Вот такие «пресловуто-признанные» в русской земле фамилии. Приехали «помогать», русским людям. Безвозмездно естественно.
А следом пошёл золотой поток. Деньги в Россию проникали многими путями. Шли они через скандинавский «Ниа Банк», готенбергский «Хандель – банк», а так же через русский «Азово – Донской банк» (счёт был открыт на пропаганду в России) Этими делами в скандинавских странах занимался Ганецкий. Кроме того из Германии в Россию через «Красный крест», шли промышленные товары, которые продавались на месте, а выручка оседала в партийной кассе. Этими деньгами пользовались не одни большевики, но и члены либерально-масонского подполья. Что касается денег, то в Россию из Германии было перечислено около семьдесят миллионов марок.
Как ни странно, но все эти факты были известны Временному правительству, но оно не стремилось довести дело, до суда. Опасаясь разоблачения коллег, причастных к столь тёмным делам, временщики и иже с ними спасали чистоту своих рядов, они лукаво помалкивали и кивали на Таврический дворец, расположенный в двух шагах от них, где заседала Госдума и откуда совсем недавно некоторые её члены были конвоированы в Сибирь.
***
Третьего июня открылся Первый Всероссийский съезд Советов, где произошёл эпизод, который вошёл во все произведения о революции. Меньшевик Церетели заявил:
– В настоящее время в России нет политической партии, которая бы говорила: «Дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место». Такой партии в России нет».
И тогда Ленин выкрикнул из зала:
|
|
|
– Есть! Есть такая партия!
Это показалось диким: большевиков на съезде было жалких девять процентов. Но эта партия, если можно так сказать была партией практиков. Все ближайшие соратники Ленина прошли университеты бандитских и террористических организаций. Именно они – от Камо и Красина до будущих чекистских палачей М.И. Лациса и М.С. Кедрова – составляли, костяк ленинской партии – организацию уголовно-мафиозного типа.
В их клане, как в классической мафии, было создано несколько уровней посвящения в тайну организации. Полной информацией обладал тот, кто находился на верху пирамиды, он согласовывал свои действия с боевым центром. На уровень ниже сидело тайное оперативное руководство и инструкторы боевых организаций, на следующем, тоже тайном уровне – исполнители различных грязных дел, они получали задания с предыдущего уровня и следовали точным инструкциям; в самом низу – «массовка», рядовые члены, которые привлекались к работе, но ничего не знали о характере деятельности высших уровней посвящения.
На практике это организовывалось так: при каждом комитете РСДРП создавалось три дружины. Одна известная всем, куда входили рабочие, и две тайных. Они так и разбивались на первую, вторую и третью.
|
|
|
«Боевая» работа велась второй дружиной, в состав которой входили десятки (отряды), укомплектованные молодыми людьми, не нашедшие себе другого дела в жизни и ставшие боевиками.
Опираясь на эту силу шестого июня на совместном заседании военной организации большевиков и ЦК партии, Ленин предложил провести демонстрацию и показать свою силу «малочисленной» партии.
Демонстрация именовалась мирной, но… «Вся власть Советам!», «Долой десять министров – капиталистов!» – таковы были её воинственные лозунги. На данную акцию, напутствовал большевистские отряды член ЦК Смилга:
– Если события приведут к столкновению, участники демонстрации должны захватить здания почты, телеграфа и арсенала.
Ещё более конкретно выступал будущий организатор ЧК М. Лацис:
– При поддержке пулемётного полка занять вокзал, банки, арсенал, здание почты и телеграфа.
- Неистовый Ленин уже готовил первую попытку переворота.
Через три дня на съезде распространился слух о демонстрации большевиков против правительства. Атмосфера наэлектризовалась. Меньшевики Чхеидзе, Церетели и прочие рассвирепели:
– Завтрашний день может стать роковым!
|
|
|
К счастью, правительство ещё чувствовало своё могущество и предупредило: «Всякие попытки к принуждению будут пресекаться всей силой государственной власти». Это произвело раскол в среде большевиков. Каменев и Сталин проголосовали со съездом, против демонстрации и встревоженный Ленин отменил данное политическое действие. Но буря на ленинскую гвардию продолжала надвигаться. Казалось, большевиков разорвут, растерзают. Тем не менее, всё как-то ушло в песок, и съезд принял таки решение:
– Провести мирную акцию под лозунгом: «Доверие съезда правительству».
