Хоть что-то, чтоб не думать о настоящем.
Встреча и разговор с Рольфом Эмерсоном стали неожиданным удовольствием. Макс надеялся, что Эмерсон со своей «супругой» будут переведены в Монумент, чтоб их дружба могла расти и крепнуть. Дружба между Мирией и смуглокожей Илайн даже может пойти на пользу Дане – она, хотя бы, сделает вывод, что мирные Зентрейди не начинаются и заканчиваются на Рико, Конде и Броне. В ином случае Макс может попробовать подговорить Мирию посетить Буэнос-Айрес, чтобы встретиться с Эмерсоном и Илайн, только чтобы дать толчок…
И ему придётся столкнуться с давлением Рика, который хочет видеть его в РЭК. Макс придумывал возможные ответы и репетировал некоторые возможные линии диалогов. «Я не дипломат», – он мог бы сказать Рику. – «И я отказываюсь лететь как член воинского контингента на случай возможного конфликта с Мастерами или Инвидами – только не с Мирией и Даной на борту». И не было никаких вариантов, при которых он мог бы оставить хотя бы одну из них.
Через три с половиной часа спустя, когда до территории «Большой пушки» оставалось чуть больше 350 километров, Макс вышел на связь с базой РОА в Пещерном Городе, воспользовавшись лазерным передатчиком с квантовым шифрованием сигнала. Солнце уже час как взошло, и бледно-голубой купол неба расчёркивали перистые облака.
– Пещерный Город, Пещерный Город, на связи «Большой Череп», на связи «Большой Череп». Прошу уточнить данные по цели. Земля, есть для нас что-то новое?
|
|
|
Макс ждал, пока бортовой компьютер расшифрует ответ, надеясь услышать, что ситуация разрешилась. Но доклады разведки осталась неизменными: «Пушка» была в руках не менее пятнадцати Зентрейди, вооружённых восемью Т-ИБМ. По боевым возможностям машины были примерно равны, но в данном случае «Черепы» имели преимущество, так как в ИБМ сидели микронизованные Зентрейди. И даже если орудия «безголовых страусов» сохранили свой энергетический потенциал, они уже не двигались с той же скоростью и точностью, как могли бы. И по правде говоря, ИБМ и раньше могли побеждать только за счёт численного превосходства.
Ещё через 200 километров Макс снова связался с Пещерным Городом, но на этот раз без декодера, открытым текстом. При планировании операции было принято решение сперва выманить ИБМ наружу, на открытое место. Макс был благодарен любому плану, благодаря которому он мог бы не слышать дробный лязгающий звук походки ИБМ, который, даже спустя пять лет, когда он впервые услышал его на острове Макросс, ещё гремел в его ушах. ИБМ были самыми обычными машинами наземных сил Зентрейди, но резкие звуки движения двух-трёх сотен ИБМ могли расстроить нервы самого закалённого ветерана РОА.
|
|
|
С сорока километров Максу стала видна зияющая высокотехнологичная утроба так никогда и не завершённой Южной «Большой пушки». Пока на его МФИ в режиме «свой-чужой» было чисто, он вышел на связь и приказал «Черепам» снижаться и ложиться на прямой курс. Затем, с 25 километров, защебетала система предупреждения, и на кадре МФИ «свой-чужой» высветились цели. Макс отбросил все посторонние мысли и сосредоточился на «здесь и сейчас» предстоящего боя.
– Шесть целей на двенадцать часов, – радировал он. – Активировать лазерное наведение и тепловых «Мангустов». Приготовиться выйти из построения по моей команде.
Макс задал увеличение на приближающихся противников, и символы о захвате и параметрах целей побежали по вспомогательному МФИ в кадре БПО[47]. Он помнил, что уязвимый участок данного типа ИБМ, попаданием в который можно было вывести из строя ИБМ без вреда для пилота, был сзади и чуть выше осей выгнутых назад ног, но ни один из врагов не спешил показывать его.
– Мехаморфироваться в режим «Страж», – приказал Макс, и с боевого разворота хищной птицей пал на врага.
Селойя Депарра стояла на боне в порту Син Вергуенза и обводила глазами береговую линию Карибского побережья, которое кто-то на борту сплавлявшегося вниз по реке траулера назвал Никарагуа. Солнце садилось за бахрому растопыренных листьев пальм, заливая небо оттенками розового и фиолетового цветов.
|
|
|
Селойя подставила ветру лицо и слизнула морскую соль с губ.
Четырехдневный переход от шахтного города Барранкилья был вполне благополучным, но она очень хотела почувствовать под ногами твёрдую почву. Ребёнок в кои веки умолк и спал в своей корзине на животе, согнув ноги и подняв зад. Мальчик прохныкал большую часть дней и ночей, то ли от голода, то ли от какой-то болезни, которую он мог подхватить во время трудного пути на север от Бразилиа. Селойя не могла сказать, чем именно он мог заболеть, и ни один из Людей в экипаже не был склонен прийти ей на помощь. Несколько раз она пыталась приложить маленького Хирано к грудям, но молоко, которого у неё и так было не слишком много, иссякло.
– Впереди у нас ещё долгое путешествие, – прокомментировала Марла Стеник, стоящая недалеко от бона.
