Близок последний час. Дай, Господи, покаяться, чтоб безопасно совершить страшный переход ко смерти. 16 страница

Как ни тяжело и опасно было оставлять в такое время своих семейных — двух старух и жену с ребенком, но я по одному безотлагательному делу должен был на один день поехать в город, а чтобы семейным не было страшно оставаться одним (так как мы все уже не на шутку стали бояться этих явлений) — я попросил одного юношу, соседа нашего А. И. Портнова, остаться с ними. Вернувшись через день, застаю всю семью в сборах с уложенными уже на воз вещами; мне объявляют, что оставаться далее никак нель­зя, потому что начались самовозгорания в доме разных вещей и дошло до того, что вчерашним вечером на самой хозяйке дома (т. е. моей жены) воспламенилось само собой платье, и Портнов, бросившийся тушить его на ней, обжег себе все руки, которые у него и оказались действительно забинтованными и сплошь почти покрытыми пузырями.

Странные явления в г. Екатеринбурге

Отец Николай живет в этом доме уже 13 лет. Истекшим летом дом капитально отремонтирован. До ремонта в доме было совершенно спокойно, и после ремонта еще два месяца прожили в полном спокойствии. Но вот недавно батюшка стал слышать, что в кухне изнутри пола кто-то скребет, иногда посвистывает. Он тщательно ос­мотрел пол, заглядывал в подполье, но ничего там не нашел. Так прошло три дня. Он никому ничего не говорил, боясь смутить домашних. Затем, кроме скребления и посвистывания, начались стуки в пол, довольно сильные. Казалось кто-то скребет пол когтями; поскребет и свистнет.

Тогда услышали и узнали это все домочадцы. Понятно, сначала испугались, а потом стали доискиваться причины таких явлений. Полагали, что это мыши или другие зверьки, но никаких признаков присутствия мышей не открыли. В подполье ставили съестное, разные приманки, раcсыпали муку, чтобы открыть животных или хотя бы их следы. Приманки оставались нетронутыми, на муке не оказалось никаких следов. Постукивание и посвистывание продолжалось то под шкафом, стоящим возле западни в подполье, то у противоположной стены кухни. Стучало утром часов в 9–10, стучало днем, особенно стуки и звуки надоедали поздно вечером, ночью, даже до 3–4 часов утра. Никто не мог заснуть, все были в напряженном состоянии. Защищались лишь молитвою и крестом.

Раз собрались целою компаниею исследовать явление. Зажгли огонь и в подполье спустилось несколько человек. Смотрят, шарят там, но ничего не находят и даже не слышат, а наверху, напротив, постукивание и свистки явственно продолжаются. Все село заволновалось. Толпами приходили наблюдать «духов».

Однажды днем на дворе и в доме были люди, в кухню вдруг со двора сверху влетел камень. Влетел в окно, когда оно не было отворено, даже рама не створная, а стекло оставалось неповрежденным. В другое окно, по другому направ­лению, влетели куски сухой глины и извести и упали на пол. Стоявшие на дворе люди не видели ничего особенного, но заметили только, что люди, бывшие в кухне, казались сильно испуганными. Куски глины и извести о. Николай хранит и поныне. Один кусок ударился в руку женщины, которая некоторое время чу­вствовала значительную боль. Ничего более не оставалось делать как прибегнуть к молитве. О. Николай распорядился поднять св. иконы из церкви и принести домой. Лишь только иконы поставили в комнате, как из кухни еще два раза стукнуло. Отслужили молебен и прочитали соответственные молитвы; с тех пор стало спокойно.

* * *

Я намерен рассказать бывший со мною в 1825 году странный случай. И тогда я не мог, да и теперь не могу объяснить его никакими известными нам по науке законами действующих в природе факторов, — сообщает в «Русской старине» некто О. А. Пржецлавский.

