Биологические теории старения.

М.В. Ермолаева

Практическая психология старости

 

 

2002

 

 

“Практическая психология старости”

      Ермолаева М.В.

 

 

     В книге раскрыты психологические особенности и задачи старости как периода жизненного цикла, психологические теории старости, характерные свойства личности, эмоциональных переживаний, методики тренинга познавательных процессов.

   Содержание работы основано на современных американских источниках в области геронтопсихологии. Большое место в книге занимают такие эмоциональные переживания пожилых людей как переживание близости смерти, утрат, одиночество. Рассмотрены специфические приёмы и методы консультирования пожилых людей.

   Подробно изложены психотерапевтические методы, разработанные специально для работы с пожилыми людьми и мало известные в отечественной психологии.

     Книга представляет собой справочное издание по самому широкому кругу проблем практической психологии старости. Она адресована не только практическим психологам и социальным работникам, но и самому широкому кругу людей, имеющих престарелых родственников, поскольку знание особенностей обращения с пожилыми людьми позволяет продлить период их умственной и личностной сохранности.

Родителям моим посвящается

Введение

 

     Проблема исследования психологических возможностей в старости является не только научно актуальной, но и жизненно значимой, поскольку традиционно старость воспринимают как возраст печали, потерь, тоски и страданий от боли, которая потенциально таится в теле каждого старого человека. В то же время социальная геронтология и геронтопсихология, рассматривая старость как возраст развития, указывают на значительные различия в проявлении индивидуальных признаков старения, не позволяющие однозначно установить возрастную границу между зрелостью и старостью. Сам факт, что стареют все по-разному, указывает на то, что печаль и горе – не единственный удел старости, а угасание – не единственный путь изменения.

  Этот возраст отличает особое предназначение, специфическая роль в системе жизненного цикла человека: именно старость очерчивает общую перспективу развития личности, обеспечивает связь времен и поколений. Только с позиции старости можно глубоко понять и объяснить жизнь как целое, ее сущность и смысл, ее обязательства перед предшествующими и последующими поколениями.

   Важнейшие задачи, стоящие перед старостью, не могли бы получить решение, если бы этот возраст характеризовался только с позиции недостатка, ущербности по сравнению со зрелостью. В этом смысле на старость можно экстраполировать закон метаморфозы Л.С. Выготского (15), и тогда старость следует характеризовать не столько угасающими способностями, но, прежде всего, качественно отличной психикой, поскольку развитие человека есть цепь качественных изменений.

   Старость (в психологии) – это заключительный период человеческой жизни, условное начало которого связано с отходом человека от непосредственного участия в производительной жизни общества. Хронологическое определение границы, отделяющей старость от зрелого возраста, не всегда оправдано из-за огромных индивидуальных различий в появлении признаков старения. Эти признаки выражаются в постепенном снижении функциональных возможностей человеческого организма. Однако, помимо прогрессирующего ослабления здоровья, упадка физических сил, старость характеризуется собственно психологическими изменениями, такими как, например, интеллектуальный и эмоциональный уход во внутренний мир, в переживания связанные с оценкой и осмыслением прожитой жизни (67).

   Как отмечает Д.И. Фельдштейн, именно сейчас ломаются прежние представления о старости. Все очевиднее становится возможности удлинения человеческой жизни, в том числе и за счет внутреннего саморазвития самого индивида. Более того, деяния пожилого человека могут направляться не только на передачу опыта, эстафеты в будущее. Существует запредельный резерв развития, когда человек, уходя по старости из жизни, оставляет свои мысли, дела незаконченными, не остановленными. Это тот резерв, который может и должен быть использован для развития человека на протяжении всей жизненной дистанции. В связи с этим, старость как период развития имеет будущее, что активно проявляется в тенденции гуманного отношения к старости – не в снисхождении, а в уважении и восхищении (55).

   Этот возраст интересен тем, что нет той позиции, с которой можно было бы дать полную и исчерпывающую характеристику старости. Геронтологи считают, что старость в первую очередь – это биологический феномен, который сопровождается серьезными психологическими изменениями. Многие исследователи рассматривают ее как совокупность потерь или утрат – экономических, социальных, индивидуальных, которые могут означать потерю автономии в этот период жизни. В то же время отмечается, что это своего рода кульминационный момент аккумуляции опыта и знаний, интеллекта и личностного потенциала пожилых людей, позволяющего приспособиться к возрастным изменениям (28).

    Изменения при старении происходят на биологическом уровне, когда организм становится более уязвим, возрастает вероятность смерти; на социальном уровне – человек выходит на пенсию, меняется его социальный статус, социальные роли, паттерны поведения; наконец, на психологическом, когда человек осознает происходящие изменения и приспосабливается к ним. Это дает основание определить старение как результат ограничения механизмов саморегуляции, снижения их потенциальных возможностей при первичных изменениях в регулировании генетического аппарата. Таким образом, проблема старения – это проблема гармоничного функционирования биологической системы, которая невозможна без соответствующего психологического отслеживания и соответствующей адаптации человека в окружающем его социальном пространстве. Старение – это переход в систему новых социальных ролей, а значит, и в новую систему групповых и межличностных отношений (28).

     В настоящее время интерес к изучению старости, необходимость знаний об этом периоде жизни не вызывает сомнений, однако, геронтопсихология – это самая молодая область современной психологии развития. Возросший интерес психологии к проблемам старости был обусловлен двумя группами причин. Во-первых, наука стала располагать данными о том, что старость не является процессом тотального угасания. Как отмечал Б.Г. Ананьев, геронтологи пришли к выводу о том, что в старости, наряду с инволюционными процессами, существуют и другие процессы, и факторы, противостоящие инволюционным силам. Так геронтология отбросила прежние представления о тотальном и одновременном старении всех жизненных функций и уделяет большое влияние проблеме долголетия (5). На сегодняшний день геронтологи рассматривают старость как качественно своеобразную перестройку организма, с сохранением особых приспособительных функций на фоне общего их спада. Более 30 лет назад В.В. Фролькисом была разработана адаптационно-регуляторная теория старения, согласно которой в позднем возрасте наряду с разрушительными процессами, сокращением адаптивных возможностей организма существуют процессы, направленные на поддержание его высокой жизнеспособности, на увеличение продолжительности жизни которые были названы витауктом (vita – жизнь, auctum – увеличивать). Витаукт стабилизирует жизнедеятельность организма, восстанавливает и компенсирует многие изменения, вызванные старением, способствует возникновению новых приспособительных механизмов (57).

      В этом контексте большой интерес представляет теория И.В. Давыдовского, рассматривающая старость с позиций адаптации (20). Согласно этой теории старость подразумевает ограничение и самоограничение жизненных отправлений, т.е. гипобиоз. Но это – приспособительное самоограничение, по существу продиктованное жизненным инстинктом самосохранения наподобие анабиоза. Однако, в отличие от последнего, старость не является сохранением структуры в афункциональном состоянии. Наоборот, старость – это как бы промежуточное состояние, характеризующееся пониженной устойчивостью структур к внешним воздействиям; это необратимое состояние, невозможность сохранения или восстановления той же функциональной напряженности. Таким образом, И.В. Давыдовский рассматривает старость как специфическую, возрастом обусловленную форму приспособления к внешней среде, как “стеснённую в своей природе жизнь” (20).

Сравнение или отождествление старости с болезнью на указанной основе является чисто формальным, а по существу неверным. «Стеснение» в старости вызвано не болезнью, а особым физиологическим состоянием. Формальная общность в ряде социальных и функциональных проявлений болезни и старости не делает эти понятия равнозначными. Старость – это сигнал, результат возрастной инволюции. Болезнь безотносительна к возрасту. Старость неизбежна; болезнь не неизбежна, она лишь возможна, часто случайна. Старость необратима и неуклонно прогрессирует; болезнь, в принципе, обратима. Со старостью, как и со смертью, в ее финале человек примиряется; с болезнью – никогда (20).

     Сущность функциональных сдвигов в старости не сводится просто к количественным показателям, как-то: падение окислительных и восстановительных процессов, отражающее падение активности ферментов, атрофию органов, снижение мышечной силы, возбудимости и т.д. старость является одновременно перестройкой и соматических, и психоэмоциональных отправлений. Эта перестройка сопровождается выработкой принципиально новых адаптационных установок, отвечающих общей возрастной инволюции организма. Речь идет, следовательно, о возникновении качественно новых физиологических корреляций, лежащих в основе реактивных, приспособительных и компенсаторных процессов, определяющих взаимосвязи организма и среды.

    Новым у старого человека является самое содержание понятие гомеостаза. Перестройка жизненно важных процессов регуляции и адаптации в стареющем организме тесно связана с постепенным, а в ряде случаев и довольно быстрым превращении «открытой» системы в «замкнутую» (20).

    Таким образом, первая группа причин, определившая интерес возрастной психологии к изучению старости, исходила из открытых геронтологией фактов сопротивления тотальной инволюции в этом возрасте, обусловивших взгляд на старость как на возраст развития.

    Вторая группа причин, связанных с интересом к исследованию старости и интенсивным развитием геронтологии, обусловлена социально-экономическими факторами. Один из демографических признаков нашей планеты – это старение ее населения (особенно в высокоразвитых странах мира). Оно определяется многими факторами, основным из которых является отчетливая тенденция к сокращению рождаемости в развитых странах. Канули в лету представления о возрасте 50-60 лет как о возрасте старости. Смертность в этом возрасте сегодня, в XX веке, упала по сравнению с концом XVIII века в четыре раза; смертность среди 70-летних в последнее время уменьшилась вдвое. Для современного человека после выхода на пенсию реальность прожить еще 15-20 лет вполне очевидна (17).

