Рассказ о различных таинственных возвещениях и священных проявлениях, произошедших до благословенного рождения Его Величества

АБУ-Л ФАЗЛ И “АКБАР-НАМЕ” КНИГА И ЭПОХА

“Акбар-наме”. Название, на первый взгляд, традиционное. Можно вспомнить “Шахнаме” Фирдоуси, и “Кавус-наме”, и “Тути-наме” — знаменитую “Книгу попугая”. И всё же название этой книги символично уже в силу своей традиционности. Своей неоднозначностью: то ли “Книга Акбара”, то ли “Великая Книга” — название подчеркивает значимость её — “Книга”, а не “История” или, скажем, “Деяния Акбара”.

История знает немного книг, равных “Акбар-наме” по грандиозности замысла и исполнения. Но немного найдется в истории и личностей, равных по масштабу падишаху Акбару, фактически создавшему государство, известное как империя Великих Моголов. Провозглашенный падишахом в 13 лет в военном лагере в Каландуре, когда по трагической случайности погиб его отец, он получил власть лишь над районами Агры и Дели и частью Пенджаба. А его наследник Салим, правивший под именем Джахангира, унаследовал страну с территорией от Гуджарата на западе до Бенгальского залива на востоке и от границ Тибета на севере до реки Годавари на юге.

Мальчик, одержавший в 13 лет свою первую победу в битве при Панипате, как и его дед Бабур тридцатью годами раньше, и доказавший впоследствии, что победа его малочисленной армии, хотя бы и случайная, — лишь первый камень в основании великого государства. Юноша, взявший бразды правления в свои руки и стремившийся так организовать государственное управление, чтобы оно действовало как хорошо отлаженный механизм. Зрелый правитель, пытавшийся реформировать экономическую жизнь Индии и строивший города и великолепные дороги, связавшие в единое целое разные концы страны, как, например, знаменитая “шахская дорога” из Агры в Лахор, на всем протяжении которой деревья образовывали тенистую аллею с караван-сараями для путников. Это — один Акбар, стремившийся оставить своим наследникам хорошо управляемое государство, в котором лишь немногое было изменено его потомками.

И другой, настойчиво прилагавший усилия разрешить конфликт, раздиравший Индию, — противостояние людей, исповедующих ислам и исповедующих индуизм, уносящее и в наши дни человеческие жизни, разорвавшее Индию на два государства. Акбар был первым мусульманским правителем, не только мужественно провозгласившим веротерпимость государственным принципом, но и попытавшимся провести религиозную реформу, создав единую для всех подданных “Божественную веру” — дин-и илахи. [6]

Акбар — ребенок, Акбар — подросток, на которого неожиданно свалилось бремя власти, Акбар — воин и зрелый политик, осознающий необходимость перемен для упрочения государства. Все эти образы встают перед глазами читающего “Акбар-наме”. Великий памятник дружбе двух удивительных людей — падишаха Акбара и его везира Абу-л Фазла — был создан не просто придворным историком, а соратником в нелегком государственном труде.

Абу-л Фазл Аллами и сам был неординарной личностью, под стать падишаху Акбару. Его семью можно считать как довольно типичной для Индии первой половины XVI века, так и достаточно необычной. Отец Абу-л Фазла, шейх Мубарак Нагори (1505—1593), был видным деятелем суфийского братства чиштийа и известным ученым. Примкнув в 40-х годах XVI века к движению махдистов, он, после гибели в 1550 году духовного главы движения шейха Алаи, из-за гонений долгие годы скитался с семьей, боясь подолгу оставаться на одном месте и навлечь беду на друзей, давших ему кров. И хотя основные репрессии против махдистов связаны с политикой Ислам-шаха Сура, ставшего наследником Шер-шаха в 1545 году, преследование махдистов продолжалось вплоть до конца 60-х годов XVI века. Судьба повернулась лицом к шейху Мубараку лишь после того, как в 1568 году молочный брат Акбара Мирза Азиз Кокалташ представил ко двору старшего сына шейха — Абу-л Файза Файзи, молодого, но уже известного поэта. Некоторое время спустя Акбару были представлены сам шейх Мубарак и его младший сын Абу-л Фазл.

После постройки “Ибадат-ханэ” (молитвенного дома), где Акбар устраивал диспуты между шейхами суфийских орденов, а впоследствии и представителями различных религий, махдисты — в их числе шейх Мубарак и его сыновья — стали активными участниками этих дискуссий, весьма и весьма горячих. Их поддерживало и сознание того, что “Ибадат-ханэ” возвели по приказу Акбара на месте старой кельи шейха Абдуллы Ниязи, вождя махдистов и любимого ученика главы ордена чиштийа шейха Салима Чишти. Сам шейх Салим к этому времени был духовным наставником падишаха Акбара. Пик политической карьеры шейха Мубарака Нагори пришелся на 1579 год, когда по инициативе его и шейха Шариф-ул Амул, махдиста из персидского ордена нуктавийа, бежавшего в Индию, был составлен “Мазхар” (“Декларация”, “Указ”). Подписанный в августе—сентябре 1579 года всеми высшими мусульманскими авторитетами при дворе Акбара, этот документ провозглашал верховенство власти падишаха как в светской жизни, так и в вопросах веры. Указ гласил: “...Если в вопросе веры, о котором муджтахиды [т.е. духовные авторитеты] спорят между собой, он [Акбар], в своей проницательной мудрости и здравом размышлении избрав одно из числа спорных решений, для обеспечения жизни людей и ради благи устройства мира, издаст соответствующий приказ, то все должны с ним согласиться, и он [приказ] абсолютно обязателен для всех подданных без исключения. Кроме того, если он [Акбар] сочтет нужным и издаст какой-либо приказ, который не противоречит догме и служит для повышения благосостояния людей, то сопротивляться ему нельзя, он [приказ] для всех [7]обязателен. Нарушители его навлекут на себя гнев на том свете и кару религиозную и светскую” ¹.

Шейх Мубарак, несмотря на все испытания, сумел дать своим сыновьям блестящее по тому времени образование. Сначала он сам был их наставником и учителем, затем его старший сын Абу-л Файз продолжил обучение у Хаджи Хасана Марвази. Именно Абу-л Файзу принадлежала идея создания “Акбар-наме”. Абу-л Файз Файзи (1547—1595), один из крупнейших поэтов и ученых при дворе Акбара, намеревался, следуя за Низами и Хосровом Дехлеви, написать “Пятерицу” (“Хамсе”). Предполагалось, что она будет состоять из пяти поэм: “Средоточие времен” (“Марказ-е адвар”), “Сулейман и Билкис”, “Наль и Даман”, “Семь стран” (“Хафт кишвар”) и “Акбар-наме”. К сожалению, Абу-л Файз успел завершить только две поэмы — “Средоточие времен” и “Наль и Даман”, созданную на сюжет одного из эпизодов третьей книги “Махабхараты”. Фрагменты “Акбар-наме”, написанные Файзи, впоследствии использовал Абу-л Фазл в своей книге, а одну из касыд, посвященных Акбару, полностью включил в “Акбар-наме”. Энциклопедичность знаний Абу-л Файза Файзи высоко ценил падишах Акбар, назначивший его наставником своих сыновей Данияла и Мурада, а затем и духовным наставником старшего сына, Салима. Но Файзи никогда не был оторванным от повседневной жизни поэтом. Он назначался правителем Агры, исполнял дипломатические поручения Акбара и брата, Абу-л Фазла, принимал участие в военных походах. Вместе с Абу-л Фазлом он возглавлял комиссию по переводам и редактировал переводы с санскрита на фарси “Атхарваведы”, “Махабхараты”, “Бхагавадгиты”. Ему принадлежит перевод с санскрита одного из фундаментальных трактатов по арифметике “Лилавати”, написанного в X веке выдающимся индийским математиком Бхаскарой Ачарьей.

В 1589 году Акбар удостоил Файзи титула “царь поэтов” — малик аш-шуара, выделив его в плеяде таких блестящих поэтов, как Урфи Ширази, Назири Нишапури, Аниси Шамлу. Автор более 100 произведений, он прославился в персоязычной поэзии как мастер изысканного и даже изощренного стиха.

Абу-л Файз Файзи умер от изнурительной астмы в 1595 году, не осуществив многих грандиозных замыслов. После смерти в его библиотеке насчитали около 4000 рукописей на фарси, арабском, санскрите, тюркских и новоиндийских языках. Смерть его, всего два года спустя после смерти отца, была тяжелым ударом для Абу-л Фазла. Враги обоих братьев тогда торжествовали, но мало кто, кроме историков, знает сегодня их имена. А поэт Файзи продолжает жить. В 1926 году в Лахоре был издан на фарси “Диван” Абу-л Файза Файзи ², включивший около 15 тысяч бейтов, а русский читатель с его поэзией познакомился [8] благодаря переводу В.А. Жуковского поэмы “Наль и Дамаянти” (“Наль и Даман”) ³. Именно перу Файзи принадлежат строки наставления правителю:

Будь справедлив. Судьбу людей решая,
Все “за” и “против” взвесь, не поспешая.
Прославь себя поступками такими,
Чтобы в веках твое сияло имя! ⁴

Абу-л Фазл был представлен ко двору в 1574 году в первую очередь как ученый и поэт. При этом он преподнес Акбару рукопись “Тафсир-и-Акбари” (“Великие комментарии”) с толкованием аята 256 суры 2 “Аль Бакара”. В общем ряду молодых шейхов, собранных при дворе Акбара, Абу-л Фазл быстро выделился своим умением не только рассуждать об абстрактных проблемах богословия, но и находить конкретные решения повседневных проблем. Вскоре после поступления его на царскую службу была создана, вероятно, при его участии, Летописная канцелярия (Канун-и-вакиа-нависи), в которой было четырнадцать писцов — по два на каждый день недели. В их обязанности входило фиксировать все распоряжения падишаха и главных министров. А позднее туда стали стекаться, по распоряжению Акбара, и указы наместников областей, и даже записи воспоминаний родственников Акбара и приближенных Хумаюна, ставшие впоследствии бесценными историческими документами государства Великих Моголов. Сам Абу-л Фазл так описывает свое состояние перед встречей с Акбаром и эту встречу: “Под воспитывающим оком его духовного и физического отца он [Абу-л Фазл] в свои пятнадцать лет ознакомился с рациональными и традиционными науками. Хотя это и открыло врата знания и дало ему доступ в приемную мудрости, всё же, по несчастью своему, он возгордился <...>. Стопа его усилий пребывала в состоянии восхищения своими собственными совершенствами, а толпа окружающих его учеников лишь усиливала его самонадеянность. <...> Хотя днем его келья была озарена светом обучения наукам, ночью он ступал на путь странствий и обращался к приверженцам Пути поиска”. И далее: “Несмотря на то, что увещевания моего почтенного отца удерживали меня от пустыни безумия, всё же беспокойного вместилища моей души так и не достигло ни одно действенное лекарство. Мое сердце то тянулось к мудрецам страны Катай, то чувствовало тягу к аскетам Ливанских гор. Иногда мой мир нарушало сильное желание общения с ламами Тибета, а иногда меня за полу влекла симпатия к святым отцам Португалии.

Иногда беседы с мобедами персов, а иногда познание тайн Зендавесты лишали меня покоя, ибо моей душе было чуждо общество как трезвых, так и (духовно) опьяненных моей собственной земли. <...> Наконец удача мне [9] улыбнулась, и в святом собрании (религиозные собрания Акбара) упомянули имя того, кто был сбит с толку в водовороте жизни. Мой почтенный брат, мои доброжелательные друзья, мои любящие родственники и мои ученики были единодушны, говоря: “Ты должен достичь благодати служения духовному и мирскому хедиву”. <...> Я не был склонен следовать их совету, а мои желчные страхи мирского служения волновали мою душу, стремившуюся к уединению. <...> Наконец мой отец отдернул завесу незнания и направил меня к истине. По необходимости я предпочел его (отца) удовольствие своим собственным желаниям, и поскольку сокровищница моего сердца, богатая духовно, не имела мирских благ, я написал комментарий на стих о Троне как подношение высочайшему двору и преподнес это произведение как извинение за свои пустые руки. Шахиншах милостиво принял его. <...> Сердцем моим овладела любовь к этой священной особе. В то время его ум занимал поход в восточные области. Мое положение не позволяло мне, сидящему в пыли, рассчитывать на внимание великих вельмож двора, а тем, кто принадлежал порогу почета, поглощенным делами султаната, было недосуг замечать неизвестных и скромных людей. Мне было отказано в поступлении на службу. Несмотря на то, что старые понятия еще таились в моей душе, духовные узы между мной и этим великим человеком государства и религии удерживали меня, и когда властелин земли возвратился, завоевав восточные области, в столицу Фатхпур, он вспомнил меня, затворника” ⁵.

