ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЕЙ В ШТУТГАРТЕ) 40 страница

605

1858, 12

попытки неминуемо обречены на плачевное фиаско.
В активность масс, в способность их к широкой
политической инициативе он, как мы знаем, мало
верил. Но он полагал, что в те исторические пе-
риоды, когда задеты насущные интересы этих масс —
главным образом интересы экономические, особенно
для них близкие, чувствительные и понятные, — они
способны приходить в движение и во всяком случае
послужить опорой для сознательного меньшинства,
склонного к решительной инициативе...

В ряде блестящих статей, посвященных защите
общинного принципа от нападок буржуазных эконо-
мистов *, Чернышевский развил все те аргументы,
которые впоследствии составили арсенал народни-
ков, усвоивших букву, но не дух великого учителя...

На Западе осуществление социализма затруднено
психикой и навыками крестьянства, хотя и бедствую-
щего на своей парцелле, но цепко держащегося за
частную собственность; там для организации нацио-
нального хозяйства на началах коллективизма прихо-
дится «перевоспитать целые народы». У нас в России
лишь 1/15 или 1/20 часть земель обрабатываются на
правах «полновластной собственности», подавляющая
же масса земель или распределяется для обработки и
пользования по общинному началу, или же принад-
лежит государству, т. е. всей нации. Масса народа
до сих пор смотрит на землю, как на общинное
достояние...

Анализу теоретической возможности этого пе-
рехода посвящена одна из самых блестящих ста-
тей Чернышевского, а именно «Критика философ-
ских предубеждений против общинного землевла-
дения». Собственно говоря, Чернышевский, когда
писал эту статью, сильно уже разочаровался в воз-
можности осуществить этот переход на практике —
ввиду того оборота, который приняла крестьянская
реформа...

Но когда Чернышевский убедился, что ни одна
из «низших» гарантий, которые он считал необхо-
димыми предпосылками для дальнейшего развития

• Назовем главнейшие из этих статей: 1) Рецензия на «Обзор исто-
рического развития сельской общины в России» Чичерина, «Совр. », 1856,
4; 2) Славянофилы и вопрос об общине, «Совр. », 1857, 5; 3) «Studien» Гак-
стгаузена, «Совр. », 1857, 7, 4) О поземельной собственности, «Совр. », 1857,
9 и 11; 5) Критика философских предубеждений против общинного зем-
левладения, «Совр. », 1858, 12; 6) Суеверие и правила логики, «Совр. »,
1859, 10.

606

общинного принципа, не осуществлена, когда он
увидел, что старый политический режим остался
в полной неприкосновенности, что проведение кре-
стьянской реформы передано в руки бюрократии и
дворянства, что народ не только не получил всей
земли, но даже был лишен значительной части
прежних своих угодий, а за предоставленную в его
распоряжение землю на него был наложен высокий
выкуп, — одним словом, когда он понял, что «вели-
кая реформа» грозит скорее ухудшить, чем улучшить
положение народных масс, не раскрепостить их,
не предоставить полный простор их творческим
силам, а сковать их еще более тяжелыми цепями,
тогда он признал, что его надежды были неоснова-
тельны, его построения абстрактны, а вся кампания

в пользу общины, как возможного зародыша социа-
листического строя, была сплошным недоразуме-
нием. И по своей честности он поспешил открыто
признать это.

