КНИГА ОБ ИЗБИЕНИИ СПЯЩИХ ВОИНОВ 280 страница
Если кто в гневе убивает в сражении брахмана, видя, что он, подобно низменному кшатрию, поднимает оружие и сражается, не пытаясь убегать, у того не будет вины за убийство брахмана — таково указание в предписаниях закона. Я — кшатрий, твердо придерживающийся закона кшатриев, о богатый подвигами! Человек, который поступает по отношению к кому-либо так, как тот того заслуживает, не приобщается к беззаконию и находит счастье.
Когда человек, сведущий в выборе места и времени, опытный в вопросах закона или выгоды, впадает в сомнение по поводу неудач, оп должен быть па высоте своего положения и должен без всяких колебаний (стремиться к достижению своей выгоды). Так как ты, о Рама, в этом деле, связанном с сомнительной выгодой, поступаешь по справедливости, то я буду поэтому сражаться с тобою в великой битве. Посмотри на силу рук моих и на отвагу сверхчеловеческую.
При таких обстоятельствах я, конечно, сделаю то, о потомок Бхригу. что смогу. Я буду сражаться с тобою, о брахман премудрый, на Курукшетре. Снарядись же, о Рама, как ты желаешь, на поединок, о отшелъник великий! Там (па поле кауравов) убитый мною, пронзенный сотнями стрел и освященный моим оружием в великом сражении, обретешь ты миры, завоеванные (своим подвижничеством). Отправляйся и стой на Курукшетре, о любитель сражений! Туда же приду и я к тебе ради битвы, о могучерукий и богатый подвигами!
Там, о Рама, где некогда тобою был совершен обряд очищения своим (усопшим) предкам (возлиянием кровью кшатриев), — там, убив тебя, я тоже совершу обряд очищения (кшатриям, убитым тобою), о потомок Бхригу! Ступай туда без промедления, о Рама, трудноодолимый в бою! Я собью твою давнюю спесь, о притязающий на имя брахмана! На многих сборищах ты похвалялся, о Рама, заявляя: «Мною одним (без посторонней помощи) были побеждены все кшатрии в мире!».
|
|
|
Слушай же о том, (сколь нелепо бахвальство твое). В те времена еще пе родился Бхишма или кшатрий, подобный мне. Однако тот, кто охотно собьет воинственную спесь твою, уже родился. Это, о могучерукий, не кто иной, как сам я, Бхишма, покоритель вражеских городов! Вне сомнения, о Рама, это я утихомирю спесь твою в битве!».
Так гласит глава сто семьдесят восьмая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 179
Бхишма сказал:
Тогда промолвил мне Рама, о потомок Бхараты, как бы смеясь: «Благодарение судьбе, что ты желаешь сражаться со мною в битве? Я пойду теперь же с тобой, о Кауравья, па Курукшетру! Я сделаю то, что ты сказал. Ступай же туда, о усмиритель врагов! Пусть твоя мать Джахнави, о Бхишма, увидит тебя мертвым на той (равнине), пронзенным сотпями моих стрел и ставшим пищей для стервятников, цапель и ворон. Пусть Богиня, которой прислуживают сиддхи и чараны, — та счастливейшая дочь Бхагиратхи в облике реки, которая породила тебя,
|
|
|
зловредного и неистового, всегда жаждущего битвы, — пусть плачет сегодня, о царь, при виде тебя несчастного, убитого мною, хотя она, быть может, и не заслуживает такого зрелища! Приди, о Бхишма, пойдем со мною. Пусть сегодня же произойдет битва! Возьми с собою все, о Кауравья, колесницы и прочее (снаряжение для битвы), о бык из рода Бхараты!».
И когда Рама, тот покоритель вражеских городов, говорил так, я отвесил ему поклон головою, о царь, п сказал: «Да будет так!». Высказав все это, Рама затем отправился на Курукшетру, горя желанием сразиться. И я тоже, войдя в наш город, поведал обо всем Сатьявати. Затем, когда умилостивительные обряды (для моей победы) были совершены, я, получив благословение матери и побудив брахманов произнести пожелания благополучия, о блистающий величием, в благоприятный день взошел на сверкающую серебряную колесницу, в которую были впряжены кони белой масти. Каждая ее часть была искусно сработана, и отличалась она большими удобствами и была покрыта (с боков) тигровыми шкурами. Она была снабжена многими видами могучего оружия и оснащена всеми необходимыми принадлежностями.
|
|
|
Ею управлял возница, происходивший из столь же высокого рода и храбрый, о царь, сведущий в пауке о копях, хорошо обученный (в своем искусстве) и видевший много сражений. И сам я был облачен в красивый белый панцирь. И взяв в руки лук, тоже цвета белого, я отправился в путь, о лучший из рода Бхараты! И белый зонт поддерживался над моей головой. И опахала из буйволовых хвостов, тоже белого цвета, обвевали меня, о повелитель людей! Я был в белом одеянии и в белом тюрбане, и украшения на мне были тоже все белые.
