УСТАНОВКА (ОТНОШЕНИЕ) И ПРОЦЕСС ВЫБОРА МОТИВА 2 страница
2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ МОТИВА
В предыдущем разделе мотив в общих чертах определен как объяснение причин действия, способствующее принятию решения о его начале. Теперь попытаемся дать более точное определение того, что следует понимать под объяснением причин действия. Мы не можем заглянуть в сознание другого человека, он должен нас информировать о его содержании с помощью слов. Более того, некоторые данные позволяют предположить, что человек то, что переживает, понимает только с помощью слов и только с их помощью осуществляет мыслительные операции. Мотив же всегда является какой-то формулировкой. Если человек же сформулировал мотива совершенного или совершаемого действия, это практически означает только то, что ой не имел мотива действия и, следовательно, действие его было немотивированным. Психолог, столкнувшись с такой ситуацией, предполагает сознательный обман или психические нарушения, возникшие временно (например, в результате отравления, слишком сильных эмоций) или же связанные с психическим заболеванием.
Мы имеем, следовательно, первую часть искомого определения — мотив есть формулировка (мысленная, устная или письменная). Теперь выясним, чего должна касаться эта формулировка. Правильный ответ поможет нам дать высказанная ранее мысль о связи мотива с регулирующей функцией сознания. Регуляция действия есть, как известно, приспособление его к определенным требованиям ситуации (например, регуляция выделения желудочного сока основана, в частности, на приспособлении его химического состава к пище, которая должна быть переварена). Мы знаем также, что формулирование мотива делает возможным принятие решения о действии. Регулирующая роль мотива базируется на определении цели действия и предназначенной для этого программы, создающей основу для принятия решения о действии.
|
|
Итак, речь идет не о любом действии, а только об определенном роде действий, именно о действиях, направленных на достижение заранее запрограммированного результата. Программа эта может иметь строго определенный алгоритм, [1] может также быть обозначена в обших чертах, конкретизируясь в зависимости от хода действия. Например, Ян разработал подробный алгоритм действия, направленного на ограбление банка, и реализует его строго по задуманной программе. В другом случае Ян решил встать на путь исправления, избегая поводов к совершению преступления. В обоих случаях мы видим мотивированное действие, хотя во втором случае уровень конкретизации программы слишком невысок. Томашевский в своем «Введении в психологию» обосновал отличие этого рода действий от других действий, носящих характер случайных сопутствующих движений, сопутствующих эффектов и т. д., и предложил называть их деятельностями (1964, стр. 139). Деятельностью может быть как совсем простая моторная активность (забивание гвоздя молотком), так и сложная (написание книги), а также умственная активность (например, установление количественных зависимостей между массой и энергией). Каждый раз, следовательно, когда в дальнейшем ходе изложения будет использовано слово «деятельность», оно будет означать только мотивированное действие. [2]
|
|
Указанные зависимости можно представить себе следующим образом. Регуляция деятельности начинается с того, что индивид, уяснив себе (а следовательно, сформулировав, вербализовав) цель действия, определяет (или формулирует) программу действия. Когда процесс этот закончится и индивид создаст мотив, одобренный им, он может начать деятельность, то есть приступить к реализации программы, заключенной в мотиве. Если же данная форма поведения не регулируется мотивом, мы говорим о неосознанном, немотивированном действии.
Ставя так вопрос, можно определить мотив как вербализацию цели и программы, дающую возможность данному лицу начать определенную деятельность.
|
|
Мария Оссовская, которая в своей работе «Мотивы поведения» (1949) проанализировала ряд принятых в психологии определений мотива, отнесла подобное понимание этого термина к группе наиболее узких определений, характеризуя его как резко разграничивающее функции инспирации действия и его мотивирования (то есть динамизирования). Она указывает на то, что такая интерпретация сужает понимание поведения человека (стр. 31), приведя в числе других аргумент, что при этом вне поля зрения остаются мотивы, которых мы не осознаем, тогда как отказываться от их рассмотрения было бы неверно (стр. 32).