«Предположим, — говорит он с помощью своего «любимого
способа объяснений», — что я был заинтересован принятием
средств для сохранения провизии, из запаса которой составляется
ваш обед. Само собою разумеется, что если я это делал из распо-
ложения собственно к вам, то моя ревность основывалась на
предположении, что провизия принадлежит вам и что приготов-
ленный из нее обед здоров и выгоден для вас. Представьте же
себе мои чувства, когда я узнаю, что провизия вовсе не принад-
лежит вам и что за каждый обед, приготовляемый из нее, берутся
с вас деньги, которых не только но стоит самый обед, но которых
вы вообще не можете платить без крайнего стеснения. Какле
мысли приходят мне в голову при этих столь странных открытиях?
„Человек самолюбив", и первая мысль, рождающаяся во мне,
относится ко мне самому. „Как был я глуп, что хлопотал о деле,
для полезности которого не обеспечены условия! Кто, кроме
глупца, может хлопотать о сохранении собственности в известных
руках, не удостоверившись прежде, что собственность достанется
в эти руки и достанется на выгодных условиях?" Вторая моя
мысль о вас, предмете моих забот, и о том деле, одним из обстоя-
тельств которого я так интересовался: „лучше пропадай вся эта
провизия, которая приносит только вред любимому мной чело-
веку! лучше пропадай все дело, приносящее вам только разоре-
ние!" Досада за вас, стыд за свою глупость — вот мои чувства!» *...

N B

* Смысл этой притчи ясен: выгодное для массы решение аграрного во-
проса предполагает предварительное совершение политического переворота.
После реформы 1861 г. эта мысль сделалась общим достоянием всех демо-
кратически настроенных элементов.

607

Может ли русская община при известных условиях прямо
перейти в высшую стадию, минуя промежуточную стадию капи-
тализма?

Таков был «проклятый вопрос» тогдашней
русской жизни, мучительно интересовавший Чер-
нышевского и современное ему поколение социа-
листов и демократов...

не толь-
ко

[378—392] Принужденные строить свое теоре-
тическое здание из тех материалов и на том фун-
даменте, которые предлагались им тогдашней
действительностью, шестидесятники-социалисты
в своих стремлениях и надеждах на предстоящее
крестьянское восстание в сущности отражали
смутные стремления и чаяния многомиллионной
крестьянской массы и давали им только, так ска-
зать, обобщенное выражение...

К концу 1861 года такое восстание крестьянской
массы считалось вероятным, и такие надежды питали
не одни горячие молодые головы. Условия, при
которых состоялось освобождение крепостных, со-
здавали, по-видимому, благоприятную почву для
такого стихийного взрыва и, по свидетельству
современников, всеобщее восстание крестьянства
против тогдашнего государственного порядка и
господствующих классов допускалось тогда всеми,
начиная от правительства п кончая революционе-
рами, «нигилистами». Герцен пишет: «Б. (Бакунин)
верил в возможность военно-крестьянского восста-
ния в России, верили отчасти и мы; да верило и само
правительство, как оказалось впоследствии рядом
мер, статей по казенному заказу и казней по казен-
ному приказу. Напряжение умов, брожение умов
было неоспоримо, никто не предвидел тогда, что
его свернут на свирепый патриотизм»*. Об этом
же настроении свидетельствует и участник тогдаш-
него революционного движения, Л. Пантелеев:
«Настроение общества (в конце 1861 г. ) было крайне
приподнятое; куда ни придешь, везде шум, говор,
оживленные споры, а главное — всеобщее ожидание
чего-то крупного и даже в ближайшем будущем» **.

* Сборник посмертных статей, стр. 212. — Герцен имеет в виду взрыв
шовинизма, охвативший русское общество во время польского восстания
ввиду попыток европейской дипломатии вмешаться в это дело.
•* «Из воспоминаний прошлого», ч. 1. СПБ., 1905, 188, 228,

608

И здесь действовали даже не чисто русские условия. Во всей
Европе воздух был насыщен электричеством. Гарибальди, кумир
тогдашних русских радикалов, готовился к своему крестовому
походу на Рим. В Пруссии происходил конституционный кон-
фликт, который, как казалось, должен был привести к револю-
ционному взрыву. В Австрии абсолютизм после своего поражения
во время итальянской войны 1859 г. не успел еще прийти в себя,
а тут снова начиналось революционное брожение в Венгрии.
В самой Франции, которую Чернышевский называл «волканом
Европы», правительство принуждено было ослабить вожжи,
усилилась либеральная партия и появились первые симптомы
возрождающейся республиканской агитации. Польша волнова-
лась, готовясь снова восстать за свое национальное бытие.
Одним словом, казалось, что тяжелая ночь реакции, опустив-
шаяся над Европой после подавления революции 1848 г., начи-
нает уступать место новому рассвету.

