Глава 3 ПРАВЯЩИЕ ЗАКОНЫ КОЛЕСА 19 страница
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю...
Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю,—
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою на краю...
Сгину я— меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром,
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою на краю...
Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий,
—Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням- чтоб не несли так быстро сани?!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые...
Коль дожить не успел, так хотя бы —допеть!
Я коней напою, я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою на краю...
Эта песня от самого маэстро, крик его души, опасение, что не успеет до вступления в силу законов прилива и отлива допеть свою программу. Донесено через В.Высоцкого без искажения, красиво, грамотно, эмоционально. Тот и другой в поэзии и музыке знали толк. Дуэт получился — что надо. Дело за шифровальщиками. А это уже другая пара, не монтажники-высотники... Но с высоты вам шлют привет, и говорят, что тоже — не лыком шиты... Почему-то вспомнился фильм «Высота»... Что-то мне знакомое опять...
|
|
|
А ведь В.Высоцкий тоже молился на камне... Вернее, был неравнодушен к твердой породе. Хотя и то, и другое верно. Даже просил, чтобы после его смерти не делали никаких других памятников, кроме камня. Ему виделся упавший с неба и разлетевшийся на осколки метеорит, именно такое сооружение он хотел видеть у себя на могиле. Но, видно, не нашлось для него камня... А жаль. На этот раз воля нижних творцов оказалась сильней.
Там, вверху, на батарее, Яшка-артиллерист почему-то отступился. Своих, что ли, не нашел... Да их, по всему видать, здесь не густо...
Почему я упоминаю Яшку-артиллериста, этого симпатичного солдата из кинофильма «Свадьба в Малиновке»? Да потому, что фильм курировали из цивилизации Ной, а под Яшкой-артиллеристом выведен коллектив Сергиевой Рады. Это «бац, бац — и мимо» — всегда относилось только к ним, крылатая фраза. В шутку, конечно. Как помните, по кинофильму Яшка хвастается, что всей батарее писал любовные письма. Однако сам признается, что всегда «бац, бац — и мимо».Да, действительно, писем и приветов, телеграмм и посылок оттуда летит много. И надо сказать, что всегда получаем. Почтальон Печкин доставляет исправно. Все любовные послания нами прочитываются, на слух прослушиваются и даже на все лады — распеваются. И поодиночке, и хором, внутри своего дома и даже во всеуслышание — по всему свету. Но все равно, куда ни кинь —«бац, бац — и мимо». И почта, как заколдованная, и пушка ненастоящая, и послания необычные.
|
|
|
В самом деле, письмо посылается какой-то, только одной Катюше. Единственной и желанной. А на деле— распевается по всему свету. Доставляется, ничего не скажешь, да только без конкретного адреса—«на деревню — дедушке». Иногда даже почти анонимно, без имени, хотя и с какими-то деталями, точными подробностями. Вроде этого: «На позицию девушка провожала бойца, темной ночью простилася на ступеньках крыльца...» Послание вроде быи доходит, а, с другой стороны, — «бац, бац—имимо». Так вот и со всеми. Танечке и Ванечке, Маше и Марине, по секрету — всему свету. Очень своеобразно. Хорошо хоть, проходимец этот Яшка, начальник бабского гарнизона в Малиновке, писарчук по совместительству, признался, наконец-то, в грехах своих. Да и вся картина там—сплошной намек, шифр на шифре, туману напустили... И деревню-то выбрали — Малиновку. Неспроста. Знамя Райской цивилизации на самом деле не красное, а малиновое. Это в нашей земной интерпретации оно красное, а там—другого тона. Все звенит малиновым звоном.
|
|
|
Ну, а с почтой, как разберешься? Летит себе помаленьку во все стороны света. Кому—чего—не понять. Иногда посылается что-то глубоко интимное, личностное, свое, а оно становится достоянием каждого, да еще и не поймешь — от кого и чего. Или вот, например, намеки такого содержания, как их, скажите, понимать?!
«На закате ходит парень, возле дома моего,
Поморгает мне глазами и не скажет ничего.
И кто его знает, чего он моргает?
Чего он моргает?*На что намекает?
А вчера прислал по почте два загадочных письма —
В каждой строчке только точки—догадайся, мол, сама.И кто его знает, на что намекает?
На что намекает? На что намекает?
Я разгадывать не стала, не надейся и не жди,
Только сердце почему-то сладко таяло в груди.