      В современном российском обществе имеет место ускоренное по сравнению с промышленно развитыми странами Запада старения населения, обусловленное во многом неблагоприятной социально-экономической ситуацией, сложившейся в условиях системного кризиса. В этой ситуации особенно важным становится разработка научных подходов к решению проблем пожилых людей, т.к. проблемы старения, психологического и социального самочувствия, а также смерти пожилых людей приобретают не столько личностный или семейный, столько значимый социальный характер, прямо или опосредованно затрагивая интересы всех членов общества, в том числе влияя на реализацию их экономических и социальных интересов (38).

   В настоящее время очевидна необходимость получения комплексного, объективного знания о пожилых людях, их проблемах и способах решения этих проблем вследствие явной недостаточности предметного поля и научного инструментария лишь одной области научного знания (социальной геронтологии или геронтологической медицины). Системное комплексное исследование проблем старения и старости в широкой перспективе позволит наметить обоснованные пути оптимизации процесса старения, как отдельного индивида, так и общества в целом, «раздвинуть» рамки активного трудоспособного возраста, повысить статус пожилых граждан в обществе, сделать жизнедеятельность пожилого человека благополучной, активной и полноценной, предоставить ему возможности не только для достаточно долгой жизни, но и для дальнейшего раскрытия собственного потенциала и самореализации в этом возрасте (38).

      Эти факторы обусловили выделение и интенсивное развитие в рамках общей геронтологии (комплексной науки о старении и старости) социальной геронтологии, рассматривающей феномен старения и старости человека применительно к изменению его социальной позиции, его места в социальной структуре общества, способности и характера взаимодействия с последним. Именно здесь формируются наиболее острые ситуации и проблемы. На сегодняшний день психология старости и старения развивается как основная составляющая социальной геронтологии (28).

    Очень важные открытия в этой области были сделаны американскими специалистами. На основе многолетних лонгитюдных исследований они показали, что старость – это взаимодействие многих биологических, психологических и социальных процессов, и это оказывает множественный эффект на развитие. В то время, когда активность одних функций ухудшается, в других функциях могут иметь место процессы развития и компенсации (72, 126). Более того, может иметь место различие в объеме интра- и интериндивидуальных различий. Интраиндивидуальные различия означают, что человек может обнаружить стабильность какой-либо одной способности и снижения других. Интериндивидуальные различия относятся к вариациям среди людей в уровне и времени изменений. Это означает, что старость не является универсальным примером глобального снижения функционирования (глобального упадка).      

    Существует два подхода к проблеме возрастного развития: первый выдвигал гипотезу о потенциале для последующего развития в поздних возрастах; второй – гипотезу о потенциале для компенсации (70). Развитие способностей в поздних возрастах было продемонстрировано во многих исследованиях. Как мы видим, результаты этих исследований предполагают относительную пластичность интеллектуальных процессов в поздних возрастах.

    Соответственно отличается способность старых людей компенсировать относительное снижение способностей. Р. Балтес установил, что старые люди способны поддерживать эффективность выполнения на определенном уровне вопреки некоторому снижению некоторых когнитивных способностей, участвующих в выполнении деятельности. Это обеспечивается за счет подключения других когнитивных ресурсов и способностей, не затронутых процессом старения. Балтес назвал этот процесс «селективной оптимизацией с компенсацией» (70).

   Возрастные изменения, старение человека – это реальный, но чрезвычайно сложный, стоящий перед обществом, человеком, наукой комплекс важных проблем. Это проблема личности, нравственности, это проблема кадровой динамики профессионализма и преемственности поколений, это проблемы индивида и общества. И не случайно возраст взрослого человека, старение стали предметом изучения многих научных дисциплин: социологии, этнографии, геронтологии, медицины, психологии и др. Психологии в этом плане отводится особое место – изучить самого человека во всей сложности его взаимоотношений в обществе, изменение его состояния, взглядов и факторы, влияющие на старение и на отношение общества к этому явлению, того общества, которое само становится «миром старых людей». Знание обществом специфики протекания процесса старения, возможностей профессиональной деятельности, степени и характера включенности пожилых людей в общественные отношения, уровня их адаптации к изменяющемуся своему состоянию, положению и месту в обществе чрезвычайно важно для обеспечения более легкого приспособления людей позднего возраста к своим возрастным изменениям, к возрасту «социальных потерь», поиска новых возможностей.

    Современные представления геронтологии базируются на следующих положениях:

· старение и старость являются закономерным процессом возрастных изменений, происходящих в ходе онтогенетического развития на всех уровнях жизнедеятельности;

· старение клеток, органов, функциональных систем и психических процессов происходит неравномерно. Закон гетерохронности развития и инволюции универсален и действует как на межличностном, так и на внутриличностном уровне. Межличностная гетерохронность выражается в том, что индивиды созревают и развиваются неравномерно, а разные аспекты и критерии зрелости имеют для них неодинаковое значение. Внутриличностная гетерохронность выражается в несогласованности сроков биологического, социального и психического развития.

· процесс старения сопровождается ослаблением гомеостатических процессов и одновременно приспособлением всех систем организма к новому уровню жизнедеятельности (28).

       Психология пожилого возраста в целом разработана недостаточно (в психологии развития 90% занимает психология детей). Между тем этот период – значимый этап онтогенеза человека, и без его обстоятельного исследования невозможно построение концепции психического развития и, соответственно, формирование образа «позитивного старения». Важность изучения и разработки психологии старения как главной составляющей социальной геронтологией очевидна. Но период психологии здесь возникает много еще нерешенных проблем, в том числе в сфере теоретических объяснений, методологических подходов. Наработанные в этом плане научные данные, схемы, концепции в зарубежной науке, безусловно, представляют большой интерес, но автоматическое перенесение их в наши исследования не дает полноценных результатов в связи с особенностями социальной ситуации в России (28).

     Очень сложной является проблема выделения границ старости. Границы между периодом зрелости и началом старости трудноуловимы. Один из основоположников отечественной геронтологией – И.В. Давыдовский категорически заявлял, что никаких календарных дат наступления старости не существует. Обычно, когда говорят о старых людях, руководствуются возрастом выхода на пенсию, но последний далеко неодинаков в разных странах, для различных профессиональных групп, мужчин и женщин. По мнению ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения), более удобным представляется термин «стареющие», указывающий на постепенный и непрерывный процесс, а не на определенную и всегда произвольно устанавливаемую возрастную границу (67).

    Итак, в соответствии с классификацией Европейского регионального бюро ВОЗ пожилой возраст длится у мужчин с 61 до 74 лет, у женщин – с 55 до 74 лет, с 75 лет наступает старость. Люди старше 90 лет считаются долгожителями, 65-летний рубеж нередко выделяется особо, так как во многих странах это возраст выхода на пенсию.

   Но это лишь градация биологического возраста. Все больше исследователей приходит к выводу, что сущность возраста не сводится лишь к длительности существования, измеряемой количеством прожитых лет. Метрическое свойство времени указывает только на количественные показатели возраста, он очень приблизительно фиксирует физиологическое и социальное «качество» человека и его самочувствие. Календарный возраст служит основанием для запрещения или разрешения различных социальных ролей или поведения в соответствующем возрасте. Выполнение этих ролей в соответствии с определенными общественными нормами и предписаниями определяется социальный возраст человека, часто не совпадающим с календарным (28).

    Биологический возраст не может рассматриваться как некая внешняя социальному, но не сопряженная с ним параллель. Поэтому психологический аспект старения М.Д. Александрова рассматривает применительно к сенсорно-перцептивной и интеллектуальной сферам, к характеристикам личности динамике творческой продуктивности. Кроме того, по мнению других авторов, при определении пожилого возраста в качестве наиболее существенного признака служит социально-экономический «порог» - уход на пенсию, изменение источника дохода, изменение социального статуса, сужение круга социальных ролей (2).

   Старость является не статичным состоянием, а динамичным процессом. Она связана со специфичными изменениями условий жизни, многие из которых, к сожалению, имеют негативную окраску. К ним принадлежат изменения физических возможностей, утрата общественного положения, связанная с выполнявшейся работой, изменение функций в семье, смерть или угроза утраты близких людей, ухудшение экономических условий жизни, необходимость приспосабливаться к быстрым культурным и бытовым изменениям. Более того, окончание профессиональной работы у многих людей вызывает радикальное изменение стиля жизни. У других дополнительно наступают изменения ближайшего окружения и форм поведения, например в результате помещения в дом для престарелых (53).

    Существует, разумеется, и позитивные стороны изменения жизненной ситуации: наличие большого количества свободного времени, возможность свободно заниматься любимым делом, посвящать себя развлечениям или хобби, освобождение от необходимости общественного соперничества и борьбы за свое положение.

   Очень часто забывают о целой гамме общественных и психических факторов, связанных со старением, трактуя его исключительно как биологический процесс. Утрата здоровья имеет значение не сама по себе, а как причина того, что человек, которому не всегда позволяют силы, должен нередко радикально перестраивать жизнь. Неудивительно, что не каждому это удается. Обозначим аналогию между созреванием и приспособлением к старости. В обоих из этих периодах происходят выраженные телесные изменения, но наиболее характерным для них является то, что они представляют собой своеобразные «переходные фазы», связанные с необходимостью изменения прежнего образа жизни, перестройкой существующего динамического стереотипа поведения, принятием на себя новой социальной роли, правильной реакцией на требования окружения, изменением самовосприятия. Ибо кроме внешних изменений наступают изменения в представлении, которое было у человека в отношении самого себя. Новое видение самого себя может побудить к перестройке субъективной картины мира. Для человека, который считается сильным, важным и значимым, мир является чем-то безопасным, известным, позволяющим управлять собой. Для того, кто чувствует беспомощность, бесполезность и слабость, окружение превращается в арену действия враждебных сил, источник угрозы и страха (53).

