С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 99 страница
442
недурное подобие придурковатой деревенской девки. Её капризный, несколько носовой голос звучал глуше и резче обыкновенного. Нарочито-аляповатые, иногда цинически безобразные жесты кокетливо взывали к весёлой сочувственной улыбке со стороны публики, которой предстояло оценить великое самопожертвование избалованной актрисы». Однако появлялись и противоположные отклики на исполнение Савиной. Актёры обнаруживали в образе Акулины, созданном актрисой, чудо перевоплощения: «Кто бы в ней узнал Савину, всегда изящную и, я бы сказал, шикарную Савину? Кто бы мог предположить, что... она вдруг превратится в угловатую, тупую, грубую деревенскую бабу с её примитивными чувствами, животными инстинктами... Полное перевоплощение и ни на одну йоту нарочитости, какого-нибудь наигрыша... И подлинная, без всякого подчёркивания и без всякого напряжения народно-бытовая речь» (Юрьев Ю.М. М.Г. Савина // Театр. 1941. №2. С. 136).
Многие критики писали о том, как играла Савина в пьесе Толстого, но часто за блестящей игрой не видели того, что хотела донести актриса до зрителей. Театральный критик А.Р. Кугель, при общей высокой оценке исполнения Савиной, видел в её Акулине лишь два основных штриха: «у придурковатой Акулины, во-первых, полузакрытый глаз, придающий ей какой-то животный, идиотский вид, во-вторых, сидя на лавке, во время лирического объяснения Акима с Никитой, она, видимо, плохо понимающая, в чём суть этой лирики, да и вообще далёкая от нравственных вопросов, как от звезды Сириуса, покачивает всё время правой ногой. Вот и всё. Но характер, образ готов». Однако в образе Акулины Савина уловила особое толстовское содержание, актриса вела свою героиню к нравственному покаянию, была сосредоточена на том внутреннем движении, которое происходило в Акулине. Главный содержательный стержень роли для Савиной был в рождении нового человека из, казалось бы, мёртвого, застывшего существа. Савина говорила, что её натолкнули на выбор роли заключительные слова Акулины «и я виновата». Видимо, не прошло бесследно и первоначальное желание актрисы играть Анютку: чистота этого образа невольно отразилась и в савинской Акулине.
|
|
|
Тема нравственного преображения особенно интересовала Савину, мечтавшую о роли Катюши Масловой. Но инсценировки романа «Воскресение», которые шли в частных и провинциальных театрах, не допускались на императорские сцены. Савина устроила чтение одной из «переделок» «Воскресения» и пригласила А.Ф. Кони, который позднее вспоминал: «С тревогой ждала она разрешения постановки “Воскресения”, переименованного в “Катюшу Маслову”, и писала мне с огорчением 11 ноября 1901 года: “Катюшу” “закатили” на вечные времена и без снисхождения».
|
|
|
В постановке Александринского театра «Живой труп» (1911) Савина играла роль Анны Дмитриевны Карениной. В целом спектакль был признан неудачным, но в игре Савиной современники отмечали мастерство и оригинальную интерпретацию.
И.Ю. Матвеева
САДОВСКИЙ Пров Михайлович (наст, фамилия Ермилов; 1818-1872) — русский актёр. Играл в театрах Калуги, Рязани, Воронежа, Казани и др. В 1839 г. дебютировал в Малом театре в Москве, где работал до конца жизни. С него начинается знаменитая театральная династия Садовских.
Толстой увидел Садовского на сцене в популярной в то время комедии А.М. Красовского «Жених из ножовой линии». В дневнике 8 ноября 1857 г. он записал: «Тётушка собралась в театр. “Жених из ножовой линии”, ловкая пьеса. Садовский прекрасен, ежели бы не самоуверенная небрежность» (47: 162). Небрежность была одной из черт актёра: он позволял себе опаздывать на репетиции, нетвёрдо знать текст роли.
