Глава 2. История учения о злоупотреблении правом 7 страница
Для уяснения сущности злоупотребления правом как правонарушения имеет смысл отграничить его от сходных отношений, в частности, определить, может ли состав злоупотребления служить основанием для признания сделки недействительной. Природа недействительных, в особенности ничтожных, сделок сложна. Так и нет единой позиции в отношении того, являются ли такого рода сделки правонарушением или остаются деянием правомерным *(275). Одни ученые исходят из тех соображений, что деяние, противоречащее норме объективного права, например, сделка, не соответствующая закону, по ст. 168 не может расцениваться правомерной. Другие считают, что сделка, в особенности оспоримая, остается сделкой и по намерениям сторон, и в силу не оспаривания этой сделки заинтересованными лицами и т.п.
В этой связи, если исходить из второй позиции, то не ясно, каким образом злоупотребление правом, выступающее основанием для недействительности, сможет в итоге сохранить такое свойство сделки, как правомерность.
Субъективная сторона злоупотребления правом всегда характеризуется виной управомоченного лица в форме умысла. Это утверждение основано на существе анализируемого явления, законодательный запрет которого связан с особой общественной опасностью сознательного извращения смысла субъективного права управомоченным лицом, что девальвирует ценность субъективного права для гражданского оборота. Об этом же свидетельствует термин "злоупотребление", подчеркивающий намерение лица использовать право ненадлежащим образом.
|
|
|
Неосторожное причинение вреда в рамках осуществления лицом принадлежащего ему гражданского права должно дополнительно оцениваться судом. В случае, когда безвредное использование этого правомочия невозможно, приоритет должен быть отдан управомоченному лицу как обладателю юридически обеспеченной возможности действовать. В этой связи суд должен исключить при квалификации злоупотребления правом ситуации, при причиняемый третьим лицам вред является следствием обычной эксплуатации вещи и должен расцениваться как разумно-терпимым.
Именно по особенностям субъективной стороны злоупотребление гражданским правом разграничивается на формы.
§ 3. Формы злоупотребления гражданским правом
Следуя логике российского законодателя и сделанным ранее выводам, можно заключить, что злоупотребление правом как неправомерное осуществление субъективного гражданского права есть нарушение управомоченным лицом установленных пределов осуществления. Согласно норме ст. 10 ГК РФ указанное деяние может иметь различные варианты проявлений. Буквальное прочтение текста кодекса позволяет выделить три формы злоупотребления правом:
|
|
|
1) шикану;
2) злоупотребление в иных, отличных от шиканы, формах;
3) злоупотребление правом применительно к конкурентным отношениям.
При ближайшем рассмотрении приведенного разделения злоупотребления правом на формы становится заметно отсутствие единого критерия классификации. Если шикана и злоупотребление в иных формах сравниваются главным образом в связи особенностями субъективной стороны деяния, то обособление в отдельную группу ненадлежащего осуществления конкурентных прав вызвано другими причинами. Последний вид злоупотребления с точки зрения степени и формы вины управомоченного лица вполне укладывается в рамки второй группы (злоупотреблений, отличных от шиканы). Совершение шиканы в отношении между конкурентами представляется маловероятным, о чем речь пойдет далее.
Следовательно, устанавливая особый запрет на использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции и на злоупотребление доминирующим положением на рынке, законодатель не имел целью противопоставить этот вид формам, перечисленным в ч. 1 ст. 10 ГК РФ. Скорее, подобное обособление вызвано стремлением подчеркнуть значение этого правонарушения для развития рыночных отношений, в частности конкуренции.
|
|
|
Действительно, с конца XIX в. особую актуальность и масштабы приобрело осуществление хозяйствующими субъектами гражданских прав (на рекламу своей продукции, на свободный выбор контрагентов и партнеров, на самостоятельное управление производством и т.п.) для создания неблагоприятных условий другим производителям товаров. При этом не только ограничивалась конкуренция, причинялся ущерб предпринимателям, но вводились в заблуждение и несли убытки потребители.
В большинстве развитых стран было создано антимонопольное законодательство, сосредоточенное на пресечении злоупотребления правами в сфере профессиональной предпринимательской деятельности *(276). В отличие от злоупотреблений правом в иных социальных отношениях, где они носили отдельный и частный характер, в этой области подобное поведение затрагивало одновременно права и интересы неопределенного круга лиц, приобретало характер, пагубный для общества в целом.