– Сколько? – спросила Селойя.
– Фритаун в полутора тысячах километрах от нашего порта. Это ещё так минимум неделя.
– На корабле?
Мальчишески выглядящая Марла покачала головой:
|
|
|
– По земле. Возможно, пешком.
Две женщины встретились в Барранкилья, где они оказались в числе группы из тридцати шести Зентрейди, в основном женщин, и все они двигались к Северным Землям. Денег, которые украла Селойя у отца ребёнка, хватило на 6 месяцев. Она сбежала, бросив и роскошь его дворца, и до тошноты надоевшие ей игры, в которые ей пришлось играть вместе с ним. В то время она имела слабое представление об этих играх, хотя Марла сделала доброе дело и объяснила про некоторые из них, что и как.
Селойя с младенцем скрылась после майских безпорядков, после чего пряталась в Бразилиа в компании сорока напуганных в разной степени и в равной степени разочарованных беженцев. Никогда ещё перспектива прочного мира между Людьми и Зентрейди не казалась более несостоятельной. Когда её начало колотить от тревожного ожидания и неопределённости, она начала думать выйти на связь с Мирией, но в конце концов решила, что Мирии лучше считать её мертвой. Отец Хирано, одержимый её поисками, не побрезгует осмотреть каждый труп лично. И наверняка он до сих пор продолжает искать её. Так что лучше будет, если Мирия останется в неведении о её местонахождении и планах.
Она могла только надеяться, что следующая команда убийц преуспеет.
В разгар их с Анатолем Леонардом сексуальных отношений, она начала вспоминать слухи, что она слышала о Кайроне и Азонии в их последние дни, когда они сломали свой Императив и открыли для себя физические удовольствия. Селойя не имела никакого представления об опасностях Человеческой любви, страсти или сексуальности, когда она познакомилась с Леонардом, но она была готова попробовать эти отношения, как было у Мирии с Максом Стерлингом. Леонард, однако, искал не любовного партнёра, а «карателя», ведь, по его мнению, кто мог лучше пытать человеческую плоть, чем Зентрейди?
Его пристрастие к боли и деградации уже составляли его особый Императив, и поэтому его желание вместе с ней создать только запутало её ещё больше. В частности, из-за того, что акт был лишен близости, о которой рассказывала ей Мирия. Вместо этого, в соответствии с представлением Леонарда о ней как об искусственно созданной вещи, она была искусственно осеменена, словно машина для рождения.
И когда она узнала в конце своей беременности – когда её тело изменилось почти до неузнаваемости, а разум почти не мог чётко работать под воздействием гормонов – что Леонард планировал оставить ребёнка себе, она твёрдо знала только то, что она должна покинуть свою царскую тюрьму и вынашивать ребёнка в безопасности. Двое «сочувствующих», не обращая внимания на её происхождение, приняли у неё роды и помогли выбрать имя ребёнку – Хирано – которое отражало его положение между противоборствующими силами.
Первой же ужасной ночью в отравленной радиацией Барранкилье Марла Стеник заметила младенца и спросила Селойю, зачем она его таскает. Селойя солгала, ответив, что нашла ребёнка в заброшенном Манаусе. Что касается того, зачем она таскала его, она сказала, что его безпомощность вызвала её любопытство, добавив, что она не испытывала реальной привязанности к нему, что отчасти было верно. Одновременно она подивилась связи, которую Мирия смогла сформировать со своей дочерью, Даной.
Во время морского перехода Марла неторопливо рассказывала, как два месяца назад она приняла участие во встрече повстанцев в лагере в джунглях, к северу от Бразилиа. Несколько сотен Зентрейди «под Императивом» и примерно вдвое меньше «недовольных» Людей объединили свои силы для вылазок на различные города и объекты РОА в Южных Землях. Но Марла дала понять, что она не одобряла увиденное в лагере. В то время как некоторые из Зентрейди работали с Людьми, было очевидно, что они ничего не хотели узнавать ни о человеческой культуре, ни об их психологии. Это были Зентрейди, которые до сих пор во всём полагались на ИБМ – к примеру, такая группа, известная как «Кулак Кайрона», чей недавний захват бесполезной «Большой пушки» мог закончиться только поражением, преумножающим и так великий позор расы Зентрейди. Какая польза была от их опрометчивости, кроме того, что они умрут, ошибочно считая, что они сделали это под эгидой Императива?
Марла агитировала за внедрение своих агентов на фабричный спутник и угон космической крепости, когда она будет завершена.
– Крепость является ключом к нашему выживанию как расы, – говорила Марла. Она была уверена, что по всей Солнечной системе оставались разрозненные силы Зентрейди, ожидающие соединения с теми, чьи боевые корабли разбились на Земле.
Несколько односторонний разговор Селойи и Марлы был услышан двумя женщинами-Зентрейди, до этого целиком погруженными сами в себя. Вайви Бросс была худощавая и тонкая, выглядящая, словно фея, и тоже бывшая «Квадроно», в то время как Ксан Норри, с её высокими скулами и густыми светлыми волосами, вполне могла быть из той же серии клонов, что и Селойя.