26 января 1858 г. Толстой видел в Малом театре «Ревизора» с М.С. Щепкиным в роли городничего; в этой же постановке Садовский играл Осипа. А.А. Григорьев дал в своё время подробный анализ роли, исполненной Садовским. Критик поставил мастерство Садовского в роли Осипа на один уровень с исполнением городничего Щепкиным и даже заметил, что Осип Садовского «задуман и выполнен едва ли не проще и не правдивее». Для критика игра Садовского «заслоняла всё остальное» в спектакле, так как в ней было видно принципиально новое отношение исполнителя к своему персонажу: «совершенно спокойное, правдивое до совершенства воспроизведение личности со всеми тончайшими психологическими чертами и со всей соответствующей этим чертам внешности — вот игра Садовского». Григорьев видел в работе Садовского будущее актёрского мастерства, которое состоит в том, чтобы воспроизвести живое лицо, сделать его узнаваемым.
|
|
|
Одна из находок Садовского в исполнении роли Осипа (мимическая сцена ухода
443
Осипа) переходила от одного исполнителя к другому. В.Н. Давыдов вспоминал, что воспользовался находкой Садовского в этой «молчаливой» сцене. Актёр Н.Н. Шамин, также исполнитель роли Осипа, был вполне уверен, что эта сцена определена ремаркой Гоголя. Так актёрская находка Садовского вошла в историю театра наравне с авторским текстом.
И.Ю. Матвеева
САЛОМОН Шарль (Salomon; «Соломон», «Карл Альфонсович»; 1862-1936) – французский литератор, профессор русского языка в Париже; доктор права; редактор журнала «Musée social» («Общественный музей»); автор нескольких статей о Толстом, в т.ч. исследования об «Азбуке». В 1928 г. в Париже издал «Четыре русские книги для чтения». Переводчик произведений Толстого на французский язык (статей «Религия и нравственность», «Приближение конца», «Предисловие к сочинениям Гюи де Мопассана», «Неделание» и др.). С 1893 г. знакомый, посетитель, корреспондент и адресат Толстого, друг всей семьи Толстых. Мачеха Саломона (рожд. Перро) в юности была фрейлиной Петербургского двора, сохранила дружбу с А.А. Толстой; через неё и познакомился Саломон с Толстым: «наш давнишний приятель и милейший француз Саломон» (72: 450), как говорил о нём Толстой. Он считал Саломона «хорошим знатоком и русского и французского языка» (73: 244) и одним из лучших переводчиков своих сочинений, правда, иногда называл «легкомысленным» (ЯПЗ. 3. С. 18).
|
|
|
Саломон не раз бывал и в Ясной Поляне, и в московском доме Толстых. 26 мая 1896 г. он приехал в Ясную Поляну, и на следующий день Толстой ездил с ним на завод бельгийской компании, расположенный по тульскому шоссе не очень далеко от Ясной Поляны. Это был, как писала о Саломоне С.А. Толстая, человек «славный, живой, умный, участливый» (ДСАТ 2. С. 141) и интересный собеседник: говорили о французской литературе, о русской политике. 17 ноября 1906 г. Д.П. Маковицкий записал в дневнике, что приехал Саломон и «Л.H. говорил с ним о революции», «о церковных делах во Франции» (ЯПЗ. 2. С. 369-370). Иногда Толстой читал гостю вслух свои сочинения.
В письмах Саломон и Толстой обсуждали проблемы, связанные с переводами, Толстой отвечал на вопросы переводчика, поправлял его, подсказывал лучший вариант перевода. Интересовался другими работами Саломона: «Что ваш перевод Тютчева? Он должен иметь успех у настоящих ценителей поэзии», — писал Толстой 8 сентября 1894 г. французскому литератору (переводившему прозой на французский язык стихи Тютчева) и вносил некоторые поправки в присланную ему рукопись (перевод не был опубликован). В случае необходимости Саломон становился посредником между русским писателем и французской прессой: 5 марта 1894 г. на предложение Саломона напечатать перевод статьи «Религия и нравственность» в «Revue Chréstienne» <«Христианском обозрении»> Толстой отвечал, что предпочитает напечатать статью в каком-либо светском журнале: «Я боюсь всего, что носит название христианского» (67: 66). Через Саломона 6 апреля 1894 г. Толстой послал возражение на появившуюся в «Journal des Debats» 27 марта статью А. Ваrinе о своей «Азбуке».