И действительно, духовные узы крепко связали этих людей на всю жизнь. Акбар высоко ценил способности Абу-л Фазла, доверяя ему дипломатические поручения, а затем и такие ответственные государственные посты, как пост дивана — главы финансового ведомства и вакила — первого советника правителя. Абу-л Фазл считал главной задачей своей жизни не просто поддерживать Акбара в нелегком труде реформатора, но и сохранить его деяния для потомков. Как человек высокообразованный, он прекрасно знал роль слова, занесенного пером на бумагу. Не случайно “Акбар-наме” открывается похвалой Речи и Слову.

Абу-л Фазл далеко не сразу пришел к столь грандиозному замыслу — описать всю жизнь Акбара, от самого момента его рождения. Сохранились документы, указывающие конкретную дату начала работ — середина марта 1588 года ⁶. Во “Вступлении” к “Акбар-наме” Абу-л Фазл так говорит о подготовке к написанию книги: “...Мне стоило огромного труда и изысканий собирание записей и повествований о деяниях Его Величества, я долгое время расспрашивал служителей Государства и престарелых членов прославленного рода. <...> В провинции были посланы царские указы, чтобы те, кто из старых слуг помнил точно или с незначительными отклонениями, события прошлого, сделали бы копии своих записей или воспоминаний и передали их ко двору”. И далее: “Я получил хронику событий, начиная с 19 года Божественной эры, когда <...> была учреждена Летописная канцелярия... Мне стоило большого труда достать оригиналы или копии указов, которые были изданы для провинции со времени [10] Вступления на престол и до нынешнего дня. Мне также стоило труда включить многочисленные отчеты о делах государства и событиях в других странах...”

Это был грандиозный замысел и грандиозный труд. По сути дела как историк Абу-л Фазл один из первых провел поиск и сбор архивных документов. А традиционное построение начала книги в виде рассказа о предках Акбара требовало соблюдения определенной достоверности. Если биография Бабура была известна по знаменитой “Бабур-наме”, которую великолепно знали и Хумаюн, и Акбар, и многие образованные люди при дворе, то подробного рассказа о жизни Хумаюна не существовало. Хотя были еще живы многие его сподвижники. И именно Абу-л Фазлу, стремившемуся опираться на свидетельства очевидцев, мы обязаны появлением знаменитой “Хумаюн-наме” ⁷ — воспоминаний тетки Акбара, младшей дочери Бабура Гульбадан бегим. Эта небольшая книга, написанная по просьбе Акбара как материал для “Акбар-наме”, содержит многие интересные сведения о правлении Хумаюна и его женитьбе на матери Акбара — Хамиде Бану бегим. Другая книга, известная как “Тарихи Хумаюн” (“История Хумаюна”), включает свидетельства, продиктованные Баязид Султаном, который был при Хумаюне управляющим на кухне, писарю Абу-л Фазла в Лахоре в 1590 году. Она начинается с событий 1540 года – времени бегства Хумаюна в Персию — и содержит множество интересных фактов и списки военачальников. Известно, что было сделано до девяти копий с этой записи — для личной библиотеки Акбара, для его трех сыновей, а также две для библиотеки Абу-л Фазла. Тогда же были записаны воспоминания Джаухара — водочерпия при Хумаюне, известные ныне как “Тезкере ал-вакийят”. Абу-л Фазл рассчитывал закончить первую часть своего труда к сорок первому или сорок второму году правления Акбара, т.е. в 1596—1597 годах. Но грандиозность предстоящего труда определялась величием поставленной задачи: он надеялся, как сам пишет в “Аин-и-Акбари”, написать историю четырех каранов жизни Акбара (каран — период времени, равный тридцати годам), т.е. от рождения Акбара до 120 лет ⁸. Ибо Абу-л Фазл твердо верил, что Акбару, как библейским и кораническим патриархам, суждено прожить не менее 120 лет, что считалось нормальной продолжительностью жизни достойных людей, отмеченных Аллахом. Первый том “Акбар-наме” включил родословную Акбара и описание первых тридцати лет его жизни — от рождения до семнадцатого года правления. Во втором томе предполагалось изложить историю до сорок седьмого года правления. Однако повествование обрывается на сорок шестом году, поскольку в 1602 году Абу-л Фазл погиб.

О тщательности работы над текстом “Акбар-наме” говорит короткое упоминание Абу-л Фазла о том, что “при пятом пересмотре своей работы он решил включить в “нее двустишия” ⁹, чего старался избегать ранее. [11]

Современные исследователи обычно избегают “Акбар-наме” из-за сложного слога, в котором зачастую скрыта замысловатая символика. Да, они могут себе это позволить благодаря тому же Абу-л Фазлу, который не только написал “Великую Книгу”, но и сопроводил ее великолепным дополнением — собранием различных документов, указов, распоряжений и собственных комментариев к ним, названным им “Аин-и-Акбари” (“Установления Акбара”). Именно эта книга, содержащая ценнейшие сведения по экономике, внутренней политике, географии и людях Индии времени правления Акбара, незаслуженно отодвинула в тень более сложную “Акбар-наме”. Но подчеркну — более сложную для нынешнего читателя, но не для того, к кому эта книга была обращена. Ибо современники называли Абу-л Фазла “Низами в прозе”, и в средневековой Индии он считался непревзойденным мастером стиля. Ведь не случайно именно Абу-л Фазла падишах Акбар попросил переработать знаменитую “Тути-наме” (“Книгу попугая”) Зийа ад-Дина Нахшаби ¹⁰. Эта книга, завершенная в 1330 году, славилась отточенным языком и блестящим стилем. Но к середине XVI века язык этот стал восприниматься как слишком вычурный, а потому трудный для понимания. Известно, что Абу-л Фазл подошел к этой книге очень бережно: он несколько упростил язык и убрал длинноты, слегка сократив объем, но сохранил основу повествования неизменной. Далеко не всегда интерпретаторы и переводчики “Тути-наме” обращались с ее текстом столь аккуратно. К сожалению, оригинальная редакция Абу-л Фазла не сохранилась, о ней упоминается в одной из рукописей.

Работая вместе с братом и другими учеными над переводами с санскрита на фарси, он подчеркивал, что люди должны читать священные книги на понятных им языках. Ибо “невежественные богословы” искажали их смысл. Эти слова прямо перекликаются с лозунгами европейского протестантизма, выступавшего за право читать Библию не на латыни, а на языках, понятных населению. И хотя Абу-л Фазл не оставил после себя крупных философских трактатов, эта и многие другие идеи сближают его с такими мыслителями, как Эразм Роттердамский, Джордано Бруно, Гольбах. Как и они, Абу-л Фазл считал религиозный фанатизм и религиозную рознь плодами ограниченности и невежества. Призывы Абу-л Фазла к религиозной терпимости, к единству всех жителей Индии, независимо от их вероисповедания, к отказу от деления людей на “истинно верующих” и “неверных” и сегодня актуальны для многих районов Северной Индии и Бенгалии, где противостояние последователей индуизма и ислама продолжает уносить человеческие жизни.

Идеи Абу-л Фазла во многом совпадали с идеями Акбара, которые тот пытался реализовать в своих реформах. И мне хочется обратить внимание на следующий аспект. Нам, избалованным газетами, радио и телевидением, сегодня трудно осознать значение книги в те времена, когда все эти средства массовой [12] информации были еще не известны. Между тем достаточно вспомнить, какой эффект произвело в Европе XV века появление печатной Библии Гутенберга. Библия, а следом за ней и книги вообще становились достоянием широких слоев населения, а значит, и средством влияния на население. Эта способность книги формировать общественное мнение или, по меньшей мере, влиять на него была существенным элементом средневековой мусульманской культуры. Как подчеркивал А.Б. Халидов, “исключительная любовь к книге — одна из характернейших черт этой культуры” ¹¹. Специалисты, работающие с восточными рукописями, знают масштабность изготовления книг в мусульманских странах в средние века. Книга служила и средством сохранения и передачи знания для многих поколений, и средством публицистики, причем независимо от жанра. Давно признано, что “Книга царей” Фирдоуси — “Шахнаме”, в которой гений поэта вдохнул новую жизнь в древние иранские предания, стала опорой национального сознания таджиков и иранцев. А газели Хафиза, воспринимаемые сегодня читателем как лирика, служили предметом серьезнейших споров суфиев о взаимоотношениях человека и Творца.

Огромную роль книги прекрасно осознавал Абу-л Фазл. И не случайно он вместе с братом покровительствовал каллиграфам и художникам, воплощавшим слова поэтов и ученых в книги. И потому, говоря о самом любимом и выстраданном детище Абу-л Фазла — “Акбар-наме”, нельзя забывать о той острейшей полемике, которая шла вокруг религиозной реформы Акбара, вокруг провозглашенной им “Божественной веры” — дин-и илахи, с помощью которой Акбар пытался объединить всех своих подданных. О накале страстей можно судить по письмам и посланиям Ахмада Сирхинди, одного из самых известных шейхов ордена накшбандийа в Индии времен Акбара, которые он посылал своим последователям в Кашмире, Бадахшане, Лахоре, Дели и других городах Северной Индии и Афганистана. Одно из таких посланий цитирует в своей книге К.А. Антонова: “Военачальникам следует оказать помощь суннизму и нанести поражение ереси... Улемам... не открывать уст для произнесения еретических слов и не издавать фетвы в подтверждение какого-нибудь новшества” ¹². И далее характеризует это рассуждение, как активную программу борьбы с политикой реформ Акбара ¹³. А ведь на стороне оппозиции был не только Сирхинди, но и многие другие талантливые богословы, ученые, поэты. Шла острейшая политическая борьба, которая не закончилась со смертью Акбара. И несомненно, книга Абу-л Фазла была одним из орудий в этой политической борьбе, причем, если сравнивать с артиллерией, орудием дальнобойным. “Акбар-наме” не традиционная придворная хроника, призванная восхвалить достоинства правителя и умалить его недостатки, а скорее ответ противникам [13] реформ Акбара и разъяснение потомкам. Вчитайтесь во “Вступление” к “Акбар-наме” как в ответ противникам в полемике, и вы увидите за сложной и замысловатой фразеологией стремление ярко и эмоционально обосновать реформы Акбара как единственно возможный путь, предначертанный ему свыше. И становится понятным, что трудные для нашего восприятия, сложно построенные фразы — это обычный для того времени полемический прием, блестяще исполненный.

И тогда “Акбар-наме” предстает не панегириком Акбару, а разъяснением: почему Акбар делает то, что он делает; разъяснением неизбежности его деяний их предопределенностью свыше — весьма понятного для современников аргумента. Предопределенностью из-за присутствия в Акбаре Божественного света, воплотившегося в нем через череду предков (см. главы 13—15). И друг, соратник, сподвижник падишаха Акбара, его везир, ученый, шейх Абу-л Фазл Аллами, видевший в Акбаре воплощение давней мечты многих мусульман о приходе Махди (Спасителя) — праведного правителя, призванного отменить все несправедливые законы и установить справедливость на земле, — становится человеком, взявшим на себя нелегкий труд ответить оппонентам Акбара. Но не растоптать, не уничтожить их хулой или едкой сатирой, а объяснить неизбежность реформ им, заблуждающимся, ибо для них и явлен Акбар в мир. Может быть, кому-то подобное сравнение покажется слишком смелым, но с моей точки зрения, “Акбар-наме” для его автора — это Евангелие от Абу-л Фазла. Не случайно через всю книгу проходит своеобразная перекличка истории Акбара, в ее ключевых моментах, и темы Иисуса Христа, пророка Исы, Мессии ¹⁴.

Вполне понятны и скрупулезность собирания фактов и документов — как бы не упустить чего-то высокого, символически значимого, и существование столь любимой всеми исследователями эпохи Акбара книги “Аин-и-Акбари”, которая, фиксируя конкретные цифры и документы, выступала дополнительным подтверждением истинности всего изложенного в “Акбар-наме”.

И становится ясно, почему именно Абу-л Фазл, а не какой-либо другой придворный Акбара, стал жертвой ненависти принца Салима, будущего шаха Джахангира. Ведь Абу-л Фазл — это тот, кто доносил мысль Акбара до самых широких слоев населения, облекая ее в понятную и эмоционально воздействующую форму, а потому именно ему и суждено стать жертвой противостояния рвущегося к власти сына и властвующего отца.

