ГЛАВА ВТОРАЯ. Что такое масонство? 7 страница
Вопрос о том, по каким образцам делать исправления, имел первостепенное значение. По мысли старых деятелей, исправление книг должно вестись посредством сличения славянского текста с его первоначальным греческим текстом. Это условие считалось обязательным, потому что большинство русских людей совершенно справедливо не доверяло новым греческим книгам, которые печатались в <латинских землях> и в них вкрадывались еретические тексты.
Против проникновения в Россию книг, изданных в католических и других неправославных странах, уже патриарх Филарет принимает решительные меры. Эти книги в Москве подвергаются строгой цензуре. Так, например, учительное евангелие Кирилла Транквиллиана по распоряжению патриарха было сожжено. Книги, изданные в Литве, запрещено было покупать под страхом наказания от патриарха. Сами греки подтверждали, что напечатанные в иноверных землях книги содержат неправильности. В 1645 году Феофан, митрополит Палеопатрасский, в своей челобитной писал: <Буди ведомо, Державный Царь, что велие есть ныне бессилие во всем ради православных христиан и борение от еретиков, потому что имеют папежи и лютори греческую печать и печатают повседневно богословные книги святых отец и в тех книгах вещают лютое зелье - поганую ересь свою>. Вступая в борьбу против неправильного метода исправления книг, старообрядцы боролись за правду. Постановление Собора 1654 года вести исправление богослужебных книг по древним греческим и славянским подлинникам исполнено не было; это исправление стали делать по новопечатным книгам, изданным в Венеции и <Аглицкой земле> - местах, которые ревнители старины не считали авторитетными. Книги, привезенные Арсением Сухановым, тоже мало соответствовали той цели, для ко- торой предназначались. Из пятисот приблизительно книг, по исчислению специалистов, быть может, лишь 1/70 могла пригодиться. Исправление книг носило мелочный характер. Часто ревнители старины видели, что Никон <ту же речь напечатает, но иным наречием: где была церковь, там храм, где храм - тут церковь, где отроцы - там дети, а где дети, тут отроцы и т. д., вместо креста древо, вместо певцы - песнословцы>. Никону ревнители старины приписывали слова: <Печатай, Ар- сен, книги как-нибудь, лишь бы не по-старому!> В результате ревнители старины видели лишь слепую, непонятную ненависть к тому, что считали своим национальным, и рабское преклонение перед греками. <Вздохни-ка по-старому, - обращается Аввакум к Царю, - и рцы по русскому языку: Господи, помилуй мя, грешного! А "кириелейсон"-от отставь: так еллины говорят, плюнь на них! Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек! Говори своим природным языком: не унижай его ни в церкви, ни в дому, ни в красной речи>.
|
|
|
|
|
|
Неудача с Собором 1654 года побуждает Никона обратиться к восточным иерархам, прежде всего ктем, которые, приезжая в Москву со сбором <милостыни>, зависят от него. Никон обратился вместе с тем с грамотой к Константинопольскому патриарху Паисию. Желая воздействовать на членов Собора, Никон заявил, что им получена от Константинопольского патриарха Паисия грамота, которая вполне одобряет его деятельность по устройству русской церкви. Никон прибег к сознательному подлогу, в действительности у него такой грамоты не было, а она была получена через два месяца после Собора и совсем не заключала такого полного одобрения деятельности Никона, о чем последний доложил Собору. Приезжие греки в угоду Никону делают все, что тому нравится. В 1655 году патриарх Макарий предает проклятию иконы франкского письма, а в 1666 году торжественно проклинает двуперстие. Недовольство против новшеств заявил первый протопоп Аввакум; к нему пристали Павел, епископ Коломенский и Костромской, протопоп Даниил и князь Львов. С протестантами расправились несправедливо и жестоко. Аввакума сослали в даурские степи, князя Львова в Соловецкий монастырь, Даниила в Астрахань. Старые справщики были отставлены и на место их призваны более <искусные мужи>, к числу которых принадлежали трижды менявший вероисповедание мусульманский обрезанец Арсений-грек и архиерей-авантюрист Паисий Лигарид. Центральное место в реформе русской православной церкви занимает Паисий Лигарид, определенно темная личность. Панталеон Лигарид (мирское имя Паисия) был уроженец о. Хиоса, получил образование в Риме в Греческой коллегии, учрежденной папою Григорием XIII.