Этим объясняется особое внимание законодателя к злоупотреблению конкурентными правами, закрепленное в ст. 10 ГК РФ. По этой же причине заметна разница между уровнем разработанности института злоупотребления правом в целом и той его частью, которая затрагивает конкуренцию товаропроизводителей *(277). Тем не менее, каких-либо принципиальных особенностей состава, позволявших бы выделить злоупотребление конкурентными правами в особую форму, нет.
|
|
|
Еще одним вероятным мотивом для особого выделения анализируемой формы злоупотребления в ст. 10 ГК РФ является то, что законодатель желал указать на возможность применения к этим отношениям не только административных норм, но и гражданско-правовых, включая установленные в них меры ответственности. Можно предположить, что и отказ в защите соответствующего права субъекту рыночной экономики, который совершил злоупотребление, как общая санкция за этот вид деликта (п. 2 ст. 10 ГК РФ), и другие меры воздействия на правонарушителя, например, возмещение убытков, могут быть применены в суде по требованию пострадавшей стороны независимо от административных средств воздействия, очерченных в законе о конкуренции.
Особо дискутируется в юридической литературе вопрос о правильности использования термина "гражданские права" ("осуществление прав") применительно к участию в рыночной конкуренции или доминирующему положению на рынке товаров. Предлагается ориентироваться на норму ч. 2 ст. 34 Конституции РФ, где запрет сформулирован следующим образом: "Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию" *(278).
Думается, что в области правового регулирования любая деятельность будет складываться из реализации прав и исполнения обязанностей ее субъектами. В этой связи, скорее, критике должна быть подвергнута норма Конституции за свой, по существу, обобщенно-декларативный характер. Для установления ее содержания нередко прибегают к ссылке на ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, где говорится о недопустимости нарушения прав и свобод других лиц при осуществлении принадлежащего субъекту права *(279).
Сторонники уточнения редакции ст. 10 ГК РФ и закреплению в ней правила, аналогичного конституционной норме, аргументируют свою позицию следующими доводами: "Такое законодательное решение будет более точно отражать реальные правонарушения на рынке и ориентировать стороны и суды на применение к ним специального законодательства о конкуренции, а не общего правила ст. 10 ГК РФ, требующего непростого толкования" *(280).
Такого рода усовершенствование гражданского законодательства трудно признать рациональным. Природа ст. 10 ГК РФ как общей нормы по отношению к специальному антимонопольному законодательству очевидна. Принцип приоритетного действия специального правила перед общим никем не оспаривается. В свою очередь, категория "экономическая деятельность" для юриспруденции имеет смысл при условии ее детализации в гражданских правах и обязанностях. Ее иные значения не могут быть полезны для целей правового регулирования и, следовательно, их закрепление в норме права будет равнозначно незакреплению.
Некорректность предлагаемой редакции ст. 10 ГК РФ в отношении злоупотребления правами в конкурентной среде выражается в двух моментах: во-первых, в отсутствии оснований к выделению этих деяний в особую форму злоупотреблений, поскольку они с успехом поглощаются "иными формами" злоупотребления, а во-вторых, в том, что в норме дважды указано одно и то же нарушение антимонопольного законодательства под разными наименованиями и проигнорирована другая разновидность ненадлежащего осуществления конкурентных прав.
В отношении первого нужно заключить: легально выраженных форм злоупотребления правом как гражданско-правового правонарушения только две. Использование прав в целях ограничения конкуренции есть частный случай иных, нежели шикана, форм злоупотребления гражданским правом.
Во втором случае речь идет о том, что в специальном законодательстве о конкуренции различаются правонарушения, связанные с доминирующим положением субъекта на товарном рынке [ст. 5 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-I "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (далее - Закон о конкуренции)], и те, которые составляют недобросовестную конкуренцию (ст. 10) *(281). Аналогичным образом различаются эти явления в других законах, регулирующих конкурентные отношения *(282).
