А теперь они даже не слушают его.

Он чуть не минуту стучал кулаком по столу, но ворчания и бормотания не затихали. Поэтому он протянул руку к ближайшему послу – кажется, кто-то из «Древоточцев» – и выкинул его через ближайшее окно во двор. Это, наконец, привлекло внимание всех и каждого. Разговоры разом замолкли.

– Теперь, позвольте посланнику «Кулака Кайрона» закончить доклад, а потом задавайте ему свои вопросы. – Тоном радушного хозяина произнёс Клозан и кивнул Нелло: –  Продолжай, но будь краток, или следующим покинешь помещение.

Нелло стукнул в грудь в салюте.

– T'сен Клозан! Удостоверения личности, захваченные во время рейда на «Пушку», могут быть использованы для проникновения группы наших человеческих союзников на завод. Некоторые из них уже вызвались добровольцами. Люди установят контакт с нашими полноразмерными товарищами на борту завода и определят наилучшие средства для контрабанды необходимых частей в наши механические мастерские на поверхности.

В комнате повисло удивление. Клозан пристально посмотрел на Нелло:

– Объяснись.

– В скором времени нам будет доступна новая версия женского моторизованного доспеха, которая, как говорят, является эквивалентом «ТрансТека».

– Кто так сказал?

Нелло пожал плечами:

– Я не могу сказать, я не знаком с первоисточником.

– Является ли тайна теперь частью пути Зентрейди? – спросил посол «Паранка».

Все посмотрели на Клозана, ожидая ответа.

– Да, – сказал он после минутного размышления. – И другие человеческие стратегии тоже. Тайные операции, похищения, взятки, терроризм – всё это части Человеческого арсенала, и важно, чтоб мы научились использовать их в нашей кампании. Мы должны идти туда, куда Кайрону запрещала идти честь, и бороться с Людьми на многогранном поле битвы. Посмотрите, как тонко действует РОА: всю критику от Людей, симпатизирующих нам, они перенаправляют на вовремя созданную ими «политическую» структуру-обманку под названием «Объединённое Мировое Правительство Земли». Они отказывают в пище несчастным Зентрейди из Южных Земель, правильно рассчитывая, что те начнут бунтовать, они окружают Протекторат Арканзас отрядами быстрого реагирования, они вырвали контроль над городом Монумент у Зентрейди, которые основали его, они соблазняют наших полноразмерных товарищей пойти на микронизацию... РОА ведет психическую войну не только против нас, но и против всего нашего народа. И мы должны быть готовы принять любую стратегию, которая позволяет нам выдержать и победить.

По всему помещению библиотеки посланники обменивались уважительными взглядами. Они, наконец, слышали былого Клозана.

– Мы можем одержать победу, но мы должны быть рассудительными. Мы должны работать с необходимостью в знаниях как с базисом, благодаря которому мы сможем вычислить возможного шпиона-Человека или Зентрейди в наших рядах. У нас есть то, чего нет у Людей – несокрушимая мощь Императива. Нам нужно только отучить Людей…

Проникновенный голос Клозана был заглушен грохочущим звуком, потрясшим помещение.

– Это снаружи, – встревожено произнёс Нелло.

Головы в бурнусах[52] повернулись к окну, из которого незадолго до этого вылетел посланник «Древоточцев». На западе неба была флотилия дирежаблеподобных военных кораблей с гондолами под баллонами, ощетинившиеся оружием. Кто-то в библиотеке узнал на эмблемах, красующихся на носах баллонов, орла Армии Южного Креста Анатоля Леонарда.

Клозан крутанулся к собранию, ярость превратила его глаза в пылающие щёлочки.

– Нас предали! – вскричал он.

Первый залп ракет обрушился на мечеть.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Несчастный Занд: опоздавший всего на один шаг от Ланга в прибытии на остров Макросс, забытый Рассо при формировании первой исследовательское группы для обследования «Посетителя», в день нападения Зентрейди и гиперпрыжка крепости оказавшийся за пределами острова при выполнении личного поручения Ланга, и когда ШОЗ отослал крепость обратно в Космос, при попытке попасть на борт крепости он опоздал всего на день из-за нелётной погоды. В силу обстоятельств остался на поверхности, когда Ланг приступил к перестройке линкора Бритэя в третью версию космической крепости внутри фабричного спутника, Хантером проигнорировалась его заявка на включение его в РЭК… Бедный, бедный Занд. Не удивительно, что он был буквально одержим конкуренцией. И не удивительно, что Земле пришлось пожинать плоды его одержимости.

Майор Алиса Харпер-Аргус.

«Точка опоры: комментарии ко Второй Войне Роботек»

 

За письменным столом своего кабинета в НИЦ Роботек Монумента, Лазло Занд, со стилусом в одной руке и электронным планшетом в другой, фиксировал поток своего сознания. Неразборчивой скорописью своего собственного изобретения он писал: «Дана… Дана Парино… Дана Парино Стерлинг… Парино Дана… Стерлинг Дана… Стерлинг, ДНК…» Его пишущая рука остановилась, и он откинулся на спинку кресла, глядя на экран и маниакально усмехаясь картинам, которые возникали в его разгулявшемся воображении. «Да, да», – думал он. – «ДНК Стерлингов: вот теперь можно погоняться за призом».

Что же произошло за эти крайние несколько месяцев, спрашивал он себя, что его жизнь внезапно обрела столь дивное изобилие великолепных возможностей? Во-первых, его повысили до начальника Отдела Исследований Протокультуры, поскольку Ланга назначили в ОМП. Потом, визит Томаса Эдвардса с частным вопросом о его интересе в секретной разработке особой пищевой добавки, способной взаимодействовать с Протокультурой на молекулярном уровне, так что «лица», чьи организмы, содержащие как добавку, так и Протокультуру, могут быть идентифицированы, а возможно, даже отслежены на расстоянии.

Цель разработки такого химического вещества была ясна Занду, как день: ОМП (чьи интересы наверняка представлял Эдвардс) хотело «пометить» Зентрейди биохимическими марками. Вполне естественное желание, учитывая нарастание выступлений и акций «Недовольных». Но Занду не было дела до этических вопросов ОМП. Важно, что правительство пришло к нему. Не к Лангу. Не к Пенну. Не к Бронсону или Блейку, а к Лазло Архимеду Занду.

Потом, совсем недавно, к его собственному удивлению, Мирия Парино Стерлинг поинтересовалась, сможет ли он поговорить с маленькой полукровкой Даной о событиях в мире, как они применимы к инопланетянам. Мама была обезпокоена эффектами, которые всякие новости могли бы оказать на её дочь, и она хотела, чтобы он поработал в качестве своего рода терапевта, хотя слово «шаман» казалось ему более подходящим, поскольку Парино намекала на изучение возможности каким-то образом извлечь Зентрейди из Даны. Как будто она ожидала, что он сделает для малышки психо-центрифугу, пристегнёт Дану в кресло, раскрутит её до шизофрении и разделит её человеческие и инопланетные черты характера, как выделяют плазму из крови.

Опять же, он просто плюнул на этические вопросы. Если Мирия Парино хочет отдать дочь в его руки, зачем ему её отговаривать? Но что же привело изначально к такой непредвиденной удачной цепи событий, особенно если вспомнить, что раньше ему постоянно катастрофически не везло? Он был всё тем же неряшливый аморалом, каким он всегда был. Было ли это как-то связано с экспериментами с Протокультурой? И если Протокультура «приняла его», как намекал Ланг, то были ли визиты Эдвардса и Парино проявлениями так называемых Формирований Пути?

По причине Даны Стерлинг он остался в Монументе на целую лишнюю неделю вместо того, чтобы сразу вернуться в НИЦ-Р Токио. Он хотел расколоть Дану прежде, чем тревога Парино уляжется, и она заберёт её обратно. Поэтому он с огромным нетерпением ждал на приём мать и дочь. Когда позвонил селектор на столе, он чуть не выскочил из кожи.

– Профессор Занд, – сообщил ему один из научных сотрудников, – Дана Стерлинг здесь.

– Хорошо, хорошо. А её мать?

– Нет, доктор, она отправила с ней… крёстных.

– Вы о ...?

– Рико, Конда и Брон.

Занд уткнулся лицом в руки и помотал головой.

Эта троица! Он уже имел дело с ними раньше, когда Ланг работал над проектом «Возраст», и они оказались совершенно безполезны. Даже хуже – невыносимы. Насмотревшись всяких фильмов и телешоу, они без устали хохмили и сыпали бородатыми анекдотами, словно скверные инопланетные пародии на всяческие тупые «камеди-клабы». Занд, тем не менее, решил стараться быть с ними максимально вежливым, и при встрече в лаборатории неврологии сказал им, как замечательно снова видеть их.

– А бросьте, я уверен, Вы говорите это всем пришельцам, – сказал толстяк Брон, одетый в спортивный костюм и вязаную шапку.

– Нет, в самом деле, я…

– Эй, док, а ты слышал анекдот, когда женщина притащила мужа к врачу, потому что он думал, что он курица? – Это высокий, с фиолетовыми волосами. Конда.

– Мне очень жаль, но у меня нет времени для…

Рико, жилистый и подвижный, отдал ему шуточный салют:

– T'чел, Зандоман.

Маленькая блондинка с лёгким зеленоватым отливом в волосах, Дана стояла среди них, с опаской поглядывая на Занда.

– Дана, – сказал он, приближаясь к ней с широкой добродушной улыбкой, – Я так много слышал о тебе…

Когда он присел на корточки перед ней, она ударил пятернёй в нос – сильно, но всё же с умом, не до крови. Из его глаз непроизвольно брызнули слёзы, он зажмурился и сжал пальцами ноздри.

– Чёрт, малышка, за что?

– Я не хочу поговорить с тобой, – безапелляционно заявила она ему.

– Мне очень жаль это слышать, потому что твоя мама хочет, чтобы ты поговорила.

– Мама всегда заставляет меня делать что я не хочу делать.

– Но я обещаю, что это будет совсем не страшно. Я просто хочу задать тебе несколько вопросов о вашем доме и что ты делаешь, когда дома.

Дана вопросительно оглянулась на «крёстных», и все трое синхронно кивнули.

– Давай, Дана, – сказал Брон, – Поговори с тощим доктором со смешными волосами.

«Она явно акселерат», – сказал он себе, пока вёл её в свой кабинет. Достаточно развитая, чтобы пройти сложные словесные ассоциации, возможно, даже многофазную личностную оценку или тест на тематическую апперцепцию. Воображение Занда взбурлило от того, какой «семейный портрет» сможет нарисовать Дана.

И, конечно же, он просто обязан провести томографию, рентген, клеточное и ядерное сканирование, УЗИ, энцефалограмму, полное физиологическое обследование… Вообще использовать все без исключения методы, какие есть в его распоряжении.

– Итак, скажи мне, Дана, – сказал он, когда они сели в его кабинете рядом друг с другом, – ты когда-нибудь злишься?

– Конечно.

– А что заставляет тебя злиться?

– Делать то, что я не хочу делать.

– А что ты делаешь, когда злишься?

Она схватила его любимое пресс-папье – кусок янтаря, который он приобрел в Мексике лет двадцать назад – и бросила его в стену, об которую он раскололся. Занд совершил титаническое усилие, чтоб не наорать на неё и не навешать подзатыльников. Он сглотнул и всё же смог продолжить.

– И твой гнев, как тебе кажется, откуда он приходит из твоего тела – из головы, живота, твоего…

– Вот, – сказала она, указав на свой правый кулак, а потом вдруг попыталась ударить его в челюсть. Занд инстинктивно откинул голову, но вскользь она его всё ж зацепила.

У Занда немного заискрилось в глазах.

– Что ты чувствуешь по отношению к папе?

– Он замечательный.

– Разумеется, он замечательный. А ещё что?

– Он готовит, убирает, стирает одежду.

– Очень интересно, Дана. И ты его сильно любишь?

– Конечно.

– Больше, чем маму?

– Только тогда, когда мама оставляет меня в снегу слишком долго.

– Она оставляет тебя?.. – не веря ушам, переспросил Занд.

– Но не оттого, что я становлюсь злой – а когда мокрой. И я всегда знаю, когда она собирается сделать это.

– Ты хочешь сказать, что иногда ты знаешь, когда это случиться ДО?

– Ага.

– А ты сможешь меня такому научить?

– Может быть. Только чур сперва дай ткну тебя пальцем в глаз.

Занд проигнорировал замечание.

– Ты знаешь, что значит «Зентрейди»?

– Так точно.

Занд откинулся на спинку вращающегося кресла:

– Ты Зентрейди?

– Половина меня.

– А какая половина?

– Половина, что умрёт.

 

– Нас предали, – сказал Нил Обстат членам внутреннего круга группы Специальных Операций – Дмитрию Мотокову, Эдвардсу, и сотрудникам из Южных Земель, Индии, Юго-Восточной Азии и Австралии. Полнедели прошло после атаки Анатоля Леонарда на Каир, и группа разведки встречалась в своём непримечательном, но хорошо оснащённом здании в пригороде Монумента. – У нас двойной агент высокого ранга – или в РОА, или в ОМП.

– Ничем другим не объяснить, – добавил, соглашаясь, Эдвардс.

– Данные о встрече Зентрейди были скрыты от Леонарда из-за опасений именно таких его действия.

Эдвардс серьезно кивнул:

– Он ощутимо повысил свой авторитет.

– Его «авторитет»? – переспросил Обстат. – Он превысил свой мандат не применять свою армию, пока его об этом не попросят. И каким же это боком Северная Африка попадает под юрисдикцию Бразилиа?

– Армия Южного Креста оправдывает свои действия заявлением, что рейд был ответом на покушение, – привёл генерал Мотоков выдержки из отчёта по положению. – Они заявляют, что подготовка и финансирование группы якобы осуществлялось из Каира.

– Мы прекрасно понимаем, что всё это шито белыми нитками, – отмахнулся Обстат. – Какое дело группировке за тысячи километров и через океан от Бразилиа до чего-то там в Южных Землях? И это не объясняет, откуда Леонард узнал о встрече.

Мотоков предвосхитил вопрос:

– АЮК утверждает, что они получили сведения от выжившей террористки, женщины-«сочувствующей». Это не может быть проверено, потому что она в конце концов «скончалась от полученных ранений».

– Очень удобно, – ехидно прокомментировал Обстат.

– Однозначно завелась крыса, – добавил Эдвардс.

Обстат повернулся к нему:

– Кто из ОМП и РОА имел доступ к нашим разведданным по Каиру?

– Список довольно обширен. Сенатор Милбурн и шесть членов Комитета ОМП по дорожно-транспортному обеспечению, сенатор Лонгчампс и пять членов группы по надзору за разведкой, большая часть Генерального Штаба РОА, в том числе Рейнхардт, Хантер, Альдершот, Херзог, Мэйстрофф, Карутерс, и ещё несколько. – Эдвардс умолк на мгновение, и почесал здоровую сторону лица. – Возможно…

– Говори, – рявкнул Обстат. – Мы пока что на стадии теории.

– Я должен сперва проверить, но Максу Стерлингу могло быть известно о Каире, – пожал плечами Эдвардс.

– О Каире знали только те, кому это необходимо было знать, – сказал Дмитрий Мотоков. – Почему список такой большой? И при чём здесь, чёрт возьми, Стерлинг?

– Стерлинг имеет необходимый допуск, – поторопился ответить Эдвардс. – Рейнхардт или Хантер могли как-то упомянуть Каир во время «разбора полётов» после налёта на Южную «Большую пушку». На тот, скажем, случай, если ему вменялось в обязанность провести полевой допрос взятого в плен противника.

Обстат подумал и отрицательно мотнул головой.

– Стерлинг точно не стучит Леонарду. Именно он рассказал правду о произошедшем во время «бунта» в Бразилиа.

– Предположим, он что-то сказал своей жене, – не сдавался Эдвардс.

Мотоков смотрел на Эдвардса с явным пренебрежением:

– Вы полагаете, что Мирия Парино может предать свой народ?

– Не совсем «предать». Во всяком случае, те, в Каире, не были «её народом» – они были «Недовольные». – Эдвардс помедлил несколько секунд, чтоб различие в понятиях успело отложиться у собеседников. – Давайте рассмотрим дело следующим образом: ОМП ожидает, чтобы она станет «образцом» Зентрейди, не так ли? А «Недовольные» делают из неё мишень для всех Зентрейди. И самый лучший способ для Парино продемонстрировать своё полное «окультуривание», это слить имеющуюся у неё информацию о Каире. Стерлинг мог сказать ей, что РОА не собирался вмешиваться во встречу, что сделало Леонарда логичным выбором.

Обстат насмешливо фыркнул:

 – Не стоит продолжать.

– Как Вы сами сказали, мы пока что теоретизируем, – пожал плечами Эдвардс. – За себя я не говорю, но ведь кто-то же подошёл к Леонарду или к одному из его сотрудников.

Обстат пробормотал себе что-то под нос.

– Это больше не должно повторится, – уверенно сказал Эдвардс. – Дайте мне несколько недель, и я искореню нашего двойного агента.

Обстат кивнул и посмотрел на Мотокова:

– Что дальше о Каире?

– События бурлят. СМИ называют это «Бойня в день Святого Валентина-2»[53]. Более пятидесяти Зентрейди убиты ракетами «Праулер» и «Мангуст», в том числе, с сожалением должен сообщить, оперативник, которого мы внедрили в группировку «Саван». Мечеть Аль-Азхар полностью разрушена. Некоторые газеты сравнивают это с сожжением Александрийской библиотеки во времена Античности или когда там это было. Но за каждым сожалением и осуждением безсмысленных разрушений следует хвала Леонарду за упреждающий удар. И все спрашивают, почему АЮК знала о встрече, а РОА – нет. А если знала, то почему допустила. В любом случае, РОА проигравшая сторона. Популярность Леонарда в Северных Землях совершила без преувеличения квантовый скачок. Союз Гражданских Свобод Пришельцев использует Каир как образец для своих подтверждений о притеснении прав Зентрейди. Но, по правде говоря, много людей тайно уважает то, что Леонард показал себя решительным и безпощадным. Их тошнит от «половинчатости» РОА. Сильнее всего идеи о террористической машине Зентрейди воспринимаются здесь и в Сиднее, и люди выходят на улицы с требованиями делать хоть что-то, чтоб пресечь «Недовольство». Демонстрации направлены и против Зентрейди, и против РОА. Уже произошло несколько стычек между сторонниками Леонарда и активистами из «Гражданских свобод».

Обстат опустил голову и устало вздохнул:

– Подожди, они ещё пожнут бурю, ветер которой раздувают.

 

– Я думаю, Вы лично хотите увидеть, как движется работа, – сказал доктор Бронсон Лисе, когда она вышла из лифта на палубе №5 флагмана Бритэя. Установлен лифт был недавно, и широкий прозрачный коридор, в который он открывался, был отделен от первоначального прохода 10-метровой ширины, который огибал периметр мостика в 50 метрах над палубой.

Ланг издал распоряжение о том, что отныне в документах и вообще корабль полагается называть «КСК-3», но для Лисы колоссальный корабль по-прежнему принадлежал Бритэю, и потребуется нечто намного большее, чем блестящий новый лифт, чтоб заставить её думать иначе. На языке Зентрейди «Нупетайт Верницс» означало «флагманский корабль», и даже пятикилометровый вариант его мог вместить свыше 10000 полноразмерных членов экипажа, не считая дополнительно 28,900 микронизованных в стасис-камерах. Причаленный в «камере невесомости» в центре фабричного спутника, корабль обладал собственным полем притяжения.

– Я думаю, что Вы будете весьма впечатлены, – говорил Бронсон, пока он вёл её по коридору в направлении «командного пузыря» – так называемого «недрёманого ока», мостика. – В него вложены труд и любовь всех, кто в этом участвовал.

Куда бы Лиса ни бросала взгляд из коридора, везде внизу кипела работа. Коридор был заполнен строительно-монтажными звуками: свистом сварочных аппаратов, резким глухим стуком клёпки, визгом отрезных машин и дрелей-шуруповёртов. Мужчины и женщины сверялись с «портянками» чертежей и таблицами размеров, вчитывались в электронные планшеты, заполненные головокружительными графиками. Контейнеры для мусора были заполнены пустыми банками из-под напитков и упаковками от пищи. Вдоль правой стены рядком стояли 20 кабинок портативных биотуалетов.

Бронсон остановился у люка в командирский пузырь и жестом ладони указал на крупную грибовидную кнопку:

– Госпожа адмирал, окажите честь…

Лиса прижала правую ладонь к кнопке. Люк разделился точно посередине, две его створки быстро и безшумно скользнули вправо и влево. Первый же взгляд внутрь пробил её сильнейшим ощущением «дежа вю».

– Конечно, тут ещё работать и работать, – сказал Бронсон. – Но, согласно Вашей личной просьбе, мы старались скопировать внешний вид мостика КСК-1 вплоть до мельчайших деталей. Конечно, я должен сказать, «всякий раз, когда это было возможно». Изменения в технологиях за крайние двадцать продиктовали нам сделать определенные коррективы. Но я надеюсь, что Вы согласитесь, что нам всё же удалось схватить ощущение того старого корабля. В конце концов, это не декорация к историческому фильму, а полностью функционирующий командный центр.

Глаза Лисы медленно обводили продолговатое помещение. Наконец, осмотревшись, она повернулась и произнесла:

– Я поражена, что он позволил вам так далеко зайти.

Под «ним» она имела в виду Ланга, который решительно возражал против копирования даже внешнего вида старого мостика, ссылаясь на дублирующие операции, физические ограничения, на инновации, что разработали его конструкторы в сфере интерфейса «Человек-Машина». Но в конце концов, благодаря в значительной степени постоянной поддержке Рейнхардта, Форсайта, а также несколько других, Лиса добилась своего.

Бронсон, с видом гордого хозяина, стоял, уперев руки в бёдра, в центре мостика.

В свою очередь, улыбка на лице Лисы казалось застывшей, она буквально вымучивала её из себя. Всё удовольствие и энтузиазм от работ на КСК-3 портили новости с поверхности, последовавшие после «упреждающего» удара Леонарда по Каиру. Демонстрации, протесты, массовые беспорядки – большинство из них направлены против нежелания или неспособности РОА к решительным действиям. Это была классическая патовая ситуация. Макс Стерлинга заклеймили «убийцей» за уничтожение четырнадцати Зентрейди в налёте на Южную «Большую пушку», а Анатоля Леонарда восхваляли за аналогичный по сути рейд, в котором оказалось в 4 раза больше смертей. Возглавляемая сенатором Вьяттом Мораном Бразилия угрожала отделиться от ОМП, если Армия Южного Креста не получит финансирование и признание.

«Экспедиция не состоится, если общественное мнение продолжит накаляться», – сказал Ланг этим утром. – «Стоимость переделки флагмана равна восстановлению баз «ЛИХИС» и «Сара» на Марсе, или строительству и развертыванию нескольких десятков оборонительных станций серии «БРОНЯ»».

В том, что сказал Ланг, не было ничего нового, но, услышанные, эти слова заставили её почувствовать себя недалёкой эгоисткой, зациклившейся на желании воплотить мечту Генри Гловала. И теперь, когда её глаза восприняли весь масштаб переделок в бывшем командном посте Бритэя, она поняла, что мистическое ощущение «дежа вю» не всегда несёт положительный опыт.

Взглянув на рабочие места лазерной связи и сканеров, которые занимали половину стены помещения по правому борту, в свободных креслах ей поневоле пригрезились Ким Янг с эльфийским личиком, и неустрашимая Сэмми Портер. И Ванесса Лидс, пристёгнутую к противоперегрузочному креслу перед парой счетверённых экранов навигационной обстановки, и Клавдия Грант на правой рабочей станции перед бронированным передним иллюминатором…

Если смерть была шуткой, которой Бог играл с человеческими существами, внезапная смерть, должно быть, была идеей Бога в применении пыток. Ибо вместо постепенного онемения и ухода боли быстрая смерть капсулировала её. Прошедший опыт пробегал в памяти, как вспышка света. Внезапная смерть оставляла в тебе чувство, что твоя собственная жизнь была просто сном. Тот, кто сейчас был живым, а в следующий момент исчез из этого мира навсегда, было шулерством жесточайшего образа.

