Сура 5. Потаённое место Древних

После десяти лет скитаний по пустыне оказался я в пещеристых развалинах Ирема, града тысячи столпов, в коем решил я остановиться. Великолепие его поныне преследует грёзы мои безумием, ибо окутано место сие безмолвием беспрерывным; долго неведомое для человеков и избегаемое даже гулями и призраками ночи. Много запретного для очей смертных узрел я в скитаниях моих под тёмным и забытым градом сим. Недвижность, уподобленная тьме тем лет минувших, тяжестию великою давила душу мою, когда ступал я в ужасе переплетениями сими, страшась того, что шаги мои могли пробудить страшных создателей потаённого места сего, где длани времени спутаны и ветер не шепчет. Велик был страх мой пред местом сим, но более дивным было очарование, подобное сну, что охватило разум мой и направляло стопы мои всё ниже чрез области неведомые. Светильник мой отбрасывал сияние своё на стены базальтовые, озаряя столпы могучие, без сомнения, не дланию человеческою сотворённые, где причудливые морёные обелиски испещрены были ужасающими образами и знаки загадочные высились надо мною во тьме. Свод склонялся предо мною, и я спускался. Вечностию казалось мне время, когда нисходил я, поглощённый созерцанием жутких ликов, бесконечно тянувшихся на расстоянии вытянутой руки, изображающих дивные деяния тех великих, что не смертною утробою рождены. Они обитали здесь и ушли, но стены чертогов поныне выщерблены знаками их: несомненное сходство с теми чудовищными существами, издревле вырезанными под небесным сводом неизведанных созвездий. Вниз, всё вниз устремлялся путь бесконечный. Течение времени покинуло разум мой; владыка грёз Нат ‑ Хортат и вечность владели душою моею. Как долго, как далёко шёл я? Не ведал я сего. Затем, подобно пробуждению от грёз Нат ‑ Хортата, очи мои узрели дверь, преградившую путь мой. Печать Древних виднелась средь столпов Ирема: знак, коий видел я начертанным в могильных пещерах Ленга и несомым пред идолами загадочного Азнавура. Затрепетал я, созерцая тёмные письмена, покрывающие камень нефритовый, извивающиеся подобно тысяче отвратительных гадов. Порою змиевы очертания их впивались друг в друга, будто бы в сражении, порою сплетались, совокупляясь и создавая тварей ещё более тошнотворной величины, дабы распасться на извивающийся клубок чёрных змиеподобных образов. Пред очами моими дверь повернулась, будто бы её отодвинули, и уставился я в пустоту за нею, где меж дивных звёзд двигались огромные темнеющие очертания. Подобно стону ветра великого, гласы чудовищные ворвались в уши мои с воплями тысячи душ мучимых.

Имена Йог ‑ Сотота, Ктулху, Ньярлатхотепа и множества иных, кои суть харам несомненный, вновь опалили мозг мой подобно едкому купоросу, возвращая меня ко дню встречи моей с Эбонором. Разумы Древних проникли в душу мою, и познал я вещи нечестивые и не снившиеся смертному, к коим лишь прикоснулся в день тот памятный, и области за пределами нашего времени и творения, где слепой Азатот, шахиншах джиннов, обитает в бездне Хаоса несчётные эпохи беспредельности. Затем с громовым рёвом звёзды закружились предо мною в огромном закрученном вихре, и был увлечён я в бездну сию безымянную, словно лист пред бурею. Крики ужаса мои потонули в забвении милосердном, и тьма поглотила меня.

Очнулся я средь безмолвных песков Руб аль ‑ Хали, дабы узреть великий шар солнца, провозглашающего рассвет. После ночи сей много дней творил я в уединении искусство моё и познал многие из имён Ньярлатхотеповых, и призывал я иных из Древних, с последствиями дюже плачевными, ибо не был готов я к разрушениям, кои причиняют они: никакой Круг не служит им преградою надёжною. Когда кровь западного окоёма чёрною обращалась и повсюду наступали сумерки, я, в одиночестве моем, блуждал в отдалённых областях времени. В древних чертогах с тлением медных кадил странные тени плясали меж сводчатыми потолками и занавесом богатого бархата. И они наполняли каменные палаты отзвуком искажённого языка заклинаний, озаряемые свечением сил Запределия. Стены пересекались под невообразимыми углами, и дэвы неземные, кои безумными ужасами входят в жизнь, блуждали средь них. Застывший от страха, я оставался незрим. И пред розовым отсветом восточных предвестников подступающего рассвета исторгался я из ночного бреда моего и возвращался в место, из коего уходил я в чертоги снов. Лишь тогда исчезало образы сии и таяли с утренним туманом, покуда вечернее моё освобождение от мороков действительности не давало им жизнь вновь.

Мы поможем в написании ваших работ!