Абу-л Фазл погиб 12 августа 1602 года. Спеша по зову Акбара кратчайшим путем в Агру, он попал в засаду, организованную раджпутским раджой Бир Сингхом Бундела по приказу Салима. Абу-л Фазл был предупрежден о возможном нападении, однако предпочел пойти навстречу опасности, но не потерять драгоценное время на кружном пути. Получив двенадцать ран, он погиб в неравном бою вместе со своей свитой. А его голову Бир Сингх послал Салиму. [14]

Известно, что гибель друга и соратника стала тяжелейшим ударом для Акбара. История сохранила его слова: “Если Салим так спешит сесть на трон, то лучше бы он убил меня, но пощадил Абу-л Фазла”. После гибели Абу-л Фазла Акбар прожил еще три года, пережив смерть двух сыновей и оставив Салиму могучее государство, получившее в истории название “Империя Великих Моголов”.

Предприняв попытку впервые сделать перевод “Акбар-наме” на русский язык, мы стремились увидеть Акбара глазами Абу-л Фазла. Основой нашей работы стал английский перевод “Акбар-наме”, выполненный выдающимся английским востоковедом Генри Бевериджем для серии “Bibliotheka Indica”. Работа Бевериджа продолжалась около сорока лет: перевод первого тома вышел в свет в 1897 году, а третьего — в 1935 году. Причины, побудившие Бевериджа взяться за перевод этой грандиозной книги, он сам объяснил в “Предисловии к I тому”, которое мы сохранили и в русском издании. Но надо заметить, что отношение его к труду Абу-л Фазла менялось с течением времени, и в “Предисловии к III тому” Беверидж писал: “...Его упорное трудолюбие и точность, наконец, взяли надо мной верх, и я оставил его с чувством уважения, гораздо более глубоким, чем вначале”.

Осуществляя перевод, мы стремились сохранить комментарии, которыми сопроводил текст Г. Беверидж. К сожалению, некоторые из них устарели, в частности, географические пояснения, основанные на административном делении XIX века. Поэтому они были уточнены в соответствии с современным административным делением. Мы сочли возможным сократить пространные филологические экскурсы по источникам, недоступным российскому читателю или устаревшим, в свою очередь, дополнив комментарии в соответствии с современными научными представлениями. Все примечания и пояснения, внесенные в текст при русской редакции, заключены в квадратные скобки. Также были составлены именной и географический указатели.

Нам хочется выразить свою благодарность всем тем ученым — историкам и филологам, отечественным и зарубежным, чьи труды по истории Индии и сопредельных государств и работы над переводами источников помогли нам лучше понять эпоху “Акбар-наме” и сделать книгу понятной и интересной читателю. Мы признательны В.Д. Козыдре за помощь в редактировании глав 3—8.

Книга иллюстрирована миниатюрами из собрания Российской национальной библиотеки и миниатюрами к “Бабур-наме” из собрания Государственного музея Востока. Их значение в культуре могольского времени раскрывает завершающая эту книгу статья “Миниатюра эпохи Акбара”, написанная И.И. Шептуновой, заведующей отделом Государственного музея Востока, специалистом по искусству Индии.

С. Н. Воробьева

Комментарии

1. Цитируется по: К.А. Антонова. Очерки общественных отношений и политического строя Могольской Индии времен Акбара (1556—1605 гг.). М., 1952. С. 249—250.

2. Диван-е Файзи (954—1004), бозоргтарин шаэр-е саде-йе дахом-е сарзамин Хинд ба тасхих-е Эй. Ди. Иршад. Лахор, 1346 (1926).

3. Более точный перевод поэмы был выполнен Германом Плисецким: Абу-л Файз Файзи. Наль и Даман / Пер. Г. Плисецкого: Предисл. Г. Алиева. М., 1982.

4. Цит. по указ. изд. С. 43—44.

5. Акbarnama. Vоl. III, 84-85. Тrans. by H. Вeveridge. Са1cutta, 1935.

6. См. примечание Г. Бевериджа в конце “Вступления”.

7. Гульбадан бегим. Хумаюн-наме. Ташкент, 1959.

8. Аin-i-Аkbari. Vо1. III, 416. Тrans. by Н.S. Jаrrеt. Са1cutta, 1894.

9. Аin-i-Аkbari. Vо1. III, 415.

10. На русском языке “Тути-наме” Нахшаби известна в классическом переводе Е.Э. Бертельса: Зийа ад-Дин Нахшаби. Книга попугая (Тути-наме). М.: ГРВЛ, Наука, 1979.

11. Халидов А.Б. Книжная культура // Очерки истории арабской культуры V—XV вв. М., 1982. С. 15.

12. Ахмад Сирхинди. Мактубат. Рукопись Института востоковедения РАН № 6-1154. С. 126 а. Цит. по: Антонова К.А. Очерки общественных отношений... С. 15.

13. Там же. С. 15.

14. С.Н. Воробьёва. Родословная падишаха Акбара в “Акбар-наме” Абу-л Фазла: создание мифа // Россия — Индия: перспективы регионального сотрудничества (Самара). М., 2001. С. 44-53.

ПРЕДИСЛОВИЕ К I ТОМУ

Когда Азиатское общество Бенгалии удостоило меня чести, пригласив для перевода “Акбар-наме”, я ответил, что сомневаюсь в своей способности сделать полный перевод, и предложил отредактировать рукописную версию лейтенанта Чалмерса. Мое предложение было принято; Королевское Азиатское общество предоставило мне рукопись и разрешение опубликовать ее. Но вскоре я обнаружил, что перевод Чалмерса слишком краток для того, чтобы стать основой моей работы, и необходима новая версия. Несомненно, рукопись Чалмерса очень помогла Элфинстоуну и графу Нёру, пригодилась и мне, но в ней изъято многое из повествования Абу-л Фазла. Так, в самом начале книги опущено более 90 страниц, на которых рассказывается о рождении Акбара, о предзнаменованиях и гороскопах, с ним связанных, а также упоминаются предки от Адама до его деда — Бабура. Читатель сам может судить о размерах сокращений: рукопись Чалмерса состоит из двух тончайших томов форматом 13 х 17 дюймов [34 х 43 см], тогда как издание персидского текста занимает 3 больших кварто, которые вместе составляют 1600 страниц.

Работа по переводу заняла у меня несколько лет и была непростой, так как Абу-л Фазл не тот автор, которым я мог бы восхищаться. Великий льстец, он не задумываясь замалчивал и искажал факты. Его многословный и туманно-иносказательный стиль кажется совершенно неприемлемым для западного человека. Однако неоспоримо трудолюбие Абу-л Фазла: это был поистине неутомимый труженик. И сетуя на недостатки, мы должны понимать, сколь велики были бы пробелы в знаниях о правлении Акбара, если бы Абу-л Фазл не прилагал напряженных усилий, ведя хронику событий и установлений. Его работа, кроме того, обладает тем непреходящим достоинством, что является трудом современника и к тому же человека, имевшего доступ к информации из первых рук.

Сожалею, что работа над переводом не была проделана более компетентным знатоком персидского языка. Но я постарался сделать всё, что в моих силах, и искал помощи везде, где мог.

Мне хотелось бы выразить благодарность моим друзьям — маулави Абд-ал-Хакк Абиду, покойному м-ру Дж. Бимсу, м-ру А.Г. Эллису из Британского музея, м-рам Ирвину и Уайнфилду, авторам перевода “Аин-и-Акбари” профессору Блохманну и полковнику Джарретту и майору Прайсу. Я также в долгу перед моим старшим братом, Дэвидом Бевериджем, за значительную [16]литературную помощь. В моем переводе и примечаниях, я уверен, много ошибок, но их было бы еще больше, если бы не помощь моих друзей. Сожалею, что мне пришлось сделать два длинных списка опечаток и дополнений. Частично это произошло из-за того, что переводы были сделаны в Англии, а публиковались в Индии, частично — из-за увеличения объема информации во время работы. Перевод второго тома, в котором ведется рассказ об истории правления Акбара до середины семнадцатого года, завершен мной, и я собираюсь начать перевод третьего, последнего тома. Перевод был произведен с текста издания Bibliotheca Indica, но я обращался ко многим рукописям в Британском музее, Индийском департаменте, а также в Библиотеке Королевского Азиатского общества. Издание Bibliotheca Indica оставляло желать лучшего, так как научные редакторы ¹⁵ не обладали обширными знаниями по географии и истории. Вследствие этого они зачастую совершали ошибки в написании имен людей и географических названий. У них также нет объясняющих примечаний. В своем предисловии они строги по отношению к изданию [сделанному в] Лакхнау. Без сомнения, у данного издания много недостатков, но оно было первым в этой области и в целом является, в значительной мере, результатом инициативы издателя, Мунши Невал Кишора, и Библиотеки махараджи в Патиале. Редактор, маулави Садик Али, также заслуживает почтительного упоминания. Он внес многочисленные примечания, и хотя значительная часть их несущественна, среди них есть и такие, которые многое поясняют.

Осуществляя перевод, я нашел замечательную рукопись первого тома “Акбар-наме”, принадлежащую Саид Али Билграми. Это явно набросок, содержащий несколько фрагментов, которые не встречаются в манускриптах завершенной работы. Среди них есть одно или два письма Хумаюна. Я привожу описание этой рукописи в M.S R.A.S.J ¹⁶. за январь 1903 года, с. 115.

Г. Беверидж 4 сентября, 1902

Комментарии

15. В персидском предисловии утверждается, что при подготовке этого издания использовалось 9 рукописей и литография [издательства] Лакхнау. Не было ни одной рукописи более раннего периода.

16. Журнал Королевского Азиатского Общества, Великобритания. Раздел “Рукописи”.

Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

Вступление

|1|Аллах Велик ¹! Какая глубокая и величественная идея в том, что проницательные познаватели истины, чьи светлые умы подобны дыханию утра, и остромудрые, изучающие столпы Творения ² и искусные в построении ³ диаграмм по таблицам мудрости и познания, не нашли в соединении ⁴ элементов или в материальных формах ⁵ ничего, кроме Слова, — которое есть и лишь легкий ветерок, и неистовая буря, — что было бы столь возвышенным или сокровищем столь редким, что его невозможно оценить, которое не взвесить на весах Разума, не вместить в пределы Речи, не охватить Мыслью; да и может ли быть иначе? Без Слова не была бы создана основа внутреннего мира, да и само зло цивилизации внешнего мира не было бы постигнуто.

Что это за Слово ⁶, произнесение которого
Породило восемнадцать тысяч! ⁷
Никакой пир не сравнится с его пьянящей силой;
Никакой соперник не превзойдет его.
Оно начало начал в сотворении;
Оно восседает на троне во дворце.
Все, что постигает сердце мудреца,
Сердце сообщает языку, а язык передает слуху.
Его путь — от начала и до конца — в сердце;
Высказывание и слушание — его арена.
В обсерватории ⁸ Разума язык и слух —
Восход и заход ⁹ луны речи ¹⁰. [18]

Нам не добраться до его возвышенной сути по лестнице небес ¹¹, а разум в быстрой поступи не сможет сделать шаг в таинственные и непостижимые пределы его природы. Его характер ¹² — огненный, его состав — воздушный, его сущность — земная, но имеет сходство с водой ¹³. Его источник — огненный храм сердца; его кульминация — благая обитель атмосферы; оно как вода в потоке своего движения; поверхность земли — место его отдохновения.

Судьи, определяющие ступени славы согласно своим знаниям и проницательности, признали Слово главнокомандующим ¹⁴ армии Истины, более того, истинным сыном и наследником ума. Они почувствовали, что Слово — величайший Хранитель ¹⁵ знания ¹⁶, огненный храм сердца, более того, перворождение рассудка ¹⁷. Совершенно исключительно то Слово ¹⁸, которое есть прекрасное содержание великолепного свитка; украшающий полог величественного закона, который есть хвала Владыке |2| небес и земли; воспевание Создателя жизни и Творца плоти; ступень восхождения в начале и чарующее сердце украшение в конце; в то же время оно проводник ¹⁹ красноречивых и князь красноречия; светильник для пребывающих в темноте; скрашивающий одиночество товарищ затворника; умножающий старания идущих по стезе богоустремления; исцеляющий язвы на ранах пребывающих в плену нетерпимости; волшебный эликсир для пьющих чашу горьких страданий; бальзам ²⁰ для безутешных обитателей приюта молчания; распорядитель храбрецами в состязаниях Божественной любви; светоч любящих ²¹ во дворце мира; усиливающий жажду ²² жаждущих вопрошать и разжигатель устремлений страждущих сердцем в пустыне поисков. Даже мудрецы с пробужденными сердцами — со всей своей любовью и безостановочным устремлением — задержали руку намерения на краю Божественного полога ²³ и с пересохшими от жажды губами и покрытыми мозолями ногами, сдерживая тысячи волнений и воплей, наложили печать молчания на свои уста и, мудро окутывая основу почитания в покровы смирения, не пытались сделать то, на что не было соизволения судьбы.