Её первая любовь, Карл Рибер, погиб на Марсе, её отец погиб на базе «Аляска». Клавдия, Сэмми, Ким, и Ванесса убиты во время атаки Кайрона на КСК-1 на Макросс-3… Война вовлекла в свою партию всех в мире и, учитывая, что Лиса в течение трёх лет непрерывно принимала участие в боевых действиях – срок очень немаленький – она думала, что уже привыкла к неизбежным смертям. Но это было не так. Она ежедневно с горечью вспоминала всех, кого она знала, и кто ушёл навсегда. Пацифизм Карла придал его смерти особенный трагизм, в то время как смерть её отца на посту в «Большой пушке» казалась естественной для военного. Незадолго до того, как на её спасение прилетел Рик, по сбоящей системе связи она успела переброситься с отцом несколькими словами… Потом помещение выжег взрыв, и она осталась одна перед всеми обычными нерешёнными вопросами между отцами и дочерями.

Но между ней и Клавдией не было никаких нерешённых вопросов. Не то чтобы они не устраивали долгих задушевных посиделок после смерти Роя Фоккера. Особенно в течение нескольких недель до нападения Кайрона на Макросс. После смерти Роя Клавдия стала отдаляться. Она оставалась всё той же верной подругой, но стала больше склонна к уединению. Когда она выходила на улицу, она, как правило, шла к одному из «насиженных мест» Роя, где она могла бы сидеть наедине со своими воспоминаниями. Но именно Клавдия помогла Лисе признаться самой себе, что она влюблена в Рика, и помогла ей найти в себе силы, чтобы признаться в этом ему. Лиса потерял счет стаканам с «Китобоем»[54] и «Прекрасной Ёсиэ», что она пропустила с Клавдией в течение прошлого года. И всё же ей было интересно, сможет ли она когда-нибудь простить Клавдию за спасение её жизни в тот роковой день в Макроссе – когда она помогла Гловалу затолкать её в единственную рабочую спасательную капсулу под предлогом, что у неё было больше причин жить, чем у них.

Лиса подошла к копиям рабочих мест, которые она и Клавдия обслуживали в течение почти двенадцати лет. Но там, где в иллюминатор КСК-1 открывалось звёздное небо, командный «пузырь» нависал над палубой на более чем стометровой высоте, и выходил во внутреннее пространство почти километровой длины, заполненное сложным переплетением земных и инопланетных технологий.

Лиса вернулась к возвышению, на которое в скором времени установят командирское кресло, и она подумала о Генри Гловале, своём долговязом черноусом русском командире, втором лучшем друге и в чём-то даже отце. Она представила себе, как он сидит там, надвинув козырёк капитанской фуражки на зелёные глаза, зажав в зубах незажжённую трубку… И она изо всех сил постаралась представить себе, что сама сидит в этом кресле, капитан Форсайт занимает её старое место, и разные и пока незнакомые ей люди на других рабочих местах… Она боролась со слезами тоски и смутного предчувствия.

Было ли это похоже на то, что чувствовал Рик всякий раз, когда видел взмывающий в небо «ТрансТек»? Подождём, пока он не получит в своё распоряжение «тактическую комнату» размером с небольшой стадион, что сконструировали Бронсон и Ланг.

– Если есть что-то, что Вам не нравится, госпожа адмирал, или если Вы хотите что-то добавить, – подал голос Бронсон, – То говорите сейчас.

Лиса откашлялась:

– Две маленькие детали, доктор. Я хочу, чтобы над люком прикрепили надпись «БЕРЕГИ ГОЛОВУ», и чтоб с обратной стороны спинки командирского кресла поместили символ «НЕ КУРИТЬ!».

 

В списке пассажиров рейса 18-1787, вылетающих из базы Альбукерке на фабричный спутник 23 марта 2016 года, место №14 занимал некий Жень Чан. Согласно перечню, он был техником по продуктам питания, и его уровень допуска по секретности был «6», что ограничивало его перемещение только по первым трём из шести палуб основного «тела» спутника. При степени менее «7» отказывалось в доступе на и около КСК-3, и на любой из вторичных модулей спутника, в том числе в многочисленные коридоры, что присоединяли их к центральному «телу». Дополнительная информация о Чане – предоставленная по запросу отдела кадров РОА – говорила, что он родился в Гонконге в 1990-м году, жил и работал в Нью-Йорке до 2010 года, в 2011-м году переехал в Каракас, Венесуэла, и был на экскурсии на водопаде Анхель, когда прошёл «Дождь Смерти». С тех пор, с мая 2014-го по октябрь 2015-го он работал поваром в гарнизоне Южной «Большой пушки». Собеседование и проверка были произведены в Альбукерке, где с ним заключили контракт.

Высокий, худой и задумчивый, Чан носил круглые, в проволочной оправе, очки, и зачёсывал тёмно-русые волосы направо. Сев на своё место, он стал глядеть в иллюминатор и не отводил от него глаз даже во время отрыва. Во время полёта ни на что не жаловался и, за исключением короткого обмена приветствиями с соседом, молчал весь полёт.

Завод заполнил весь маленький иллюминатор, но между ним и сближающимся «челноком» было ещё около двадцати военных кораблей Зентрейди и космических «тягачей», которые отбуксировывали корабли с лунной орбиты к «точкам Лагранжа», и доставляли на них бригады демонтажников из полноразмерных Зентрейди. Пока «челнок» пролетал мимо них к стыковочному доку спутника, Чан определял типы кораблей: линкор, десантный корабль, крейсер, эсминец, командирский корабль, лёгкий дозорно-разведывательный катер, ремонтно-восстановительный корабль-база… Для такого занятия не требовалось никаких особых талантов: распознавание силуэтов боевых кораблей противника было хобби многих из тех, кто жил в «корабельном» Макроссе. Разница заключалась в том, что Чан мог назвать их терминами Зентрейди: «Квеадоль Магдомилла», «Тфив Салан», «Квильтра Квелюаль», «Тувераль Салан»…

В досье из Альбукерке не упоминалось о двух годах Женя Чана, проведённых на борту КСК-1, или его совместные мероприятия с Зентрейди, хотя эти факты были, несомненно, в каком-то из запорченных файлов городского архива Макросса.

Под именем «Линн, Кайл».

В любом случае, Кайл проделал от Макросса долгий путь. Защитник мирных решений в те дни, сейчас он был диссидентом. Его презрение к РОА выдержало испытание временем, но было вытеснено омерзением к Армии Южного Креста Анатоля Леонарда. Армия Леонарда… Это как будто режиссёр настаивал на добавлении своего имени к названию его картины.

Его неприязнь к Леонарду зародилась в прошлом году в Куябе, и выросла до лютой ненависти после бойни в Бразилиа. Кайл прибыл в Куябу с группой разочаровавшихся Зентрейди, которых он впервые встретил в Детройте. Ещё тогда, когда он одной ногой был в шоу-бизнесе, а другой в политике, и управлял карьерой своей кузины и былой возлюбленной, Линн Минмей. Эти два интереса объединились в благотворительное турне «Протяни руку помощи!», которое Кайл организовал в надежде, что музыка объединит Людей и инопланетян. Но Минмей измотали нагрузки и требования, что навалились на неё в первые годы Возрождения, когда её слава достигла абсурдных высот и люди везде требовали «живых концертов». Причины были просты: Голливуд и Нью-Йорк были разрушены, и лишь немногие из тех знаменитостей, которые выжили под Дождем – в Монтане или Вайоминге – имели недостаточно громкие имена, чтоб соперничать с ней. Кайл тоже находился под постоянным стрессом, хотя и не желал сам себе в этом признаваться. Стал много пить, терять самоконтроль, игнорировать всё, что он узнал за годы физического и духовного обучения боевым искусствам. Более года Минмей сносила его словесные оскорбления, пока она не стала настолько эмоционально истощённой, что однажды просто не смогла петь.

Ночь, когда он ушёл из её жизни, навсегда запечатлелась в его памяти. Он вспоминал себя на замусоренном берегу озера города Гранит, блестевшем под Луной сплавившимся в стекло песком, слышал скорбные гудки паромов, вспоминал слова своих мелодраматичных разглагольствований. Он убеждал себя, что он выражает своё искреннее мнение, хотя всё, что он говорил, было просто позёрской выходкой, которую Минмей должна была запомнить на всю свою жизнь. Было крайне важно, чтоб она постоянно испытывала хоть часть боли, которую чувствовал он.

Он преклонялся перед ней.

В то же время он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше, но ему помог случай. В салуне часто бывали Зентрейди, и он присоединился к ним и отправился с ними на Юг. Это случилось за несколько недель до уничтожения Макросса и космических крепостей, и мечты Земли выйти к звёздам. Он вспомнил, как думал, что теперь точно не осталось никакого выбора, кроме как жить вместе как один народ. Он не злился на Кайрона или Азонию за катастрофу, которую они устроили. Они сделали, что должны были сделать.

У него было достаточно надежды и достаточно денег, чтоб поддерживать ими себя и своих спутников во время долгого путешествия в Южные Земли. Они миновали Мексику и Никарагуа, пересекли Венесуэлу и продолжали путь на попутных грузовиках и речных посудинах до Куябы.

Но после разрушения Кайроном Макроса пошла волна негатива: дискриминация, якобы нехватка продовольствия, притеснения Зентрейди… И снова он нашёл в себе правозащитника Зентрейди и отстаивал их гражданские права – «сочувствующий», как называли Кайла и ему подобных военные. Но Вьятт Моран, Анатоль Леонард и безчисленные крупные и мелкие чиновники из Управления возрождения и реконструкции были безразличны и глухи к его словам, и результатом стала резня в Бразилиа.

Кайл был там. Один из тех, кто стоял на баррикаде, когда «ТТ» открыли огонь по толпе и потом двинулись танки «Центурион». Он до сих пор не понимал, как ему удалось выжить. Но с выживанием родилась воинственность: он хотел увидеть, как Зентрейди отомстят Леонарду.

Проблема заключалась в том, что им для достижения этой цели не хватало внятного руководства.

Группы в лагере на реки Шингу оказалось невозможно убедить смотреть в перспективу. Вместо того, чтобы преследовать стратегические цели, они хотели атаковать символы: сперва Леонарда, потом безполезную «Большую пушку». Но Кайл в конечном счете сошёлся с группой женщин-Зентрейди, которые верили, как и он, в тщательно спланированные удары по стратегическим и слабым точкам. Сперва Ксан Норри, Вайви Бросс и остальные «Сенбуру» отказывались даже слушать Человека мужского пола. Но когда они поняли, что он не собирается стаскивать с них штаны, как большинство швали и мрази, вившихся вокруг них, они стали оказывать ему некоторое доверие. Тем более, когда они поняли, что он кое-что понимал во внутренней работе Человеческой военной организации.

Он давно уже не использовал своё настоящее имя, хотя некоторые Люди и инопланетяне с Детройта знали, кто он и кем он был. Он был главным героем фильма «Маленький белый дракон», и его лицо часто мелькало с новостных передач, посвящённых Возрождению, так что люди то и дело спрашивали, где они могли встретиться. Но теперь он настолько изменил свою внешность, что уже никто не узнавал в нём Линна Кайла, актёра.

Он присутствовал на первом испытательном полёте модернизированного РДМ «Сенбуру». И именно он принёс новости об успешном испытании его обратно в лагерь Шингу, прибыв одновременно с тремя оставшимися в живых после разгрома в «Большой пушке». В качестве оправдания уцелевшие принесли какое-то электронное барахло, которое гордо именовалось «документы».

Но, сами того не ожидая, боевики «Кулака Кайрона» утащили компьютерные коды, с помощью которых оказалось возможно проникнуть в базу данных «безопасников» на фабричном спутнике. Информационная безопасность всегда была слабым местом РОА – подобные «дыры» двадцать лет назад на острове Макроссе позволили Конраду Уилбуру, возглавлявшему анти-Роботек движение «Правоверные», действовать прямо под носом у Эмиля Ланга, Генри Гловала и остальных, и с тех пор толком ничего не изменилось. Утечки были почти обычным явлением на заводе, где постоянно находились около 10000 техников, солдат, научного и обслуживающего персонала, и откуда убывали и прибывали ежедневно сотни «челноков» и транспортных кораблей. И поэтому при рутинных проверках и выдаче форм допуска собеседование с представителем службы безопасности проходило больше формально – сотруднику по большей части верилось на слово, да ещё проверяли на соответствие рассказу доступное досье за крайние два года. Личные дела, архивы, анкеты, базы данных на Земле в массе своей были уничтожены Дождём: свидетельства о рождении, о браке, личные дела военных, трудовые книжки и налоговые истории, номера социальных страховок и паспортные данные, справки о судимости, отпечатки пальцев или фото сетчатки… Только родственники могли подтвердить, кем ты был в прошлом. Остальные могли выдумывать о себе что угодно, не опасаясь, что их опознают друзья и близкие, или найдутся какие-то противоречия в документах.

Земля двадцать первого века обстоятельствами была вынуждена действовать в рамках системы «на честность», которая зачастую подразумевала, что люди делали всё, что угодно. Но с «безопасниками» было намного легче и приятней общаться, когда твои утверждения имеют конкретный вес правды. Во взломанной базе данных.

«Жень Чан» никогда не проходил собеседование в Альбукерке. И никто из ещё семи человек из группы Кайла на борту «челнока». Компьютер РОА только отметил, что они допущены к посещению спутника.

По мере входа «челнока» в ангар Кайл чувствовал постепенное нарастание гравитации, неопределенно гнетущее, но тем не менее воспринимавшееся с облегчением. Таможенные и санитарные процедуры были стандартными, быстрыми и скучными, и спустя полтора часа после стыковки все сорок пассажиров с борта «челнока» перешли из шлюзового отсека в ярко освещенное помещение, где сотрудники различных служб завода расхватывали «своих». Ни на кого из восьмёрки Кайла пока не обращали внимания.

– Сейлос? – спросил низкий голос слева от Кайла. Он повернулся и обнаружил перед собой мускулистого Зентрейди с засаленными волосами и искривленным ртом.

– К сожалению, ты ошибаешься, – сказал ему Кайл. – Меня зовут Жень Чан.

Зентрейди осмотрел его снизу доверху:

– Ты похож на моего хорошего друга.

– Я надеюсь оказаться им. Хороших друзей трудно найти.

Пришелец несколько расслабился, удовлетворённый тем, что его инстинкты его не подвели. Кодовые фразы, которые начинаются с «Сейлос» – на языке Зентрейди «верный» – были сообщены Кайлу на поверхности. Он не просил, сколько времени уже существовал такой альянс со спутником, а добровольцев проинформировать не нашлось.

– Меня зовут Теофре Елмикк, – представился Зентрейди через секунду.

Кайл кивнул.

– Ты знаешь, зачем я здесь?

– Я понимаю, но я против, – презрительно сузил глаза Елмикк. – Зачем тратить время на контрабанду деталей на поверхность, когда на борту уже достаточно соратников, чтоб взять его под контроль?

– А потом что? – спросил Кайл резким шепотом. – Эта штука сама по себе никуда не полетит.

– Может, и нет. Но мы можем направить работающее оружие на Землю и закончить то, что начал Долза.

Кайл фыркнул.

– Я знаю, что вас тут не заботит гибель ваших товарищей на поверхности, но какой смысл в мести, если нельзя выжить и погреться похвалой Мастеров? Вы умрёте здесь, отомстившие, но осуждаемые.

– Так быть по сему.

– Ты говоришь за всех?

Елмикк поколебался, а затем ударил себя в грудь:

– Я говорю за себя.

Кайл криво улыбнулся:

– Пока ты не сможешь говорить за всех, ты будешь выполнять приказы того, кто это может.

– Я не буду принимать приказов от Человека, – угрожающе надвинулся Елмикк на Кайла.

Кайл не шелохнулся.

– Ошибаешься. Я здесь только передаю приказ, и помогаю организовать канал поставок. Тебя устроит такая формулировка, Елмикк?

Зентрейди молчал довольно долго, прежде чем сжал губы и нехотя кивнул.

– Хорошо, – сказал Кайл. – Теперь отведи меня в безопасное место, где мы сможем пройтись по «списку покупок».

 

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Хотя это было не его изобретением, но всё равно сеть «Лорелея» послужила одной из причин падения Милбурна. Тем не менее, даже без «скандала «Лорелея»», падение популярности Милбурна было стремительно и неизбежно. К 2017-му году, в основном благодаря ситуациям, которые он сам же и создавал, он остался одиночкой в аппарате, который он сам же и сформировал. Мэйстрофф и Карутерс пришли «на борт» уже как команда, Стинсон и Лонгчампс, поначалу конкурировавшие между собой, объединились, как Моран и Эдвардс. Но в конце, после гибели Морана, Мэйстроффа, Карутерса, и Эдвардса на Оптере, и тотальная обструкция, которой подверглись Стинсон и Лонгчампс после возвращения из долгого путешествия КСК-3, именно он, Милбурн, остался единственным, кто обладал достаточным политическим весом, и он повторно смог выйти на общественную сцену и подняться на волне политической известности.

Сара Лемоул. «ЛжеСовет: анализ деятельности Полномочного Совета».

 

– Называй меня Джонатан, – сказал Вольфф, когда Рон Бартли козырнул и представился ему согласно Уставу. – Знаю, что это не по Уставу, но лично мне никогда не нравилось заморачиваться на формальностях, особенно среди сослуживцев. – У Вольффа были искрящиеся глаза и улыбка лидера. – Что скажешь, если просто по именам?

Бартли не знал, что и думать – то ли о ситуации, то ли о самом Вольффе.

– При всём уважении, господин капитан, что может быть хорошо для морального духа, не может быть хорошо для субординации.

Вольфф упёр руки в бока и расхохотался в сторону остальных бойцов отряда, как будто они тоже участвовали в шутке.

– Я полагаю, что господин Бартли заслуживает отгул за отличное знание Устава. Ребята, что скажете?

Никто не понимал, всерьез он или нет, хотя Мэлоун и Гуттиэрес выдали осторожные улыбки. Вольфф упёрся взглядом в Бартли:

– Не надо так волноваться, кто командует, господин Бартли. Я называю всех по именам, но только тогда, когда я слышу такое от всех участников. Что же касается называть меня Джонатан, попробуй называть меня по имени так, словно ты говоришь «капитан».

Бартли замялся:

– Я попробую… Джонатан.

Улыбка Вольффа снова превратилась в лучезарную:

– Ты привыкнешь, обещаю. Наверняка тебе даже понравится. Но сперва, как ты хочешь, чтоб я обращался к тебе: господин Бартли, лейтенант Бартли, или просто Бартли?

Бартли почувствовал, как его заливает краска смущения. Вольфф прикалывается, что ли?

– Рон, – сказал он, помявшись.

– Рон. Хорошо, пусть Рон. Давай «краба».

Имея рост 1.85, Бартли не уступал росту Вольффу, но сложены они были по-разному.

Вольфф был худым и жилистым, Бартли был толстым и громоздким. У него было добродушное, всегда чисто выбритое лицо, карие глаза и жёсткие волосы тёмно-рыжего цвета. Некоторые зубы у него росли криво, и при чтении ему иногда приходилось одевать очки. Тёмные очки-«авиаторы» на Вольффе смотрелись не более чем модным аксессуаром, вместе с сшитой словно на заказ форме и до блеска отдраенными «берцами». «Пижон», – несколькими минутами ранее думал о нём Бартли, смотря, как тот вышагивает в оружейную. Зачесанные назад чёрные волосы, усы… Что он будет делать, если в Пещерном Городе вдруг не станет геля для волос?

– Ну а с вами как, народ? – спросил Вольфф, обращаясь к остальным представителям скромного контингента РОА Пещерного Города. – По именам или по Уставу?

Все переглянулись, затем один за другим они стали выходить вперёд и представляться: Пол Руггер, Роджер Мэлоун, Мартин Гуттиэрес, Билли Квист, Соня Ортис, Гэри Якобс, Паоло Макбрайд, Джимми Бумер…

– Большинство из нас были переведены с Севера, – пояснил Бартли. – Как я предполагаю, Вы можете определить это по именам. Мартин и Паоло венесуэльцы, Соня – из Суринама.

Вольфф кивнул, оценивая их.

– Где остальные? На службе?

– Вот мы все – кто остался после нападения на «Пушку», – иронически хмыкнул Бартли. – Мы потеряли там шестерых, и ещё 20 человек были переведены в Аргентину пару недель назад.

Казалось бы, невозмутимый, Вольфф нахмурился:

– Неудивительно, что мэр Карсон за помощью обратилась напрямую в Монумент. – Он помолчал, затем словно встряхнулся от ненасущных забот. – Ты сам откуда, Рон?

– Из Калифорнии. Родился недалеко от Санта-Круз. Но семья Джины помогла осесть в Пещерном. Джина это моя жена.

– Есть дети?

– Дочь, два месяца. Рук.

– Назвали в честь шахмат или птицы?

– Джина победила на чемпионате шахматистов-любителей[55].

– Да ну? Ладно, как-нибудь пригласи, надо будет с ней сыграть партию. – Вольфф долго осматривал помещение, вырубленное в толще камня. – А пока я предлагаю сделать опись и проверку, что у вас есть из оружия и боевой техники.

«И при чём здесь ворона?» – думал Бартли, пока вёл Вольффа к стенным сейфам. Капитан пока ничего не сделал, но с первого же момента своего приезда пытался произвести впечатление и постоянно сверкал улыбкой. Ну прямо вылитый «Роботек-бой» с плаката. Про таких, как Вольфф, обычно говорили – хвастуны или зазнайки. А впрочем, какая разница. Просто ребята, которым повезло получить от природы хорошую внешность и шарм. Везунчики. И Вольфф был словно ходячее персонифицированное обаяние. Абсолютное. И очень высокого мнения о себе. Но посмотрим ещё, насколько он сам соответствует своему самомнению.

Вольфф провел несколько минут, описывая скромное имущество из вооружения и оборудования гарнизона Пещерного города в простенький электронный планшет.

– Со стрелковым оружием и боеприпасами у вас не густо. Что насчёт тяжёлого вооружения?

– В аэропорту три «Сокола» первого поколения, – ответил Мэлоун. – Один АВВП «Приключенец-1», но ему нужны запчасти, и ракетное вооружение. Пара чопперов «Говард» и «Морской сержант», но они работают на честном слове. Ещё у нас был «Команчеро», но он ушёл на Юг вместе с передислоцированной группой.

Вольфф открыл новую вкладку.

– Сколько «ТрансТеков»? – спросил он, не поднимая глаз от экрана.

– Ни одного.

Вольфф поднял глаза и перевёл взгляд между Мэлоуном и Бартли.

– «Экскалибуры»?

– Нет, – сказал Бартли.

– «Рейдеры»? «Спартанцы»? «Гладиаторы»? САУ?

Бартли качал головой, с удивлением обнаруживая, что он получал какое-то извращённое удовольствие, демонстрируя, насколько слаб гарнизон. Но его постоянно мотающая голова сильно зацепила Вольффа.

– Вот ёхарный бабай, – сказал капитан. – Мы же тут как груши боксёрские, вам так не кажется?

С неохотой Бартли перестал улыбаться. Вольфф говорил, как будто он уже стал одним из них, включился в их дела, хотя он мог дальше продолжать строить из себя большую шишку аж из самого Альбукерке.

Капитан выключил планшет и присел на край ящика с законсервированными винтовками «Росомаха»:

– У меня нет сомнений, что командование РОА хочет помочь мэру Карсон сделать из Пещерного города что-то вроде муниципалитета, иначе бы они не отправили меня сюда. Но я хочу быть совершенно откровенным с вами, ребята, о том, куда мы с вами ввязались. С Зее-тауном или без, но город является идеальным объектом для «недовольных», и именно из-за того, что Карсон пытается тут сделать. «Недовольные» видят в нём символ, точно так же, как «Пушку».

