Восток и Запад: встреча на Днепре 30 страница
Немцы понимали, что они проигрывают войну не только на фронте, но и в тылу. Пошатнулся их контроль над Украиной, страдали коммуникации и транспорт. Ответом стал террор против мирного населения – жгли целые села, жителей которых винили в вольном или невольном снабжении партизан. Подразделений вермахта в тылу не хватало, поэтому в дело пошла полиция, набранная из местных жителей. В карательных батальонах немало встречалось бывших коммунистов и комсомольцев – ведь вступали туда обычно не по убеждению, а ради спасения от голода и немецких репрессий. Земляки воевали теперь друг против друга, и партизанская война оборачивалась жуткими вендеттами. Ее жертвами часто становились не партизаны и полицейские, а их близкие. Зимой 1942–1943 годов все понимали, что блицкрига не будет, поэтому полицейские все чаще уходили в лес сами. Коллаборанта не всегда можно было отличить от бойца сопротивления. Война тянулась долго, и тысячи людей за эти годы побывали то в одной, то в другой роли.
После занятия Киева Хрущев погрузился с головой в административную работу. Надо было собрать под крышей УССР те земли, что давно принадлежали большевикам, и те, где их режим до войны не успел толком укорениться. В начале 1944 года линия фронта перешла на правый берег Днепра. К концу марта советские войска достигли предвоенной границы с Румынией, заняли Волынь, вторглись в восточные районы Галичины. В октябре – пересекли Карпаты и выбили немцев из Закарпатья. Пропаганда преподносила это как окончательное воссоединение Украины. Никто и не думал возвращать область Чехословакии или Венгрии. Сражения на западе Украины унесли жизни более полумиллиона красноармейцев.
|
|
|
Вспоминая о принудительной реинкорпорации Западной Украины в советскую державу в 1944–1945 годах, Хрущев писал: “Отбросив немцев на запад, мы встретили старого врага – украинских националистов”. Чаще сталинские пропагандисты называли их “бандеровцами” – поскольку среди партизан-националистов наиболее влиятельна была фракция ОУН, чьим лидером считали Степана Бандеру. Так стали называть любого воина УПА – Украинской повстанческой армии, образованной приверженцами Бандеры. Название это далеко не во всем правдиво. Во-первых, не каждый в рядах УПА разделял догмы интегрального национализма или принадлежал к ОУН(б). Во-вторых, сам Степан Бандера так и не вернулся на Украину после того, как был арестован немцами летом 1941 года, и ни в коей мере не командовал армией, окрещенной его именем. В Заксенхаузене и потом в западногерманской эмиграции он стал человеком-знаменем, символом, но не лидером движения.
|
|
|
Летом 1944 года УПА выросла до 100 тысяч бойцов и билась в тылу советских армий, нападая на отдельные части, разрушая коммуникации. Из ее вождей более других известен Роман Шухевич, бывший командир с украинской стороны батальона “Нахтигаль”. Впрочем, не он один прошел немецкую школу. Немало националистов-полицейских ушло в леса Западной Украины в первой половине 1943 года. Хотя главными врагами они считали немцев, в 1943 году войну вели прежде всего против поляков. Долгая вражда между двумя народами на Волыни и Галичине, которую обострило нарастание взаимного недоверия с начала Второй мировой войны, привела весной 1943 года к началу массовых этнических чисток – сожжению целых сел и убийству тысяч мирных жителей.
Сигналом к началу украино-польского конфликта стал приход на Волынь по окончании Сталинградской битвы советских партизан Ковпака. Некоторые осадники (польские поселенцы) помогали им, надеясь на союз против “бандеровцев”. Украинские и польские историки и теперь спорят о том, отдавало ли командование УПА недвусмысленный приказ развернуть кампанию против польских сел – а если да, то на каком уровне. Но очевидно, что поляки в ходе этнических чисток страдали гораздо сильнее. От рук польских боевиков на западе Украины погибло от 15 до 30 тысяч человек, от рук боевиков УПА – от 50 до 100 тысяч, то есть вдвое или втрое больше. Немецкие оккупанты, хотя и не приветствовали военные действия у себя в тылу, в то же время натравливали обе стороны друг на друга, иногда снабжая их оружием. Властвовать над волынской глубинкой им было не под силу, зато они могли ее разделить. На руку им были и действия УПА против наступавшей Красной армии.
