали такие дни, когда там стояли огромные корабли, способные увезти на себе целый город. Бобби восхищался ими. Каждый раз он останавливался, задирал голову и восхищенно смотрел на блестящие покрытия и непробиваемую мощь, скрытую в каждом миллиметре.
|
|
|
Через пять минут, когда вышли последние работники, показался и Грэг. Он закрыл служебный вход, обошел территорию фабрики, чтобы убедиться, что все в порядке, а затем поприветствовал Роджера. Они улыбнулись и пожали друг другу ладони. Бобби слегка испугался, когда к нему, завороженному портом, подошли со спины, но не собирался этого признавать, и все трое рассмеялись. Они пошли в сторону дома. Грэг нес легкий портфель, где болтались некоторые документы и пустой чистый контейнер из-под обеда. Он спрашивал своих сыновей о делах в школе, учебе и их планах на лето, но каждый не отвечал ничего конкретного, отмалчивался и делал вид, что не слышал, смотря по сторонам, на сладкие домики и благоухающие кафе. Тогда говорить начал Грэг.
По обыкновению, он рассказывал былые истории. Интересные случаи с работы, в основном. Как-то им доставили огромную фигурку малька, например. А сегодня Грэг стал свидетелем стычки между Патриком, попугаем, и Брендоном, антилопой. Они не поделили поставку металла. Сцепились из-за мелочи. Каждый защищал свою бригаду. Грэг просто проходил мимо, как раз возвращался с обеда, но не смог оставить все, как было. Вразумить враждебно настроенных всегда трудно, особенно если они могут кричать громче тебя. У Грэга уже давно выработалось качество, как говорила Мери, непобедимая харизма, благодаря которому его всегда слушались и, как правило, даже соглашались с ним. Грэгу нравилось делать добро. В том мире каждый был сам за себя: одному плохо, а тебе – хуже. Там выживали. В новостях этого не говорили, но каждый, кто в сознательном возрасте пошел на эксперимент, знал, что там до сих пор выживают. Открытый мир не открыт для счастья; оно давно изжило себя в тех краях.
|
|
|
Дорога сворачивала на тропинку – узенькую улочку между домов. На ней всегда было тихо. Иногда, совсем не часто, Грэг сворачивал на нее, возвращаясь с работы. Так было длиннее. В особенно хорошую погоду и с приятной компанией хотелось наслаждаться моментом, хотелось хвататься на блаженные чувства и окутываться ими.
|
|
|
В доме уж давно царил покой. Взрослым много не надо. Вернувшись из школы, мисс Торо не потеряла настрой на отдых. Она его заслужила. Она зашла по дороге в магазин и включила в кухне радио, распаковывая покупки. Нашла волну, где крутили песни местных музыкальных групп, что играли на улицах, в кафе и ресторанах. Некоторых из них даже приглашали в школу. Как-то перед Рождеством играла одна замечательная группа – «Кольца Радуги», мисс Торо она очень понравилось. Она даже купила их диск на ярмарке весной и включала временами. Новая жизнь в новом мире – то, что нужно всем. Вечерами мисс Торо выходила на веранду. Там стояло кресло и небольшой столик, висели небольшие огоньки, зажигающиеся сами, как темнело, а через открытое кухонное окно лилась музыка… И на душе было хорошо. Мисс Торо довольно улыбалась. Ей нравилась пустынная улица, по которой в такой час почти никто не ходил, лишь в слишком оживленные дни.
Но этот вечер стал исключением. Мисс Торо покачивалась в кресле, держа прохладный бокал, и увидела три силуэта, идущих по дороге. Она их сразу признала. В основном, только они и ходили здесь. И вот снова три силуэта остановились у ее дома, не проходя по тропинке, и самый высокий подставил козырьком ладонь. Рядом болтался мальчишка и пес. Мисс Торо улыбнулась. Семья Джонсов была не идеальной, но замечательной. Смотря на них, сразу виделось и чувствовалось, как они друг друга любили.
-Как там мой сорванец, мисс Торо?
-Да уж не хуже всех, - ответила она.
Грэг потрепал сына по макушке.
-А как у вас дела? Отдыхаете?
-Выдался вечерок, - мисс Торо глотнула холодного лимонада. - Не хотите зайти?
-Спасибо, но нет. Домой спешим, домой. Всего доброго! - Грэг помахал ладонью.
-Счастливого пути! - крикнула мисс Торо.