Буквы и точки ²⁴ пустынный песок на твоем совершенном пути. [19]
Во вселенной Твоей мудрости город речи напоминает лишь рыночную площадь ²⁵.
Стражи ревности ²⁶ у Твоей двери разят рассудок
Порывами удивления спереди и ударами невежества ²⁷ сзади.

Иначе говоря, восхваление несравнимой Божественности находится за пределами возможного, а похвала несравненного Господа — вне границ существования ²⁸

Стремя размышленья ²⁹ к познанию Бога,
Мы все ж восхваленье в хулу обращаем.
Узри, как отвагой бурлит безрассудство!
Способна ли капля вместить океаны?
Не думай, что это из Книги ³⁰ лишь буква —
Муслин ³¹ она и лунносветная Книга.
Доколе завешивать ³² речь свою будешь?
Замри же, смиренность свою подтверждая ³³!

Если нет связи между обитателями Земли и небожителями, а Слову нет пути меж земным и небесным, то как могут сообщаться конечное и беспредельное, чтобы крохотная пылинка обладала толикой чистого, согревающего мир Солнца? Для узника подземелья случайности и сиюминутности что может быть целью на бескрайних равнинах неизбежности и вечности и какие силы нужны для преодоления их? Каков удел ничтожной пылинки в лучах освещающего мир Солнца? ³⁴ Она может лишь метаться по ветру. Что капля росы для бушующего океана или тучи, готовой обрушиться ливнем? Она лишь хвастовство пересохших губ. Достойны сожаленья рассуждения пылинки о Светиле соединения существований, но она должна говорить о нем и стремиться к нему, хотя не знает его и не может к нему обратиться!

Что общего между темным ущельем и дворами света; между небытием и совершенным существованием? Творение может никогда [20] не достигнуть такого знания Творца, чтобы суметь сделать хотя бы несколько вдохов в разреженной атмосфере возвеличивания Его тайн |3| (макнунат) или пройти несколько шагов по полю постижения чудес ³⁵ Его сокровищницы (махзунат). Как же тогда он может быть удостоен чести входа во дворы хвалы Создателя? Ибо для того, кто не допущен к покоям Султана, говорить о них — значит подвергнуть себя осмеянию, стать всеобщим посмешищем.

Хотя поступь речи широка,
Камень, придерживающий у Твоего порога завесу ³⁶, разрушит ее.
Хотя речь богата и полна сил,
Она скудна ³⁷, когда достигает Твоего стола ³⁸.

О Ты! [Который] выше наших воображаемых ³⁹ небес и величественнее звезд и плана стихий, если Ты не одарил нас знанием Твоей сущности и свойств, стало быть, Ты считаешь благодарение Тебе непосильным для нас. Но поскольку Ты даровал нам безграничные милости, значит, Ты не возложил на нас долга подобающей благодарности.

Осознав, что дверь дара речи закрыта [для меня], я сказал себе в порыве вдохновения: “Ты не обладаешь мощью речи и не можешь возносить похвалы, но не повергайся в уныние, ибо лишь сладкоречивые мошенники, не имеющие ничего за душой, торгуют словами по сходной цене. Обязанность восхваления, возложенная на род человеческий ⁴⁰ властью Разума — этого подвластного миру властелина, — заключается в том, что люди превращают освещающую ночь драгоценность ума — один из величайших даров щедрого Божественного правителя — в яркий светоч и применяют его для исцеления и очищения дворов их физического и духовного Я. Если смотрители ⁴¹ мастерской судьбы и облачили сына Адама в одеяние нужды и одиночества, пусть он прежде всего препояшет свои чресла самосовершенствованием и лишь потом стремится к усовершенствованию других. Если они ввели его в толпу связей и столкновений, что неизбежно в устройстве этого пагубного мира, прежде всего, как правитель, пусть он будет готов пожертвовать своим благоденствием ради других, ибо долг пастыря — охранять стадо, [21] а верховная власть — это всеобщее попечительство. Если он чей-либо подданный, то пусть, прежде всего, проявит готовность подчиняться приказам своего законного правителя ⁴², а затем пусть очистит тайные палаты своего сердца от пыли тяжело ступающей чувственности и быстроногого гнева, так чтобы своей жизнью и речью он был учителем и свидетельством несравненного Дарителя и Хранителя его физического и духовного Я”.

В то время как я беседовал со своим сердцем, где-то вне моего смущенного разума появилась ступень покоя, и мысли мои стали приятны. Мое изумленное сердце поистине было опечалено продолжительностью и трудностью [предстоящей] дороги, но воодушевлено мелодией дорожного саза ⁴³ и приятностью известия об окончании пути. Внезапно вдумчивая поступь моего предвещающего духа преткнулась о камень, ибо восхваление Господа состоит не в постижении Его совершенных свойств и приписывании их Его сущности ⁴⁴, не в подсчитывании его бесчисленных благ, когда при помощи ⁴⁵ этих новомодных ⁴⁶ прославлений пытаются возвысить самого себя; мы также не должны ⁴⁷ думать, что прославление находится за пределами человеческого понимания, и останавливаться у порога благодарения, как не должны считать самосовершенствованием ⁴⁸ монотонное произнесение молитв Богу, и, когда сердце ⁴⁹ начинает изнывать от темноты дороги и дальности пути, считать этот самообман удачей и, оставив благодарение, двигаться в ложном направлении, которое в данный момент представляется нам нашей истинной целью.

Смысл Восхваления заключается скорее в том, чтобы поставить |4| этот любящий похвалы и превозносящий себя самодовольный дух ⁵⁰ на порог служения, у основания просьб и унижений, и низвергнуть его к подножию ⁵¹ самомнения и самолюбования, чтобы его внутренняя нищета могла украситься внешним повиновением, а его внешняя и внутренняя сущность прикрылась покорностью и смирением, до тех пор пока ⁵² готовность не украсит оправу его цели и не обратится в прославление Всемогущего Создателя.

Когда товары благодарения ⁵³ столь обильны в лавках людей и особенно многочисленны в моей собственной, как я воздержусь от Божественного прославления и помедлю с восхвалением Вечного? [22]

Во всяком случае мне лучше избегать суетного самоудовлетворения и обратиться к высотам молитвы благодарения.

Долго пребывал я в недоумении, не в силах ни говорить, ни молчать; внезапно дверь света была распахнута разумом, этим триумфом жизни, и мое смущенное сердце оперлось на шею надежды, снаряженной решительностью. И [внутреннего] слуха достигло послание: “Художник в картинной галерее Истины! Не пишешь ли ты книгу, фронтиспис которой ты можешь украсить прославлением? Твое искусство, запечатлевающее историю Властителя времени и пространства (замин у заман) и драгоценного венца монархов и восхваление Господа, должно превратиться в письмена, а благодарение Всемогущему будет частью картины! Славить славу неверно; труды Мастера есть совершенная похвала бескорыстного Господа и выражение признательности ему на безъязыком языке.

Труды творчества, принося это знание, даруют внутренне развитым людям с пробужденными душами владения чистого Света и приводят их в обширную тень хвалы, которая неразлучна с их восхищениями, являются высочайшим положением (мансаб — должность) небесных существ ⁵⁴.

Теперь ясно, что не может быть в мире стихий ⁵⁵ никакой более благородной и возвышенной ценности, чем величественное присутствие могущественных правителей, которые своей священной силой упорядочивают, объединяют и укрепляют внешний мир ⁵⁶. Несомненно, вверить мир одному человеку и поручить ему важнейшие дела мира — значит воплотить в нем мир реальности или, скорее, сделать его душой этого мира. Особенно если он мироукрашатель, охваченный желанием вдыхать благоухающий весенний ветер Истины и возведенный на величественный трон Удачи. Более того, если он Владыка Века, который кроме этих двух даров ⁵⁷ обладает сердцем и разумом, питаемыми из сокровенного источника. Превыше всего, если он — тот алтарь благочестия, который Божьей милостью был поднят над этими ступенями ⁵⁸ |5|и стал расцвечивателем Здания Истины, светочем зала Реальности, наперсником палат Настоящего, доверенным лицом чистого дворца единения, и волей благоприятной судьбы возведен на трон удачи. В нем заметна власть над внешним и внутренним миром и способность [23] распутывать узлы как духовные, так и мирские. Поэтому он является украшением верховного трона, возвышателем знамени тени Господа в наш счастливый век, воплощением художников мысли и мудрости, еще вернее — великим творением предвечных мастеров. Обладая таким обилием истинных достоинств, почему пребываешь ты в безрассудных поисках?”

После того как было услышано это обновляющее душу послание, повеял утренний ветерок счастья и был собран запас вечного блаженства; взор надежды стал ярче; внешний мир потерял свою значимость, внутренний мир ликовал; край удачи опустился в мою руку, и пришло желанное умиротворение.

Великий Боже! Какая удивительная тайна, что в исторических трудах хвала Чистейшему Подателю ⁵⁹ привнесена лишь как украшение книги, наша же книга сама является прославлением Создателя. На страницах рукописей мирского содержания славословие — лишь вспомогательный элемент замысла книги, но в этой великолепной истории замысел подчинен восхвалению. Согласно старому обычаю, хвала Господу возносилась словесно; ныне же в новом месте встречи на высоком пути Разума прославление Господа вершится действием. Мои предшественники полагались на речь для прославления Бога; во вступлении к этой необычной работе мы прибегли к помощи Совершенного человека ⁶⁰, почитающего Бога монарха, т.е. владыки мира, который на основании Богоискательства и Богопостижения убрал завесу между внешним и внутренним миром и упрочил любовь между отшельниками и мирянами ⁶¹, а также поднял занавес перед кажущимся и реальным ⁶².

Необдуманность, которой всегда было не по пути с благоразумием, обратила стопы и стала одной из слуг мудрости. Формализм ⁶³, отвергавший сферу понимания истины и раздувавший мятежи, теперь носит на своих плечах перевязь постижения истины и стал служителем храма. Слепое самопочитание, отказавшееся от почитания Аллаха во имя поклонения созданному, теперь обрело глаза, чтобы видеть, и, устыдившись, опустилось к храму Божественного почитания.

Зависть, унылая, с затуманенным взором ⁶⁴, с помутившимся разумом, боровшаяся против Мудрейшего Подателя Закона, теперь обретает мудрость, чтобы признать его водительство, и будучи зачисленной [24] в ряды прощенных обители милосердия ⁶⁵, заняла место среди помощников государства. Страстное желание — безусловно жизненная сила Вечности, — пройдя через страдания, стало посыльным и оказалось как бегуном, так и финишным столбом. И почему бы этому не случиться, если мы, в наш просвещенный век, обладаем светочем мира, славой расы Адама, открывателем сокровенных тайн, проявляющим безупречные формы? И удивится ли дальновидный и мудрый, что он (в то же время) является восстановителем (назим) института верховной власти, дарителем ⁶⁶ богатств служителям Бога, различателем мельчайшего в тончайших хитросплетениях, великим гранильщиком драгоценных камней и выявителем качеств благородных металлов?

