ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЕЙ В ШТУТГАРТЕ) 8 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 53 из 108Следующая ⇒

С тех пор как Кант сделал критику разума своей
специальностью, установлено, что одних наших пяти
чувств еще недостаточно для опыта, что для этого тре-
буется еще участие интеллекта..,

400

Однако великому философу оказалось не под силу
совершенно забыть сказочку о глине, полностью осво-
бодить дух из-под гнета духовного тумана, отделить
науку от религии. Низменный взгляд на материю,
«вещь в себе» или сверхъестественная истина держала
всех философов в большей или меньшей степени в плену
идеалистического обмана, который исключительно под-
держивается верой в метафизический характер чело-
веческого духа.

Этой маленькой слабостью наших великих критиков
пользуются прусские правительственные философы,
чтобы приготовить новую религиозную дароносицу,
правда, крайне жалкую.

«Идеалистическая вера в бога, — говорит Ю. Б.
Мейер, — разумеется, не есть знание и никогда не ста-
нет таковым; но не менее ясно, что материалистиче-
ское неверие в свою очередь не есть знание, а лишь
материалистическая вера, так же не способная когда-
либо превратиться в знание»...

[130—136] Все в унисон повторяют напев: «назад
к Канту». Ввиду этого интересующий нас вопрос
приобретает значение, далеко выходящее за пределы
мелкой личности генерала Юргена. Не потому хотят
вернуться к Канту, что этот великий мыслитель нанес
сильный удар сказке о бессмертной душе, заключен-
ной в грязную глину, — это он действительно сделал;
а потому, что его система, с другой стороны, оставила
щель, через которую контрабандой можно снова про-

NB NB

тащить немножко метафизики...
Совершенно ясно, что всякая превратная мудрость покоится
на превратном пользовании нашим интеллектом. И никто так
сознательно и так успешно не старался изучить этот последний,
создать науку теории познания, как столь почитаемый всеми
Иммануил Кант. Но между ним и его нынешними прихвостнями—
существенная разница. В великой исторической борьбе он стоял
на стороне правого дела против зла; он пользовался своим гe-
нием для революционного развития науки, в то время как наши
правительственные прусские философы поступили со своей
«наукой» на службу к реакционной политике...

Тот маневр, которым Кант удалил метафизику
из храма, оставляя для нее открытым черный ход,
ясно обозначен одной фразой в его предисловии
или вступлении к «Критике чистого разума». Так
как у меня сейчас нет под рукой текста, я цитирую

401

на память. Эта фраза гласит: наше познание огра-
ничивается явлениями вещей! Что они суть в
себе, мы не можем знать...

Нельзя отрицать: где имеются явления,
имеется также и нечто такое, что является. Но
что, если это нечто само есть явление, если явле-
ния сами являются? Ведь не было бы ничего

нелогичного или безрассудного в том, если бы
всюду в природе субъекты и предикаты были
одного и того же рода. Почему же то, что является,
должно непременно быть совершенно другого
качества, чем само явление? Почему же вещи
«для нас» и вещи «в себе», или явление и истина
не могут быть из одного и того же эмпирического
материала, одного и того же свойства?

Ответ: потому что предрассудок о метафизн-
ческом мире, потому что вера в окончательно
изобличенную нечисть и в неестественную, из
ряда вон выходящую истину, которая в ней не-
пременно должна содержаться, засели также и
в голове великого Канта. Положение: где есть
явления, которые мы можем видеть, слышать,
осязать, должно быть скрыто также и нечто дру-
гое, так называемое истинное или возвышенное,
чего нельзя ни видеть, ни слышать, ни осязать,

это положение нелогично, вопреки Канту...

Интеллект должен оперировать только в со-
знательной связи с материалистическим опытом,

а все обращения к туманной неопределенности
безуспешны и бессмысленны.

Но, по словам Гейне, профессор из Кенигс-
берга имел слугу, простого человека из народа
по имени Лампе, для которого, как утверждают,
воздушные замки являлись душевной потреб-
ностью. Над ним-то и сжалился философ и умоза-
ключил следующим образом: так как мир опыта
тесно связан с интеллектом, то он и дает только
интеллектуальные опыты, т. е. явления или
осколки мыслей. Материальные вещи, познанные
опытом, — не настоящие истины, а лишь явле-
ния в дурном смысле слова, призраки или нечто
подобное. Действительные же вещи, вещи «в себе»,
метафизическая истина не познаются на опыте,
в них нужно верить, согласно известному аргу-

* — Явления в дурном смысле слова. Ред.

402

менту: где есть явление, должно быть и нечто
такое (метафизическое), что является.

Итак, была спасена вера, было спасено сверхъ-
естественное, и это пришлось очень кстати не
только слуге Лампе, но и немецким профессорам
в «культурной борьбе» за «народное образова-
ние» против ненавистных, радикальных безбож-
ников социал-демократов. Тут-то Иммануил Кант
оказался нужным человеком, он помог им найти
желанную, если и не научную, то очень прак-
тичную точку зрения середины...