– Я тоже за проникновение на завод, – сказала Бросс. – Но не для того, чтоб угнать корабль, который ещё несколько лет не будет пригоден для Космоса, а чтоб организовать контрабанду деталей машин для наших осаждённых сил.
Селойя сразу же вспомнила, какое насмешливое выражение может быть у лица Марлы.
– И кто среди наших «осажденных сил» знает, как использовать эти детали машин?
Бросс указала на Ксан Норри:
– Она знает.
Ксан, как выяснилось, тесно работала в Макроссе-3 с учёным-Человеком по имени Гарри Пенн, который возглавлял в РОА проектную группу по машинам. Пенн бесконечно говорил с Ксан о внутренней работе «ТрансТеков» и «Разрушителей». Овдовевший во время Войны Пенн даже признался ей в любви, но попросил, чтоб она сохранила его секрет.
Откровение Ксан заставило Марлу расхохотаться.
– Я иногда думаю, что вещь, которую люди называют «секс», это наша реальная сила как женщин-Зентрейди. Поцелуи с открытыми ртами, прикосновения, поглаживания частей тела… Мужчины-Люди ради этого готовы сделать для нас очень многое. Так что мне кажется, оружие, которое люди использовали против нас во время Войны, может обернуться против них.
– Ты его применяла? – поинтересовалась Бросс.
– Конечно да, – ответила ей Марла. – Как вы думаете, чем я оплатила свой проезд на борту этого зловонного корабля? И, поверьте, я не одна такая.
Селойя был поражена, что все «многозначительно» замолчали. Неужели обмен секса на «полезности» стал общей, хотя тайной практикой среди женщин-Зентрейди?
– Так что же вы хотите соорудить из этих деталей? – спросила Марла.
– Мы нашли способ превратить женскую силовую броню в оружие террора. Мы уже смастерили прототип.
Селойя не могла поверить своим ушам:
– И ваш прототип более мощный, чем «Женский моторизованный доспех»?
Бросс кивнула:
– У него в три раза больше огневой мощи, и он может пилотироваться с помощью дистанционного управления.
Даже Марла была впечатлена.
– Наша идея состоит в том, чтобы позволить мужским группам участвовать в реальных боевых действиях, – продолжала Ксан. – Мы не будем им мешать. Они с этим достаточно хорошо справляются и, участвуя в боях, они не будут мешать нам. Они никогда не допустят женскую группу вести их, но я уверена, что они переменят своё мнение, если их поддержит оружие, ни в чём не уступающее новым «ТрансТекам» в огневой мощи и манёвренности.
– Это всё для разжигания террора, – добавила Бросс. – У Людей есть врождённый страх перед безсистемным насилием.
– Если даже контрабанда будет организована наилучшим образом, – покачала головой Марла, – завод не сможет дать нам всё, что нужно.
– Оттуда нам нужно сравнительно немного, – сказала Ксан. – Протокультурные питающие энергоячейки, мехаморфирующие релейные схемы и прочее типа такого. Остальное есть здесь, на Земле. Аборигены Южных Земель показали мужчинам корабли, так упавшие в джунгли, что их не заметили и не разграбили специальные мелиорационные подразделения РОА. Некоторые из них погрузились в почву по самую корму, некоторые упали в реки. И в дополнение к кораблям у нас есть третий источник: бывшая «Квадроно» по имени Нила Саам. Она проворачивает дела на «чёрном рынке» во Фритауне, неподалёку от города Мехико. Туда направляемся я и Вайви, и ещё шестнадцать других на борту этого корабля.
Селойя была приятно удивлена знаниями и умом Ксан.
– Вы говорите так, словно вы уже организовали себя в группу.
– Мы назвали себя «Сенбуру», – представилась Бросс. Она подняла рукав рубашки и показала на предплечье грубо выполненную маркировку, наподобие тех, которыми многие Люди щеголяли на конечностях и торсе. Термин «Сенбуру» означал «Тихое лидерство», рисунок изображал женское лицо с прижатым к губам пальцем.
– Я хочу присоединиться к вам, – сказала Селойя, но тут же была осмеяна Марлой и Бросс.
– В «Сенбуру» нужны воины, – заявила Марла, не матери.
Селойя дала ответ с твердой гордостью:
– Младенец мой, я родила его. Его зовут Хирано, и я Селойя Депарра, бывший командир бригады «Молния».
Её собеседницы удивлённо выдохнули.
– T'сен Депарра, – сказала Марла, почтительно глядя на неё. – Если бы я знала…
– Откуда ты могла знать? – перебила Селойя. – Как мы можем узнать, кто из нас кто в этом мире, после того, что Люди сделали с нами? Мы призраки наших бывших себя. Но я обещаю одно: мы заставим их заплатить за их несправедливости.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Им никогда не приходило в голову [«Недовольным», захватившим Южную «Большую пушку»], что незаконченная и к тому времени частично демонтированная «Пушка» была никому не нужна.
Таким образом, часто задают вопрос, почему РОА просто не оставили «Кулак Кайрона» сидеть в безполезной груде железа, а нанесли по ним ответный удар, что сделало их мучениками в глазах всех «Недовольных» в последующих годах насилия. Ответом на этот вопрос, конечно же, является всё то же оправдание реагирования на насилие насилием: необходимость сделать из них пример.
