Участниками конференции обращение принято единогласно. 3 страница
Татьяна Ивановна: Да.
А.Чирушкин: Суд будет?
Татьяна Ивановна: Да.
А.Чирушкин: Ну Слава Богу!
Татьяна Ивановна: ...А я мысленно Ему говорю: “Это лучше, чем чистка партии” - сказала я Ему. А Он говорит: “Молчи, молчи!” А мысленно я же сказала: “Это лучше, чем чистка партии буквальная, Твоя чистка будет, это уж знаю я”.
А. Чирушкин: Мама Тань, Он что в Духе будет судить, или Сыном придет?
Татьяна Ивановна: Дети! Только будет судить так, как мы все, покуда я не пощупаю, что это трико, я же не поверю...
Вот Он хочет так, чтоб мы видели своими глазками, что это трико вот такого цвета, а это вот так. Я в этом первая Ему задала вопрос: “Ты как будешь, Учитель вот в Духе это воскрешать, или буквально?” А Он мне так и показывает покуда меня трепет вот за это...(Чирушкина за майку потрясла) покуда мы не увидим, что вот это простое х/б, а вот это шерстяное, мы же не поверим. Вот!
“Мне люди, да, не верят - говорит, - сейчас не верят, кто и колдуном называет, кто еще чем-то... “ Вот.
А.Чирушкин: Значит Он придет телом на ком-то из нас уже, уже где-то ходит это тело. Да?
Татьяна Ивановна: Дети, уже есть. Он ходит. Так что вы можете обращаться смело к Учителю. Только так, как вы это верили, так оставайтесь до 2000-летнего периода. Но, знайте, хорошее нас еще ничего покуда не ждет. Какая бы ни была стихия, какой бы вихрь ни крутил, никуда не убегайте, от этого никуда не уйдешь... от своего. Будьте там, где вас застала эта стихия. Вот. И ждите своего времени. Когда Это будет, никто из нас не знает. И я не знаю. Но, только, что Он мне передал, вот это только скажу, что никуда не убегайте. Никто не убежит... Ни от своего... А будет только то, что Он должен нести. Я не понесу твою ношу, ты не понесешь мою ношу. Так что, детки, Он Сам сказал, что каждый баран будет повешенный за свою ногу не за чьюсь. Вот так вот! Но если возникнут у вас вопросы , вот 47-ой, можете приходить до 10-00 вечера, двери открыты...
|
|
|
Вот и каждый мы делаем свое. Возникнут вопросы у вас обязательно.
...Но хорошо я знаю, что 12 уже на Земле. Даже Его слова сказали... 20 февраля Ему же День рождения. “Народу, - говорит, - Таня, было больше 150-ти человек в этом Доме. Но со Мною, Таня, было только 12-ть.” Так мне этот вопрос был нужен. Я так это мечтала знать: - все же уже ученики собраны и в одной куче или нет? Эту мысль Он мне сказал, что уже 12 учеников со Мною, теперь, - говорит, - Я очень спокойный, что 12-ть уже нас на Земле. А вперед Он так говорил:
“...Если бы такой человек, как Я родился, как Я лично... мы бы уже подымали бы с кладбища”. Я говорю: “Как, буквально?”
- “Да”.
Я говорю: “Как Учитель? Скажи, если это не секрет?” А Он говорит: “Да я знаю, знаю, тебе зараз скажи. Только вот поймешь ты или нет?” А я говорю: “Пойму, вот все равно пойму. Он говорит: “Тот Человек - два человека, да. Один человек будет у изголовья, а другой у ножках. И вот они подложат пальчики только и воскресят вот этого человека. Воскресят, и, будем с уморки начинать или с кладбища”.
|
|
|
А.Чирушкин: Открыл значит все, бабе Тане.
Татьяна Ивановна: Да, детки, дай Бог вам, дети, разум. Дай Бог вам здоровья и просите, дети, не просто, как мы считаем просить Учителя, как вроде закон такой. Нет. Не ограждайте, не ограждайте никакими законами. А из записных-писаных этих молитв никаких не держите. Вот это наше письменное. Нам, наше сердце, оно будет диктовать и оно и диктует мне уже, дети, и вам будет диктовать. Но вы никогда не отвергайте мысль та, которая вы слышите, вам мозги кто-то ворочает. Не отвергайте. Вы сейчас же старайтесь исполнить. Так, старайтесь исполнить это.
А.Чирушкин: Мам, Тань, про Казань, что Он говорил, мы же из Казани?