При всем своем скептицизме Чернышевский отличался слиш-
ком здоровым чувством, чтобы не допустить возможности осве-
жительной грозы, которая на этот раз должна была захватить
и Россию. Если все прежние европейские революции разбива-
лись о русскую границу и только вели к усилению реакции внутри
России, теперь, когда в самой России появились некоторые актив-
ные революционные элементы и — главное — когда самая толща
народных низов начала, по-видимому, обнаруживать недоволь-
ство своим положением, дело должно было измениться. С уве-
ренностью этого нельзя было сказать, но некоторая вероятность
тут была *. Налицо имелись: сильное и не желавшее ни с кем
делиться властью правительство, воспитанпое на традициях
николаевской эпохи — с одной стороны; всеобщее брожение на
Западе, глухое недовольство крестьянской массы и либерального
общества в России, наконец, первые зародыши русской револю-
ционной партии — с другой. Ввиду таких условий необходимо
было сделать попытку. Исход ее в значительной мере будет зави-
сеть «от различной группировки элементов власти» **. Если рево-
люционной партии удастся воспользоваться замешательством
правительства и недовольством широких масс, то при общеевро-
пейской революции, которая в большей или меньшей степени

* Г-н Николаев пытается охарактеризовать тогдашнее настроение
Чернышевского в следующих выражениях: «Катастрофа вскоре немыслима
(точнее было бы сказать: мало вероятна. — Ю. С), но долг мыслящего и
NB последовательного человека — стремиться к ней и делать все возможное
для ее приближения. Поменьше фраз и теорий ипобольше действия» (I. с,
23). — Вот только насчет «теорий» мы несколько сомневаемся: теоретик
Чернышевский вряд ли относился к «теориям» с таким пренебрежением,
как г. Николаев. Но энергию он действительно рекомендовал... раз нужно
приступать к делу.

** Шаганов — Чернышевский на каторге и в ссылке, стр. 8,

609

будет окрашена социалистическим цветом, и при наличности
общинного землевладения России удастся, быть может, сильно
приблизиться к социализму. Если же революционная партия
не успеет добиться своей цели, если результатом революции
будет только завоевание политической свободы, то и в таком
случае выигрыш будет большой *.

Итак, народное движение возможно; лозунг NB

его — земля и воля; путь — захват власти ре-
волюционерами при активной поддержке и
сочувствии народных масс; результат — трудо-
вая республика, а в случае поражения револю-