|
|
|
Современник его, известный Лев Аллацкий, в 1645 году писал к другу своему Бертольду Нигузию: <Панталеон Лигарид три года назад удалился из Рима в Константинополь для посещения своего отечества Хиоса и для распространения в той стране римской веры>. Еще прежде того Лигарид издал при книге Неофита Родина, соученика своего в Риме, <Апологию Петра Аркудия>, известного своими ревностными трудами в пользу унии в юго-западной России и между греками. В таком же католическом духе написаны и другие сочинения Паисия. Будучи уже митрополитом Гаазы, Лигарид подвергся осуждению патриарха Досифея" и Хрисанфа за прежние неправославные убеждения. За расположение Паисия к латинству патриарх Нектарий" отлучил его от церкви. В своем письме к Царю Алексею патриарх Досифей писал, что причиной этого отлучения были <многие и великие согрешения> Паисия. Словом, явно неправославному человеку было вверено ответственное дело по устройству русской православной церкви. Хитрый, льстивый, пронырливый и корыстолюбивый Паисий оказался самой подходящей фигурой в то сметное время русской церкви.
|
|
|
Приехав в Москву по приглашению Никона, Лигарид не замедлил стать в ряды его врагов. Предполагаемый союзник сделался открытым предателем Недальновидного и доверчивого Никона. Лигарид вместе с обвинителями Никона принимает самое деятельное участие в расследовании прегрешений патриарха и его осуждении. Никон сознал, но слишком поздно, какую змею он отогрел у себя на груди, и, конечно, не скупился на слова и эпитеты: он называл сего ученого мужа <вором, нехристем, самоставленым мужиком>. Никон, как и его дело, то есть раскол русской церкви, результат интриги иезуитов. Под влиянием католиков и малороссийских монахов, зараженных католицизмом, Никон явился на Руси проводником папизма. Он стал мечтать о месте для себя, которое в католическом мире занимает римский папа. Никон возмечтал, что его власть станет выше царской. <Много раз явлено, - говорил Никон, - что священство выше царства; не от царей на священство приемлется, но от священства на царство помазуется>. Властный, честолюбивый, непреклонной воли, Никон не понимал той тонкой паутины, которую вокруг него плели иноверцы, греческие проходимцы, на которых в борьбе с русскими православными людьми им возлагались столь большие надежды. <Покладистые восточные патриархи, - пишет Мельгунов, - осудили Никона именно на основании греческих законов, и Никону пришлось тогда признать, что "греческие правила не прямые, печатали их еретики">*.
В заседании собора 5 декабря 1667 года Никон выражал сомнение в праве патриархов судить его, так как после удаления их в Россию без разрешения правительства на их места поставлены были другие, и обозвал греческую Кормчую, на правила которой ссылались патриархи, - еретическою, потому что она напечатана в Венеции. 12 декабря 1666 года Никону было объявлено, что он присужден к лишению святительского сана и заточению с сохранением звания простого монаха в одной из пустынных обителей. Так плачевно закончилась карьера церковного реформатора. Никон сыграл роковую роль в истории русского народа, он разорвал на две половины <неделимую материю> и открыл не прекращающуюся до наших дней эпоху скрытого и открытого гонения на православие.
* С. П. Мельгунов. Религиозно-общественные движения XVII- XVIII веков в России.