С того времени как духовное превосходство над отшельниками, именуемое Святостью, и управление мирянами, именуемое Верховной |6| Властью, были явлены в мире, среди детей Ноевых ⁶⁷(человечества) были борьба и смута. Ныне, благодаря его [Акбара] величию, предвидению, всеобъемлющей мудрости, вселенской щедрости, наполненной проницательностью и совершенным знанием Бога, эти два великих достоинства (мансаб), которые являются путеводной нитью духовного и преходящего миров, были дарованы открывателю запасов мудрости и хранителю Божественных сокровищ, малая часть которых (если его священная природа дарует необходимое право) может быть принесена из тайного укрытия в приют известности. Знаешь ли ты, что это за согревающее мир светило и сияющий дух? Чей царственный приход даровал эту милость? Это тот, кто, благодаря своему просветлению и истинности, является оберегающим мир владыкой нашего века, а именно: Повелитель (Шахиншах) множества наук, — поприще мощи Бога, — удел неограниченной щедрости, неповторимый вечно существующий храм, наперсник ⁶⁸ помоста соединения, драгоценность царского прииска, грань печатки перстня Господнего, слава семейства Гурган ⁶⁹, светоч рода Тимура ⁷⁰, владетель несравненной тайны, наследник трона Хумаюна, источник ⁷¹ законов мироуправления, создатель всеобщего покорения, сияющее чело утра водительства, средоточие ⁷² солнечной святости, величественное ⁷³ сосредоточение человечности, истинный наследник солнца, собрание книг судьбы и рока, главный герой победоносных армий, квинтэссенция соединения ночи и дня, лучшее порождение стихий ⁷⁴ [25] и небесных тел, глаз мира (солнце) благожелательности и щедрости, родимое пятно на щеке верховной власти и счастья, спинной хребет ⁷⁵ Халифата ⁷⁶, радость правосудия и милосердия, полирующий (фарузанда) драгоценный камень удачи и счастья, возвеличивающий (фаразанда) трон и корону, знаток самоцвета мудрости, ценитель жемчуга возвышенной одаренности, распутывающий ⁷⁷ узлы препятствий в деле, бальзам для покрывшихся язвами сердец, — ясно мыслящий стоик ⁷⁸, — украшающий мир даритель жизни, — изображенная [на картине жизни] душа и воплощенный разум, — мир жизни и жизнь мира, — просветленный правдовидец, — друг пути, — избиравший истину, — осмотрительность поступи и постоянство ума, — пробужденный обладатель утреннего трона, — единственный обитатель святилища ⁷⁹ света, — озаритель Палаты Настоящего, — знающий границы путей, — достигший всеобщего ⁸⁰ мира, — местопребывание чудесных даров, — великий шейх ⁸¹ степеней святости, — посвященный в тайны света и тьмы ⁸², — поприще Божественной и мирской истин, — постигатель связей между видимым и невидимым ⁸³ мирами, — знающий духовные и преходящие тайны, — источник для жаждущих свежей воды общения, — цель для сбившихся с пути совершенства, — поприще изысканной утонченности и возвышенных наук, — место отдохновения проявленного знания и вдохновенных тайн, — украшающий дорожный паланкин ⁸⁴, еще пребывая на родной земле, — свет уединения в обществе, — постигающий стремительно, — помнящий долго, — дающий много, получающий мало, — дозорный корабля ⁸⁵ вселенной, — ковчег безбрежного океана, — зоркий страж правил чести, — проницательный даритель титулов, — обладатель счастливого гения и предсказывающего благо взгляда, — имеющий счастливый гороскоп и возвышенную звезду, — несущий тяжкую ношу, — блестящий учитель возвышенного понимания, — украшение мудрости, — охранитель мудрых, — украшающий мир победитель, — опора друзей, — разбивающий недругов, — связывающий врагов, — открывающий страны, — возвышатель ⁸⁶ трона величия и благоговения, — созидатель великолепия и процветания, — страж веры и государства, — защитник трона и печати, — сделавший прекрасными семь стран, — украшатель трона и короны, — разрушающий ряды царственный наездник ⁸⁷, бросающийся тигром сокол, победитель [26] битвы Священной Войны ⁸⁸, — воин, шествующий по семи мирам, — строитель оплота верховной власти и правления, — основание столпа поучения и дисциплины, — крепко держащий могучую рукоять совершенного разума, — соединитель [звеньев] массивной цепи мирового |7| правосудия, — сами глаза в пиршественном зале, — само сердце на поле битвы ⁸⁹, — на радостном празднике освежающее облако ⁹⁰, — в победоносной битве кровопьющее море, — на полях мужества обнаженный меч, — на турнире безупречное копье, — катящий вал океан в мире даяния, — мечущее молнии облако ⁹¹ в битве; — его дыхание — аромат благовоний на празднике души, — его приятность — развевающееся опахало начавшегося утра, — его правосудие уравновешено, как фарвардин ⁹², и способно проникнуть [в суть] в минуты; — его характер — ласкающий ветерок ардибихшита ⁹³, стремящийся вверх с улыбками ⁹⁴; — его природа — опыт и дисциплина в решении проблем; — его безупречный разум — верный советник в решении трудных задач; — его внешнее величие — как у Джамшида ⁹⁵, а его слава — как у Фаридуна ⁹⁶; — внутренне он Сократ в мудрости и Платон в осознании; он подготовлен внешне и внутренне; — его глаза и сердце — источники щедрости; — он установил согласие языка и сердца и объединил участника с множеством ⁹⁷; — его бдительность стоит на страже над страстями; — его гениальность попирает вожделение; — его честность ⁹⁸ уничтожила мелкие прилавки обмана и мошенничества; — пробный камень его мудрости отделил позолоченный комок ⁹⁹ от цельного золота.

Он разрывает покров неповиновения ¹⁰⁰, который окутывает облики долгов ¹⁰¹, но раскрывает мантию снисхождения над головами проступков; величие силы исходит с чела его доброжелательности; молния доброты извлекает сияющий свет из огней его гнева ¹⁰². Его ярость побеждает несокрушимую храбрость врагов; его ужас превращает в воду мужество железнодушных; уменьшение человеческого века — отпечаток морщин на его челе; увеличение его — отражение его расцветшей сущности.

Молитвы за нерушимость его [власти] поселились на устах малых и великих; любовь и вера в него покоятся в сердцах молодых и старых; благородство его славы умалило славу местных королей; [27] величие его власти отодвинуло на второй план правителей четырех сторон света; эхо его счастья достигло слуха князей небосклона; снизу вверх взирали цари провинции ¹⁰³на знамя ¹⁰⁴ его славы; его могущественная слава слилась с небесными сферами; звук его славы прошел от берега до берега ¹⁰⁵; провозглашение его щедрости переступило границы мира ¹⁰⁶; его славный двор стал родной землей избранника семи стран; его всевозрастающая власть стала шедевром эпох и веков; его величественное восшествие — благоприятное начертание звезд и планет.

Это Царь Царей, опора небес!
Балдахин его счастья — небесная тень;
Украшающий сад мудрости и знания;
Возвеличивающий трон и корону;
Царский трон его власти изобилует великодушием;
Его очертание судьбы имеет открытое чело;
Его присутствие — путеводная звезда ищущих истину;
Его сострадание — источник для жаждущих;
По единой мысли ¹⁰⁷, он разместил под пятой
Царский диван ¹⁰⁸ и коврик дервиша.
Девять небес вращаются ради его цели;
Семь звезд ¹⁰⁹ движутся ради его деяний;
По мудрости своей он обеспечивающий [кормилец] эпохи;
По бдительности своей он страж мира;
Его любовь и ненависть, и на пиру и в битве,
Наполняют до краев чаши вина и крови;
Каган ¹¹⁰ боится его гнева; |8|
Кесарь ¹¹¹ взволнован его суровым взглядом;
Небеса в славе, Земля в равновесии;
Владыка всемирного разума ¹¹², Джалал-ад-дин ¹¹³.
Субстанция солнечного света и тень Аллаха,
Жемчужина короны и трона — это Акбар-шах.
Пусть он обновит этот старый мир!
Пусть его звезда станет лучами солнца! [28]

Нищий, который, из-за недостатка главного в прославлении, не имел ни комнаты, чтобы сидеть, ни подпорки, чтобы стоять, благодаря упомянутому выше замыслу и твердому решению стал сокровищницей, полной хвалы Создателю; чудодейственной кладовой, запасы которой увеличивались расходами и уменьшались накоплениями. Силой искренности я стал алхимиком, и обогатилась моя убогая душа. Я протянул вперед руку удачи и открыл дверь сокровищницы. Я был счастливым, стал богатым. Я был велеречивым оратором, стал возносящим хвалу. Я перешагнул порог иносказаний и открыл дверь истины. Я был наивным, стал проницательным. Дверь успеха, которая была закрыта предо мной, торжественно распахнулась. Мое уныние обратилось в восторг, мое бездействие — в прилив деятельности, мое безмолвие — во впечатляющую речь. Я был проведен от общего входа к царским покоям; мне, безъязыкому, был дарован искусный язык, и право говорить было дано мне.

Я хотел бы, приступая к основной теме своего труда, сделать так, как это прежде было в обычае у писателей всех наций — украшать вступление ¹¹⁴ к своим книгам (после восхваления Аллаха) общепринятыми и особыми приветствиями тем великим святым и учителям Божественных тайн, которые, после возжигания светильника водительства и преображения темной палаты мира, ушли в могилу, — я тоже хотел бы украсить это собрание Божественной хвалы и возрадовать свое сердце приветствием Общества, которое благодаря высокому положению и знанию Бога заняло мыслящий передний двор ¹¹⁵ моей скромной особы. Но тот, кто оставляет путь поверхностного и следует за истиной, знает, что если безумный, найдя дорогу к царскому двору, начнет возносить хвалу придворным военачальникам или способствовать тому, чтобы благосклонность Властелина Века обратилась к великому везиру ¹¹⁶, он лишь доказывает свою глупость и безумие.

Какую силу имеет Саха ¹¹⁷, чтобы восхвалять сияющую Луну перед блистательным Солнцем? Это большая честь и слава — описать себя незначительным атомом в таком Присутствии, при котором и привилегированные придворные, кому не было дано право рекомендации даже крошечного муравья, не получили разрешения выражать свои желания. Подобает ли мне, пребывающему лишь у порога и не [29] имеющему права входа, просить милости и благосклонности для избранных царедворцев и ходатайствовать о прощении и рае ¹¹⁸ для них? Если он будет, по необдуманности, удлинять язык дерзости, то как его назовут в судебном зале проницательности, и какой только упрек он не услышит от Изыскателя Правосудия? Потому я оставил эту мысль и приготовился к тому, что, если мои способности позволят и я буду удостоен Божественной помощи, я смогу приступить к созданию сулящего благо описания Повелителя проявления и истинности, — главы религии и царства ¹¹⁹, — и я мог бы соединить его прекрасные ¹²⁰ и внушающие трепет качества и прославление его величия и совершенства; |9| а именно: чудесные празднества, удивительные войны, возвышенную благочестивость и приятные манеры этого избранника Аллаха, без противной примеси ¹²¹ поэтического у скучных писателей. Таким образом я мог бы проявить себя в своем долге (1) поклонения, (2) преданности, (3) признательности и мог также установить требования к вновь пришедшим в этот мир и будущим путешественникам каравана жизни.

Каждый из этих четырех моментов ¹²² был достаточной причиной для того, чтобы приступить к выполнению этой великой задачи. Но так как моя цель была возвышенной, а способности малы, ни успех не был достигнут, ни желание не было удовлетворено до тех пор, пока этот свет не засиял в преддверии моего размышляющего об истине сердца: “Этим почетным начинанием, тогда, когда ты выполняешь свой долг перед творением, ты также выполняешь свои обязательства перед Творцом. Когда ты отдаешь дань уважения и благодарности, ты воистину непоколебимо возносишь похвалу Господу, Создателю мира”. День за днем мое намерение усиленно подкреплялось и составные успеха обретали существование в собранном, пока, наконец, из общей доброжелательности к разделяющим его счастье и из особой благосклонности ко мне, плененному им ¹²³, знак сообщения со двора щедрости предсказал — как внимание его искренности — этому предвестнику долгий путь, но как забота о достижении желаемого ¹²⁴, — самое последнее место в караване счастья. И великий наказ был дан Абу-л Фазлу, сыну Мубарака, на венце ¹²⁵чьего сердца — четырехклинная ¹²⁶ шапка ученичества ¹²⁷ и чей семь раз вышитый рукав преданности знаменит среди [30] 18 000 существ ¹²⁸: “Напиши пером искренности рассказ о славных событиях и наших увеличивающих владения победах”. Является ли все, что я скажу, результатом этого приказа описать случившееся? Было ли это даром позволения взять на себя эту задачу, ниспослав при этом необходимые мне способности? Или, может, наградив блаженством мое сердце, он возложил на меня обязанность запечатлеть великие события? Или одарил красноречием мою грубую речь ¹²⁹? Нет! Нет! Этот приказ даровал крылья моим словам и опору моему перу. Это был невидимый ангел, сообщивший из высшего мира дарующие жизнь вести радости. Это был Архангел ¹³⁰ Гавриил ¹³¹, принесший откровение из преддверий Всемогущего.

