И Сталин вынужден был привести свой последний «аргумент», он созвал XIX съезд партии.

Главная повестка дня съезда была связана с повышением требовательности к членам партии. Выступить с докладом об изменениях в Уставе ВКП(б), было поручено Никите Сергеевичу. Хрущёву. На предыдущем съезде с подобным докладом выступал А.А. Жданов. Но так как первый секретарь Ленинградского обкома партии скончался по неизвестной причине (инфаркт, или неудачный выстрел на охоте – решали врачи), то эта почётная обязанность была возложена на Хрущёва.

Никита Сергеевич был так взволнован доверием Хозяина, что после съезда партии серьёзно заболел. На самом деле было чего волноваться, ведь он повторил обвинения, которые, выдвигал Сталин против партийных руководителей на февральско-мартовском пленуме 1937 года.

Вкратце Хрущёв рассказал о реорганизации высших партийных органов: ликвидации Оргбюро и передачи всех его дел в секретариат ЦК. О серьёзности положения свидетельствовало и обращение Хрущёва к съезду с предложением «возродить лозунг о повышении бдительности», который активно использовался в ходе репрессий 30-х годов.

Персональные перемены в составе высшего партийного руководства были неожиданными. Если на включение Сталиным в перечень членов бюро Президиума Первухина и Сабурова никто не обратил внимания, то к своему удивлению многие отметили, что Сталин неожиданно обрушился с критикой на Молотова и Микояна. Критика далеко выходила за свои рамки и расценивалась уже как обвинение. Но против Молотова и Микояна ничего не изменилось в их положении. Их портреты по прежнему красовались на улицах города, мало того, эти два «друга» продолжали посещать Бюро Президиума. Они даже приехали на дачу Сталина, чтобы поздравить его с днём рождения. Но через два дня Маленков передал Микояну:

– Знаешь что, Анастас, после двадцать первого декабря, когда мы все были у Сталина, он возмущался твоим приходом к нему.

Положение ряда членов президиума, которые радовались опале Микояна и Молотова, тоже не было прочным. Ходили крепкие слухи, что Сталин собирается отправить в отставку Берию. Об этом стали говорить после «Мингрельского дела». Версию же после мингрельского заговора усиленно разрабатывал союзник Берии по триумвирату – Маленков. Это не так уж и удивительно, учитывая то, как быстро сотрудничество в любых «триумвиратах» сменяется соперничеством, а затем борьбой не на жизнь, а на смерть.

Но Берия продолжал руководить атомной промышленностью. И все же существовала возможность того, что «Мингрельское дело» может быть вновь реанимировано и при этом вскрыта в нём главная роль Берии. Неуверенность в своём положении, одновременно с Лаврентием Павловичем, испытывали многие ветераны Политбюро и по мере развития, так называемого Дела врачей,

Как ни странно, но неопределённость существовала и в отношении главного руководителя Советской страны – товарища Сталина. Обвинения Сталина в адрес Молотова и Микояна на октябрьском пленуме отвлекли внимание его участников от его другого важного заявления – отказа занимать пост генерального секретаря ЦК КПСС. Речь Сталина о том, что он не хочет быть генеральным секретарём, вызвала сплошное непонимание и протесты у собравшихся делегатов.

Совсем не исключено, что Сталин собрался поступить так, как в будущем поступил Ден Сяопин, а уж потом и последующие руководители Китая: покинуть официальные посты, но сохранить положение фактического руководителя страны. Может быть, Сталин желал оставаться в составе Президиума ЦК и в должности Председателя Совета Министров, но уйти с поста генерального секретаря ЦК КПСС. Он имел все основания полагать, что неоспоримый авторитет по-прежнему позволит ему оставаться вождём Советской страны.

- Кто мог бы заменить Сталина на этих постах?

Критика Молотова и Микояна не означала, что он был полностью доволен остальными руководящими членами Советского государства. Он даже как-то проговорился:

– Вы состарились, и я вас всех заменю!

Введение в Президиум и состав секретариата ЦК новых лиц означало, что Сталин может уйти с ведущих постов в партии и правительстве, а самое главное выдвинуть своих приемников.

Не исключено, что подобное решение готовилось для очередного Пленума ЦК, который в соответствии с новым уставом должен был состояться через полгода, то есть в марте-апреле 1953 года.

 

***

О том, что первого марта 1953 года Сталин собирался объявить о чём-то важном, касалось не одних его коллег по руководству страной, но и членов его семьи. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что на обед в воскресный день он, кроме обычных гостей – Маленкова, Берии, Булганина и Хрущёва, решил пригласить ещё и дочь Светлану, с сыном Василием. Не исключено, что помимо упомянутых выше личностей были приглашены и другие советские руководители. Судя по воспоминаниям Светланы (до этого она была последний раз у отца на Новый год).

Первого марта был обычный воскресный день, и, казалось, не было особой причины для приглашения детей Сталина, с его коллегами по работе. Вначале сын и дочь ждали приглашения, потом позвонили, ещё, ещё, но им всякий раз отвечали, что Сталин ещё не выходил из своего кабинета, где лёг спать.

Из воспоминаний охранников следовало, что весь день Сталин не покидал своего кабинета, где и провёл ночь. Но вот в половине седьмого вечера первого марта, когда стало темнеть, в кабинете зажёгся свет, и охранники успокоились. Но проходил час за часом, а Сталин оставался в своём кабинете, что было необычно. Наконец, около половины одиннадцатого вечера, когда один из охранников решил войти в кабинет, он обнаружил Сталина на полу. «Вождь всех народов» не мог ни двигаться, ни говорить. Охранники перенесли Сталина на диван, но вместо того, что бы вызвать врача, стали звонить своему начальству.

– Товарищ Маленков, – прозвучало в трубке: первого заместителя Председателя Совета Министров, – вас беспокоит сотрудник для поручений товарища Сталина Старостин. Вам велел позвонить министр госбезопасности Игнатьев. Дело в том, что со Сталиным что-то произошло. Мы нашли его лежащим на полу в малой столовой, перенесли на диван, что нам теперь делать? Наверное, надо вызвать врачей? Какие будут распоряжения?

Маленков немного помолчал, потом решительно произнёс:

– Вот что, подождите-ка чуть-чуть. Я попробую найти товарища Берию, и мы тогда позвоним вам.

Но, пока Берия нашёлся, «чуть-чуть» продлилось на час. Наконец, после всех объяснений он сказал:

– Не паникуй, Георгий, разберусь, позвоню.

Прошёл ещё час. Маленков вновь связался с Берией и стал с беспокойством интересоваться:

– Ну, что там, Лаврентий? Почему молчишь?

Что ты опять паникуешь? – оборвал его Берия, – Куда торопишься?

– Давай Лаврентий съездим, настаивал Маленков, – это будет разумно. Берия вновь стал отказываться и просил подождать до утра, но Маленков настоял, в три часа ночи они появились на даче Сталина.

Вошли в дом сделали несколько шагов по коридору. Тут Маленков остановился: его ботинки сильно скрипели, и этот скрип казался в ночной тишине особенно раздражающим. Маленков снял ботинки, взял их под мышку и в одних носках прошёл дальше. У комнаты, где лежал Сталин, их, встретил охранник Лозгачёв и подвёл к сталинскому дивану. От Берии сильно разило спиртом.

– Что с хозяином? – деловито спросил Лаврентий Павлович.

В этот момент Сталин негромко захрапел, не дожидаясь объяснений Берия, накинулся на Лозгачёва:

– Ты что ж, мать-перемать, панику поднимаешь хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Зачем ты нас сюда вызвал?! Давай уедем Георгий.

Лозгачёв стал торопливо и сбивчиво объяснять, как поздним вечером они обнаружили Сталина лежащего на полу, как тот не смог заговорить с ними, а едва издавал какие-то странные звуки и как они по собственной инициативе перенесли его на диван. Берия властно ткнул Лизгачёва пальцем в грудь:

– Повторяю, не поднимай панику, нас не беспокой, и товарища Сталина не тревожь.

Маленков молчал. На мгновение он встретился взглядом с Лозгачёвым, и тот, воодушевлённый этим невольным импульсом, хотел было несмотря ни на что спросить:

– Не вызвать ли немедленно врачей?

Берия в этот момент крепко взял за локоть Маленкова и повелительно увлёк к выходу. В семь утра, второго марта, появившиеся на даче в Кунцево врачи начали осмотр умирающего Сталина. Драгоценное время было упущено, смерть вождя предрешена.

Почему Берия решил так, и почему остальные члены Президиума ЦК сочли диагноз Берии верным? Подобным образом могли бы думать люди, случайно наткнувшиеся во время прогулки на валявшегося на дороге человека. Даже невежественные и бессердечные люди, стали бы звонить в «скорую помощь», если бы существовало пусть даже малейшее свидетельство того, что человек нездоров.

Известно, что члены Президиума покинули Сталина почти сутки назад, когда он собирался лечь спать. Чего тут было гадать, сон, длившийся сутки, не мог быть нормальным, а тут ещё и обслуга заявила, что нашла Сталина на полу. Со слов охранника, приехавшие «близко приближённые» так же узнали, что Сталин не мог говорить, он издавал какие-то неясные звуки. Прохвосты помнили и то, что у Сталина уже были инсульты. Как после всего сказанного прикажите расценить распоряжение отданное Берией и Маленковым не вызывать врачей. Однозначно, такой поступок был равносилен преступному неоказанию медицинской помощи тяжело больному человеку. В то же время мотивы для решения не вызывать врачей могли быть различными для каждого из этих людей.

Так расчищая дорогу к власти, Берия сделал своё дело. Данная затея была провёрнута им не в одиночку, рядом с ним был Маленков. Его действие (а точнее бездействие) в эти критические часы выглядели как поведение сообщника.

Теперь Берия мог громогласно и прилюдно требовать от врачей «сделать всё возможное и невозможное для спасения товарища Сталина». Теперь он мог проявлять кипучую активность и вместе с Маленковым, регулярно заслушивать отчёты врачей, пытавшихся спасти Сталина. Происходило это лицемерие на заседаниях бюро президиума ЦК КПСС, проводившихся в этом дачном доме.