    Эти представления весьма значительно обусловлены культурологически. Сравнительные исследования антропологов показывают, что в так называемых примитивных культурах нет ни трудной молодежи, ни несчастных, одиноких, грустных и агрессивных стариков. Это связано с тем, что в этих культурах старые люди крепко вплетены в группу, племя или род, их окружают общественное признание и уважение, они могут выполнять почетную и ответственную функцию управления, распоряжения и совета благодаря возможности черпать из богатой сокровищницы собственного опыта.

    В нашей культуре очень большое значение приобретает умение найти замену профессиональной работе либо продолжать ее в целях сохранения активности и чувства общественной пользы. Многие современные авторы подчеркивают значение социальных и психических факторов, а также фундаментальную роль, которую они играют в способе приспособления к старости и функционирования в этот период жизни. Так, например, английский врач и писатель А. Комфорт пишет: «Мы можем сделать людей социально старыми, отправив их на пенсию, можем даже этим способом сделать старыми физически, ибо у человека психические, физические и общественные факторы влияют друг на друга в такой мере, которая будет постоянно удивлять нас, даже в эпоху психосоматической медицины» [цит. по (53)]. Большое количество и сложное воздействие этих изменяющихся факторов приводит к тому, что не существует единого, универсального способа приспособления к старости. Влияние имеют личность старого человека, его поведение, потребность в социальных контактах и любимый стиль жизни и занятий. Так, для одних оптимальные условия возникают при совместном проживании с детьми и возможности заботиться о внуках, для других – в самостоятельном, отдельном жилище, которое дает ощущение свободы и независимости. Есть люди, с удовольствием приветствующие конец профессиональной работы, и те, для которых работа является незаменимым условием психической интеграции.

   Несколько различно происходит адаптация к старости у женщины и мужчин. Это связано с различиями в стиле жизни обоих полов, сильнейшей идентификацией некоторых мужчин с профессиональной ролью, у женщин – с домашней работой и семейными обязанностями. Хорошее или плохое приспособление к собственному старению зависит от общего жизненного баланса женщины, а также от нее актуальной жизненной ситуации. Если женщина свою ценность и жизненные успехи связывают с ролью женщины, тогда сознание старения и ограничения этой роли она переживает как поражение и конец своей жизненной карьеры. В то же время, в случаях, когда женщина свои жизненные успехи связывает с ролью матери, жены, с профессиональной работой, вызывающей глубокий интерес, тогда ее психическая ситуация значительно лучше (53). 

     При оценке значения старости как возраста жизни большое значение имеют социальные стереотипы. Как указывает Т.В. Карсаевская (22) в обществе к старым людям относятся двояко: негативно и позитивно. Первое имеет место при сравнении старости с живой могилой, второе – при оценке старости как желанного возраста, периода опыта и мудрости. Негативные установки по отношению к старым людям, возникшие на ранних этапах прогресса общества в условиях скудости существования и сохраняющиеся в известной мере в западном сознании, оказывают существенное влияние на мотивы поведения, самочувствия и даже состояние здоровья пожилых людей, считающих себя лишним в обществе. Этим вызвана необходимость критики гетерофобных установок. С человеческой, гуманистической позиции большое значение приобретают признание общественной ценности старых людей как носителей традиций и культурного наследия наций, пропаганда современных научных знаний о психологической наполненности и красоте поздних лет жизни, о путях достижения «благополучного» старения (22).

      Противоположные точки зрения на образ старого человека представляют собой социокультурный феномен, имеющий корни в реальных противоречиях общества. Геронтофобные установки по отношению к старости и старым людям нуждаются в критики, так как на уровне обыденного сознания их влияние еще нередко сохраняется. Повышение в общественном мнении «ценности» юности в западной культуре привело и к эволюции представлений о старости: как пишет Ф. Ариес, старик «исчез». Слово «старость» выпало из разговорного языка, ибо понятие «старик» стало резать слух, приобрело презрительный или покровительственный смысловой оттенок и сменилось подвижным «очень хорошо сохранившиеся дамы и господа» [цит. по (22)].          Стереотипы отношения к старости, определяющие, во многом, стратегии адаптации и возрастному фактору, обусловливаются многими факторами, в том числе культурно-историческими особенностями развития общества. Такой выбор в значительной степени определяется, например, национальной традицией отношения к старости. В расширенных семьях на Востоке существуют такие отношения, которые требуют от пожилых людей участия, интеграции, готовности к общению и дают ощущение надежности, эмоциональное тепло и защищенность. В странах Запада старость часто воспринимается негативно, и общество, отторгая пожилых людей от участия в производительной жизни, лишает их многих социальных прав, а также социального интереса к ним и участия (26,42).

        Большое значение влияния социального стереотипа старости на выбор стратегии адаптации к возрастному фактору в старости отмечают В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев (51). Они пишут, что в современном обществе получил распространение образ стариков как бесполезных и обременяющих общество людей. Такие стереотипы отрицательно влияют на самочувствие пожилых людей. Ощущение себя как ненужных людей, как обузы для своих детей – психологическая основа общественной и профессиональной пассивности пенсионеров. Быстрые инволюционные процессы, обнаруживающиеся у людей в ранний постпенсионный период, - результат их неспособности противостоять мощному влиянию социальных стереотипов. Их влияние приводит к негативным изменениям еще совсем недавно активных и здоровых людей.

     Такие стереотипы приходят в противоречие с объективными медицинскими и психологическим статусом пожилых людей. Психологические исследования показывают, что большинство людей в пенсионном возрасте сохраняют работоспособность, компетентность, интеллектуальный потенциал. В настоящее время люди, вышедшие на пенсию, отстаивают свои права на активную жизнь в обществе, могут осваивать и новые профессии, совершенствоваться в сфере своего привычного дела. Некоторые из них желают получить новейшие знания в области своей или смежной профессии (51).

     Проблема взаимосвязи социального стереотипа старости и личного выбора стратегии старения представлена в работе Л.И. Анциферовой (6). Она выделяет два личностных типа старости, отличающихся друг от друга уровнем активности, стратегиями совладания с трудностями, отношением к миру и себе, удовлетворенностью жизнью. Представители первого типа мужественно, без особых эмоциональных нарушений переживают уход на пенсию. Они, как правило, заранее готовятся к этому событию, ведут поиск новых путей включения в общественную жизнь, планируют будущее свободное время, предвидят негативные состояния и события в период отставки. Люди, планирующие свою жизнь на пенсии, нередко воспринимают отставку как освобождение от социальных ограничений, предписаний и стереотипов рабочего периода. Под влиянием переживания свободы у человека выявляются новые способности, реализующих в увлекательных занятиях. У многих старых людей выход на пенсию связан со стремлением передать профессиональный опыт ученикам. Они испытывают тягу к воспитанию нового поколения, наставничеству. Занятие другим интересным делом, установления новых дружеских связей, сохранение способности контролировать свое окружение порождают удовлетворенность жизнью и увеличивают ее продолжительность.

      Картина поведения представителей второго типа людей, вышедших на пенсию, иная. Вместе с отходом от профессиональной деятельности у них развивается пассивное отношение к жизни, они отчуждаются от окружения, сужается круг их интересов и снижаются показатели тестов интеллекта. Они теряют уважение к себе и переживают тягостное чувство ненужности. Эта драматическая ситуация – типичный пример потери личностной идентичности и неспособности человека построить новую систему идентификации (6).

      Б. Ливехуд также отмечает, что последние годы переживаются по-разному. Одни старые люди отмечают, что снижение социальной активности помогло им понять самих себя и реально и глубоко ощутить слова «Христос во мне». Другие старые люди отчаянно цепляются за жизнь, которая медленно уходит от них [цит. по (51)].

     Рассматривая вопрос о различии продуктивности субъекта жизни в зависимости от уровня его личностного развития, Л.И. Анциферова выделяет следующие критерии типов поступательного развития личности в поздние годы:

1) лишился ли человек работы в эти годы или он продолжает свою профессиональную деятельность;

2)  на какие ценности ориентирована его активность в период поздней взрослости (7).

     В этом случае, если индивид очутился в ситуации отставки, перед ним встает трудная задача – реализовать свои возможности в новых видах деятельности, нередко требующих изменения образа жизни. Решению этой задачи поможет актуализация тех ранних фрагментарных Я - образов, которые возникли как результат опробования человеком себя в разных жизненных ролях. Именно с этих позиций можно интерпретировать описания Эриксоном жизни некоторых старых людей.

    Первый тип называется «прометеевым», и к нему относятся личности, для которых жизнь – непрерывное сражение. В поздние годы такие люди продолжают сражаться с новыми трудностями – возрастными болезнями. При этом они стремятся не только сохранить, но расширить субъективное пространство своего жизненного мира. Испытывая, в конце концов, необходимость в опоре на других, они принимают лишь ту помощь, которая завоевана ими. Это люди, сохранившие активность благодаря жизнестойкости и упорству духа. Они – субъекты своей жизни. Заметив у себя нежелательные изменения, они изобретательно компенсируют их, не снижая самооценки (7). 

   Другой тип, представители которого тоже отличаются активным отношением к жизни, носит название «продуктивно-автономный». Как в ранние, так и в поздние периоды жизни личности такого типа ориентированы на высокие достижения, успех, который обеспечивается многообразными стратегиями. Они самостоятельны, критически относятся к разным социальным стереотипам и общепринятым мнениям (7).

   Люди, жизненный путь которых отличается дерзанием, креативностью, успехом, конструктивно относятся и к спутникам старости – ухудшению физического состояния, появлению разных болезней (46).