Несомненно, мне стоило огромного труда и изысканий собирание записей и повествований о деяниях Его Величества, и я долгое время расспрашивал служителей Государства и престарелых членов прославленного рода ¹³². Я опросил как благоразумных и правдивых пожилых мужей, так и поступающих праведно молодых людей с живым умом и заставил записать их рассказы [букв.: “заставил записать их показания”]. В провинции были посланы царские указы, чтобы те, кто из старых слуг помнил, точно или с незначительными отклонениями, события прошлого, сделали бы копии своих записей или воспоминаний и передали их ко двору. Ввиду того, что это благородное начинание не нашло широкого отклика и мое пожелание не было полностью выполнено, был издан второй указ святейшей Приемной, а именно: все собранные материалы должны быть переписаны набело и прочитаны в царском присутствии (царскому слуху), а то, что будет написано после, следует включить в почетный том как приложение. Такие детали, как подробнейшие отчеты на запросы и мелочи дел, могут тогда не быть изученными до конца, и должны быть включены позже ¹³³, в свободное время. Будучи освобожден царским повелением — истолкователем Божественной воли — от тайной тревоги своего сердца, я начал превращать в запись первоначальные наброски, лишенные следов композиции |10| и стиля. Я получил хронику событий, начиная с 19 года Божественной Эры, когда просветленным разумом Его Величества была учреждена Летописная Канцелярия ¹³⁴, и с богатых страниц этой хроники я собрал отчеты о многих событиях. Мне стоило большого труда [31] достать оригиналы или копии указов ¹³⁵, которые были изданы для провинций со времени Вступления на престол и до нынешнего дня, который стал рассветом утра Удачи ¹³⁶. Их священное содержание предоставило значительный материал для грандиозного труда. Мне также стоило труда включить многочисленные отчеты о делах государства и событиях в других странах ¹³⁷, которые были представлены на рассмотрение министрами и высокими чиновниками. И моя трудолюбивая душа была насыщена вопросами и поисками. Я также энергично принимал усилия, чтобы собрать черновые записи и заметки проницательных и знающих людей. Таким образом, я создал запасы для орошения и увлажнения розового сада счастья ¹³⁸. Но из-за того, что, несмотря на все эти старания и богатую сокровищницу сведений, Дом Истории ¹³⁹ ветшает с течением времени, существуют противоречия и несовершенства в описаниях, и нет достаточных средств для прояснения трудностей, и я обратился к Его Величеству с просьбой внести поправки, так как он, благодаря своей совершенной памяти, помнит каждое происшествие в целом и в подробностях с тех пор как ему исполнился один год — когда вступил в действие материальный разум ¹⁴⁰ — до настоящего дня, когда он, благодаря своей мудрости, является путеводной звездой искателей истины. Повторив расспросы, я пришел к правильности и соскоблил неясности и помехи скальпелем изыскания и установления. Когда мир овладел моей душой, я сделал честность и напряженный труд проводниками высокого начинания. Я верю, что, с помощью чистосердечия, выполню свою задачу и, сорвав подобный дивный новый плод в саду творений и перечислив шедевры Создателя, в меру моего понимания, сумею показать их так, что лампа проницательности сможет быть помещена на Пути Мудрости для затемненных сердцем, а количество просветленных может быть увеличено. Хвала Аллаху! Как благословенно то, что я возношу свои молитвы Господу за завесой служения моему повелителю и, излагая закон управления внешним и внутренним миром и обязанности верховной власти и служения для всего человечества, от царя до нищего, обретаю запас вечных заслуг для себя.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Как я полагаю, было бы непочтительным упоминать по каждому случаю в этой книге, которая является свидетельством Божественного восхваления, величественное имя этого Владыки Горизонтов, поэтому называю его Хазрат ¹⁴¹ Шахиншахи — Его Величество, Царь Царей, а для покойного ¹⁴² монарха — прославленного отца Его Величества, во избежание многословия, использую фразу Джаханбани Джаннаташияни ¹⁴³. Я называю почтенную мать этого благословенного титулом Мириам-макани ¹⁴⁴, |11|величественным эпитетом, который пришел в просветленный ум Его Величества, Царя Царей. Я величаю почтенного деда Повелителя Мира Хазрат Гити-ситани-и-Фирдус-макани ¹⁴⁵ и, таким образом, ограничиваю его именование.

1. Аллах Акбар (араб. Аллаху Акбар) — Бог Велик. Это выражение называется такбир — восхваление и обычно произносится перед началом каких-либо свершений.

2. Форма множественного числа слова джадвал — столбец, колонка. Слово часто используется для обозначения астрономических таблиц или каталогов.

3. Букв, “открыватели пределов”.

4. Тараккуб унсури — букв, “соединение стихий (элементов)” или “проникновение одного элемента в другой”. Тараккуб используется в “Акбар-наме” в противопоставление таджарруд — букв. “единство” или “обнаженность”.

5. Пайкар хайюлани — материальная форма. Я думаю, что это выражение синонимично или близко по значению к тараккуб унсури. Материальные формы также должны быть комбинацией элементов.

6. Имеется в виду слово из двух букв каф и нун — к и н: кун — “Да будет!”. Это Аллах произнес при сотворении мира.

7. Это ссылка на высказывание Мухаммеда: количество созданных Аллахом существ было равно 18 000.

8. Расадгах.

9. Букв, “его запад и восток”.

10. Эти строки принадлежат Файзи и в его “Марказ-е адвар” (“Средоточие времен”) являются песнью, восхваляющей Слово. [Абу-л Файз ибн Мубарак Нагори Файзи Файзази (1547—1595), сын известного ученого шейха Мубарака Нагори и старший брат Абу-л Фазла Аллами, автора “Акбар-наме”. Автор более 100 произведений, его “Диван” включает более 15 000 бейтов. Прославился как поэт, переводчик, крупный ученый-энциклопедист, политический деятель. Ему принадлежит идея написания “Акбар-наме” — эпической поэмы об Акбаре. На русском языке известна его поэма “Наль и Даман” (“Наль и Дамаянти”), переведенная В.А. Жуковским.]

11. По-видимому, ссылка на представление о девяти небесах, расположенных одно над другим.

12. Ссылка на четыре элемента. Речь сравнивается с огнем (сила огня), с воздухом (дыхание), с землей (язык принадлежит к видимому миру) и с водой (плавность и изменчивость).

13. Абнума — проявляющееся или выглядящее, как вода. Аб также означает “блеск”. Но Абу-л Фазл явно имеет в виду элемент воды.

14. [Ср. с высказыванием Хамид-ад-дина Кирмани (X—XI вв.): “Огонь, например, со своим жаром и сухостью противоположен воде с ее холодом и влажностью, и оба они появились в бытии в силу [имеющегося] между ними воздуха, который обладает жаром и влажностью: он соотнесся с огнем своим жаром и связался с ним, а с водой соотнесся своей влажностью и связался и с ней. Так вода, противоположность огня, оказалась связанной и совмещенной с ним таким образом, чрез соответствие и соотнесенность. Так же и воздух с землей соединились через обоюдное соответствие тому, что соединило их, связав две их стороны, а именно соответствие воде. Если же между одним и другим нет соответствия, то одно питает вражду к другому, не ищет его и не влечет необходимости его бытия”. Цит. по: Успокоение разума. М., 1995. С. 61.]

15. Сипах-салар — букв, “полководец”.

16. Мубид мубидани-даниш. [Мобедан мобед — верховный жрец, глава духовенства в зороастризме. Даныш (дониш) — букв, “знание”, “познание”.]

17. Абу-л-абаи — праотец, но значение заключается не в том, что Слово — праотец или прародитель разума, а в том, что оно есть Адам или первоначальный предок, порожденный разумом.

Отрывок от слова “судьи” до слов “перворождение рассудка” — военная метафора для суфуф (шеренги), означающая линии солдат, а анджуман может обозначать армию. Фраза, которую я передал как “истинный сын и наследник” — это халаф-ас-сидк или халаф сидк и означает “преемник” или, возможно, “наместник, достойный своего предшественника”.

18. Суфии передают неоплатоническое logos словами акл-и-кулл — Всемирный Разум. Язык Абу-л Фазла можно сравнить лишь с обращением Низами к Речи (Сухан) в начале “Махзан-ал-асрар”. [Низами Гянджеви. Речь о превосходстве слова // Низами Гянджеви. Сокровищница тайн. Баку, 1991. С. 216-217.]

19. Смысл этого параллелизма не совсем ясен, но, по-видимому, некоторые подобные различия, как, например, различия между воинствующей церковью и церковью торжествующей, и имеются в виду. В то время как красноречивые двигаются, т.е. шествуют как восхваляющие Бога, и еще не достигли своей цели, слово является их главой, и когда они прибыли в место своего отдыха, т.е. совершенства, речь становится их повелителем.

20. Слово в тексте — момиай, от которого и образовано слово “мумия”. Можно, следовательно, было перевести как “средство мумификации”. [Момиай, возможно, мумие, природный бальзам, широко используемый в медицине Востока.]

21. Машук мизаджан — вероятно, полный любви или чрезмерно любящий.

22. Истискабахш — букв, “вызывающий водянку”. Жажда часто сопровождает водянку. Саади говорит о том, что страдающий водянкой человек не мог утолить жажду даже Евфратом (Гулистан, II. Предание 33). Значение слов Абу-л Фазла заключается в том, что малое знание в Божественном прославлении только усиливает жажду. Истиска также обозначает молитву о дожде, и, таким образом, эпитет может означать, что Бог вкладывает молитву о дожде в уста томимых жаждой или что он вознаграждает их молитву дождем. Следующий эпитет джу-афзаможет означать “усилитель жажды”.

23. Хаудадж (ховдах) означает “полог из верблюжьей ткани”.

24. Под точками имеются в виду диакритические знаки. Строки принадлежат Файзи.

25. Руста — рыночная площадь или деревушка.

26. Или, возможно, “страж твоей ревности”. Абу-л Фазл говорит (I. 42) о сохранении Божественной ревности из всеобщего знания истинной сущности гороскопа Акбара.

27. Значение заключается, вероятно, в том, что человеческое понимание наталкивается на удивление, когда пытается вникнуть в Божественные тайны, и поражается своему собственному невежеству.

28. Акван. В языке хинди существует слово акван, обозначающее “вычисление”. Но здесь акван, вероятнее всего, является формой множественного числа слова кун — существование или мир.

29. Хадис может означать “традиция”, или просто “упоминание”, или “рассуждение”. Оно также означает “новый” или “современный”, и автор этих строк, возможно, хотел воспользоваться этими значениями. Строки принадлежат Файзи.

30. Это трудное рифмованное двустишие иллюстрируется в начале письма шаху Аббасу в Персию в первой книге “Инша”. Там говорится, что, если все точки нашего интеллекта и все планы наших мыслей были бы собраны в армию знания и отряды наук, их общее число не превзошло бы одной буквы Книги Восхваления или одного луча Солнца. И затем, в явном намеке на знаменитое двустишие Саади о листьях деревьев, говорится, что творческие деяния прославляют Бога без слов. Тогда становится ясно, что слово “книга” (китаб) используется в приведенном выше стихотворении в мистическом смысле для обозначения таинственной Скрижали Божественной Молитвы.

31. Катан обычно переводят как “льняной”. Все словари сходятся во мнении, что этот материал чрезвычайно тонок, до такой степени, что рвется, когда попадает под лучи лунного света, — это муслин. Абу-л Фазл называет его катан-и-фаранги, т.е. европейский катан. Очевидно, катан — это наше слово “хлопок”.

32. Махмил означает “полог из верблюжьей ткани”. Это также термин для обозначения ткани, которая ежегодно присылается из Египта как покрытие для Каабы. Строки эти принадлежат Файзи. [Махмил (махмал) — установленный на верблюде паланкин, в котором обычно перевозили женщин. Махмил аш-шариф — пустой паланкин, богато украшенный, который символизировал политическое покровительство над святынями ислама — Меккой и Мединой. Посылался правителями с караваном паломников ко дню празднования ид ал-адха — ежегодного праздника жертвоприношения (Курбан-байрам), отмечаемого 10 числа месяца зу-ль-хиджжа.]

33. Даставиз. Это слово обычно используется в Индии в значении “документ”, “ручательство” или “доказательство”.

34. Предполагается, что пылинка влюблена в Солнце. [Образ суфийской поэзии, символизирующий отношение суфия к Аллаху.]