Первое такое заседание началось в двенадцать часов второго марта. На нём председательствовал Маленков. После доклада начальника Лечсануправления Кремля Куперина, он зачитал проект, в котором одобрялись меры по лечению Сталина, намечалось установить постоянное дежурство членов бюро Президиума ЦК у постели больного, следующее аналогичное заседание назначалось на 8 вечера того же дня. Маленков явно брал бразды правления в свои руки

Потянулись напряжённые дни. Новые консилиумы врачей. Новые медицинские заключения, в которых повторялась почти стандартная фраза: «Состояние больного стало ещё более тяжёлым». В конце дня пятого марта состоялось ещё одно заседание президиума ЦК КПСС. Принятое на нём постановление означало: высшие партийные руководители отважились уже на проведение процедуры передачи власти новому руководителю. По предложению Маленкова и Берии решено было провести, вечером этого же дня, в Кремле совместное заседание Президиума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР.

В принятом постановлении отмечалось, что «в связи с тяжёлой болезнью товарища Сталина, которая влечёт за собой более или менее длительное неучастие его в руководящей деятельности, считать на время отсутствия товарища Сталина важнейшей задачей партии и правительства обеспечение бесперебойного правильного руководства всей жизни страны…».

Вечером все высшие руководители поехали в Кремль. У постели Сталина оставили дежурить Николая Александровича Булганина. Когда уходили, Берия кивнул ему на ходу:

– Слушай, Николай, без промедления звони нам, если что… Без промедления.

Маленков его поддержал:

– Да, да, просьба сразу же позвонить, без всякой затяжки.

Было ясно, что речь шла об ожидавшейся смерти бывшего Хозяина. Сообщение о ней развязало бы партийным руководителям руки в решении кадровых вопросов.

Совместное заседание единогласно наметили провести в 8 часов вечера. Его участники собрались в Кремле заблаговременно: более чем за сорок минут до назначенного срока. Все сидели молча, не переговариваясь. Ждать открытия пришлось долго. Часы показывали восемь, затем половину девятого. Маленков, Берия, Хрущёв напряжённо ждали сообщения от Булганина. Телефон молчал.

В восемь сорок вечера заседание открылось. На повестке дня – кадровые вопросы. Заседание было скоротечным: оно продолжалось час десять минут. Его главный итог – Сталин отправлен в отставку с поста главы правительства. Этот пост занял Маленков.

- Что сказать? Сталин ещё жив, а его пост уже занят.

Претенденты на власть не пожелали даже формально оставить Сталина в положении высшего руководителя. А ведь как восхваляли? Как год за годом возвеличивали! Как славословили! И вот итог! Правда, нахрапистые ребята поимели совесть, сохранили его членство в президиуме ЦК КПСС, но количественный состав президиума, расширенный Сталиным до двадцати пяти человек сократили. Изгнали из него весь «молодняк» – сталинских выдвиженцев, в том числе и Брежнева.

Известие о кончине Сталина поступило в Кремль, когда всё это уже было решено, когда высшие правительственные посты уже были распределены, Когда состав президиума ЦК был утверждён.

«Коронование» Маленкова было чистой формальностью. Вопрос о его премьерстве был решён заранее – в комнатах, соседних с той, где умирал Сталин. На совместном заседании в Кремле была реализована эта договорённость. Можно добавить одно, пост главы правительства Маленкову предложил Берия.

Девятого марта на траурном митинге на Красной площади во время похорон Сталина Маленков выступал первым. Это наглядно свидетельствовало о том, что он взял на себя миссию нового советского лидера.

А дальше – замелькали траурные газеты марта 1953 года с фотографиями Сталина в гробу и Маленкова на трибуне. Запестрели по стране в организациях и учреждениях плакаты с выдержками из речи Георгия Максимилиановича на траурном митинге. Началась непродолжительная по времени попытка Маленкова закрепиться в положении нового советского руководителя. Судя по действиям дело, шло достаточно динамично. В этом плане можно делать всяческие выводы и предположения. Кто прав? Идеологический лидер, или хозяйственник? Тем более, что в мировой системе правления наблюдаются и те и другие варианты.

С другой стороны Хрущёв пока не созрел для подобной борьбы, он после похорон находился в руках эмоций. Сложные мысли возникали в его голове. Значительная часть жизненного пути Никиты, начиная с середины двадцатых годов, когда он вместе с членами сталинской делегации выкрикивал имя Сталина на съезде партии, была связана с деятельностью умершего вождя. Внимание вождя к его мало, чем проявившей себя персоне, превратило Никиту, одного из слушателей Промакадемии, в руководителя столичного, а затем и всесоюзного уровня. Вполне возможно, что Хрущёв, в сердцах, мог вспомнить те случаи, когда вождь выражал недовольство им и даже снимал с высоких постов. Но нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что по предложению Сталина, Хрущёв был одним из основных докладчиков на XIX съезде партии. Выходит, думал Никита Сергеевич, доверие было. Останавливаясь на этой мысли, он уже не имел оснований сомневаться в том, что даже в случае серьёзных кадровых перестановок в руководстве, Сталин не намеревался обидеть «Микиту», как он его называл на украинский манер. И пусть он вместе с Булганиным испугался ослушаться Берию и не попытался спасти больного, но думается, что Хрущёв искренне, чисто по-человечески переживал и скорбел по поводу кончины Сталина. Как следует из воспоминаний, он опасался за своё будущее в мире, в том мире, в котором не было Сталина.

Успокаивая себя в подобных мыслях, Никита Сергеевич постепенно приходил в себя, зато Георгий Максимилианович шаг за шагом терял обретённые у гроба вождя позиции его бесспорного приемника. Маленков имел закваску аппаратных «игр», но под нахрапистым напором пузатенького мужичка был вынужден отказаться от руководства секретариатом ЦК КПСС, а мужичок вовсе не растерялся он чисто по крестьянский грёб всё под себя.

 

***

Девятого марта 1953 года траурный митинг, посвящённый прощению со Сталиным, открыл председатель комиссии по организации похорон Н.С. Хрущёв. Первыми на митинге выступили Маленков, Берия, Молотов, после были и другие выступления членов Политбюро. По негласному закону коммунистической морали, первые люди в списке и составили негласный триумвират власти. Хрущёв же стоял пятым в шеренге лидеров после Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е Ворошилова.

  - Но ситуация стала быстро меняться.

Члены ЦК стали замечать, что Берия, Маленков и Хрущёв, втроём стали сговариваться и давить на Президиум ЦК. А вскоре Берия стал, открыто укреплять свои позиции. Первое, что он сделал, это ввёл в МВД около сотни своих людей. Данный поступок Лаврентий Павлович мотивировал слиянием двух министерств МВД и МГБ. Затем Лаврентий освободил из-под стражи всех лиц проходящих по «Мингрельскому делу».

Маленков ощущая непрочность своих позиций, из-за враждебности Молотова и Ворошилова опирался на Берию и вспоминая 1938 год, надеялся повторить ситуацию, когда он сотрудничая с Ежовым поднялся к высокой власти, а затем опираясь на поддержку Берии, смог отстранить Ежова. Кроме того, Маленков ясно осознавал, что пост, который занимал Берия, реально позволял захватить ему власть. Где-то он был прав, Берия уже можно было считать «серым кардиналом». И многие об этом говорили (пока в узком кругу).

Ну а на местах бериевские опричники распоясались несказанно. Вот, что потребовал от своих подчинённых министр внутренних дел Украины Мешик (между прочим, вовсе не член «бериевской команды»): начальники управлений обязаны были ему сообщать, «о недостатках работы партийных органов в колхозах, на предприятиях, в учебных заведениях, среди интеллигенции и молодёжи».

- Это какие такие недостатки могут быть в работе партийных органов?! Если и встречаются отдельные недоработки, их покритикуют в узком партийном кругу, чтобы не ронять перед массами авторитет партии…

- А вы знаете, что ГБ шпионит за партийными органами? И нахально по своим каналам доносит Берии?».

После этого у партийных бонз не осталось никаких сомнений, что Берия агент империализма и готовит заговор. Потому как один агент и заговорщик может покуситься на святая святых – власть партии.

– Пора ребята!

– А то неровен час арестуют Игнатьева, а он может такого наговорить следователям, – никак не могли придти в себя партийные вожаки. – Да и что это за поползновения такие?! Партия имеет право контролировать всё и вся, а её саму, никто, никогда. Просто, не сметь! Мало ли, что в Конституции ни словечка не написано о праве партии не только на тотальный контроль, но и вообще на руководство чем бы то ни было! Мало ли, что Сталин говорил на последнем пленуме, в маразме пребывал вождь, ясное дело!

- И партийные волки бросились на добычу.

Но как, ни старались впоследствии критиканы и разоблачители монстра по имени Берия не смогли привести, ни единого, самого крошечного факта, который бы сошёл за хлипкое доказательство того, что Берия и в самом деле готовил переворот. Хотя бы показания старшины МГБ, которому поручили кинуть с крыши кирпич Хрущёву в окно. Хотя бы признания лейтенанта того же ведомства, которому Берия приказал проколоть шины в автомобиле товарища Молотова. Нет ничего!

Зато существуют вороха достоверных свидетельств другого рода, как выступали армейцы: «Москва забита танками и бронетранспортёрами, артиллерийские полки выдвигаются, получив задачу начать точечный обстрел Москвы. Приведены в боевую готовность самолёты, на которые установили прицелы для стрельбы по наземным целям. Сгоряча, даже велели командиру соединения реактивных бомбардировщиков Ил 28 бомбить Кремль в случае чего. Едва удалось командиру эскадрильи втолковать, что если его ребята поработают, то снесут мимоходом половину Москвы…

А далее развернулась комедия под названием «арест Берии».

Впрочем, это не комедия, а чистейшей воды беззаконие. Об этом эпизоде многим известно со слов Хрущёва, но не будем повторять сказки барона Мюнхгаузена, бывший пастушок из Калиновки в двух источниках упоминал и разные, и даже противоречащие друг другу факты. Что же касается самого Никиты Сергеевича, будь он хоть трижды, первый секретарь ЦК, он и тогда не имел бы права арестовать даже слесаря ЖЭКа. И по какому такому закону, маршал Жуков, даром, что заместитель обороны, получил право «арестовать» заместителя председателя Совмина, министра внутренних дел?! Депутата Верховного Совета, который пользуется депутатской неприкосновенностью. Такие дела и вовсе попахивают безграничностью произвола.

Да пусть это будет арест депутата, пусть, но где ордер на арест? Ах нет. До сих пор не сыскали? Теперь уж наверняка не сыщется. Поэтому в отношении случившегося применять слово «арест» – совершеннейшая глупость. Именовать это дело следует иначе: группа военных проникла в Кремль, захватила одного из руководителей государства и, угрожая оружием, вывезла его тайным образом. А далее содержала полгода за решёткой, после чего расстреляла. Во всём цивилизованном мире такие «забавы» именуются коротко и не двусмысленно – переворот, путч…

Или Берия никто не арестовывал? Никуда не вывозил? Не содержали под стражей? Похоже, так дело и обстояло. Не зря существует хорошо аргументированная версия, что Берия в тот день был, застигнут врасплох и убит на месте. Не исключено, что не в Кремле, а в особняке, который впоследствии объявили гнездом разврата.