От самого приезда в Петербург в 1822 году я жил постоянно вместе с другом моим, товарищем по университету, Александром Пар­чевским. Во время происшествия мы квартировали в известном доме Иохима, в бывшей Мещанской (теперь Казанской) улице, напротив Столярного переулка. Квартира наша, в 3 этаже, расположена была следующим образом. При входе с лестницы малая передняя, из ней налево большая кухня, с окном, выходящим на лестницу так, что в него можно было видеть, кто к нам приходит. Затем вторая передняя побольше первой. Она вела в большую комнату, служащую нам общею гостиною; из ней направо также общий кабинет, где каждый из нас имел бюро. Налево из гостиной темная комната, общая наша спальня. Мы не обедали дома, и в кухне помещался наш лакей Антон.

Мы имели собаку, большого легавого кобеля Бекаса. Пес этот был замечательно смышленое животное, до того, что в том, что его лично интересовало, он понимал наш разговор. Уходя со двора вечером, когда мы отправлялись к близким знакомым, то брали с собой Бекаса, что ему доставляло большое удовольствие. В других случаях он оставался дома. Когда мы собирались уходить, Бекас напряженно прислушивался к нашим речам, сам научившись понимать их. Если мы согласились между собой, что он пойдет с нами, то он впадал в радостный вос­торг, прыгал по комнатам, подавал нам шляпы и палки. Если же уразумел, что должен остаться дома, то с грустным выражением в глазах ложился под диван и в негодовании даже не провожал нас до дверей. Ночью это был самый чуткий страж.

В половине октября товарищ мой уехал на несколько времени в свое поместье в Виленской губернии, и в квартире остался я один с лакеем и собакой. Я вел тогда жизнь довольно рассеянную, бывал мно­го в свете, но главное — принадлежал к кружку, где мы много играли, преимущественно в самую завлекательную игру «квинтичь»; вследствие этого я возвращался домой очень поздно, иногда на следующее утро, и вообще не ложился ранее третьего или четвертого часа. Однажды я заболел так называемою жабою (опасным воспалением горла) и должен был оставаться дома; тогда я читал часа с два в постели.

В первую же ночь, так проводимую дома, я продолжал читать в постели, когда часы прозвонили «страшный час полуночи». Бекас спал в углу на своей подушке. Только вдруг вижу я, что он встает с глухим ворчанием и с глазами устремленными на дверь спальни. Потом замечаю на собаке признаки необыкновенного волнения и страха. Она подходит ко мне, вся шерсть встала на ней дыбом, глаза обращены на дверь, и она продолжает ворчать и трясется всем телом. Это меня тем более удивило, что когда что-нибудь тревожит ее ночью, то она обыкновенно не ворчит, а громко лает и бросается вперед. Я остаюсь в недоумении, когда раздается вдруг сильный стук во входную дверь и кто-то шевелит ручкою замка, как бы стремясь отворить эту дверь, запертую ключом. Я сначала подумал, не возвратился ли внезапно с дороги мой товарищ, и, позвав лакея, спросил его: не видел ли он из своего окна, кто так поздно, не звоня, ломится в дверь? Заспанный Антон принадлежал к тому раз­ряду слуг, которые не много церемонятся со своими господами, поэтому он и отвечал грубо:

— В окно не видно никого, да и никого нет.

— Кто же это стучит?

— А кто его знает? Это уже пятая ночь. Если бы вы приходили домой раньше, то слышали бы это не в первый раз. Мне сначала страшно было и я попросил знакомого лакея, жильца со второго этажа, ночевать со мною; теперь уже привык, пусть его стучит.

Я встал, взял свечу и пошел к двери, позвав собаку, но Бекас вместо того, чтобы следовать за мною, вскочил на мою постель и забился под одеяло. Я сперва удостове­рился, смотря в окно лакейской, что у моих дверей действительно никто не стоял, как между тем замочная ручка не переставала сту­чать, шибко поднимаясь и опускаясь. Я отпер внезапно дверь, думая поймать кого-нибудь, таким бразом забавляющегося, но не было никого. Когда дверь стояла отворенною, то ручка переставала двигаться. Мне пришла мысль, что быть может из квартиры напротив моих дверей или с лестницы, ведущей в верхний этаж, какой-нибудь шутник зацепил нитку за ручку и шевелит ею. Но по тщательному осмотру ничего подобного не оказалось. Антон между тем позволил себе подтрунивать над моими поисками. Как толь­ко дверь была опять заперта, ручка стала по-прежнему сильно стучать. Я спросил, долго ли это будет продолжаться? Антон отвечал, что стучит обыкновенно четверть часа или двадцать минут и, действительно, вскоре все успокоилось. Тогда и Бекас возвратился на свою подушку. Признаюсь, что я не вскоре после этого заснул.