35. Аджаиб. Этого слова нет в тексте после идрак, но оно обнаружено в нескольких других рукописях.

36. Камень, помещаемый на краю занавески, чтобы она не развевалась от ветра. Возможно, простой камень у порога.

37. То есть оскудевает от долгого пути.

38. Оба эти двустишия из “Махзан-ал-асрар” Низами. Низами был любимым автором Акбара.

39. Курси-и-акул у авхам. Курси, или трон, — это Восьмое Небо, расположенное под арш — небесной твердью, — Девятым Небом, или Небом Небес. На курси, как полагают, восседает Аллах во время суда, но автор, вероятно, имел в виду, что Аллах выше любого воображаемого трона. Абу-л Фазл цитирует изречение Мухаммеда, что эти семь небес и земных твердей, расположенные около курси, не что иное, как кольцо, брошенное на пустынную землю; и таков курси по отношению к арш (небесная твердь).

40. Ханвада-и-имкани — букв, “совокупность возможных существ”.

41. Мантаз иман — букв, “устроители” или “управляющие”.

42. Авамиру маллаху ал амру — арабская фраза, обозначающая “приказы того, кто имеет на это право” — строки из Корана (4:62). [В русском переводе Г.С. Саблукова эта фраза звучит так: “Верующие! Повинуйтесь Богу, повинуйтесь посланнику сему и тем из вас, которые имеют власть”. В переводе И.Ю. Крачковского дан вариант: “О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху и повинуйтесь посланнику и обладателям власти среди вас”.]

43. Аханг-и-саз-и-рах. [Саз — струнный музыкальный инструмент, популярный в странах Востока. Использовался для аккомпанемента пению и из-за небольших размеров (длина 70—80 см) был неотъемлемой частью снаряжения караванов. Отсюда саз-и-рах — дорожный саз. Аханг-и-саз-и-рах — мелодия пути, символ движения к цели.]

44. Букв, “соединение их с Его двором”.

45. Букв, “рядом” или “в одном ряду”.

46. Хадус-алуд — испорченные новизной.

47. Я прочитал йа вместо та, т.к. это, по-моему, передает более точный смысл. Слово та может быть правильным, и значение тогда будет заключаться в том, что результат попытки перечислить даваемые Богом блага и т.д. таков, что некоторые находят это невозможным и, отчаявшись, прекращают восхваления.

48. Хвештан-араи-и худра. Я думаю, что это скорее всего означает “самоусовершенствование”, а не “самопрославление”. Слово может, однако, означать “карьеризм”, т.е. стремление “делать успехи”, не думая о высшем.

49. Афгар-хатир — букв, “покалеченные сердца”.

50. Нафс-и-сипас. Слово нафс имеет много значений, но обычно передается как “дух” или “дыхание”. Здесь, возможно, оно означает что-то более материальное и могло бы переводиться как “тело”, иначе как автор может говорить, что оно разрушено, и т.д.?

51. Такт. [Слово воспроизведено Г. Бевериджем на фарси и может читаться как таг — низ, подножие.]

52. Я пропускаю изафат после шайистаги. Если это слово сохранить, то перевод будет следующим: “до тех пор пока (или “и”) это не будет соответствовать духу его цели”.

53. Мата-и-сипас — товар прославления. Я полагаю, что это “прославление”, как и мата-и-ситудаги, должно означать слова, которых у автора, без сомнения, большой запас.

54. Ваджуб-и-ваджуд — необходимые существа. Имеются в виду прославленные души святых и пророков. Ср.: отрывок в письме уже упомянутому шаху Аббасу; залл махамид кибрия худаванди — тень прославленных качеств Всемогущего.

55. Алам-и-унсур — мир стихий, т.е. мир, созданный из четырех элементов. Значение заключается в том, что в мире материи нет ничего столь же ценного, как царь; но гораздо выше тот, кто не только царь, но и святой, и т.д.

56. Эта мысль, вероятно, означает, что деяния Творца — величайшая похвала Его, и что величайшим Его творением на земле является царь, следовательно, описание великого монарха — величайшая форма Божественного прославления.

57. Означает любовь к истине и благоприятную судьбу; последняя считалась бесценным благом на Востоке.

58. [Параллель со ступенями небес в Коране (40:15).]

59. [Речь идет об Аллахе, даровавшем мир людям и сотворившем каждое слово, сказанное о Нем.]

60. Букв, “владыка абстракции (или явленного) и мастер соединения”.

61. У Чалмерса “между телесным и духовным”, и значение может быть таковым, но есть выражение “перед обоими”.

62. Инсан-и-камил — Совершенный человек — суфийский термин, обозначающий не просто безупречный человек, а скорее сущность или высочайший тип человека. Он также объясняется как первый разум или, как в арабской фразе, — источник книги. [Ал-инсан ал-камил — Совершенный человек — сложный и многозначный термин в мусульманском богословии, в частности в суфизме. В основе его лежит представление о параллельности строения человека и Вселенной и о человеке как образе бога. Концепция ал-инсан ал-камил занимала ведущее место в учении Ибн Араби и его последователей. Учение о Совершенном человеке было широко распространено в суфизме.]

63. Таклид — подражание, а также лицемерие и суеверие.

64. Махолийя — от греч. “меланхолия”.

65. Атийят — дар или благодеяние.

66. Значение заключается не в том, что Акбар раздавал милостыню служителям Бога, к чему он в самом деле, согласно Бадауни, имел склонность, а в том, что он раскрывал духовные тайны, а также создавал законы для мирского управления. Слово касим, букв, “тот, кто что-то делит”, напоминает изречение Св. Павла: “верно преподающим слово истины” (2 Тим., 2:15). В этой группе элементов первый и третий явно относятся к преходящим материалам, а второй и четвертый — к духовным.

67. Нуха (Ноя) мусульмане называют вторым Адамом.

68. Мукарраб, считается, что происходит от того же корня, что и черуб, и означает, как и последнее, того, кто допущен или близок к Богу. [Черуб родственно “херувим”. В иудаизме и христианстве стражи — ангелоподобные существа, на которых восседает Господь (1 Цар., 4:4).]

69. Гурган означает у монголов “зять” или “близкий родственник”. Этот титул принял Тимур, чтобы указать на родство с Чингиз-ханом. [Титул был принят Тимуром в 1361 г. после женитьбы на Улджай Туркан-ага, внучке Чингизида Казагана.]

70. Сахиб-и-киран, Господин Соединения — имя, данное Тимуру по причине того, что планеты [Марс и Юпитер, Солнце и Марс, Солнце и Меркурий] были в соединении в момент его рождения. Три следующих друг за другом эпитета используются для того, чтобы указать, что Акбар был, во-первых, славой дома Чингиз-хана, во-вторых, светочем дома Тимура, в-третьих, наследником Хумаюна; и они постепенно подводят к описанию того, кем он был сам по себе.

71. В персидском тексте стоит следующая фраза: мубди каванин-и-джаханбани, и она рифмуется со следующим предложением: мухтари каваид кишвар ситани.

72. Букв, “глазной зрачок”.

73. Возможно, гармоничное сочетание человечности. В оригинале стоит гарами саз-и-гухар-и-адам.

74. Элементы названы земными матерями, а планеты — небесными отцами.

75. Букв, “сила спины”. Она противопоставляется следующему эпитету, который относится к слову садр — грудь или лоно.

76. Т.е. “быть наместником Бога”.

77. Т.е. “решающий трудности”. Абу-л Фазл относит эту фразу к Файзи (Акбар-наме, III. 673), когда говорит, что все, кто запутался в лабиринтах дел, были убиты горем из-за смерти Файзи, потому что некому было больше разъяснить их затруднения.

78. Сахиб-дил часто используется в значении “суфий”: букв, “хозяин своего сердца или страстей”.

79. [Адитум — святая святых (греч. “недоступное”) — помещение в храмах Древней Греции, куда могли входить только жрецы или избранные и лишь в определенное время.]

80. Сулх-и-кулл. Состояние мира со всеми, которое Абу-л Фазл считал совершенным достоинством. Ср.: Послание к Евреям, 12:14: “Старайтесь иметь мир со всеми...”.

81. [Великий Шейх (Хазрати Шейх) — глава суфийского ордена.]

82. В издании, выполненном в Лакхнау, это переводится как “день и ночь”; у Чалмерса переведено: “знакомый с тайнами добра и зла”.

83. Такиди у итлаки — неподвижность и свобода, означает преходящий и духовный мир.

84. Махмил — верблюжий паланкин. Абу-л Фазл настаивает на дуализме природы Акбара и, кажется, имеет в виду, что у Акбара были все качества путешественника, когда он еще находился на родной земле, и многие достоинства отшельника, когда он всё еще вращался в обществе.

85. В обоих случаях присутствует слово сафина, но я отношу использование эпитета во втором случае к Ноеву ковчегу. Однако сафина может также означать “памятная книга”, и в первой части предложения оно может использоваться в этом смысле. В таком случае дидахбан будет означать “наблюдатель”, и фраза будет переводиться как “наблюдатель книги Вселенной”.

Вступление

86. Саад от сад является суфийским определением для власти вообще.

87. В “Аин-и-Акбари” Акбар назван “царским наездником (шахсавар), благополучным на поле брани”. См. также объяснение Абу-л Фазлом слова шахсавар в его предисловии к “Аин-и-Акбари”.

88. Джихад-и-акбар — Великая Священная Война, т.е. борьба против своих страстей; а крестовый поход, или война против неверных, — джихад-и-ас-гар, или Малая Война.

89. Букв, “перед лицом пиршественного зала — сами глаза; в сердце поля битвы — сама отвага” — дар ру-и-базамгах тамам хазар, дар дил-и-размгах тамам джигар.

90. Букв, “океан дождя”.

91. Найсан — сирийский месяц, соответствующий апрелю и являющийся седьмым месяцем в сирийско-македонском календаре, т.е. греческая эпоха у Абу-л Фазла. Это нисан или абиб у евреев и первый месяц в их священном году, месяц еврейской пасхи. Есть предание, что когда капли дождя в месяц найсан попадают в раковины, они превращаются в жемчужины, а когда они попадают в рот змее, то образуется яд.

92. Фарвардин — первый месяц года у иранцев [и зороастрийцев], соответствующий марту—апрелю. Он начинается со дня весеннего равноденствия, и, вероятно, здесь присутствует намек на его уравновешенность.

93. Ардибихишт — второй месяц года у иранцев [и зороастрийцев], соответствующий апрелю—маю.

94. Намек на множество молний весной.

95. Древний персидский царь, знаменитый своей чашей или зеркалом (джам), показывающим мир (миф.).

96. Другой древний персидский царь, сын или внук Джамшида, предполагается, что он был первым укротителем слонов (миф.).

97. Т.е. примирил уединение и общество. Ср.: Книга премудрости Соломона, 7:22: “единородный, многочастный”.

98. Айяр-даниш — испытание мудрости.

99. Калб-и-зарандуд аз зар-и-гохарамуд.

100. Таджаббур. Слово также означает “возвращение” или “восстановление собственности”, и мы могли бы использовать это значение здесь и перевести фразу в том смысле, что Акбар освобождает должников от обязательств возвращения, которые покрывают их лица, как вуаль. Но я думаю, что перевод “неповиновение” верен, и здесь присутствует антитеза между этим и следующим предложением. Абу-л Фазл имеет в виду, что Акбар заставляет непокорных выполнять свои обязательства, т.е. платить штрафы, налоги, возмещение за повреждения и другие долги, но в то же время снисходителен к обидчикам.

101. Штрафы, наказания или долги. Даже сановников штрафовали, а погонщиков слонов за определенные проступки подвергали смертной казни.

102. Букв, “языки света”. Две части предложения противопоставлены друг другу: несмотря на свою благожелательность, он ужасен; несмотря на свой гнев, он прекрасен. На востоке молния считается скорее чем-то прекрасным, нежели ужасным.

103. Мулук-и-таваиф — цари племен. Это может относиться к царям-язычникам, а также являться титулом сатрапов, учрежденным во времена Александра и Тимура (Бируни. Памятники минувших поколений). Ср.: Книга пророка Исайи, 14:9.

104. Каукаба — стальной шар, подвешенный к шесту и носимый как знамя.

105. [Соответствует русскому “от края до края”.]

106. Аксаи шаш джихат — букв, “шесть сторон поверхности”, означающие шесть сторон куба, т.е. мира. Обычное арабское выражение для этого: мус-садаси алам — шесть сторон мира, т.е. сверху и снизу, впереди и сзади, справа и слева. Это также соответствует шашдари — шестидверный.