   Своеобразно протекает процесс старения у выдающихся творческих личностей, имеющих возможность до глубокой старости продолжать свою креативную жизнь. Во многих случаях жизненный путь таких людей – это сплав счастья и страданий, чередование моментов потери и обретения нового смысла своей жизни.

   К числу причин, вызывающих у них острое чувство недовольства собой, относятся, в частности, исчерпанность намеченной ранее жизненной программы, расхождение между масштабностью творческого дара и весьма неполной его реализацией в результатах деятельности.

  Один их вариантов жизни на стадии поздней взрослости представлен в уникальном документе – психологической автобиографии К. Роджерса. В ней выдающийся ученый особенно детально анализирует свою жизнь от 65 до 75 лет. Этот анализ – ценный вклад в акмеологию. Описываемое десятилетие характеризуется поразительной продуктивностью научной, научно-организационной, психотерапевтической и педагогической деятельности ученого [цит. по (46)].

  В индивидуально-психологическом и социальном плане может быть более богатой в духовном отношении деятельность старых людей, направленная на утверждение нравственных ценностей своей повседневной, обыденной жизни.

  По критерию ориентации на ценности добра, справедливости, истины можно выделить два типа старения людей:

1) реализующих себя путем утверждения нравственных ценностей и

2) не достигших высокого уровня морального развития, часто преступающих в своих действиях нормы нравственности (46).

     В работах Эриксона выявлены некоторые условия формирования неполноценных в нравственно-духовном отношении личностей. К этим условиям относятся: рано возникающее чувство безжалостности; недоверие к миру и отчуждение от окружающих; неприятие даже близких людей; отсутствие потребности заботиться о других и т.п. А. Эллис обнаружил сходный тип людей. Обобщенное негативное отношение к миру выражается в характерных для них высказываниях, начинающихся словами: «Я ненавижу», «Я теперь не могу» и т.п.

     Интегрируясь в поздние годы, эти позиции становятся преградой для поступательного общения личности: человек относится с недоверием к любой новой информации, а также к ее источнику, он отчуждается от быстро меняющейся социальной действительности. Иногда люди этого типа агрессивны, чаще же замыкаются, окружая себя плотным кольцом психологических защит. Несомненно, что эти проблемы связаны с нарушением когнитивного компонента Я-концепции. Социальные стереотипы, шаблоны воздействуют на субъективные отношения человека не только к социуму, но и себе. Особенно они влияют на самовосприятие пожилых людей, так как оценочный критерий в их Я-концепции был обозначен в других социальных условиях. Человеческое существование принимает форму исторического бытия, которое всегда включено в историческое пространство и неотделимо от системы знаков и отношений, лежащих в основе этого пространства (46).

    Другой важный момент, который следует учитывать в связи с анализом специфики Я-концепции пожилых людей в аспекте стереотипов старости, состоит в культивировании в обществе шаблонов социального статуса этой возрастной группы. Результаты эмпирических исследований показывают, что многие характерные черты пожилых обусловлены распространенными в обществе негативными стереотипами восприятия стариков как людей бесполезных, интеллектуально деградирующих, беспомощных. И многие пожилые интериоризируют эти стереотипы, снижают собственную самооценку, боятся своим поведением подтвердить отрицательные шаблоны. Я-концепция этих людей в большинстве случаев (в терминах К. Роджерса) не конгруэнтна их самости, она блокирует реальные возможности и предопределяет негативную направленность в психологическом развитии (46).

     Есть часть пожилых людей, которые концептуально не приемлют подобные «социальные интервенции» в своем психофизическом самосознании. Однако, не находят в себе ресурсов противостоять негативному мнению и, с другой стороны, испытывая тревогу и страх подтвердить своим поведением эти социальные штампы, они стараются по возможности изолироваться от общества (по их мнению, недружественного и агрессивного). Так выглядит достаточно характерный аргумент пожилых людей, еще сильных и здоровых физически, но в связи с бытовыми условиями не очень уверенных в своих возможностях (например, перейти улицу в гололед или войти в переполненный транспорт). Они испытывают страх быть укоряемыми, услышать обидные реплики в свой адрес и откровенный антагонизм. Такие ситуации переживаются ими как «социальное падение» (причем более значительное, если эти люди в молодости имели значительный социальный статус и ощущали себя уверенно и свободно) (46).

      В кратком введении мы попытались дать современное определение старости как возраста жизни с позиций геронтологии и психологии, а также выделить те научно-исследовательские и социальные факторы, котороые способствовали тому, что старость стала разделом психологии развития. Особое внимание было уделено современным социальным стереотипам старости и их влиянию на типы адаптации к старости и совладению с нею.

      Закончить введение следует описанием кризиса идентичности, разделяющего зрелость и старость, образно говоря, открывающего «врата старости». В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев назвали его кризисом «откровения Ино-бытия» (51). По мнению авторов, этот кризис протекает в 55-65 лет и сущность его заключается в том, что взгляд человека окончательно обращается вовнутрь. Кажется, что все ценностные ориентиры необходимо пережить заново. Человек начинает готовиться к иному бытию и приводит серьезную ревизию прожитой жизни. По мнению В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева, этот кризис обостряется «истаиванием деятельностной формы бытия» (51).

     Рано или поздно, но наступает период, когда человек уже с трудом может оперировать грузом предметного содержания своей деятельности, он «поглощается» предметом и «умирает» в предмете, воплощаясь и реализуясь в нем. Так мать и отец воплощается в детях, как предмете своих родительских усилий в своей воспитательной деятельности, учитель – в ученике, как предмете образовательной деятельности и т.п. Этот груз предметного содержания, достаточно тяжелый сам по себе, удесятеряется тем, что в непрерывном процессе развития жизни зарождающееся новое содержание уже грозит отодвинуть его в прошлое, заменить своим, новейшим. Открытия устаревают; у детей рождаются свои дети (внуки), требующие другого воспитания в изменившихся условиях; бурно меняется технология, иной становится предметная среда обитания человека.     Отменить прогресс нельзя. Но трудно спокойно смотреть на то, как устаревает, отходит на второй план, а затем в небытие то, что было сделано с таким трудом, ценой огромного напряжения. Все это может вызвать не только «предметную смерть», как логическое завершения деятельности человека в определенном предмете, но и грусть, кризис идентичности (51).

      Истаивание деятельностной формы бытия человека неизбежно, ибо перед лицом разворачивающегося в истории прогресса общественной деятельности единичный человек, как бы ни была внушительна его личность и ярка индивидуальность, бессилен. Он всегда будет моментом общественно-исторического процесса преобразования предметной сферы человеческой жизни. Как бы ни был значителен вклад отдельного человека в этот процесс, как бы ни опредметился он в своей деятельности, сам факт исчерпанности отведенной именно ему возможности изменения предмета имеет всеобщее значение. Нельзя ничего сделать «навсегда» в этой жизни; все равно оно окажется моментом исторического развития рода человеческого, памятником этой истории, свидетельством, оставленным будущим эпохам, но не венцом развития (51).

    После 55 лет, когда накопленный опыт позволяет реалистичнее оценить соотношение ожидаемого и достигнутого, человек начинает подводить итоги своей прошлой деятельности и своих свершений, задумываться над смыслом жизни и ценности сделанного. Заглядывая в будущее, человек вынужден пересматривать свои цели с учетом своего профессионального статуса, физического состояния и положения дел в семье. Доминирующим источником жизненной удовлетворенности становятся успехи детей. Кризис может быль преодолен и преодолеваться многими людьми, когда они понимают роль и место своей деятельности в историческом и общественном процессе и не только смиряются с необходимостью прогресса, обновления профессиональной деятельности, прихода новых людей, но и сами включаются в процесс созидания нового, используя все свое влияние общественного и профессионального положения. В новой ситуации развития, оказавшись на вершине жизни и не имея сил подняться выше, человек может на основе самоанализа восстановить тождественность себе в новых условиях, найти себе и своему Я место в этих условиях, выработать соответствующую форму поведения и способ деятельности (51).

     Завершение кризиса связано с решением вопроса об отходе от профессиональной деятельности, о том, чем заполнить свою жизнь за пределами активной включенности в производительную жизнь общества. Переход той границы и есть вступление в старость, как стадию жизни, но не состояние души.

 

 

 

 

Глава 1. Старость: что считать началом отсчёта?

 

Рассматривать старость как возраст развития, утверждать уникальное место старости в жизненном цикле человека, системно анализировать старость можно лишь с позиций учения Л.С.Выготского о возрасте. Возраст, по определению Л.С.Выготского, - это относительно замкнутый цикл, имеющий свою структуру и динамику (16). Структура возраста включает в себя характеристику социальной ситуации развития, ведущего типа деятельности и основных психологических новообразований. Понятие «социальная ситуация развития», введенное Л.С.Выготским для обозначения главного компонента структуры возраста, понимается как место человека в системе общественных отношений. Ведущая деятельность рассматривалась А.Н.Леонтьевым как деятельность, в которой дифференцируются другие виды деятельности, формируются и перестраиваются частные психические процессы и развивается личность (32,33). Очевидно, что понятия социальной ситуации развития и ведущей деятельности однозначно определялись авторами для детских возрастов, однако анализ поздних возрастов показал их значения для анализа жизненного цикла в целом. По нашему мнению, эти понятия имеют не только частнонаучный смысл, сколько позволяют решать ряд взаимосвязанных методологических задач возрастной психологии и, прежде всего, задачи создания четкой современной картины онтогенеза с уточнением ее специфических черт, расстановкой акцентов при изучении механизмов развития и выявлением узловых моментов в системе теоретических концепций и эмпирических знаний. В связи с этим, системный анализ старости как возраста развития целесообразно, по нашему мнению, начать с определения ее в системе этих важнейших психологических координат.