Бартли смотрел на своих товарищей по команде, которые обменивались многозначительными «скажи-нам-то-что-мы-не-знаем» взглядами.

– Я знаю, о чем вы думаете, – продолжил Вольфф. – Я трачу воздух, высказывая очевидное. Я хочу сказать, что независимо от планов командования, мы не можем рассчитывать на Монумент или Альбукерке в снабжении нас всем, чем необходимо. Конечно, я подам рапорт снабженцам, и я попрошу вдвое больше от реально необходимого нам числа «Разрушителей», но в любом случае оттуда всё будет очень медленно идти. В Южных Землях приоритет отдаётся Аргентине, а на Севере это Протекторат Арканзас, в который уже закачали половину машин ГО из Детройта и Денвера.

– Зачем так укрепляют Арканзас? – спросил Мэлоун. – Чтоб держать злоумышленников снаружи или держать Зентрейди внутри?

– Ты не единственный, кто спрашивает, Родж, – покачал головой Вольфф. – И, если совсем честно, я сцать как боюсь любого предложенного варианта. Но вернёмся к нашим баранам. Нам придётся быть очень гибкими и импровизировать, когда можем. Мы должны сделать всё необходимое, чтоб защитить Пещерный Город. Все согласны?

Все закивали. Как отметил Бартли, даже со рвением. Чёрт, Вольфф смог их очаровать. Этот парень умудрился их, не имеющих ничего, убедить, что они смогут добиться всего.

– А там что? – вдруг спросил Вольфф, ткнув пальцем в ряд отсеков, закрытых железными рольставнями.

– Просто безполезная довоенная рухлядь, – ​​ответил Бартли.

Вольфф склонил голову в одну сторону:

– И что за рухлядь?

– Танки «Кентавр». Кто-то перевёз их сюда их законсервированного хранилища в «Пушке». На грузовиках, – поспешил уточнить Бартли.

– Это металлолом, – добавил Мэлоун. – Большинство из них вообще не работают.

Но Вольфф уже спешил туда:

– Давайте посмотрим.

Руггер пробежал вперёд капитана и понажимал кнопки, утопленные в стену рядом с каждыми воротами. Со ржавым скрежетом роллеты начали подниматься.

Кто-то включил свет, и в клубах потревоженной пыли обозначились двенадцать архаичных стальных монстров. У кого-то не хватало гусениц, у кого-то – вооружения в башнях. И все они были побитые и ржавые.

Вольфф, однако, ухмылялся от уха до уха. Он покровительственно положил руку на разбитую левую фару танка №4:

– Будь я проклят, если это не меняет дела.

– То есть? – поинтересовался Мэлоун.

– Мы не так беззащитны, как я думал.

Мэлоун и Бартли обменялись непонимающими взглядами.

– Но этот хлам не заводили со времён Всеобщей Гражданской, – сказал Мэлоун за них обоих. – И как я уже сказал, большинство из них вообще не работает.

– Ничего страшного, – отмахнулся Вольфф. – Отремонтируем.

– Кто? – спросил сказал Бартли. – Самартино был нашим единственным механиком, и он погиб в «Пушке».

– Значит, надо найти замену, – хитро глянул на него Вольфф. – Командир базы в Аргентине мой хороший друг. Я попрошу его откомандировать к нам на пару недель бригаду олдовых технарей, чтоб показать нам класс. Мы поучимся у них, как отремонтировать один-два танка, а дальше сможем сами.

– Надеюсь, они смогут заодно научить нас водить их, – шепнул Билли Квист Гуттиэресу.

– В этом нет нужды, – сказал Вольфф. – Я учился на таких крошках в Альбукерке.

– Учиться одно... – буркнул Квист.

Вольфф рассмеялся, кивнул головой Квисту, и посмотрел на остальных.

– Билли-Паникёр.

Все засмеялись.

– Это наш Билли, – сказал Гуттиэрес. – Наш Билли Бурчалкин.

– Всё хорошо, конечно, но толку от того, что они нас научат, когда у нас нет запчастей, – возразил Квист. – Ну, раздербаним мы восемь танков, 4 работающих получим на выходе. Эту четвёрку даже пара занюханных ИБМ втопчет в говно.

Вольфф только громче расхохотался:

– Запчасти найдём. Ничего дербанить не будем. – Он подкрутил усы, словно киношный щёголь. – Конечно, мы могли бы подать уведомление в городской Совет по делам гражданской обороны и быстренько метнуться во Фритаун… Но если мы выберем импровизацию, то даже представить невозможно, в какие места нас может занести.

Бартли медленно усмехнулся, Мэлоун и остальные уже скалились во все зубы.

– Я всегда хотел посмотреть Мексику, – сказал Мэлоун.

– Тогда ты со мной? – спросил Вольфф, и оглянулся по сторонам.  – Мы команда?

– «Стая» звучит точнее, – пробурчал Квист.

– Именно, – воскликнул Гуттиэрес. – «Волчья стая»[56].

Вольфф кивнул, приятно удивлённый:

– Хорошо, народ. Тогда давайте порыщем добычу.

 

Если поэтическая справедливость проявилась в виде вознесение Бразилиа до одного из мировых центров после Дождя, то выживание Мехико не было чем иным как извращённой иронией. В годы экологической истерии, предшествующей Всеобщей Гражданской войне, повсеместно бытовала точка зрения, что Мехико не перешагнёт рубеж тысячелетий, особенно оставшись в одиночестве. Раздувшийся, грязный, антисанитарный и то и дело сотрясаемый тектонической активностью, город был вычеркнут с поля активных игроков современной эпохи задолго до прихода Посетителя или Зентрейди. И все-таки каким-то образом Мехико был пропущен Долзой, хотя всё Западное побережье, от Мазатлана до Хуаталко, было «вычищено» – и пять лет спустя люди по-прежнему гадали, почему: или толстый слой смога скрыл город от биосканеров, или эти сканеры были ослеплены электромагнитными помехами, источник которых находился неподалёку от Попокатепетля, или из-за магии ацтеков, или они просто посчитали это место уже мёртвым.

Какова бы ни была причина, Мехико-2016 был жив, как и значительная часть страны к югу и к востоку от столицы. Жив, хотя, разумеется, нельзя сказать, что он процветал. Даже в отсутствие работающих на ископаемом топливе автомобилей, тревоги «смог!» были повседневным явлением. Так же были перебои в электроснабжении, периодические нехватки продовольствия, эпидемии холеры и лихорадки Денге – неизбежное явление в заваленных мусором пустынных барриос, окружающих укрепленный центр distrito federal[57] с «адской» стороны окружного шоссе. Южнее, Мехико самостоятельно разросся до полпути в Куэрнавака, и на север – к древним руинам в Сан-Хуан-Теотиуакан. И в этой убогой, охваченной болезнями, почти безводной пустыне с обвалившимися пирамидами и пёстро раскрашенными шлакобетонными блоками был рожден Фритаун.

Всё началось с Зее-тауна, гетто для пришельцев, многие из которых, ностальгируя по своему гигантизму, находили утешение в массивных строениях Теотиуакан. Потом появилась мексиканская мафия, легко смешавшаяся с обнищавшим населением и начавшая организовывать азартные игры, проституцию, сбыт наркотиков, торговлю оружием и контрабанду. Одно время «федералос» пытались зачистить преступный гадючник дневными рейдами и тайными отрядами ликвидаторов, но военное правительство отказалось от такой практики. Это позволило Фритауну гноиться дальше, «откатывая» часть прибылей за электроэнергию и, при необходимости, питьевую воду. Полицию спорадически изображали наёмники, и они в своём роде поддерживали порядок и спокойствие, хотя никогда не вмешивались в бизнес или бандитские разборки. В результате, во Фритауне было больше криминальных авторитетов, чем преступных организаций, но имена трёх из них выделялись особо: Антонио Рамос, «вор в законе» и наркоторговец, Брайан Кэссиди, занимающийся всяким контрафактом от поддельных денег до запчастей, а также Нила Саам, женщина-Зентрейди, которая осуществляла взаимодействие пришельцев с Рамосом и Кэссиди, поставляла женщин в многочисленные публичные дома Фритауна и выступала посредником на «чёрном рынке» товаров и информации.

К концу первой недели во Фритауне Селойя Депарра познакомилась со всеми ними тремя. К настоящему времени она возглавляла отряд, состоящий из Зентрейди, который включал Ксан Норри, Марлу Стеник, Вайви Бросс и ещё семь других – все из женской группы «Сенбуру». Остальные отказались от встречи с Нилой и пустились на поиски лёгкой жизни. Ни Селойя, ни Ксан не пытались отговорить их от этого. Пусть они работают в качестве телохранителей или проституток. Для новых «Сенбуру» не было ничего ценнее, как продемонстрировать преданность Зентрейди к своему командиру. Однако, Селойя сразу почувствовала отвращение к Ниле, которая утверждала, что была лейтенантом под началом Азонии, хотя ни Селойя, ни Вайви не припоминали её. Получается, Нила «изобрела» своё прошлое, по примеру многих Людей после Дождя? Если она была настолько испорчена Людьми, то как она могла верить, что её наследие «Квадроно» даёт ей какой-то преимущество перед остальными?

Селойя не могла определиться. Но сейчас, на третьей встрече с Нилой, она оказалась в тисках убийственного импульса. На сей раз на встрече было только четверо: Нила, Ксан, Селойя и её младенец. Они сидели вокруг грязного стола в баре на Авенида Фео. Нила не спрашивала о Хирано, но на самом деле именно Хирано удержал Селойю от действующего на неё импульса. Присутствие ребенка и осознание того, что преднамеренное и безпричинное убийство Зентрейди таким же Зентрейди было поведением мерзким и недостойным, доказывающим разлагающее воздействие микронеанских обычаев убийства себе подобных.

– Запчасти, что вы просили, будут завтра, – сказала Нила. – Хотя, должна признать, ассортимент очень странный.

– Странный в каком смысле? – придирчиво спросила Селойя.

Нила показала кривую улыбку:

– Замыкатели управления вектором тяги «Квадлунн-Рау», линзы лицевых панелей фокусировки прицела, модули удержания плазмы, силовые перчатки… Тут ничего необычного – судя по ним, вы восстанавливаете «женский моторизованный доспех». Но вот остальное: «Фаланкс» СДР-04, ракетные барабаны MK-12 вместе с плечевыми суставами, нагрудные бронепластины, генераторы MT-828, пилоны для сдесятерённых пусковых установок... Вы отжали «Спартанца» у РОА?

Миниатюрная стройная женщина с короткими волосами, фиолетовыми глазами и пухлыми губами, она выглядела так, словно стремилась внешне стать похожей на Азонию. И Марла предполагала, что Нила активно использовала секс, чтобы укрепить свои позиции во Фритауне.

На предыдущей встрече было решено, что она попытается наложить свою лапу на то, что осталось после ухода конфедератов в Южные Земли, и достать необходимые Ксан запчасти для доработки доспеха «Сенбуру». За дополнительную плату она организует транспортировку запчастей на Юг. Некоторые запчасти были из заброшенной военной базы близ Тулы, остальные извлекались из разбитых кораблей Людьми-«Фуражирами» и Зентрейди. Нила призналась, что она просто выступает в качестве посредника. Фактическим поставщиком был Брайан Кэссиди. Взамен Ксан предложила деньги, которые она выручила от продажи «солдатского» ИБМ группе, известной как «Паранка», базирующейся в Аргентине. Сумма была более чем адекватной, но вместо того, чтобы просто получить свои комиссионные и быть счастливой, Нила продолжала лезть не в своё дело и выспрашивать, как собирались использоваться эти детали.

– Другими словами, зачем вам нужны ракеты РОА? Разве что у вас есть доступ к технике РОА. – продолжила Нила. – Другой момент. Вы ничего не спрашивали о Протокультуре. Что означает, что вы или планируете пользоваться спариваниями, или у вас уже есть достаточное количество ячеек.

Не желая даже давать намёка на контрабанду с завода, Ксан сказала Ниле, что она правильно догадывается об их расчёте на спаривания. MT-828 были включены в список только чтоб ввести её в заблуждение.

– Понятно… – произнесла Нила не совсем уверенно. – Я думаю, всё это достать возможно. Но если вы вдруг найдёте какой-нибудь источник Протокультурных капсул, я надеюсь, что вы вернётесь, и мы обсудим это дело.

– Будь уверена, – ответила Селойя.

Нила перевела взгляд между Селойей и Ксан.

– Вы ещё останетесь во Фритауне на некоторое время? Я спрашиваю потому, что здесь можно делать хорошие деньги таким привлекательным женщинам, как вы.

Ксан не выдержала и плюнула на пол у ног Нил:

– У нас есть более важные дела, чем деньги!

 

– Вывод «Лорелеи-Альфа» на орбиту запланирован 1-го мая, – доложил Эдвардс членам политической клики сенатора Милбурна: Стинсону, Лонгчампсу, Мэйстроффу, Карутерсу и Морану. – «Лорелея-Бета» выводится в июле, «Гамма» в октябре, «Дельта» в январе. Необходимо учесть, что сеть не будет функционировать в полном объеме до июня 2017-го года. В качестве дополнительного бонуса есть уверенность, что Линн Минмей примет приглашение вести шоу.

На лицо Милбурна появилось выражение удивлённого недоверия:

– Как произошло такое удачное совпадэние?

– Ничего случайного, сенатор. Когда я услышал, что она ищет нового агента, я принял меры, чтоб один из них получил «утечку» о проекте.

– Замэчательно, – сказал Милбурн, откинувшись на спинку вращающегося кресла.

Мэйстрофф сердито посмотрел на довольного Эдвардсом сенатора.

– Мы никак не можем ускорить «Лорелею»? Вы говорите, что она начнёт полноценно работать только спустя больше года.

– Не можем, – ответил Эдвардс. – Во-первых, Занду нужно время на разработку специальной пищевой добавки. Во-вторых, мы должны позаботиться о том, что добавку-метку приняло как можно больше Зентрейди во всём мире. – Он покачал головой. – Такого рода операция требует много времени и терпения.

– Эдвардс прав, – сказал Милбурн генералу. – Дальшэ, Эдвардс. Расскажитэ нам о Зандэ. Вашэ мнэние о нём?

Эдвардс рефлекторным жестом провёл пальцами по лицевой накладке:

– Честолюбивый, амбициозный, легко поддаётся влиянию. Не столь выдающийся учёный, как, к примеру, Ланг или Бронсон, но по своей безпринципности лучше кого-либо из них подходящий для наших целей. Вообще же я хочу попросить у вас разрешения познакомить Занда с Анатолем Леонардом.

– Какой смысл? – спросил Стинсон.

– С одной стороны, чтоб обнадёжить Занда. Он не хочет этого признавать, но он патологически ревнует к Лангу в течение многих лет. И хотя Занд занимается самостоятельными исследованиями и руководит важными проектами, РОА всегда будет оставаться детищем Ланга. Но если Занд вдруг почувствует, что у него есть своя «РОА»…

– Вы имеете в виду Армию Южного Креста? – уточнил Карутерс.

Эдвардс кивнул.

– Какая Анатолю польза от Занда? – процедил Моран, очевидно, раздражённый этим предложением. – Он против всего, что ассоциируется РОА. И всего, что включает в себя аспекты Роботехнологии.

– Да, «правоверный» в нём хорошо долбит, – Эдвардс быстро взглянул на Морана. – Простите мою прямоту, сенатор. Я подзабыл, что Вы были членом «правоверных».

По выражению окружающих лиц Эдвардс понял, что бывшая принадлежность Морана к религиозному культу оказалась для всех новостью – это реально восхитило его. Моран, кстати, не знал, что именно Эдвардс поспособствовал развалу банды «правоверных» на острове Макросс. В то время он был на службе сенатора Рассо, человека, которого он едва терпел, несмотря на широкие полномочия, предоставленные ему Рассо. Исчезновение Рассо после Дождя оставалось одной из многих нерешенных загадок Войны, хотя Эдвардс, безусловно, мог понять, почему бывший глава Совета Штаба Обороны Земли предпочёл «исчезнуть» – иначе любая группка выживших, узнавшая его, однозначно подвесила бы его вниз головой на первом же подходящем столбе или дереве.

Сенатор Моран покраснел, как вареный рак, но потом всё же нашёл слова для ответа:

– Господа, мои заигрывания с «правоверными» возникли из убеждённости, что восстановление «Посетителя» тяжелейшим бременем ляжет на экономику всего мира, только-только прекратившего воевать, а не из какого-то суеверного убеждения, что корабль был послан Богом или дьяволом искушать Человечество.

– Конечно, Вьятт, – сказал Лонгчампс, стараясь не звучать издевательски.

– Закончитэ свою мысль, – попросил Милбурн Эдвардса. – Как Вы прэдлагаете заинтэресовать Леонарда Зандом?

– Через помощника Леонарда, Иосифа Петри, хакера. Будь у него выбор, Петри предпочел бы быть машиной, чем человеком, и я думаю, что он и Занд найдут общий язык. Что касается Леонарда, то он с радостью примет кого угодно, кого вы направите к нему. Он очень благодарен за разведданные о Каире, и он готов ответить взаимностью. Я рекомендую вам продолжать прикармливать его так долго, как это в ваших интересах, и принять меры, чтоб он не вздумал укусить руку, которая его кормит.

– Вы недооцениваете его, – Моран продемонстрировал Эдвардсу взгляд отвращения.

– Я сомневаюсь в этом, сенатор, – сузил здоровый глаз Эдвардс. – Но у Вас есть право на собственное мнение. – Он чувствовал накладку на своём лице словно лежавшую там прохладную руку. Под накладкой скрывалась изъязвленная шрамами и потёками плоть. Некоторые люди ставили под сомнение остроту его восприятия перспективы, но Эдвардс знал, что он видел одним глазом лучше, чем эти некоторые – двумя. И он так же знал, что он никогда не будет снимать накладку или делать косметическую операцию, которую, как многие до него, предложил ему Занд, когда они встретились в прошлом месяце. «Сувенир» из базы «Аляска», эти шрамы стали ему своего рода талисманом-напоминанием.

– Как дела с операцией «Тигр»? – спросил Стинсон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мы чисты?

– Никаких утечек, – заверил его Эдвардс. – Но я должен сказать вам, у нас оказалось дохрена мало времени, чтоб подобрать надежных охранников, пригодных для Протектората. Все РОАвцы, как правило, банда толерастов, – он подмигнул Мэйстроффу. – Но в целом удалось подобрать пару десятков ксенофобов из Сил гражданской обороны Детройта и Денвера. Они переведены на границу Протектората, чтоб быть под рукой, когда возникнет такая необходимость.

– Теперь все, что нам нужно – благовидный предлог, чтоб согнать туда всех полноразмерных Зентрейди, – сказал Стинсон.

Лонгчампс нервно потёр ладони:

– Неужели мы просто не можем сказать, что такое в интересах их безопасности?

– Им безопаснее именно там, где они сейчас, – глумливо хохотнул Карутерс.

– Как насчёт распустить слухи и мэдицинские рапорты о болэзни, которая убивает только инопланэтян? – поинтересовался Милбурн.

– Глупости, – отмахнулся Мэйстрофф.

– Мы могли бы сказать, что у нас есть данные о готовящихся акциях Людей-экстремистов.

Эдвардс помалкивал, пока все предложения не иссякли.

– Вы не испугаете триста полноразмерных пришельцев из Монумента, Денвера, Портленда и Детройта глупыми слухами о болезни или террористических актах. Вы должны обернуть дело так, чтоб они уехали по собственной воле, или охране Протектората небо с овчинку покажется.

– А каков ваш план? – воинственно спросил Моран.

– Их два. Во-первых, мы обратим общественное мнение против их полноразмерности, сделаем это для них максимально дискомфортным. Мы уже работаем над этим: организовываем серию поджогов на базах РОА во всех местах, где работают Зентрейди. – Эдвардс сделал паузу. – Я понимаю, что санкция на операцию «Тигр» от ОМП пройдёт только решительным большинством голосов, и я знаю, что вы близки к тому, что не мешало бы к поджогам добавить несколько жертв из Людей. Короткие, но по-настоящему дикие атаки «Недовольных» и, может, несколько трупов помогут вам заручиться поддержкой РОА.

Милбурн сжал губы в тонкую линию, затем мрачно кивнул.

– Вторая часть требует сделать добровольное переселение в Протекторат максимально привлекательным. Ответ очевиден, когда вы подумаете, почему тысяча двести полноразмерных пришельцев Протектората живут именно там, а не в Монументе, Денвере, или фабричном спутнике.

– Из-за того, что их там учат проектированию и строительству, – вмешался Стинсон с явным нетерпением.

– Именно. Поэтому я предлагаю вам продвигать операцию «Тигр» как мероприятие по превращению Протектората в двойник фабричного спутника на поверхности. Место, где все полноразмерные пришельцы не только не будут подвергаться дискриминации, но и получат жизненно необходимые навыки и нейтрализуют негатив от действий «недовольных» своим вкладом в будущую Экспедицию. Тогда вопрос будет только в транспортировке трёхсот гигантов в Арканзас на борту грузовых самолётов и грузовиков.

В комнате замолчали. Идею Эдвардса переваривали. Затем, один за другим, сперва Милбурн, потом все остальные, откинулись в кресла, самодовольные и удовлетворённые.

«Шесть глупых дилетантов, которые думают, что имеют какую-то власть», – сказал себе Эдвардс. Шесть глупых политиканов, занимающихся передёргиванием карт. Ни один из них не понимал, что власть не получали нежностью, или льстивостью, и не выигрывали в карты. Власть существовала сама по себе и не отчитывалась ни перед кем. Реальная власть есть сила, которой надо то вкручивать, как винт, то забивать, как гвоздь, молотком, по самую шляпку. Власть — это не то, что ты вырабатываешь, а энергия, которая забирается у остальных и которой сносят любые препятствия, что стоят на твоём пути. В какой-то момент ради неё будет необходимо подрезать этот сухостой: Милбурна, Стинсона и Лонгчампса. Доступ к РОА делал полезными Мэйстроффа и Карутерса, как делал полезным Морана доступ к Леонарду.

Но к тому времени Эдвардс сведёт вместе Занда и Петри, и стравит один дуэт с другим. Время, необходимое для этого, может быть примерно равно окончанию строительства КСК-3, но всё в конечном счёте сведётся воедино. Кому-то, скорее всего, придётся отправиться в эту проклятую экспедицию на Тироль и вернулся оттуда с намного лучшим оснащением. Может быть, удастся убедить Стинсона и Лонгчампса, а может быть, Эдвардсу придётся отправиться самому. Как долго продлится Экспедиция? Год? И в течение этого времени Моран мог помочь Армии Южного Креста покончить с доминированием РОА раз и навсегда.

Но сможет ли Эдвардс целый год просидеть взаперти в КСК-3 с Лангом, Хейс, Рейнхардтом, Хантером и остальными? Адмиралы Хейс и Хантер – вообще смех и только. Их повысили только потому, что они не сдохли на борту КСК-1 вместе с этим идиотом Гловалом? То-то эта парочка удивится, когда Эдвардс появится как генерал армии Леонарда.

Он всего несколько раз имел дела с Хейс или Хантером, хотя время от времени, когда он видел Хантера, старая ненависть всплывала на поверхность. Хантер был тот, кто прилетел на базу «Аляска». Конечно, только для того, чтоб спасти Хейс. Но едва ли это имело какое-то значение для Эдвардса. Откуда Хантер мог знать, что кто-то выжил и пытался звать его, когда он и Хейс уже улетали – кто-то, у кого сорвало полскальпа и кто уже блевал от лучевой болезни? Но незнание не освобождает от ответственности.