|
|
|
Одним из неожиданных успехов УПА стала ликвидация Николая Ватутина, генерала, командующего 1-м Украинским фронтом. 29 февраля 1944 года, при возвращении из Ровно (бывшей столицы рейхскомиссариата), он попал в засаду боевиков, получил смертельную рану и умер 15 апреля в Киеве. Похоронили его в центре города, в присутствии Хрущева, который после войны предложил надпись для монумента: “Генералу Ватутину от украинского народа”. Никита Сергеевич думал, что такая надпись разъярит националистов, но партийные пропагандисты в Москве усмотрели в ней как раз национализм. Хрущев обратился к Сталину, и диктатор одобрил его идею. Надпись по-украински нанесли на воздвигнутый в 1948 году постамент. Памятник Ватутину возвышается в Киеве и теперь – одно из бесчисленных свидетельств неоднозначного образа войны на Украине.
|
|
|
В битвах Второй мировой украинцы принимали участие с разных сторон конфликта. Абсолютное большинство их дралось в рядах Красной армии. СССР мобилизовал свыше семи миллионов граждан Украины разного этнического происхождения. Из Украины происходил каждый шестой солдат. Половину призвали в первые месяцы войны, еще столько же – в 1943 и 1944 годах. Тысячи людей, отпущенных немцами из плена домой летом и осенью 1941 года, немедленно ставили под ружье, как только вермахт изгоняли с их малой родины. Они известны под именем “чернопиджачников”, ведь очень многих бросили на фронт без подготовки, не дав хотя бы обмундирования, иногда и боеприпасов, и оружия. Военное командование пренебрегало жизнью “предателей” – они, мол, сидели тихо под оккупацией. Большинство “чернопиджачников” погибло недалеко от родного дома за считаные дни после прихода долгожданных “освободителей”.
Сталин нисколько не колебался, призывая украинцев в Красную армию. Нацисты же долго отвергали идею пополнения регулярных формирований людьми с покоренных земель. Другое дело – в роли добровольных помощников (хиви). На вспомогательную службу вступило около миллиона советских граждан, на уроженцев УССР приходилась примерно четверть из них. После разгрома под Сталинградом немецких солдат вермахту уже не хватало, и подход начал понемногу меняться. Из представителей “низших рас” формировали соединения “Ваффен-СС” – военного крыла печально знаменитой карательной организации Гиммлера. В такие дивизии набирали добровольцев из почти всех народов Европы: французов, скандинавов, русских, украинцев и других. За два последних года войны около 20 тысяч украинцев побывало в рядах 14-й гренадерской дивизии “Ваффен-СС” “Галиция”.
Идею образования такой дивизии активно продвигал Отто фон Вехтер, губернатор Галиции. Уроженец Вены, он разыгрывал старую австрийскую партию – поддержать украинцев, чтобы ослабить поляков. При нем возросло и количество украинских школ. В Галиции оккупанты запрещали политические объединения, преследовали членов ОУН, но сквозь пальцы смотрели на украинские общественные, культурные и даже научные структуры – это был далеко не рейхскомиссариат. Вехтер полагал, что украинец достаточно лоялен, чтобы доверить ему оружие. В Берлине, однако, далеко не каждый разделял такой взгляд на “недочеловека”. В итоге дивизию решили окрестить галицийской, а не украинской – жители Галичины, как бывшие подданные Габсбургов, казались более “окультуренными” и надежными, чем их соплеменники к востоку. Рейх не только делил Украину по старой русско-австрийской границе, но и в какой-то мере следовал в бывшем коронном крае рецептам Габсбургов. В дивизию набирали только галичан, Украину в ее названии и символах никак не упоминали.