Саломон внимательно следил за творчеством Толстого, не скрывая своего, порой неоднозначного, отношения к произведениям русского писателя. 21 июля 1900 г., познакомившись с только что вышедшим романом «Воскресение», он писал Толстому: «Мы с матушкой следим издалека, но с таким горячим участием <...> за громадным, неоспоримым успехом “Воскресения”. Благодаря своей красоте, эта книга заставила проникнуть (я не говорю воспринять) в известные круги те мысли, которые никогда не проникли бы туда иным путём. Я неоднократно замечал смущение, досаду и стеснённость, производимые ею на искренних христиан. Эта книга, целиком пропитанная духом христианства и анархическая по вдохновению, глубоко взволновала всех искренних людей. По долгу искренности в отношении вас я скажу вам, что жалею об одной вещи, глубоко меня задевшей, это о главе о причастии, не потому, что я не нахожу вполне естественным громко провозгласить отсутствие веры в эту догму; но к чему ведёт ирония и то, что покажется верующим богохульством? Вы хотите, чтобы люди инакомыслящие услышали вас, и вы заставляете их затыкать себе уши. Простите меня, дорогой граф, но я слишком люблю вас, чтобы не сказать того, что думаю (72: 414).
В июле 1910 г. Саломон снова был в Ясной Поляне. Толстой в те дни читал «прелестный рассказ Милля» (58: 77) «La Biche ecrasée» («Раздавленная коза». – франц.). По просьбе Толстого Саломон тоже читал вслух этот «милый рассказ» Пьера Милля. Позднее, 4 апреля 1932 г., он вспоминал об этом: «“La Biche écrasée” имела большой успех, особенно одно ме-
444
сто, которое Толстой заставлял меня читать и перечитывать на второй и на третий день перед новыми гостями. Это место я помню. “Repos hebdomadaire”... Я тотчас же написал Пьеру Миллю. Я перечёл его. Выходило, что Толстой через моё посредство давал ему литературные советы» (58: 444).
И после смерти Толстого Саломон приезжал в Ясную Поляну и продолжал переписываться с её обитателями.
Лит.: Мазон А. Французский корреспондент Толстого // ЛH. Т. 75. Кн. 1. С. 588-592.
Н.И. Бурнашёва
САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН Михаил Евграфович (наст, фамилия Салтыков, псевдоним — Н. Щедрин; 1826-1889) — прозаик, публицист, критик. Его отец был из старинного дворянского рода, мать — из купеческого сословия. Произведения Салтыкова-Щедрина в совокупности — широкая «критическая энциклопедия русской жизни» (Н.К. Михайловский).
Детство писателя прошло в глуши Пошехонья, на границе Тверской и Ярославской губ., в обстановке помещичьего бесправия, когда бесконечные угрозы и наказания в доме касались не только крепостных крестьян, но и собственных детей Салтыковых. Эти «семейные» впечатления позднее отразились в романах «Пошехонская старина», «Господа Головлёвы», в сатирических очерках писателя.
Склонность к литературе у Салтыкова обнаружилась рано. Этому способствовали полтора года учёбы в Дворянском институте в Москве (1836-1838), затем шесть лет в Царскосельском, с 1844 г. — Александровском лицее. По традиции на каждом курсе лицея объявлялся очередной «продолжатель Пушкина», и в своём классе им стал юный Салтыков: его стихи печатали журналы «Современник» и «Библиотека для чтения».
Служба чиновником в канцелярии военного министерства (с 1844 г.) и ссылка в 1848 г. в Вятку на полтора года за первые повести «Противоречия» (1847) и «Запутанное дело» (1848), разгром в Петербурге кружка петрашевцев, в котором состоял Салтыков, и благополучно закончившееся для него разбирательство по этому делу, назначение на должность советника в Вятском губ. правлении, служба в Рязани и Твери в должности вице-губернатора (1858-1862), в Пензе, Туле и снова в Рязани, теперь уже на посту управляющего местными Казёнными палатами (1864-1868), дали богатейший материал для осмысления действительности. По оценке современников Щедрина, никто не знал провинциальную и народную жизнь так, как знал её он.
В «Губернских очерках», «Истории одного города», «Господах Головлёвых», в «Благонамеренных речах», «Убежище Монрепо», «Мелочах жизни», др. сатирических романах, повестях, рассказах, сказках писатель изобразил социальную панораму России 1860-х гг., вывел яркие гротескные типы, целые группы характеров — искажённые тени в образе человеческом. Своим остро критическим отношением к действительности Щедрин заполнил в литературе пробел, который оставили в изображении русского дворянства Тургенев и Толстой.