<Заявление Никона на соборе 1654 года, - говорит профессор Каптерев^, - что церковные книги московской печати содержат в себе неправые, нововводные чины и обряды, несогласные с истинно православными древними чинами н обрядами, необходимо должно было произвести в высшей степени сильное впечатление на большинство благочестивых русских людей и вызвать у них целый ряд недоуменных вопросов.
До сих пор каждый русский искренне и твердо верил, что русская церковь приняла от греков православие во всей его чистоте и простоте, что в течение веков она хранила его неизменно и ни разу не поступилась им ни в какую сторону, так что православие и в церковно-обрядовом отношении всегда царило в ней без всяких колебаний и уклонений, дало ей целый ряд угодников Божиих и самое русское государство сделало могучим и сильным - единым теперь Православным Царством в целой вселенной. Сами греки не раз открыто признавали, что русские всегда были тверды и неизменны в вере, что Русь сделалась опорою и единственно верным убежищем гонимого на Востоке православия. Много перебывало на Руси различных греческих иерархов, не раз бывали в ней и сами патриархи различных восточных кафедр, и никогда до Никона они не замечали, чтобы русская церковь содержала какие-нибудь неправые чины и обряды. Они, наоборот, только дивились русскому благочестию, восхваляя русских за горячую преданность истинному православию, за их религиозную крепость и устойчивость. Сам Константинопольский патриарх Иеремия торжественно заявлял в Москве, что в ней теперь следует быть престолу вселенского патриарха, что Москва теперь есть истинная столица всего вселенского православия, что она - Третий Рим. И вдруг Московский патриарх Никон торжественно заявляет теперь на соборе, что русское благочестие сомнительно, так как русские содержат у себя неправые ново вводные церковные чины и обряды, и что самые богослужебные книги, по которым веруют и спасаются русские, исполнены "очень серьезных ошибок и погрешностей">*. Такое заявление Никона было открытым выступлением против самой церкви. <Беда, - говорит профессор Кшггерсв, - заключалась не в том только, что наши книги были испорчены невежеством, но в том, что сама церковь усвоила себе ново вводные, позднейшего измышления, неправые чины и обряды, выдавая их за древние, строго православные, так что погрешили не только уже книги, но и вся русская церковь>.
* Профессор Н. Ф. Каптерев. Патриарх Никон и царь /некоей Михайлович. Сергиев Посад, 1909. Т. 1. С. 140-141.
Низложением Никона не закончилась деятельность Собора 1666 года; в следующем, 1667 году, было приступлено к исправлению церковного порядка, нарушенного по поводу исправления церковно-богослужебных книг патриархом Никоном. Но это было не устроение церковного порядка, а разрушение всех основ древнего православия. Прежде всего в своих определениях Собор 1667 г. признал решения Стоглавого Собора неправильными. Великий Стоглавый Собор св. Макария и царя Грозного, утвердивший навеки <истинную православную веру>, был ошельмован чужими пришельцами, непрошеными советчиками и оскорбителями чужой святыни. В постановлении Собора 1667 года было указано, что Стоглав не чужд был ложных мнений, что благодаря невежеству русских им были допущены <нерассудно> погрешности. Одним словом, постановления Стоглава, дорогие русскому человеку и представлявшие непререкаемые основания древлецерковного учения, признаны незаконными и чуть нееретическими. Клятву, положенную на Соборе Стоглавом, Собор 1667 года разрешает и разрушает как безрассудную клятву, ибо, по замечанию Собора, митрополит Макарий и его сподвижники на Соборе не только не соглашались с древними греческими и славянскими книгами, но и издали свои определения без сношения с восточными церквами. Все рассуждения <раскольников> и ссылки на их авторитеты оставлены без внимания. Ссылка старообрядцев на житие преп. Ефросина Псковского, в которой доказывается древность употребления сугубой <аллилуйа> в церкви русской и греческой, Собор разъяснил в том духе, что старообрядцы неправильно понимают учение преп. Ефросина. Относительно свидетельства Максима Грека, который учил читать <аллилуйа> сугубое, Собор заметил, что такое свидетельство нс может принадлежать Максиму Греку, как человеку мудрому и ученому, который не стал бы приводить мнения нетвердого и ни на чем не основанного. Свидетельство Мелетия и Феодорита в пользу двуперстного сложения Собором было отвергнуто и вместо двуперстного сложения при крестном знамении Собор определил употреблять троеперстное как древнее и всеобшее. В последнем вопросе, как и во многих других, Собор высказывал заведомо неправильное мнение.