Объявленный в апреле 1943 году набор добровольцев в дивизию расколол еще сильнее нелегалов-националистов. Бандеровцы категорически запрещали своим последователям надевать форму СС, сторонники Андрея Мельника формирование поддержали. Дискуссии разгорелись и у политиков умеренного направления, включая иерархов грекокатолической церкви. Те, кто призывал земляков записываться в дивизию, тоже пребывали в плену воспоминаний о “старушке Австрии”. В 1918 году наличие в армии Габсбургов легиона украинских сечевых стрельцов позволило жителям Галичины обзавестись кадровыми военными и оружием для войны за независимость от Польши. Многие украинцы думали теперь, что история повторится. Мало кого радовало немецкое правление на Украине, еще меньше людей разделяло идеи нацизма, и никто не верил в будущее рейха после поражений под Сталинградом и на Курской дуге. Только неприятие коммунизма и холодный расчет служили причиной сотрудничества германских властей и украинской элиты.
Родители под влиянием таких политиков умеренного толка нередко подталкивали сыновей записаться в дивизию – это выглядело меньшим злом, чем уйти в лес к бандеровцам или покорно ждать новой советской оккупации. Многие довольно скоро поймут, как жестоко ошиблись. После военного обучения дивизия во главе с немецкими офицерами прошла крещение огнем в июле 1944 года под Бродами на севере Галичины. Крещение, однако, превратилось в отпевание – Красная армия окружила ее вместе с группировкой вермахта. Общие потери достигли 38 тысяч, из них 17 тысяч попало в плен. Дивизия, которая насчитывала 11 тысяч солдат, почти перестала существовать – из боя вернулось не больше четверти. Котел под Бродами фактически поставил точку в истории 14-й дивизии “Ваффен-СС” как боевой единицы. Ее пополнили новобранцами и отправили в Словакию, затем в Югославию на борьбу с партизанами. История повторилась – в виде фарса, если не трагедии. Четверть века тому назад украинцы в австрийской форме обороняли ЗУНР, теперь же украинцы со свастикой на знаменах громили хоть и прокоммунистическое, но освободительное движение братьев-славян.
27 июля 1944 года Красная армия вновь заняла Львов. Вытеснив войска рейха с Западной Украины, советский режим должен был разрешить проблему ее статуса. Львов беспокоил Хрущева тем, что поляки могли создать органы власти, лояльные к правительству Польши в изгнании (его базой служил Лондон). Никита Сергеевич немедленно выехал во Львов. Позднее он признавал: “Мы боялись, что там могут возникнуть какие-то местные органы, которые окажутся враждебными советской власти. Надо было поспешить, чтобы наши люди приступили к руководству городом. Так мы и сделали”. В 1944 году Львов оставался городом с преобладанием поляков, хотя окружали его преимущественно украинские села. Галичина превратилась в яблоко раздора между Сталиным и западными союзниками, которые приняли сторону лондонских эмигрантов. Действия Хрущева летом 1944 года ясно говорили о том, что Кремль и не думает удовлетворять требования Польши.
За два дня до взятия Львова Сталин нажал на членов Польского комитета национального освобождения – альтернативного коммунистического правительства Польши, образованного по его указанию, и те одобрили восточную границу возрожденного государства, проведенную примерно там же, куда Сталин передвинул благодаря пакту Молотова – Риббентропа западные рубежи Советского Союза. УССР, таким образом, сохранила Львов. В этом вождю помогло письмо от Хрущева. Никита Сергеевич просил не только вернуть Украине Львов и все, что попало в ее состав в конце 1939 года, но и добавить Холмщину – этнически наполовину украинский регион. Оттуда была родом Нина Кухарчук, жена Хрущева. Сталин шантажировал поляков словами подчиненного, и те догадались, что столицу Галичины лучше уступить – иначе отберут и Холм. И они уступили. Холм, взятый Красной армией 23 июля 1944 года, стал первым городом к западу от советско-германской линии размежевания 1939–1941 годов, над которым подняли красный флаг. Там же обосновался и упомянутый комитет национального освобождения.