Аргумент этот можно было бы отвергнуть, приняв во внимание рассуждения, которые уже были приведены в начале этой главы. Фактор, динамизирующий действие и не отраженный в сознании, является функционально чем-то совершенно иным, чем мотив, принятый как объяснение причин действия. В общем, создается впечатление, что Оссовская, давая широкое и узкое толкование термина «мотив», не приняла в достаточной степени во внимание различие «инспирации» и «динамизации». Отсюда определение, ограничивающееся исключительно «инспирированием», она просто считает узким, вместо того чтобы признать его относящимся к другому аспекту действия. В дальнейшем мы убедимся, что Оссовская не одинока в своих взглядах, и автор данной работы будет вынужден в ходе изложения пояснить, что привело его не только к такому сужению понятия, но и к различению двух понятий. Ранее уже упоминалось, что это не было только желанием присоединиться к традиционному, припятому в повседневной жизни пониманию слова «мотив». Очевидно, по отношению к человеку каждое «более широкое» определение мотива является слишком общим и приводит к неправомерному объединению слишком разных факторов, играющих роль в приспособлении. Использование одного и того же понятия для определения этих факторов делает невозможным анализ причин различных форм поведения человека.
|
|
Определяя мотив как фактор, который дает человеку возможность сформулировать решение о начале деятельности известного типа мы исходим из того, что факторами, побуждающими к действию, будут в этом понимании, по-видимому, некоторые состояния напряжения, связанные с потребностями человека. О них будет речь в одном из последующих разделов книги. Сужение диапазона понимания мотива, включение в это понятие лишь того, что человек считает причиной своего действия, позволяет нам ограничить предмет исследования и дать особую трактовку других факторов, принимающих участие в процессе приспособления.
Этих преимуществ не имеют наиболее распространенные в психологии определения мотива. Приведу для примера несколько определений, которые наиболее разнятся друг от друга. Инглиш (1934): мотивом является «то, что кто-то сознательно определяет как основу своего поведения». Уоррен (1934): «Мотив — это сознательное переживание или подсознательные условия, которые в данной ситуации являются фактором, принимающим участие в детерминации индивидуального или общественного поведения». Камерон (1947, стр. 127): «На практике мы называем мотивом какой-либо фактор, о котором думаем, что он имеет особое значение как стимул к проведению какой-либо деятельности, определяя ее ход и результаты». .Теплов (1954, стр. 178): «Мотивы —это то, что побуждает человека к постановке тех или иных целей» (это могут быть чувства, интересы, убеждения и мировоззрение). Гилфорд (1956, стр. 91): «Мотивом является любой определенный внутренний фактор или состояние, которые ведут к началу и поддержанию активности». Хил-гард (1957, стр. 585) считает, что мотивом является любое состояние организма, которое имеет влияние на его готовность к началу или продолжению определенного поведения. Левицкий: «Мотив — это психический процесс,который изнутри стимулирует нас к постановке цели и принятию соответствующих средств действия» . [3]
В приведенных определениях отчетливо видна неоднозначность обсуждаемого понятия, бросается в глаза их общий характер, препятствующий практическому применению этого понятия. Используя определенное таким способом слово «мотив», следует каждый раз дополнять его подробным описанием того, о чем идет речь, так что само слово «мотив» становится ненужным. [4] В определениях, которые дают Хилгард, Гилфорд или Камерон, мотивом могло бы быть и чувство ненависти к врагу, и известное количество алкоголя в крови, и комплекс вытеснения, и боль, вызванная уколом булавки, или даже препятствие на пути к цели. В один разряд включены разные явления.
В определениях Левицкого и Теплова мотивом считается побуждающий фактор, динамизирующий действие, а вербальная формулировка цели и средств действия признана фактором, обособленным от самого мотива, хотя причинно связанным с ним.
Определения в словарях Уоррена и Инглиша кажутся мне слишком неясными, чтобы можно было их анализировать, хотя, по-видимому, определение Инглиша согласуется с тем, которое я предложил в этой работе. Механизмом, с помощью которого «кто-то сознательно определяет основу своего поведения», может быть программа деятельности, составляющая содержание мотива, но отчетливо это, однако, не сказано. Определение Уоррена сводит, по-видимому, мотив к общему личному опыту; он является, следовательно, понятием, близким к понятию установки.
Стоит также упомянуть, что некоторые психологи вообще отказываются от определения мотива и используют только термин «мотивация», обозначающий нечто, способствующее тому, что личность становится «скорее активной, чем неактивной», или нечто, способствующее доминированию одной формы активности над другой (Хебб, 1958, стр. 155). Можно также встретиться с использованием термина «мотивация» исключительно по отношению к силе, которая характеризует действие; мотивация определяется тогда как «высокая» или «низкая» (Доллард и Миллер, 1950, стр. 4, 324).
Очевидно, что приведенные примеры не исчерпывают даже небольшой части материала, который мог бы собрать интересующийся историей вопроса. Целью настоящей работы является только изложение взглядов автора. В связи с этим я позволю себе ограничить выбор примеров теми, которые считаю наиболее представительными для тех или иных взглядов на определение мотива, и показать, что все существующие в психологии различные понимания мотива можно разделить на две группы.