Социал-демократы твердо убеждены, что кле-
рикальные иезуиты гораздо менее вредны, чем
«либеральные». Из всех партий самая гнусная

есть партия середины. Она пользуется образо-
ванием и демократией как поддельной этикеткой,
чтобы подсунуть народу свой фальсифицирован-
ный товар и дискредитировать подлинные прин-
ципы. Правда, эти люди оправдываются тем, что
они поступают по совести и в меру своего разу-
мения, мы охотно верим, что они мало знают, но
эти канальи не хотят ничего знать, не хотят

ничему учиться...

Со времен Канта прошло почти столетие; за
это время жили Гегель и Фейербах, восторже-
ствовало злосчастное буржуазное хозяйство, оби-
рающее народ и выбрасывающее его без работы
и заработка на мостовую, когда с него больше
нечего взять...,

Наши воспитанники, современные наемные ра-
бочие, достаточно развиты, чтобы понять на-
конец социал-демократическую философию, умею-
щую отделить явления природы как материал
теоретической, или научной, опытной, эмпири-
ческои, материалистической, или, если угодно,
также субъективной истины с одной стороны, от

претенциозной или сверхъестественной метафи-
зики с другой.

Как в политике в соответствии с экономиче-
ским развитием, направленным на вытеснение
средних классов и на создание собственников и
неимущих, партии все более и более группируются
в два только лагеря: на одной стороне работо-
датели, и на другой — работополучатели, так

405

и наука делится на два основных класса: там —
метафизики, здесь — физики, или материалисты.
Промежуточные элементы и примиренческие шар-
латаны со всяческими кличками — спиритуа-
листы, сенсуалисты, реалисты, и т. д. и т. д.
падают на своем пути то в то, то в другое течение.
Мы требуем решительности, мы хотим ясности.
Идеалистами называют себя реакционные мрако-
бесы, а материалистами должны называться все
те, кто стремится к освобождению человеческого
ума от метафизической тарабарщины. Чтобы
названия и определения не сбили нас с толку,
мы должны твердо помнить, что общая путаница
в данном вопросе до сих пор не позволила уста-
новить точную терминологию.

Если мы сравним обе партии с прочным и те-
кучим, то посредине лежит нечто кашеобразное.

Подобная неясная неопределенность есть одно
из главных свойств всех вещей мира. Только
понятливость или наука способна внести ясность
в дело, подобно тому как для определения
теплоты и холода наука создала термометр и
согласилась считать точку замерзания той точ-
ной границей, где все многообразие темпера-
туры делится на два различных класса. Ин-
тересы социал-демократии требуют, чтобы она

проделала ту же процедуру с мировой мудростью,
чтобы она разделила все мысли на два разряда:
на нуждающееся в вере идеалистическое фанта-
зерство и на трезвую, материалистическую мыс-
лительную работу.

VII

[136—142] Хотя мы, социал-демократы, нерели-
гиозные атеисты, тем не менее у нас есть вера,

т. е. пропасть между нами и религиозными людь-
ми глубока и широка, но, как и через вся-
кую пропасть, через нее может быть перекинут
мост. Я намерен повести своих демократических
товарищей на этот мост и отсюда показать им
разницу между пустыней, в которой блуждают
верующие, и обетованной землей света и истины.

406

Самая возвышенная заповедь христианства
гласит: «Возлюби бога превыше всего и своего
ближнего, как самого себя». Итак — бог пре-
выше всего, но что такое бог? Он — начало и
конец, творец неба и земли. Мы не верим в его
существование и тем не менее находим разумный
смысл в заповеди, повелевающей любить его
выше всего...

Мы должны понять, что, хотя дух и призван
господствовать над материей, это господство неиз-
бежно должно оставаться крайне ограниченным.

С помощью нашего интеллекта мы можем
господствовать над материальным миром лишь
формально. В частностях мы, пожалуй, можем
по нашему усмотрению направлять его измене-
ния и движения, но в целом сущность вещи —
материя en general * — выше человеческого ума.
Науке удается превращать механическую силу
в теплоту, электричество, свет, химическую силу
и т. п., ей может, пожалуй, удастся превратить
силу в материю и материю в силу и изобразить
их как различные формы одной и той же сущ-
ности; но все же она в состоянии изменить
только форму, сущность же остается вечной, неиз-

менной, неразрушимой. Интеллект может про-
следить пути физических изменений, но это все
же лишь материальные пути, которыми гордый
дух может лишь следовать, но которые он не
в силах указать. Здравый человеческий рассу-
док должен постоянно помнить, что вместе
«с бессмертной душой» и гордым своим позна-
нием разумом он есть лишь подчиненная частица

мира, хотя наши современные «философы» все

еще возятся с фокусом, как превратить реаль-
ный мир в «представление» человека. Религиозная
заповедь — возлюби господа превыше всего —
означает в устах хорошего социал-демократа:
люби и чти материальный мир, физическую при-
роду или чувственное существование, как перво-
основу всех вещей, как бытие без начала и кон-
ца, которое было, есть и будет во веки веков..,