Так восемнадцатого июня была проведена грандиозная демонстрация. Лозунги большевиков нашли своё место, а после выступления Ленин заявил: «Пора перейти к демонстрации силы пролетарских масс» и вновь, в который раз запахло бунтом.
В это время, в Кронштадтской крепости шёл непрерывный митинг. Матросская вольница уже с первых дней революции отличалась своим смутьянством. В эти «бескровные дни» на кораблях Балтийского флота были расстреляны матросами сто двадцать офицеров, сорвали погоны с адмирала Вирена, избили, приволокли на Якорную площадь и там убили. В тот же день был расстрелян адмирал Бутаков и ещё тридцать шесть командиров.
|
|
|
- Военная крепость превратилась в логово пиратов.
Неосторожно выбранный большевистский комитет явился создателем «осиного гнезда». Большевик Раскольников, один из вождей Красного Кронштадта, писал:
– У нас был хороший обычай, согласно которому я ежедневно звонил в Питер и, вызвав к телефону Ленина, Зиновьева или Каменева… получал инструкции.
Но инструкции кронштадтцы получали и ещё от одного руководителя. Поэт Демьян Бедный описывал, как он был в редакции «Правда», когда на столе у Сталина зазвонил телефон. Из Кронштадта спрашивали: следует ли морякам явиться на демонстрацию в Петроград вооружёнными, или без оружия? Попыхивая трубкой и хитро сощурив глаза, Сталин с грузинским акцентом ответил:
– Вот мы, писаки, своё оружие – карандаш – всегда носим с собой… А как вы со своим оружием?
Четвёртого июля вооружённые кранштадтцы погрузились на суда и поплыли брать Петроград. Со «своим оружием» они выгрузились на Васильевском острове и направились к особняку Кшесинской. На балконе их встретили большевики второго сорта Свердлов и Луначарский. Но матросы стали требовать Ленина. Им объявили: Ленин болен. Изумлённый Раскольников, зная, что Ленин в особняке отыскал прячущегося вождя. «Больному» пришлось в конечном итоге произнести осторожную речь. Довольная матросня направилась к Таврическому дворцу требовать, чтобы Советы взяли власть.
Весь день шли беспорядочные манифестации. Толпы рабочих и вооружённых матросов бродили по улицам, Ленин уже перешёл в Таврический дворец. Но в этот момент в город вошли воинские части с фронта, верные правительству. Судьба выступления была решена.
- Так Ленин проиграл.
Временное правительство вело тогда секретное расследование. Перешедший линию фронта прапорщик Ермоленко показал, что был завербован немцами с целью вести агитацию в пользу мира с Германией и всеми силами подрывать доверие Временному правительству. Он так же сообщил, что агитацию поручено вести Ленину и что деятельность эта финансируется немецким генштабом, далее перебежчик назвал каналы получения денег.
К вечеру четвёртого июля министр юстиции П. Переверзев оповестил газеты о материалах незаконченного следствия – о связях Ленина и большевиков с немцами. Ночью ленинские когорты объявили об окончании демонстрации. Но поздно – «дело о шпионах» началось, джин был выпущен из бутылки. Ленин знал об этой бомбе замедленного действия. Не по тому ли он так спешил, рисковал с июльским выступлением. Временное правительство подписало указ об аресте большевистских лидеров. В списке числились – Ленин, Троцкий, Луначарский, Зиновьев, Каменев… Луначарский и Каменев были взяты прямо из постели, но Ленин и его верный помощник Зиновьев успели исчезнуть в подполье. Помог им в этом Сталин.
Вначале Ленин скрывался на квартире большевика Каюрова. Но «сын Каюрова был анархист, и молодёжь баловалась бомбами, что не подходило для конспиративной квартиры», – писала Крупская, и Сталин перевёз Ленина к своим друзьям Аллилуевым.