Три силуэта так же не спеша ушли и снова свернули, когда дорога кончилась, вышли на главную, а там еще немного, и их дом. Они ни о чем не говорили, но общались на ментальном, глубоком уровне. Дома из окна горел свет – их ждали. Грэг улыбнулся и, не отдавая себе отчета, прибавил шагу, а дети поспешили за ним. Пахло грилем – другие семьи собирались и готовили на задних верандах или дворах. Поднимаясь по ступеням, Грэг почувствовал, как его сердце трепетало в груди. Он быстро открыл дверь, с удовольствием вдыхая родной запах дома: хорошие духи из парфюмерии на другом конце города, свежий ужин и непередаваемое тепло, которое источали сами стены. Грэг пропустил детей вперед и скинул портфель на полку с обувью.
-Что-то вы сегодня долго, - Мэри вышла в прихожую. – Ужинать будете?
Грэг, разувшись, подошел и поцеловал жену, а дети убежали мыть руки. Роджер повесил очки на нагрудный карман. Когда дети вернулись – тут же упали по местам за круглый стол. Напротив Роджера сел Грэг, Мэри – напротив Бобби. Они начали ужинать легкой теплой запеканкой, а рядом стояли высокие бокалы с черным чаем из трав, что выращивались на заднем дворе. Заиграла посуда. Невидимый дирижер управлял сильным оркестром, и музыка поднималась выше, выше, унося за собой сердца, увлекая их далеко-далеко. Мысли завертелись в голове безумным вихрем. Запеканка была очень вкусной, как думал Бобби, но он не был уверен, что чувствовал ее вкус, ел ли вообще, или, может быть, он…
-Какой-то ты задумчивый, Бобби. Все нормально?
-Он просто слишком устал, - ответил за него Роджер.
Еще какое-то время они помолчали, а после Грэг вспомнил смешную историю, и начал ее с энтузиазмом рассказывать. Солнце клонилось ниже к горизонту из последних ожиданий цепляясь за дома и машины, лавочки и скиры, деревья и качели на задних дворах. В одночасье пожелтевшие дома загорелись красками пламени. Температура падала. Многие прятались в кофтах или под одеялами. Резкие перепады часто случались вечерами, особенно весной. Шум океана доносился даже до другого конца Джянховета. Бобби слышал его песню, слышал его умиротворенный голос, рассказывающий волнительную историю. Он чувствовал его жизнь так, словно сам стал им.
-Я обязательно оставлю им океан, - прошептал Бобби.
-Ты что-то сказал, милый? – спросила Мэри.
Бобби не стал повторять. Все продолжили ужин.
Через шесть минут Грэг поднялся и собрал со стола грязную посуду. Он отправил детей и Мэри отдыхать, взяв кухонную приборку на себя. Роджер поднялся к себе и первым пошел в душ. Мэри ласково обняла Бобби за плечи, когда они поднимались по лестнице, и снова спросила, ничего ли не случилось. Бобби не ответил. Они зашли в его комнату. Роджер оказался прав: делать домашнюю работу совсем не хотелось, хоть он и не смотрел телевизор с папой. Было уже поздно. Бобби устало зевнул, потирая глаза. Он не заметил, как вымотался за день. Мэри заглянула в расписание сына и собрала за него портфель, потом отправила в душ и пожелала доброй ночи Роджеру. Грэг все еще шумел на кухне. Он собирался задержаться, хоть и не сказал об этом. Ему надо было поработать с документами, просмотреть счета. Обещали ввести новую платежную систему, сократить процентное содержание бюрократии в жизни, но ничего, кроме слухов, не было. Мэри дождалась сына в его небольшой комнатке, расправила кровать и вывесила школьную форму на ручку шкафа. Когда Бобби вернулся, он сразу лег в постель, включив на полочке ночник в форме луны. Мэри присела рядом, поцеловала сына в висок и погладила по голове. И перед сном Бобби попросил рассказать ему, что происходит там и что будет дальше.
Глава 4. Круги на воде
Романтический реализм скромно обитал в небольшой, вечно залитой светом, квартирке. Одно из первых построенных зданий в Джянховете составляло пятнадцать этажей с четырьмя квартирами на площадке, четыре подъезда. В небольшом внутреннем дворике стояли лавочки, ухоженные деревья и детская площадка. Располагаясь в самом центре, считаясь, культурным наследием, здание важно всем улыбалось. На него не лепили рекламы – ей, по секрету, вообще почти не пользовались. В доме всегда прекрасно ловила связь. Соседи – добропорядочные, вежливые и всегда готовые помочь. Шум города не проникал за стены дома. Наверно, здание было волшебным. А в одном уютном уголке второго подъезда на восьмом этаже в квартирке слева магия усиливалась.
