Принцип разделения как предпосылка выделения категории распорядительных сделок
Как уже было сказано, все распорядительные сделки делятся на две группы – направленные на исполнение обязательственных и никак не связанные с ними. И если первые существуют в любом правопорядке, то вторые – уже не во всех. То есть вопрос о том, являются ли сделкой (распорядительной) действия по исполнению гражданско-правового обязательства, является исключительно вопросом политики права, ведь переход любых имущественных прав (вещных, обязательственных, интеллектуальных), в принципе, может быть урегулирован двумя путями: по модели разделения обязательственных и распорядительных сделок или по модели единого соглашения.
Доктрина разделения (Trennungsprinzip) наиболее полно выражена в германской цивилистике. Ее основой является деление имущественных сделок на обязательственные и распорядительные[20]. То есть процесс договорного перенесения любых имущественных прав состит из двух этапов – на первом стороны заключают обязательственный договор, которых лишь обязывает их к передаче соответствующих прав, но сам по себе не меняет их принадлежности; непосредственно перенос прав осуществляется путем совершаемых по исполнение обязательственного договора договоров распорядительных.
Показать работу данной модели можно на примере перехода права собственности на движимые вещи. В германском праве данный процесс урегулирован следующим образом:
(1) обязательственный договор (Verpflichtung), в качестве которого могут выступать, например, договоры купли-продажи, мены, дарения;
|
|
|
2) соглашение о передаче права собственности на движимую вещь (Einigung);
3) передача владения отчуждаемой вещью (traditio).
Первый из этих элементов обосновывает обязательственно-правовые последствия, два остальных вместе – вещно-правовые. Передача владения (traditio) является характерным элементом фактического состава передачи право собственности на движимые вещи; для недвижимости ту же роль играет государственная регистрация перехода права, для иных имущественных прав третий элемент вообще отсутствует. Подробнее эти вопросы будут рассмотрены в главе 2 настоящей работы.
Идее разделения противостоит так называемая доктрина solo consensu (единого соглашения), зародившаяся и получившая развитие во Франции.
Основным ее положением является утверждение о том, что собственность (здесь и далее в настоящем параграфе принципы разделения и единого соглашения будут сравниваться в основном на примере с переходом права собственности как наиболее наглядном из возможных примеров) переносится как эффект одного соглашения, независимо от передачи фактического владения и иных формальностей[21]. Таким образом, французский договор купли-продажи одновременно является и основанием, так и способом приобретения права[22], и разделение не проводится.
|
|
|
Между тем, даже в самой французской литературе высказываются точки зрения, противоположные классическому учению. Так, буквальное прочтение Французского ГК приводит некоторых исследователей к идее о том, что само по себе заключение договора купли-продажи все же имеет значение только для его сторон, конституируя т.н. относительную собственность. Для третьих лиц право собственности для движимостей считается перешедшим только после передачи владения[23]. Эти взгляды, впрочем, не находят поддержки у французских судов – они исходят из того, что право переходит уже с момента заключения договора. То есть, например, в случае банкротства продавца, заключившего договор и не передавшего вещь, его кредиторы не смогут обратить на нее взыскание, поскольку их конкурсной массы ее изымет покупатель как собственник. Напротив, в случае банкротства покупателя в такой ситуации его кредиторы вполне могут обратить взыскание на пока не переданную ему вещь[24].
Не находит такая точка зрения поддержки и у большинства французских цивилистов. Напротив, гораздо чаще говорится о том, что появление принципа единого соглашения явилось правовой революцией, триумфом автономии воли над юридическим формализмом[25]. При этом под формализмом, видимо, понимается необходимость передачи вещи для перехода права на нее. Интересно, что на естественность единого соглашения указывал еще Гуго Гроций в трактате «О праве войны и мира»: «Для перехода права собственности по природе не требуется обязательно фактической передачи», достаточно одного соглашения[26].
|
|
|
Однако в какой степени столь естественный по мнению авторитетного философа принцип может быть реализован в позитивном праве? Представляется, что до конца последовательно это сделать нельзя, причем подтверждением тому служит само французское право, в котором из данного принципа существуют многочисленные исключения.
Так, например, если последовательно его проводить, то мы будем вынуждены прийти к выводу, что стороны не могут обязаться к продаже будущей вещи, к продаже чужой вещи[27]. Также весьма серьезные трудности столкнулись ожидают стороны и при продаже вещей, определенных родовыми признаками. Возникает закономерный вопрос: а не приведет ли принцип solo consensu к еще большему ограничению автономии воли, чем необходимость передачи владения? Ответ представляется достаточно очевидным, поэтому даже французские авторы вынуждены за договором в вышеприведенных случаях в качестве исключения лишь обязательственный эффект[28], и эти исключения общего принципа следует рассматривать как его необходимые дополнения[29].
|
|
|
Таким образом, становится очевидным, что принцип единого соглашения не очень удобен с точки зрения его применения к регулированию реальных общественных отношений: в чистом виде он не способен объяснить некоторые часто встречающиеся на практике конструкции.
Для подтверждения данного тезиса приведем в качестве примера несколько конкретных судебных дел из практики Высшего арбитражного суда РФ, в которых принцип solo consensu приводил нижестоящие суды в тупик, и только применение разделения позволяло Президиуму ВАС вынести справедливое решение. Тем самым мы также начнем обоснование того, что de lege lata в отечественном законодательстве реализован именно принцип разделения.
1) Постановление Президиума ВАС РФ от 26.02.2013 г. № 12913/12 («дело Бухтоярова»)[30].