Серго Гегечкори (сын Берии)[91] вспоминал, что ему сообщили о перестрелки у особняка – и приехав туда, он обнаружил бронетранспортёры во дворе, увидел разбитые пулями окна, а какой-то охранник успел ему сказать, что вынесли укрытый брезентом труп… Кто может от этого свидетельства откреститься, по причине личной заинтересованности сына Берии, приведём другое свидетельство.

Уже гораздо позже корреспондент Ю. Мухин, разговаривая с бывшим министром нефтяной промышленности Н.К. Байбаковым, посреди мирной беседы спросил прямо в лоб: мол, знали ли вы на пленуме ЦК, того самого, который состоялся двадцать шестого июня, что Берия уже мёртв? И Байбаков проговорился: «Да, знали…».

Кроме того, генеральный прокурор СССР Сафонов – добросовестный служака сталинской школы, вовсе не склонный гнуться перед партийцами, и выполнять их противоречащие Конституции и закону «указания», был для путчистов реальной опасностью, в том плане, что переворот не поддержит ни в коем случае. Настораживали мятежников и войска МВД, могущие сразу вмешаться, тогда всем замешанным в заговоре партийным ослушникам пришлось бы отвечать по статьям 58^1а или 58¹¹ (десять лет без права переписки).

- Успех заговорщиков состоял в одном – убийство Берии на месте.

И тут возникает недоумение, просто трагически-надрывный вопрос: отчего Берия был так беспечен? Он ведь не мог не понимать, что отстраняемые от всякой власти партийные бонзы будут бороться! Речь то шла о том, кому властвовать на одной шестой части суши.

Сейчас не понять этой загадки. Быть может, Берия всецело верил кому-то, кому никак не следовало верить? И этот кто-то его предал. Другого объяснения просто не придумать. Он вёл себя так безмятежно и спокойно, словно уверен был на все сто процентов, что его планам никто и ничто не в состоянии помешать. Что партия добровольно откажется от необъятной власти…

Возможно, сейчас выглядит и наивно, но что поделаешь, некоторые источники и сейчас утверждают, что в те годы Лаврентий Павлович крепко дружил с Никитой Сергеевичем. Если оно действительно так, тогда давайте зададимся вопросом, что собственно значилось в смертном приговоре Берии, или его двойника.

Откровенно говоря, там значился сплошной бред – террористическое убийство старых большевиков (к которым Берия вообще-то совершенно был непричастен, да и не террористические убийства то были, а приведение приговоров в исполнение). Тот самый не подтверждённый ни единой уликой «неудавшийся заговор». Загадочное «установление контрреволюционной диктатуры». Опять-таки ничем не подтверждённые изнасилования и даже развал сельского хозяйства, к которому Берия, после Грузии, не имел ровным счётом никакого отношения. Ещё служба в муссаватинской контрразведке, связь с мировым империализмом и тому подобные перлы. О чём бы ни зашла речь из многочисленных «прегрешений» Берии, дело, в конце концов, сводилось к одному: он посягал на роль партии, мерзавец, наймит империализма, сифилитик, палач, белогвардеец! Он посягал на роль партии! Посягал! Посягал!

Вот то-то, и оно, что посягал. Определённо выполняя пусть и не зафиксированную на бумаге, но, прекрасно ему известную волю Сталина. И как раз этого ему не простили партийные пустословы и бездари, намеренные и далее, словно феодальные бароны, владеть страной со всеми её потрохами… Руководить всем на свете, и ни за что на свете не отвечать!

Подковровая мышиная, возня «руководящей и направляющей» в Советском Союзе, за рубежом могла быть воспринята как смута дворцовых переворотов 1730-1801 годов, когда государей смещала придворная гвардия. Поэтому естественно возникало опасение, что страна может пойти по пути банановых республик, история которых составляет череду военных переворотов. Следовательно, применив силу для ареста Берии, Маленков мог сам оказаться её следующей жертвой.

Чтобы удержаться у власти Георгий Максимилианович и его союзники должны были заручиться одобрением своих действий у членов ЦК КПСС. Как не говорите, рука руку моет. Метко сказано, а ведь этим действием они признали свою второстепенную роль, роль левой руки, в руководстве страной.

Пленум ЦК, на котором обсуждалось «дело Берии», открылся второго июля 1953 года. Главным обвинителем Берии в попытке поставить МВД над партией был Маленков. Основанием же для этого обвинения были ссылки на высказывание некоторых работников МВД (многие из них были расстреляны при взятии Лубянки) и никаких свидетельств о том, что Берия готовил государственный переворот Георгий Максимилианович не привёл. Видимо не случайно, первым оратором, выступившим в прениях, после доклада Маленкова, стал первый секретарь МГК Хрущёв. В отличии от Маленкова Хрущёв начал говорить не прибегая к политическим формулам, а «попросту», внося в оценки Берии много личных эмоций.

– В последнее время Сталин бумаг не читал, – вещал он с трибуны, – людей не принимал, потому, что здоровье у него было слабое. И это обстоятельство ловко использовал прохвост Берия. В результате многие отрасли сельского хозяйства находятся в запущенном состоянии: молока мало, мяса мало. А какой же это коммунизм без масла и блинов? Ух, какой это мерзавец!

Через три дня после завершения Пленума ЦК в газетах было опубликовано его постановление. Одновременно на всех предприятиях страны были проведены собрания, на которых одобрялось решение Пленума и «гневно» осуждалась деятельность «агента международного империализма» Берии. О том, что, покидая эти собрания, их участники выражали чувства не столь серьёзно, свидетельствует частушка того времени, что распевали повсюду.

 

                Берия, Берия

                Вышел из доверия!

                А товарищ Маленков

                Надавал ему пинков.

 

Переведя дух после столь тяжёлой победы, после почти двадцати летней войны, номенклатура стала готовиться к новой жизни, о которой мечтала, все послевоенные годы и которой мешал Иосиф прозванный «Жестоким». Теперь на главную роль в партии был, выдвинут в их понятии, наиболее ничтожный, трусливый и покладистый из всех членов бывшего сталинского Президиума Никита Сергеевич Хрущёв, которого номенклатура видела простой марионеткой, полностью послушной её воли.

Это был тот самый Хрущёв, который по приказу Сталина, тяжело дыша и обливаясь потом, плясал гопака прямо на совещаниях Политбюро, а все хохотали и хлопали в ладоши в такт. Сам Сталин смеялся до слёз[92]. Только вот надежды на то, что Хрущёв будет так же послушно плясать под дудку номенклатуры, не оправдались.

 

***

Свобода действий министров при Хрущёве заметно сузилась. Одновременно с этим снизилась и профессиональная ответственность на всех нижестоящих уровнях. Уже упомянутый нами министр нефтяной промышленности Н.К. Байбаков так описывал происходящее: «Выдвижение Хрущёва Н.С. на первую роль в партии, а значит, в государстве для многих было неожиданным. Он не входил даже в первую «пятёрку» членов Политбюро, над ним ещё висела тень Сталинской полуправды. Но встречено это было «в обстановке полного единодушия», как говорили привычно в те годы.

За Никитой Сергеевичем не числилось ни громких всенародных деяний и заслуг, ни теоретических работ. Один голод на Украине, о котором старались не помнить, как о сдаче Киева фашистам в 1941 году. Зато бытовало мнение – крепок, ухватист, хороший хозяйственник, то есть типичный партийный практик, умеет вызвать к себе симпатию простой речью и обхождением. Располагал к себе и внешний облик: простецкое лицо, жесты, простодушие как знак добропорядочности. И то, что словоохотлив не в меру, тороплив в делах – это тоже многие знали. Видимо в людях по сей день, живёт скрытое желание человеческой простоты, распахнутости и новизны. Вот и старались не замечать ни грубости его характера, ни авантюрности его решений.

Семнадцатого апреля 1954 года Хрущёву исполнилось шестьдесят лет. По этому поводу, кремлёвские прихлебатели решили вручить бывшему пастушку из Калиновки звание Героя Социалистического Труда. Вроде бы так… ничего особенного, но авторитет, пусть даже самую малость, укрепился. Следом за этим событием подоспело и другое – празднование трёхсотлетия воссоединения Украины с Россией. В средствах массовой информации постоянно говорили о вечной и нерушимой дружбе русского и украинского народов.

Во время одного торжественного концерта посвящённого данному событию эстрадный сатирик Березин (Штепсель) спросил на сцене своего коллегу Тимошенко (Тарапуньку):

– В какой области дружба Украины с Россией проявилась особенно сильно?

И Тарапунька ответил:

– В Крымской.

Эта шутка стала понятна после девятнадцатого февраля 1954 года, когда был опубликован приказ Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области РСФСР Украинской ССР. Инициатором этого факта явился, как вы догадываетесь наш герой. Он выступал за это предложение еще, будучи первым секретарём ЦК компартии Украины.

В ту пору вряд ли кто задумывался о возможности выхода Украины из СССР. И о том, что Крым, завоёванный русским солдатом в страшных кровопролитных боях, может оказаться «за границей» для соотечественников Ушакова, Суворова, Потёмкина, Нахимова, Корнилова и других великих военачальников, прославивших силу русского оружия, и проливших кровь в великих крымских делах ни кто не думал. По этой причине акция передачи полуострова была воспринята как жест, демонстрирующий добрую волю России к Украине, но не подрывающую интересы «старшего брата».

Зато у Хрущёва были свои насквозь шкурные соображения в данном плане.

– Кто получит больше льгот от передачи Крыма? – думал он. И сам прикидывал. – Те, кто построит там свои дачи и коттеджи. А кто их может теперь построить на берегу черноморского побережья? Высшее руководство Украины. Таким образом, Хрущёв стремился заручиться поддержкой партийного аппарата Украины.

Главные празднества состоялись в мае 1954 года в Киеве и Москве. Как вспоминал Т.Д. Шепилов, во время торжественного приёма в Кремле «Хрущёв, провозглашая тост за тостом, опрокидывал рюмку за рюмкой и весь сиял от удовольствия. Как и во всех других случаях, чем больше он насыщался алкогольным нектаром, тем неудержимее становилась жажда его речи. За официальными тостами последовали, так сказать, неофициальные. В присутствии всех гостей, их жён, членов дипломатического корпуса, официантов Хрущёв подробно, с самодовольством излагал всю историю ареста негодяя Берии и суда над ним. Попутно он рисовал живописные картины – как быстро «мы решим все стоящие перед страной задачи», как будем «вкушать плоды изобилия, перейдя от социализма к коммунизму».