Рафаэль Мендоса. «Восстания «Недовольных»»
– У Вас есть пропуск для проезда на базу? – спросил капрал-постовой у КПП авиакосмической базы «Фоккер».
– Я Мирия Парино, – ответила она, только чтобы услышать повторение вопроса с враждебным нетерпением.
– У Вас есть пропуск или нет?
– Я. Жена. Максимилиана. Стерлинга, – процедила она.
Вся надменность капрала сразу исчезла, и он сделал несколько быстрых жестов в направлении солдата, сидящего в будке на управлении воротами.
– Прошу прощения, мэм… Миссис Стерлинг. Проезжайте, пожалуйста.
Это был не первый раз, когда её относили ко «второму сорту» – блестящие зелёные «родные» волосы всякий раз выдавали её, и подобные случаи всякий раз оставляли в ней чувство унижения и оскорбления, а неподчинение Даны лишь усугубляло положение. Они находились в гражданском зале ожидания административного центра. Мирия расхаживала взад и вперёд перед высокими окнами, которые выходили на лётное поле, Дана нарезала вокруг неё круги, лезла во все места, опрокидывала мусорные бачки и орала во всю силу лёгких. В зале находились так же жёны и подруги других лётчиков эскадрильи «Череп»: Сара Маммот, подруга Грира, Ли как-её-там, и Том Фоули, компаньон Джима Рэнсома. Мирии нравились Джим и Том, по отдельности и как пара. Там, где гетеросексуальные связи был источником путаницы для многих Зентрейди, в гомосексуальности была определенная логика. С учётом постоянного разделения полов и перенаправления сексуального влечения и инстинкта размножения на влечение к войне и инстинкт убийцы, у Зентрейди, тем не менее, существовала концепция «соратничества» в виде постоянных боевых пар.
Ответный рейд «Черепов» на Южную «Большую пушку» можно было назвать безусловным успехом РОА: потерь в группе нет, семь из обнаруженных девяти ИБМ уничтожены. Двум удалось сбежать. Узнав об успехе, Мирия проверила свои чувства. Конечно, она чувствовала что-то похожее на облегчение, зная, что с Максом всё хорошо. Но несмотря на это, она всё более безпокоилась за своих друзей-Зентрейди и всё более сомневалась в мотивах РОА и ОМП. Она не испытывала никаких симпатий к «недовольным», умершим в Венесуэле – ни жалости, ни печали. Просто были уничтожены семь ИБМ. Но утром, по пути на базу «Фоккер», она не переставала думать о четырнадцати потерянных жизнях.
Это само по себе было не в духе Зентрейди. Эмпатии и симпатии не было в программе нейропрограммирования, которую Мастера закладывали в свои создания. Высокомерие и агрессия были краеугольными в характерах Зентрейди. У большинства отсутствовала способность запоминать события от одного происшествия до следующего, поэтому в их жизни было мало чувств, связанных с личной или расовой историей. Они были пустыми сосудами, ждущими, чтоб их заполнили и осушили вновь. Никто, включая Мирию, не имел ни малейшего представления о том, сколько им было лет или как долго они могли прожить, если не брать в расчёт смерть от болезни или несчастного случая. Доктор Ланг верил, что если Зентрейди привить от бактерий и вирусов Земли, то Зентрейди могли бы прожить несколько сотен лет. Проблема, однако, состояла в том, чтоб создать прививку против стойких последствий Императива.
Мирия хотела другой жизни для Даны. Дана, начавшая с младенчества накапливать воспоминания, хорошо начала свою жизнь. Мирия часто вспоминала атаку на фабричный спутник, и когда она показала Дану командующему Рено и провозгласила: «Вот сила Протокультуры!»
Но тогда она ещё не имела ни малейшего представления о генетике, силе биологического воспроизводства, или хрупкости, присущей Человеческой части Даны. Она вздрогнула, когда задумалась об опасностях, которым постоянно подвергалась Дана как ребёнок, как Макс был неизменно терпим к ошибкам и непреднамеренным оплошностям Мирии. Любила ли она Дану? Любила ли она Макса, как Сара Маммот любила своего мужа, Билла, или как Ли-как-её-там любила Грира? Что если бы её выдворили из Макросса, когда она только-только согласилась выйти замуж за Макса? Или если бы это было не более чем ответом на её поражение в рукопашном бою у Фонтана Мира? Заявит ли когда-нибудь внезапно в ней Императив, и будет ли она тогда представлять опасность для Макса или Даны? И снова она вздрогнула. Быть может, доктор Ланг или профессор Занд смогут изгнать генопрограммирование Зентрейди из Даны. Или о каком там эффекте Занд однажды упоминал?
Её размышления были прерваны режущим уши восторженным визгом Даны. Она подняла голову, вглядываясь в небо. На ВВП с тихим воем заходили на посадку самолёты эскадрильи «Череп». Все в зале ожидания поторопились к остеклению, чтоб помахать вылезающим из своих машин пилотам. Мирия подхватила Дану на руки и присоединилась к группе встречающих, словно образец любящей и внимательной супруги. Она увидела, как Макс вылез из кабины, снял «думающую шапку» и повернул в сторону здания голову. Она улыбнулась и приветственно помахала ему.