Орджоникидзе вспоминал:
– Многие видные большевики рассуждали: «Вождю партии брошено тяжкое обвинение – он должен предстать перед судом и оправдать себя и партию.
Получив такую нотацию, Ленин сказал Крупской:
– Мы с Григорием (Зиновьевым) решили явиться на суд… Давай попрощаемся, может, не увидимся уже.
Не хотелось ему в тюрьму. Что же, здесь вновь на выручку пришёл товарищ Сталин. Он придумал целый спектакль с предрешённым исходом. Коба послал Орджоникидзе в Совет, узнать условия будущего содержания Ильича в тюрьме. Эти условия, Иосиф Сталин тут же объявил неприемлемыми и от себя добавил то, что так хотел услышать Ильич:
– Юнкера Ленина до тюрьмы не доведут, убьют по дороге.
После такого заявления ЦК тут же принял решение: «Ввиду опасности жизни Ленина, запретить Владимиру Ильичу являться на суд».
Но Ленин не хотел находиться и в Петрограде, он смертельно боялся суда. Вновь помог верный Сталин. Он организовал новое пристанище для Ленина и Зиновьева в доме рабочего Емельянова, недалеко от Сестрорецка на станции Разлив. Емельянов укрыл беглецов в местах сенокоса – на берегу озера, в шалаше.
Находясь в подполье, Ленин написал ряд «крупных» работ, среди которых выделяется труд «Государство и революция». Если в апреле 1917 наш герой был совершенно искренне убежден, что переход власти к Советам возможен мирным путем, то теперь, исходя из сложившейся политической обстановки в России, Ленин призывал партию приступить к подготовке открытого вооруженного восстания.
Нелегальное положение, предчувствие ареста, свежий воздух вызывающий постоянное чувство, мягко говоря, аппетита, будоражил фантазию. Зато писалось легко и быстро. Рождались новые своевременные предначертания грядущих дел.
Уничтожение большевизмом религиозной идеи и атеизм не означали ликвидации религии как таковой, а были, по сути, направлены на создание новой религии с отцами церкви, пророками, апостолами, иконами, священными писаниями и гробницами. Так благодаря легендарному шалашу в Разливе начала появляться на свет брошюра «Государство и революция».
В упомянутом «талмуде» как и в любом религиозном сочинении, были свои догмы и ереси, своя система инквизиции, доведенная впоследствии большевиками до полнейшего изуверства. Хотя Ленин и призывал в этой работе к партийной борьбе против «религиозного опиума, оглупляющего народ», но на поверку большевизм сам оказался разновидностью теократического мышления.
Впоследствии и Сталин последовал «священным» предначертаниям и сделал этот шалаш одним из храмов религии коммунизма. Только вот беда, второй его обитатель – Зиновьев, уничтоженный Сталиным, бесследно исчез оттуда. И теперь, на бесчисленных и гениальных шедеврах советской живописи одинокий Ильич работал в легендарном шалаше, над бессмертными трудами… Или встречался там с Кобой, но и эти встречи, в советской печати, происходили недолго, до Двадцатого съезда КПСС, а далее мир их не видел.
Но как бы там не говорили, что было, то было. Они действительно, несколько раз встречались в незабвенном шалаше и, именно там Ленин сообщил Кобе страшные лозунги партии. Во-первых, правительство Керенского стало именоваться «органом контрреволюции». Во-вторых, Советы он назвал «фиговым листком», прикрывающим правительство. Далее для Сталина было ещё удивительнее, Ленин отменил лозунг «Вся власть Советам!».
- Он стал готовиться к вооружённому восстанию.
***
Глава Временного правительства А.Ф. Керенский панически боялся «дела о шпионах», боялся усиления правых сил. Ему было довольно ареста Троцкого и исчезновения Ленина. Керенский уже не верил в их возвращение в политику после такого скандала.