И восславляемый (хвалебными гимнами), сулящими победу, я выехал из города, носящего имя слона, и направился к Курукшетре, долженствующей быть полем битвы, о бык из рода Бхараты!
И те кони, но быстроте равные мысли или ветру, понукаемые моим возницей, вскоре примчали меня, о царь, к месту великого сражения. И прибыв па равнину Курукшетры, я и Рама отважный, о царь, сразу же возгорели желанием показать друг перед другом доблесть свою в битве. Тут я остановился при виде величайшего подвижника Рамы и, взяв мою превосходнейшую раковину, громко затрубил в нее.
И тогда множество дваждырожденпых, о царь, и отшельники, имевшие свое жительство в лесу, также и Боги вместе с соймами мудрецов расположились там, чтобы посмотреть на дивное сражение. Небесные венки, дивные музыкальные инструменты и гряды облаков ежоминутно вырисовывались там.
|
|
|
И вот те отшельники все, сопровождавшие Бхаргаву, приготовились быть свидетелями битвы, окружив поле сражения. Но тут как раз, о царь, (явилась передо мпою) в собственном облике своем моя божественная мать, желающая блага всем существам, и сказала мне: «Что это ты собираешься делать? Подойдя к сыну Джамадагнн, о потомок рода Куру, я буду снова и снова упрашивать его: «Не сражайся с Бхимою, ибо он ученик твой!». Нет, о сын мой, не стремись так упорно, о царь земной, сражаться в бою с сыном Джамадагни, который является брахманом!».
Так она меня укоряла. «Ведь Рама,— (сказала она еще), — равный в своем могуществе самому Харе, был искоренителем рода кшатриев. Разве тебе, о сын мой, не известно об этом, раз ты хочешь сражаться с ним?».
И тогда в ответ я приветствовал Богиню и с почтительно сложенными ладонями поведал ей, о превосходнейший из рода Бхараты, обо всем, что произошло па сваямваре (дочери царя Кашп). (Я рассказал также) о том, о царь царей, как я раньше пытался умилостивить Раму, и о прежней страсти (старшей) дочери царя Каши. Затем мать моя, та великая, Богиня-река, приблизившись к Раме, стала ради меня упрашивать того мудреца из рода Бхригу. «Не сражайся с Бхишмою, ибо он ученик твой!» — такие слова она ему сказала. Но оп ответил ей, так просившей его: «Пойди и заставь отказаться Бхишму! Ведь он не исполняет желания моего! По этой причине я и пришел к нему!».
Санджая сказал:
Тогда Ганга из-за любви к сыну своему вернулась опять к Бхишме. Но оп, с глазами, возбужденными от гнева, не послушался ее слов. II в эту минуту появился (перед Бхишмой) справедливый душою, тот великий подвижник, первейший из рода Бхригу. И он, наилучший ил дваждырожденных, вызвал его на битву снова.
Так гласит глава сто семьдесят девятая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 180
Бхишма сказал:
Обратившись тогда с улыбкой к Раме, стоявшему (в готовности) для битвы, я сказал: «Когда я сам на колеснице, не смею я сражаться с тобою, стоящим на земле! Взойди на колесницу, о герой, и облачись в панцирь, о могучерукий, если ты действительно, о Рама, хочешь сражаться со мною в битве!». Тогда, улыбаясь, ответил мне Рама па поле боя:
«Земля — это моя колесница, о Бхишма, а воды, подобно добрым коням, — это упряжные животные, что везут меня. Ветер — мой возница, а мой панцирь составляют матери вед. Хорошо оберегаемый ими в бою, я буду сражаться, о потомок рода Куру!».