И кто его знает — чего оно тает?
Чего оно тает? Чего оно тает?»
Письма с«точками» посылаются, разгадывать неберемся.
|
|
|
«Чего он моргает? На что намекает?»
Кто его знает? Почему сказать напрямую не хочет, чего боится?
Сердце, конечно, тает. Но кто его знает, чего оно тает?
Вот поэтому — «бац, бац — и мимо».
Вроде бы прямой наводкой, точно по цели,., но ни одна Катюша не догадывается. Парню досадно, так старался передать весточку...
«Я спросила: «Что невесел, аль не радует житье?» «Потерял, — он отвечает, — сердце бедное свое». И кто его знает, чего он теряет?
Чего он теряет? Чего он теряет?»
Передано условно, схематично, образно, точно. Но что касается расшифровки — не надейся и не жди, никому в голову такое не придет. Ходи себе там, как гармонь одинокая, хоть на закате, хоть на рассвете. Моргай, сколько вздумается! Поэт—сочиняй, композитор —перекладывай на музыку. Пришлешь по почте — спою на досуге, может, даже похвалю, растрогаюсь, слезы на глазах выступят, сердце защемит. Оно иногда действительно тает. Не понятно, от чего.
А в чем все-таки дело? Почему не получается— напрямую? Почему нельзя? Ну, ладно там, кодируются стратегические вещи, идеология, научные основы и все такое прочее, но при чем тут любовные послания? Почему нельзя поконкретнее, точнее, чтоб можно было догадаться? В этом-то все и дело. Нельзя, чтоб догадались. Таможня на телепатическом мосту и денно, и нощно блюдет свою службу. Разреши поконкретнее—такое в письмо засунут, что потом в жизни не расхлебаешь. Под разными соусами, шуточками, прибаутками, поцелуйчиками всякими — пушку спрячут, а то и бомбу водородную. Ходи потом, извиняйся по начальству, что, мол, облапошили, недоглядели. А там потом, на земле, как жахнет... Ваньке да Яшке что, все равно дураками прикинутся, а лифтерам, ну, которые «и вверх и вниз» всех сопровождают, за порядком следят, головы не сносить.
Разреши повольготнее, поконкретнее—совсем на голову сядут. И все это вот они стараются, толпой так и напирают. Что плохо лежит
— глядивоба, сопрут—глазом не моргнут. По каким каналам чего потом переправили—непомнят. Только под гипнозом и признаются. А потом опять ничего не помнят. Непомнящего — как накажешь? Все беды от дураков. Умный, тот всегда послушен. Коль работает на мосту, так всегда — в ту степь, куда надо, значит, куда все люди смотрят. Наблюдать — одно удовольствие. Тишь да гладь, никаких там подкопов, подвохов, прорывами и не пахнет. Эти же, со своей дурацкой идеей,., так и норовят то в обход, то на абордаж. Всякий раз начеку стоять приходится, караулить, кабы не вышло чего, потом —- свищи ветра в поле. А эти Ваньки да писарчуки Яшки, специалисты не только по любовным посланиям, все как один — не в ту степь. Форменное безобразие.
Когда с такими контрабандистами не стало никакого сладу, пришлось конструкторам заказать автоматическую кодировочную машину. Никодимом называется. Сразу полегчало. Машина—зверь, работает, как намордник. С таким забралом только и одолели. Автомат—хоть куда. Специально для русского направления. Пусть теперь Ной и упражняется, коли умный такой. Помимо нее — не сработаешь, дыхание перекроет тут же. Ной - Кодировочная Машина
—по-ихнему, значит, Никодим. Мало-помалу и других к рукам прибрали. И что я вам скажу: Никодим—штука надежная. Если чего в обход, тут же в ход вступает блокировка. Все Ванькииы мысли ему же в голову и возвращаются. Никакого Мора машина не пропускает. Хоть Ванька и пытается его в мухоморах спрятать, да в лукошке протащить, но, посудите сами, какой умный станет в его дырявой кошелке «Капитал» искать. Этому умному понадобится свихнуться до Ванькиного уровня. Хоть дураки у нас и в почете, но не до такой же степени...