<Утверждение восточных иерархов, - говорит Мельгунов, - что будто бы церковь издревле употребляла троеперстное перстосложение для крестного знамения, не отвечало истине. Первоначально древнейшею формою было единоперстие; для отличия от монофизитов с течением времени, с XI века, оно стало заменяться двоеперстием и сделалось господствующим. Греки потом начали переменять двоеперстие на троеперстие (с конца XII века, в отличие от несториан, державшихся двоеперстия)>*.
* С. П. Мельгунов. Религиозно-общественные движения XVII- XVIII веков в России. М., 1922. С. 42.
Само собою разумеется, что Собор признал, что церковно-богослужебные книги исправляемы законно и правильно и остались вполне верны древнецерковному православию. На этих общих выводах было вынесено постановление, что те, которые не признают новоисправленных книг, не признают их православными, равно и те, которые не почитают православную церковь, принимающую таковые книги, должны быть почитаемы <раскольниками>. Чтобы воздействовать на упорных страхом церковного наказания, Собор постановил: <Аще кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится Святой Восточной Церкви и 'сему Священному Собору или начнет прекословить и нам противиться, и мы такового противника данною нам властью от Святаго и Животворящаго Духа проклятью предаем>.
Вследствие такого определения бывший протопоп Аввакум, поп Лазарь, чернец Епифаний, диакон Феодор и другие преданы анафеме как противники православию. Клятвой, произнесенной Макарием, митрополитом Антиохийским, в Москве в 1666 году, и Московским Собором 1667 года было положено прочное основание отделению от православной церкви наиболее ее верных последователей. Преданные сыны церкви православной были признаны ее заклятыми врагами. Реформа, начатая и проведенная насильственно, со страшным деспотизмом и полным пренебрежением к заветным верованиям и обычаям народа, вызвала народное волнение. Многие священники были вместе с оскорбленным в своих религиозных чувствах народом. Правительство ответило на брожение в народе обычными тогда суровыми мерами: пошли в ход казни, ссылки, тюрьма, кнут. Осужденные Соборами 1666-1667 годов не покорились несправедливому решению.
<Держим православие, бывшее прежде Никона-патриарха, и книги держим письменные и печатные, изданные от пяти патриархов: Иова, Гермогена, Филарета, Иоасафа и Иосифа Московских и всея России, и хошем собором, бывшим при Царе Иване Васильевиче, правы быти, на нем же был и Гурий, наш казанский чудотворец, с сими книгами живем и умираем>*.
Православные взошли на свою Голгофу.
Пламенным борцом за древнее благочестие и святую старину выступил чистый и самоотверженный служитель алтаря Христова протопоп Аввакум. Он не мог примириться с воцарившейся на русской земле неправдой и равнодушно взирать, как греческие милостыне собиратели и инославные авантюристы попирают священные для русской души древние обычаи и порушают нашу правую веру. Ни уговоры, ни угрозы, ни ссылки и заточения, ни мучения, которым подвергали бесстрашного Аввакума и его семью, ни пятнадцатилетнее безысходное томление в земляной могиле не могли поколебать убеждения Аввакума в правоте своего исповедания и отказаться от великого дела св. Макария и Иоанна Грозного, утвердивших навеки истинную веру православную.
* С. А. Князьков. Из прошлого русской земли. М.. 1907-1909. С. 657.