Они обнялись за дверью раздевалки лётного состава. Макс обнял Дану и, смеющуюся, подбросил над головой. Он не рассказывал деталей налёта на «Пушку» или что сказали на последующем «разборе полётов» в Пещерном Городе, а Мирия не спрашивала. Вместо этого они придерживались нейтральных тем, обсуждая последние новости.
– Пока тебя не было, обстановка ухудшилась, – сказала Мирия, пока они шли к автобусной остановке. Несмотря на лёгкую победу «Черепов» в Венесуэле, ОМП готовился установить контроль над автономным Протекторатом Арканзас, якобы для защиты граждан-Зентрейди, когда на самом деле цель состояла в том, чтобы остановить эмиграцию Зентрейди в Южные земли и перехватывать любые поставки расходных материалов и припасов к «недовольным».
– Власти поселений вдоль границы Арканзаса приняли новые меры против «незаконных» собраний, – продолжала Мирия, – И РОА были предоставлены широкие полномочия для проведения розысков и задержаний.
– Я уверен, что эти законы распространяются и на Людей, и на Зентрейди, – сказал Макс.
– Если это правда, то почему правительство предлагает экономические льготы Зентрейди в случае их добровольного согласия на микронизацию?
Макс взглянул на нее:
– Похоже, ОМП пытается превратить Арканзас в своего рода резервацию для Зентрейди.
– Это именно то, что они делают. – Мирия положила руку ему на плечо, чтоб он замедлил шаг. Дана тем временем сидела верхом на плечах Макса, и колотила маленькими кулачками ему по макушке. – Я беспокоюсь о Дане. Ты, может, думаешь, что она слишком молода, чтобы понять, что происходит, но она понимает.
– Я знаю. Я тоже безпокоюсь за неё.
– Тогда как думаешь, надо ли мне попросить, чтоб Ланг или Занд поговорили с ней – просто объяснить положение дел?
– Думаю, неплохая идея.
– Хотелось бы, чтоб нашёлся кто-то, кто смог бы так же помочь мне.
Макс вопросительно и с долей обиды глянул на неё.
– Я чувствую, что я должна хоть что-то делать. – Мирия произнесла это тяжело и размеренно, покачивая в такт словам головой. – Права моего народа злостно попираются. Я прекрасно знаю, что я МОГУ что-то сделать. – Она выдержала встревоженный взгляд Макса. – И ещё кое-что, Макс. Я хочу, чтоб ты попросил Рика больше не отправлять тебя на задания в Южные Земли.
– Я не могу о таком…
– Пожалуйста, Макс. Для любого члена РОА участие в действиях там рано или поздно станет позорным пятном.
– Я ненавижу его, Джонатан, и я не перестану его ненавидеть, – такие были первые слова Катрин Вольфф на выходе из военного транспортника, который доставил её, её мужа и их маленького сына Джонни из пустыни Нью-Мексико в удушающую жару Пещерного Города в Венесуэльском секторе. Высокая и поразительно красивая женщина с длинными рыжими волосами и раздвоенным подбородком, Катрин была очень умна, но всегда высказывала вслух то, что у неё на уме. – Здесь ведь просто ужасно.
К сожалению, у неё так же была привычка жаловаться вслух даже на самые мелкие затруднения, с которыми ей приходилось сталкиваться. Но капитан Джонатан Вольфф – такого же роста, с гладко зачёсанными чёрными волосами и небольшими щегольскими усиками, за более чем 13 лет их совместной жизни настолько к этому привык, что не обращал на это никакого внимания.
– Давай сперва хотя бы пять минут осмотримся, прежде чем начнём делать какие-то выводы, – отшутился он.
В отличие от Катрин, по характеру он был намного более склонен к всяческим авантюрам. Его любви к новым местам не было предела, и в пустынной жаре, и в тропической влажности он чувствовал себя одинаково неплохо. Остров Макросс в годы до войны был для Вольффа Чашей Грааля, и он отдал бы всё, чтоб быть на борту КСК-1, когда она случайно свернулась к Плутону во время первой атаки Зентрейди.
Окончив с отличием Академию Роботек, он имел все шансы быть зачисленным в штат крепости. Но его назначение чуть-чуть запоздало: Бритэй атаковал остров, крепость исчезла, и судьба привела его на базу РОА в Альбукерке, и там он встретил и женился на Катрин Монтанд. В то время она ему казалась смешливой туристкой с большим рюкзаком, велосипедисткой, виртуозной лыжницей, но с тех пор она стала вести малоподвижный образ жизни, редко желая высовываться от Альбукерке дальше Санта-Фе, не говоря уже о переднем крае Южного полушария. 8-летний Джонни, который унаследовал домоседские инстинкты своей матери, был зол на обоих своих родителей за то, что был вынужден оставить своих друзей и его любимые ТВ-шоу.
При отсутствии посадочных галерей, пассажирам, прибывающим в аэропорт Пещерного Города, приходилось на своих двоих пересекать раскалённый участок асфальта, чтоб добраться до терминала.