На светлых стенах висели старые-старые фотоснимки, картины, вырезки из журналов. На них с двенадцати до пять часов по полудню падали ровные солнечные лучи. В открытом шкафу в углу комнаты творился хаос. Однако же в беспорядке свой порядок. У стены напротив стояли рамы, репродукции известных картин. По центру – мольберт. Рядом с дверью – чистые холсты. На небольшом столике в стеклянной банке – кисти, тут же – краски. В прихожей – лишь одна круглая вешалка. На ней болтался шарф на осень, берет на лето, курточка на зиму и дождевик на весну. В полке рядом хранилась обувь, тоже немного. На кухне был порядок, но не из-за чистоплотности, а из-за малой посещаемости. Холодильник не пустовал, но разве можно было готовить! Полет мыслей и чувств не позволял. В небольшой спальне, скорее напоминающей кладовую стояла узкая кроватка, одностворчатый шкаф и даже не было окна.
Звонок в дверь. Мистер Форест заухал и вспорхнул крыльями так, что бумажный беретик перекосился. Кисточка чуть не выпала на пол и не забрызгала стену нежной голубой краской. Глаза упали на часы, мерно стукающие в прихожей – через дверной проем их было прекрасно видно. «Как, уже шесть часов?», - поразился мистер Форест. Звонок повторился. С сожалением оставляя мольберт и картину, филин вышел в прихожую и заскрипел замком. На пороге стояла его дочка. Красивая, грациозная и добрая. Мистер Форест очень ее любил, она напоминала ему его покойную жену. Дочка приходила к нему каждый день, ровно в шесть. Заканчивала учебу, забегала в магазин и поднималась на восьмой этаж второго подъезда, сворачивала налево. Дочка улыбнулась, зашла, оставила пакет на полу и обняла отца. Мистер Форест закрыл дверь. Он совсем не заметил, как день подошел к концу. Еще недавно он проснулся на рассвете, привел себя в относительный порядок и встал с кистью у холста.
-Как прошел сегодняшний день? – задорно спросила Рози, ставя пакет с продуктами на стол.
Мистер Форест прошел за ней. Он сел на один из стульев и посмотрел на крыши соседних домов. Натянутые провода – обещали, что их скоро уберут; инновационные технологии связи захватывали мир и порабощали каждое живое существо! – дрожали от ветра. Солнце скрылось. Теперь осталось лишь нежное небо с плавными сиреневыми волнами по океану чувств.
-Все хорошо, - мистер Форест вздохнул.
Рози открыла холодильник, чтобы убрать продукты, и недовольно фыркнула.
-Опять ничего не поел!
-Нет, - мистер Форест покачал головой, прикрывая глаза. – Ты не понимаешь. Я, знаешь ли… у меня есть хобби… даже не то, чтобы хобби, скорее увлечение, жизнь… Я – художник.
Оставив продукты на столе, дочка подошла к мистеру Форесту.
-Знаю, знаю, - Рози покачала головой и обняла отца.
Мистер Форест накрыл ее крылья своими и опустил веки. Она – его семья. Помимо искусства и Рози у него никого не было. Да, поклонники, подражатели, пробивающиеся в протеже – сделанное имя жило своей жизнью. Приглашения вести лекции и на вечера открытия учреждений или благотворительности, писать картины на заказ – все это было чужим. Мистер Форест мирился с этим время от времени, но не больше. Писать картины – вот то, чего он желал, что дарило ему жизнь. Он всегда смотрел с любовью на своих детей: Рози и картины. Все прекрасные, все – воплощение изящной красоты. Его сердце трепетало от одной мысли о них, и в душе разливалось приятное теплое чувство. Рядом с ними он действительно был дома и в большем не нуждался. Вдохновение, семья и силы – разве нужно что-то еще для счастья?
Отойдя от отца, Рози закончила разбирать продукты. Она убрала их в холодильник, выкинула пакет и подумала, что можно приготовить. Решив не тратить много времени, Рози достала упаковку рыбы, что-то из овощей и быстро и умело принялась готовить. Ее отец сидел неподвижно. В мыслях он, должно быть, рисовал, писал, создавал другой мир. Там, в его мире, было невероятно. Глубокие леса и яркие моря, выразительное небо и таинственные долины. Однажды настанет такой день, когда мистер Форест переедет в свой мир и будет его совершенствовать изнутри. Отчасти Рози боялась этого дня, но с другой стороны: счастье отца – ее счастье.