Теперь даже непосвящённые в «кремлёвские тайны» видели в какую сторону произошла передвижка сил… Где-то незаметно, почти в одиночестве, стоял, переминаясь с ноги на ногу, Маленков. С разными выражениями лиц, с разными настроениями, но, в общем-то, на положении второстепенных персон взирали на гостей все его заместители, члены Президиума Верховного Совета, секретари ЦК.

 

***

Новым шагом к возвышению Хрущёва стала поездка в Пекин во главе партийно-правительственной делегации на празднование пятой годовщины Китайской народной республики.

За эти пять лет, после победы народной революции в Китае советско-китайские отношения значительно развились. В 1950-1952 годах с помощью советских специалистов в Китае было построено около пятидесяти крупных промышленных предприятий. Как вспоминал сам Хрущёв, были построены металлургические заводы, автомобильный, тракторный и по производству современного оборудования. Под всё это СССР давал кредиты, пересылал чертежи, оказывал другую помощь, Происходили данные благодеяния фактически бесплатно. Даже документация передавалась не на коммерческой, а на дружественной основе.

В Китай посылались советские военные инструкторы: лётчики, артиллеристы, танкисты… Китайские рабочие проходили в СССР практику, русские инженеры и рабочие трудились в Китае. В Синьцзяне[93] были созданы совместные советско-китайские предприятия, занятые освоением богатств этого края.

В Пекине росло недовольство некоторыми сторонами советско-китайского сотрудничества, а в китайской прессе открыто печатались статьи о несправедливости советско-китайской границы. Частенько слышались претензии на Владивосток и другие области СССР, вплоть до Байкала. Много обвинений было огульного характера: вот де Советский Союз разбил Гитлера и перестал считаться с интересами союзников СССР. Данные обвинения были «камешками в огород отца всех народов». Видимо по этой причине Хрущёв и поставил себе задачу устранить «ошибки» Сталина и укрепить советско-китайские отношения.

Во время пребывания в Пекине были подписаны соглашения о передачи Китаю советской базы в Порт-Артуре. Возвращённые Стране Советов Порт-Артур и КВЖД по соглашению с гоменьдановским правительством Чан Кайши в августе 1945 года должны были по соглашению 1950 года с правительством КНР отойти к Китаю. Почему с советской стороны ни кто не обратил внимания на тот факт, что после начала корейской войны Порт-Артур активно использовался как база советской авиации, охранявшей небо Северной Кореи и Маньчжурии от налётов американской авиации и отказ от этой базы был признан не своевременным. В сентябре 1952 года по новому соглашению с КНР СССР вернул КВЖД Китаю, но срок возвращения Порт-Артура был продлён на неопределённое время. В ноте Чжу Эньлая от пятнадцатого сентября 1952 года правительство КНР настоятельно просило отсрочить передачу Порт-Артура Китаю в виду того, что «Япония не имеет и, видимо, не хочет иметь мирного договора с Китайской Народной Республикой и Советским Союзом». В ноте говорилось прямо: «создались опасные для мира условия, благоприятные для повторения японской агрессии».

Ну как было не задуматься?

Сейчас уже не объяснить по какой причине Хрущёв настоял на передаче китайской стороне Порт-Артура и Дальнего[94], хотя китайцы не просили этого. Одновременно были ликвидированы и совместные советско-китайские предприятия, работающие в Синьцзяне. Существование этих организаций позволяло СССР сохранять прочные позиции в том огромном и богатом крае. Главное же предложение, которое вёз Хрущёв в Пекин, было связано с использованием китайской рабочей силы в СССР. Но и в этом месте у Хрущёва произошёл облом

Мао Цзэдун имел возможность в 1950 году, в течении двух месяцев жить в Москве и наблюдать Иосифа Виссарионовича. Он мог достаточно убедиться в остроте и гибкости ума товарища Сталина и, что самое главное, коммунистический лидер КНР понял, что Сталин около двадцати лет внимательно изучал положение дел в Китае. В тоже время ни послужной список Хрущёва, ни личные контакты с первым секретарём ЦК КПСС не позволили Мао испытать такое же отношение к Никите Сергеевичу. Кроме того, почувствовав слабость в общекультурных познаниях последнего и органическое непонимание им Китая, Мао Цзэдун решил просветить «пастушка из Калиновки» и закатил целую лекцию со времён Чингисхана, где в заключении сказал:

– На Китай все смотрят как на резерв рабочей силы, все считают, что у нас много безработных, что мы слаборазвитая страна, и потому китайцев можно привлекать на всякие неквалифицированные работы как дешевую рабочую силу. Но в Китае считается оскорбительным такое отношение к китайскому народу. Ваши требования могут создать для нас трудности и породить в Китае неправильное понимание в отношении Советского Союза. Получается, что СССР тоже смотрит на Китай как на поставщика трудовой силы. Так смотрели на нас западные капиталистические страны.

После таких слов Мао, Хрущёв заявил:

– Товарищ Мао Цзэдун, мы не хотим создавать для вас трудности. Мы считаем, что данное предложение, прежде всего в ваших интересах, если оно создаёт вам трудности, мы не настаиваем на своём заявлении и обойдёмся собственными силами.

Китайская сторона сразу поняла свою ошибку, но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. И, чтобы все-таки досадить русским они отвергли просьбу советской делегации остановить поток выступлений в китайской печати о «несправедливых» советско-китайских границах:

– Не обращайте внимания, у нас много партий, и каждая партия обладает своей печатью, но они не являются точкой зрения нашего руководства.

– Следует учесть, что точка зрения китайского руководства в печати так и не была опубликована.

Следствием таких перепалок стало ухудшение советско-китайских отношений. Когда же после возвращения Хрущёва в Москву, китайское руководство вновь выразило интерес к бывшему предложению русских о направлении китайских рабочих в СССР, ответ был отказного порядка:

– Взвесив свои возможности в рабочей силе, советское правительство увидело, что у страны хватит своих рабочих.

И Китай проглотил «пилюлю», которую считал просто национальным долгом вернуть своему старшему брату.

Итак, в считанные дни Хрущёв умудрился утратить ряд сильных позиций в Китае (отказ от Порт-Артура, отказ от совместных предприятий в Синьцзяне, отказ китайскому рабочему классу в повышении его квалификации).

- Мощный союз двух великих держав дал трещину.

Чисто по человеческим понятиям, Хрущёв был прав, но в дипломатическом статусе следовало свою политику делать более гибкой. Тогда мало кто сомневался в прочности советско-китайских отношений и визит советско-партийной делегации во главе с Хрущёвым в Китай был расценен в СССР как ещё один вклад в укрепление дружбы двух великих народов.

 

***

К этому времени Хрущёв решительно расширил сферу своей деятельности и смело предпринял шаги для подрыва позиций Маленкова. Поводом к данным действиям послужило предвыборное выступление Георгия Максимилиановича от двенадцатого марта 1954 года. Полностью опровергая свой тезис от шестого ноября 1949 года, о неизбежности крушения всей капиталистической системы в случае третьей мировой войны, он неожиданно заявил, что прямое противоборство социализма и капитализма «при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации».

Такое заявление Молотова, со стороны Хрущёва было подвержено критике. Ну, а чтобы критика имела под собой прочный фундамент и была действенной, Никита Сергеевич в этом же месяце реорганизовал Министерство Государственной Безопасности в Комитет Государственной Безопасности, во главе которого стал человек Хрущёва – Иван Александрович Серов. А через полгода, Канцелярию Президиума ЦК возглавил другой друг Хрущёва – Суханов. Теперь Канцелярия ЦК стала называться Общим отделом и тоже стала подвластна Никите Сергеевичу.

Таким образом, прибрав к рукам основные рычаги правления, глава партии начал своё поступательное движение на «политически нездоровые» позиции Маленкова. Вначале первый секретарь ЦК реабилитировал Кузнецова, Вознесенского, Лазутина, Капустина, Попкова и других осуждённых по «Ленинградскому делу». Но зато как бы параллельно начался процесс по «делу» Абакумова, и ряда других ответственных работников МГБ СССР. Их обвинили в нарушение законности, в плане «Ленинградского дела». Абакумов был один из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих персон. Именно по этой причине, Хрущёв торопил дело, а Серов в унисон своему шефу, расстрелял бывшего министра государственной безопасности через час с четвертью после вынесения приговора суда.

   Возникает закономерный вопрос. Чего так, просто панически, боялся наш герой? Юридически на это лицедейство ответить трудно. (Теперь уже и невозможно). Зато наличие косвенных обстоятельств нам подсказывает: Во-первых, Хрущёв панически боялся обличительных документов. Данный вопрос был уже решён вполне успешно, но вдруг, вдруг кто-то держит в руках нечто такое – обвиняющее.

Новый начальник Канцелярии ЦК Суханов, лично перебрал, пересортировал весь партийный архив, и нелицеприятные документы отправил прямиком в огонь. Теперь с этой стороны стало вроде чисто, но опасения как мы видим, продолжали оставаться. Во-вторых: в те времена в верхах советского руководства считалось очевидным, что инициаторами «Ленинградского дела» были Берия и Маленков, но вот почему-то о роли Хрущёва умалчивалось. Между прочим, Маленкова не обвиняли в ходе процесса, но суровый приговор Абакумову и иже с ним, был грозным предупреждением Георгию Максимилиановичу. Да он и сам не отрицал, что был близок к Лаврентию Павловичу.

В силу сказанного, сердобольный Ворошилов предложил назначить Маленкова первым замом Совета Министров СССР и не выводить из состава Президиума ЦК. Это предложение не было принято. В постановлении Президиума говорилось, что, «не обладая необходимыми знаниями и опытом хозяйственной деятельности, товарищ Маленков плохо организует работу Совета Министров, не обеспечивает серьёзной и своевременной подготовки вопросов и заседаний Совета Министров, проявляет нерешительность, не проявил себя так же политически твёрдым и зрелым руководителем».

И решение Политбюро было принято. Маленкова с поста председателя Совета Министров перевели на должность министра электростанций. Но заседание шло дальше. Требовалось найти замену Григорию Максимилиановичу, и Хрущёв предложил на эту должность Булганина. Молотов и Ворошилов в пику данной кандидатуре назвали приемником Маленкова – Хрущёва. Но Сабуров, Первухин и Микоян выступили за Булганина.