В одной мотив трактуется (с этим можно встретиться чаще) как фактор, побуждающий к действию. В другой — диапазон применения слова «мотив» ограничивается (это бывает реже) факторами, способствующими сознательному осуществлению действия благодаря формулированию его цели и программы. Сравним для упрощения человека с автомобилем — в первом случае мотив играет роль вспышки горючей смеси, двигающей поршень, шатун, колеса и одновременно водителя, ведущего автомобиль в определенном направлении определенным образом. Во втором — мотив выполняет только роль водителя, который, имея установленную цель и направление движения, включает двигатель и ведет автомобиль к этой цели. Куда он приедет — это уже другой вопрос.
3. НАПРАВЛЯЮЩАЯ И КОНТРОЛИРУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ МОТИВА
Перейдем теперь к проблеме, которая была намечена уже в начале этой главы, но более конкретное обсуждение ее было невозможно, пока мы не преодолели трудности определения мотива. Речь идет о роли мотива в процессе регуляции алгоритма деятельности. Как известно, регуляция основывается на применении форм поведения к изменяющимся требованиям ситуации, и классическую ее схему можно проиллюстрировать с помощью структуры отрицательной обратной связи. Например, Ян, который проявлял сердечность по отношению к X, имел в связи с этим неприятности. Поэтому он изменяет свое отношение к нему на враждебное. Когда и это не дает результата, он начинает избегать X. Этим трем видам деятельности могли бы соответствовать три мотива:
1) «чтобы не иметь неприятностей, надо проявлять сердечность в отношении к X»;
2) «чтобы не иметь неприятностей, надо проявлять неприязнь в отношении к X»;
3) «чтобы не иметь неприятностей, надо избегать X».
Изменение в содержании первого и второго мотивов наступило в результате ситуации, возникшей в ходе реализации заключенной в них программы. Изменение это было проявлением ретуляции отношений Яна к X. Роль мотива в этой регуляции основывалась на том, что каждый раз он составлял закрепленное в памяти формулирование программы и цели данного действия.
Программа эта путем соответствующего выбора средств давала действию определенное направление. Ян, уясняя ее себе в ходе реализации деятельности, мог постоянно контролировать ее течение. Если, следовательно, руководствующийся первым мотивом Ян будет обижен X, то, придерживаясь в это время установленной программы, он будет делать вид, что ничего не заметил, и продолжать относиться к X сердечно и в дальнейшем.
Цель действия позволяла пересмотр программы с точки зрения эффективности ее реализации. Когда Ян убедился, что сердечные отношения к X, которые должны были избавить его от неприятностей, вызывают их, он изменил программу на другую, по его мнению более правильную. Так, следовательно, формулирование мотива, закрепленное в памяти, влияет на ход деятельности, выявляет ее программу и позволяет контролировать ее эффективность с точки зрения требуемой цели.
Как можно судить на основе вышесказанного, роль мотива в процессе регуляции деятельности основывается на том, что он становится фактором, направляющим деятельность, так же как обозначенная на карте дорога указывает направление пешеходу, помогая решить, пойдет ли он влево или вправо на ближайшем перекрестке, или как перфорированная лента, вложенная в регулятор автоматического токарного станка, руководит очередностью и качеством выполняемых на нем операций в соответствии с зафиксированной в комплексе отверстий программой. Контролирующую функцию мотива можно было бы представить образно на примере контрольных ламп, которые загораются тогда, когда запрограммированный процесс не приводит к ожидаемым следствиям.
Утверждение, что сформулированная и зафиксированная в памяти цель может играть роль критерия эффективности реализованной деятельности, устанавливая одно из необходимых условий сознательной регуляции действия, не вызывает возражений как с общей, так и со специальной точек зрения. Цель эта в процессе регуляции служит понятийной моделью требуемой ситуации, с которой сравнивается информация об истинном состоянии ситуации. Больше возражений встречает утверждение о направляющей роли программы действия, сформулированной в мотиве. Встает вопрос: каким образом цель может руководить деятельностью? Ставящие этот вопрос полагают, что управление имеет место только тогда, когда один материальный предмет влияет на другой предмет посредством некоторого приложения энергии. Например, человек, едущий на велосипеде, поворачивает руль усилием своих мышц. Существует, однако, иное, более широкое понимание управления, согласно которому «управление является... передачей информации, предполагающей вызвать в результате направленные ситуационные изменения» (Греневский, 1959, стр. 54). Способ передачи информации с точки зрения этого определения несуществен, зафиксированное в памяти содержание мотива является, несомненно, определенным набором информации и влияет на действие. Таким образом, утверждение, что мотив может управлять действием человека, является столь же верным, как и утверждение, что перфорированная лента, вложенная в цепь импульсов, приводящих в движение автомат управляет происходящими в нем производственными процессами.