На другой день я послал за управляющим домом. Немец выслушал меня с тевтонскою флегмою, потом сказал: «А, так это теперь у вас? Это ничего, потерпите, господин, это продолжается только неделю. Также было у доктора Сведеруса, у англичанина Карр, у табакеречника Боля, ну а теперь у вас. Наверное обойдет весь дом».

Я спрашивал доктора Сведеруса и он рассказал мне точно также, что я слышал от моего Антона. Доктор даже заставлял своего ла­кея спать ночью снаружи двери, а на лестнице караулил дворник, и все это не помешало дверной ручке двигаться, и лакей с дворником напрасно старались удержать ее; неугомонная щеколда была сильнее их обоих.

У меня стучало еще две ночи, но я уже не выходил к двери и старался только успокоить дрожавшего Бекаса. Я справлялся в домовой конторе и узнал, что после меня другие квартиранты испытывали то же самое.

Не угодно ли кому-нибудь из гг. присяжных «философов» объяснить рассказанный здесь феномен, сделавшийся в свое время изестным всем жильцам большого дома. Я буду много обязан тому, кто сообщит мне удовлетворительную разгадку хотя бы одного того, что злой и очень чуткой собаке препятствовало лаять, слыша такой шум у двери, а заставляло ее дрожать и визжать от страха? Что до меня, то, не пытаясь объяснить настоящий случай известными до сих пор законами физической природы, приходится мне только привести в тысячный раз слова Гамлета к Горацию: «На небе и на земле есть много такого, о чем и не снилось нашим философам».

Из жизни иеросхимонаха
Амвросия, оптинского старца

Много всегда говорили о прозорливости отца Амвросия. Он старался скрыть от людей этот свой дар и не имел обыкновения предсказывать. Но в тех советах, которые он давал, этот дар обнаруживался во всем своем непостижимом величии.

Для него не существовало тайн: он видел все. Незнакомый человек мог прийти к нему и молчать, а он знал его жизнь и ее обстоятельства, его душевное состояние и зачем он сюда пришел. Отец Амвросий расспрашивал своих посетителей, но внимательному человеку по тому, как и какие вопросы он ставит, было ясно, что батюшке известно дело. Но иногда, по живости природы, это знание высказывалось, что всегда приводило старца в смущение.

Не так давно к нему подошел молодой че­ловек из мещан с рукой на перевязи и стал жаловаться, что никак не может ее вылечить. У старца был еще один монах и несколько мирян. Не успел тот договорить: «Все болит, шибко болит», как старец его перебил: «И будет болеть, зачем мать обидел?» — Но разом смутился и продолжал: «Ты ведешь-то себя хорошо ли, хороший ли ты сын? Не обидел ли?»

* * *

Вот образцы того, как действовал старец.

Парень из-под Тихоновой пустыни (верст 50 от Оптиной) задумал жениться, потому что старуха мать ослабела, а других женщин в доме не было. Пошел он в Успение к батюшке, а тот говорит: «Приходи в Покров». А мать дома сердится: «Только пугает старец — не­когда прохлаждаться». В Покров говорит батюшка: «Обожди до Крещения — тогда увидим, что будет», а мать дома пуще бранится. Настало Крещенье, а парень объявляет, что материной брани терпеть нет мочи. А батюшка ему в ответ: «Боюсь, что не послушаешь, а мой совет: никак тебе жениться не надо — обожди». Парень ушел и женился. После свадьбы месяца через два умер и осталась его жена без всяких средств.

* * *

Бедную мещанку за красоту просватал купец, а батюшка говорит матери: «Вашему жениху отказать надо». Мать так и вскинулась: «Что вы, батюшка, да нам и во сне такой не снился — послал Бог сироте, а ты отказать!» А батюшка в ответ: «Этому откажите — у меня для дочери твоей другой жених есть, лучше этого».— «Да какого ей лучше надо: не за князя ей выходить!» — «Такой у меня великий жених, что и сказать трудно, откажите купцу!» Купцу отказали, а девушка внезапно заболела и умерла. Тогда поняли, о каком женихе говорил батюшка.