Не исключено, что Молотов с Ворошиловым решили убрать Хрущёва с поста первого секретаря, но прошло предложение Никиты Сергеевича. В этом была ошибка. На данной должности больше просматривался сам Молотов, и его кандидатура вполне могла пройти, если бы ключевую роль в отставке Маленкова не сыграл сам Вячеслав Михайлович. Именно он указал на идейно-теоретические ошибки Маленкова. Так Молотов подтвердил своё положение блюстителя идейно-политических норм в партийном руководстве, но, как увидим дальше, он и себя поставил под удар.

Зато Николай Булганин слыл человеком Хрущёва, до войны, они вместе работали в Москве, «озеленяли столицу». Один был первым секретарём МГК, а другой председателем Моссовета, собственно это не важно, дело то общее. Вместе воевали, оба были членами военного совета. Многое в их жизни было следствием коллективного решения, говорят, что, и дрова вместе ломали, не без того. Теперь время дружеских взаимоотношений прошло Булганину следовало найти замену. Решать долго не пришлось. Наш пресловутый маршал Жуков к тому времени был уже вызван в столицу.

 

***

После марта 1953 года Молотов вновь стал играть заметную роль на международной арене в период острого противоборства в ходе «холодной войны». Пришедшее в начале 1953 года к власти в США правительство Эйзенхауэра провозгласило политику «освобождения» социалистических стран Европы. Для достижения своих целей США были готовы прибегнуть к войне. Государственный секретарь США Джон Фостер Даллес провозгласил «политику на гране войны». Этой декларации противостояли твёрдые, но взвешенные заявления Молотова.

Уход Франции из Северного Вьетнама свидетельствовал о победе сил социализма и отступлению Запада вопреки грозным жестам Эйзенхауэра и Даллеса. Обострение международной обстановки в 1954 – 1955 годах вызванное вовлечением ФРГ в НАТО вынудило соцстраны на создание (в противовес НАТО) Варшавского договора. Ряд крупных внешнеполитических инициатив Советского Союза способствовали тому, что министр иностранных дел СССР Молотов был постоянно в центре внимания мировой общественности. А посему Вячеслав Михайлович давал понять, что не примирится с попытками Никиты Хрущёва взять под свой контроль отношения с Китаем и другими социалистическими странами.

Началом «бодания» первого секретаря с министром иностранных дел послужило заявление Молотова от восьмого февраля 1954 года. Яблоком раздора послужила Югославия.

– Югославию следует рассматривать как не социалистическую страну, с которой в то же время можно развивать успешные связи, – заявил Вячеслав Михайлович.

Ему тут же в затылок раздалось «мычание» Хрущёва:

– Какое право имеет Молотов формулировать советскую политику в Югославии?

По заданию Хрущёва, Шепилов тут же представил данные, что Югославия идёт по социалистическому пути развития, следовательно, находится в сфере деятельности ЦК КПСС, а не МИДа. Следом за Шепиловым откликнулся и службист Жуков. В своей статье газеты «Правда» от 8 мая, он отдавал должное военным заслугам Иосипа Броз Тито.

Получив такие аргументы, Хрущёв стал восхвалять югославский социализм, совсем забыв свои антиюгославские заявления, которые он делал в 1949 году. И как-то незаметно для себя настоял на визите в Белград. Микоян обычно никогда не вмешивавшийся в дрязги местного значения, одобрил предложение Никиты и добавил, что следует включить в речь Хрущёва слова об ответственности Берии за разрыв между Москвой и Белградом. После данного заявления, ЦК понесло, Берию, которого буквально два года назад клеймили позором в попытках наладить отношение с Тито и Ранковичем, теперь клеймили позором за разрушение этих отношений.

Как и следовало полагать, в самом начале визита Хрущёва Тито решительно отверг его попытки свалить вину за разрыв советско-югославских отношений на Берию и Абакумова. Когда же Тито стал обвинять Сталина в конфликте означенных государств, то Хрущёв, защищая Сталина, вступил в большой спор, дошедший чуть ли не до скандала. С грехом пополам, эти споры удалось, с обеих сторон, уладить, после чего была выражена готовность к нормализации отношений. Югославские же руководители, как и пророчил Молотов, не обращая на внутриполитические перепалки большого брата, воздержались от межпартийного сотрудничества со страной советов.

- Возвращения Югославии в социалистический лагерь, на что так надеялся Никита, не произошло.

Поездка Хрущёва в Белград и его угодничество перед Тито не вызвало большого энтузиазма в народе, но зато было немало насмешливых комментариев. Из уст в уста передавалась байка о нищем, который якобы ходил по электричкам и декламировал такой текст:

            «Дорогой товарищ Тито!

             Ликует весь Белград!

             Тебя оправдал Хрущёв Никита,

             Чему я тоже очень рад!

Граждане! Подайте во имя мирного сосуществования между народами!».

Девятого июня Хрущёв выступил на Президиуме ЦК с докладом о поездке в Югославию.

– Товарищи! – Вещал он с трибуны, – кто сказал, что Берия и Абакумов виновны за разрыв отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Федеративной Народной Республикой Югославией?

– Тогда, ответственность за разрыв падает на Сталина, а этого допустить нельзя, – возразил Молотов.

– На Сталина и Молотова – бросил в ответ Хрущёв. – Это вы вдвоём вели переписку с Тито.

Молотов был явно не готов к такому разговору, он просто заметил:

– Мы подписывали письма от имени ЦК партии.

– И не спрашивали ЦК – возражал Хрущёв.

- Эта переписка ознаменовала внезапный переход Хрущёва к антисталинской компании. Логика борьбы за власть неожиданно втянула Хрущёва в борьбу против Сталина.

Вначале, ни Хрущев, ни Пленум не были готовы к углублению конфликта. Для Президиума ЦК сложившаяся перепалка первого секретаря и министра иностранных дел была новостью. С другой стороны Молотов относительно Хрущёва находился в высшем эшелоне власти, где пребывал ещё со времён Ленина, он был слишком велик, и его нельзя было убрать так же легко, как Маленкова. Но вполне возможно, что стремление не обострять конфликт, было вызвано предстоящей встречей в Женеве в июне 1955 года.

Европа немного похихикала после поездки советской делегации. А веселье её было от остроты журналистов, не могущих не подметить иную забавную ситуацию. Написали они примерно следующее:

«В Женеву, впервые за послевоенный период приехали главы четырёх великих держав. От США – Дуайт Дейвид Эйзенхауэр с супругой; от Англии – лорд Йвон с супругой; от Франции Этгар Фор с супругой и Антуан Пине с супругой; от Советского Союза – Хрущёв с Булганиным и Молотов с Жуковым».

Если учесть, что это было первое совещание после завершения Второй мировой войны и внимание всего мира было приковано к Женеве, то надо полагать развеселилось много людей.

Роль Хрущёва на Женевском совещании не была главной. На всех пленарных[95] заседаниях от имени СССР выступал Булганин. На совещаниях министров иностранных дел, которые проходили параллельно пленарам, Советский Союз представлял В.М. Молотов.

Женевскому совещанию предшествовали многочисленные мирные инициативы СССР, которые, помимо подписания мирного договора с Австрией, включали отказ от советской военной базы Порккала-Удд в Финляндии, сокращение вооружённых сил на шестьсот сорок тысяч человек, а так же сокращения вооружений. По всем прогнозам советской прессы, ожидалось, что на Женевской встрече СССР может добиться ответных шагов Запада на эти инициативы. Но западные партнёры не захотели принять никаких значительных решений. Были лишь одобрены «Директивы» для министров иностранных дел четырёх держав относительно дальнейшего обсуждения этих вопросов.

В противовес сказанному в советской прессе итоги Женевского совещания изображали как крупную победу сил мира над «холодной войной», восхваляя «дух Женевы». Такая пропаганда мнимых успехов на международной арене позволяла скрыть очередные провалы советской внутренней политики.

 

***

Стремление Хрущёва установить сталинскую вертикаль власти было велико, но, чтобы убрать с дороги соперников, следовало лишить их общественного доверия. Все они были выходцами одной системы, значит, в первую очередь, следовало развенчать их кумира – Сталина и тем самым дискредитировать его последователей. Попытки свалить идола, начались сразу после возвращения Хрущёва из Югославии, но пока, ни одна из них не увенчалась успехом. Так в бесконечных спорах и перепалках подошёл очередной съезд партии.

В течение четверти века все съезды партии открывались Молотовым. Согласиться с тем, что его основной оппонент будет произносить вступительное слово, Хрущёв не желал. «Если дело пойдёт подобным образом,– думал он,– где гарантии что в ходе заседаний его не сместят с должности первого секретаря? И он, применив всю свою хитрость в совокупи с энергией добился, что на сей раз, съезд будет открыт им. Коллеги согласились, но с условием: Никита Сергеевич даст обещание, что речь первого секретаря ни коим образом не затронет сталинский террор.

Но случилось немного не так.

Четырнадцатого февраля 1956 года в десять часов утра, Хрущёв начал свой вступительный доклад. Вначале он заявил, что за период между съездами «мы потеряли видных деятелей коммунистического движения. Иосифа Виссарионовича Сталина, Клемента Готвальда и Кюици Токуда». Так поставив Сталина на одну ступеньку с коммунистическими руководителями Чехословакии и Японии, был снижен статус Сталина. Кроме того, слова, что «под руководством Сталина партия осуществила ленинские заветы» исчезли. В докладе не приводилось ни одной цитаты Сталина. Этими странностями ведение доклада и ограничило упоминание о «культе личности».

- Не видя больших отступлений от социалистических догм, съезд продолжил свою работу.

Прекрасно понимая, на какой риск он идёт, атакуя Сталина, Хрущёв не стал действовать прямолинейно. Выложи он все свои козыри в начале съезда, его кандидатура вряд ли могла собрать требуемое количество голосов, для прохождения в Президиум ЦК. Да и большая часть его сторонников могла бы оказаться за бортом. Рассуждая подобным образом, он позаботился о том, чтобы люди слушали его крамольный доклад после голосования, а то, что было дано обещание не задевать культ личности, так, он решил высказать свой доклад без аргументов в чисто эмоциональной форме, да и не как первый секретарь, а как рядовой член партии.

В то же время Хрущёв считал, что доклад не вызовет отрицательной реакции у членов и кандидатов ЦК, среди которых должны быть избраны многие его ставленники. Эти люди должны были поддержать кандидатуру Хрущёва в члены Президиума ЦК и на пост первого секретаря ЦК КПСС. В ходе выборов, которые должны состояться на первом же Пленуме ЦК, после завершения XX съезда партии.