Так дело об экстремистах было спущено на тормозах, но «Красная гвардия» осталась при оружие: выходили большевистские газеты и большевики готовили свой очередной съезд. Вернее он уже проходил нелегально, тем не менее, правительство Керенского старалось не замечать собрания более трёхсот большевистских делегатов. Да и сам Керенский, тоже не замечал, как слабело Временное правительство, как русская демократия погибала в бесконечных речах и склоках. Уже к осени это правительство напоминало правительство Николая II. Его никто не хотел поддерживать.
Несмотря на «дело о шпионах», которое вдохновенно ретушировал Керенский, влияние большевиков возросло. Для народа нужна была твёрдая власть, которая не потерпит развала державы, а в печать просачивались новые идеи Ленина – о курсе на вооружённое восстание.
К тому времени, верховный главнокомандующий генерал Корнилов потребовал всей полноты власти, чтобы навести порядок на фронте и предотвратить переворот в тылу. Он направил в Петроград корпус генерала А.М. Крымова. Но Керенский, поначалу так желавший этого шага, в последний момент испугался, решил, что, наведя порядок, Корнилов захочет избавиться от него самого, и объявил наступление Корнилова мятежом.
Керенский сместил Корнилова и обратился за помощью ко всем демократическим силам России. Ленин моментально принял решение: выступить против Корнилова. Александр Фёдорович принял этот опасный дар, и большевики легально вооружили свою «Красную гвардию».
После подавления «корниловского мятежа» большевистская партия легализовалась, и их начали выпускать из тюрем. Лидеры – Каменев и Троцкий возвратились, но Ленина ни кто не реабилитировал, он всё ещё числился как немецкий агент.
С наступлением холодов Владимир Ильич покинул свой шалаш и перебрался в Финляндию. Двенадцатого и четырнадцатого сентября из Финляндии пришло два письма от Ленина, где он объявил, что момент восстания наступил. Это время для Временного правительства было роковым. Немцы захватили острова на Балтике и намеревались ударить по Кронштадту и Петрограду. Правительство стало готовиться к эвакуации, а в городе начались грабежи. Между тем, большевики начали захватывать власть в Советах по всей стране. В Петрограде уже открыто говорили о большевистском восстании. Ужас охватил население.
Седьмого октября Ленин нелегально приехал из Финляндии в Петроград. И буквально через день случилось то, чего он так ждал: начался конфликт окончательно разложившегося гарнизона с правительством. Керенский пытался отправить ненадёжные войска на фронт, и Советы встали на их защиту. Десятого октября Ленин сделал доклад о текущем моменте: «Вооружённое восстание неизбежно и вполне назрело». Но против восстания выступили Зиновьев и Каменев. Вспоминая шальные, июльские дни, они предрекли восстанию поражение и восемнадцатого октября всё это опубликовали в газете М. Горького «Новая жизнь».
Ленин пришёл в ярость:
– …Исключить штрейкбрехеров из партии…Они выдали тайну восстания!
Но тайны никакой не было, по городу уже давно ходили слухи, что двадцатого октября будет государственный переворот под предводительством большевиков. Ленин вновь ушёл на нелегальное положение. Главарь пролетариата боялся провала, по этой причине поддерживал связь через надёжного Сталина. Вождь понимал: в случае неудачи восстания расправа над ним будет беспощадной. Естественно перестраховывался.
Вполне возможно, перестраховка Ленина имела основания, а его безупречный авторитет в партии большевиков – одна из многочисленных и не соответствующих истине легенд, советской историографии. Очевидный конкурент на место Ленина в революции был Л.Д. Троцкий. Этот смутьян силой своего авторитета откровенно игнорировал директивы ЦК ленинской партии. На ряду с тем, собравшийся в октябре Второй Всероссийский съезд Советов и вовсе не скрывал своего пренебрежительного отношения к этому немецкому шпиону.
Но Ленин и его конкуренты были в неравных позициях. Последние, бесконечно собирались решать, что правильнее предпринять в интересах русской и мировой революции. Ленину же требовалось определить, какие должны быть сделаны шаги для того, чтобы стать во главе первого советского правительства. И он нашёл этот путь.
– Буквально в день переворота двадцать четвёртого октября между Лениным и Троцким было заключено соглашение.