Статья 10 ГК РФ не содержит упоминаний недобросовестной конкуренции, но упоминает "использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции". Поскольку эта цель - общая для всего спектра противоправных деяний в этой области, она не может однозначно указывать на то, что законодатель имел в виду недобросовестную конкуренцию. Более того, недобросовестные действия конкурентов по отношению к друг другу, в условиях отсутствия доминирования одного из них на рынке определенного товара, вообще не могут служить цели ограничения конкуренции. Речь в этом случае следует вести об уродливых формах конкурентных отношений, а не об ограничении их. Получается, что в ГК РФ указаны не разные проявления злоупотреблений конкурентами гражданскими правами, а уточнена цель злонамеренного использования субъектом своего доминирующего положения. В таком случае требуется дополнить норму кодекса запретом недобросовестной конкуренции.
Слово "конкуренция" в переводе с латыни означает столкновение в результате каких-либо действий. Экономический суверенитет каждого участника деловых отношений не только делает возможным такие столкновения с другими суверенными субъектами, но и превращает эту возможность в неизбежность. Конкурентные отношения лежат в двух пересекающихся областях: с одной стороны, существует взаимное соперничество предпринимателей за внимание и спрос потребителей, а с другой стороны, конкуренция охватывает непосредственно отношения между предпринимателями и потребителями. Борьба за потребителя вынуждает хозяйствующих субъектов обеспечивать конкурентоспособность производимых товаров и услуг, что достигается за счет улучшения качества продукции, предоставления гарантий покупателям, льготных условий оплаты, рекламы с использованием отличительных знаков предприятия и т.п.
У рыночного института конкуренции существуют две негативных тенденции - стремление хозяйствующих субъектов к монопольному положению и ведение борьбы недобросовестными методами.
Конкуренция - состязательность хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке.
Трудно найти более яркую иллюстрацию отношений, где бы участники стремились ущемить права друг друга, т.е. нарушить самый универсальный предел осуществления гражданских прав. Конкуренты обречены действовать, руководствуясь исключительно собственными интересами, не только не заботясь об остальных, но стремясь не оставить для них никаких преимуществ. Именно в этой связи злоупотребление правом в конкурентной среде есть в определенном смысле поведение нормальное, как это ни парадоксально звучит. Однако чтобы не доводить ситуацию до абсурда и помня о необходимости законодателя стоять на страже публичных интересов государства и прав отдельных граждан, потребовалось конкретизировать, что же понимается под злоупотреблением правом на конкуренцию. Для этих целей наиболее общий предел осуществления прав, которым являются права и законные интересы иных лиц, пришлось уточнять в специальном законе, и там же детально характеризовать отдельные составы злоупотреблений (ст. 5, 10 Закона о конкуренции и, соответственно, ст. 10, 14 Федерального закона от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции").
Российский закон содержит принципиальные различия двух указанных видов злоупотребления в конкурентной среде. Можно выделить следующие отличительные признаки:
1) субъектами недобросовестной конкуренции, в отличие от проявлений монополистической деятельности, не могут быть органы исполнительной власти и местного самоуправления, поскольку последние вообще не участвуют в предпринимательской деятельности, а следовательно, и в непосредственной конкурентной борьбе на рынке. Таким образом, в субъектный состав входят российские или иностранные коммерческие организации и их объединения, в определенных случаях - некоммерческие организации, а также индивидуальные предприниматели;
2) недобросовестная конкуренция понимается как действие хозяйствующего субъекта, т.е. активное поведение на соответствующем товарном рынке;
3) это должны быть действия, которые противоречат действующему законодательству, правовым обычаям или требованиям добропорядочности и разумности. При этом не требуется выяснять, входят ли соответствующие нормативные акты в состав антимонопольного законодательства. В частности, ряд требований о надлежащей конкуренции содержится и в Гражданском кодексе, например, положения п. 2 ст. 69 и п. 3 ст. 73 ГК РФ, запрещающие лицу участвовать в двух и более полных товариществах или совершать без согласия других участников полного товарищества от своего имени и в своих интересах или в интересах третьих лиц сделки, однородные с теми, которые составляют предмет деятельности товарищества. Такое недобросовестное поведение может серьезно отразиться на положении товарищества на рынке *(283);
4) недобросовестные предприниматели стремятся приобрести необоснованные преимущества перед своими контрагентами путем использования противоправных и нечестных приемов, которые перечислены в ст. 10 Закона о конкуренции (с 1 ноября 2006 г. - ст. 14 Федерального закона от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции").
Факультативно можно выделить еще один признак состава недобросовестной конкуренции - наличие убытков или угрозы причинения убытков другим конкурирующим субъектам. Для пресечения такой конкуренции фактически причиненный вред не обязателен, он важен только в том случае, когда конкурент требует возмещения убытков.