Утром двадцать пятого февраля на закрытом заседании съезда КПСС, которое стало его заключительным, Хрущёв выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». С первых же строк доклада стало ясно, что он содержит не теоретические рассуждения о перегибах власти, а принципиально новую и сугубо отрицательную оценку Сталина. В результате глубокий анализ причин, вызывающий внутриполитический кризис в середине тридцатых годов подменялся рассказом о несправедливых обвинениях, выдвигаемых против осуждённых. При этом скрывалось, что многие из осуждённых сами были активными инициаторами массовых репрессий. В докладе одновременно снимались обвинения с работников государственной безопасности. Хрущёву не выгодно было ссориться со столь влиятельной структурой, во главе которой он поставил своего соратника со времён пребывания на Украине – Ивана Александровича Серова.

Касательно исключений из правил подобного рода, мероприятий было много. Первое исключение: ход закрытого заседания не стенографировался. Второе исключение: после окончания доклада было решено, прений по нему не открывать. Третье: по предложению председательствующего на заседании Н.А. Булганина съезд единогласно принял постановление «О культе личности и его последствиях».

Случай небывалый даже для большевистской партии – постановление принято без прений и обсуждения. И по какому вопросу! То, что услышали делегаты, ошеломляло, приводило в шок, некоторым, как свидетельствовали очевидцы, становилось дурно, и они теряли сознание. Такое постановление вызывало крайнее недоумение – никакого обмена мнениями. Странно, если учесть, что куда более мелкие, второстепенные и третьестепенные вопросы обсуждались часами, а то и сутками. А тут, самый главный вопрос и, пожалуйста, «прения открывать не целесообразно».

– Загадка?

– Да какое уж тут… Думается всё очевидно.

Но главное для Хрущёва было не допустить обвинения в свой адрес. Ведь годы пребывания в должности первого секретаря МГК, а так же его «активная» деятельность в предвоенные годы на Украине, была вписана алой кровью в историю России. Вот почему наш герой не был заинтересован в обсуждении доклада. Более того он желал изобразить таких людей как Маленков, Берия, да и он сам невольными исполнителями воли Сталина, возложив на «отца народов» главную ответственность за злоупотребление властью.

Для этого Хрущёв заранее постарался взять под свой контроль документы, которые могли бы его компрометировать и использовать их так, чтобы дискредитировать Сталина. Как свидетельствовал Молотов, после смерти Сталина была создана комиссия по сталинскому архиву. Во главе, которой встал Н.С. Хрущёв. Под его руководством было уничтожено одиннадцать бумажных мешков с документами.

Чем более надёжно скрывались свидетели беззаконий, тем более эмоционально Хрущёв осуждал преступления, в которых сам принимал участие. Приняв к сведению вышесказанное, возникал вопрос. Куда же смотрела старая гвардия коммунистов?

Чёрствый и тщеславный Вячеслав Молотов так объяснял причины своего отступления перед Хрущёвым на заседании:

– Это вызвало бы, по крайней мере, в некоторых слоях партии раскол.

Даже Лазарь Каганович, потомок малоизбранного народа, обещавший когда-то задрать подол матушке России вторил Молотову:

– Мы тогда не выступили открыто, потому как, не хотели раскола в партии.

Хрущёв же прекрасно знал об этом и сознательно шантажировал ветеранов партии угрозой раскола КПСС. Но главной его виной было не то, что он убил веру, люди не могли поверить тому, что Хрущёв узнал о тех страшных делах, о которых он поведал в докладе лишь за последних три года. По стране ходил анекдот, который отражал отношение многих людей к Хрущёву. Утверждалось, что во время чтения своего доклада Хрущёв получил записку из зала, в которой было написано: «А вы где были Никита Сергеевич, когда Сталин творил беззаконие?». Зачитав записку, Хрущёв предложил автору встать с места и представиться. Ни кто не спешил признавать своё авторство.

– Вот и я был там же, – ответил Хрущёв.

Интересно, а кто заставлял его расстрельные списки подписывать? Кто перевыполнял план по выявлению врагов народа на Украине? Кто расстреливал дезертиров, когда на фронте была колоссальная нехватка в живой силе? В конце концов, кто церкви сносил и естественно подвергал священнослужителей репрессиям?

- Иосиф Виссарионович за коллективизацию худо-бедно оправдается индустриализацией. А у вас какое прикрытие «пастушок из Калиновки»? Ох, лукавите вы Никита Сергеевич.

Ко всем парторганизациям страны, было закрытое письмо съезда, где был напечатан доклад Хрущёва. На низах его проработали, многие одобряли такое действие первого секретаря, другие напротив. Но эти споры являлись маленькой верхушкой айсберга, который так и остался недосягаем открытому взору. Демократизация дальше не пошла и общество не раскололось. С лёгкой руки Ильи Эренбурга, данный период правления был назван «оттепелью».

Хрущёв признавал ошибки (далеко не все, но некоторые признавал) предыдущего правления, брался их исправить и провозглашал себя приверженцем марксизма-ленинизма, но что это такое, этот самый «марксизм-ленинизм», он мало понимал. По его инициативе начался процесс реабилитации жертв «сталинского террора». Помог Никите Сергеевичу в столь нелёгком деле, его бывший друг – Снегов.

На описании жизненного пути этого человека хотелось бы остановиться несколько подробнее.

Нелёгкая судьба не единожды бросала его с места на место. В те далёкие годы, становления Советского государства, он завёл дружбу с Анастсом Микояном, а после на Украине познакомился с неизвестным доселе Хрущёвым. Далее жизнь развела приятелей. По служебной лестнице Снегов продвигался медленно и в 1937 году был всего лишь секретарём одного из обкомов. В этом же году он был репрессирован, прошёл все круги ада, но ни на кого не показал, не написал доноса.

Во время войны в оккупации фашисты заживо сожгли его мать, она числилась родственником активного коммуниста, а Снегов сидел в тюрьме, как враг народа и шпион иностранной разведки. Закончилась война, но на его тяжёлой жизненной доле это никак не отразилось. В марте 1953 года умер Сталин, летом арестовали Берия. Снегов много знал о Берии, возможно и желал дать показания, но его не приглашали для таких надобностей. Видимо показания такого рода не требовались для следователей.

Наконец новым генеральным прокурором вместо Сафонова был назначен Роман Руденко – друг Снегова. Роман Андреевич вызвал старого товарища, как свидетеля по делу Лаврентия Павловича. Поговорил с ним и вновь отправил на зону. Вполне возможно Снегов говорил немного не то, что требовало «дело». Реабилитирован «бывший друг» был после XX съезда партии. По каким мотивам Хрущёв назначил его на должность заместителя первого секретаря в государственную комиссию по реабилитации политических заключённых остаётся загадкой, впрочем, чисто по-человечески можно догадаться.

Снегов ощущал своё шаткое положение, он пока догадывался «что-то неладно в нашем государстве». За годы заключения он лично увидел и даже испытал на себе всю подноготную социализма. Хрущёву, как ни странно, пока верил, но знал, что этот прорыв, развенчания «культа личности» и борьба с репрессиями долго не продлится. За пару лет пребывания в новой должности он сделал сверхчеловеческий много, и когда был снят, репрессированных в лагере осталось не более десятка тысяч. Да и само отбывание срока было облегчено как никогда.

 

***

Доклад Хрущёва усилил настроения цинизма и неверия, дал мощный импульс процессам моральной и идейной эрозии советского общества. Состоя из смеси шокирующей правды переходящей в клеветнические сплетни доклад Хрущёва смог внёсти некоторую смуту в общество. И это должным образом было оценено на Западе.

Начиная с весны 1956 года, информационное вещание капиталистического лагеря на социалистические страны усилилось, это привело к политическому брожению умов в Польше и Венгрии. Руководители коммунистических партий должны были дать объяснения рядовым коммунистам, почему они прежде прославляли Сталина, а теперь стали обвинять его во всевозможных грехах. В этих условиях коммунистическая партия Италии под руководством Пьетро Ненни существенно сократило сотрудничество с КПСС.

Руководство же коммунистической партии Китая, на словах поддержала критику Сталина, но на деле было крайне недовольно докладом Хрущёва. Никита Сергеевич тяжело переживал неоднозначную реакцию на свой доклад. В результате, как это обычно бывало у него в период стресса, он заболел.

Пожалуй, из всех коммунистических партий один Союз коммунистов Югославии горячо и безоговорочно поддержал доклад Хрущёва. Прибывший в Москву новый посол Югославии Велько Мичунович был принят Хрущёвым и в ходе состоявшейся беседы передал главе советского государства благодарность Тито за переданный ему закрытый доклад.

Казалось, что в отношении сторон лёд тронулся, но министр иностранных дел Вячеслав Молотов продолжал доказывать «несоциалистический» характер Югославии. За такую разноголосицу со взглядами «первого», на заседании Президиума ЦК, состоявшегося в конце мая, Молотова освободили от обязанностей министра, оставив на посту первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. В кресло министра иностранных дел сел Шепилов.

В день отставки Молотова, в Москву прибыл Иосип Броз Тито. Визит продолжался двадцать три дня. Хрущёв старался проявить особую теплоту к своему гостю. Он прогуливался с президентом Югославии по улицам Москвы, сопровождал его в поездке по стране, но дальше дело не пошло. Идейные разногласия между СКЮ и КПСС сохранились, и Югославия по-прежнему зависела от американской военной помощи.

  Очевидно, что после неудачной попытки вернуть Югославию в социалистический лагерь в ходе июльского визита Тито и событий в Поздани, которые показали рост центробежных сил в социалистическом лагере после XX съезда, руководство партии стало смягчать свои негативные оценки деятельности Сталина, но было поздно. Оппозиционные настроения в Восточной Европе продолжали усиливаться.

Организатор венгерских коммунистов – Белла Кун был уже расстрелян. Так что грызня шла среди его последователей. Ракоша – такой же оголтелый коммунист как и Белла Кун был посажен в тюрьму, но выменян Советским Союзом.