* * *

Приезжают к батюшке две сестры. Младшая — невеста, влюбленная, счастливая, с детства радостного настроения; старшая — тихая, задумчивая, богомольная. Одна просит благословить ее выбор, а другая — просит пострижения. Батюшка невесте подает четки, а старшей говорит: «Какой монастырь! Ты замуж выйдешь — да не дома — вот тебе что!» и назвал губернию, куда они никогда не ездили. Обе возвращаются в Петербург. Невеста узнает, что любимый человек ей изменил. Это произвело в ней стра­шную перемену, потому что ее привязанность была глубока. Она постигла суетность то­го, что прежде ее занимало, ее мысли обратились к Богу, и вскоре одной инокинею стало больше.

Между тем старшая получила письмо из дальней губернии, от забытой тетки, набожной женщины, жившей по соседству какого-то монастыря. Она звала ее присмотреться к жизни монахинь. Но вышло иначе. У этой тетки она познакомилась с человеком уже немолодым, очень подходившим к ней по характеру и вышла за него замуж.

* * *

У одного близкого к батюшке монаха сестра замужем за помещиком, часто посещавшим Оптину. Однажды батюшка заводит такой разговор:

— Говорят (батюшка очень любил употреблять это «говорят» для прикрытия своей прозорливости) — говорят, около тебя имение выгодно продается: купи. Помещик удивился.

— Продается, батюшка — и как бы хорошо купить, да это мечта одна: имение большое, просят чистыми деньгами, а у меня денег нет.

— Денег, — повторил тихо батюшка, — деньги-то будут. Потом они перешли к другим разговорам. На прощание отец Амвросий сказал:

— Слышишь — имение-то купи. Помещик отправился домой на своих лошадях. По дороге жил его дядя, богатый, но страшно скаредный старик, избегаемый всею родней. Так случилось, что пристать было негде и пришлось заехать к дяде. Во время беседы дядя спрашивает:

— Отчего ты не купишь имение, которое около тебя продается, хорошая покупка! А тот отвечает:

— Что спрашивать, дядюшка? Откуда мне столько денег взять?

— А если деньги найдутся: хочешь взаймы дам? — Племянник принял это за шутку, но дядя не шутил. Имение было куплено, и новый владелец приехал распорядиться. Не прошло еще и недели, барину докладывают, что пришли купцы торговать лес. Лес этого имения они хотели купить не весь, а часть его. Стали говорить о цене. «Мы с тобой торговаться не будем — цену сразу поставим» и назвали ту цену, за которую было куплено все имение.

* * *

Таковы случаи прозорливости, которые доказывают прямое знание известных событий, мыслей и чувств, никому не открывавшихся. Такая прозорливость старца часто обнаруживалась для отдельных лиц на так называемых общих благословениях. Старец обходил ожидавших его благословения людей, внимательно вглядываясь во всякого, осеняя крестным знамением и некоторым говоря несколько слов. Часто он, обращаясь ко всем, рассказывал что-нибудь такое, что служило ответом на сокровенную мысль кого-нибудь из присутствующих. Это был чудесный способ общения с людьми в том, чего они ему не высказывали, но что ему бы­ло открыто.

Отец Амвросий знал не только чувства тех, кто находился пред ним, ему было известно настроение тех, кто приходил в первый раз; когда ему докладывали, он уже знал, привела ли к нему нужда или любопытство — надо ли принять поскорее или смирить ожиданием. Кто был внимателен к себе, тот замечал, что чем тяжелее была ноша, с которою шли к батюшке, тем ласковее был его привет, хотя было темно и не было видно выражения лица приходящего.

Как и дар прозорливости скрывал отец Амвросий и дар исцелений. Он имел обычай посылать купаться в целебный колодезь Тихоновой пустыни и отнимать у себя всякую славу.

Обычаи, проверенные временем

Обычаи, традиции, обряды — это золото народной мудрости. Зна­ние их помогает нам выжить. Каждый раздел этой главы — кладезь прак­тических советов, информация к действию.