Как только появился Никодим, Ванька и приуныл. Морочить — все труднее. В пьянство ударился, буянить стал, блатные стишки пишет, на хулиганский манер музыку сочиняет. Утихомирился парень, видать, уморился от своих мухоморов. Так-то оно поспокойнее.Нечего воду мутить, чертям нервы портить. Небось, тоже люди, уважения требуют. С ног, поди, сбились, угождая нам. Не знают уж, как и развлечь. Должна предупредить читателя, что это не я так рассуждаю, а работник таможенной службы на телепатическом мосту, в обязанностях которого, пригляд за коллективом Сергиевой Рады. Я лишь комментирую взгляд, раскрываю точку зрения старательного, добросовестного и очень исполнительного работника.
О, если бы каждый сторожил сам себя, и только! Дудки, в этом деле задействована международная служба, коллектив неподкупный, каждый его сотрудник дорожит своим честным именем, ни на какие авантюры, даже за золотые горы, не пойдет. Уж больно должность престижная. Одна форма чего стоит. Сама Сергиева Рада с почтением раскланивается. А уж эти-то редко кого так уважают. Без царя в г олове — всем известно. Ни Бога, ни черта—не признают. На своих дурацких идеях вымахали, некоторые из них и вовсе сумасбродные. Талантливы, как один, ничего не скажешь, но идейные... Если чего придумать, сочинить, спеть али музыку сложить,— враз, как по маслу.., но идейные. Одним словом — Израиль. Даже сама «идея», по всей видимости, от Иудеи, от них.
Но, пожалуй, хватит. Точку зрения условного, среднестатистического работника таможенной службы вы знаете. Надежный, добросовестный коллектив. Поговорим лучше о Никодиме. Информацию о нем передали с телемоста В.Высоцкому. Сложили в рифму, сочинили музыку-* отправили гулять по свету. Песня не имеет названия. Аналогом послужила наша советская действительность времен Высоцкого. Тот человек, который с телепатического каналаработал с ним в паре, не нарушал таможенных правил. Все, о чем говорится в песне,—происходило в повседневной жизни у нас на глазах. Имея эти сведения, как подсобный материал, при умелой его подборке, можно зашифровать что угодно. Правда, без ключей текста не возьмешь.
В ниже приведенной песне речь как раз и идет о той самой шифровальной машине, без которой нет выхода на наш зеленый план. Рассказ вроде бы исходит от человека, уехавшего в заграничную поездку. Перед выездом—куча документов. Получить, заверить, заполнить и т.д. и т.п. Волокита. Там, вверху, чтобы получить допуск для работы на телепатических каналах связи, тоже требуется пройти немало кабинетов. Осмотры, освидетельствования, с чем-то ознакомиться, что-то заверить, где-то расписаться. Тоже не все просто. Субстанция-то международная. Приказано контролировать, а как иначе. Чтоб без самодеятельности и для острастки. Всех под одну гребенку. Исключений нет. Работай, если тебя направляет твой коллектив, но чтобы передавать недозволенные речи - ни-ни... Старайся так, коли невмочь, чтоб было все шито и крыто. Используй образы, подобия, символы. Работай через аналоги. Годится не только смысловое подобие, но также и звуковое.
Перед выездом в загранку
Заполняешь кучу бланков —
Это еще не беда,
Но в составе делегаций
С вами ездит личность в штатском—
Просто завсегда.
А за месяц до вояжа
Инструктаж проходишь даже —
Как там проводить все дни:
Чтоб поменьше безобразий,
А потусторонних связей
Чтобы—ни-ни-ни.
...Личность в штатском — парень рыжий —
Мне представился в Париже:
«Будем с вами жить, я — Никодим.
Вел нагрузки, жил в Бобруйске,
Папа русский, сам я — русский.
Даже не судим.
Исполнительный на редкость,
Соблюдал свою секретность
И во всем старался мне помочь:
Он теперь по роду службы
Дорожил моею дружбой
Просто день и ночь.
На экскурсию по Риму
Я решил — без Никодиму:
Он всю ночь писал — и вот уснул,
—Но личность в штатском, оказалось,
Раньше боксом увлекалась,
Так что — не рискнул.
Со мной он завтракал, обедал,
Он везде— за мною следом,—
Будто у него нет дел.
Я однажды для порядку
Заглянул в его тетрадку —
Просто обалдел!
Он писал—такая стерьва!—
Что в Париже я на мэра
С кулаками нападал,
Что я к женщинам несдержан
И влияниям подвержен
Будто Запада.
Значит, личность может даже
Заподозрить в шпионаже!..
Вы прикиньте — что тогда?
Это значит — не увижу
Я ни Риму, ни Парижу
Больше никогда!..