Опять же, Хантер был связан с Роем Фоккером, и Эдвардс жалел, что не был тогда на борту КСК-1 и не видел своими глазами, как Фоккер подох. Он вспоминал, как, услышав об этом, даже не подумал поднять стакан в память о Фоккере. В их соперничестве во время Всеобщей Гражданской войны не было ни капли взаимного уважения, какое, к примеру, испытывали друг к другу лётчик времён Первой Мировой войны. Просто Эдвардс и Фоккер люто ненавидели друг друга. И он ненавидел Фоккера ещё больше за его преждевременную смерть.

Дело в том, что его ненависть требовала жертвы, а Человечество казалось слишком абстрактной целью. В ближайшие годы, пока он плетёт заговор падения РОА и подъёма АЮК, он должен попытаться сузить фокус своих личных врагов.

 

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

К началу весны этого года [2016й] и после значительных усилий, на фабричном спутнике был оборудован второй стыковочный док для земных кораблей, в «подбрюшье», и получивший по этому случаю название «трёхчасовой модуль».

Техники Ланга столкнулись с проблемой проделывания отверстия в тройном керамико-композитном корпусе, который при любых попытках нарушить его сразу пытался восстановиться и загерметизироваться – питаемая Протокультурой разработка, которая отличала многие объекты и военные корабли Зентрейди. Когда флагман Бритэя «поставили на якорь» внутри спутника, то больше не осталось кораблей, способных вызвать автоматическое открытие одного из «запароленных» доковых люков. Ланг преодолел эту проблему с помощью сильно повреждённого эсминца Зентрейди, который «потрошился» специальной бригадой, на лунной орбите. Буксиры направляли эсминец по нужному курсу, пока, наконец, не открылись шлюзовые ворота одного из ремонтных доков. Корабль заблокировал их своим корпусом, и одновременно группы космонавтов заработали в авральном режиме, отключая ворота от всех роботехнических систем. В конечном итоге шлюз земного типа был установлен в корпус… В мае 2016-го года из «трёхчасовых ворот» произошло два важных запуска: 1-го мая «Призрак» QF-3000EC, полезной нагрузкой которого был первый («Альфа») телекоммуникационный спутник, который положил начало сети «Лорелея». Затем, 17-го мая, после жарких дискуссий и споров о необходимости, вылет очень спорной безпилотной «миссии «Гадес»», задачей которой был поиск и извлечение из района рядом с Плутоном объектов из НИЦ Роботек острова Макросс, утерянных во время свёртывания КСК-1.

Ахмед Рашона. «Те, кто блуждали в потёмках: КСК-3 и полёт к Тироли».

 

– Я не могу поверить, что ты ввязался в такое, – выговаривала Катрин Вольфф своему мужу, пока он собирал свои вещи в рюкзак, на первый взгляд как будто хватая первое попавшееся из шкафа в спальне.

– Вы же сама видела ответ от командования РОА, – ответил Вольфф. – Ну после такого есть у меня хоть какой-то выбор? – Ответ на свой доклад он ждал целый месяц. И когда он, наконец, пришёл, в нём было то, что он и ожидал там прочитать.

– О да, – ехидно продолжила Катрин. – Так как РОА «послал» нас с нашими прошениями, у вас нет выбора кроме как подсуетиться самим.

Катрин расхаживала по выложенному плиткой полу рядом с двуспальной кроватью. Чёрный брезентовый рюкзак Джонатана был прислонён к прикроватной тумбочке. Джонни был в соседней комнате, неподвижно застыв перед интерактивным телевизором, который Вольфф приобрел в Альбукерке перед отъездом в Венесуэлу для своего сына в качестве «утешительного приза за переезд». Четырехкомнатная, скудно обставленная квартира находилась в новом здании на западной оконечности Пещерного Города, неподалёку от почти достроенной монорельсовой линии. Это место было выбрано, потому что тут каньон был несколько шире: смягчалось клаустрофобное ощущение, а с деревьями, аккуратными домами, церквями и торговыми центрами на площади, со свободной циркуляцией воздуха создавалось почти «пригородное» впечатление.

– Монумент не отказал целиком и полностью. Но с учётом бюрократических проволочек пройдёт несколько месяцев, прежде чем нам привезут хоть что-то, а до тех пор мы будем полностью беззащитны.

– А тебе-то какое дело? Тебя отправили сюда только для оценки ситуации, а не для укрепления обороноспособности города.

– «Пещерный» стал нашим дом, Кэт. И эта поездка в Мексику… Я бы сделал такое для любого места, где бы мы жили.

– Тоже мне, спаситель городов, – усмехнулась она. – А что потом? Ты будешь баллотироваться на должность мэра?

Он сердито посмотрел на неё, потом вздохнул и сосчитал до десяти, чтоб успокоиться.

– В городе на хранении есть двенадцать танков «Кентавр». Чтоб заставить их работать, нам нужны некоторые запчасти. Я уверен, что эти запчасти мы сможем достать в Мехико, потому что там был старый завод «Фольксваген», который в конце 90-х выпускал свою собственную версию «Кентавров». И поскольку я единственный, который учился на них, то я просто обязан ехать.

– Могу я спросить, кто оплатит этот маленький «шопинг»? – скрестила Катрин руки на груди.

– Большую часть оплатит Городской Совет.

– «Большую»?

– С нас будет часть путевых расходов, но я уверен, что потом нам их возместят.

– Иногда ты просто невозможен, – закатила она театрально глаза.

– Хочешь, чтоб я топал на своих двоих, Кэт? Хорошо. Я вернусь через месяц вместо недели.

Она сразу ответила. Но, когда заговорила снова, тон её был более мягким.

– Это опасно?

– Не больше, чем работать с любыми другими «чернорыночниками» в любом другом месте. Но вместо талонов на питание или предметов роскоши я буду искать танковые запчасти.

– Тогда возьми нас с собой.

Вольфф бросил на неё умоляющий взгляд:

– Кэт, ну ты что. Всегда есть возможность, что что-то может пойти не так. В таком случае мне придётся отвлекаться на вас и вашу безопасность.

– На моё счастье ты тоже «отвлекаешься», готова поспорить.

Вольфф сделал вид, что не услышал.

– В любом случае, – сказал он, – у меня уже есть компаньон.

– Кто?

– Мэлоун. Про которого ты сказала, что он выглядит как солист рок-группы.

– Хороший выбор, Джон. Вот только держись подальше от тамошних ночных клубов.

– Кэт…

– Но у тебя ведь всегда хорошо получалось находить новых друзей, не так ли? Мы в Пещере меньше двух месяцев, а у тебя уже своя банда. Как там её называла Джина Бартли… «Стая»? Так что ты можешь запросто бросить меня гнить здесь.

Глаза Вольффа блеснули, разгораясь гневом:

– Если ты собираешься гнить здесь, то только по собственному желанию… – Вспомнив, что в соседней комнате Джонни, он понизил голос. – Я понимаю, что ты ожидала переехать в Портленд или Монумент, но раз этого не произошло, то я пытаюсь наилучшим образом устроить вас здесь. Джонни привык к климату, и ты привыкнешь, если только не будешь с ним бороться. К тому же, здесь полно возможностей как по рабочим местам, так и по друзьям – без разницы.

– Друзья? Как Джина Бартли и другие жёны благородного Гарнизона Роботек, отважных защитников Пещерного Города? Ну и дела! Может, мне ещё присоединиться к посиделкам родителей/учителей, или стать адептом Церкви Возвращающейся Катастрофы?

– Ты прекрасно знала, что такова моя жизнь, – вскипел Вольфф.

– Всё правильно, Джон, – кивнула Она. – Мне просто стало интересно, что случилось с моей жизнью. Знаешь, ведь не только у тебя есть планы.

– Так осуществи их здесь. Ты можешь начать с того, что согласишься на работу, что мэр Карсон предложила тебе.

Она слабо улыбнулась.

Вольфф затянул завязки рюкзака.

– Я обещаю, когда я вернусь назад, мы сядем и проработаем план.

– Какой план?

Вольфф пожал плечами:

– Если тебе не понравится здесь за два года, я согласен переехать куда-нибудь.

– Неправильно, – сказала она. – Я потерплю ещё год. А потом я уйду.

 

– Там, внизу, – сказал Наруми, указывая на поляну в лесу далеко под ними. – Через два часа быть там.

Багзент медленно выдохнул и провёл тыльной стороной запястья по лбу, покрытому бисеринками пота. Ещё два часа… Конечно, он выдержит столько. Но за последние десять дней, за сотни километров по джунглям к назначенному женщинами из «Сенбуру» месту встречи, старания идти «нога в ногу» с аборигеном превратились в сущую пытку. Теперь, стоя на известняковом обрыве, под которым прятался от воздушного наблюдения лагерь «Сенбуру», Багзент позволил себе облегченно выдохнуть – впервые с момента выхода из Шингу.

– Идём, – сказал Наруми, и быстро зарысил вниз на крепких коричневых ногах, легко несших его сквозь густую растительность. Багзент кивнул двум своим товарищам, обоим из «Кулака Кайрона», и намного менее изящно заторопился следом за индейцем вниз – через кустарник, перегной и переплетённые лианы зелёного сердца Южных Земель.

Несмотря на все невзгоды – зной, дожди, разлившиеся ручьи, жалящие насекомые, колючие деревья – у Багзента во время путешествия выработалось странное чувство признательности к планете, на которой пришлось высадиться ему и ещё стольким Зентрейди. Признательность и ещё что-то большее, что-то, чему его разум за эти дни пытался найти обоснование и название. Раньше он думал, что из-за кажущейся одинаковости леса его мозг жаждет новой визуальной информации, как изголодавшееся тело хочет пищи. Но постепенно он начал понимать, что кажущаяся одинаковость на самом деле была полной ей противоположностью: разнообразие во всех её проявлениях превышало все мыслимые величины. Каждый кустик или дерево, каждое летающее или ползающее насекомое на поверку оказывались взаимосвязанными частями некой грандиозной машины. Птицы едят фрукты, а затем испражняются семенами, из которых вырастут новые деревья, и ещё больше фруктов, которыми могут питаться ещё больше птиц… Животные, питающиеся плотью других животных… Флора, выделяющая газы, необходимые для выживания животного мира… Змеи, во младенчестве живущие в тоннелях, прорытых в глине армиями муравьёв-листорезов… Другие муравьи, гнездящиеся внутри колючих деревьев… Деревья, которые давали пригодный для питья сок и воду, деревья, которые давали еду… Он никак не мог поверить, что Амазония не была вылеплена своими Мастерами, как было с флорой на Тироли, но Наруми настаивал, снова и снова, что у Земли не было Мастеров, что даже микронеанцы, населявшие планету, не имели ничего общего с этим творением, но сами были лишь частью целого и были, как и все другие живые существа Земли, во власти ненастий, землетрясении, вулканических извержений и воздействий метеоритов. Более того, джунгли сами эволюционировали в течение безчисленных эр – руководствуясь только замыслами невидимого неощущаемого создания, которого Наруми называл «Чудесный Дух».

Все это было непостижимо для Зентрейди, которые в своей жизни видели только внутреннее оснащение ИБМ и боевых кораблей, и очень редко высаживались на поверхность миров, никогда надолго там не задерживаясь. И, придя как последствия «пирровой победы» в «Большой пушке», опыт взаимосвязанности начал подрывать убеждения о войне, расшатывать деструктивный пафос зашитого в него Императива.

Если порядок присущ миру Чудесного Духа, то как Он должен поступать с Зентрейди, которые привносят в Его мир безпорядок?

Каким бы ни был ответ, но Багзент обнаружил, что он постоянно задаёт вопросы Наруми и другим индейцам-проводникам: узнать вкус каждого плода, узнать, древесина каких деревьев годится для строительства, а листья каких – для медицинских целей, узнавать животных по их следам и помёту. Его уважение к аборигенам выросло просто невероятно. Они, как и Зентрейди, существовали здесь и сейчас, и они проживали свою жизнь в условиях суровой сегрегации. В отличие от Зентрейди, однако, люди Наруми не были лишены личной и коллективной памяти и истории, и ещё у них не было никакого встроенного Императива. И всё время они, казалось, знали свое место в физическом мире. Без них, Багзент и его товарищи просто затерялись бы в лесу…

Войдя в лагерь «Сенбуру» два часа спустя, Багзент увидел, что несколько других группировок «недовольных» тоже приняли приглашение женщин. Уже присутствовали делегаты от «Стального ветра», «Саваны» и «Багровые призраки», все в сопровождении или «своих» аборигенов, или человеческих «отбросов», превративших джунгли в своё убежище от законов других Людей.

Багзент знал большинство присутствующих мужчин-воинов, но лишь немногих из женщин «Сенбуру». Ксан Норри, которую он встретил несколько лет назад в Макроссе, когда она работала под началом Роботек-учёного Гарри Пенна и, возможно, предоставляла ему сексуальные услуги. Миниатюрная и воинственная Марла Стеник, которая была в лагере Шингу. Вайви Бросс и Селойя Депарра – явные лидеры «Сенбуру» – их знали по репутации как асов «Квадроно» Азонии.

Лагерь был гораздо более сложно устроен, чем лагеря «Кулака Кайрона» и остальных группировок из северо-восточной части джунглей, граничащих с Шингу. Женщины нашли и заняли заброшенный золотообогатительный комбинат, отремонтировали цех по переработке руды и некоторое «тяжёлое» оборудование. Используя бульдозеры и краны, они построили несколько ангаров и расчистили участок под взлётно-посадочную полосу, пригодную для небольших самолетов. Подобная деятельность была удивительной, и одновременно ущемлявшей самолюбие мужчин, такие же чувства вызывало то, что стояло под навесом в центре лагеря: целенаправленно модифицированный «Квадлунн-Рау», моторизованный боевой доспех «Квадроно» с тройным от обычного числа автопушек и двойным – импульсных лазеров. Двадцатиметровый доспех сохранил внешний гуманоидный вид, хотя двойной двигательный модуль-«рюкзак» и нависающая над головой оператора орудийная башня делали его похожим на помесь «старого» РДМ и наземного робота-«Разрушителя» из арсенала РОА.

Багзент в течение всего дня и большую часть ночи то и дело косился в ту сторону, и в итоге толком не выспался. Тем не менее, следующим утром ему удалось собраться с силами и притащиться на утреннее совещание, созванное «Сенбуру».

 

– Мы решили назвать изделие «Стингер»[58], – сказала Селойя Депарра, когда после общего завтрака все собрались вокруг стальных ног гибрида. – Причина, по которой мы не дали ему название Зентрейди, должна быть очевидна для всех, кто понимает природу терроризма: мы хотим, чтоб земляне легко произносили название этого оружия, – она указала на «Стингера», – потому что мы планируем сделать его символом их новой жизни.

Депарра объяснила, что основа, моторизованный доспех-РДМ, был извлечён из разбившегося эсминца, много которых лежало и «торчало» в джунглях в окрестностях лагеря «Сенбуру». (Багзент во время путешествия отметил несколько таких, хотя сомневался, что сможет снова найти их без помощи Наруми). Части машин РОА, приваренные и приклёпанные к бронеплитам РДМ, были получены в результате спецоперации во Фритауне.

– Некоторые детали мы получили с фабричного спутника, – продолжила лидер «Сенбуру», – способами, о которых я в интересах секретности умолчу. В любом случае, наша цель – сделать их доступными для отрядов, чтоб вы могли проводить свои операции с привлечением больших сил и средств, чем на одном самоотверженном Императиве.

Депарра попросила всех отойти от машины, затем, по её сигналу, «Стингер» взлетел с поляны и начал серию молниеносных манёвров.

– Шесть автопушек, четыре строенных импульсных лазера, скорость полета эквивалентна «ТрансТекам» в режиме «истребитель», бронирование эквивалентно «Гладиатору», ракетное вооружение превосходит «Спартанца» и «Экскалибура» вместе взятых...

Багзент пытался уследить за резкими манёврами «Стингера», но через короткое время бросил попытки – у него закружилась голова.

– Изменения в системе векторного управления делают его непревзойденным в маневренности среди всех существующих на данное время машин Роботек, – добавила Депарра.

«Стингер» совершил низковысотный пролёт, и приземлился.

– Что мы должны сделать, чтобы получить одну такую машину? – подозрительно спросил делегат «Савана», ожидая подвох.

Прищуренные глаза Депарра нашли его в толпе.

– На данный момент, мы просим все мужские группировки принять участие в поисках деталей – от любых машин класса «Разрушитель», как целых, так и разбитых, и помочь финансово, чтоб заплатить за то, что окажется невозможно найти самим. Это означает, что некоторым из вас, возможно, придется заняться банальными грабежами вместо прежнего … как это называют Люди?.. Чистейшего безпредела, вот. Только учтите: главнейшая задача – это навести ужас на наших врагов перед нами. После того, как мы достигнем этой цели, мы можем начать выдвигать наши требования.

Депарра оглянулась и посмотрела на машину, возвышавшуюся над ней:

– Каждый новый «Стингер» будет лучше своего предшественника. – Отвернувшись, она провела глазами по собравшимся, на короткое время взгляд её замер на Багзенте – Пришло время испытать его на живой цели.

 

Возьмите Манхэттен, каким он был до Дождя, и закройте весь остров крышей на высоте «Эмпайр стейт билдинг»[59]. Потом, увеличьте стены большей части зданий до потолка и уберите с них все окна, дверные проемы и архитектурные украшения. Устраните все изъяны, чтоб стены зданий стали чистыми и безликими. Теперь удалите автомобили, парки, людей и домашних животных, затемните верхний свет флуоресценцией отдельных элементов, и приподнимите силу тяжести чуть выше от нормальной земной. Результат будет примерно соответствовать шахте, проходящей сквозь овальное центральное «тело» фабричного спутника между потолком седьмой палубы и уставленного различной машинерией полом перед мостиком, восьмикилометровая техно-темница, заполненная «дендритами»-вычислителями, «артериями» трубопроводов и кабелей, обслуживаемых и охраняемых множеством двуногих универсальных и специализированных негуманоидных бортовых роботов. Совсем не то место, куда добровольно полезет благоразумный человек, тем более в одиночку, но Линн Кайл никогда не считал себя особенно благоразумным, и он действовал лучше всего именно в одиночку. Конечно, пространства могли бы подвести даже самого отважного человека к грани техно-агорафобической паники, но Кайл привык подавлять в себе всякие необоснованные страхи, приспособившись думать об этих трёхсотметровых ползаньях как о скалолазании. Да, в масштабах Годзиллы, но всё равно – скалолазании.

По «заводскому» времени сейчас было 14.00 – у Кайла начался перерыв на обед. Столовая для обслуживающего персонала находилась двумя палубами ниже, но его остановили, как только он вместе с ещё несколькими сотрудниками поднялся на почти пустом грузовом лифте до шестой палубы. Его допуск не позволял ему находиться выше шестой палубы, и Человек, член «Альянса», который работал в службе безопасности, встретил его и сопровождал его на всём пути до седьмой палубы по специальному «микронеанскому» эскалатору до люка, через который он попал сюда. Один только подъем занял целых пять минут.

Кайл надел налобный фонарик на батарейках, на его спине висел вместительный рюкзак. Изучив маршрут неделей ранее по предоставленной Елмикком схеме, он быстро двигался, не отрывая кончиков пальцев от стены слева от него.

При нормальных условиях наружные стены должны были идти ровно от одного конца шахты до другого. Но те же самые неполадки, из-за которых остановилось производство в прошлом году – главный компьютер ошибочно посчитал, что в шахту проникли незваные гости не-Зентрейди – и, как следствие, из пола, потолка и стен выдвинулись перегородки безопасности (но не везде и не до конца), превратив шахту в настоящий лабиринт. Огромные резервуары для питьевой воды или смазочных материалов были выкачаны досуха, зато заполнены небольшие бассейны, трубопроводная система реконфигурировалась. Некоторые участки были заполнены парами кислот или токсичными газами. Были места, где температура колебалась около абсолютного нуля, а некоторые были «горячими» от радиации. Елмикк и его соратники прокладывали маршрут с учётом максимально безопасного и комфортного передвижения для Человека, по возможности избегая опасных для него зон, хотя Кайл понимал, что конфигурация переборок, несомненно, изменится, если главный компьютер вдруг сочтёт это необходимым, «заметив» его присутствие. А ещё могут активироваться оборонительные роботы спутника, которые с прошлого года находились в отключённом состоянии.

Кайл на своём пути миновал нескольких таких: 15-метрового «Уничтожителя», криво стоящего на выгнутых в обратную сторону ногах, четырёх покорёженных летающих роботов-убийц «Бузз-бот», и нескольких многоруких «наземных» инженерных дронов, чьи программы, реагируя на выделения тепла, энергии, на посторонние движения и звуки, могли не только выискивать неисправности по изменению этих характеристик в окружающем пространстве, но при переключении режимов – определять, отслеживать и атаковать нарушителей.

В операции по контрабанде, которую он помогал организовывать, у Кайла было две задачи: он согласовывал «список покупок» с Людьми, которые взаимодействовали на поверхности с группировкой «Сенбуру», организовывал хищение энергетических протокультурных элементов, «протокапсул», и доставлял их перевозчикам, которые потом тайно переправляли их «вниз». Перед Теофре Елмикком стояла ​​задача «комплектовать» «корзину», но фактические «покупки» производились командой полноразмерных пришельцев-космонавтов под командованием Елмикка, которые работали на демонтаже покинутых кораблей Зентрейди. Контрабандные детали со спутника попадали в Денвер, Альбукерке, Монумент и другие города, имевшие космопорты и постоянное сообщение со спутником, и оттуда они транспортировались в Южные Земли в «механическую мастерскую» «Сенбуру» членами «Альянса» – Людьми или пришельцами.

Для одиночки, обученного искусству скрытности, целеустремленного, стремительного и безстрашного, на преодоление двухкилометрового отрезка от люка вглубь лабиринта шахты требовалось около 10 минут. Проделавший на этой неделе уже восемь таких ходок, Кайл управился за 9 минут. Он посмотрел на люминесцентный циферблат своих часов: 14:38. Он должен вернуться на своё рабочее место на кухню в пищевом распределителе станции не позднее 15:15.

Он может опоздать, если передача не будет сделана в течение ближайших пяти минут. Но едва он успел это подумать, как зашипела пневматика открывающегося люка. Мгновением спустя, заслоняя поток света, внутрь проснулся волосатый кулак размером с легковой автомобиль, и быстро и аккуратно положил на палубу мешок с протокапсулами.

 

В центре изображения на плоском экране, в вязкой, прозрачной жидкости плавал бледно-голубой шарообразный объект, покрытый со всех сторон меньшими овальными образованиями, некоторые из которых крепились к «шару» с помощью тонких стебельков.

– Большой объект является молекулой Протокультуры, – объяснял Лазло Занд Эдвардсу. – Окружающие её молекулы представляют собой молекулы моей разработки. Обратите внимание на то, как Протокультура сопротивляется всем попыткам соединиться с ней. – Занд усилил увеличение электронного микроскопа, направил его на скругление клеточной стенки. – Озадачивает то, как такое непроницаемое вещество может быть таким активным. – Занд на другом экране включил режим воспроизведения и отмотал запись назад – к молекуле Протокультуры было присоединено всего полдюжины овалов. – К счастью, мой белок, кажется, взаимодействует с ним.

– Выглядит немного похоже на фабричный спутник, – прокомментировал Эдвардс, щурясь в окуляр.

Занд «новым взглядом» заинтересованно посмотрел в монитор:

– Да, Вы правы, сходство есть.

Эдвардс прилетел в Токио, как только узнал об успехе Занда, и сейчас они находились в НИЦ Роботек, в кабинете профессора. Заваленный всяким околонаучным хламом кабинет находился на третьем от поверхности подземном этаже, там пахло плесенью и резким запахом немытого тела Занда. Немногие растения, в том числе бонсай[60], умирали, а мусорные корзины были с горкой завалены обёртками от фаст-фуда.