Татьяна Ивановна: Да, знаю, что Он говорил? Он не говорил плохого ничего. Нету. Нет, детки. Не только Учитель о вас будет говорить плохо, о вас даже говорят преступники. О Казани, о казанских тюрьмах. Вот. Да. О казанских тюрьмах, что там Учитель и в тюрьме и в больнице на койке и Учитель везде и всюду, границ Учителю нет. Вот так. Расстояние никакое не имеет роли.
|
|
|
А.Чирушкин: А то, говорят, сгорит Казань, семь городов, говорят, сгорят, где Меня за Бога не признали, правда? Говорил так Он?
Татьяна Ивановна: Детка, повтори еще раз вот эти слова.
А.Чирушкин: Он говорил, что 7 городов сгорят, где Меня за Бога не признали. Говорил Он такое?
Татьяна Ивановна: Деточка, я сама лично не слышала. Раз я не слышала. Я боюся Бога, я боюся передавать то, что я твердо не знаю. Но, знаю, это говорят очень многие. И верующие в Учителя и не верующие в Учителя. Даже Юра вот далеко сидит... Ну о том, что какой город. ...Это сгорит Он сказал. Юрочка, вот подойди сюда, сына. Подойди, пожалуйста, ради людей этих... сгорят, сгорит... какие-то города, а за что я сказала. Вот ты сказываешь, что Его за Бога не признали. А я слышала так в народе тоже, что: “Когда только Я посылаю благословение народу, то сейчас же Москва одевает цветные эти зонтики и не принимает мое благословение. А Я их благословляю дождиком, влагой. А Я благословляю, - говорит, - влагой”... Юрочка, сколько городов, Он сказал, сгорит?
Юра Апрышко: Я про Москву и Киев знаю.
Татьяна Ивановна: Только про Москву?
Юра Апрышко: Да. А, Он сказал Учитель: “А Я никогда от дождика нигде не прятался”, - говорит.
|
|
|
Татьяна Ивановна: Так, так. А какие города сгорят, Он говорил?
Юра Апрышко: Москва, Киев.
Татьяна Ивановна: Москва, Киев, ...?
Юра Апрышко: А я больше не знаю.
Татьяна Ивановна: А Ленинград, не говорил?
Юра Апрышко: Не знаю.
Татьяна Ивановна: А Москва и Киев, а почему так, не знаешь?
Юра Апрышко: Не знаю, не знаю...
Татьяна Ивановна: Ну за Москву я спрашивала. Я ж думала физически...
Юра Апрышко: Но нашего Хутора бомба не коснется...
Татьяна Ивановна: Он так сказал: “На наш Хутор никакая бомба не упадет”.
Юра Апрышко: Поэтому здесь только спасение.
А.Чирушкин: Или на Бугре тоже?
Юра Апрышко: На Бугре, наверное, тоже.
Татьяна Ивановна: Я не скажу.
Юра Апрышко: Здесь уже покупляют, строят хаты здесь уже...
Татьяна Ивановна: Ой, народ уже читает истории, и уже два человека.
Юра Апрышко: Ну, всего хорошего.
Татьяна Ивановна и все остальные:" Спасибо!"
А.Чирушкин.: Юрочка, про Казань Он что говорил вообще. Про Казань, мы из Казани, Он что говорил?
Юра Апрышко: Он же там был, да.
А.Чирушкин: Вот, Он знает хорошо.
Юра Апрышко: В психиатрии там был, да.
А.Чирушкин: Вот, Он знание свое выразил, наверное. Что ждет нас?
Юра Апрышко: Я не знаю ничего такого.
А.Чирушкин: Не обижался на Казань, нет?
Ю.Апрышко: Нет, нет.
Татьяна Ивановна: Нет, нет.
А.Чирушкин: Ни на кого не обижался?
Ю.Апрышко: Ни на кого не обижался.
Татьяна Ивановна: Нет, нет.
А.Чирушкин: Он по своей воле там был в Казани? Кроме психушек? По своей воле ездил?
Ю.Апрышко: По своей воле, может быть, людей там принимал, может быть.
Татьяна Ивановна: Я не знаю, я не знаю, по своей воле не знаю.
А.Чирушкин: Понятно. Спасибо, Юрочка.
Татьяна Ивановна: По своей воле не скажу тоже, был Он там или не был. Знаю, что весь Донбасс Он проколесил вот, потому что у Него отец был шахтер. Он тоже шахтер. Он заменил отца, 16 лет Ему только было. Он нашел и пришел домой и говорит: “Отец, вылазь из шахты, я молод, имею силы, а ты старенький, ты иди корми народ, сей хлеб, и питание давай народу. А я буду заменять тебя и семью буду твою сохранять. Буду снабжать”. Вот так вот.