После разгрома гитлеровской Германии в 1945 году, он вернулся в Венгрию и занялся массовыми репрессиями. В «мясорубку» попал и Янош Кадар. Этот сравнительно молодой человек выдвинулся как продукт подпольной деятельности коммунистов. Его арест был делом рук Ркоши, который в Союзе слыл человеком пресловутого Берии. Под стать Ракоши, был Имре Надь. Последний был ещё отмечен в сороковых годах в Москве. Он помогал Сталину в разгоне Коминтерна.[96]

«Грызня» венгерских коммунистов продолжалась десять лет. В 1956 году Имре Надь сумел воспользоваться обстановкой и встал в оппозицию к Ракоши. Строй Ракоши порядком всем надоел. В Будапеште стали стрелять чекистов. Ракоши бежал в Москву. Видя, что ситуация выходит из-под контроля ЦК партии СССР отдал распоряжение маршалу Коневу в трёхдневный срок подготовиться к чрезвычайным мерам.

Хрущёв с Булганиным и Маленковым заручились поддержкой Румынии, Болгарии, Чехословакии, Югославии и Китая. И танки вошли в Будапешт. Действия СССР привели к хорошему кровопусканию, расстрелу Имре Надя, Шандора Копачи и новым репрессиям.

Немаловажную роль в венгерском путче сыграл И. А. Серов. После устранения Абакумова, первым председателем КГБ стал бывший заместитель Круглова (зам. Сергей Никифорович Круглов Нарком НКВД 1943 г.), сорокадевятилетний генерал Иван Александрович Серов. Невысокий, плотный, жестокий, махровый приспособленец. Он был известен, главным образом, своей жесткой хваткой, с которой во время войны осуществлял депортации на Кавказе и подавлял сопротивление коммунистическому режиму в Прибалтике и Восточной Европе.

Богатый опыт Серова по подавлению инакомыслия сослужил ему хорошую службу во время самого серьезного кризиса, произошедшего за пять лет, его пребывания на посту руководителя КГБ, – революции в Венгрии 1956 года. Находясь в Венгрии, Серов руководил арестом самых важных «контрреволюционеров», которым не удалось найти политического убежища или бежать за границу. Среди тех, кого он арестовывал лично, был и Шандор Копачи. Так за Серовым по праву закрепилась скандальная репутация «мясника».

Кабинет Хрущёва согласовал свои действия (по венгерскому вопросу) с социалистическим лагерем, но с сентября 1945 года уже существовала Организация Объединенных Наций. Совет Безопасности ООН решил вызвать кабинет Хрущёва для обсуждения венгерского вопроса.

Перед заседанием ООН к Хрущёву приставали навязчивые журналисты, пихавшие свои микрофоны в лицо первому секретарю. Мало кто из них заботился об элегантности манер. Все рвались в первый ряд, толкаясь локтями и топча ноги своим коллегам. Так в суматохе один из них нечаянно наступил Никите на пятку, и башмак слетел с ноги первого секретаря. Хрущёв сел в кресло так, без башмака. Служительница заметила инцидент и, завернув башмак в бумагу, подала Хрущёву. Пузатый Никита не мог обуть его в кресле и держал в руке. Вдруг, на трибуне, какой-то филиппинец стал поносно выражаться в адрес Советского Союза. Никита Сергеевич согласно установленной процедуре стал требовать слово, но председательствующий ирландец господин Болэнд нарочно не замечал главу Советского государства. Тогда Никита, в запале стал колотить ботинком по пюпитру.

Характерно, что эксцентричный поступок советского руководителя (по воспоминаниям западных дипломатов) не противоречил протоколу ООН. Многие хохотали, а генеральный секретарь ООН Хамаршельд, не смотря на обидную критику со стороны Хрущёва, даже не сделал ему замечания, хотя отличался строгостью контроля устава ООН. И никаких финансовых санкций к возмутителю классического парламентаризма не применилось. Интересно и другое, почему не смотря на очевидную вздорность данного поступка этот слух так стабильно держится в умах русских людей, а вот реакция рядовых американцев на венгерские события и поведение советского лидера на совещании ООН как-то сама собой отодвинулись на задний план.

В США в это время проходили президентские выборы. Первая скрипка ООН не была готова воевать из-за Венгрии. Факт вовлечения США в вооружённый конфликт в центре Европы мог уменьшить число голосов поданных за Эйзенхауэра (не до прав человека). Реакция же Запада на действия СССР в Венгрии, тоже могла стать более резкой, если бы в эти дни не происходил другой международный кризис, который больше привлекал внимание международного общественного мнения.

Двадцать девятого октября 1956 года войска Израиля пересекли границу с Египтом, а через два дня их действия поддержали военно-воздушные силы Англии и Франции, которые захватили зону Суэцкого канала. На заседании Президиума ЦК Хрущёв предложил: «Ультиматум поставить… Объявить агрессором… Призвать страны… Оказать помощь Египту». В тот же день Советское правительство заявило о готовности применить силу для отражения агрессии трёх стран против Египта.

Теперь в стенах ООН вспоминая эти бурные события, Хрущёв говорил:

– Когда представители буржуазного мира говорят о венгерских событиях, они употребляют различные страшные слова о «Советской агрессии», о «вмешательстве во внутренние дела других стран» и тому подобное. Но когда речь заходит об агрессии колонизаторов против Египта, то это, по их утверждению, оказывается не война, а какие-то невинные «политические мероприятия» с целью наведения порядка в этой стране… Но теперь уже не те времена, когда колонизаторы могли навязывать свою волю народам.

Распаляясь собственной речью, дав волю внутренним эмоциям, Хрущёв кричал на представителей Великобритании и Франции, присутствовавших на этом приёме:

– Вы, господа, попали в дурацкое положение!.

Тут он вспомнил напутствие испанской коммунистки Долорес Ибаррури, которая перед поездкой Хрущёва в США попросила выбрать подходящий момент в своей речи и вставить небольшую реплику, где было бы уместно заклеймить позором франкистский режим в Испании. И Никита Сергеевич потеряв сдержанность, продолжил:

– Я вижу, как впереди меня, сидящая в зале испанская делегация рукоплещет всем, кто выступает во главе колониальной системы. А это потому, что у них во главе государства стоит палач испанского народа Франко. Предыдущий оратор являлся шавкой из подворотни купленной капитализмом. Да мы этому капитализму и империализму выроем большую могилу (в этом месте Хрущёв желал повторить слова К. Маркса «Пролетариат, будет могильщиком капитализма» но выглядело это своеобразно) и забьём осиный кол!

  Такая речь была далека от дипломатического языка, и она вызвала в зале большое оживление. Испанская делегация с криком вскочила со своих мест и замахала руками, а в зале появился начальник здания ООН господин Бегли, который поздоровавшись с генерал-полковником девятого управления КГБ Николаем Степановичем Захаровым представил здоровенного негра и сказал, что по его мнению от горячих и темпераментных испанцев можно ожидать всё, что угодно, следовательно в стенах ООН к первому секретарю будет приставлен, этот негр, который будет сопровождать господина Хрущёва.

Когда Захаров рассказал это Хрущёву и Громыко, те рассмеялись. На самом деле было не до смеха. Может быть, такая бравада позволяла Никите изображать себя эдаким победителем венгерской революции и англо-франко-израильской агрессии, только от духа Женевы не осталось и следа.[97].

***

В России к середине пятидесятых годов с послевоенной разрухой было покончено, но в сельском хозяйстве дела шли не столь успешно. Колхозники думали, что конец войны принесёт им облегчение, однако, по какой-то странной причине гайки в сельском хозяйстве продолжали закручивать сильнее и сильнее. Людям это объясняли разрухой, но вот прошла первая послевоенная пятилетка, вторая, а положение вещей не менялось. Невольно вспоминались слова Герцена: «Благословенны поражения в войнах, а не победы в них… Ибо самые крепкие цепи для народа куются из победных мечей».

С приходом Хрущёва к власти (это громко сказано, пока он держал одну «вожжу власти» – первого секретаря ЦК КПСС) казалось бы, дела стали улучшаться. Было отменено «крепостное право» то есть сельским жителям стали выдавать паспорта. Но, как известно у палки два конца. С выдачей паспортов усилился отток сельских жителей из колхозов и совхозов. Ущерб надо было чем-то возмещать. И Хрущёв придумал освоение Целины. Целина была, по сути, неплохой затеей, если подходить к проблеме разумно (как Столыпин). Приводились даже цифры, что каждый четвёртый гражданин ел целинную булку хлеба.

Оппоненты говорили обратное. Говорили, что ввиду отдалённости от центральных областей, плохих дорог и не подготовленности хранения зерна, до потребителя дошло не более трёх центнеров с одного гектара. Ну, а после этой арифметики шли краткие логические выводы: вся эта затея, сплошная авантюра. Авантюрой было и разведение кукурузы на Крайнем Севере. Первым противником данных преобразований был Молотов.

– Знаете, кого вы Никита Сергеевич мне напоминаете? – Прасола! Были такие в деревнях, скот продавали. Причём прасола мелкого типа, мало культурного. Вы прасол! – никак не мог угомониться обычно сдержанный Вячеслав Михайлович. Это был первый недруг Хрущёва.

Вторым стал Маленков, снятый Хрущёвым в феврале 1955 года с поста Председателя Совета министров и назначенный на пост министра электростанций. Недоволен Хрущёвым был и Клим Ворошилов, который жаловался Шепилову:

– Дмитрий Трофимович, голубчик, ну что ж у нас происходит? Как дальше жить, как дальше работать? Всех оскорбляет, всех унижает, ни с кем не считается, всё один, сам решает!

Со своим другом Булганиным он поссорился на бытовой почве. Шестнадцатого июня 1957 года, подвыпивший Хрущёв принимал гостей на даче. По случаю женитьбы сына, как полагается, были приглашённые. После нескольких тостов, Хрущёв закатил длинную речь. Говорил он как всегда с размахом. Начав биографию своей родословной, он тепло вспомнил маму, а затем как-то вскользь через «мать» уколол Булганина. В другое время Булганин промолчал бы, а тут вскипел и довольно резко высказал:

– Я попросил бы вас Никита Сергеевич, подбирать выражения.

Присутствующие поняли: Булганин озлоблен на Хрущёва. Догадка подтвердилась, после того как кончился обед. Молотов, Маленков, Булганин и Каганович разом встали и демонстративно покинули зал. Они уехали к Маленкову на дачу.

- Так возникла своего рода «Солидарность».

После ухода обиженных гостей, свадьба тут же расстроилась, а к Жукову подошёл Кириченко и завёл интригующий разговор:

– Георгий Константинович, ты понимаешь, куда дело катится? Эта компания не случайно ушла со свадьбы. Я думаю, нам следует ухо держать востро. А в случае чего, надо быть ко всему готовым. Мы на тебя надеемся, ты в армии пользуешься громадным авторитетом.