А (продавец) и В (покупатель) заключили договор купли-продажи акций, в соовтествии с которым А должен был переоформить акции на В, предоставив регистратору передаточное распоряжение, а В после переоформления акций оплатить их. А оформил и подписал передаточное распоряжение, однако не подал его в реестр, а предоставил непосредственно В. Он, в свою очередь, передаточное распоряжение реестродержателю передал только через шесть лет (в 2010 году). Реестродержатель оформил переход акций на В, который после этого их оплатил.
В дальнейшем один из акционеров А обратился в суд с иском о признании договора купли-продажи недействительным, поскольку последний представлял собой сделку с заинтересованностью, при этом не был согласован.
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении исковых требований по мотиву пропуска исковой давности на оспаривание сделки. Однако Президиум ВАС РФ с этим не согласился и иск удовлетворил в связи с тем, что покупатель, затягивая исполнение договора в отсутствие каких-либо объективных на то причин, преследовал цель не позволить акционерам, а также обществу оспорить сделку. Такое поведение было квалифицировано судом как злоупотребление правом, при этом действия по исполнению договора были признаны недействительными.
Как видно, в данном деле Президиум столкнулся с весьма серьезной проблемой, когда, с одной стороны, действия В были явно упречными; с другой стороны, в связи с истечением срока исковой давности признать недействительным договор купли-продажи было уже невозможно. Решить проблему удалось только путем признания недействительными самих действия по исполнению договора, как будто бы они являлись сделкой. То есть фактически Президиум ВАС исходил из того, что действия по исполнению обязательства являются распорядительной сделкой.
2) Постановление Президиума ВАС РФ от 16 сентября 2008 г. № 6343/08 («дело Кузнецова»)[31].
А (продавец) и В (покупатель) заключили договор купли-продажи недвижимости. После этого, но до исполнения договора, на имущество был наложен арест. Однако до внесения в ЕГРП записи об аресте имущество было передано В и его право собственности также зарегистрировано. В связи с этим один из участников А обратился в суд с иском о признании договора купли-продажи недействительным по мотиву того, что в момент передачи имущества и регистрации прав на него оно находилось под арестом.
Опять же, суды трех инстанций в иске отказали, поскольку спорный договор был заключен до наложения ареста. В результате возникла интересная ситуация: хотя очевидно, что передача имущества была невозможной, поскольку игнорировала явный запрет закона на распоряжение им, оснований для признания недействительным спорного договора не было, поскольку он был заключен до наложения ареста. И выходом из этой ситуации опять же стал вывод Президиума ВАС о том, что неправомерной[32] может быть признана передача имущества, а не сам договор.
Указанный вывод может означать только одно: заключение сделки купли-продажи не может рассматриваться в качестве распоряжения имуществом, каковым, собственно, является передача права собственности на него. Следовательно, именно действия, направленные на передачу права, и должны рассматриваться как нарушающие законодательные запреты.
Как видно, ни в одном из приведенных дел Президиум ВАС не называл expressis verbis действия по исполнению обязательства сделками, однако фактически признал возможным применение к ним правил ГК о сделках (в частности, о недействительности). Интересно отметить, что аналогичным недостатком (опасением называть вещи своими именами) страдают и акты нынешнего высшего судебного органа: в частности, в Определении от 02.11.2016 г. № 306-ЭС16-47414[33] ВС РФ прямо говорит «Арест имущества предполагает запрет распоряжаться таким имуществом, но не препятствует совершению сделок, предполагающих не непосредственное отчуждение, а создание правовой основы для последующего отчуждения. Такие сделки не могут признаваться недействительными», то есть фактически говорит об обязательственных («сделки, предполагающие создание правовой основы для отчуждения») и распорядительных («сделки, предполагающие непосредственное отчуждение) сделках. Почему бы не воспользоваться устоявшимися терминами?
В поддержку реализации de lege lata принципа разделения стоит привести также Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 ГК РФ[34], в пункте 1 которого Президиум ВАС прямо называет уступку требования сделкой, направленной на передачу требования от цедента к цессионарию, причем сделкой, отличной от соглашения об уступке требования. Президиум также отметил, что недействительность уступки не влияет на действительность соглашения об уступке, а потому в случае неисполнения своего обязательства уступить право продавец (цедент) будет нести договорную ответственность перед покупателем (цессионарием) (т.н. обратное действие абстрактности, которое будет рассмотрено в параграфе 1.3 настоящей работы).
Также идея разделения была воспринята ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»[35], пункт 11 статьи 21 которого проводит различие между «договором, устанавливающим обязательство совершить сделку, направленную на отчуждение доли», и самой «сделкой, направленной на отчуждение доли»[36]. Другим примером может служить пункт 3 статьи 61.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)[37]», допускающий оспаривание действий должника по исполнению обязательств по правилам об оспаривании сделок[38].
Таким образом, идея разделения, представляется более приспособленной к требованиям практического регулирования гражданско-правовых отношений. Доктрина solo consensu оказалась не столь удачной именно с практической точки зрения. В чистом виде она не способна обосновать, каким образом возможна, например, продажа будущей вещи, продажа с оговоркой о сохранении права собственности за продавцом и т.п. В результате адаптации ее к реалиям гражданского оборота возникают порой странные конструкции типа «относительной собственности». К решению части ситуаций (типа тех, что приведены в примерах из практики высших судов) система единого соглашения вообще не приспособлена. Поэтому достаточно естественно, что большинство развитых правопорядков исходят именно из принципа разделения.
При том, что действующий ГК РФ прямо не закрепляет ни ту, ни другую систему, отечественная судебная практика, видимо, исходя из высказанных выше соображений, также в последнее время склоняется к принципу разделения. Для устранения все еще существующей неопределенности считаем целесообразным закрепление соответствующих разъяснений в рамках постановления Пленума ВС РФ.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 459; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!