Семья Вольффа изо всех сил вместе тащила свой багаж, когда из терминала вышел и поспешил к ним человек в лёгком костюме, и в очень любезной манере забрал баул у Катрин.
– Господин капитан, я Мартин Перес, от госпожи Карсон, мэра города, – сказал он, пожимая руку Вольффу. В куртуазной манере Перес склонил голову перед Катрин, взлохматил и пригладил тёмные локоны Джонни. – Мэр Карсон просит Вас остановиться в Кабильдо – это городское правление. Это по пути к Вашей квартире. Если Вас, конечно, это не затруднит. Лея – то есть, мэр Карсон – хочет поприветствовать Вас лично. Она хотела встретить Вас здесь, но в последнюю минуту возникло что-то срочное. Тут у нас в крайнее время постоянный кризис. Я уверен, Вы понимаете, господин капитан.
– Конечно, почему бы и нет, – усмехнулся Вольфф, и перевёл взгляд на Катрин. – Ты согласна, дорогая?
– Без разницы, – хмуро буркнула она.
Перес неуверенно перевёл взгляд с Катрин на Джонатана.
– Ну, тогда здорово, – сказал он после секундного замешательства. – У меня есть служебный автомобиль, с кондиционером, для вашего удобства, и я позабочусь, чтоб ваш багаж доставили вам в вашу квартиру. Таможенные и регистрационные процедуры можем пройти потом.
Автомобиль оказался древней «Тойотой» с почти лысыми шинами и неисправным глушителем, и чистого металла в ней, судя по всему, было меньше, чем ржавчины. Кондиционер, как ни странно, работал более-менее сносно, но всё равно приходилось держать открытыми все окна, чтоб просачивающиеся выхлопные газы выдувало из салона. Перес сел за руль.
Аэропорт был расположен к северу от города на широком плато. Двухполосное шоссе пролегало мимо пастбищ, территории для которых вырубали и выжигали из окружающих лесов. В отдалении, во всех направлениях, виднелись высокие столовые горы с заросшими джунглями вершинами. Вольфф, высунувшись в окно правой задней двери, был в своей стихии, впитывая каждую деталь пейзажа, ностальгирующий по Нью-Мексико, но в то же время возбуждённый новым этапом своей жизни. Дед его служил в Юго-Восточной Азии, отец разрабатывал программное обеспечение, а мать была фотокорреспондентом, прежде чем осела в службе новостей Вещательной Сети острова Макросс – так что рассказы, где им приходилось бывать, сильно повлияли на него. Вольфф-старший участвовал в разработке машинного языка, с помощью которого «кибернавты» Эмиля Ланга общались с «Евой», «матерью-компьютером», найденным на борту «Посетителя». Они тогда жили на острове, где в Академии Роботек тогдашний курсант Вольфф учился пилотировать прототипы «ТрансТеков». Но его главной любовью всегда были танки и всякие самоходные орудия, и Вольфф в начале 1999 года подал прошение о переводе его на базу в Альбукерке, которая специализировалась на подготовке танкистов.
Брайан и Ангела Вольффы, его родители, погибли во время нападения Бритэя.
За исключением ободранных рекламных щитов и ветхих витрин редких придорожных магазинов не было никаких признаков города. Затем внезапно дорога достигла вершины небольшого подъёма, и за ним открылся Пещерный Город, зажатый в глубоком каньоне, проходящем по каменистой равнине[48].
– Понятно, как место получило своё название, – хмыкнула Катрин. Она сидела слева по борту автомобиля. Насупившийся Джонни находился между ними.
– Многие наши граждане называют его «Тренчтаун», – сказал Перес, реагируя только на вопрос, а не на противный тон Катрин. – Пока мы спускаемся, вы увидите, что здания специально были сконструированы и оформлены, чтобы гармонировать с особенностями стен каньона. Большая часть строительного материала – местная порода. Такой же принцип был применен в нескольких близлежащих городах, некоторые из которых были построены на вершинах месас[49], другие скрыты в разломах и пещерах, как наш город. Это направление в архитектурном стиле получило название «Незаметность».
– Как интересно, – безразлично сказала Катрин. – Мы обязательно озаботимся и посетим каждый из них, не так ли, Джонатан?
– Будь уверена, – отрывисто ответил Вольфф.
Перес нервно улыбнулся.
– Благодаря своему расположению, Пещерный Город привлекает различные группы людей. Кто-то приходит из Северных Земель, многие из Амазонии и Анд, а также множество Зентрейди, которые бежали от тирании Кайрона. И теперь мы надеемся, что с увеличением гарнизона РОА сможем воспрепятствовать дальнейшим актам терроризма, как это произошло у «Большой пушки», и таким образом сможем ожидать ещё большего притока иммигрантов.
– Иммигрантов-Зентрейди? – уточнила Катрин.
– Я уверен, и их в том числе. Но нет причин для страхов, миссис Вольфф. В Пещерном Городе нет «Недовольных». Мы все живем в гармонии, так же, как здания и земля.
– Вы говорите, что Зентрейди живут среди вас? – Катрин смотрела на него в легкой тревоге.
Перес кивнул.
– В настоящее время, около четырёх сотен. Мы гордимся тем, что в Пещерном Городе нет Зее-тауна.