От Серова тоже многое зависело. Он владел не одной информацией, но и хорошо вооружёнными частями КГБ. Если в июне 1953 года Маленков и Хрущёв опасались, что Берия может использовать против них вооружённые части МВД, то теперь Маленков и его союзники опасались, что за Хрущёва вступится Серов и его люди. По этой причине Маленков стремился привлечь на свою сторону Жукова, но маршал Советского Союза не спешил принимать чьё либо предложение.

На следующий день девятнадцатого июня 1957 года проходило заседание президиума ЦК. КПСС. Повестка дня была банальной, проведение в Москве Всемирного фестиваля молодёжи и студентов. Вопросы на заседании специально затягивались, а в это время Булганин заменял посты в Кремле. Когда дело было завершено, он дал знать в Президиум. Тут же повестка дня была сменена на «доверие первому секретарю» и Хрущёв был убран с председательствующего кресла.

С лёгкой руки Хрущёва к участникам июньской попытки сместить руководителя партии приклеился ярлык заговорщиков.

Ни один из них себя таковым не считал. По их мнению, всё происходило в рамках партийной демократии – открыто, гласно, в присутствии того, кому решили высказать замечания о негативном стиле руководства. Каждый из членов высшего партийного ареопага мог беспрепятственно изложить свою точку зрения, голосовать «за» или «против».

Большинство высказалось за смещение. Мнения выражались не под принуждением, не под стволами автоматов. Трое суток с утра до вечера шло свободное обсуждение того, может ли лидер возглавлять дальше партию, если наделал столько ошибок.

Члены президиума обменивались мнениями, дискутировали, в перерывах перекусывали, пили чай, кое-кто умудрялся даже вздремнуть после обеда. По вечерам собирались группами и подгруппами, вырабатывали тактику на завтра, готовились к очередным схваткам. Разве это было похоже на заговор?

Хитрый лис – Микоян, прослуживший от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича, сразу уяснил: секретариат созданный ещё в 1920 году, для руководства над текущей работой, пока ещё верен Никите Сергеевичу. Он понял: это весомый козырь позволит Никите и выстоять, и укрепиться на занятых позициях. Ввиду важности вопроса Микоян предложил сделать перерыв.

Любая остановка прений нужна была, чтобы дождаться прибытия отсутствующих членов Президиума, а так же кандидатов в члены – руководителей республиканских компартий. Замысел кремлёвского хитреца шитый белыми нитками был разгадан, группа Маленкова-Молотова поняла, что целью ставится оттяжка времени. С происходившей подготовкой к Пленуму, со стороны Хрущёва, готовилось и ещё одно «горячее блюдо». Началось всё с того, что на Жукова стало оказываться большое давление. Бравого генерала стали, открыто запугивать, утверждая, что после снятия Хрущёва, его тоже отправят в отставку. Эта подвижка была задумана в стане Никиты. Жуков же не смотря на свою прямолинейность заметил, что союза с ним искала и противоборствующая сторона.

Маршал вспоминал:

– Члены Президиума и члены ЦК потянулись ко мне, сделав меня как бы центральной фигурой события.

Теперь положение маршала существенно отличалось от событий начала лета 1953 года. Тогда он был простым кандидатом в члены ЦК и заместителем министра обороны. Он послушно выполнял команды вышестоящих начальников, какими для него были Булганин и Маленков. Теперь положение дел сменилось. В ситуации временного двоевластия Жуков ощущал зависимость борющихся групп к его популярной фигуре.

В конечном счете, маршал принял более простой и более надёжный вариант – сторону Хрущёва. Возможно, что он как и Микоян понял: Хрущёв при любых обстоятельствах выйдет победителем. Маршал, переживший опалу 1946-1951 годов, не желал её повторения. В то же время, он чётко отдавал себе отчёт, что сейчас Хрущёв зависит от его поддержки, и пользуясь этим рассчитывал существенно укрепить своё положение после победы Хрущёва.

По словам Жукова Никита Сергеевич в первый и второй день неурядицы был несколько деморализован, держался рассеяно, Хрущёв растрогано сказал мне:

– Георгий спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебе этого никогда не забуду. Я его успокоил и сказал:

– Никита будь твёрд и спокоен, нас поддержит пленум ЦК, а если группа Маленкова-Молотова рискнёт сотворить насилие, мы к этому будем готовы.

Тем временем в Москву стали прибывать члены ЦК: Кириченко, Сабурова… Их быстро доставили в Москву военными самолётами. Первый, как и следовало ожидать, безоговорочно встал на сторону Хрущёва. Второй – поддерживал фракционеров. С учётом Ворошилова, который симпатизировал старым товарищам, за смещение Хрущёва высказалось семеро, против – трое.

   Хрущёв лихорадочно искал выход из положения.

– Надо созвать пленум, – осенило его. – Пленум избрал меня первым секретарём, ему и решать, оставаться мне в этой должности или нет.

– Да оставайтесь, Никита Сергеевич, пожалуйста, оставайтесь вы в должности первого секретаря, но сделайте любезность, занимайтесь своей идеологией, а о руководстве страной забудьте, пожалуйста…

Группа ответила отказом:

– Пленум соберём, но после снятия Хрущёва.

– Но ведь это нарушение партийного устава, – сопротивлялся поверженный вождь. – Первого секретаря избирает пленум.

– Конечно, Пленум, – отвечали ему. – Но кандидатуру вносит президиум ЦК. После обсуждения на своём заседании.

Хрущёв сник. Оборвалась последняя ниточка.

Но спасительная идея созыва пленума не покидала его. Чем больше он размышлял над ней, тем ярче разгорался огонёк надежды. В конце концов, аппарат ЦК – в его руках. А это большая сила. Особенно если её использовать с умом.

Суслов и особенно Фурцева поняли с полуслова. Аппарат ЦК подчиняется им, секретарям, а не «заговорщикам», которые хотя и были членами Президиума ЦК, но скорее по должности, поскольку руководили важнейшими органами законодательной и исполнительной власти.

Члены ЦК Фурцева и Игнатов – первый секретарь Горьковского обкома партии, развернули бурную деятельность.

Екатерина Алексеевна Фурцева прекрасно знала московские кадры. Секретарём ЦК и кандидатом в члены Президиума она стала в 1956 году, на XX съезде. До этого с 1942 года работала в городской партийной организации, в том числе с 1950 года вторым секретарём МГК, с 1954 года – первым. В Москве работало не малое количество членов ЦК, которых Фурцева выдвигала и с которыми поддерживала приятельские отношения. Оповестить их о случившемся, проинструктировать по работающей правительственной связи особого труда не составляло.

Позднее Хрущёв истолковывал эти события в выгодном для него свете. О роли Фурцевой в организации вызова в Кремль московской группы членов ЦК не было произнесено ни слова. Выходило так, что они сами, обеспокоенные беспрерывным заседанием Президиума и обсуждаемым вопросом – о руководстве Центральным Комитетом (откуда им это знать?) – по собственной инициативе прибыли в Кремль и потребовали, срочно созвать пленум. Нигде, никогда, ни под каким предлогом фамилии этих членов не назывались.

На XXII съезде в 1961 году Игнатов, касаясь тех бурных дней, привёл в своём выступлении письмо москвичей – членов ЦК, с которым они обратились к Президиуму с требованием о созыве пленума. В стенографическом отчёте съезда письмо заковычено, то есть, приведено полностью, но опять же без подписей. И ещё вопрос: как они его сочинили? По пути следования в Кремль, когда, по словам Игнатова, многие из них, по одиночке, буквально пробирались к месту заседания Президиума. Кто в это поверит? Текст письма был заранее сочинён Игнатовым под диктовку Фурцовой.

По официальной версии Хрущёва, которой придерживались и его сторонники, большая группа членов ЦК обеспокоенных судьбой единства Президиума, прибыла в Кремль и потребовала, чтобы их немедленно приняли. Группа Маленкова – Молотова категорически возражала, устроив страшный шум. Мол, как это члены ЦК осмелились к ним обратиться? Хрущёв и поддерживавшие его люди настаивали, на приёме. Тогда фракционеры предложили, чтобы членов ЦК принял не Президиум, а один из сторонников Булганин или Ворошилов. Увидев, куда гнут фракционеры, Хрущёв заявил, что, и он пойдёт на встречу с членами ЦК, и настоял на своём. Встреча состоялась в приёмной Президиума.

С точки зрения фракционеров это выглядело так. Когда стало известно, что группа членов ЦК добивается встречи, они спросили, кто они и сколько их. Выяснилось – десять человек, которых смогла наскрести Фурцева в воскресный день. Но ведь по уставу для созыва пленума требования десяти членов не достаточно. Именно этим объяснили фракционеры свой отказ встретиться с прибывшими в Кремль. Но как говорится, Бог задумал, а чёрт загадал, по его и вышло. Встреча состоялась. В приёмную, где дожидались члены ЦК, одновременно вошли четверо. Ворошилов и Булганин от большинства, Хрущёв и Микоян – от меньшинства.

Это случилось во второй половине дня двадцатого июня, в субботу – то есть на второй день беспрерывных заседаний. Увидев четвёрку, делегированную двумя противоборствующими лагерями для переговоров, московская группа членов ЦК, проинструктированная Фурцевой потребовала созыв пленума.

– Это не по уставу, – начал, было, Булганин.

Его вежливо оборвали:

– Не беспокойтесь, всё делается правильно.

– Но ведь вас всего десятеро…

– Вы правы, нас десятеро, но мы говорим от имени ста семи членов Центрального Комитета. Они здесь, в Москве, и уполномочили нас довести требование о немедленном созыве пленума.

Это было невероятно: буквально за считанные часы сторонникам Хрущёва удалось доставить в Москву сто семь делегатов из ста тридцати человек, входящих в состав ЦК.

Пленум решили собрать в понедельник двадцать второго июня, в два часа дня. Первым на пленуме выступил Г.К. Жуков. Он заявил сразу:

– Если сегодня, группой, будет принято решение о смещении Хрущёва с должности первого секретаря, то я не подчинюсь партийному решению и обращусь к армии.

Такое заявление возымело действие на присутствующих. Тем более как мы уже отмечали, сплочённости в рядах фракционеров не наблюдалось. У многих по сей день, возникает вопрос, почему Георгий Константинович выступил против своего благодетеля – Маленкова? Ведь именно Маленков был инициатором переезда «опального» генерала в Москву. Чем объяснить его поддержку оставшегося в меньшинстве Хрущёва?

Объяснить это можно двояко: либо маршал остался верен верховному главнокомандующему, либо благодетель – Маленков был уже не всемогущ. Его из председателя Совмина, назначили министром электростанций.

---

Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 173; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!