Щедрин часто прибегал к эзопову языку (например, в сказках «Премудрый пескарь», «Как один мужик двух генералов прокормил» и др.). Современники признавали в нём достойного наследника Гоголя. Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов видели в нём идейного союзника.
Оценки же Толстого более сдержанны. В сочинениях Щедрина он отмечал «длинноты». «Верное средство быть скучным, — как-то выразился Л.Н., — всё договаривать до конца. Про Щедрина это вполне можно сказать. Он всё всегда договаривал до конца. Я никогда не мог читать его» (запись А.Б. Гольденвейзера. 10 августа 1909 г.).
Писатели познакомились в начале 1856 г. В Петербурге они довольно часто виделись и бывали друг у друга, но духовной близости между ними не возникло, хотя Толстому нравились «Губернские очерки», «Два отрывка из книги умирающих», некоторые сказки... Находя Щедрина «писателем серьёзным», Толстой всё же часто отзывался о нём критически. В свою очередь Щедрин, признавая первенство Толстого, высказывал нелестные суждения о «Войне и мире» и особенно о позднем его творчестве. Всё это объяснялось несовпадением идейно-художественных и творческих позиций писателей. Их отношения оставались отдалёнными. В 1878-1885 тт. писатели состояли в переписке, инициатором которой был Салтыков-Щедрин. В одном из писем он просил Толстого дать для журнала «Отечественные записки» новый роман (имелся в виду незаконченный роман «Декабристы»). Ответ Толстого не сохранился, но известно, что писатель согласился печататься в журнале. Однако вскоре издание было закрыто, и вопрос о сотрудничестве в нём Толстого отпал.
В начале декабря 1885 г. Толстой предлагал Щедрину сотрудничать в издательстве «Посредник»: «У вас есть всё, что нужно, — писал Толстой, — сжатый, сильный,
445
настоящий язык, характерность, оставшаяся у вас одних, не юмор, а то, что производит весёлый смех, и по содержанию — любовь и потому знание истинных интересов жизни народа. <...> Вы можете доставить миллионам читателей драгоценную, нужную им и такую пищу, которую не может дать никто, кроме вас».
В 1887 г. Щедрин предложил «Посреднику» пять сказок, но В.Г. Чертков «во всех почти его рассказах, подходящих сколько-нибудь» к цели издания, усмотрел «что-нибудь прямо противоположное» духу «Посредника»; с правкой Черткова автор не согласился и 30 марта 1887 г. потребовал возвратить ему сказки.
Как-то однажды знакомый Толстого Г.А. Русанов назвал Салтыкова-Щедрина одним из его любимейших писателей, на что Толстой ответил: «И он вполне стоит этого. Щедрина я люблю, он растёт, и в последних произведениях его звучит грустная нота». А в другой раз (уже в 1883 г.) спросил Русанова: «Вы читали его “Современную идиллию”? Помните суд над пескарями? — Да, помню, — ответил Г. Русанов. — “Это прелестно”, — сказал Толстой и при этом привёл на память небольшую цитату из Щедрина, в которой говорилось о лоботрясах. “Хорошо он пишет, — закончил Толстой, — и какой оригинальный слог выработался у него”» (цит. по: Апостолов Н.Н. Лев Толстой и его спутники. М., 1928. С. 214).
Л.Ф. Подсвирова
САМАРИН Пётр Федорович (1830 — 1901) - помещик Епифанского уезда Тульской губ., общественный деятель, тульский губ. предводитель дворянства (1874—1880). Участник Крымской войны. Брат известного славянофила, публициста Ю.Ф. Самарина. Хороший знакомый Толстого, его корреспондент и адресат, часто упоминался в дневнике и письмах Толстого.
Самарин неоднократно посещал Толстого в Ясной Поляне и в Москве; Толстой гостил в имении Самарина Молоденки (в 18 верстах от Бегичевки, на пути в Ясную Поляну) и бывал в его московском доме. Он хорошо знал и жену Самарина Александру Павловну (рожд. Евреинову; 1836-1905).