Социальная ситуация развития в старости связана с отходом от активного участия в производительной жизни общества – с уходом на пенсию. И именно выход на пенсию некоторые теории старости признают началом этого возраста. Последнее не случайно: профессиональная деятельность при всех особенностях организации индивидуальной жизни обеспечивает человеку необходимые социальные связи (проблема может заключаться лишь в области качества и объема этих связей).

Одной из теорий, пытающихся объяснить положение пожилых людей в обществе, является широко распространенная и принятая на Западе теория разобществления, которую впервые обосновали Дж. Розен и Б.Ньюгартен, а затем дополнили Е.Камминг и В.Генри. Разобществление – это психосоциальное явление, объясняющееся как природными изменениями психологии стареющей личности, так и воздействием на нее социальной среды. Явление разобществления выражается в изменении мотивации, сосредоточении на своем внутреннем мире и спаде коммуникативности. Формальное начало этого процесса связано с выходом на пенсию и обнаруживает субъективное и объективное проявление. Объективно «разобществление» находит свое выражение в утрате прежних социальных ролей, ухудшении состояния здоровья, снижении дохода, утрате или отдалении близких людей. Субъективно оно выступает в ощущении своей ненужности, сужении круга интересов – сосредоточении их на своем внутреннем мире (28).

Суть теории заключается в том, что с возрастом происходит удаление стареющего человека от общества, причем этот процесс биологически и психологически внутренне присущ и неизбежен. Разрыв между личностью и обществом происходит уже после выхода на пенсию. По инерции пожилой человек продолжает поддерживать старые связи, интересуется тем, что происходит на работе. Затем эти связи становятся искусственными и постепенно прерываются. Количество поступающей к человеку информации уменьшается, круг его интересов сужается, падает активность, в связи с чем ускоряется процесс старения (28).

Важнейшим фактором разобществления является, по мнению В.Генри, незанятость старых людей, которая усугубляется уменьшением их жизненной активности и энергии. Незанятость рассматривается как совокупный процесс, психосоциальное явление, которое объясняется как психологией данного индивидуума, так и воздействием на него общества, включавшего или выключающего его из социальной жизни. Общество может возложить на старого человека обязанности. Но оказывается, что если общество не накладывает на старого человека обязанностей, то он не может, тем не менее, освободиться от обязанностей по отношению к самому себе. В связи с этим внешние социальные факторы поведения и его мотивы у старого человека отходят на второй план, а на первый план выходят внутренние его потребности. Старый человек таким образом интровертируется и начинает более всего любить себя, остается привязанным к самому себе.

У старого человека, как рассуждает В.Генри, меняется мотивация трудовой деятельности. Человек стремится к труду в послепенсионные годы уже не с целью содержать себя, а ради труда, который приобретает эмоциональную окраску. Старый человек анализирует свою работу только по отношению к самому себе, а не к общественной деятельности, как способность выполнять работу, как самооценку [цит. по (2)].

Разобществление проявляется в предпенсионном возрасте или сразу после выхода на пенсию. Кроме прекращения трудовой деятельности и вследствие этого ухудшения материального состояния и падения социального престижа, человек на этой стадии жизненного пути теряет родных и близких, отделяется от приобретших самостоятельность детей. Эта утрата прежних социальных ролей в совокупности с ухудшением состояния здоровья и спадом умственной деятельности ведет к нарушению сложившегося динамического стереотипа личности, к изменению ее мировоззрения и поведения.

Рассматривая с этой позиции современную семью и систему взаимоотношений поколений в ней, Д. Бромлей отмечает, что традиционная патриархальная семья распадается, что старики – отцы семейства уже не играют прежней роли, что молодое поколение не нуждается в поддержке старого, а старое вовсе отходит от семьи, не выполняя роли дедушек и бабушек. Наряду с общей характеристикой возраста Д.Бромлей, подобно В.Генри, указывает на индивидуальные различия в разобществлении. Некоторые старые люди упрямо сопротивляются давлению, ограничивающему их жизненное пространство. Некоторые из них отказываются уходить на пенсию до тех пор, пока их не заставляет это сделать плохое здоровье. Некоторые умирают такими, какими они жили, активными и деятельными. Некоторые отказываются принять совет, даже когда он дается из лучших побуждений и согласуется с их собственными интересами, если этот совет означает отказ от деятельности, которая занимает центральное место в их жизни [цит. по (2)].

Большое значение Д.Бромлей придает половым различиям в протекании старения человека, он указывает на специфику процесса разобществления у женщин и у мужчин. Д.Бромлей говорит, что у женщины разобществление тоже имеет место. Однако ее задача может быть проще, так как она, даже будучи одинокой, должна приспосабливаться к неожиданному уходу на пенсию. Женщина в разное время выполняет роль дочери, матери, бабушки, жены или родственника. Ее положение существенно зависит от структуры семьи, для мужчины же более существенны перемены в положении на службе и финансовом обеспечении, в статусе и др. [цит. по (2)].

По мнению Д.Бромлей, отход, «отступление» от жизни в цикле старения три стадии: «удаление от дел» (65 – 70 лет), дряхлость, болезненная старость и смерть. Первая из этих стадий характеризуется повышением впечатлительности (восприимчивости) к нарушениям жизненного стереотипа и «психическим беспорядкам» в ближайшем окружении; увеличивающейся потребностью к коммуникации, обострением чувства родства и привязанностей к близким людям; освобождением от служебной роли и общественных дел или продолжением некоторого рода деятельности с целью поддержания авторитета и власти; адаптацией к новым условиям жизни без постоянных и напряженных занятий; ухудшением физического и умственного состояния.

Старость характеризуется Д. Бромлей весьма лаконично: полная незанятость в обществе, отсутствие каких – либо ролей, кроме семейных, растущая социальная изоляция, постепенное сокращение круга близких людей, особенно из среды сверстников, физическая и умственная недостаточность [цит. по (2)].

По мнению многих зарубежных и отечественных психологов, в связи с осознанием последствий, связанных с уходом человека из активной профессиональной и общественной жизни, период принятия решения завершить общественную и трудовую деятельность и сам выход на пенсию оказывается наиболее трудным для стареющего человека. Н.Ф.Шахматов писал, что к этому периоду для человека становится ясным, что его опыт и знания менее значимы для общества, чем перспективность и оперативность молодого работника, что общество не обнаруживает желания считаться с его старыми привычками, стилем и образом жизни. Старику остается только согласиться, что его былая роль активного участника общественной жизни перемещена ныне в область морально – нравственного примера (63).

В этой ситуации для всех пожилых людей в большей или меньшей степени типичны нерешительность, тревожность и амбициозность; а при принудительном или неожиданном уходе на пенсию с большой вероятностью развиваютсяневротические расстройства и иные формы неадекватного поведения (63) – это и есть «синдром отставки». Как указывают В.И.Слободчиков и Е.И.Исаев (51),уход на пенсию составляет центральный момент ситуации развития в период старости. В психологии говорят о «шоке отставки». Отставка (или выход на пенсию) означает отделение человека от референтной ему группы, от того дела, которому он посвятил долгие годы. Человек теряет важную социальную роль и значимое место в обществе.

Потеря общественного и социально значимого места сопряжены с потерей источников социально-психологических стимуляций, с разрывом сложившихся профессиональных и межличностных отношений. Сужается круг общения человека, что в свою очередь приводит к изменениям в его личности.

Выход на пенсию для многих людей сопровождается значительным ухудшением материального положения. Это вынуждает их ограничивать себя в том, в чем раньше они себе никогда не отказывали. Материальная ограниченность или зависимость от своих детей вызывает целый ряд негативных психологических переживаний (51).

Прекращение активной профессиональной деятельности приводит к тому, что психологические процессы (мышление, память, внимание и т.д.) не получают полноценной нагрузки, снижается уровень их функционирования. При отсутствии ситуации передачи профессиональных знаний другим снижается и профессиональная компетентность. Авторы ссылаются на исследования Г. Томе, который зафиксировал зависимость психического состояния пожилого человека от состояния здоровья и его социального окружения. Ухудшение общего состояния здоровья было выявлено, прежде всего, у тех мужчин и женщин, семья которых по причине смерти родственника или переезда от детей стала меньше и, тем самым, сократились возможности для личных контактов. Удалось также проследить связь между общим состоянием здоровья и теми формами и способами, в которых воспринималось ухудшение ситуации: лица, состояния которых было оценено как благополучное, отвечали на трудности по работе, в хозяйственной или жилищной области скорее активно и конструктивно, а лица со значительным ухудшением здоровья, напротив, ждали решения их проблем извне, особенно со стороны членов их семей.

Психическое и соматическое здоровье и благополучие пожилых людей зависит от отношения к будущему. Масштаб жизненных планов, который является индикатором зрелой личности, значимо коррелирует с установленным врачами уровнем здоровья. Если окружающая среда продолжает побуждать и стимулировать человека, и особенно если будущее еще открывает перед ним известные возможности, то можно ожидать высокую степень постоянства поведения при выходе на пенсию(51).

Отечественные психологи отмечают, что изменение социальной ситуации развития приводит к динамике ведущих мотивов пожилого человека еще в период подготовки к выходу на пенсию (46). При этом приводят исследования Томпсона, который выявил, что влияние смены социальной ситуации на мотивационную сферу проходит три стадии:

1. Сбрасывание оборотов. Этот этап характеризуется желанием человека освободиться от ряда трудовых обязанностей и стремлением сузить сферу ответственности, чтобы избежать внезапного резкого спада активности при выходе на пенсию.

2. Перспективное планирование. Человек старается представить свою жизнь на пенсии, наметить некоторый план тех действий или занятий, которыми он будет заниматься в этот период времени.