Эдвардс хлопнул себя ладонями по бёдрам:

– Я очень доволен, профессор. И я уверен, что будут довольны мои работодатели.

Когда Занд улыбался, создавалось впечатление, что его глаза лезут из орбит. Он отключил экраны, включил верхний свет и уселся за стол.

– На самом деле, – продолжил Эдвардс, – пока я работал над крайним докладом о продвижении Ваших исследований, произошло кое-что интересное. Мои работодатели попросили меня организовать встречу между Вами и молодым человеком по имени Иосиф Петри, очень талантливым специалистом по компьютерам. Либо здесь, либо в Монументе, или, если Вы захотите совершить небольшое путешествие – в Бразилиа.

– Этот Петри живёт в Южных Землях?

– Он главный адъютант фельдмаршала Анатоля Леонарда.

Выражение лица Занда менялось от удивления до растерянности и испуга.

– Нет причин волноваться, – сказал Эдвардс.  – Петри очень интересуется проблемами искусственного разума, и мои работодатели считают, что ему было бы полезно пообщаться с Вами.

Опасения Занд всё же не развеялись до конца:

– Вы представитель Армии Южного Креста, мистер Эдвардс?

– Я никоим образом не отношусь к военным, профессор, – хохотнул Эдвардс. –  Уверяю вас, эта встреча будет строго в интересах науки. Хотя, должен заметить, что Вам было бы полезно быть в друзьях у кого-то вроде Леонарда.

– Почему это?

– Поскольку Армия Южного Креста ещё очень молодая организация по сравнению с РОА. И кто знает, возможно, Леонарду понадобятся свои собственные учёные и исследовательские центры.

– Да, но…

– Не поймите меня неправильно, я знаю, что Вы лояльны к РОА. Но я также знаю, как трудно сейчас получать финансирование для научных изысканий, а Леонард сейчас жаждет достичь паритета с РОА касаемо внедрения технологий.

Эдвардс сверлил взглядом единственного глаза Занда:

– Или Вы хотите сказать, что не можете так же двигать свои проекты, как Ланг – свои?

Занд сглотнул. В его кабинете к пробковой «памятной доске» были пришпилены кнопками фотографии десятка Зентрейди, в том числе Рико, Конды, Брона, Мирии Парино, и маленькой девочки, которая могла быть только Даной.

– Ну, у меня есть несколько идей…

– Конечно, у Вас они есть. Но чертовски трудно воплощать их в жизнь, когда Ланг загребает под себя почти все выделяемые на исследования деньги. Я имею в виду, как Вы думаете, РОА согласился финансировать этот автоматизированный полёт к Плутону?

Лицо Занда окаменело:

– Он всегда получает что хочет.

– В этом я тоже не сомневаюсь, – сочувственно кивнул Эдвардс. – Это же так по-военному. – Он заговорщически наклонился вперед: – Только между нами. Вы наверняка слышали какие-нибудь разговоры о том, каким образом эти выскочки Хейс и Хантер получили свои повышения. Вы ведь не думаете, что люди не обратили на это внимание?

Занд кивнул:

– Они всё очень легко получают – перестраивают корабль, заполняют его всем… А остальные едва сводят концы с концами на продуктовых карточках ОМП. Начинаешь чувствовать, что ты никому не нужен…

– У японцев есть жаргонное слово, «тиндогу», и я думаю, тут оно уместно. Предмет сомнительной ценности, типа зонтика с дистанционным управлением или сиденье для унитаза, которое приспосабливается к размерам задницы.

– Точно-точно.

– Вот почему я говорю о Леонарде: он потенциальный спонсор, не больше.

Занд перевёл дыхание.

– Да, спасибо, мистер Эдвардс. И, пожалуйста, скажите Вашему работодателю, что я буду рад встретиться с господином Петри, где и когда это будет ему удобно.

– Они будут рады слышать это. – Эдвардс помолчал, потом проговорил: – Мне кажется, несправедливо, что Ланг получает всё, что он хочет, только потому, что у него случайно произошло расширение сознания.

Занд молча разглядывал поверхность стола.

– Я был с ним, когда это случилось, Занд. Внутри «Посетителя». Он тронул что-то на консоли в каюте Зора, потом в следующую секунду его залил свет. Но когда он очнулся, его нервная система оказалась перестроена – так же как цепи управления робота, которого мы послали впереди себя на корабль.

Занд смотрел в пространство:

– Хотел бы и я тоже…

– Получить такую же встряску? – спросил Эдвардс. – Так что же Вам мешает?

Занд потряс головой, словно прочищая её:

– К примеру, мистер Эдвардс, что консоли больше не существует.

Эдвардс фыркнул, затем приветливо улыбнулся:

– Да не было там ничего такого, в этой консоли. Ланг просто сунул палец куда не надо, в местную розетку. И вступил в контакт с этой вашей непроницаемой Протокультурой. Ланг сам не знал, что делает, профессор – это был несчастный случай. Но разве у вас тут, в Центре, где куча всякого спасённого с КСК-1 оборудования, не найдётся ничего, что может произвести такой же эффект?

 

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Описание «шопинга» Вольффа во Фритауне существует во многих вариантах, в том числе есть версия компаньона Вольффа, Роджера Мэлоуна (см. «Странные дни: разговоры мужчин и женщин о «Восстании «Недовольных»»), и версия Брайана Кэссиди (см. Адриан Мизнер. «Плуты и жулики. Настоящая история Экспедиции КСК-3»). Неоднократные попытки выяснить доподлинное течение событий – совершённые в основном членами «Фанатов Вольффа» – к успеху не привели. Тем не менее, все соглашаются, что «легенда Вольффа» началась именно в Мексике.

Зевс Беллоу. «Дорога на Рефлекторный Центр»

 

Вокруг них лежали торсы и части тел: гладкие лысые головы, конечности, согнутые под странными углами, лес воздетых рук, все расовые типы и оттенки кожи, «воздушность» и «худоба» отражали модные тенденции о «народе глубокого Космоса», бытующие в 2009м году перед самым появлением пришельцев.

«Морг» манекенов занимал всю заднюю часть гаража бывшего супермаркета «Wal-Mart» в северном пригороде Мехико, разграбленного во время расовых волнений 2012 года, сожжённого и заброшенного в следующем году, и теперь попавшего в зону непрерывно разрастающегося Фритауна. Спрятавшиеся среди манекенов Джонатан Вольфф и Роджер Мэлоун имели безпрепятственный обзор лишившегося створок погрузочно-разгрузочного терминала супермаркета. Они сидели там уже почти час.

– Как думаешь, капитан, обойдётся без стрельбы? – прошептал Мэлоун, используя уважительное обращение-прозвище. Мэлоун был двадцатидвухлетним парнем с приятными чертами лица и густой гривой белокурых волос ниже его широких плеч. Он был одет, как обычно одевался во внеслужебное время в Пещерном Городе – бандану, «косуху» и джинсы. – И по твоему мнению, кто такой Кэссиди по-настоящему?

– А вообще во Фритауне есть кто-то «по-настоящему»? – съязвил Вольфф. – А мы сами тут «по-настоящему»?

– Про нынешнюю Мексику я даже не знаю, что думать, – растерянно мотнул головой Мэлоун.

Кобуры их пистолетов были расстёгнуты, а клапаны заправлены внутрь, чтоб не мешали при извлечении оружия. И так было всю крайнюю неделю.

Впервые появившись в городе, они наделали кучу классических ошибок: сняли недешёвый номер в гостинице, в которой везде шныряли осведомители, открыто спрашивали о людях, которые могут достать запчасти для танков, показывая за раз слишком много из двух тысяч «всемировых» кредиток, которые им выдало на «покупки» казначейство мэра Карсон. Вольфф быстро понял, что был неправ, убеждая Катрин, что чернорыночники везде одинаковы. Конечно, даже в Альбукерке тебя могли обсчитать на несколько кредиток с ловкостью фокусника, но тебя при этом хотя бы не попытаются пристрелить. На четвёртый день их пребывания во Фритауне в Вольффа и Мэлоуна стреляли уже второй раз – 3 гангстера, «пасущие» молоденького паренька, который подошел к ним на улице и предложил купить новейшие высокотехнологичные Роботек-платы, которые на поверку Мэлоуном оказались вытащенными из десятилетнего роботоргового автомата. Затем, на следующий день, на них напали четверо грабителей, и дело закончилось потасовкой. Вольфф отделался кучей синяков, а Мэлоун – фингалом.

Это всё убедило их отказаться от своего «мажорного» номера-люкс и переехать в кишащую блохами «рыгаловку» «Reforma Nueva», где они спали, сдвинув кровати, заказывали еду из «MсTacos»[61], и на ходу меняли план действий. Хотя, несмотря на все их приключения, Вольфф был уверен, что лишь вопрос времени, когда известие о них дойдёт до нужных ушей. Того, кто на самом деле сможет достать запчасти и организовать их транспортировку в Венесуэлу.

И в конечном счёте так и случилось. Они познакомились с накачанным черноволосым ирландцем по имени Брайан Кэссиди, который оказался одним из самых известных «авторитетов» Фритауна.

– Как вы понимаете, мне стало интересно, – сказал Кэссиди Вольффу при первой встрече. – Два парня со «всемирами» ищут ништяки для танков… Наверняка вы военные.

Вольфф прикинул, что нет смысла отрицать очевидное, и признал, что он и Мэлоун из РОА.

– А зачем людям из РОА вдруг понадобился Брайан Кэссиди?

– Потому что РОА не использует «Кентавров».

– «Кентавры»! – воскликнул Кэссиди и широко ухмыльнулся. – Что ж, это будет интересно…

Это было пять дней назад. Сегодня утром Кэссиди передал, что товар у него на руках, и что передача состоится в полдень в погрузочной №1 супермаркета «Wal-Mart».

– Сейчас уже около полудня… – проговорил Мэлоун. Его часы «соскользнули» у него с запястья ещё прежде, чем они вышли из терминала аэропорта Мехико.

– Через пять минут, – ответил Вольфф.

Но прошло ещё 45 минут прежде, чем они услышали 6-нотный гудок Кэссиди, который он описал им как условный сигнал. Вспыхнул, а затем пополз по дальней стене гаража свет дальних фар, затем в обгоревший проём, заслоняя дневной свет, медленно вползла квадратная кабина свиновоза. Перед тем, как грузовик остановился, сзади спрыгнуло двое вооружённых Зентрейди. Потом на пассажирском сиденье появился Кэссиди и громко спросил, есть ли кто.

Вольфф и Мэлоун медленно и осторожно вышли из «морга» и пошли к грузовику, держа руки на виду. «Росомахи» отслеживали их, пока Кэссиди не сказал Зентрейди «отставить». Вольфф и ирландец пожали друг другу руки.

– Ты всё достал? – спросил Вольфф.

– Всё, и даже больше. Ты не разочаруешься.

– Откуда?

– Эта информация не была включена в сделку, – мотнул головой Кэссиди.

– Давай посмотрим.

Вульф направился к контейнеру, но Кэссиди загородил путь рукой:

– Разумеется, проверь товар, солдат. Но сперва я хочу проверить твою платёжеспособность.

Вольфф кивнул Мэлоуну. Тот поднял футболку и показал пачки денег, обвязанные вокруг его живота.

Удовлетворенный, Кэссиди галантным жестом провёл рукой к задней части грузовика. Он, Вольфф и Мэлоун прошли до середины грузовика, когда вдруг из-за бетонных опор у входа начали стрелять. Получив пулю в плечо, Кэссиди упал, а его охранники открыли ответный огонь. Вольфф и Мэлоун нырнули в укрытие за опрокинутый мусорный контейнер.

Ещё через несколько секунд оба Зентрейди были подстрелены, вместе с Человеком-водителем, который пытался выбраться из грузовика.

Ирландец, тем временем, отползал в безопасное место.

Град выстрелов заставили Вольффа и Мэлоуна прижаться к грязному полу, не давал высунуться. Когда стрельба ослабла, Вольфф отважился чуть-чуть выглянуть. Он увидел, как под прикрытием стрелков через проём пробежала женщина-Зентрейди и запрыгнула на место водителя. Как только она двинула грузовик назад, ещё трое женщин-Зентрейди, закинув автоматы за спины, быстро залезли внутрь контейнера.

– Проклятые суки, – простонал Кэссиди. Грузовик с визгом покрышек уезжал прочь.

Вольфф и Мэлоун подбежали к нему. Мэлоун банданой наложил жгут над раной Кэссиди, а затем прошёл проверить остальных. Вольфф знал, не глядя, что они были мертвы.

– Нила нас подставила, – проговорил Кэссиди, скрипя зубами от боли и злобы.

Вольфф услышал знакомое имя. Нила Саам была женщиной-Зентрейди, которая обладала определённым авторитетом во Фритауне.

– Хочешь поговорить об этом?

Кэссиди закрыл глаза и кивнул головой:

– Запчасти для «Кентавров» предоставила группировка «недовольных» под названием «Багровые призраки». Их штаб находится в одном из старых военных заводов под Тулой. Нила выступала посредником в сделке.

– Это те «Призраки», которые угнали грузовик? – удивился Вольфф.

– Нет. «Призраки» – чисто мужская группировка. Но тут ходят слухи, что во Фритауне работает одна женская группировка. То ли «Сенбуро», то ли «Сенбуру»… Короче, что-то в этом роде. Нила, должно быть, рассказала им о сделке, думая, что таким образом нанесёт удар по «недовольству».

– В следующий раз при сделке тебе надо будет выставить охранение сзади, – посочувствовал Вольфф.

Несмотря на боль, Кэссиди надменно выпрямился:

– Это мой город, солдат. Тут все знают, что нельзя на@бывать Брайана Кэссиди. У меня будут имена командиров этих бл@дей ещё до захода Солнца.

 

Сохранившая покрытие на большей части, но тем не менее серьёзно поврежденная трасса между Куябой и Бразилиа использовалась для всяких рутинных транспортных нужд, но недавние сообщения об активности «недовольных» в районе заставили принять предписание, чтоб все транспортные средства ходили в конвоях в сопровождении подразделений РОА. Поэтому Эдмундо Ортис оказался в самом конце колонны из 206 тракторов с прицепами, пикапов, легковых автомобилей, и бронетранспортеров РОА.

Было безоблачное июньское утро, и Мундо находился за управлением старинного праворульного грузовика «Мерседес», нагруженного несколькими тоннами риса и кофе из асьенды в Планалто-де-Мато-Гроссо. Лобовое стекло за пределами расчищенного стеклоочистителями участка было красным от дорожной пыли, как и каждая горизонтальная поверхность и закоулок кабины, от заклеенного скотчем винилового покрытия сиденья до пластмассовой статуэтки Девы Гвадалупской на приборной панели. Смуглый мужчина лет шестидесяти, Мундо небрежно вывесил правую из окна. По радио играли мексиканские r anchero и довоенные кантри-вестерны Соединённых Штатов.

Мундо был профессиональным водителем со стажем вождения больше 40 лет, и не впервые оказывался на почти тысячекилометровой трассе Куяба-Бразилиа. В конце семидесятых он одним из первых пересёк Транс-Амазонку от побережья до самой границы Перу, когда к западу от Порто Вельо непрерывно тянулись pura selva – девственные джунгли. И второй раз, когда там был уже не девственный лес, но вторичный кустарник, который поглотил пограничные поселения, заброшенные после Дождя. Исчезли коренные народы, золото- и алмазодобытчики, и ранчо с многочисленными стадами. Теперь Куяба, географический центр континента, была сама по себе границей, уязвимой с севера и запада к набегам инопланетян, которые контролировали речную систему района.

Впереди колонны – и в значительной степени ответственная за изматывающе медленное продвижение, когда колонна, в полночь покинувшая Куябу, до сих пор не достигла моста через реку Арагвай – двигалась какая-то новомодная РОАвская хреновина, способная обнаруживать и обезвреживать мины, в том числе керамические АМ-2С. Два «ТрансТека», обеспечивающие воздушное прикрытие, нарезали круги где-то высоко над головами. Время от времени Мундо мог видеть эту парочку, когда они в режиме «Страж» совершали низковысотные проходы вдоль шоссе.

Мундо с утра скурил уже десятую сигарету и лениво думал о тарелке с куском мяса из гриля, которое он закажет на обед в Pito Aceso по прибытии в Гойяс Велью, когда над кабиной грузовика в сторону головы колонны промелькнула какая-то летающая машина. В момент, когда мощный рёв двигателей этой штуки ударил по ушам Мундо, один из «ТрансТеков» расцвёл огненным цветком.

Ноги Мундо вдавили педали сцепления и тормоза в пол, и он наклонился вперёд с вытаращенными глазами и открытым ртом. Потом лобовое стекло разлетелось на тысячи кусочков, и верхнюю часть его правого бедра охватил жар. Он посмотрел вниз, и увидел, что его колени усыпаны кусочками стекла, а края вокруг аккуратного отверстия в его брюках начинают тлеть. На рефлексе он начал захлопывать огонь, но всё яснее чувствовал, что в его ноге засел осколок.

Второй оглушительный взрыв потряс грузовик. Правой рукой Мундо крутнул рычаг запора двери и выкатился из кабины на раскалённое солнцем полотно шоссе. Небо заполнилось огнём: он чувствовал волны обжигающего жара на лице и голых руках. Грохот, что он слушал меньше минуты назад, вернулся, он поднял голову и увидел, как метрах в ста над центром колонны зависла какая-то помесь «Робовоина» и механического шмеля. Потом странная машина окуталась сполохами, и с головы в конец колонны начали вспухать вереницы разрывов.

 

К невольному восхищению Мэлоуна, капитан отказался назвать продолжение своей затеи плохой идеей и собираться домой.

– Мы облажались, но Кэссиди – намного больше, – пояснил свой поступок Вольфф. – Теперь для него это вопрос престижа. Он из кожи вылезет, но выполнит условия сделки. Но если он этого не сделает, я лично оплачу тысячу, которую мы потеряли, и мы начнем сначала.

Но, конечно, делать этого ему не пришлось. Ирландец встретился с ним в гостинице «Reforma Nueva». Груз был отбит, и у него было кое-что, что он хотел, чтоб они услышали лично. Они должны были съездить на один адрес на Victoria.

Адрес соответствовал театру неподалёку от пирамид.

Пирамида Солнца Теотиуакан, которую частично разобрали для этой постройки, нависала над ними. У входа в театр Вольффа и Мэлоуна сперва обыскали два вооружённых Зентрейди в спортивных костюмах и тёмных очках, а затем сопроводили внутрь. Некоторое количество подручных Кэссиди сидели в первых рядах, аплодируя и свистя в издевательской манере.

На сцене находился Кэссиди собственной персоной, с левой рукой на перевязи, и ещё двое: один пожилой темнокожий человек в окровавленном халате хирурга, и очевидный источник этой крови, женщина-Зентрейди, с кляпом во рту, привязанная к креслу. Только сейчас голова её склонялась вперёд, и её длинные каштановые волосы касались её голых колен. Волосы скрывали большую часть её туловища, а также… Вольфф был благодарен, что «опоздал». И если она ещё не была мертва, то будет такой в ближайшее время.

– Ах, ещё один чудный день во Фритауне, – театрально провозгласил Кэссиди, и указал на дознавателя. – Солдаты, познакомьтесь с Антонио Рамосом. Нашим… переводчиком.

Как Нила Саам, Рамос был известным именем во Фритауне. Знаменитый кардиохирург до Войны, теперь он контролировал торговлю наркотиками по всей Центральной Америке и, по слухам, увлекался ритуалами чёрной магии.

– Я сказал вам, что мы найдем их, и мы их нашли, – продолжил Кэссиди. – Трое из них были убиты, защищая машину и груз, которые они украли у меня, но мы добились от этой хороших результатов.

Он подошел к стулу и поднял голову женщины за волосы: она была мертва. Мэлоун зажал рукой рот и отвернул голову подальше от сцены.

– Эта четвёрка были членами группы, которая называет себя «Сенбуру». Но, как оказалось, Нила их на нас не наводила. Пленница утверждала, они следили за «Багровыми призраками», поскольку знали, что «Призраки» торгуют оружием и запчастями со всеми подряд, даже с теми, чьи цели не всегда согласуются с намерениями «Недовольных».

Вольфф был потрясён способами дознавания Кэссиди, но заставил себя спросить, что ещё стало известно о «Сенбуру».

– Только то, что они не работают в Мексике, как я поначалу думал, а в Южных Землях.

– Где в Южных Землях? – нажал Вольфф.

– Не сказала. Но она призналась, что её группе нужны детали танков.

– Она сказала, зачем? – нахмурился Вольфф.

– Для каких-то хреней, которых она назвала «Стингерами».

 

Первые доклады о произошедшем, полученные в Монументе, оказались очень скудны. В общих чертах: колонна под конвоем РОА подверглась нападению недалеко от города Гойас в Южных Землях, были жертвы среди гражданского населения, вся техника уничтожена. Затем, когда стали выясняться детали этого налёта «недовольных», в защищённом подземном комплексе под зданием городского Капитолия срочно собралось совещание членов избранного комитета ОМП по военной политике. Правительство представляли сенаторы Милбурн, Стинсон и Хаксли, РОА – Рейнхардт и Хантер. Также присутствовали глава разведки Нил Обстат и специалист по оружию, доктор технических наук Р. Берк. Берк прилетел напрямую с фабричного спутника и ещё привыкал к земному притяжению, Рейнхардт и Хантер только что прибыли с рыбалки в Скалистых горах и были одеты в штатское.

– Новейшее обновление: погибших 205 человек, – зачитывал Хаксли лист факса. – Из них два пилота РОА, командир танка и три добровольца из инженерно-строительного батальона. Группы с базы из Куябы до сих пор разгребают обломки, а фельдмаршал Леонард требует от нас ответа, что мы собираемся предпринять в ответ на атаку. Армия Южного Креста направила в штат Мату-Гроссо две роты. Они ждут только приказа от Леонарда.

Рик слушал доклад Хаксли с растущей тревогой. Если РОА не начнёт действовать решительно, у Леонарда будет повод и оправдание установить свой контроль над всей южной Амазонией. А за этим может последовать возможное военное противостояние. Ситуация, которая когда-то привела к Всеобщей Гражданская войне, грозила повториться снова.

– У вас есть имена пилотов «ТрансТеков»? – спросил он.

– Старшие лейтенанты Дитер Бауманн и Лю Хьюз.

– Я знал их, – кивнул Рик. – И мне не верится, что кто-либо из них смог проглядеть противника, подбирающегося к колонне. – В его голосе явственно звучало недоумение. – Мятежники не располагают никакими достаточно сложными техническими устройствами, способными обмануть или заглушить наши сканеры. Сколько автомобилей было уничтожено?

– Сто девяносто, – мрачно ответил Хаксли. – Почти весь конвой. Это была бойня.

Рик записал в блокнот.

– У нас есть надежные разведданные по маршруту и количеству принимавшей участие в налёте вражеской технике?

Хаксли перевёл глаза на Обстата.

– Был только один, – сказал Обстат.

– Простите? – уставился на него Рик.

Обстат откашлялся.

– Свидетели утверждают, что всё это проделала одна вражеская машина.

– Это невозможно, – ответил Рейнхардт. – Даже «офицер», загруженный под завязку, не смог бы разнести столько за такое короткое время, как Вы нам озвучили. Наверное, свидетели ещё не отошли от шока.

Выражение лица Обстата подтвердило, что он ожидал примерно таких возражений.

– Спецы из Куябы не обнаружили никаких признаков применения протонно-ионных излучателей, плазменного или лазерного оружия на обломках автомобилей. Характер повреждений указывает исключительно на использование независимо друг от друга нескольких типов ракет. Скорее всего, «Декад» и «Мангустов». Описания нападавшего, предоставленные десятью выжившими, были переданы в компьютерную обработку. – Обстат на своём терминале нашёл нужный файл и вывел его на общий экран. – Вот что он выдал нам.