Аввакум не изменил земле святорусской. Он мужественно и прекрасно донес свой тяжкий крест до конца и приял мученический венец за чистое и непорочное православие - на пылающем костре в Пустозерске. В 1681 году правительство постановило учинить розыски раскольников, запретило продажу и распространение их сочинений и старых книг, учредило строгий надзор за приверженцами старины. Протесты сторонников древнего благочестия подавлялись со страшной жестокостью. Попытка старообрядцев доказать в 1682 году свою правоту закончились для них весьма плачевно: Никите (Пустосвяту) была отрублена голова, товарищи его разосланы по дальним монастырям, многие разбежались. Выступление Никиты рассматривалось как государственное преступление, и правительство прибегло к самым строгим мерам. Под давлением фаворита царевны Софьи князя Голицына, который, несомненно, был католиком, раскол был совершенно запрещен в государстве; тех, которые перекрещивают обращенных, назначено казнить смертью, хотя бы они и покаялись; за укрывательство раскольников виноватых били кнутом и налагали на них пеню. Многие из гонимых старообрядцев, спасаясь от правительственного террора, бросились за границу. Так основались в Лифляндии известные поселения старообрядцев по берегу Пейпуса; другие перешли за рубеж польский и основали Ветку и столь же славное Стародубье; иные бежали в Крым. Наконец, многие тысячи укрывались от преследования в непроходимых лесах Севера и Сибири. Наиболее же стойкие и мужественные предавались правительству и шли за веру на мученическую казнь или же сами себя сжигали в срубах. Единое православное стадо рассеялось. В момент этого раздора начинают развивать усиленную подрывную работу враги православия - паписты и протестанты-масоны.
КИЕВСКИЕ УЧЕНЫЕ. КАТОЛИКИ и ПРОТЕСТАНТЫ
В 1649 году последовал первый вызов киевских ученыхв Москву из Братского Богоявленского монастыря. Любимец царя Алексея боярин Феодор основал в Москве при церкви Св. Андрея Стратилата Преображенский монастырь, в котором находились тридцать иноков, приглашенных сюда из разных малороссийских монастырей. При монастыре было открыто Андреевское училище. Преподавателями были приглашены Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Дамаскин, Птицын и другие. Вызванные ученые вместе с другими составили из себя ученое братство, получившее название Ртищевского, по имени своего покровителя.
Западных ученых встретили подозрительно, опасаясь от них вреда православию. Духовенство также указывало Царю на опасность от западной науки. <Доселе, - говорило оно, - в России, несмотря на обширное пространство ее, господствовало единоверие и единоправив; если же настанет разноязычие, то поселится раздор и прежнее согласие исчезнет>. Опасения русского духовенства подтвердились полностью. Новые люди принесли новые идеи и слова, противные духу православного учения. Полоцкий в своих проповедях проводил латинские мнения о пресуществлении даров и об исхождении Св. Духа и от Сына. Епифаний Славинецкий указывал на то, что в основу своего <Венца Веры> Полоцкий принял не Никейский, а мнимо-апостольский символ веры, но это указание не было принято.
<После смерти Епифания, - говорит граф Толстой, - Полоцкий, оставшись без соперников, начал еще резче отзываться о невежестве москвитян, держал себя заносчиво и гордо, не хотел знать ни патриарха, ни других духовных властей, даже сочинения печатал без благословения патриарха в дворцовой типографии. Патриарх Иоаким" был сильно раздражен против гордого придворного монаха, обвинил его в "хлебопоююннической ереси" (так как он учил поклоняться хлебу в евхаристии до времени его действительного пресуществления), называл его орудием иезуитов. Но Полоцкий был недоступен для патриаршей власти, потому что находил себе сильную поддержку при дворе>*. Взгляды Полоцкого развивал его ученик Сильвестр Медведев". Медведев свое мнение защищал не только устно, проповедью, но выпустил даже два своих сочинения: <Хлеб животный> и <Манна>.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!