А теперь расшифруем это стихотворное произведение, снимем шифровку, завесу, грим, маску, уберем камуфляж. Эти вещи необходимы для убедительности, однако, и они должны быть правдивыми, достоверными, подлинными. Цвето-свето-маскировка не должна бросаться в глаза и не должна искажать скрытое внутри. Сердцевину тайны надо постоянно подчеркивать, заострять на ней внимание. Иначе тоже ничего не выйдет. Ключом должны быть аналог и осведомленность— условия необходимые.
Итак, как уже было сказано ранее, получение визы на заграничную поездку у нас в какой-то степени и смысле сопоставимо с получением права или разрешения на выход в эфир через телепатический мост. Далее говорится о некоторой личности в штатском — рыжем парне Никодиме; это — сопровождающий, соглядатай, надсмотрщик, осведомитель, и даже шпион. Без него — ни шагу. Зоркий глаз с полномочиями полной власти. Дежуриткруглосуточно. На телемосту—это Ной-Код-Машина, сокращенно — Никодим. Окрашена в оранжевые цвета разных оттенков. Работать можно, но только через эту машину, с ее разрешения. Цепь автоматическая. Оттого и появилась у нас детская песенка про оранжевое небо, оранжевого верблюда. Девочка любит оранжевый цвет, это ее любимый. Все раскрашивается в эти оттенки. У песенки хороший мотив, она сразу понравилась детям. Сейчас я уже не помню, как она называется. Но там все—оранжевое: и люди, и поле, и море, и небо, и даже верблюд.
Никодим, представляясь, говорит, что его отец —русский, сам он — русский, из Бобруйска. Следует понимать так: конструктор прописан или закреплен на российском поле (идет на эпоху Бессмертия), машина — русской ориентации. Закладка в кодировочный автомат произведена с расчетом русского направления. Варианты для шифрованных текстов составлены на основе знаний русской литературы, народного творчества, разных направлений в искусстве, живописи, поэзии, науке и т.д. и т.п. Введены также сведения по истории зарубежья, греческой мифологии и многое другое. Хочешь работать — шифруй через Никодима. Поэтому и выходит все окрашенное в оранжевый цвет.
Никодим раскрывается, упоминая свой город—Бобруйск. Что очень верно. Бобер делает запруды, плотины. А плотина — это уже перемычка, переправа— мост. «Исполнительный на редкость, соблюдал свою секретность и во всем старался мне помочь. Он теперь по роду службы дорожил моею дружбой просто день и ночь». Очень лестные слова об автомате. Хорошо устроен, безотказен в работе, удобен. А вот по Риму — без него нельзя. Не получится. Автомат перекрывает выход — «Он везде — за мною следом, — будто у него нет дел».
И далее: «Я однажды для порядку заглянул в его тетрадку — просто обалдел! Он писал—такая стерьва!—что в Париже я на мэра с кулаками нападал, что я к женщинам несдержан и влияниям подвержен будто Запада...» В чем тут дело? Во-первых, автомат фиксирует в банке памяти всю работу от начала до конца. При необходимости каждого артиллериста можно проверить; по какой цели бил, сколько залпов, какими орудиями, что за снаряды? При первом требовании автомат заложит, продаст и выдаст. Однако,если нет явных нарушений со стороны снайпера, ковыряться в таких сведениях никто не станет, секретность соблюдается. Только лишь в спорных ситуациях, по решению высшей цензурной власти. Распечатка рабочего цикла тоже фиксируется, пломбируется. Ее нельзя аннулировать.
Во-вторых, автомат одну и ту же модель может интерпретировать во множестве вариантов. Ванька или Яшка лишь выбирают удобоприемлемый вариант, самый, по их мнению, подходящий. Его-то потом коню в ухо и вкладывают. В таком свете, ракурсе работать не запрещается. Шлифуй, полируй — сколько влезет. Оттачивай мастерство.