– Потрясающе, – пробормотала с иронией Катрин.
Надеясь сменить тему, Вольфф указал на куполообразную конструкцию рядом с одним из простейших мостов поперёк Тренчтауна.
– Что это?
Перес выглянул боковое окно водителя:
– А, это Церковь Возвращающейся Катастрофы.
– Какой-то специфический культ Южных Земель? – вопросительно приподнял бровь Вольфф.
– Это больше, чем культ – я бы сказал, религия. А ещё у нас есть «межзвёздные воздаянцы», католики, иудеи и евангелисты. Пещерный Город весьма многоконфессионален. Если бы у Зентрейди были свои молельные дома, они, без сомнения, получили бы разрешение их воздвигнуть.
– «Идеальное сообщество», – прокомментировала Катрин.
Перес указал на ряд бетонных опор надвигающейся эстакады:
– Скоро будет наш монорельс, – сказал он им.
Джонни оживился на низкий горловой звук работающего двигателя мотоцикла – новенький «Мародёр» с рёвом промчался мимо них по шоссе. Водитель носил кожаный жилет с изображением змей и крупной надписью «КРАСНЫЕ ЗМЕИ».
– Байкеры! – воскликнул он восторженно. – Может, здесь в самом деле будет не так плохо.
Как и большинство зданий, расположенных вдоль трёхкилометровой главной дороги Пещерного Города, городское правление представляло собой смесь из самана[50], пластика и стали. Здание было угловатое, трехэтажное, с установленными на крыше солнечными батареями и антеннами радио- и спутниковой связи.
Перес запарковал «тойоту» на специальном зарезервированном под неё месте на парковочном участке, где уже стояло несколько транспортных средств на электрическом ходу, а затем проводил Вольффа по лестнице в кабинет мэра.
– Вам она понравится, – шепнул он Вольффу. – У нее ирландское чувство юмора.
Тем не менее, оказавшись в офисе, Вольфф подумал, что Лея Карсон проявила только радушие хозяина. В своей антимодной прическе и костюме она выглядела очень воинственно.
– Вольфф, рада видеть Вас на борту, – сказала она, выходя из-за своего письменного стола, чтобы пожать ему руку. – Я сразу скажу Вам, капитан, у нас здесь очень много работы, так что я надеюсь, чёрт возьми, что Вы справитесь.
– Я сделаю всё возможное, – осторожно сказал Вольфф.
– И Вы очень правы.
В комнате присутствовало ещё двое, и Перес представил их. «Директор по чрезвычайным ситуациям» Рафаэль Мендоса был низким, крепко сложенным чернокожим, с несколько смазанными чертами и крашеными хной волосами. Фо Минэйло был высоким и худым, со светло-коричневыми волосами до плеч. Он носил загадочный титул «директор информации» и был одет в униформу с эмблемой, напоминавшей искажённый «воздушный змей» РОА.
– Фо – Зентрейди, – сочла за лучшее указать Карсон. – Он наш связной с «землячеством» пришельцев Города. – Она посмотрела на Вольффа. – Вы будете работать в тесном сотрудничестве с Фо, капитан. Вопросы, возражения?
Вольфф покачал головой:
– Нет, всё в порядке.
– Это хорошо, потому что я хочу, чтобы Вы поняли – и чтобы в Вашем лице поняла РОА – я отказываюсь пускать вас в этот город как в крепость. Это не означает, что нам не нужна защита – в основном из-за ошивающихся по округе банд мародёров, которые отказываются верить, что из «Большой пушки» уже вытащено всё мало-мальски полезное. Наша основная цель состоит в том, чтобы найти какой-то способ позволить всем людям приобщиться к этому городу, и под «людьми» я имею в виду всех. Пока всё идёт своим чередом, и у нас пока больше мутят воду Люди, чем Зентрейди. Бандиты, «фуражиры», беглецы из тюрем, разрушенных во время Дождя Смерти… – Она покачала головой. – И ещё эта банда мотоциклистов, «Красные Змеи»…
– Мы видели одного из них! – воскликнул Джонни.
– Они очень нехорошие люди, Джонни, – строго взглянула на него Лея. – Особенно их самопровозглашенный лидер, человек по имени Атилла Первый. – Она сделала отмахивающий жест. – Но всему своё время. – Она посмотрела на Вольффа ещё раз. – Господин капитан, со своей стороны хочу добавить, что я не хотела этого назначения. Я должна была остаться в Ирландии, но сенатор Моран и Управление возрождения и реконструкции имели другое мнение. Тем не менее, я решила, что постараюсь изо всех сил, и я ожидаю, что Вы сделаете то же самое.
Вольфф изобразил свою самую гламурную улыбку:
– Госпожа мэр, мне кажется, я просто создан для этого места.
Она медленно улыбнулась ему в ответ:
– Вы знаете, что, Вольфф – я Вам поверю. – Она повернулась к Катрин. – Я вижу, что Вы не разделяете энтузиазм мужа, Катрин, но всё, что я прошу – дать ему шанс. А также, если Вам вдруг захочется осмотреться здесь получше, я найду кого-нибудь из департамента по связям с общественностью и организую Вам сколько угодно экскурсий.