На экране появился «безголовый» механизм размером примерно с «Гладиатора». Конечности были защищены массивными броневыми плитами, за спиной был луковицеобразный реактивный «рюкзак». Все в замешательстве разглядывали странную машину.

– Ваше мнение, доктор Берк? – спросил сенатор Стинсон.

Роботехник задумчиво пощипал подбородок.

– Я видел что-то подобное раньше, но мне нужно поднять свои записи, чтобы точно сказать, где и когда. Сейчас навскидку я могу предположить, что перед нами какая-то модификация женского моторизованного доспеха Зентрейди.

Наиболее маневренный из самоходных экзоскелетов пришельцев, «женский моторизованный доспех», он же «женская силовая броня», он же РДМ, он же «Квадлунн-Рау», был смертоносным сочетанием ракетных пусковых установок, автопушек и строенных импульсных лазеров, системой прицеливания на лицевой панели и системой управления инерционными векторами, которая регулировала величину ускорения и расход топлива при отсутствии энергоячеек Протокультуры. В отличие от ИБМ, конечности «женского моторизованного доспеха» напрямую управлялись оператором, аппарат был способен развивать на высоте скорость свыше четырех «М» и, в отличие от «мужского моторизованного доспеха», который был предназначен в основном для действий в глубоком Космосе, он был разработан для действий в условиях атмосферы.

Рик сделал несколько быстрых вычислений в блокноте.

– Общая полезная нагрузка «женского моторизованного доспеха» составляет примерно 120 боеголовок малого радиуса действия…

– Сто двадцать шесть, – поправил Берк.

– … Тем не менее, с учетом промахов и двойных попаданий, мы должны предположить, что использовалось минимум два, а то и три таких костюма.

– Если только этот не подвергся существенным переделкам, как с высокой вероятностью предположил компьютер.

Рик посмотрел на Обстата:

– Есть ли у вас ещё какие-нибудь сведения, из других источников, об этой машине?

– Есть. От капитана Джонатана Вольффа, комвзвода гарнизона РОА в Пещерном городе.

– Я знаю Вольффа, – кивнул Рик. – Что от него?

– Он недавно частным образом посетил Фритаун в Мексике, чтобы купить запчасти для капитального ремонта танков «Кентавр» гарнизона. Его деловое предприятие было едва не сорвано членами женской группировки Зентрейди под названием «Сенбуру». Они пытались похитить его заказ, чтобы использовать запчасти для сборки какой-то своей машины, которую они называли «Стингер».

Рик посмотрел на большой настенный монитор:

– То, что сейчас перед нами, это и есть «Стингер»?

– Конечно, они не строили эту машину из частей двадцатилетних «Кентавров», – сказал Берк. – Но, очевидно, что использовались части с наземных боевых роботов типа «Разрушитель» и протокультурные цепи с других машин. По-другому не объяснить его действия, под управлением одного или даже двух пилотов.

– Протокапсулы есть на чёрном рынке? – обвела глазами сидящих за столом Хаксли.

– Редкость, но есть, – кивнул Обстат.

– А как насчет «Сенбуру»? – спросил Рик главу разведки. – Если они базируются в Мексике, зачем им атаковать конвой почти в двух тысячах километрах от себя?

– Мы не знаем, базируются они в Мексике или нет. – Обстат вывел на экран содержимое другого файла. – Это наша самая свежая карта, скажем, «зон ответственности» группировок «Недовольных» по территориям. Как мы видим, в Мексике и Центральной Америке действует группировка «Багровые призраки», целиком мужская группа Зентрейди под командованием некоего Йерама Саламика. В Южных Землях действуют три из пока известных нам группировок: «Могильный саван» на севере, «Паранка», или «Древоточцы», в Аргентине, и «Кулак Кайрона». В Африке действуют «Железные вороны» и группа, возможно отколовшаяся от «Квандолма», и в Индии видели нескольких «Недовольных» из «Люктауро». И ещё у нас есть некоторые сведения о женской группировке «Взыскующие», но до сих пор их интересы были ограничены Австралией и Новой Зеландией.

Едва Обстат закончил, слово взял сенатор Милбурн:

– Мне кажэтся, что «Нэдовольные» нэ потеряли организованности, нэсмотря на мэроприятие фельдмаршала Леонарда в Каирэ.

– Необходимо принять во внимание возросшее число и одарённость их союзников-Людей, – вмешался Берк. – Уверяю вас, что системы управления и вооружения этого «Стингера» не могли быть доработаны без помощи Человека. Притом такого, у кого солидный практический опыт в роботехнической инженерии.

– Я даже нэ знаю, как сообщить ужасные подробности этой атаки гражданам Монумэнта и других городов, – проговорил Милбурн и скорбно покачал головой. – Люди потребуют рэпрэссий, и если ми откажемся, обратятся к Анатолю Лэонарду.

Рик выстрелил в Милбурна взглядом:

– Мы можем применить репрессии только против ответственных, но для этого нам надо сперва найти их.

– Я не согласен, адмирал, – вмешался Стинсон. – Допустим, «Сенбуру» непосредственно ответственны за акт, но очевидно, что они могут финансироваться и снабжаться другими Зентрейди. Очень возможно, из Протектората Арканзас.

– Пришельцы из Арканзаса дружественно настроены к нам, – возразил Рик. – Вы не смеете применять меры к ним за насилия других Зентрейди.

– Но в этом-то и дэло, – ответил ему Милбурн, – что ми нэ можем сказать, кто там нам друг, а кто враг. Кроме того, любые мэроприятия в Арканзасе будут носить профилактичэский, а нэ карательный характэр. Ми на самом деле сражаемся с Импэративом, и ми просто хотим завэрить тех, кого ми должны защищать, что их бэзопасность для нас на первом месте. Или РОА прэдпочитает пэрэдать полномочия Армии Южного Креста?

Рик скрипнул зубами:

– Я хочу официально заявить, что я против любых действий в Арканзасе, пока не будут получены реальные доказательства их соучастия.

– Что ж, внэсено в протокол, – сказал Милбурн. – ОМП в любом случае придэться голосовать, прэдпринимать ли какие-то шаги в Арканзасе или нэт. В то же время я настоятельно рэкомендую Экспэдиционным Силам провэрить режим бэзопасности на борту фабричного спутника.

 

Таким же образом, как память об ожирении может жить у недавно похудевших людей, воспоминания о гигантизме покоились в микронизованных Зентрейди.

Хотя воспоминания об этом немного стоят, если ты оказался крайним на «разносе» у кого-то размером с Бритэя.

– Протокапсулы, используемые для питания «Стингера», могут поставляться только отсюда! – гремел командир своим помощникам, Явне Парлу и Теофре Елмикку, – И я хочу, чтоб контрабанда была немедленно остановлена!

Стоя рядом на «человеческом» балконе на палубе №7 фабричного спутника, Парл и Елмикк находились не дальше пяти метров от огромного, из металла и плоти, лица Бритэя. Его глаз был наполнен гневом, его дыхание как зловонные порывы ветра, слюна летела как из душевого аппарата. Экседор, находящийся на этом же балконе в некотором отдалении, молчаливо наблюдал.

– Мой лорд, всё неоднократно проверяется и перепроверяется, – оправдывался Парл, – И всем протокапсулам и робоплатам ведётся тщательный учёт.

Губы Бритэя презрительно скривились:

– Если всё учитывается, то контрабанда просто не инвентаризуется. Источник её, несомненно, наши военные корабли, которые демонтируют команды космонавтов. Как осуществляется контроль над работниками?

Парл немного расслабился, поскольку глаз Бритэя сосредоточился на Елмикке, ответственном за контроль над трудовыми бригадами. «Правильно, что Елмикку достанется основная часть «разноса»», – подумал Парл. Работая вместе с техническими бригадами Ланга, Парл редко видел капсулы и платы до того, как они были установлены в уже готовые модули и устройства, монтируемые на строящуюся КСК-3.

– При входе на завод, – доложил Елмикк, Люди и Зентрейди снимают свои костюмы и снаряжение в шлюзовой камере, и там оно сканируется на Протокультуру. Рабочие тоже досматриваются.

– А рабочие дроны? – С жаргонным прозвищем «Хапалка», эти 70-метровые многорукие роботы программировались на заводе для целей транспортировки грузов, осуществления всех форм технического обслуживания и ремонта космических кораблей.

– Они тщательно проверяются после каждой операции.

– Как досматриваются рабочие?

– Они показывают ладони, расправляют пальцы, поднимают руки, открывают рот…

– Они сканируются на наличие Протокультуры?

– Ваше Превосходительство, – тактично вмешался Экседор. – Из-за присутствия Протокультуры в генетическом материале Зентрейди, рентгеновское или магнитное сканирование считается ненадёжным.

– Экседор, тут присутствуют аспекты, которые делают это нечто большим, чем добыча руды на Фантоме… Если ячейки заглатываются, а потом выводятся из организма?

– Я не знаю, но такой способ возможен, – заколебался Елмикк.

Бритэй хмыкнул и посмотрел на Экседора.

– Насколько я знаю, протокапсулы могут представляют собой опасность для пищеварительной системы Человека.

– Вы правы, мой лорд. Только Зентрейди могут переносить и передавать через себя протокапсулы без вреда для себя или устройства. Я поговорю с доктором Лангом о разработке сканера, который позволит выявить наличие в теле посторонних устройств, содержащих Протокультуру.

– Это только для начала, Экседор. Так как ты единственный Зентрейди, который регулярно ездит между планетарной поверхностью и заводом, то можно сделать вывод, что в контрабанде протокапсул на поверхность участвуют Люди.

– Проницательная дедукция, мой лорд, – слегка поклонился Экседор.

– Тогда это не должно быть нашей заботой, – сказал Елмикк. – У Людей собственные процедуры безопасности для выдачи допусков на спутник. Пусть они сами этим занимаются.

Бритэй в течение нескольких долгих секунд, показавшихся вечностью, тяжело смотрел на Елмикка.

– Контрабандисты переправляют продукт, Елмикк, и этот продукт они получают от рабочих-Зентрейди. Их действия подвергают опасности жизнь гражданских-Людей, а также наших братьев-Зентрейди на Земле. Так что проследи, чтоб рабочие уяснили, что Бритэй хочет найти предателей, и он клянётся лично покарать их.

 

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Самой главной среди множества ошибок РОА в течение этого периода [годы Возрождения, 2012-2017 годы] был её молчаливое одобрение и участие в операции «Тигр». Если Рейнхардт и высший командный состав были бы просто обмануты аппаратом Милбурна-Морана, то их действия ещё можно было как-то оправдать, но к сожалению, доказательства свидетельствуют, что Рейнхардт полностью отдавал себе отчет в том, что делает, санкционируя проведение операции, участие в которой ещё более дискредитировало РОА. Тем не менее, справедливости ради надо сказать, что в этом вина не только одного Рейнхардта. Под давлением ОМП с одной стороны и РЭК с другой, он постоянно рисковал рассориться с одной из них ради интересов другой. Таковы были обстоятельства, порождённые Армией Южного Креста и Экспедицией. И между ними оказались Зентрейди… С учётом условий в Протекторате, примечательно, что только 32 из 1396 задержанных умерли.

Джилл Бойс. «Смерть распускает паруса».

 

С разрушением крепости Долзы корабли Великого флота Зентрейди оказались лишены всякой надежды на пополнение запасов Протокультуры, и в итоге они поддались притяжению небольшой планеты, ради уничтожения жизни на которой они пересекли полГалактики. По неизвестным причинам, Вьюер Маатаи, командир объединения «Цзябао», решил выйти из свёртывания на дневной стороне Земли. Из 10700 кораблей «Цзябао», которые пережили выстрел «Большой пушки», только 8550 смогли достичь поверхности Земли, и примерно 7000 стали просто метеорами, после падения которых остались лишь кратеры. 1554 судов, на которых по разным оценкам находилось до 1.860.000 активных и стасисных инопланетных воинов, вонзились в поверхность планеты. Выжило меньше 100000. В результате смертей от полученных травм, болезней и голода, в дополнение к диаспоре в Макроссе и других городов Северных Земель, к 2013 осталось всего около 4000 Зентрейди, и только треть из них были полного размера.

Поскольку Вьюер Маатаи ​​не выжил, никто не знал, Судьба или воля командира привели «Цзябао» в южно-центральную часть Северной Америки. В основном склонялись к случайности, поскольку горный, заросший дубами, гикори и клёнами северо-западный уголок бывшего штата Арканзас оказался островком спокойствия среди сожженных дотла Сент-Луиса, Атланты, Далласа и Оклахомы-Сити.

Одновременно с падением «Цзябао» основная часть человеческого населения Арканзаса бросили свои дела, дома, и покинули этот район, только чтоб умереть от радиационного отравления на границах их безопасного островка. Оставшиеся Люди заключили осторожное перемирие с Зентрейди, и тот из пришельцев, кто оказывался сильнее болезней и травмирующего эффекта осознания поражения, становился старшим среди инопланетян. Многие месяцы обе группы выживших работали рука об руку – Люди помогали пришельцам ремонтировать их синтезаторы пищи, гиганты помогали восстановить то, что их военные корабли уничтожили или повредили.

К концу 2014 года Совет Макросса предоставил Протекторату Арканзас независимость – его так назвали, поскольку он занимал лишь четверть от прежнего Арканзаса. Там была сооружена инженерно-строительная база РОА с комплектованием личного состава из «местных» Зентрейди, с планами в будущем переформировать её в батальон Возрождения, способный работать в умеренно радиоактивных точках Земли.

Ранок Номарр не застал первоначального поселения Зентрейди из «Цзябао», но тем не менее прожил в Протекторате уже около двух лет. Низкорослый и мускулистый, у него было широкое угловатое лицо со шрамом на правой щеке, и стрижка под «площадку», из-за которой его голова издали казалась приплюснутой.

Поначалу, когда он только учился методам строительства, процесс буквально коробил его как противное самой его природе воина занятие, но, вникая, постепенно он начал ценить прелесть процесса возведения конструкции превыше её разрушения. Он начинал наслаждаться ежедневными процедурами учёбы и практического труда, живописными красотами гор Озарка и реки Буффало, а также что у него была собственная хижина рядом с огромным предприятием, построенным инженерным корпусом РОА.

В последнее время, однако, режим серьёзно изменился. В ответ на увеличение количества акций «недовольства» были ужесточены меры безопасности, и к ним зачастили всякие инспекции. Потом границы Протектората были закрыты и усилены взводами «Разрушителей» Гражданской Обороны. И ко всему прочему, у Ранока Номарра появилось два соседа по «комнате». Подобные сюрпризы по слухам, происходили по всему объекту.

Новичок по имени Утема разгрузил свой скудный рюкзак на подстилку на мягком грунте, которую он гордо именовал «кроватью».

– Ты говоришь, ты из Детройта? – тихо спросил Номарр.

– А до него из Макросса. – Курчавый и ничем не примечательный, Утема имел тяжёлый голос и мерзкий нрав. – Работал на заводе, потом бросил и пошёл бродяжничать. Через год меня достали Пустоши, я оказался в Портленде, устроился там на рыбозавод. – Он сплюнул и ткнул толстым пальцем в другого новенького. – А этот из Монумента.

Узкоплечий, с отстранённым выражением лица, Рилпа кивнул.

– Макросс и Монумент. – Вещей у него не было, его униформа Зентрейди была грязной, поношенной, и грубо зашитой.

Номарр никогда не видел этих городов-побратимов, но Детройт и Денвер он знал достаточно хорошо. Как бывший боец «Ботору», он принимал участие в операции Кайрона по захвату заложников в Денвере, и там за своё глупое заступничество за грубое обращение с Линн Минмей получил удар в живот от самого «Головореза» и последующий остракизм от его батальона. Через пятнадцать дней пешего путешествия он дошёл до Протектората, где и жил с тех пор.

– Как дела в Монументе? – спросил Номарр Рилпу.

– Плохо. Сейчас он почти как Макросс. Наш народ там теперь не имеет права голоса. Люди, которые раньше стояли за нас, теперь в каждом Зентрейди видят диссидента. Они кидают бутылки с зажигательной смесью и винят нас в смертях и разрушениях «недовольных». Я был рад уйти.

– Те же причины и у меня, – сказал Утема.

– Ты завербовался сюда на работу?

Рилпа печально улыбнулся.

– Никаких вербовок. Мы все были мобилизованы. Все полноразмерные.

– Все???

– То же самое в Детройте, – сказал Утема ещё прежде, чем Рилпа открыл рот и смог ответить. – РОА объявила, что все полноразмерные необходимы на фабричном спутнике, чтоб помочь разбирать военные корабли. Мы должны получить здесь необходимые навыки, потом нас отправят наверх.

– Но, конечно, кое-кто отказался? – спросил Номарр.

Рилпа пожал плечами:

– А смысл? Мы пытаемся доказать, что тоже можем внести свой вклад в общее будущее. Кроме того, зачем упускать возможность улететь от поганого отношения здесь?

Номарр поразмыслил над сказанным.

– Я никак понять не могу, как РОА собирается переправлять нас на фабричный спутник. В Протекторате нет космодрома. Ближайший находится в Денвере.

– Значит, после обучения они переправят нас в Денвер, – сказал Утема.

– Но за крайние три дня нас сюда прибыло около двух сотен. Не легче ли было бы обучать вас в Монументе вместо отправки сюда?

– Кто может сказать, что люди называют «проще»? – риторически спросил Рилпа.

– А вам не кажется странным, – посмотрел на них Номарр, – Что все наши полноразмерные только или в Протекторате, или на спутнике?

– Странно, конечно, а что делать? – раздражённо буркнул Рилпа. – Если бы не транспортная проблема, я думаю, РОА отправили бы наверх всех – и полноразмерных, и микронизованных.

Утема гнусно фыркнул.

– Это из-за диссидентов. РОА хочет достроить свою космическую крепость прежде, чем на поверхности может начаться заваруха. Они думают, что чем быстрее встретятся с Мастерами, тем быстрее избавятся от нас.

Повисла тишина. Номарр пощупал шрам, а потом спросил:

– С Южных Земель есть новости?

– Нападение на колонну гражданских, – ответил Рилпа.

Номарр о таком не слышал.

– Разве Армия Южного Креста не приняла ответных шагов?

– Леонард пока только грозится.

– Это одно из того, что мне тут не нравится, – сказал Утема. – Мы должны полагаться на РОА, которая якобы должна защитить нас от нападения Южного Креста.

– Не волнуйся. Это одна из причин, по которой на границе стоят «Разрушители» Гражданской обороны.

– Когда я сюда шёл, они были намного ближе сюда, чем «на границе» – заметил Рилпа.

– Насколько ближе? – подскочил от удивления Номарр

– Примерно в двух часах хода отсюда.

Номарр собирался ответить, что любое вторжение военной техники было нарушением положений Протектората, но не успел – стены и рифлёная крыша его хижины начали потихоньку, но заметно вибрировать синхронно с далёким гулом тяжёлой техники. Три Зентрейди поспешили на улицу и обратили взгляды на холмы, сейчас покрытые движущимися точками света.

Номарр осмотрелся. Со всех направлений было то же самое.

– «Экскалибуры» и «Гладиаторы», – прокомментировал Рилпа. – А ещё минимум два «Спартанца».

Они стояли и молча наблюдали, как «Разрушители» продолжают свой медленный марш к объекту. Оценка Рилпы по времени была точной. Номарр насчитал более трёхсот машин. А также он узнал ещё кое-что среди двигающихся машин: четыре здоровенных цилиндра, возвышающихся над прочими шагающими роботами, каждый из которых вёз 30-метровый ремонтно-эвакуационный транспортёр.

Редукционные капсулы.

 

После того, как Катрин Хайсон взяла интервью у Линн Минмей, её карьера устойчиво пошла в гору. Через год после выхода интервью в эфир она получила – в дополнение к еженедельным «Интервью со знаменитостью» – должность ведущей в основанной на реальных событиях передаче о криминальных происшествиях, а также очень престижную должность диктора вечерних новостей ВСМ. Теперь, обработанная стилистами и гримёрами, сидя за большим солидным столом, Хайсон выждала отсчёт оператора, затем посмотрела прямо в камеру №1 и объявила:

– Добрый вечер, я Катрин Хайсон, и вы смотрите «Всемирные Вечерние Новости». Сегодня 28 июля 2016 года.

На «телесуфлере» началась медленная промотка.

– Прошло семь дней с тех пор, как боевые машины батальона Гражданской Обороны перешли границы Протектората Арканзас, превратив таким образом этот автономный округ по сути в лагерь для интернированных. Параллельно с устойчивыми слухами о вооружённом мятеже, принудительной микронизации, и угрозе ответных рейдов специальных подразделений Армии Южного Креста, навязанная правительством цензура в СМИ продолжает действовать.

Хайсон приняла серьёзное выражение лица и перевернула лист печатной копии текста новостей.

– Слухи о восстании затмили известия, что всего за несколько дней до начала так называемой «Операции «Тигр»» более двухсот полноразмерных Зентрейди были переведены в Протекторат из Денвера, Монумента, Детройта, Портленда и других городов Северных Земель под предлогом получения специальных трудовых навыков в рамках подготовки к работам на фабричном спутнике…

На экранах пошли кадры видеорепортажа о Протекторате и фабричном спутнике, сопровождаемые комментариями журналиста, затем на экране снова появилась студия с Хайсон.

– Толпы «сочувствующих» и микронизованных Зентрейди собрались на КПП РОА, установленные на границах Протектората, протестуя против действий правительства. А теперь, со свежими новостями о напряжённой ситуации вдоль границы, я передаю слово корреспонденту ВСМ Ребекке Холлистер.

– Спасибо, Катрин, – на экране появилась юная шатенка. – Хотя слово «напряжённая» неточно передаёт обстановку здесь. Ежечасно приезжают всё больше и больше людей, требуя ответа от Объединённого Мирового Правительства Земли и РОА.

Холлистер держала в руке безпроводной микрофон, на ухе висел маленький диск динамика. За ней в поле камеры стояла плотная масса угрюмых Людей и Зентрейди, у некоторых были плакаты с надписями или жидкокристаллические панели.

– Протекторат Арканзас остаётся блокированным со всех сторон «Экскалибурами» и «Гладиаторами», привлечёнными с самых разных баз ГО вплоть до Альбукерке. По дорогам запрещено движение, и нас предупредили, чтоб мы держались подальше от КПП, или нас лишат аккредитации и вышлют. Более того, ВСМ стало известно, что в первые часы операции «Тигр» в зону были доставлены от четырёх до шести редукционных капсул, и ходят слухи, что там идёт принудительная микронизация. Если это правда, то это первый случай принудительной микронизации с октября 2014-го года, когда при попытке похищения редукционной капсулы из форта «Бритэй» в Детройте было захвачено в плен шесть солдат Кайрона, и их приговорили к микронизации. Захотевший остаться анонимным высокопоставленный источник из ОМП заявил, цитирую: «Все микронизации, что происходят в Арканзасе, не есть наказание, а попытка преодолеть агрессивные вожделения Императива, которые у Зентрейди сильнее в полном размере, чем в микронизованном».

Холлистер подняла глаза от шпаргалки, в которую она посматривала время от времени.

– Но многие из тех, которые вот уже неделю дежурят здесь, в частных беседах говорят нам, что эти действия ОМП воняют фашизмом, независимо от того, какое они для этого придумывают оправдание. – Она сделала многозначительную паузу, давая время, чтоб её слова осмыслились зрителями, потом сказала: – Катрин?

Хайсон, когда она отвернулась от вспомогательного студийного экрана, была явно взволнована энергичностью репортажа молодой женщины. Но её профессиональное хладнокровие быстро взяло верх, и она мысленно пообещала себе, что Ребекка Холлистер никогда не затмит её.

– Пока в Арканзасе растёт напряжённость, – продолжила она, – схожие события происходят по всему миру. Здесь, в Монументе, было произведено несколько арестов в рамках дела о поджигателях, которые терроризировали город в течение крайних шести месяцев, и в результате действий которых погибло более 15 человек. Среди арестованных называются известные «сочувствующие», которые подозреваются, помимо проведения кампании террора, в участии в контрабанде «Недовольным» в Южных Землях припасов и современных видов оружия.