У Троцкого не было своей организации. «Межрайонцы» возглавляемые Троцким в июле-августе 1917 года влились в организацию большевиков, после чего собственной Мафиозной структуры у Троцкого не стало. Льва Давидовича больше интересовала революция, для которой он был вождём. Ленина же больше интересовала власть, захватив которую он планировал начать руководить революцией. С другой стороны Троцкий понимал, что, будучи евреем, он может возглавить восстание в России, но не сможет стать во главе русской России.
Блок Троцкого с Лениным был естественным и взаимовыгодным шагом. Отдав большевикам своих межрайонцев и сделав Петросовет орудием ленинской политики, Троцкий получил партбилет большевистской партии и членство в ЦК. Без грязных германо-еврейских денег (американские деньги Троцкий брал, ещё как брал), без скандального пересечения германской территории он стал вторым человеком в государстве – с лёгкостью, которой можно было позавидовать.
Именно этот взлёт чистоплюя ему, в дальнейшем, не могли простить и не простили члены большевистской верхушки, обойдённые октябрьской революцией – Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин. Его место было гарантировано личным соглашением с Лениным. В самом начале соглашения уже было ясно: с уходом Ленина неизбежно от власти будет отстранён и чужак Троцкий.
Но это должно было произойти спустя десятилетие, а пока шёл зловеще-исторический 1917 год.
– А давайте-ка наведём свой исторический телескоп на предреволюционный Петроград, в то самое пресловутое двадцать четвёртое октября 1917 года.
***
Облачность в тот день была низкой, но поднявшийся порывистый ветер разогнал её к ночи. Редкое освещение, промозглость и ожидание чего-то неизбежного создавало ощущение какой-то тревоги. Такое бывает у людей ожидавших утрату близких.
Ну вот, как видите, техника, не подвела, наконец, мы различили интересовавшее нас здание Смольного дворца. Оно было ярко освещено и в провале октябрьской ночи выделялось ослепительно – искристым, строго очерченным многоугольником. Как ни странно внутри Смольного освещение казалось менее ярким, а в некоторых комнатах даже тускловатым – там одни настольные лампы.
На первом этаже Смольного в комнате с табличкой номер тридцать один в ту далёкую, загадочную ночь, горела всего одна настольная лампа. Здесь поздним вечером двадцать четвёртого октября 1917 года проходило заседание ЦК партии большевиков. Около полуночи оно прервалось, и часть членов ЦК разошлась по домам. Остались наиболее влиятельные партийные представители: Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Милютин, Симга. Все сидели за столом посредине комнаты. В дальнем от стола углу, на разостланной на полу шинели, лежал, опираясь на локоть, ещё один член ЦК – Березин. Он был болен, время от времени покашливал, иногда беззвучно стонал. На полу ближе к двери валялось брошенное кем-то пальто.
Ленин несколько часов назад пришёл с конспиративной квартиры на Выборгской стороне. Его трудно было узнать: он был без усов, с еле заметной бородкой и в парике – в нём он добрался сюда по вечернему Петрограду.
В дверь то и дело раздавался стук и незамедлительно появлявшийся курьер доставлял свежие сообщения о ходе восстания в столице. Все вести были обнадёживающими: район за районом переходил в руки восставших.
Заседание ЦК вообще-то решили прервать, но, под шумок, продолжили в более узком кругу. Зато, перерывы теперь делались длительные, во время которых вконец уставшие члены ЦК не скупились на шутливые замечания и словесные пассажи, далёкие от политики.
Шёл первый час ночи, а значит, наступило двадцать пятое октября. Во время очередного перерыва, все присутствующие отодвинулись от стола и замолкли, как бы ожидая, кто позволит себе в очередной раз пошутить. Милютин прервал молчание:
– Вот что, товарищи, я предлагаю немедленно составить список будущего правительства.
– Это у тебя – шутка такая?» – язвительно поинтересовался Зиновьев.
– Отнюдь. Считаю, что вы товарищ Зиновьев преждевременно кипятитесь, – в тон ему ответил Милютин.
Зиновьева поддержал Смилга:
– Зимний ещё не взят, во многих частях города хозяйничают юнкера, да и с фронта могут подступить свежие воинские части, так что не стоит торопиться.