Комплексный характер предпринимательских отношений, подпадающих под административную, налоговую, уголовную, гражданскую юрисдикцию, обязывает к взвешенному подходу в выборе средств и способов правового регулирования, особенно в части применения санкций. Представляется, что костяк конкурентных отношений есть сфера гражданско-правового воздействия, и следовательно, нужно активнее применять такие меры ответственности, как возмещение убытков, компенсацию морального вреда и т.п., так как они в большей степени, чем административные способы, помогут восстановлению справедливого равновесия интересов на товарных рынках и обеспечат надлежащее осуществление прав и хозяйствующих субъектов, и потребителей.
Следуя выводу о необходимости рассмотрения злоупотреблений в конкурентных отношениях в качестве частного случая "иных форм" ненадлежащего осуществления гражданских прав, при анализе видов указанной формы нужно иметь в виду общие признаки состава злоупотребления правом в иных формах и правилами специального закона *(284).
При этом трудно согласиться с выводом профессора О.Н. Садикова о том, что положения ст. 10 ГК РФ не должны применяться в отношении тех гражданских правонарушений, которые имеют правовые особенности и урегулированы специальными нормами *(285). Думается, что признание приоритетного действия специальных правил перед общими не должно разрушать целостности правового института. Разумнее применять норму Гражданского кодекса для установления родовых качеств правонарушения (злоупотребления правом), а особенности их преломления применительно к отдельным отношениям регулировать специальными установлениями.
Наряду с анализом форм злоупотребления правом, предложенных российским законодателем, в современной юридической литературе общетеоретического характера приводятся научные классификации, которые пытаются охватить все имеющиеся в российском праве упоминания злоупотребления.
Ранее уже отмечалась некорректность введения в правовой лексикон злоупотребления правом в качестве единого для частного и публичного права института. Составы этого правонарушения кардинально различны применительно к гражданскому и уголовному законодательству. Нет оснований считать должностные функции государственных служащих их субъективными правами.
К этому следует добавить, что еще менее обоснованно отождествлять бытовое значение термина "злоупотребление" с юридической конструкцией. При попытке объединить общечеловеческое восприятие негативных поступков (злоупотреблений), совершаемых в рамках отношений, не подлежащих правовому регулированию, с гражданско-правовым деликтом и с преступлением в одной системе утрачивается как научная, так и практическая ценность классификации. Общая теория права не должна создавать общие для всех отраслей права категории, не основанные на единстве их содержания, а исходя из применения к ним одинакового обозначения.
Примером подобного "обобщения" морально-этических аспектов с узко правовыми может служить разграничение форм злоупотребления правом, изложенное в монографии А.А. Малиновского *(286). По мнению автора, варианты злоупотребления правом можно подразделить на правомерные (легальные) и противоправные. Ранее им предлагалась еще одна форма, промежуточная, - "законодательно ограничиваемые злоупотребления" *(287).
Думается, что термин "злоупотребление правом", сам по себе вызывающий у цивилистов многочисленные возражения, приобретает абсолютно парадоксальный смысл при добавлении к нему слова "правомерное". Но если с условностью первого термина можно смириться по причине его выразительности, подчеркивающей использование легального и позитивного средства для достижения вредоносного результата, то формула "правомерное злоупотребление правом" служит примером сочетания взаимоисключающих явлений. Тем более что определение этого рода злоупотреблений предлагается следующее: "Правомерное злоупотребление правом причиняет вред неохраняемым законом отношениям, поэтому такие злоупотребления в зависимости от конкретных обстоятельств можно рассматривать как аморальные или нецелесообразные" *(288).
Не имеет смысла квалификация поведения лица в качестве злоупотребления правом, если речь идет о несоблюдении им моральных норм человеческого общежития. В этом случае можно предположить, что либо государство и общество мало заинтересованы в охране указанных интересов, либо нет возможности применения к лицу каких-либо юридических механизмов воздействия. Известно, что целый спектр отношений невозможно урегулировать посредством правовых норм (мысли, любовь, дружбу, чувства). Принимая во внимание, что автор признает абсолютную безвредность данного вида злоупотребления по отношению к правам и интересам третьих лиц *(289), вызывает недоумение сам факт отнесения такого поведения к категории злоупотребления правом.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 254; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!