Катрин заставила себя улыбнуться:
– Благодарю вас, госпожа мэр. Я подумаю.
Карсон выдохнула и потёрла маленькие ладони.
– Итак, тогда первое, что мы завтра изучим – как безопасно перегонять скот в город, не показывая по дороге пушек. И пока мы этим занимаемся, мы будем держать открытыми все линии общения между людьми и Зентрейди, в том числе «Недовольными».
– А ну заткнули свои пасти и дали ему сказать!!! – заорал Клозан на участников переговоров в Каире: галдящую толпу из шестидесяти двух Зентрейди. Из-за громких разговоров и отдельных дискуссий было совсем не слышно посланника от «Кулака Кайрона». Многие из присутствующих, по примеру «Квандолма», были одеты в гелабы и куфии[51]. – Давайте хотя бы сейчас воздержимся от дрязг между собой! – Ростом под два метра и мощного телосложения, Клозан был лидером группы «Квандолма», которая и организовала встречу. Название группы означало «Воскресшие». Символом группы был смеющийся череп.
Стоящий на инкрустированном столе с мегафоном в руке, Нелло, посланник «Кулака Кайрона», был отправлен для налаживания контактов, и в том числе выставить в лучшем свете разгром в Южной «Большой пушке».
– Это было не поражение, а просчитанная жертва. Капитан Багзент и двое других скрылись с электронной документацией, которая имеет неоценимое значение для наших усилий.
– Кто сделал этого Багзента «капитаном»? – выкрикнул кто-то из задней части комнаты. – Это человеческое звание!
– И что нам с этих документов, когда нам нужно оружие? – завопил другой.
Нелло замахал обесцвеченными руками в примирительном жесте.
– Эти документы, удостоверяющие личность, помогут нам получить доступ на борт фабричного…
– Зачем нам тащиться за целью вверх, когда их полно прямо здесь?
Нелло повернулся к источнику вопроса:
– Завод является не целью, а источником необходимых частей для оружия…
– Мы сами оружие!!! – прервал тот же голос. – До тех пор, пока у нас есть руки, и ноги, и зубы, у нас есть оружие!!!
Клозан, наливаясь бешеным гневом, вскочил на ноги снова и грохнул кулаком по столу.
– Заткнулись! Я сказал, ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ!!! Я УБЬЮ следующего, кто ВЯКНЕТ вне очереди!
Все представители обязаны были отчитываться о проделанной во имя Императива «работе» за три коротких планетарных года. Каждому слову Клозана все повиновались без вопросов: как командир личного флота Долзы, он пользовался большим авторитетом, чем Бритэй и Рено вместе взятые. Теперь всё, что у него осталось – «Квандолма», и в зоне ответственности «Квандолма» была Северная Африка от морского побережья до тропиков, просторы которой почти целиком состояли из безлюдных пустынь, которые, как ни странно, напоминали сероватые пустоши их родной Фантомы.
За исключением Антарктиды, на долю Африки пришлось меньше всего ударов по сравнению с остальными континентами. Сломленная болезнями и засухами в течение десятилетия Всеобщей Гражданской Войны, а до неё – терзаемая постоянными межплеменными и ресурсными войнами, там едва-едва осталось жизни, чтоб заставить отреагировать биосканеры боевых кораблей Зентрейди. После всех предыдущих унижений многие африканцы восприняли аннигилирующие молнии Долзы как долгожданное избавление от страданий.
Каир не получил прямого удара, но Александрия неподалёку от него – да, и радиация оттуда, и медленный дрейф радиоактивных облаков из жестоко перепаханной Испании и Средиземноморья в сторону Израиля принесли медленную и мучительную смерть 14-милионной конгломерации Каира. Город был насыщен радиацией, и останется радиоактивным ещё не один десяток лет.
Запруженный в дельте обломками Александрии, Нил вышел из берегов и разлился на юг, частично залив Каир. Базары были пустынны, и в воздухе пустыни не тянулся голос муэдзина, призывая правоверных на молитву. Мародёры приехали после, и на пару с нильскими крокодилами обжирались на мертвечине. Но место осталось почти таким же целым, как Буэнос-Айрес. Многие мечети, минареты и обелиски всё ещё стояли, как стояли в Гизе пирамиды и Сфинкс. Разбившийся флагман Клозана добавил в пейзаж района новую историческую реликвию. В качестве штаб-квартиры «Квандолма» Клозан выбрал мечеть Аль-Азхар, сразу за стенами Старого Города, а библиотечное помещение мечети, известное своим собранием из 250000 древних книг – в качестве места проведения встречи. Но не ради исламской архитектуры или рукописей послы Зентрейди собирались здесь со всего мира, а к Клозану. И приходили они как с близких мест, типа Конго, так и с весьма отдалённых, как Австралия. «Паранка», «Люктауро», «Железные вороны», «Саван», «Багровые призраки»… Представители от женщин – «Взыскующие», «Сенбуру»… И прибывали в военных и пассажирских самолётах, взятых из разрушенных аэропортов, на грузовиках и вездеходах, ремонтно-восстановительных кораблях и малых судах-разведчиках, спасённых из разбитых боевых кораблей – чтобы воздать должное командиру некогда великой боевой группы Долзы.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 149; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!