Н.В. Давыдов вспоминал: «Самарин, служивший одно время комиссаром в Царстве Польском, куда он был вызван организовавшим в Польше местное крестьянство князем В.А. Черкасским, был затем в Епифанском уезде мировым посредником, потом председателем съезда мировых судей и наконец тульским губ. предводителем дворянства, состоя в то же время уездным и губ. земским гласным. На всех этих общественных должностях он оставался верным истолкователем принципов, положенных в основу крестьянской, земской и судебной реформ, и умел окружить себя людьми, работавшими в том же, как и он, направлении.
Это был человек, обладавший глубоким и тонким умом, громадною эрудицией и начитанностью и общею талантливостью. Безусловно добрый и мягкий в душе человек, он казался внешне и людям, мало его знавшим, сухим, даже чёрствым <...>. Душой, и вполне благородной, сочувствовавшей всему высокому, Самарин обладал, но он не выставлял её напоказ; а при этом он не стеснялся высказывать откровенно своё мнение о событиях и людях и, обладая наклонностью к сарказму, остроумными замечаниями своими мог задеть самолюбие лиц, которым возражал в том или ином общественном собрании» (Давыдов Н.В. Из прошлого. Изд. 2-е. М., 1914. С. 191).
Давыдов же рассказывал о взаимоотношениях Самарина и Толстого: «После обеда между Л.Н. и Самариным обычно завязывался разговор на ту или другую серьёзную тему, причём разговор этот каждый раз обязательно переходил в спор, что было неизбежно, так как Самарин радикально расходился с Л.Н. во взглядах почти по всем вопросам принципиальной и реальной жизни, причём Самарин <...> не уступал в споре Л.Н. и очень остроумно, меткими замечаниями, разбивал доводы его. Это раздражало Л.Н., он начинал горячиться, а за ним и Самарин, и наконец оба переходили, продолжая спорить, на французский язык, которым отлично владели, говоря уже друг другу неприятности. Я знал, что вступление в дело французского языка означало, что надо прекратить спор и пора уезжать, и распоряжался о подаче нам экипажа. Я вмешивался в словесное состязание, и мы с Петром Фёдоровичем уезжали, но обычно и он и хозяин продолжали говорить по-французски, чего никогда не бывало в других случаях, и иногда расставались, холодно поклонившись друт другу. Но на следующий же день оба писали друг другу очень искренние и дружеские извинительные письма уже по-русски, и инцидент совершенно исчерпывался до следующего раза» (там же. С. 234).
Подробности одного такого конфликта 1881 г. отложились в бумагах Толстого. В разговоре о казни «первомартовцев» — участников покушения на Александра II – Толстого покоробило, что Самарин сказал «с улыбочкой: надо их вешать. Хотел
446
смолчать и не знать его, — писал в дневнике Толстой, — хотел вытолкать в шею. Высказал» (49: 36).
Вскоре затем 5 июня 1881 г. Толстой отправил Самарину письмо с извинениями, где между прочим говорилось: «...я забыл то, что прежде всего мне надо было быть в любви с вами, с тем человеком, который был передо мной; а из-за умственного тщеславного задора я забыл это и злился на вас, хотя очень хорошо знал и знаю, что вы можете не соглашаться со мной, но что вы человек хороший тем главное, что хотите быть хорошим» (90: 244).
Самарин считается прообразом предводителя дворянства в «Анне Карениной» и Сахатова в «Плодах просвещения» (в ранней редакции этот персонаж и именовался Самариным).
В.М. Бокова
САМАРИН Юрий Фёдорович (1819-1876) – философ, историк, знакомый Толстого. Родители его состояли на придворной службе (отец — шталмейстер императрицы Марии Фёдоровны, мать — её фрейлина). Крёстными их сына Юрия была императорская чета. Самарин получил прекрасное домашнее образование, в 1834 г. поступил в Московский университет на словесное отделение философского факультета. В 1839 г. познакомился с К.С. Аксаковым, в 1840 г. — с А.С. Хомяковым. «Этот союз — духовный, душевный, умственный и нравственный — <...> приобрёл немало молодых адептов, привлёк и многих старых друзей, при всём разнообразии личных характеров и несогласий в некоторых частностях, к единству общего направления, - к общей работе русского народного самосознания, одним словом, положил основание славянофильству» (Аксаков И.С. Письма А.С. Хомякова к Ю.Ф. Самарину. Предисловие // Русский архив. 1879. Кн. 3. С. 304).
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!