Почему автомат фиксирует «нападение на мэра»? Представим ситуацию, что два человека все время между собой спорят. В зависимости от того, как накалена обстановка, кто эти люди, их положение в обществе, предмет спора, — все имеет значение при скрытии этого действия в шифрованном тексте. Никодим в этом случае предложит несколько вариантов. Сценка может выглядеть, как кулачный бой, дуэль на шпагах, пистолетах, сражение на ринге, •словом, в ход идет любое противостояние в любой ее форме. Для еще более ясного понимания—сгустим краски. К примеру, спорщики— люди идейные. Один из них убежденный марксист, силой своей идеологии он выигрывает спор. Второй сломлен, перекован, полностью принял доводы первого, во всем согласился. Как такую вот ситуацию в своих внутренностях переварит автомат? Из познаний кулинарии известно — из картошки можно приготовить тысячу блюд. Здесь, правда, таким разнообразием не балуют. Нос полсотни вариантов найдется. Вот самый меткий из них. Тоже противостояние — ссора, драка, каждый со своим оружием. У самого сильного в руке —молот. Один, два, три удара по голове. Проломлен череп. Мгновенная, бесповоротная смерть. Простите за резкость в описании. Я лишь хочу понятнее раскрыть тему. Я не сторонница драк, терпеть их не могу. В данном случае—лишь инструмент подобия, механизм для осмысления. Поражение одного из соперников Никодим воспримет как смерть, но на этом примере-— с проломом черепа — шифруется другое. До мозгов дошло, сознание приняло, засело в голову, дверь открыта — теория Коммунизма прошла, победил молот.Почему Никодим обвиняет любителя загранпутешествий в несдержанности к женщинам? Дело тоже в шифровке. Если Яшка-артиллерист— специалист по бабьему гарнизону, то как же ему кним сдерживаться? Автомат ведь воспринимает все по-своему. Ага. Совместное творчество, работа!? Стоп! Песенки, басенки, припевочки, даже если и чего серьезное— все равно— в колонку бракоразводных отношений, потому как — совместное производство. Всякие там шуры-муры, пусть даже и на политической почве, при желании можно преподнести, как интимные отношения. Автомат предложит в каких угодно вариантах, с оранжевыми оттенками. Многое можно свести к брачным отношениям. Что там и говорить, если сама эпоха Бессмертия, ее начало шифруется как Королевская Свадьба. Когда еще, при каких обстоятельствах бывает пир на весь мир?
Да, автомат — штука серьезная. «Оранжевое небо, оранжевый верблюд, оранжевые песни, оранжево поют...» «Значит, личность может даже заподозрить в шпионаже!.. Вы прикиньте —что тогда? Это значит — не увижу я ни Риму, ни Парижу больше никогда!. .»3вучит жалоба, объяснение. Трудности очевидны. Вот и прячет Иван своего Мора в лукошке с мухоморами. Таможня ищет ценный КАПИТАЛ. Скажите, как бы вы, к примеру, зашифровали К.Маркса, если бы вам по сюжету требовалось его зацепить. Не знаете? Тогда к вашим услугам — Никодим. Он может все. У него Маркс—ответственный работник или даже Министр Министерства Финансов. Кем, к примеру, могут быть В.Чапаев, Н.Островский, А.Гайдар? Не знаете? Скажу под большим секретом. У Никодима они —футболисты «Спартака». Ну те, которые...в нападении. А знаете, как, к примеру, шифруется цивилизация Ной? Можете только лишь догадываться. А ведь это—-райская обитель промежуточного мира. Так вот, она бывает и маленьким островком в океане, и высоким теремом, и красной девицей, и даже Парижем. Почему Парижем? Только лишь потому, что в этом названии есть «пар». Под водами кодируются народы, а «пар» есть очищенная влага, т.е. народ. Без посторонних примесей, отфильтрованный путем возгонки на небеса. И в закодированных текстах к французской столице не имеет никакого отношения, если речь, конечно, не заходит об этой местности. Тогда уж — в точку. Прямое отношение, но это уже не шифрованная речь. О кое-каких подробностях следует рассказать отдельно. 
Серьезным барьером при получении допуска на телепатический мост является освидетельствование под гипнозом. Таможенников, наверное, можно понять. Уследить за всем трудно. Предусмотрительного Никодима можно обойти, обыграть, оставить в дураках. Мастер не может изготовить, вернее, сконструировать такой замок, к которому бы он не подобрал ключа. А поскольку весь телепатический мост от начала до конца— сооружение цивилизации Ной, их творение и детище, — сомнения излишни. Они всегда в состоянии к любому механизму подобрать отмычки. Но центр — это международный, служба и таможня — тоже. Правила общие для всех. Предосторожностей в виде инструктажа, подписей вначале было достаточно. Но с некоторых пор надзор ужесточился. На аппаратуру стали смотреть с сомнением. Доверять ее своим же творцам — дело рискованное. После нескольких утечек информации решено было международной службой ввести освидетельствование под гипнозом.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 182; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!