3. Жизнь в ожидании пенсии. Людьми овладевают заботы о завершении работы и оформлении пенсии. Они практически живут уже теми целями и потребностями, которые будут побуждать их к действиям в оставшийся период жизни [цит. по (46)].

 

С выходом на пенсию положение и роль людей изменяется. Они приобретают новый социальный статус. Теперь из группы, которую условно называют поколением руководителей, они переходят в так называемую группу людей «на заслуженном отдыхе», предполагающую снижение социальной активности. Для многих подобное изменение общественной роли оказывается одним из самых значительных событий, происходящих в период поздней взрослости.

Каждый человек, ушедший на пенсию, по-разному переживает это событие. В связи с тем, какое отношение формируется у него в процессе осознания данного факта, происходят соответствующие изменения в его мотивационно-потребностной сфере.

Одни воспринимают свой выход на пенсию как сигнал конца своей полезности, безвозвратной потери главного смыслообразующего мотива всей жизни. Поэтому они изо всех сил стараются подольше остаться на своем рабочем месте и работать до тех пор, пока хватает сил. Для таких людей работа – это стремление к определенным целям: от обычного поддержания материального благополучия до сохранения и приумножения карьерных достижений, а также возможность перспективного планирования, во многом определяющего их желания и потребности.

Отсутствие работы приводит человека к осознанию ослабления своей роли в обществе, а иногда и к ощущению ненужности и бесполезности. Иными словами, переход к жизни пенсионера служит для него сигналом «утраты власти, беспомощности и автономии» (29). В этом случае человек сосредотачивает свои усилия на поддержании социального интереса, выражающегося в целенаправленном поиске тех видов деятельности, которые дают ему ощущение своей полезности и сопричастности с жизнью общества (46).

Все описанные выше исследования отечественных и зарубежных авторов обнаруживают, что изменение социальной ситуации в связи с выходом на пенсию переживается пожилыми людьми не одинаково, что обуславливает различие их стратегий адаптации к старости, совладания с ней.

Эта проблема заставляет задуматься над тем, насколько неизбежна, «фатальна» старость как психологический возраст. Конечно, в плане биологического возраста «от старости лекарства нет», но психологический возраст – это иное. Человек переходит в иной возраст в связи с изменением социальной ситуации развития. А если она не меняется, то есть если человек не исключается из системы социальных связей, то вступает ли он в возраст «психологической старости»?

По нашему мнению, человек, уходя на пенсию, сталкивается с необходимостью важного, трудного и абсолютно самостоятельного выбора – между социальной и индивидуальной жизнью. Возраст в полной мере заявляет о себе как адаптогенный фактор именно в тот момент, когда человек, в связи с уходом на пенсию, лишается обязательной поддержки общества и системы определенных социальных связей, обусловленных профессиональной деятельностью, занимаемым в обществе местом. Уходя на пенсию, человек не только теряет общественные связи; отчуждение от социально значимой деятельности и соответствующее положение одновременно «уравнивают» людей в их пенсионном (оторванном от производительного труда) состоянии.

Социальные приобретения в прошлом, достигнутый за время работы материальный уровень жизни не избавляет человека от выбора стратегии старения. По сути, человек на пороге старости решает для себя вопрос: пытаться ли ему сохранять и формировать новые сферы своих социальных связей или перейти к жизни, ограниченной кругом своих житейских интересов и интересов близких, то есть перейти к жизни в целом индивидуальной. Это решение определяет две основные стратегии адаптации – сохранение себя как личности и сохранение себя как индивида.

Э. Эриксон оставлял за старостью альтернативу исхода, но альтернатива эта, по мнению автора, в целом определяется характером прохождения предшествующих этапов жизни. Однако если рассматривать старость как ступень развития, то следует принять за ней право и необходимость выбора смысла и цели жизни, а, следовательно, возможности прогрессивного или регрессивного изменения личности. В целом свободный, хотя и трудный, выбор позволяет характеризовать старость как возраст развития, возраст потенциальных возможностей и дает шанс противостояния тотальному угасанию. Итоговый выбор определяется решением задачи на смысл – смысл оставшейся жизни. В соответствии с этим выбором и, соответственно, стратегией адаптации в старости, ведущая деятельность в старости может быть направлена либо на сохранение личности человека (поддержание и развитие его социальных связей), либо на обособление, индивидуализацию и «выживание» его как индивида на фоне постепенного угасания физических, физиологических и психофизиологических функций. Оба варианта старения подчиняются законам адаптации, но обеспечивают различное качество жизни и даже ее продолжительность. В литературе наиболее полно описан второй вариант старения, при котором возрастные изменения проявляются в качественно своеобразной перестройке организма с сохранением особых приспособительных функций на фоне общего их спада. Эта стратегия адаптации предполагает постепенную перестройку основных жизненно важных процессов и в целом структуры регуляции функций в целях обеспечения сохранности индивида, подержания или увеличения продолжительности жизни. Эта стратегия адаптации предполагает превращение «открытой» системы индивида в систему «замкнутую». В литературе указывается, что относительная замкнутость в психологическом плане контура регуляции в старости проявляется в общем снижении интересов и притязаний к внешнему миру, эгоцентризме, снижении эмоционального контроля, «заострении» некоторых личностных черт, а также в нивелировании индивидуальных качеств личности. Во многом эти личностные изменения обусловлены замкнутостью интересов старого человека на самом себе. Как отмечают многие авторы, неспособность пожилого человека что-либо делать для других вызывает у него чувство неполноценности, углубляемое раздражительностью и желанием спрятаться, чему способствует неосознаваемое чувство зависти и вины, которое впоследствии прорастает равнодушием к окружающим (1,18).

Очевидно, что в случае стратегии адаптации к старости по принципу «замкнутого контура», этот возраст трудно было бы считать возрастом развития. Возможна, однако, альтернативная стратегия адаптации, когда пожилой человек стремится сохранить себя как личность, что связано с поддержанием и развитием его связей с обществом. В этом случае, в качестве ведущей деятельности в старости можно рассматривать структуризацию и передачу опыта. Другими словами, позитивная революция в старости возможна в том случае, если пожилой человек найдет возможность реализовать накопленный опыт в значимом для других деле и при этом вложить в это частицу своей индивидуальности, своей души. Тиражирование своего опыта, плодов своей жизненной мудрости делает пожилого человека значимым для общества (хотя бы с его собственной точки зрения) и тем самым обеспечивает сохранность и его связей с обществом, и самого чувства социальной причастности обществу. Спектр таких социально значимых видов деятельности может быть самым широким: продолжением профессиональной деятельности, писания мемуаров, воспитание внуков и учеников, преподавание и многие другие дела, к которым всегда тянулась душа. Главное здесь – момент творчества, которое позволяет не только повысить качество жизни, но и увеличить ее продолжительность. Именно этот вид ведущей деятельности обеспечивает в старости внутреннюю интегрированность, необходимые социальные связи, отвлекает от навязчивых мыслей о здоровье, укрепляет чувство собственного достоинства, позволяет поддерживать преимущественно хорошие и теплые отношения с окружающими.

Сохранение себя как личности, реализация потребности в систематизации и передачи своего опыта последующим поколениям, связано с работой осмысления своего существования – нынешнего и прошлого. Б.Г. Ананьев показал, что размышления над вопросами, связанными со смыслом жизни, оказывают принципиальное влияние на характеристику завершающих фаз жизненного пути (4,5). По мнению автора, парадокс завершения жизни заключается в том, что «умирание» форм человеческого существования наступает раньше «физического одряхления» от старости, и в условиях социальной изоляции происходит ломка, сужение смысла жизни, что приводит к деградации личности. Таким образом, сохранность личности в старости связана с сопротивлением условиям, благоприятствующим такой изоляции. Многие исследователи возрастных аспектов осознания и переживания смысла жизни указывают на важность и самого факта, и результатов этого осознания для выбора пути старения. Так, В.Э. Чудновский (60,61), рассматривая смысл жизни как идею, содержащую в себе цель жизни, как обобщенное итоговое отношение к жизни, в котором отражена взаимосвязь настоящего, прошлого и будущего, указывает, что в старости убывающие силы направляют человека на поиск смысла жизни.

Вопрос о ведущей деятельности в старости остается открытым для обсуждения и изучения. Существует точка зрения А.Г.Лидерса, согласно которой ведущей деятельностью пожилого человека является особая «внутренняя работа», направленная на принятие своего жизненного пути. Пожилой человек осмысливает не только свою текущую жизнь, но и всю прожитую жизнь. Плодотворная, здоровая старость связана с принятием своего жизненного пути. Для пожилого человека практически исчерпаны возможности серьезных реальных изменений в его жизненном пути, но он может бесконечно много работать со своим жизненном путем в идеальном плане, внутренне (34).

Теоретически состоятельной и практически плодотворной является попытка Н.С. Пряжникова рассмотреть проблему социальной ситуации развития и ведущей деятельности в старости в связи с проблемой периодизации этого возраста (44). В предложенной им периодизации старости акцент был сделан не столько на хронологическое развитие, сколько на социально-психологическую специфику каждого из выделенных периодов.

 

Психологические характеристики и особенности личностного самоопределения отдельных периодов старости (по Н.С. Пряжникову (44).