* В конце 1871 г. Чернышевский, прощаясь с молодыми товарищами
по каторге, изложил им нечто вроде своей политической [382] profession
de foi, которую Щаганов передает так: «Он говорил нам, что со времени
Руссо во Франции, а затем и в других европейских странах демократические
партии привыкли идеализировать народ, — возлагать на него такие на-
дежды, которые никогда не осуществлялись, а приводили еще к горшему
разочарованию. Самодержавие народа вело только к передаче этого само-
державия хоть Наполеону I и, не исправленное этой ошибкой, многократно
передавало его плебисцитами Наполеону III. Всякая партия, на стороне
которой есть военная сила, может монополизировать в свою пользу верхов-
ные права народа и, благодаря ловкой передержке, стать якобы исключи-
тельной представительницей и защитницей нужд народа, — партией пре-
имущественных народников. Он, Чернышевский, знает, что центр тяжести
лежит именно в народе, в его нуждах, от игнорирования которых погибает
и сам народ, как нация или как государство. Но только ни один народ до
сих пор не спасал сам себя (такую же мысль незадолго до смерти высказал
и Белинский. — Ю. С. ) и даже, в счастливых случаях приобретая себе
самодержавие, передавал его первому пройдохе. Это — переданное или
непереданное, а древле благоприобретенное — самодержавие уже не так-то
легко переходит к кому-либо другому. Становясь душеприказчиком своего
народа, оно именно распоряжается им, как мертвым, и с имуществом
народа поступает по своему благоусмотрению. И тогда горе тому, кто захотел
бы будить этого мнимоумершего, — вмешиваться в его хозяйственные
дела! По пути душится и слово, и совесть, ибо из этих вещей выходят раз-
ные пакости для власти... И как заключенному в тюрьме обойти своего
тюремщика? Не прежде ли всего он единственно с ним должен иметь дело?
Какой тюремщик по доброй воле позволит заключенному делать воззвание
к разрушению тюрьмы? Конечно, формы — вещь ненадежная. Можно при
всяких формах выстроить крепкий острог для трудолюбивого земледельца.
С другой стороны, быть может, и хорошо, что формы ненадежны. При них
всегда возможна борьба партий и победа одной партии другою, — и на
практике победа всегда прогрессивная. Страшнее всего — бесформенное
чудовище, всепоглощающий Левиафан. Чернышевский еще прежде говорил,
что не так бы пошла история нашей родины, если бы при воцарении Анны
партия верховников восторжествовала. Ни одна партия не может не де-
литься властью ради своего же собственного спасения... При власти партий
все же более вероятности сделать что-нибудь в пользу народа, чем при от-
сутствии всяких политических форм, а следовательно, и всякой возможности
предпринять что-либо в указанном направлении» (Ш а г а н о в, 1. с,
28—29). — Это не совсем похоже на народничество с его политическим
Индифферентизмом и с презрением к конституционным формам.

610

ционеров — во всяком случае значительное улуч-
шение положения народа. Вот программа, кото-
рую Чернышевский развивал перед своими совре-
менниками, вот путь, на который он приглашал
их вступить или, вернее, на который он толкал
их своими сочинениями. Но принимал ли он
лично какое-нибудь участие в революционных
предприятиях того времени? Это крайне спорный
вопрос, на который мы и в настоящее время
не можем дать положительного ответа. Тайну свою,
если здесь была какая-нибудь тайна, Чернышев-
ский унес в могилу. И в таком случае его действи-
тельно следует признать великим конспиратором..
Н. Русанов со слов Шелгунова рассказывает,
что Чернышевский после долгого колебания и
тщательного взвешивания аргументов за и против
решил активно вмешаться в ход событий, признав,
что другого исхода из исторической коллизии
не было, а некоторые шансы на торжество народ-
ного дела существовали *. Но в чем собственно
конкретно выразилось участие Чернышевского
в революционных делах, Русанов определенно
не говорит, если не считать его указаний на веро-
ятное авторство Чернышевского в составлении
прокламации «К барским крестьянам»...
Сомнительно, чтобы Чернышевский участвовал в «Земле
и воле»; по крайней мере, на это нет никаких прямых ука-
заний. Как известно, это общество возникло в конце 1861 или
в начале 1862 г. Каков был первоначальный состав его учре-
дителей, мы до сих пор не знаем; возможно, что одним из них был
Н. Серно-Соловьевич. В 1862 г. в него вступило несколько
студентов, в том числе Н. Утин и Л. Пантелеев, автор довольно
неполных воспоминаний об этой организации. Впрочем, весьма
возможно, что общество «Земля и воля» как определенная орга-
низация именно и возникло после того собрания, которое состоя-
лось на квартире Утина весной 1862 г. и о котором рассказывает
Пантелеев**. Инициатор собрания, хороший знакомый Черны-
шевского (<<господин в пенсне>>), сообщил новичкам о существова-
нии центрального комитета, но весьма вероятно, что это был
просто-напросто миф, присочиненный для пущей важности, и что
никакого комитета не существовало. Во всяком случае весьма
характерно, что когда Утин по окончании собрания задал Пан-
телееву вопрос: «Как ты полагаешь, Николай Гаврилович —
член комитета?», — Пантелеев без колебаний ответил: «Не ду-

Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 171; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 80 81 82 83 848586 87 88 89 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!