Говоря так, о сын Гандхари, Рама, воистину отважный, окружил меня со всех сторон могучим потоком стрел. И затем увидел я сына Джамадагни стоящим на дивной колеснице, снабженной всеми видами оружия. А сама колесница была прекрасна и имела вид весьма необычайный. Созданная усилием (его же собственной) мысли, она была удобна и просторна, уподобляясь (красотой своей) городу. Небесные кони были впряжены в нее, она была хорошо защищена (необходимыми средствами) в украшена золотыми узорами.
И высилось над него знамя, о могучерукий, украшенное изображением лупы. И вооруженный луком и с подвешенным колчаном, с кожаными предохранителями, надетыми на левую руку и большой ее палец, Акритаврана, любимый друг Бхаргавы, в совершенстве знающий Веды, исполнял обязанности возницы этого воина.
А тот потомок рода Бхригу, вызывая меня все снова и снова на битву возгласами «подойди же, подойди», радовал мое сердце. И я встретился один па один с Рамой, тем истребителем рода кшатриев, могучим и неотразимым, поднявшимся подобно самому солнцу (в блеске своем)! После того как он выпустил три потока стрел, осадив моих коней, я сошел с колесницы и, отложив в сторону лук, пешком направился к Раме, превосходнейшему из мудрецов, чтобы почтить его с благоговением.
И приветствовав, как должно, наилучшего из брахманов, я сказал ему такие высокие слова: «О Рама, равен ли ты мне или же превосходишь меня, я буду сражаться в битве с тобою, моим добродетельным наставником! Благослови же меня, о владыка, и пожелай мне победы!».
Рама сказал:
Именно так, о лучший из рода Куру, должен действовать тот, кто желает преуспеяния! Ибо это закон для тех, кто сражается с более выдающимися, чем они сами. Я бы проклял тебя, если бы ты пе подошел ко мне таким образом, о владыка народов! Сразись же в битве старательно, призвав всю стойкость свою, о Каурава! Однако я пе могу пожелать тебе победы, ибо сам я стою здесь, чтобы победить тебя! Иди же и сразись справедливо! Я доволен поведением твоим!
Бхишма сказал:
И поклонившись ему, я тогда поспешно (вернулся назад) и, взойдя на колесницу, снова затрубил громко в раковину, украшенную золотом. И произошло затем сражение между ним и мной, о потомок Бхараты! И длилось оно много дней, о царь, ибо каждый из нас желал победить другого. И в том сражении первым ударил в меня Рама девятьюстами и шестью огнеблещущими стрелами с оперениями цапли. И того (тучей стрел) четверо коней моих и возница были плотно обложены, о владыка народов!
Я же, несмотря на это, оставался спокойным в сражении, облаченный в доспехи! Поклонившись богам и особенно брахманам, о потомок Бхараты, я затем обратился с улыбкой к Раме, стоявшему (в готовности) для битвы, и промолвил: «Хотя ты и не проявил ко мне достойной учтивости, все же я чтил высоко твое достоинство наставника! К тому же еще выслушай меня, о брахман, об одной благой обязанности, (которую следует исполнять), когда нужно накопить добродетели. Веды, что заключены в теле твоем, то высокое положение брахмана, что также есть у тебя, и аскетические заслуги, накопленные тобою суровым покаянием, — по ним я не ударю! Я ударю, однако, по твоему положению кшатрия, которого ты, о Рама, придерживаешься. Ибо когда брахман берется за оружие, оп оказывается в положении кшатрия. Посмотри теперь на мощь моего лука и погляди на силу рук моих! Я рассеку сейчас твой лук, о герой, на две части со стрелою вместе!».
Сказав так, я выпустил в него острую стрелу с наконечником в виде полумесяца, о бык из рода Бхараты! И срезанный ею, загнутый конец его лука упал тогда па землю. Затем я выпустил в колесницу сына Джамадагни сотни прямых стрел с оперениями цапли. И пронзившие насквозь тело (Рамы) и подгоняемые попутным ветром, те стрелы летели дальше, источая кровь (с острия) и уподобляясь настоящим змеям.
И с телом, всюду залитым кровью, сам истекая кровью от paн, Рама, о царь, казалось, был подобен тогда горе Меру, исторгавшей расплавленный металл! Или же напоминал он ашоковое дерево в конце зимы, украшенное пучками красных цветов, или, о царь, он казался иногда подобным дереву киншука! Взяв тогда другой лук, Гама, преисполненный гнева, окатил меня дождем остро отточенных стрел с золотыми оперениями. И те жестокие, страшно стремительные стрелы, подобные змеям, огню или яду, настигнув меня с разных сторон, пронзили самые жизненно важные места и привели меня в трепет.