1. Пожилой, предпенсионный возраст (примерно с 55 лет до выхода на пенсию) – это, прежде всего, ожидание, а в лучшем случае – подготовка к пенсии. В целом период характеризуется:

1. Социальная ситуация развития:

· Ожидание пенсии: для кого-то пенсия воспринимается как возможность «поскорее начать отдыхать», для кого-то – как прекращение активной трудовой жизни и неясность, что делать со своим опытом и еще немалой оставшейся энергией;

· Основные контакты еще носят больше производственный характер, когда, с одной стороны, коллеги могут ожидать, чтобы данный человек поскорее ушел с работы (а сам человек это чувствует), а с другой стороны, человека не хотят отпускать и он сам в тайне надеется, что пенсия для него наступит позже, чем для многих его сверстников;

· Отношения с родственниками, когда, с одной стороны, человек еще может в немалой степени обеспечивать свою семью, включая и внуков (и в этом смысле он «полезен» и «интересен»), а с другой стороны, предчувствие своей скорой «ненужности», когда он перестанет много зарабатывать и будет получать свою «жалкую пенсию»;

· Стремление воспитать, подготовить себе «достойную замену» на работе;

2. Ведущая деятельность:

· Стремление «успеть» сделать то, что еще не успел (особенно в профессиональном плане), а также стремление оставить о себе «добрую память» на работе;

· Стремление передать свой опыт ученикам и последователям;

· При появлении внуков люди предпенсионного возраста как бы «разрываются» между работой, где они хотят максимально реализовать себя и воспитанием своих внуков, которые для них не менее важны (это ведь тоже продолжение их рода);

· К концу предпенсионого периода (особенно если вероятность ухода с данной работы очень высокая) наблюдается стремление выбрать себе занятие на пенсии, как-то спланировать свою дальнейшую жизнь.

2.Период выхода на пенсию (первые годы после выхода на пенсию) – это, прежде всего освоение новой социальной роли, нового статуса. В целом этот период характеризуется следующим:

1. Социальная ситуация развития:

· Старые контакты (с коллегами по работе) в первое время еще сохраняются, но в дальнейшем становятся все менее выраженными;

· В основном контакты с близкими людьми и родственниками (соответственно, со стороны родственников требуется особая тактичность и внимание к еще «неопытным» пенсионерам);

· Постепенно появляются друзья-пенсионеры или даже другие, более молодые люди (в зависимости от того, чем будет заниматься пенсионер и с кем ему придется общаться, например, пенсионеры-общественники сразу же находят для себя новые сферы деятельности и быстро обзаводятся новыми «деловыми» контактами);

· Обычно родные и близкие стремятся к тому, чтобы пенсионер, «у которого и так много времени», больше занимался воспитанием внуков, поэтому общение с детьми и внуками также является важнейшей характеристикой социальной ситуации пенсионеров.

2. Ведущая деятельность:

· Прежде всего, это «поиск себя» в новом качестве, это проба своих сил в самых разных видах действительности (в воспитании внуков, в домашнем хозяйстве, в хобби, в новых отношениях, в общественной деятельности и т.п.) – это самоопределение методом «проб и ошибок»; фактически у пенсионера времени много, и он может себе позволит это (правда, все это происходит на фоне ощущения того, что «жизнь с каждым днем все уменьшается и уменьшается»);

· Для части пенсионеров первое время на пенсии – это продолжение работы по своей основной профессии (особенно когда такой работник получает пенсию и основную зарплату вместе); в этом случае у работающего пенсионера значительно повышается чувство собственного значимости;

· Все более усиливающееся стремление «поучать» или даже «стыдить» людей более молодого возраста;

· Для части пенсионеров это может быть стремление спокойно осмыслить всю прожитую жизнь: кто-то даже пытается в этот период начать писать «мемуары», а кому-то непременно нужно поделиться своим опытом и переживаниями.

3. Период собственно старости (через несколько лет после выхода на пенсию и до момента серьезного ухудшения здоровья), когда человек уже освоил новый для себя социальный статус, характеризуется примерно следующим:

1. Социальная ситуация:

· Общение в основном с такими же старцами;

· Общение с членами своей семьи, которые либо эксплуатируют свободное время старика, либо просто «опекают» его;

· Некоторые пенсионеры находят для себя новые контакты в общественной деятельности (или даже в продолжающейся профессиональной деятельности);

· Для части пенсионеров меняется значение отношений с другими людьми, например, некоторые авторы отмечают, что многие ранее близкие для старика связи постепенно «теряют свою прежнюю интимность и становятся более обобщенными».

2. Ведущая деятельность:

· Досуговое увлечение (нередко пенсионеры меняют одно увлечение за другим, что несколько опровергает представление об их «ригидности»; они по-прежнему продолжают искать себя, искать смыслы в разных деятельностях). Главная проблема такого поиска – «несоразмерность» всех этих деятельностей по сравнению с предыдущей («настоящей») работой;

· Стремление всяческими путями подтвердить свое чувство собственного достоинства, согласно принципу: «Пока я хоть что-то полезное для окружающих, я существую и требую к себе уважения»;

· Для части стариков в этот период (даже когда здоровье еще достаточно хорошее и нет никаких причин «прощаться с жизнью») ведущей деятельностью может стать подготовка к смерти, что выражается в приобщении к религии, к частному хождению на кладбище, в разговорах с близкими о «завещании».

4. Долгожительство в условиях резкого ухудшения состояния здоровья существенно отличается от старости без особых проблем со здоровьем. Поэтому есть смысл выделить особенности именно такого варианта старости.

1. Социальная ситуация:

· В основном общение с родными и близкими, а также с врачами и соседями по палате (если старец находится на стационарном лечении);

· Также это соседи по палате в домах престарелых (в основном старцев передают в такие дома, когда за ними нужен особый уход).

К сожалению, во многих домах такой уход фактически хуже, чем в домашних условиях. Например, даже в такой благополучной стране, как Франция, 8% здоровых стариков умирают в первую неделю поступления в дома престарелых, 29% - в первый месяц, 45% - в первые полгода. Государственные дома для престарелых «отличаются плохими санитарными условиями, большой скученностью, жестким режимом, плохо организованным досугом, неквалифицированным обслуживанием. Многие старики просто спиваются» [цит. по (44)].

2. Ведущая деятельность:

· Лечение, стремление хоть как-то бороться с болезнями;

· Стремление осмыслить свою жизнь. Очень часто это стремление приукрасить свою жизнь, человек как бы «цепляется» за все лучшее, что было (и чего не было) в его жизни. В этом состоянии человек хочет оставить после себя что-то хорошее, значимое, достойное и этим как бы доказать себе и окружающим: «Я жил не зря». Или покаяться в чем-то недостойном.

5. Долгожительство при относительно хорошем здоровье (примерно после 75 – 80 лет и старше) может характеризоваться:

1.Социальная ситуация:

· Общение с близкими и родными людьми, которые начинают даже гордиться, что в их семье живет настоящий долгожитель. В какой-то мере эта гордость эгоистична: родные считают, что в их роду хорошая наследственность и что они также долго проживут. В этом смысле долгожитель – символ будущей долгой жизни для других членов семьи;

· У здорового долгожителя могут появиться новые друзья и знакомые;

· Поскольку долгожитель – явление редкое, то пообщаться с таким старцем стремятся самые разные люди, включая представителей средств массовой информации, поэтому круг знакомых у долгожителя может даже несколько расшириться.

3. Ведущая деятельность:

· Она во многом зависит от наклонностей данного человека, но в любом случае это достаточно активная жизнь (иногда даже с излишествами, характерными для здорового зрелого человека). Вероятно, для сохранения здоровья важны не только предписания врача, но и само чувство здоровья (или «чувство жизни») (44).

          

Представляется необходимым завершить главу, посвященную социальной ситуации в старости описанием исследований О.В.Красновой, председателя Региональной общественной организации «Центр Геронтолог», которая рассмотрела эту проблему в практическом аспекте – в социально-психологическом аспекте улучшения жизни пожилых людей в современных условиях. Автор подчеркивает, что процесс старения населения в России происходит на фоне резкого изменения социальной ситуации пожилых людей, формирования в общественном сознании новых ценностных ориентаций и установок. Значительное изменение мировоззрения и социального окружения нарушает идентичность пожилых людей, дестабилизирует их психическое состояние, снижает уровень социально-психологической адаптации. Картина общества, предстающая перед человеком, не имеет стабильности, неопределенным видится не только будущее, но и прошлое. Это дезорганизует пожилых людей, усиливает у них напряженность, вызванную неудовлетворительным самочувствием в связи с возрастными изменениями в организме и новым, непривычным статусом, обусловленным выходом на пенсию. В связи с этим, для пожилых людей в условиях современной социальной ситуации нашего общества более важными становится не высокая оценка всей прожитой жизни и цельности своей личности, а внешние показатели жизненного благополучия: наличие работы, роли в семье, оказание помощи семье.

Присвоение внешней социальной роли пожилых заставляет людей играть эту роль, т.е. считать, что они «прожили достойную жизнь», что они «достойные» и в то же время «обездоленные», «ограбленные государством», нуждающиеся в социальной защите люди. Налицо осознанная позитивная социальная идентичность пожилых. В то же время, по мнению автора, особенности негативной социальной идентичности заключаются в том, что она не осознается большинством пожилых. Они стараются компенсировать ее за счет приписывания себе и своей группе (группе пожилых) положительных индивидуальных и личностных качеств, и поэтому в структуре их личности существуют противоречия. При этом есть основания считать, что более молодые люди также оценивают пожилых людей по внешним социальным ролям, т.е. принимают образ «обездоленного» государством пожилого, признают их большой жизненный опыт, уважают и жалеют их, сочувствуют им (27).