Хайсон перевернула страницу.

– К другим новостям: в Калькутте, Сиднее и Токио протесты перерастают в уличные безпорядки… Эксперты проводят параллели с лагерями для интернированных японцев времён Второй Мировой… Группировка «Недовольных», называющая себя «Багровые призраки», взяла на себя ответственность за нападение в среду на Панамский канал, во время которого погибло больше сотни человек и оказались потоплены три корабля. Далее: реакция Бразилиа на действия РОА в Арканзасе. А также «официальные» пояснения по теме тайных переговоров адмирала Хантера на борту фабричного спутника.

Оставайтесь с нами.

 

Фабричный спутник иногда ласково называли «Маленькая Луна». Но все, кто когда-либо жил и работал на лунной базе «ЛИХИС» перед Войной, уверят, что любое сравнение начнётся и закончится на этом названии.

Размер фабрики, сила тяжести, примерно равная земной, и множество доработанных под спортивно-развлекательные цели помещений заставляли чувствовать себя здесь как в отдельном мире, как в месте, где ты можешь открыто высказать своё мнение, не опасаясь порицания.

Рик никогда полностью не осознавал разницу до того момента, как он оказался на спутнике после запуска операции «Тигр». Ещё в шлюзе-ангаре он почувствовал, словно огромная тяжесть свалилась с его плеч, что он мог хотя бы на время стать самим собой и не думать постоянно о финансах или, хуже того, политике. Здесь не было никаких подковёрных встреч, только дух товарищества, который неизбежно и естественно возникал во время совместной работы. Если это было предвкушение того, как оно будет в Экспедиции, то он жалел, что Экспедиция не может стартовать прямо завтра.

С ним прибыли Гюнтер Рейнхардт, Рольф Эмерсон и Макс Стерлинг, который уже много времени не был в Космосе. Они пришли, чтобы лично объясниться перед Бритэем за операцию «Тигр» и известить его о мероприятиях, которые в качестве компенсации за «перегибы» предпримет РОА.

Единственное место, подходящее для встречи между Людьми и гигантами, был мостик фабричного спутника. Но вместо того, чтобы воспользоваться командным «пузырём», Рик решил провести встречу на самом мостике, где вся компания Людей расселась на одном из специальных балкончиков на складных стульях. Бритэй стоял на одном уровне с ними, а Экседор сидел по правую руку генерала.

Все экраны, камеры и записывающие устройства были отключены. Рик расценивал встречу как совещание союзников.

– Я хотел, чтобы Вы сперва услышали от меня, прежде чем Вы услышите от кого-либо ещё, лорд Бритэй, – заговорил он. – Решение ОМП вторгнуться в Арканзас было совершенно необоснованно. Угроза набега Армии Южного Креста отсутствовала, также отсутствуют доказательства о контрабанде оттуда оружия и снаряжения для «недовольных» в Южных Землях. Правительство отвечает террором на террор, в надежде победить диссидентов в их собственной игре.

– Я понимаю, – громовым голосом произнёс Бритэй. – Но и ОМП следует понять, что среди Зентрейди нет тех страхов, что правят Людьми. Императив только усилится от подобных актов устрашения.

– Скажите, адмирал, – вмешался Экседор, – правда, что всех полноразмерных Зентрейди в Протекторате насильно микронизовывают?

– Да, – сказал Рик, чувствуя себя как на горячей сковородке и сгорая со стыда. – РОА сдал полномочия на подобные решения ОМП, но всё равно расплачиваемся мы. Но я хочу, чтоб ты знал, что Ланг и Занд отказались контролировать процесс микронизации. Все редукционные капсулы обслуживаются специалистами-Зентрейди.

– Но это разумное решение, – произнёс Экседор, выказывая не больше эмоций, чем Бритэй. – Намного лучше, когда все на поверхности одного размера. Конечно, в замечании, что якобы у полноразмерных Зентрейди Императив действует сильнее, нет ни слова правды, но даже в этом случае, я думаю, что это к лучшему, когда размер даёт лучшие возможности воплощения его. Мы, Зентрейди, понимаем естественный страх вашей расы перед гигантами.

– Вы увидите, что на большинство Зентрейди подобное нисколько не повлияет, – добавил Бритэй.

Рик кивнул.

– Я знаю, лорд Бритэй. Но я хотел, чтобы Вы знали, что РОА выступает против этого решения. Если бы мы могли, мы бы разрешили некоторым диссидентским группам жить в Протекторате. Что касаемо протестов, то они главным образом, происходят от Людей. Многие из тех самых людей, которые боятся вас, будут бороться, чтобы защитить ваши гражданские права.

Экседор почесал подбородок, обдумывая фразу.

– Это один из моментов, которых я никак не могу понять в вашей расе, адмирал. Что вы готовы протянуть руку помощи врагу.

– Вообще-то, это ожидаемый поступок, – сказал Рейнхардт. – В нашем понимании, цивилизация не может существовать без гарантий определённых гражданских прав и свобод.

Вежливая улыбка Экседора превратилась в покровительственную.

– Мастера обошли этот момент, создав собственную расу. И сдаётся мне, с учётом достаточно сменившихся поколений, Люди могли сделать то же самое на Земле.

– Мы слишком ценим индивидуальность для подобного, – мотнул головой Рик.

– В таком случае, каждый ставит себя превыше всех, – сказал Бритэй.

– Так оно и есть, – с дипломатичной осторожностью сказал Рейнхардт, – но мы делаем уступки для коллективного блага.

– Зентрейди понимают, что такое «жертвовать», – рыкнул Бритэй. – Но какие оправдания мы можем найти для Людей и Зентрейди, которые оскорбляют вторжением Протекторат?

– Очень простое, мой лорд, – заметил Экседор. – Задержанные могут быть легко и просто возвращены обратно в полный размер.

Рик посмотрел на Рейнхардта, прежде чем ответить:

– Я надеюсь, что так оно и будет, Экседор. А пока, мы бы хотели организовать внутри РОА механизированное подразделение Зентрейди.

Судя по вытаращенным глазам Стерлинга и Эмерсона, эта инициатива стала для них самой настоящей новостью. Бритэй положил свободную руку на бедро и рассмеялся:

– Вы в самом деле хотите дать нам оружие?

Рик встал со стула и подошёл к ограждению балкона.

– Именно, лорд Бритэй. Генерал Рейнхардт и я думали, что, подчиняя РОА ОМП, мы сможем ослабить давление на Экспедицию. Мы ошиблись. Теперь, когда от нас нужна максимальная сплочённость в подготовке Экспедиции, среди нас появляются разногласия. От РОА требуют бороться с «недовольными» и одновременно осуждают за эту борьбу. Но мы смогли бы успокоить всех, если сами Зентрейди смогут решать проблемы в Южных Землях.

– Отличная идея, – сказал Бритэй. – Я хочу быть первым добровольцем.

– Но тогда Вам придётся отправиться на поверхность. Вы слишком важны для Экспедиции. В любом случае, спуск вниз означает микронизацию. Но я бы хотел, чтобы Вы и Экседор занялись подборкой личного состава.

– Нам выбирать только из микронизованных Зентрейди? – спросил Экседор.

– Нет, – ответил Рейнхардт. – Но, как упомянул адмирал, участие автоматически означает микронизацию.

– Прошу прощения, господин генерал, – подал голос Стерлинг. – Но не будет ли это истолковано просто как очередной способ соблазнить Зентрейди на микронизацию? Кого РОА пытается умиротворить – Зентрейди или ОМП?

Рейнхардт кивнул.

– Я ценю Вашу точку, капитан, но ответ «нет». Мы пытаемся успокоить протестующих – Зентрейди и Людей. Мы надеемся максимально дистанцироваться от всех этих разборок и сосредоточиться на подготовке Экспедиции.

– Макс, – сказал Рик от перил, – Мы также рассчитываем, что ты согласишься обучать новую эскадрилью.

– Инструкторская работа освободит меня от операций против «Недовольных»? – требовательно посмотрел Макс на Рика.

– Конечно.

– Тогда я в деле.

Эмерсон переводил взгляд между Хантером и Стерлингом.

– Следует ли об этом знать фельдмаршалу Леонарду?

Рейнхардт наклонился на стуле и положил руку Эмерсону на плечо:

– К сожалению, мы собираемся попросить Вас, майор, передать ему это радостное известие. – Он помолчал. – И когда Леонард скажет, что он не потерпит вооружённых пришельцев в Южных Землях, не забудьте напомнить ему, что он не должен смотреть на них как Зентрейди, но только как на солдат РОА. Задание понятно?

– Так точно, господин генерал, – ответил Эмерсон, пряча улыбку.

 

С одной стороны дороги стояли протестующие, с другой стороны – их противники. А посреди, чтоб не допустить одних до других, стоял кордон войск ГО в полном спецснаряжении. Едва оказавшись перед толпой «сочувствующих», Мирия Парино Стерлинг сразу же оказалась в центре внимания СМИ и объектом глумления с обоих сторон шоссе.

– Эй, Парино, – крикнул кто-то. – Стерлинг должен был убить тебя вместо того, чтоб причленить!

– Твой муж убивает их на Юге, а тут ты пытаешься спасти их, – яростно кричала какая-то женщина. – Почему бы вам не поменяться местами!

– Когда развод, инопланетянка?

Она приехала только сегодня утром, и её внезапное появление словно наэлектризовало толпу – их бдение оказалось не напрасным. Мирия ничего не сказала Максу о своих планах приехать сюда, хотя она уже вынашивала их к тому времени, как он и Рик вылетели с космопорта базы «Фоккер» на фабричный спутник. Не было никакого смысла заставлять его лишний раз волноваться. Дана была в Монументе на попечении своих крёстных. Некоторые в толпе объявили голодовку и уже пять дней не принимали пищи. Участие в голодовке Зентрейди мало что значило, так как они могли обходиться без пищи в течение нескольких недель без последствий для себя. У Мирии не было никакой цели, кроме как показать свою поддержку и позволить себя фотографировать.

– Мирия Парино, – произнёс кто-то вежливо на её стороне дороги, не слишком далеко от неё. Она оглянулась и увидела молодую шатенку-репортершу, пробирающуюся сквозь толпу к ней. – Мирия, я Ребекка Холлистер, с «Новости ВСМ». Могу я задать Вам несколько вопросов?

– Задавайте, – пожала плечами Мирия

У Холлистер были тёмные круги под глазами и растрепавшиеся волосы. Открыв закреплённый на предплечье электронный планшет, она нажала несколько кнопок и активировала миникамеру, входящую в комплект её гарнитуры. Камера на её плече качнулась в сторону Мирии, как ствол миниатюрного пистолета.

– Что Вы думаете о том, что Вы видите здесь, Мирия?

Мирия тряхнула своей нефритово-зелёной гривой:

– Я… мы хотим прорвать блокаду ОМП над средствами массовой информации, а также допустить внутрь Протектората совместные комиссии из Людей и Зентрейди.

– Как Вы отреагировали на обвинения, что Зентрейди из Протектората поставляли оружие «Недовольным» в Южные Земли?

– Я хочу увидеть доказательства, а не голословные обвинения.

– Если ОМП представит доказательства, Вы по-прежнему будете требовать допуск комиссий внутрь?

– Да. Большинство моего народа живут в Зее-таунах и гетто Человеческих городов, но, по крайней мере, там у них есть свобода передвижения и собраний. Теперь, так же как в Бразилиа в прошлом году, Зентрейди оказались лишены своих прав. Зентрейди, которые работали честно и самоотверженно в интересах Человечества, несмотря на то, что Протекторату была предоставлена автономия ещё Советом Макросса. Такие нарушения прав ставят под угрозу перспективу равноправного партнёрства Людей и Зентрейди в построении будущего планеты. Даже если те, внутри, обвиняются в поддержке терроризма, они должны считаться невиновными и получать справедливое обращение, пока их вина не будет доказана.

Холлистер ввела в камеру ещё несколько команд.

– Критики политики предоставления автономии – Люди, такие как Ренес Думджинн – заявляют, что вместо протеста надо просто потерпеть. Что Вы думаете об этом?

– Мы терпели больше недели. И если Думджинн и остальные ценят свои гражданские права, то они должны стоять с нами.

– Всем известно, что у Вас есть маленькая дочь. Вы боитесь за её безопасность?

Глаза Мирия сузились от гнева:

– Я боюсь за безопасность каждого на Земле, если конфликт не будет решён в ближайшее время.

– Вы одобряете действия «Недовольных»?

– Не больше, чем действия какой-нибудь банды преступников, Зентрейди они или Люди. Лиц, ответственных за смерти и разрушения, необходимо задержать и предоставить суду. Но неправильно, безнравственно наказывать весь народ за преступления отдельных его представителей.

– Мирия, глядя на собравшихся, я вижу совсем немного Зентрейди. Как Вы объясняете столь небольшую явку? Ведь это должна быть их борьба.

– Просто большинство Зентрейди это не волнует, – ответила Мирия.

Холлистер вздёрнула круглый подбородок:

– Тогда как мы можем верить, что их волнует будущее Земли?

Мирия выдержала самодовольный взгляд репортёрши.

– Просто поверьте, Ребекка, или убейте нас всех.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Он полностью застал меня врасплох. И я знаю, что он тяжело переживал мою неготовность дать ответ. Но я была просто ошарашена, и на самом деле я даже не помню, о чём я тогда думала. Время было выбрано очень неподходяще: столько проектов сразу и так мало времени, чтоб контролировать их всех. Я хотела сказать: «Я подумаю», но не смогла, и просто сказала: «Я согласна». Его способ предложения не мог быть более неромантичным – спросить как бы «кстати» во время другого разговора. Но я согласилась, хотя знала, что мы идём по тернистому пути и рискуем ввязаться в одно из самых длительных сражений в истории.

Лиса Хейс. «Мемуары».

 

Самая нижняя палуба фабричного спутника оставалась одним из немногих мест, которое почти не подверглось доработкам. 3.5-километровый, 100 метров в ширину и 130 метров в высоту центральный коридор был оснащен приподнятым над общим уровнем пола горизонтальным эскалатором, но прочих коридоров, туннелей и помещений, которые они связывали, не касались человеческие руки. Как у всякого завода на планетарной поверхности есть подвал, то эту палубу смело можно было отнести к «подвалу» спутника, особенно те его участки, где он соединялся с «6-часовыми» и «8-часовыми» модулями: слабо освещенные отсеки размером со спортивный стадион, содержащие озера стоячей воды, горы необогащённой руды, курганы отбракованных частей машин, ждущих переработки, а также «кладбище» паукоподобных роботов технического обслуживания, чьи безжизненные тушки устилали пол.

Именно в одном из таких мест Теофре Елмикк созвал для тайной встречи полноразмерных и микронизованных Зентрейди диссидентского альянса «Сейлос».

– Встреча Хантера и Рейнхардта с Бритэем может означать только одно, – держал речь Елмикк. – Наша операция по контрабанде раскрыта и должна быть приостановлена.

Послышался тихий гул перешёптываний. Процедуры досмотра космонавтов настолько ужесточились, что кто-то обязательно рано или поздно должен будет попасться – это стало просто вопросом времени. Тем не менее, высказывались опасения, что прекращение операции скажется на работе альянса на поверхности.

– У наших товарищей внизу более чем достаточно протокапсул для их работы, – заверил всех Елмикк. – Достаточно, во всяком случае, чтоб отвлечь на себя РОА, когда мы приступим к следующему этапу операции.

Все собравшиеся стали обмениваться вопросительными взглядами: никто до этого момента не слышал о каких-то «этапах». Все считали контрабанду делом самим в себе, а тут вдруг Елмикк намекает, что существует некий генеральный план. Если да, то кто автор плана и какое положение занимает Елмикк в иерархии?

– Во-первых, мы должны выждать, пока подозрения Бритэя не развеются. Затем, когда бдительность «безопасников» опять ослабнет, мы начнем подготовку к захвату флагмана.

На этот раз не просто перешёптывания, а протестующие ворчания. Елмикк неистовыми жестами рук призывал всех к порядку и тишине.

– Да, согласен, что во многих отсеках флагман в ужасном состоянии, в том числе его мостик, но мы не можем допустить, чтобы такое остановило нас. Всё, что для нас имеет значение, так это что навигационные компьютеры и системы свёртывания в полном порядке. Нам нужно только вывести корабль за пределы спутника, и мы сможем покинуть этот жалкий закоулок Галактики. – Крайние слова ему уже приходилось кричать, чтоб быть услышанным среди междусобойных разговоров между гигантами.

– А кто будет пилотировать его? – спросил один из них. – Ты?

Елмикк гордо расправил плечи:

– Я наблюдал и изучал все участки корабля. Да, я могу это сделать.

Собравшиеся разделились на две группы – те, кто просто возмутился, и те, кто просто засмеялись. Даже в эти смутные времена, командиром должен был быть тот, кто сумеет вселить в своих подчинённых максимальную уверенность в себя как действительно самого достойного. А до своего повышения в должности до офицера по связям, Теофре Елмикк было немногим больше чем слуга Экседора – своего рода исследователь, постоянно занятый сортировкой крупиц эрзац-знаний Зентрейди.

– Ну, допустим, ты, Елмикк, будешь пилотом, – сказал один из микронизованных заговорщиков. – Но где гарантия, что ты не разобьёшь нас о Тироль или мы не выйдем из свёртывания в чёрной утробе коллапсирующей звезды?

– «Тироль», – передразнил Елмикк, – что ж, давайте прикинем. Вернёмся мы туда, но что нас там ждёт? Снова порабощение? Но помимо Тироли существует другие миры, не в системе Вэйливарр, где мы могли бы сами жить как Мастера. Карбарра, например, или Гаруда. Мы уже покорили их однажды и, если надо, сможем проделать это снова.

Смех утих до сардонических смешков.

– Учти, Елмикк, – сказал кто-то, – у Инвидов может быть своё мнение на этот счёт.

Елмикк только презрительно фыркнул.

– Какое Регенту или Регис дело до Карбарры или Гаруды? Их интересует только их драгоценный Цветок Жизни. – Он покачал головой. – Нет, соратники, Инвиды сами прибудут сюда. Мастера тоже, как только узнают, что здесь захоронена крепость Зора.

Ропот начал смолкать и затих совсем. После долгой паузы, кто-то спросил:

–  Как ты думаешь провести нас на борт флагмана, когда из всех нас только ты один имеешь на него допуск?

Елмикк слегка улыбнулся, довольный тем, что он, наконец, заставил их слушать себя.

– С помощью безпилотных роботов мы построим секретный туннель прямо через завод, от корпуса к зоне нулевой гравитации, где находится флагман. Я знаю, это будет кропотливый и медленный процесс. Но когда настанет подходящий момент, мы пробьём последние оставшиеся метры, штурмуем и захватим корабль. Затем, когда покинем спутник, выполним свёртывание.

– А наши братья и сёстры на поверхности? – спросил один из полноразмерных. – Что будет с ними?

Елмикк изобразил суровое и горькое выражение на лице:

– Эта жертва неизбежна.

Снова начался гул отдельных разговоров, но на сей раз Елмикк не пытался остановить их. В таком деле необходимо обсуждение и определённые компромиссы. Он составлял мысленный план на будущее, не подозревая, что у одного из «микронизованных» заговорщиков «человеческий» размер был естественным, и он тоже разрабатывал свой собственный план.

 

– Рик, ну пожалуйста, – повторяла Лиса, пытаясь вывернуться из всё более страстных объятий, которые медленно, но верно вот уже несколько минут подтягивали её к двуспальной кровати в её каюте.

Рик крепко вцепился в неё, уткнув лицо в сгиб её шеи у ключицы.

–Лиса … прошло … целых … шесть … месяцев, – проговорил он, перемежая каждое слово поцелуем.

– Совершенно верно, – произнесла она, переводя дыхание. – И у нас есть о чём поговорить, прежде чем отправится на поверхность.

– «Поговорить»? Мы только и делаем, что говорим. Могу тебе ворох квитанций за переговоры предоставить.

Она всё же выскользнула из его рук и легко поцеловала в губы, прежде чем сказать:

– Я хочу знать всё о том, что творится в Протекторате.

Рик начал что-то говорить, но передумал, обречённо вздохнул, махнул рукой и начал вдаваться в подробности «Тигра». Лиса благоразумно переместилась подальше от кровати и присела на подлокотник дивана. Когда Рик дошёл до формирования подразделения из Зентрейди, она задала ему тот же вопрос, что и Макс, не воспримется ли это как очередная попытка уменьшить численность полноразмерных Зентрейди. Рик ответил словами Рейнхардта.

– То, что ты говоришь мне… – сказала Лиса, – Общественное мнение РОА просто сожрать будет готово.

Рик устроился на диван и помотал головой:

– Я считаю, что большинство людей воспримет это именно так, как надо: нашу попытку позволить Зентрейди осуществлять внутри себя полицейские функции.

– Я в этом совсем не уверена. Я думаю, что люди снова воспримут это как «половинчатость» РОА. Я прямо слышу, как они озвучивают: «Не лезьте к нам со своими «Недовольными», у нас есть более важные дела».

– Если бы ты так думала, то ты бы тут не осталась, ведь так? – развёл руками Рик. – А ещё есть обратная сторона, где с одного боку нас грызут Милбурн и ОМП, а с другого – Леонард и Армия Южного Креста.

Лиса прикусила нижнюю губу:

– Я не нападаю на тебя, Рик. Я понимаю, в каком мы положении. Я просто хочу, чтоб было какое-то другое решение. Организовывая полицию из Зентрейди для Зентрейди, мы таким образом признаём, что мы не единая планета. – Она долгим взглядом посмотрела на него. – Это просто звучит по-другому, чем у тебя.

– Давай посмотрим, как это будет работать следующие полгода, а потом снова вернёмся к этому разговору, – буркнул Рик раздражённо. Он выдержал её взгляд, затем выражение его смягчилось, и он подсел поближе и обнял её за талию.

– А сейчас давай вернёмся к тому, на чём мы остановились…

Лиса встала и ушла от него.

– Ну а теперь-то что? – обиженно произнёс Рик, провожая её глазами. – Слушай, Лиса, я же не могу контролировать каждое решение ОМП.

– Не в этом дело… – покачала головой Лиса.

– Тогда в чём? Почему ты всё время убегаешь от меня?

Она вернулась к нему и положила руки ему на плечи:

– Я не убегаю, Рик. Просто… Я даже не знаю. Я была так занята, я так давно видела тебя. Мне кажется, мне надо некоторое время, чтоб привыкнуть к нам вместе…

– Да, но не об этом речь… – с озадаченным выражением глянул на неё Рик. – И я так же, как ты, был один.

– Да? А как насчет Макса и Мирии, Джин Грант и остальных? Я про то, кто у меня тут друзья? Бритэй? Экседор? Эмиль?

Рик весело хмыкнул:

– Лиса, мы с Максом впервые пересеклись за несколько месяцев! Ты не поверишь, как я забегался.

Она выдохнула, и потёрлась щекой об его щёку:

– Может быть, всё из-за стресса. Слишком много времени для работы, слишком мало времени для себя...

Рик обнял её:

– Мои чувства не изменились.

Она отстранилась немного и нежно посмотрела на него:

– Мои тоже, Рик. Они только стали сильнее. Я очень сильно скучаю по тебе.

Он прижал её к себе и спрятал лицо в её длинных волосах.

– У меня есть идея. Но даже боюсь сказать тебе…

– Рик...

– Нет, – быстро сказал он. – Это не то, о чём ты подумала.

– Что тогда? – вопросительно глянула она на него.

– Я, э-э... – он откашлялся. – Да вот, кстати… что бы ты сказала, если я попрошу тебя выйти за меня замуж?