– А я считаю, что вопрос о составе правительства уже назрел, – чётко выговаривая слова, вмешался Троцкий. – Правда, Владимир Ильич?.
– Пожалуй, что да, – не сразу ответил Ленин.
– А если так, то я сажусь за стол составлять список, – победоносно заявил Милютин, – прошу называть кандидатов.
– Стойте, стойте, – прервал молчание Сталин. – Логичнее было бы подыскать имя самому правительству. Как прикажите его называть? Неужели вновь, этим затасканным именем «Временное»?
– Нет, конечно, нет, – неожиданно вмешался лежащий на полу Березин.
– Правильно, батенька! Абсолютно правильно! – Раздался картавый голос Владимира Ильича, – слово «временное» опошлили, ой как опошлили! Думаю, это будет рабоче-крестьянское правительство, но уместно ли руководителей такого правительства называть министрами? Такое слово решительно не подходит, требуется какой-то другой термин.
Возникла пауза, все были озабочены, но молчали. Тишину прервал Троцкий:
– Другой? ну, пожалуйста: «народный комиссариат».
– Да, это по-революционному, – подхватил Ленин, – ведь именно так называли министров в революционной Франции.
– А правительство следует назвать «Совет народных комиссаров», – тут же вмешался Каменев. Ленин согласился.
– Ну, что ж можно перейти к составлению поимённого списка, – деловито оглядев собравшихся товарищей, продолжил Каменев. – Но вначале, условимся о кандидатуре главы…
– Убеждён, что самая подходящая фигура на этот пост, товарищ Троцкий, – быстро среагировал Ленин.
– Категорично не согласен, – тут же откликнулся Троцкий. – Могу выдать миллион возражений. Вот хотя бы одно: все только и будут говорить, что у главы правительства – та самая национальность. Зачем вам бесконечные разговоры о еврействе?.
– Ну, это вы голубчик напрасно, – тут же парировал Ленин, – ей-Богу напрасно.
Наступило неловкое молчание. Каменев артистично выжидал паузу и вновь оживился:
– Думаю, на счёт кандидатуры Ленина разногласий не будет? Милютин, добровольно взявший на себя обязанности секретаря заседания ЦК согласно кивнул. После аккуратно зафиксировал это предложение на подвернувшемся листке чистой бумаге:
– Ленин – председатель Совета Народных Комиссаров.
Каменев, на минутку отвлёкшись и уловив некоторую внутреннюю рассеянность Ильича, который видимо, не планировал занимать пост главы правительства, продолжил вести дальнейшее обсуждение:
– Теперь о других народных комиссарах. Их у нас должно быть человек кажется,.. тринадцать. Впрочем, давайте вначале дела, определим посты, каких народных комиссаров мы введём. Я могу ошибаться в своих подсчётах, прошу перечислять.
Каменев, старательно загибая пальцы, стал повторять выкрикиваемые присутствующими посты народных комиссаров. Наконец он победоносно наградил всех улыбкой и констатировал:
– Тринадцать. Ну, вот видите, действительно получилось тринадцать. Его тут же осёк Троцкий:
– Одно уточнение. Я полагаю, что поначалу нецелесообразно вводить пост военного наркома, а стоит образовать комитет по военным и морским делам из трёх человек.
Сталин наморщив лоб, хлопнул себя ладонью по колену, но вслух неудовольствие не выказал. Троцкий не обращая внимания на резкий жест Сталина, обосновал свою мысль:
– Создавая названый триумвират, мы усилим этим военное ведомство. А по всему по этому в совет народных комиссаров, помимо председателя войдёт не тринадцать, а пятнадцать человек.
Сталин, наконец, не выдержал и насмешливо воскликнул:
– Вот и избавились от злополучного числа «тринадцать». Воистину – «марксистский», прямо-таки «научный» подход! Поздравляю! Но Троцкий не успел ответить, в дверях появился матрос из охраны и сказал, что пришли представители партии эсэров, желавшие узнать, чем озабочены большевики в столь решающее время.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!