В сентябре 1944 года этот орган заключил соглашение с правительством УССР о признании новых границ, а также об обмене населением – чтобы сделать их не просто политическими, но еще и этническими. Идею предлагали несложную: поляки уедут на запад, в Польшу, украинцы – на восток, на Украину. Сталин перемещал не только рубежи, но и народы – чтобы снизить риски для государства, изгнать этнические меньшинства и предотвратить возникновение какого бы то ни было ирредентизма в Советском Союзе. Националисты хотели изменить политические границы, чтобы те совпадали с этническими, Сталин же, перекроив территории вооруженной рукой, переселял миллионы, изменяя этнические границы в соответствии с политическими.
В феврале 1945 года в Ялту прибыли для обсуждения будущего мироустройства президент США Рузвельт и Черчилль, премьер-министр Соединенного Королевства. Сталин в ходе переговоров настаивал на сохранении западных рубежей СССР в общем такими же, какие он провел в 1939 году по итогам договора с Гитлером. Лидеры западных демократий уступили, и перемещение поляков и украинцев – оно уже шло полным ходом – получило таким образом легитимный характер. Кремль добился также для Украинской и Белорусской ССР места в ООН, что придало дополнительную прочность их границам. На Потсдамской конференции, где после разгрома Германии вновь собрались руководители Советского Союза, Соединенных Штатов и Великобритании, Запад дал согласие компенсировать территориальные потери Польши за счет немецких Силезии, Померании и Восточной Пруссии (кроме будущей Калининградской области). Сталин велел изгнать с этих земель свыше семи с половиной миллионов немцев, освобождая дома для поляков, выселенных из “кресов” Второй Речи Посполитой. Последних выпроваживали оттуда еще до захвата Красной армией Силезии и Померании. В сентябре 1944 года, например, львовские поляки – их новой родиной должен был стать Бреслау (Вроцлав) – временно проживали в бывшем лагере смерти Майданек возле Люблина. На новую родину, очищенную от немцев, они попадут не сразу.
При той войне, которую вели польские и украинские националисты, не гнушаясь массовыми убийствами мирных жителей, многие предпочитали бросать родные дома, чтобы сохранить жизнь, если не имущество. Тем не менее находились и те, кто упорствовал – без толку. Под рукой у Сталина и его польских сателлитов был НКВД, набивший руку на депортациях десятка народов в годы войны. Кампанию по зачистке этнических меньшинств официально именовали “репатриацией”, возвращением на родину. Родину скорее воображаемую, поскольку основная масса депортированных покидала родные края, а не возвращалась туда. Только из Украины в новосозданную Польшу “репатриировали” около 780 тысяч поляков. Ненамного меньше переместили туда же из Белорусской и Литовской ССР. В числе депортированных были и 100 тысяч евреев, которые пережили Холокост.
Поляки и евреи ехали на запад, украинцы – на восток. С 1944 по 1946 годы около полумиллиона человек добровольно или вынужденно переехали в Украинскую ССР с расположенных западнее территорий. Примерно в то же время свыше 180 тысяч жителей Западной Украины сослали в Сибирь и другие отдаленные районы Союза по обвинению (часто необоснованному) в сотрудничестве с партизанами-националистами. Еще 76 тысяч украинцев поехали по той же дороге в октябре 1947 года. Депортации должны были лишить УПА ее подпольного тыла – Вторая мировая завершилась, но армия без государства оружие не сложила. Хрущев затем писал, что Сталин не отказался бы выслать вообще всех украинцев, но их было слишком много.
К такому средству прибегли, однако, польские коммунисты. В ходе операции “Висла” 1947 года с юго-восточных рубежей новой Польши принудительно вывезли всех до единого украинцев – 140 тысяч мужчин, женщин и детей. На их место водворили поляков. Украинцев же распределили по освобожденным от немцев территориям на западе и севере страны. Пестрый польско-украинский фронтир, с населением этнически и конфессионально неоднородным, сменила польско-советская граница, проведенная словно по линейке: там поляки, здесь украинцы. Сама Украина, что не одно столетие была полиэтничной, превращалась теперь, после истребления миллиона евреев, выезда сотен тысяч поляков и немцев, в русско-украинский кондоминиум.