Несколько пояснений. Очевидно, что сама проблема роли мотивов в процессе регуляции связана со значительно более широким вопросом из области теории передачи информации и требует особого обсуждения. В данном случае она будет затронута лишь в той мере, в какой это необходимо для наших целей. Последующая часть этого раздела посвящена нарушениям приспособления (дизадаптациям), иллюстрирующим на практике значение контролирующей и управляющей функций мотива в процессе регуляции человеческой деятельности. Обратим, например, внимание на то, какую большую роль в психотерапии играет внушение пациенту соответствующего мотива. Предположим, психотерапевт убеждает пациента, что, если он не будет разговаривать с женой после ссоры, это вряд ли улучшит семейную обстановку, тогда как откровенный разговор и букет цветов разрешат многие конфликты и подчеркнут его общественную зрелость. Тем самым психотерапевт старается подсказать пациенту такой мотив, который позволил бы ему выйти из замкнутого круга взаимных супружеских жалоб и выдуманных обид.
Останавливаясь на нарушениях приспособления, нужно заметить, что в конфликтных ситуациях мы часто встречаемся с большими трудностями в формулировании мотива. Нервное напряжение, раздражающее окружение, сознание, что не существует верного решения, ведет к отказу от овладения ситуацией и к пассивному подчинению ходу событий. Всякое вмешательство извне принимается недоверчиво. В подобных положениях блестяще оправдывает себя имеющий на первый взгляд мало смысла тип психотерапии, называемый по-английски client-centered therapy (Роджерс, 1951) и в принципе основанный на том, что пациенту создаются условия для спокойного, целенаправленного монолога с самим собой. Психолог только вставляет в разговор замечания, говорящие о его заинтересованности и удерживающие монолог пациента в русле существенных проблем, а также придающие ему более строгий и конкретный характер. Тем самым пациент побуждается к правильной формулировке своих проблем в доброжелательной, спокойной обстановке и часто сам находит выход из ситуации, конструируя правильный мотив. Собственный, достаточно убедительный и конкретный мотив становится лучшим стимулом для деятельности, ведущей к психическому равновесию. Это признано на практике. Об этом свидетельствует тот факт, что, собственно, все применяемые методы психотерапевтической техники имеют целью или подсказать пациенту соответствующий мотив, или создать ему условия для формулирования предметного мотива. Поэтому в одних методах преобладает объяснение и внушение, другие носят успокаивающий характер, способствуют ликвидации затруднений при конструировании или одобрении соответствующего мотива. Типичным примером трудностей в одобрении мотива являются, например, те, которыми страдают психастеники из-за необычно высоких требований, предъявляемых к своим мотивам.
Приведем пример. Й. 3., 30-летний психастеник. Одинокий, живущий далеко от города, измученный продолжительными поездками, он хотел обменять свою комнату на расположенную ближе к городу. Дал объявление в газету, нашелся желающий обменяться. И тут начались бесконечные размышления о том, каким условиям должна отвечать новая комната и нужно ли в самом деле переселяться. Й. 3. постоянно утверждал, что не имеет достаточных оснований для окончательного решения, каждый из формулируемых по очереди мотивов отбрасывал как слишком поверхностный, малообоснованный. Продолжалось это три месяца и кончилось тем, что он остался на старом месте. Факт этот приобретет еще большее значение, если сказать, что почти все житейские дела Й. 3. оканчивались таким же образом. Способный, образованный, обладающий чувством собственного достоинства человек занимал на работе подчиненное положение, не дающее никаких перспектив на будущее.
Ясно видно, как неспособность к одобрению мотива, а именно одного из его элементов — программы деятельности, нарушает процесс регуляции деятельности. Интересной является также проблема нарушений приспособления, основанных на неспособности к изменению мотива и принятию нового, реализация которого могла бы вывести данную личность из состояния неприспособленности. Рассмотрим ее на примере, взятом из исследований, проведенных в 1954—1956 годах на группе 30 невротиков (Обуховский, 1959), отметив одновременно, какую большую роль в возникновении невроза играет неспособность к изменению мотива, связанного со слишком высокими требованиями.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 108; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!