Татьяна Ивановна: Я еще не закончила. Я вам вот что скажу, когда вы у Петра Никитича там побудете, будет у вас свободное время, придете к нам поможете выкопать картошечку. Хотя она уже такая больная, если бы вы видели.
А.Чирушкин: ... даже на хуторе...
Татьяна Ивановна: Этот весь мир охвачен заразой. Это стихия такая, детки, что, наверное, мы должны, это картошечка вот такая и розовая и белая, разного сорта я поменяла свою мелкую на скороспелую, поменяла на такую разную картошку. И она все равно, какую бы я не поменяла, она больная, вот такие как есть натуральная вот, естественная вот короста, я не знаю, как оно по медицине называется. Вот такие нарывистые гнойнички. Вот. А потом вот это чухается. И это так раздирающе она переносится на тело. И поэтому рябые люди. Лицо исковерканное ходят. Вот эта самая короста, повлияла на человеческий организм. Но, знаете, в заключение скажу. Он сказал:” Я пришел на Землю, принес жизнь, но не смерть. Тех подыму, а этих не пущу!” Вот так. Значит. Смерть Он упразднит. Как я уже верю Ему, как верила, только нужно идти выполнять “Детку” и уже те люди, которые выполняя “Детку” от буквы до буквы - эти уже первые кандидаты - на Бессмертие. Так шо старайтесь выполнить “Детку” по букве. Тяжелый вопрос. Тяжелая работа. Но люди выживут. Вот недавно вижу сновидение Его. Идем мы с Ним по дороге, по ездовой и по обочинке, а Он мне говорит: “Тань, тебе колко?”
-А я же думала - Тебе не колко?
-А Он говорит: “Да и Мне колко. А все-таки же мы-то идем”.
-А я говорю: “Конечно, не стоим на месте”.
. - “Ну, колко, да? Таня, ну же... Скажи - “да”.
-Я говорю: “Да, Учитель”.
- “Ты, ж, можешь терпеть?! А раз можешь терпеть - выйдем на рубеж”.
А.Чирушкин: Ну, вот. И, Слава Богу!..
Татьяна Ивановна: Вот это, детки, все покудова.
А.Чирушкин: Мам Тань, спасибо, на здоровье Вам, на выход из терпения. Мы в пять уезжаем, поезд уже уходит. Вот, у нас остается, ну там, часа два-три. И мы сразу - посмотреть, поклониться... и...
Юра Апрышко: Правильно, правильно, правильно.
А.Чирушкин: Юрочка, вчера на Бугре весь день нас Учитель держал. Сегодня рассвет там встретили, и вот полдня едем.
Юра: Правильно, правильно.
Татьяна Ивановна: Старайтесь и дома это делать. Рассвет встречайте... Не только вы там встречали, дети...
Апрышко: Меня простите. если я что-то... грешное...
А.Чирушкин: ...Мы босые через всю Россию проехали. Вот так.
Юра Апрышко: Вы уже как детки...
Татьяна Ивановна: Вы теперь уже... - путники.
А.Чирушкин: И в городе так ходим, и зиму ходим так, все.
Юра Апрышко: О! Тогда хорошо!
Татьяна Ивановна: (кланяется 3 раза в пояс). Вы уже путники! Я вас прошу встречайте пожалуйста.
А.Чирушкин: Мы же отмаливаем город, кто за нас будет делать? Учителя нельзя же вытаскивать во все города - мы должны. Кто будет за нас так ходить?.. Поэтому уж как ведет...