На основании проведенного анализа, О.В.Краснова делает вывод, что пожилые люди адаптировались к современной социальной ситуации путем включения защитных механизмов (27). Далее автор подводит некоторые итоги и определяет практические шаги решения проблемы адаптации пожилых и новой социальной ситуации. При этом подчеркивается, что современная социальная ситуация как фактор адаптации пожилых людей характеризуется зарождением новой конфигурации общества, в котором разрушаются существовавшие особенности социального поведения, система социальной регуляции, отсутствуют ценностно-ориентационные основы новой регуляции, наблюдается кризис социальных ценностей и идеалов советского общества, в котором выросли и состарились нынешние пожилые люди. Логика развития новой социальной ситуации в стране ведет к переоценке и изменению ценностей общества и пожилого человека в нем, переосмыслению жизни пожилыми людьми, что приобретает характер социальной адаптации. При этом социальная адаптация пожилых осуществляется за счет включения защитных механизмов:

- проявляется высокая степень позитивности личностной и социальной идентичности;

- осуществляется компенсация негативной социальной идентичности пожилых за счет приписывания себе положительных личностных качеств при игнорировании неблагоприятных данных о себе;

- появляется новый феномен – инкорпоризация пожилых, т.е. замыкание их интересов на проблемах узкого социального пространства.

Поэтому особое значение приобретает становление и развитие системы социально-психологической поддержки пожилых людей. Общество должно реально взять на себя заботу о них. При этом не требуется, например, перенимать их ценности или пытаться изменить мировоззрение пожилых людей. Помощь пожилым людям должна быть оказана на «внешнем» уровне – не только повышение пенсий, но и оказание уважения, внимания, т.е. того, что помогает им чувствовать себя компетентными. Для этого необходима государственная программа обеспечения социальной и психологической помощью пожилых.

Во-первых, необходимо совершенствование информационного обеспечения: средства массовой информации должны формировать образ «позитивной старости».

Во-вторых, создание социальных клубов пожилых людей и геронтопсихологических центров должно помочь в решении проблем, стоящих перед стареющим человеком, снять психологическую напряженность, содействовать выработке самоуважения, уверенности в собственных силах (27).

Проблеме психологической помощи пожилым людям посвящена последняя глава книги. В первой главе сформулирован основной критерий старости как психологического возраста – изменение социальной ситуации, связанной с отходом от активного участия в жизни общества. Психологически старость – это постепенное отступление, уход из общества. Если человек сохраняет свое место в обществе или изменяет его, но продолжает жить интересами общества, то психологически его возраст можно характеризовать как длящаяся зрелость.  

 

Глава 2.     Теории старения и старости.

 

Исследование процесса старения, являющееся предметом изучения различных медико-биологических, психологических и социологических школ, показывает, что в течение жизни наступает определенней момент, в котором процесс развития, то есть обогащения и усложнения функционирования внутренних органов, а так же его соответствующего обеспечения организма, замедляется, а в последствии переходит в стадию регресса, или инволюции, что получило название старения (28).

Понятия о сущности, причинах и механизмах старения со временем менялись. Это связывалось не только с развитием научных знаний, но и изменением особенностей старения в обществе. Росла прежде всего средняя продолжительность жизни, последнее определялось изменением условий жизни и социального строя, успехи медицины и другие преимущества прогресса и цивилизации (28).

     В настоящее время мы располагаем биологическими теориями старения и психологическими подходами к определению сущности старости и старения.

 

Биологические теории старения.

По мнению исследователей в области биологии, старение и смерть являются базовыми, сущностными биологическими свойствами, отражающими функционирование и эволюцию всех живых организмов, включая человека. Биологи исследуют организм, пытаясь измерить природу и предел возрастных изменений, понять, чем вызваны эти изменения, как их можно контролировать, корректировать, как можно смягчить последствия процесса старения. В этой связи биологическая наука располагает рядом теорий, непосредственно затрагивающих тематику процесса старения человека. Наиболее распространены в научном мире за рубежом две из них. Это теории “программированного старения” и “непрограммированного старения” (24).

“Программированное” старение.

Представители теории “программированного” старения исходят из того, что функционирование живого организма запрограммировано природой лишь на период его активной жизнедеятельности, включающей в себя развитие, то есть рост организма, и способность к репродукции. Сторонники этой теории аргументируют свой вывод тем, что в природе всегда действовал и продолжает действовать закон естественного отбора, и поэтому старые особи в естественных условиях встречаются крайне редко: прежде чем стать старыми, они либо погибают сами, либо их уничтожают свои же сородичи. В живой организм генетически заложена биологическая активность, распространяющаяся только на период его так называемой биологической “полезности”. Некоторые теории старения, как, например, так называемые теории “часов”, исходят из того, что изменения, связанные со старением, подконтрольны своего рода биологическому датчику, основная функция которого состоит в том, чтобы следить за “расписанием” развития биологического организма до тех пор, пока он не достигнет половой зрелости и способности размножения. После выполнения программы или в отсутствие таковой расстраивается деятельность гипоталамуса и эндокринной системы, что приводит организм к снижению его физиологических функций (24).

 

”Непрограммированное” старение.

Представители теории “программированного” старения исходят из положения, согласно которому к процессу старения подключены генетические механизмы и только благодаря их действию происходит эволюция живой природы. Однако в процессе изменений, связанных со старением, могут действовать и другие механизмы, не включенные в генетическую программу, которые оказывают “непрограммированное” воздействие на организм. Такое воздействие может происходить в результате случайного повреждения клетки, необычного воздействия на молекулы, которые, в свою очередь, изменяют структуру клетки, ее функцию и сам процесс метаболизма. Эти необычные изменения могут затронуть и молекулу ДНК, несущую и себе генетическую информацию.

В результате нормальных метаболических процессов в пределах клеток могут образовываться ядовитые побочные продукты типа свободных радикалов. Их вредному воздействию противостоят несколько механизмов защиты клеток. Однако, свободные радикалы могут повредить мембрану клетки и вызвать сбой в передаче генетической информации ДНК (24).

Обе эти биологические Теории старения являются очень общими, слишком широко трактующими причины процессов инволюции, происходящих в старости. В рамках этих подходов находит место и теория основоположника отечественной геронтологии А.А.Богомольца, который связывал старение с дисгармонией физиологических процессов организма; и теория И.И.Мечникова, рассматривающего старение как процесс интоксикации (67).

Биологические теории старения являются наиболее обоснованными и верифицированными (в плане психологических исследований старости мы будем говорить не о теориях, а лишь о подходах к проблеме). Однако, биологические теории не учитывают дифференциации двух аспектов старости - физиологического и психологического, и роль психологического фактора в удлинении человеческой жизни (55).

2.2. Социально-психологические подходы к старению и старости .

Исключительно биологическое или исключительно социальное опреде­ление старения — это узкий подход к самому процессу старения. Дж. Биррен, проанализировав литературу по старению, пришел к следующему выводу:

биологи обеспечивают определение старения (старости) чаще, чем психологи, а социологи никогда его не дают [цит. по (28)]. При этом и психологи, и биологи используют показатель протяженности жизни как зависимую переменную. Однако первые значительно реже используют ее, чем вторые, а чаще интересуются аспектами поведения только некоторых компонентов, которые могут быть отнесены к протяженности жизни. По этой причине определения старения, которые чаще предлагаются биологами, имеют ограничения для работы в психологии. Шрутц и Биррен предложили рассматривать старение как процесс, состоящий из трех компонентов. Процесс биологического старения,который ведет к возрастанию уязвимости организма и высокой вероятности смерти, они определили как senescing (от senescence — старение). Наравне с ним происходят изменения в социальных ролях, что влечет за собой изменение паттернов поведения и изменения социального статуса. Этот вид старения определен как eldering (от elder — старые люди, старшие). К этим двум процессам можно добавить психологическое старение, называемое geronting (от gerontology — учение о старости, геронтология). Этот процесс соответствует выбору адаптации к процессам старения, принятию решений и стратегий справляться с трудностями (28). Однако еще раньше к такому же выводу пришел Б. Г. Ананьев (5) необходимо более многосторонне изучать комплексные критерии возрастной периодизации, вычленять в них биологические, психологические и социальные составляющие и устанавливать их взаимосвязи. По ходу исследования проблем психического старения отчетливо отмечаются проступающие связи последнего с социальными изменениями, сопутствующими этому возрастному периоду. Биосоциальная сущность че­ловека дает основание рассматривать личностно-психологические изменения позднего возраста как совокупность взаимовлияния биологического и социального в их генезисе (28).

В соответствии с этим Дж. Тернер и Д. Хелмс делят старение на три взаимосвязанных и взаимоперекрывающихся процесса:

• психологическое старение — как индивид представляет себе свой процесс старения (например, молодые люди могут чувствовать себя психологи­чески более старыми); специфическое ощущение психологической старости, которое обладает как объективными признаками (снижение интеллектуальных способностей, сужение эмоциональной сферы), так и субъективными проявлениями. Ощущение старости реализуется в специфике отношения индивида к процессу своего старения при сравнении с процессом старения других людей. Здесь можно говорить о психологической асимметрии своей и «чужой» старости, когда индивиду представляется, что он стареет быстрее или медленнее, чем все остальные;

• биологическое старение — биологические изменения организма с возрастом (инволюция);

• социальное старение — как индивид связывает старение с обществом; поведение и выполнение социальных ролей пожилыми (28).

По мнению К. Виктор, биологический подход также акцентирует внимание на физиологической стороне старости, психологический — на мыслительных и психических аспектах старения, социальный изучает старость в социальном контексте по трем направлениям:

• индивидуальные переживания пожилого человека;

• место пожилого человека в обществе;

• проблемы старости и их разрешение на уровне социальной политики.

Таким образом, во всех этих подходах можно вычленить общие представления о вопросах, которые являются социально-психологическими:

процесс старения личности как члена группы и переживание старости в непосредственном социальном окружении, место пожилой личности в обществе, отношение индивида к своему процессу старения, социальная адаптация к процессу старения, изменение социального статуса и социальных ролей, позиция общества по отношению к стареющим и старым людям, фактическое место стариков среди других возрастных групп, их функции в обществе (28).

 

---

Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 720; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!