Тогда, призвав всю свою выдержку и вновь обратив себя к битве, я в гневе осыпал Раму сотнею стрел. И пораженный теми острыми стрела мл, блеском подобными огшо или солнцу или напоминающими ядовитых змей, Рама, казалось, лишился чувств. Я же, проникнутый состраданием (от такого зрелища), осудил сам себя, о бык из рода Бхараты, и промолвил: «О, позор битве! Позор всему роду кшатриев!». И охваченный горестным порывом, о царь, я повторил несколько раз:
«Увы, велик, (должно быть), грех, совершенный мною соблюдением обязанностей, раз я причинил такие мучения стрелами учителю моему, который является брахманом со справедливою душою!». После этого я уже не наносил больше ударов сыну Джамадагни, о потомок Бхараты! А в это племя тысячелучистое светило, нагрев (лучами) землю, скатилось в конце дня к закату, тогда и битва между нами тоже прекратилась.
Так гласит глава сто восьмидесятая в Удьйогапарве великой Махабхараты.
Глава 181
Бхишма сказал:
II тогда мой возница, признанный искусным (в подобных делах), извлек стрелы из тела своего, из тела коней и моего тоже. Ранним утром, когда взошло солнце, битва началась снова, в то время как копи моя, искупавшись (перед этим), вернулись назад и, напившись воды, приободрились вновь. Увидев меня, стремительно подъезжающего на колеснице и облаченного в доспехи, могучий Рама привел в готовность колесницу свою с большим старанием. И тут я, тоже увидев Раму, приближающегося ко мне с жаждой битвы, отложил в сторону превосходнейший лук и быстро сошел с колесницы.
И приветствовав его, я снова взошел па колесницу, о потомок Бхараты, и, желая сразиться, остановился бесстрашно перед сыном Джамадагни. Тогда он окатил меня могучим дождем стрел, и я тоже в ответ на это окатил его ливнем из стрел. Но, разгневавшись, сын Джамадагни, о царь, снова послал в меня стрелы с пылающей пастью, напоминающие подлинных змей. И я тоже, о царь, выпуская сотнями и тысячами отточенные стрелы с серповидными остриями, быстро рассекал его стрелы еще в воздухе все снова и снова.
Затем могучий сын Джамадагни стал метать в меня разные виды божественного оружия, и все их отражал я своим оружием, о могучерукий, желая совершить высочайший подвиг. И великий шум поднялся тогда в небе со всех сторон. Но вот я пустил в сына Джамадагни оружие ваявья, но Рама отразил его оружием гухьяка, о потомок Бхараты! Тогда я применил, освятив наперед мантрами, оружие агнея, но владыка Рама отразил то оружие мое своим собственным, (пазываемым) варуна.
Так я отражал разные виды божественного оружия Рамы, а Рама, тот усмиритель врагов, преисполненный скрытой мощи и сведущий в дивном оружии, отражал мои. Тогда первейший из брахманов, о царь, Рама, могучий сын Джамадагни, разгневанный, внезапно повернувшись ко мне слева направо, пронзил мне грудь. И тут, о лучший из рода Бхараты, я лишился чувств па превосходнейшей своей колеснице. И меня, впавшего в беспамятство, пораженного стрелами Рамы, поспешно вывез (из поля боя) мой возница на расстояние слышимости мычания коровы.
Видя, что я жестоко ранен и увезен в бесчувственном состоянии, спутники Рамы, все, начиная с Акритавраны, и дочь Каши, возрадовались, о потомок Бхараты, и начали громко кричать! Придя затем в сознание, я узнал возницу своего и сказал ему: «Поезжай туда, о возница, где стоит Рама! Боль у меня прошла уже, и я готов к битве!».
И вот мой возница повез мепя туда па моих дивно-прекрасных конях, которые, казалось, будто плясали на своем пути, о Кауравья, и уподоблялись (по быстроте своей) ветру. И приблизившись затем к Раме, о Каурава, я в сильном гневе, желая победить его, тоже возбужденного гневом, опутал его сетью из стрел. Но те прямо летящие стрелы Рама в сражении быстро рассекал на части одну за другой на лету — каждую тремя своими стрелами.