Татьяна Ивановна: Не спите долго, покуда Он подымет свою головку. ...Не видите, а еще подымает. Учитель, подымается! Его видите только вот так, э-э, круг, э-э, ярко-красного вот этого шара. Просите, обливайтесь. Просите, только не зловредничайте у воде, смотрите. Я очень вас прошу. Не употребляйте воду напрасно. Сколько только вы обливались одним ведром продолжайте, а если у вас тело просит второе ведро - возьмите. Но больше не трогайте, только могут это делать ученики. Два ведра тело уже их просит. А кого-то бесконечно из шланга еше. Но это тоже нельзя. Вот. Он говорит: “Вода - это неумираемые, три моих неумираемые: вода, воздух и земля.” Вот это неумираемые. Равняйтесь на них. Старайтесь и занимайте свое место в Природе и действуйте, ибо Самосознание так очень туго проходит. Особенно через молодежь. Когда, этот физик-математик, правда, сказал, что никак присоединение вот не получается. Вот так вот, чтоб хоть по парочке, хоть по парочке двигайтесь.. И говорил, что семьей одной мы будем жить, но очень мало, мало народ подготовленный. Трудно одному человеку, говорит, но соединяйтесь, хоть по три человека, ну хоть по четыре. Ну кто как кому придет... Просите Учителя, Он скажет даже по сколько мы должны человек группироваться. Группироваться надо. Одному очень трудно. Очень трудно. Пусть это, у кого есть муж, а он не идет по Учителеву, это не человек уже, это уже частица Человека. Человек это, когда Он и Он = ПАРА. Вот так нужно. Присоединяйтеся, но знайте, присоединение очень, очень нужно... Только характер и Душа одинаковы должны быть. Что мой характер, что мужчины характер. Вот это, деточка, так должно быть. ЕДИНОМЫСЛИЕ. Короче сказать. ДА, ЕДИНОМЫСЛИЕ. Будет единомыслие - твой человек. Становися. Нет единомыслия, лучше не тратьте времени. Времени уже осталось очень мало. 2000 лет же на носу (показывает пальцами к носу и смотрит на нас) Как Учитель говорит: “Уже мы проживаем его”. Так, что группируйтесь, чтоб вам было легче. Вот так вот...
А.Чирушкин: Спасибо, Мам Тань, побежали мы...
Татьяна Ивановна КАСИМОВА (3)
(хутор Боги).
Когда Учителя нашла Татьяна Ивановна, то их забрали оттудова, из Свердловки: Марка Ивановича с Олею и этого Пашу, и вот эту Валентину. А Учитель только ездил к нам из Сулина.
- Скажите, когда у вас коммуна была, то как это было? Вы собирались вначале как бы одно к одному - зернышко к зернышку? Собрали свои вещи, принесли все, да? Стали вместе готовить и собирать урожай, а нанимались вы?
- Ну а как же!
Я работала, Оля работала, Марк Иванович работал, Иван Гордеевич - все работали, кроме Татьяны Ивановны. Она была дома и еще одна, она сейчас в Свердловке. Она готовила кушать. Вот это Петька Матлай, так его сестра была с матерью дома.
...Этот дом, что Сашка живет - то ж наши все труды, мы ж построили. Коммуной. Камень возили, строили, крыли сами. Все делали сами.
А Татьяна Ивановна, как и все была. Беседовать она с нами беседовала. О чем? - Да все она говорила. Сейчас об этом ничего не скажешь. Что нужно, она все говорила. Ей открылся Учитель.
- Как?
- Откуда я знаю как?
Валентина, она не была, но она признала через нас, через посредство нас Учителя, посредством нашего руководства. Она нам хлеб пекла. Мы получали муку. А дома ж некому было - она нам хлеба напечет, принесет. А муж у ней был ветеринар в совхозе Калининском. Он земли брал, мы насадили картошки. Тяпали, копали. А детей у ней не было.
Она очень богатая была: сад у ней, огород - все это было. А мы ей просто помогали, не нанимались - нет. Она нам помогла, а мы ей помогали. И так через посредство нас она познала Учителя.
А когда Учителя Ульяна Федоровна на поруки забрала и сказала, то Валентина поехала к нему и там стала помогать все делать. Учителю она понравилась, Он ее оставил...
...Я только знаю, что она сказала, когда приехала с Ганей...
Они говорили:
- Учитель сказал так: люди ко мне приходят во двор. Приходят и уходят. А вас я в свой дом беру.
Мы там ночевали, кушали с ним. А это - большое дело! Очень большое дело...
Свой дом, это дом, на котором крест появился. В общем, открыл им Учитель...
Много прошло времени, много чего она говорила...
- Вас называли баптистами.
- Какие там баптисты! Татьяна Ивановна сказала нам так: мы не баптисты, не евангелисты. Мы - свободные люди ото всего этого земного богатства.
Учитель говорит: “Мы должны быть независимыми”. А она сказала: “А мы - свободные люди”.
- А в чем свобода заключается?
- Свобода заключается в Слове.
- Как это понять?
- Как хотите понимайте. Если вы знаете истину, то СЛОВО вас приведет к свободе. Все это в человеке, все от Природы, Господом открывается. Не нужно ничего читать. Не надо искать внешнего, бегать, а внутри себя. Самим над собой сначала надо работать, чтобы быть свободными, независимыми: ни пищей, ни питьем, ни богатством - ничем. Ни мужем, ни женой. Ни детьми, ни этим барахлом, чтобы ты был свободен. Совершенно! А на это нужно иметь терпение.