 

– Вы представляете, как бы это было круто… – убеждал менеджер сети «Лорелея» Том Хус Минмей. – Если бы Вы могли принимать время от времени каких-нибудь особых гостей, которые могли бы поделиться своими мыслями о происходящем сейчас. К примеру, скажем, Рик Хантер. Я уверен, что от Зентрейди не было бы недостатка в вопросах.

Минмей слушала излияния Хуса с вежливой улыбкой. Она могла представить себе эти вопросы: «Сколько Зентрейди по твоим подсчётам ты убил во время Войны, адмирал?» Или: «У тебя был секс с Минмей, когда вы оба оказались в ловушке внутри КСК-1 или когда вы жили вместе в Макроссе?»

– Мне не интересно превращать передачу в варьете, Том. Кроме того, я не понимаю, почему Зентрейди захотят слушать кого-то другого, того же Рика, или любого другого из моих друзей.

– Но подумайте, – Хус откинулся на своем шарнирном кресле и широко раскинул руки. – Они Ваши друзья – друзья Линн Минмей. Следовательно, они достаточно важны, чтоб послушать их.

Хус был выбрит налысо и довольно хорош собой, но немного переигрывал в позёрстве. Офис «Лорелеи» на верхнем этаже самого высокого здания Денвера тоже был шикарен, но оформитель явно переусердствовал кому-то угодить. Более того, для якобы некоммерческой организации, в «Лорелее» не поскупились на обстановку. Горы, нечёткие из-за дрожащего марева горячего летнего воздуха, доминировали над пейзажем из окна в стене со стороны Хуса. Со своего места Минмей чётко видела купол концертного зала, с которого когда-то буквально свалился на её голову Кайрон.

Пауза затягивалась. Когда прошло секунд десять, а Минмей всё не давала ответа на импровизированный «анализ» Хуса, вызов принял Шарки О'Тул. В отличие от одежды Минмей в западном стиле, из куртки, обтягивающих джинсов со стразами, сапог из псевдокожи и фетровой шляпы, на О'Туле был плохо подогнанный лёгкий костюм, который делал особенно заметным его выпирающий живот.

– Я думаю, что Линн хочет сказать… Поправьте меня, Линн, если я не прав… что её интерес заключается в Ваших возможностях сделать его направленным именно на аудиторию Зентрейди. – О'Тул помолчал, словно мысленно проигрывая только что сказанную фразу. – Ну, может быть, это не самый лучший способ добиться этого. То есть, я имею в виду, что Зентрейди должны быть приоритетом. Мы все должны сложить наши мозги и выяснить, что они ждут от нас услышать.

Том тонко улыбнулся, не показывая зубов[62].

– Мы полностью согласны, что Зентрейди должны быть приоритетом. Но давайте посмотрим правде в глаза: Зентрейди ведь наверняка будут не единственными, кто захочет настроиться на эту передачу. Мы ожидаем, что она привлечёт так же значительное число Людей, и я думаю, что мы должны быть готовы тоже дать им, что они хотят.

– Не понимаю, зачем, – сказала Минмей. – Если не-Зентрейди захотят послушать, так пусть слушают. Но я не считаю, что в этом случае мы должны угождать «и нашим, и вашим». Самое лучшее для Людей в этом случае – проявить настоящий интерес к тому, о чём думают Зентрейди.

– Тогда зачем отказываться от «специальных» гостей?

Было очевидно, что Хус изо всех сил пытается превратить всё в шутку, но Минмей не поддалась:

– Я буду не против гостей-Зентрейди.

О'Тул сразу ухватился за идею:

– Так-так, Том. Забудь о своём Рике Хантере. В самом деле, почему бы не пригласить Бритэя, или Экседора, или Мирию Парино? Любой из них отлично впишется в формат.

Хус внезапно оживился:

– А что… Мне нравится. Мне очень нравится! Вводный сегмент из музыки Минмей, потом какие-нибудь случайные новости, Минмей принимает несколько телефонных звонков, ещё музыка, потом гость, ещё звонки… А давайте прямо завтра выйдем в эфир? Чего ждать до следующего года?

О'Тул бросил Минмей скрытый взгляд.

– Передача будет транслироваться по всему миру, а? Разве мы не можем просто запустить трансляцию по Северным Землям, а потом по мере запуска новых спутников расширять вещание?

Хус «оскалился» в улыбке:

 – Дело в том, что мы не хотим, чтоб какой-нибудь Зентрейди чувствовал себя исключённым. Тем более сейчас, учитывая, что происходит в Протекторате Арканзас и в Южных Землях.

Минмей прижала кончики пальцев ко рту:

– Как вы думаете, сеть поможет ограничить распространение «недовольства»?

Том взглянул на неё и расцвёл своей самой искренней улыбкой.

– Минмей, если «Лорелея» оправдает ожидания, я думаю, она положит конец «недовольству» вообще.

 

В Токио эксперимент Лазло Занда по самоэволюции оказался прерван банальной неконтролируемой тряской собственных рук. Занд бросил работу и уставился в гневе и разочаровании на свои обильно потеющие ладони. Но физический дискомфорт был ничем по сравнению с психическими страданиями, моментом, который его тело подгадало для собственного бунта. Начиная от визита Эдвардса в мае, сегодняшний вечер стал кульминацией трёх месяцев интенсивных исследований. Но на самом деле, этот вечер должен был стать кульминацией всей прошлой его, Занда, жизни.

Сейчас была середина ночи, и Занд находился на одном из глубоких уровней НИЦ Роботек, один, за исключением пары десятков служебных роботов, занятых опорожнением мусорных корзин, мытьём стеклянных панелей, уборкой пыли. Он был не в своём кабинете, а в лаборатории биохимии, которая располагалась в северо-восточном углу первого уровня подземного комплекса. Там он почти безвылазно провёл крайние несколько недель, анализируя образцы крови, что он в течение нескольких лет брал от множества Зентрейди, в том числе у Бритэя, Экседора, Явны Парла, Конды и других.

Он пытался определить, какие из этих образцов и при каких условиях могут без последствий смешиваться с кровью Человека, если такое вообще было возможно.

Микрохимия крови пришельцев была очень схожа с Человеческой кровью, но все попытки смешивания их приводили, в той или иной степени, к образованию сгустков, независимо от количества антикоагулянта. То же самое, как понимал Занд, должно было происходить, когда при спаривании Человека и Зентрейди происходило зачатие. И конечно, он использовал образцы собственной крови для полного соответствия.

Тем не менее, несмотря на результаты изысканий, на четырёхподвесной стойке для переливаний он подвесил литр разведённой инопланетной крови, воткнув катетер с иглой в вену в левом предплечье. К вене на другом предплечье он подсоединил катетер с аналогичным полиэтиленовым пакетом, содержащий литр раствора Рингера[63] в который добавил 50 «кубиков» того, что сперва назвали «машинным маслом неизвестного типа» – вещество, слитое из боевой машины Инвидов, корпус которой был обнаружен Бритэем в «зале трофеев» крейсера Кайрона. Занд, проведя дотошный анализ жидкости, выяснил, что это не смазка, а какое-то питательное вещество, по химическому составу удивительно похожее на определённые компоненты сыворотки крови Зентрейди.

А именно, её содержащие Протокультуру составляющие.

Занд не мог предсказать, какой эффект смесь крови и питательных веществ окажет на его тело, но в любом случае, для себя он всё решил. Эдвардс был абсолютно прав: единственное, что отличало Ланга от стаи учёных, которые проводили исследования Роботехнологии – его искусственное расширение сознания в понимании Протокультуры. Как сам Ланг называл это действием «Формирования Путей».

После визита Эдвардса Занд сосредоточился на экспериментах с «материнским» бортовым компьютером КСК-1, предположив, что он сможет спровоцировать его сложные Протокультурные цепи сгенерировать импульс, аналогичный которому получил Ланг, когда прикоснулся к консоли в каюте Зора.

Но компьютер был глух ко всем его попыткам. В случае, если робоэскспедиция на Плутон вернётся обратно и привезёт необходимые модули из НИЦ Роботек Макросса, тогда, может быть, компьютер откликнется, а пока он представлял собой лишь капризную базу данных, которая то работала, то нет.

Как самим Зентрейди не хватало понимания принципов действия систем свёртывания или оружейных систем, используемых на их кораблях и боевых машинах, так специалистам-кибернетикам Центра не хватало знаний о принципах действия и процессах, происходящих в «материнском компьютере» крепости Зора. Используя шлемы с рецепторами, аналогичные «думающим шапкам» пилотов Роботек-техники, кибертехи экспериментировали с виртуальным интерфейсом, но компьютер просто «отказывался» от сотрудничества. Принципиальная разница состояла в том, что Роботек-машины, такие как «ТрансТеки» и «Разрушители», были разработаны Людьми и для Людей, в то время как «материнский компьютер» создал Зор, или Мастера, для тех, кто знал, как с такой техникой обращаться, или взаимодействие просто осуществлялось на других принципах. А так как Ланг из принципа «не знаешь – не лезь» строжайше запретил кому бы то ни было открывать панели и трогать внутреннюю аппаратуру (из тех же соображений он не стал вскрывать рефлекторные печи КСК-1), Занд в конечном итоге отказался от пути кибер-расширения и сосредоточился на исследовании биохимического пути.

С самого начала было очевидно, что исследования полностью захватят его, хотя был момент, когда он затормозился, когда выяснилось, что образцы крови Зентрейди по непонятным причинам несколько варьируются по своему составу. Кровь Бритэя содержала элементы, которые отсутствовали в образцах Конды или Рико, в то же время в образцах Экседора и Явны Парла были элементы, которых не было в образце Бритэя. Все образцы, однако, представляли равную опасность для человека, за исключением одного: Даны Стерлинг.

Вне зависимости от степени вклада Протокультурно-спроектированного воинского генома Мирии Парино, отец, Максимилиан Стерлинг, передал ей свой собственный тип  «I(0)-»[64], что сделало её идеальным донором.

Однако, настало время перейти от теории к практике.

Тремор рук постепенно ослабевал. Он глубоко вдохнул, и медленно выдохнул через сжатые губы. Он открыл клапан сперва на правой капельнице с кровью, затем на левой капельнице с раствором Ур-Протокультуры в «Рингере». Жидкости стали поступать в него.

Сначала он почувствовал только учащение сердцебиения – не больше, чем при обычной реакции организма на страх.

Но потом перед его глазами словно возник полупрозрачный занавес.

Занавес «упал», и его сознание вслед претерпело внезапное и пугающее изменение. Цвета приобрели неведомую до этого насыщенность, усилились даже малейшие звуки. Он бросил взгляд на циферблат электронных часов на столешнице рабочего стола.

– Три-одиннадцать-сорок-шесть, – проговорил он для заранее положенного неподалёку диктофона. – Наступают эффекты, сравнимые с приёмом галлюциногенных или психотропных препаратов, но всё это сопровождается чувством глубинного страха. – Он скосил глаза на монитор диагностической станции, чьи контакты он прикрепил к груди и запястьям. – Пульс 98, артериальное давление сто шестьдесят на девяносто два, увеличивается… Теснота в груди и верхней части головы, как будто кто-то затягивает широкую полосу вокруг висков…

Занд замолчал.

– Три-тринадцать. Почти теряю сознание. Отмечаю явления синестезии… Перед глазами парад геометрических фигур… Слушаю цвета, вижу звуки. Горечь во рту, язык чувствуется как распухший вдвое... Трудно говорить и дышать…

Страх. Ужас. Я убил себя?..

Не успел он сформулировать этот вопрос, как он почувствовал жгучее тепло внутри черепа. Только диктофон мог дать ответ, сколько он кричал, прежде чем тьма поглотила его сознание.

 

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Зентрейди изначально разрабатывались с учётом их микронизации. Для активации их Протокультурно-закодированной масштабирующей системы требовалось от одного до трёх часов воздействия узконаправленного протоатомного излучения в «редукционной капсуле» («T'сентр Нувинз Уамтам»). Возвращение к «нормальному» размеру возможно через более сложный, длительный, и физически тяжелее переносимый процесс. Мало кто говорил, что испытывает болезненные ощущения, но вялость и тошнота не являлись редкостью. Частое масштабирование, выполненное в течение короткого промежутка времени (например, дважды в течение двадцати четырех стандартных земных часов) может привести к серьезным метаболическим нарушениям, сердечной недостаточности, и коме. Ускорение процедуры в отдельных случаях приводило к смертельным исходам.

Займбеда, интервью. Зейтгейст. «Психология пришельцев».

 

Багзент вырыл яму для себя в прямом и переносном смысле.

Прямой смысл: яма размером 10х10х17 метров. Достаточно большая, чтоб скрыть присевший ИБМ, от стоп до установленных на «макушке» лазеров ПВО. Прикрытая сетью с набросанными ветками и широкими листьями, яма находилась на восточном склоне узкой долины, вдоль которой извивалась трасса Манаус-Пещерный Город. «Тральщики», которые теперь сопровождали большинство конвоев в Южных Землях, были способны дистанционно обнаруживать вокруг себя металлические объекты, но если они были заглублены или находились за естественными укрытиями – только когда на их сканерах был специально выставлен подобный режим и объекты находились не далее полукилометра от аппарата. Багзент был уверен, что «тральщик» впереди ползущей по шоссе колонны внизу не засёк его. В кабинах солдаты РОА – во всех 134 автомобилях движущегося на север конвоя – наверняка не сомневались, что эскорт из «ТрансТеков» устранит все возможные проблемы.

В четырёх из пяти ям, вырытых на противоположном, более крутом склоне над долиной, так же засели ИБМ объединённых сил «Савана» и «Кулака», каждый с экипажем из двух человек – пилотом и стрелком. Как и во время налёта на «Большую пушку», вторым номером у Багзента был Наруми, амазонский индеец. Пятая, с краю, и несколько большая по размерам яма вмещала «Стингера». Более совершенного, чем прототип, разгромивший конвой в Куябе. Этот был безпилотным, и работал под управлением компьютерной программы.

Заряженная Императивом, это воистину была машина Зентрейди.

Размеры и назначение «ямы переносного смысла» были менее ясны, хотя Багзент мог проследить начало её рытья с чувств, что взволновали его во время похода в лагерь «Сенбуру», и сюрпризов, которые ожидали его там. Он был глубоко потрясён видом «Стингера» в полёте. Не потому, что это мощное оружие добавилось в арсенал Зентрейди, а потому, что Селойя Депарра и её товарищи смогли создать что-то. Волнение, что он испытал, возникло из надежд на новое начало. Быть может, этим открывался новый путь для расы Зентрейди. Хотя Депарра, должно быть, прочитала эти надежды в его взгляде и усмотрела в этом угрозу бунта. Её метод «выбивания клина клином» присудил ему честь первым испытать «Стингер» в бою. Но для Багзента, в мучениях переосмысления, эта «честь» показалась карой.

Ещё хуже, что начальная стадия террористической кампании «Сенбуру» диктовала атаки на гражданские цели.

Наруми, при всех его знаниях о джунглях и неограниченном доступе к Чудесному Духу, не имел никаких оговорок по поводу убийства гражданских. Индеец рассказывал истории о мстительных кровожадных набегах на конкурирующие поселения и о племенных войнах, в которых убивали невинных. Но даже сейчас, спустя несколько недель после бойни в Куябе, Багзент ненавидел себя за 200 убитых гражданских, которых он умертвил «во имя Восстания». И на этот раз его раскаяние и смятение не имело никакого отношения к звукам голоса Минмей или виду двух Людей в любовных объятиях.

Новости о вторжении РОА в беззащитный Протекторат Арканзас несколько ослабили его самобичевания, но лишь на короткое время. РОА всего лишь отвечала террором на террор, как Инвиды после выжигания Оптеры. Но животные не стремились отомстить хищнику за потерю одного из стада. Да, живые существа кормились друг другом, но не из-за пустой жестокости. Порочному кругу взаимного насилия между Зентрейди и Людьми Багзент не смог найти аналогов в мире природы.

И, тем не менее, сейчас он здесь, прячется в окопе, питая таким образом безконечный цикл насилия в ответ на насилие. Если только был кто-то, кому бы он мог рассказать о своих чувствах, кто-то, кто хотя бы выслушал его, не посадив за решётку, как сделал бы Человек, или не казнив, как сделал бы Зентрейди. Но ни в одном, ни в другом лагере не было дружеских ушей.

Поэтому, в первую очередь из-за страха быть осуждённым за военные преступления или измену, он будет продолжать участвовать в кампании «Сенбуру». До тех пор, пока он не сможет найти какой-либо выход из «ямы», в которую сам закопался.

«Выскочить как из-под земли» было обычной тактикой устрашения Зентрейди, которую они использовали на бесчисленных мирах, но до сегодняшнего дня – не на Земле. Целью нападения на конвой было просто сделать вид, что Зентрейди повсюду: в ясном голубом небе, в сине-зелёных морях, в густых лесах и под землёй – всюду, где только ходят конвои. А сейчас эта тактика была подкреплена оружием, которое без всякой посторонней помощи может навести ужас на кого угодно.

Может, Багзенту вообще даже не придётся стрелять.

ИБМ-разведчик, скрывающийся в 20 километрах к югу, доложил, что движется конвой, в сопровождении шести «ТрансТеков» – числом в три раза больше, чем обычно, когда в сопровождение выделялась только одна пара, что уже само по себе было подтверждением эффективности кампании террора. План предусматривал полное радиомолчание «боевиков»-ИБМ до тех пор, пока «ТрансТеки» находятся в пределах прямой видимости. Затем, один за другим, выпрыгнуть из окопов и открыть огонь. «Стингер» будет выполнять свою программу самостоятельно.

В радио ИБМ послышался шорох статики, затем хриплый голос:

– «Пятый», ответь, – голос принадлежал Рудэю, второму командиру «Савана» и «Кулака».

– «Пятый» на связи, – сказал Багзент.

– Четыре цели вошли в долину. «Первый», «Второй», «Третий», и «Четвёртый» ИБМ атакуют. «Пятый», оставайся на месте, пока «Стингер» не начнёт действовать, потом атакуй любой «ТрансТек», который попытается защитить конвой.

– Принял.

– Всем: в этот раз нам нужно пополнить припасы с этого конвоя. Не уничтожать всё подчистую.

– Понял тебя, «Первый», – ответил Багзент. – Я «Пятый», наготове.

– Убей или будь убит. T’сен Багзент.

– Убей или будь убит. T’сен Рудэй. Я «Пятый», конец связи. – Багзент ударом отключил коммуникатор и посмотрел на Наруми, занимавшего нижнее кресло ИБМ.

– Перископ. Панорамный обзор.

Через десяток секунд на главном экране появилось панорамное изображение долины, транслируемое с поднявшейся над корпусом ИБМ штанги видеоперископа. ИБМ «1» и «2» были уже в воздухе, «3»й выскакивал из окопа, с выступов его корпуса слетали ветки и листья. Капоты «тральщика» и передовых автомобилей только появлялись с правой стороны экрана. Нацеливаясь на четвёрку ИБМ, на экране появились три «ТрансТека», все в режиме «истребитель» и летящие на предельно низкой высоте.

Атмосферные бои между машинами Зентрейди и РОА были ещё относительно новыми «играми». В начале войны, войска Бритэя вели ограниченные воздушные и наземные боевые действия на острове Макросс, и потом спустя два года после начала Войны, когда КСК-1 вернулась на Землю. Потом, много позже, воины дивизии Кайрона сражались с РОА в Северных Землях. Но по большей части, пилоты с обеих сторон осторожничали. По опыту Багзента, большинство пилотов «ТрансТек» играли в осторожные игры, постоянно маневрируя, стараясь зайти в тыл для выстрела в «зад», между осями опор шасси, что сразу выводило ИБМ из строя. Очень немногие рисковали вступить в ближний бой или имели достаточно веры в свои навыки с автопушкой в манёвренном бою в конфигурации «Стража» или «Робовоина». Подобный агрессивный стиль боя, по сути, и создал легенду из Макса Стерлинга.

Судя по стилю, экипажи сопровождения обучал сам Стерлинг. Ещё даже прежде, чем Зентрейди из «Савана» и «Кулака» успели выровняться на крутом склоне, «ТТ» уже оказались над ними, мехаморфируясь в «Стражей» или «Робовоинов», почти в упор выпуская очереди из автопушек. Спустя секунду «3»й лишился ног, а мгновением позже «2»й превратился в огненный шар. Отпрыгнув в стороны от ракетного залпа, «1»й и «4»й сделали несколько отчаянных реактивных прыжков вверх, безпорядочно стреляя вслед вёртким противникам. Даже когда «Стингер», наконец, стартовал из своего укрытия, извергая плазменные молнии и теплонаводящиеся ракеты, на него моментально навалились со всех сторон. Два «ТрансТека» в конфигурации «истребитель» получили прямые попадания и развалились в воздухе. Однако с другой стороны два безстрашных «Робовоина» обрушили град бронебойных снарядов по корпусу и конечностям «Стингера».

Пламя и густой черный дым струились из колонны в тех местах, где ракеты «Стингера» нашли свои цели. Но гораздо больше его ракет просто оставили безполезные кратеры в склонах вокруг трассы.

– «Пятый»! «Пятый»! – выкрикнул Рудэй по радио. – Взлет…

На экране прицельные выстрелы с двух «ТТ» разнесли в клочья ИБМ Рудэя. Через секунду «4»й лишился ноги и покатился вниз, ломая деревья и пахая мягкую землю. Вот уже сам «Стингер», выпотрошенный огнём автопушек, оставляя за собой развевающийся дым, начал резко терять высоту.

– Багзент? – спросил Наруми снизу. – Взлетаем?

Багзент долгим взглядом посмотрел на него, не говоря ни слова.

– Крупный план одного из «ТрансТеков», – сказал он наконец.

Наруми сузил поле видеокамеры и дал увеличение, отслеживая одну из машин.

– Внимание на символы на килях, – сказал Багзент, пожирая глазами вспомогательный экран на приборной панели.

Постепенно знаки приобрели резкость: обычный «алмаз» РОА.

Но, вписанный в него, там был «Цизион» – V-образная эмблема армии Зентрейди.

«Эскадрилья Зентрейди?!?» – шокировано подумал Багзент, не веря своим глазам.

– Взлетаем? – переспросил Наруми.

Багзент отрицательно качнул головой.

– Прячемся.

 

В полноразмерности их телам требовались значительные порции питательных веществ в сочетании с ежедневными дозами пищевых добавок на основе Протокультуры. Однако, при микронизации, потребности в пище значительно уменьшались, а некоторые сочли, что проще вообще отказаться от пищи, чем есть ту мерзкую кашеобразную дрянь, которую их тюремщики имели наглость называть «едой».

«Столовая» – бывшая аудитория учебного центра, где когда-то могли разместиться сто полноразмерных Зентрейди – теперь вмещала всё население Протектората. Ранок Номарр отложил миску с «едой» в сторону и в отчаянии сжал лицо руками. Месяц поста ослабил его тело, но он тревожился не столько о потере веса, сколько рассудка.

Со дня оккупации Протектората прошло три месяца. Сперва от ОМП и РОА не было никаких объяснений. Потом Зентрейди поставили в известность, что Протекторат считается поставщиком деталей и машин для группировок диссидентов. «Гладиаторы» и «Экскалибуры», окружавшие объект, стояли там, чтобы перекрыть пути снабжения террористов в Южных Землях.

После того, как были установлены калибровочные капсулы, официальная «легенда» изменилась: хотя не было никаких доказательств соучастия, Армия Южного Креста была убеждена в виновности Протектората, но не будет вторгаться, если ОМП и РОА согласятся закрыть строительство объекта для гигантов. Чтобы свести к минимуму любые шансы на войну со своим аналогом в южном полушарии, в РОА решили проследить за микронизацией всех жителей Протектората.

Генерал Мэйстрофф, глава оккупационных сил, дал слово, что всем будет возвращён в полный размер, как только будет доказана невиновность Протектората. Но до тех пор все полноразмерные должны пойти навстречу РОА и «добровольно» микронизоваться.

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!