И все мои хорошо оснащенные стрелы были уничтожены сотнями и тысячами, рассеченные надвое стрелами Рамы в великой той битве! Движимый, однако, желанием убить его, я выпустил тогда в Раму, сына Джамадагни, красивую, блистающую стрелу, сравнимую (только) с самой смертью. И глубоко уязвленный ею, покорствуя силе удара стрелы, Рама внезапно потерял сознание и упал на землю.
И когда Рама рухнул на землю, отовсюду раздались восклицания «ой, ой!» и вселенная вся, о потомок Бхараты, пришла в замешательство и смятение, будто от зрелища того, когда само солнце упало с небосклона! Тогда отшельники все и царевна Каши в великом смятении подбежали поспешно к потомку Бхригу. И обнимая его, о Каурава, они стали нежно успокаивать его прикосновениями рук своих, охлажденных водою, и пожеланиями победы.
И тогда, воспрянув вновь, Рама обратился ко мне и сказал взволнованным голосом: «Стой, о Бхишма, ты же убит!». И с этими словами он возложил стрелу на лук свой. И выпущенная им в великом сражении, та стрела стремительно вонзилась мне в левый бок. И сильно уязвленный ею, я зашатался, как сотрясается дерево (под ударами бури). Убив затем моих коней в той великой битве, Рама, о царь, невозмутимо спокойный, осыпал меня пернатыми стрелами, меча их с большой ловкостью рук.
Тогда и я тоже, о могучерукий, стал выпускать с большой ловкостью поток стрел, неотразимый в бою. И те стрелы, посланные Рамой и мною, быстро покрыв со всех сторон небосклон, оставались там, в воздухе. И заволоченное сетью из стрел, солнце, казалось, не могло излучать свет. И даже ветер, прегражденный теми тучами (стрел), казалось также, по мог пройти сквозь них.
Тогда от сильного порыва ветра и (прегражденных) лучей солнца, от чрезмерно (накопленного) жара и природных условий возник пожар (в небе). И стрелы те пылали все ярким пламенем от огня, ими же самими порожденного, о царь, и падали па землю, превращаясь в пепел! Затем Рама, придя в ярость, быстро стал осыпать меня, о Каурава, сотнями и тысячами, десятками и сотнями тысяч, миллионами и сотнями миллионов, десятками миллиардов и биллионами стрел! Но и их также рассекал я в сражении своими стрелами, напоминающими сильно ядовитых змей, и заставлял их падать на землю, о царь, подобно змеям, (рассеченным на части). Так происходила тогда та (великая) битва, о лучший из рода Бхараты! Когда же наступило время сумерек, мой наставник удалился (с поля боя).
Так гласит глава сто восемьдесят первая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 182
Бхишма сказал:
На следующий день, когда я вновь встретился с Рамой, битва, (про исходившая) между нами, была опять ужасающей и жестокой, о лучший из рода Бхараты! Тот герой, сведущий в божественном оружии,— владыка, справедливый душою, начал изо дпя в день применять различные виды небесного оружия. Пренебрегая самою жизнью, которою очепь трудно бывает пожертвовать, я в жестоком бою, о потомок Бхараты, рассеивал те виды оружия своим таким же оружием, способным их отражать. И между тем как оружие во всем своем многообразии так уничтожалось и рассеивалось встречным оружием, Бхаргава, преисполненный великой мощи, начал приходить в ярость, пренебрегая в пылу сражения самою жизнью.
Встречая отпор (моего) оружия, великий душою сын Джамадагпи метнул в меня дротик, сверкающий подобно метеору, с пылающим острием, наполняющий своим блеском миры, словно это был дротик, выпущенный самою Смертью! Однако я своими сверкающими стрелами рассек на три части тот летящий на меня дротик, пылающий подобно солнцу в конце юги.
Тогда подул (па меня) ветерок, насыщенный тонким благоуханием. Видя, что оружие его рассечено (на части), Рама, воспаленный гневом, метнул в меня двенадцать других страшных дротиков. Но их форму, о потомок Бхараты, мне невозможно описать из-за их сильного блеска и стремительности. Разве мог я, в самом деле, сделать это? При виде их, различных видом, (несущихся ко мне) со всех сторон, подобно длинным огненным языкам, и пылающих страшным внутренним жаром, словно двенадцать солнц при гибели мира, я проникся страхом.
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 255; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!