Сталин устроил великое переселение народов не ради националистов. Наоборот, он подавлял национализм, чтобы укрепить контроль над рубежами СССР. Их неприступность повышали не только пограничники, столбы и колючая проволока, но и беспрестанная кампания против капиталистического Запада. Ворота из Украины в Европу закрыли еще плотнее, чем в межвоенный период, да и любой другой. Ужасы нацистской оккупации поставили крест на грезах украинских интеллигентов о европеизации страны. Рейх принес на Украину Европу в виде колониальной империи – машины для эксплуатации “низшей расы”, “недочеловека”. Коммунисты играли теперь на разочаровании в Западе, ведь машина пропаганды уже начала новую войну, холодную. Долгие годы бойцов УПА будут клеймить “немецко-украинскими националистами”, ставя знак равенства между ними и гитлеризмом.
Вековые культурные границы сталинский режим двигал с той же легкостью. В марте 1946 года агенты НКВД в грекокатолическом клире добились созыва церковного собора, участников которого вынудили распустить церковь и перейти в православие (российское, само собой). На соборе не было части епископов, уже арестованных органами. В Кремле решение о роспуске УГКЦ приняли вскоре после Ялтинской конференции, осуществили же внутри тех границ, что утвердила “Большая тройка”. Закарпатье тогда не вошло еще в состав УССР, поэтому грекокатолической церкви позволили продержаться там до 1949 года, когда холодная война уже набрала обороты. Сталин католиков вообще подозревал в работе на Ватикан и западные державы. По его велению разрывались какие бы то ни было институциональные, религиозные, культурные связи с Европой. Церковь, что так долго служила мостом между латинским и византийским христианством, упразднили. За несколько лет пять с лишним миллионов грекокатоликов номинально перешли в православие.
Одержав победу над Германией, Советский Союз военной силой передвинул свои рубежи далеко в Центрально-Восточную Европу. Коммунисты воплотили в жизнь мечту националистов – присоединили к Украинской республике земли Польши, Румынии и Чехословакии, издавна населенные украинцами.
Территориальные приобретения поставили перед правительством УССР новые проблемы. После революции 1917 года большевики привязали к России Центральную Украину, удовлетворив претензии украинского движения на промышленные города юго-востока, где этнические русские нередко преобладали. Теперь же, когда Сталин завладел Волынью и бывшими провинциями Австро-Венгрии (разделенными в межвоенный период между Польшей, Румынией и Чехословакией), в советской республике выросла доля тех, кто на протяжении поколений привыкал к самоуправлению, парламентской демократии, общинной и национальной самоорганизации – почти неизвестным в центре и на востоке Украины. Столкнулся режим и с новой идеологической угрозой – радикальным национализмом, представленным крепко сбитой политической партией с мощным военным крылом, Украинской повстанческой армией.
Поглощение этих земель, то есть полная хозяйственная, социальная и культурная интеграция их в УССР и Советский Союз, продлились не одно десятилетие. Власти предстояло еще умиротворить их, загнать партизан УПА в глубокое подполье и там уничтожить. Эта война завершится только в 1950-е годы. Чтобы стать подлинно советской, Западной Украине потребуется пройти через индустриализацию и коллективизацию, ее молодежи надо будет внушить догмы марксизма-ленинизма. Но даже с течением времени давние связи между новыми советскими владениями и Центральной Европой не исчезнут. Перемещение границ превратило несоветские когда-то земли Украины во внутреннее пограничье, где Кремль пойдет на значительные уступки национальному движению в языковой и культурной областях.
Москва разыграла украинскую карту не только для международной легитимации своего контроля над бывшими польскими, румынскими и чешскими территориями, но и для советизации региона. Вновь, как в 1920-е годы, курс на украинизацию политической и культурной жизни использовался для укрепления советского режима. Но привлечение местных кадров шло медленно – им не доверяли. Поэтому на Запад направляли украинцев из центральных и восточных областей. Отсутствие местных кадров замедляло процесс поглощения региона. Кроме того, развитие украинской культуры на западе Украины в обмен на политическую лояльность помогло замедлить русификацию всей Украины. Вынужденная украинизация и унаследованные от Австро-Венгрии и межвоенной Польши привычка к национальной мобилизации и память о вооруженной борьбе за независимость превратят Западную Украину – прежде всего Галичину – в центр национально-культурного и диссидентского движения позднесоветской эпохи.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!