Время текло неспешно, в квартире под стук часов играла мелодия кухни. Поднимались вкусные ароматы, от которых сосало под ложечкой и ныло в животе. Мистер Форест так и не шевелился, смотря за окно на засыпающее небо. Его краски становились холоднее, чувствительнее и острее. Синие капли разбрызгались по сиреневому берегу, оранжевые цветы закрывались, качаясь на тоненьких бело-желтых стебельках. Рози вспоминала прошедший день, строила планы – готовка не сильно ее увлекала. Девушка даже начала мурлыкать себе под нос чудную песню, услышанную по дороге в исполнении уличных музыкантов. Она называлась «Уинстон, не забудь свой яркий галстук», ее пела одна очаровательная девушка. Иногда Рози останавливалась послушать этот дивный голос. Он потрясающе западал в душу и потом играл там сам собой.
-Как твои дела, Рози? Как на учебе?
-Все хорошо, пап. Только начало второго курса, так что я еще не совсем освоилась. Но ничего страшного, мы все там такие, - она искренне посмеялась. – Уже начинаем готовиться к сессии. Много задают разных докладов, зато это шанс потом получить оценку автоматом.
-Очень хорошо, - мистер Форест покачал головой. Он выглядел, словно был не в этом мире, но определенно слышал сладкий голос доченьки. – Как дела у Трейси?
-Немного приболела, - Рози вздохнула и достала из ящика две тарелки. – Поужинаешь со мной?
Не дожидаясь ответа, Рози начала сервировать стол.
-Как твоя картина, пап?
-Все хорошо, - мистер Форест вздохнул. Он чувствовал, как вдохновение текло по его жилам. Взглянул на свои серенькие перышки. – Все хорошо.
-Мне звонили из музея на Центральной, - начала Рози, закачивания с сервировкой и проверяя ужин. – Сказали, ты не ответил. Они приглашают тебя в следующую среду на Благотворительный вечер. Будет выставка молодых художников. Сходим вместе?
-Благотворительный? – мистер Форест покачал головой. Он смотрел на то, как Рози накладывала в тарелки ужин. – Каждый месяц – благотворительная выставка, каждую неделю – в поддержку начинающих, а толку-то? Ничего не меняется. Ничего никогда не поменяется.
-Зря ты так, - Рози села напротив. – Приятного аппетита, пап.
-Приятного аппетита, доченька. А выставки эти – ложь. Они скучные. Все меряют искусство деньгами. Есть ли в этом толк? – он повязал салфетку и придвинулся к столу.
-Кончено, есть. Так общество может понять, достойна ли картина их внимания, даже если ничего не смыслит в искусстве. У кого-то чувства притуплены, не забывай об этом. Деньги – универсальный язык для всех.
Ужин продолжился в тишине. Мистер Форест уже ничего не отвечал, но ни о чем и не думал. За день он действительно проголодался. Когда он оставался один, забывал о приемах пищи. Ему хватало вдохновения. Часы стучали – время шло. Незаметно для себя Рози погрузилась в размышления о прошедшем дне, и, очистив тарелку, сидела некоторое время, поднося к клюву пустую вилку. Впрочем, скоро девушка опомнилась. Она помыла посуду и еще раз спросила у отца, как его дела. Он вновь сказал, что все хорошо, но по взгляду было ясно: он не слышал вопроса. Поцеловав мистера Фореста в щеку, Рози вышла из квартиры. Она знала, что завтра ее отец снова забудет позавтракать и пообедать, а если она не придет – про ужин тоже. Удивительно, как он не забывал ложиться спать. Мистер Форест уже давно не выходил из своей квартирки, но, бывало, вечерами сидел у окна и смотрел на новый, меняющийся мир.
Вернувшись в съемную квартирку, Рози почувствовала себя очень усталой. Она открыла дверь, скинула с себя сумку, обувь, легкую куртку, промокшую от внезапного дождя, и чуть не завалилась прямо в прихожей. В одной из комнат горел слабый свет ночников. Ее соседка, Трейси, девушка, наверняка читала что-нибудь по сенсору. Полная тишина в квартире успокаивала. Обнимала, дарила чувство безопасности. Рози прошла в комнату, где стояло два дивана, один поменьше, шкафы и что-то по бытовой мелочи, вроде гладильной доски. Темные занавески закрывали окно, но в щелки все-таки проплывал лунный свет. Трейси лежала, обмотанная толстым длинным шарфом вокруг шеи, с коробкой таблеток рядом, и читала статьи на планшете. Рози улыбнулась ей и упала на свой диван. Она залезла в свой планшет и решила убить время за сбором статей для доклада. Обе девушки были необщительными, могли молчать часами, а то и днями, как, например, было минувшим летом.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 38; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!