- Главное - сознание. Оно вырастает. С нами Татьяна Ивановна говорила, а мы слушали, слушали да и говорим:
-Татьяна Ивановна, вы вот наговорили много, а я ничего не знаю.
Она говорит: "Все в вас. Все в вас лежит. Зернышко заложили, а оно будет возрастать. А когда придет время, спросят вас".
Марфа Мефодьевна БИРЮКОВА (Старикова) (3)
/село Ореховка/
Паршек, когда приезжал к нам машиной, то остановится и спрашивает у меня:
- Ну, как Никитична живет?
Это его невеста бывшая. Они молодые дружили. А я ему отвечаю:
- Да ничего. Никитична сейчас одна живет. Теперь она с сынами не живет. Сама живет.
А он говорит:
- А как ее здоровье?
- Да здоровье плохое у ней. Но сыны наезжают к ней и смотрят за ней.
А он говорит:
- Ну как бы ее повидать?!
-Не знаю приезжайте в Ленинку, и может, встретитесь.
Это было года три назад. /В 1982 году).
Вот мы поговорили с ним и все. Не знаю, ездил ли он на Ленинку. После я уже не встречала его. А вскоре и она умерла. Из ее детей, кто живет в Ворошиловограде, не знаю, адреса точно не скажу. Это моя родня, но они на новых квартирах живут сейчас. Самый старший ее сын Петя в Двонке живет. Дочка ее погибла, умерла. А Анатолий работает уже не врачом, а профессором. Анатолий Андреевич Бирюков в Ворошиловограде живет. Вы можете адрес узнать вон там, через один дом. Там живут они, бывали на новых квартирах, а я не была.
...С Никитичной они в молодости дружили. Уважал он ее. Кто знает, сколько они дружили: долго ли, нет ли. Я не дюже большая тогда была, когда они дружили. А вот на свадьбе ее что случилось, это я уже знаю.
Вот как мы вошли в церковь (она, церковь, была вот здесь). Все гости пришли в церкву, и молодые. И только повели их венчать... Ему-то отказали. Он сватался к ней, но те были богаче трошки, а тот бедный. Паршек бедный был. И родители не схотели отдавать за бедного, а отдали за Андрея.
И когда они пошли венчаться... Мы все стояли, и никто не видел как это случилось. Только батюшка повел молодых, а коса у невесты упала. Вот так и отрезало косу (показывает). Кинулись все искать. Нема никого, а коса упала. Никто ничего не видел, как коса упала. Никто не знает. Вот как бы отгорела коса и сразу отвалилась. Она пошла под венец - а коса отпала. Ни Паршека не видели, никого и ничего. Как по волшебству все было. Удивительное такое явление. Все стоят, глядят. Я подняла ту косу, и пошла оттуда. Это точно помню. Вот такое было...
...Когда она приехала сюда хоронить дядину Андрееву сестру, а ей кажу:
- Тетя, а дядя Паршек вам привет передавал.
- Моя доченька! Да уж все прошло. Уж того не вернешь. Уже таперича все забыто. Я ста-а-ренькая. У меня уже вида никакого...
Вот это мы с ней последний раз поговорили, а потом я поехала к ним, когда она умерла.
Видно, у него настолько сильная любовь к ней была, что, бывало, сюда приезжают, идут. И обязательно встретит и встанет вот тут и одно расспрашивает, одно расспрашивает:
- Мефодьевна, ну, как же, не видали вы Никитичну?
- Да, была, видела.
- Ну, как она?
- Да плохое у нее здоровье. Дочка умерла. Она, бедная, теперь совсем духом упала. У дочки остались детки. Дядьки нема, и она одна...
Один раз, расскажу вам этот эпизод, мы шли с одной девушкой, с Дусей. До войны это было. И догоняет нас милиция на санях. И посадили нас с нею на сани. Доезжаем мы до Сухой балки, а он купается, в снегу кувыркается. Милиция как испугалися, как закричали:
- Боже мой! Что же делать?
Другой говорит:
- Гони лошадей.
Мы погнали лошадей, перегнали его. Приехали, а он уже там стоит. У милиции... Вот только купался в балке - и уже стоит тут. Мы же пока на бугор выскочили, приезжаем туда, а он уже возле милиции стоит. Как пришел, не понять. Мы ж на лошадях, а он - пешки. И там очутился. Удивительно. Вот как было. Это я точно знаю.
Мы не видели, бежал ли он, шел ли, не знаю. Они зашли в милицию, что они там говорили, не знаю. Он сам пошел с ними. А зачем? Кто ж знает зачем...
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 76; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!