Как избежать ошибок при проведении свадьбы, как правильно проводить в путь дорогого человека, как вести себя женщине в период беременности, как правильно заниматься сельским хозяйством, как самому определить у себя наличие порчи и самому же избавиться от нее — об этом и о многом другом вы узнаете из этого раздела.

Наши знания ограничены, а незнание — безгранично. Люди ищут внеземные цивилизации на других планетах и в других галактиках. А ведь другая цивилизация живет бок о бок с нами. Только знания о такой черной цивилизации разбросаны по сказкам, легендам и сказаниям народов мира. Есть такие знания и в православной духовной литературе.

Вот один из примеров: В юности у Косьмы, в будущем преподобного Кукши Одесского, был двоюродный брат, одержимый нечистым духом. Косьма поехал с ним к одному старцу, изгонявшему бесов. Старец исцелил юношу, а Косьме сказал: «За то только, что ты привез его ко мне, враг будет мстить тебе — ты будешь гоним всю жизнь».

Рассказы о нечистой силе бывают сказкой только до тех пор, пока человек воочию, своими глазами не убедится в этом, не увидит, как больные люди мычат, лают, хрюкают, дерутся, кусаются. Тогда сказки становятся былью и люди начинают верить в то, о чем рассказывали им их дедушки и бабушки. Сейчас приемы больных уже не веду. Не хватает сил. Сначала ко мне текли ручейки людей, потом небольшие речки, а в настоящее время — полноводные реки. А ведь силы имеют свои пределы. Я рассказываю людям, как самостоятельно бороться с нечистой силой. Кто хочет победить «нечисть», с Божьей помощью всегда ее одолеет. Только нужно запастись терпением. А «нечисть» очень боится терпеливых людей.

В детстве и юности меня часто мучил вопрос: «Почему хорошие, добрые люди долго не живут на нашей земле?» Ответ получил уже в зрелом возрасте, когда начал вести борьбу с нечистой силой. Оказывается, за всем этим стоит нечистая сила, ведьмы и колдуны. Да и сейчас навести на человека болезнь, развести семью, повесить, утопить или просто умертвить через болезни — для ведьм и колдунов ничего не стоит. В меру своих сил и возможностей я стараюсь не дать довести их планы до осуществления. Борьба здесь идет только на смерть, кто — кого. Слава Богу, сила всегда на стороне Господа. Лишь бы люди обращались за помощью к святым, Богородице или Пресвя­той Троице.

Когда начинаешь лечение, то начинается духовная брань между светлыми и темными силами. Проиллюстрирую это примерами из своей практики.

Однажды приехала ко мне женщина, которая попросила вылечить ее мужа. Они с мужем медики. Муж у нее известный ученый, доктор медицинских наук, у него много своих учеников. Но от зависти ее мужу «сделали» так, что он стал всего бояться, спал только с молотком в руках, бил им стены. Женщина сказала, что в лечении таких болезней медики бессильны. Они с мужем полностью уверены, что на него навели порчу. При осмотре его стало понятно, почему он так стал себя неадекватно вести. Этому врачу просто «сделали», но «делали» не дилетанты, а профессионалы.

Приведу еще пример. Обратилась ко мне женщина-врач и рассказала о том, что после того, как стала работать с новой медсестрой, у нее появились страхи, боязнь замкнутого пространства, слабость во всем теле. Она обра­щалась ко многим врачам-коллегам, но излечения не было, а здоровье все ухудшалось и ухудшалось. Причем она указала на одну интересную закономерность: все врачи, с которыми эта медсестра работала до нее, ушли из жизни. Когда я на­чал ее лечить — из нее «заговорил» дух медсестры. Оказалось, что медсестра была ведьмой. Делала порчи не только медработникам, но и пациентам, которые обращались в больницу. В настоящее время женщина-врач практически здорова, а вот медсестра-ведьма долго не проживет.

Женщина преподает в мединституте, доцент. Как-то раз к ней подошла коллега по работе и сказала, что сделает ей так, что у нее от­кажут рука и нога. Она не придала значения этим угрозам. Через короткий промежуток времени у нее отказали рука и нога. Сколько ни лечилась медикаментозно, улучшения не было. Я смог помочь этой женщине.

---

Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 100; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!