107. Или, может быть: “Он объединил в единое целое”. Значение заключается в том, что в нем соединились верховный правитель и святой.

108. [Диван — букв, “собрание”. Здесь: высший совет при правителе.]

109. Т.е. пять планет: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн, а также Солнце и Луна.

110. Великий хан — звание правителя Китайской Татарии, или Китая. [Каган — титул верховного правителя у тюрков и монгол.]

111. Эти два титула относятся к правителям Востока и Запада. Турецких султанов, например Баязида Ильдерима, величали Кайсар-и-Рум и до захвата Константинополя. Строки, вероятно, принадлежат Файзи. Букв, перевод этих строк: “Хакан боится жара его пота. Кесарь взволнован морщинами на его челе”.

112. Акл-и-кулл [Всеобщий Разум] — фраза, используемая суфиями для определения Логоса, или первой эманации Бога.

113. Одно из имен Акбара — Слава веры.

114. Анван — титульный лист или фронтиспис.

115. [Т.е. первое место в мыслях других.]

116. Багларбеги — тюркский титул, означающий “бей беев”, т.е. “вождь вождей”. Очевидно, здесь должно быть баги. Это слово относится к амиру-л-умара и было титулом верховного правителя Румелии и Анатолии, а также любого верховного главнокомандующего.

117. Саха или Суха — слабая звезда созвездия Большая Медведица, по ней проверяли остроту зрения. Ее также называют Аль Садик, арабы — Эль Анак, “Коза”. Саха называют еще Алькор. Сообщается, что имя Саха происходит от слова сахо, “забытый”, но согласно Аль-Бируни (Бируни. Индия, 195), Ас-Суха была благочестивой женщиной, собеседницей семи Риши.

118. Ризван — страж у врат в рай, а также сам рай. Это слово обозначает и “блаженство” или “молитва” и здесь может использоваться в этом значении.

119. [Дин-у-дунья (араб.) — вера и мир (Вселенная), духовное и материальное.]

120. Сифат-и-джамал у джалал — на языке суфиев “прекрасные и величественные свойства”.

121. Абу-л Фазл говорит, что при пятом пересмотре своей работы он включил в нее некоторые двустишия, так как признанные писатели считают примесь стихов солью (букв, “солонкой”) для прозы. На него также повлияло замечание Акбара, что тот, кто включает стихи других авторов в свой труд или удачно их цитирует, показывает достоинства как свои, так и их авторов.

122. Почти во всех рукописях — ирадат у нимат. Таким образом, по нашему мнению, три обязанности или достоинства — это служение Богу, преданность и признательность, которые, вместе с долгом перед последующим поколением, образуют четыре достоинства.

123. Ин назаркарда-и-худ — букв, “тот, на кого упал его взор”, т.е. находящийся под пристальным взглядом, подопечный.

124. Вероятно, грандиозность его стремлений — изз-и-мурад. Значение может заключаться в том, что его деяния не равны его вере, т.е. что его дух был готов, но плоть слаба.

125. Тарак — строго говоря, макушка головы.

126. Кулах-и-чахартарки — кулах из четырех частей. Ссылка, вероятно, на символические шапки дервишей. Сущность тарк заключается в отказе, и дервиши говорят при помощи тарк об отказе от мира и т.д. Члены ордена кадири носят шапку, состоящую из четырех частей, т.е. с четырьмя тарк. Это может означать отказ от этого мира, от ближних, от почитания человека и каждой вещи, кроме Бога. Абу-л Фазл может также иметь в виду четыре степени посвящения, которые заключаются в отказе от четырех вещей: благ, жизни, славы, веры. Следовательно, чахар-тарки уместно толковать как “четыре отказа, или ограничения”. Слово ирадат может означать желание и склонность, а также посвящение себя или приверженность. И вся фраза, таким образом, может означать “шапка отказа от четырех желаний”.

127. [Конические шапки из разного числа клиньев были отличительными деталями костюмов разных орденов в суфизме. Ученичество — первая ступень посвящения.]

128. Астин-и-хафт-тараз-и-акидат бар хашда хазар алам афшанда — букв, “чей семь раз вышитый рукав посвящения пролил свет на 18 000 существ”. Семь — мистическое число. Семь украшений могут означать узор из семи различных цветов, типичных для семи Путей, и т.д. Астин афшандан означает “аплодировать, хлопать в ладоши”, “танцевать” и “раздавать подарки”. Оно также имеет противоположное значение — “отказ” или “отречение”. Абу-л Фазл, вероятно, обыгрывает здесь эти значения, но его основная цель, вероятно, — показать, что он был известен по всему миру своей преданностью. Простейшим переводом целого отрывка может быть следующий: “Сын Мубарака, Абу-л Фазл, в чьем сердце пребывают четыре отречения, и чья похвала семи видов преданности дошла до пределов земли”. Я думаю, что здесь имеется в виду именно это, хотя фраза может также означать: “Что мне сказать? Был ли это приказ для меня написать воспоминания?”

129. Аджами. Абу-л Фазл говорит о том, что обладает запинающимся языком — кадж-мадж забан.

130. Намус-и-акбар — букв, “главный наперсник Бога”. Абу-л Фазл также использует эту фразу, имея в виду разум. Без сомнения, оно использовано здесь частично для обыгрывания слова “Акбар”.

131. [В исламе — Джибрил (Джабраил).]

132. Принцесса Гульбадан, сестра Хиндала [Абу-н-Насир Мухаммад Хиндал, сын Бабура (925 г.х. (1519)—958 г.х. (1551)], тетка Акбара и вдова Хизр Ходжи, написала свои “Воспоминания” по просьбе Акбара как материал для “Акбар-наме”. Она упоминает, что ей было 8 лет, когда умер ее отец Бабур [См.: Гульбадан бегим. Хумаюн-наме. Ташкент, 1959].

133. Фару гузаштан здесь может означать “завершить” или “довести до конца” либо наоборот “забросить” или “оставить без внимания”. Автор, вероятно, подразумевал трудности в получении топографических деталей. Он, возможно, имеет в виду собственное беспокойство по поводу того, что не получит полных ответов на свои запросы относительно местной информации, но Акбар успокоил его, велев приступить к работе с тем материалом, который у него был, а все оставшиеся факты включить туда после.

134. Канун-и-вакиа-нависи. В канцелярии было 14 писцов: два на каждый день недели. Ее организовали в 19 год правления Акбара, в 982 г.х. (1574). В том же году Абу-л Фазл поступил на царскую службу, и мы можем предположить, что Летописная канцелярия была создана частично благодаря его предложению.

135. Дастур-ул-амал — циркуляр для местной власти.

136. Мы могли бы ожидать, что Абу-л Фазл использует это выражение в отношении вступления на престол и не отложит “рассвет утра Удачи” до тех пор, пока не прошло 40 лет правления. Но он явно относит это ко времени написания своего труда. Есть подобный отрывок в письме Акбара Абд-ал-лах-хануиз Турана, и эта фраза относится к 41 году правления и времени окончания завоевания Декана и установления всеобщего мира.

137. Этот отрывок можно кратко передать как “внутренние и внешние отношения”. Акнаф-и-вилайят — фраза, используемая для обозначения зарубежных стран, “границы зарубежных стран”.

138. Имеется в виду “Акбар-наме”.

139. Хана-и-накл – [Дом истории как повествования, летописания].

140. Акл-и-хаийюлани — [материализованный разум (суфийский термин)].

141. [Хазрат (араб.) употребляется в значении “господин”, “высокочтимый”, “святой”.]

142. Гуфран-кибаб — букв, “купол прощения или отпущения грехов”.

143. Страж мира, чей дом в раю. Абу-л Фазл использует то один, то несколько эпитетов, когда говорит о Хумаюне.

144. Мирийам — это Мириам, или Мария, и эпитет переводится по-разному — “та, которая пребывает с Марией”; “из семейства Марии”; “которая равна Марии”, т.е. Деве Марии (Дева Мария — по Мухаммаду одна из четырех совершенных женщин). Не Акбар придумал этот титул, а его прабабка, мать Бабура. Мать Джахангира, Джодх Бай, также называли Мирийам-и-замани, Мария Времен. Я думаю, слово макани в титуле Хамиды Бану должно быть переведено как “ранг”, “положение”, а не “семейство”, так как звание было дано ей при жизни. Всё свидетельствует о том, что Акбар любил этот титул, потому что он обыгрывал его сходство с Мессией. Говорили, что истории их рождения были похожими. См. сообщение о чуде, совершённом младенцем Акбаром, чтобы ободрить Джиджи Анага (Акбар-наме, I. 187). Ссылаясь на это происшествие, Абу-л Фазл называет Акбара Масихавар — “равный Мессии”.

145. Завоеватель мира, ожидающий в раю. Примечание переводчика.

В одной из рукописей есть любопытное добавление к наказу, который Абу-л Фазл получил, чтобы написать историю достижений Акбара: “На 22 исфан-дармаз 33 Божественной эры был издан указ”. Ниже, где говорится об издании второго указа, в той же рукописи значится: “На 26 день ардибихишта 34 года (или 3 день раджаба 997 года) был издан второй указ”. Я не нашел эти предложения в какой-либо другой рукописи, но маловероятно, что их вставил туда переписчик, а первая дата согласуется с другими утверждениями Абу-л Фазла, т.к. в “Аин-и-Акбари” (Джарретт, III. 416) он говорит, что семь лет был занят историей, которая, вместе с годом сбора материала, предположительно окончилась к 41 или 42 году жизни Акбара.

Глава 1

Рассказ о различных таинственных возвещениях и священных проявлениях, произошедших до благословенного рождения Его Величества

Не скрыто от зеркально-чистых сердец, проницательных и дальновидных, — которые знают таинства истины, и выявляют наружу секреты, скрытые за Божественной вуалью, и делают [смертных] открывателями придверной завесы таинств стихий (земных и небесных), — что глубокая мудрость и непостижимая сила Создателя предопределяют: именно посредством бракосочетания небесных отцов с земными матерями ¹ и после многих веков лунных аспектов ², аппликаций ³, соединений и оппозиций ⁴ Солнца и Луны, соединений верхних и нижних планет ⁵, восходов и заходов, появлений и исчезновений звезд, лунных и солнечных затмений, кульминаций и падений ⁶, влияния зенитов и надиров ⁷ (зодчих в мастерской творения и изменения и художников в картинной галерее выдумки и изобретательности) тот неповторимый выходит из сокрытых внутренних палат во дворец проявления; и Единство появляется из закрытых покрывалом покоев небытия и проявляет свою славу в величественном собрании Сущего, чтобы стать причиной упорядочения Вселенной и средством распознавания справедливости и угнетения по всему миру. Как может упорядочиваться простая материя ⁸? Какой может быть прогресс, если каждый отдельный человек есть собрание противоречивых стремлений ⁹, и в уме каждого величайшая самовлюбленность, и справедливость недостижима, любви нет, страсти бушуют, а похотливость растет с каждым днем? [34]

Мудрый и дальновидный знает, что в каждую эпоху непременно приходит правитель, который будет укреплен помощью Господа и которому вечным благословением будет дарована удача. Философ осознает, что такая власть должна не только быть духовной, но и обладать сильной рукой. Опытный человек знает, что много лет должно пройти, прежде чем рубин ¹⁰ вырастет в недрах рудника и достигнет зрелости, чтобы стать достойным царской короны. Какое множество смен эпох и какое множество веков потребовалось, чтобы бесценная жемчужина и редкостная драгоценность ¹¹, ни в чем не нуждающаяся, смогла пройти свою особую подготовку, дабы восходящими шагами она достигла полного совершенства? Проницательные и опытные наблюдатели осознают, что необходимое для этого время зависит от количества объектов ¹², так как чем больше их число, тем больше противодействие и несоразмерность. Величие Владыки Века более заметно, когда он взваливает ношу целого мира и человечества на свою голову гения (фарк) и охраняет стада (фирк) Земли от раздора, и приводит в порядок и завершает, властью своей мудрости, труд мира и человечества. Но всякий раз, когда, в расцвете Своих желаний, Божественный труженик ¹³ хочет, чтобы упорядочение вещей духовных и преходящих и развитие внутреннего и |12| внешнего миров было отдано в руки одного из человеческой расы, как может человеческий рассудок подсчитать время подготовки этого возвышенного понимания и величественного разума, и как могут имеющие пределы века это вместить? Так как просветленные и мудрые наших дней обретают эти два величайших дара в написании труда о просвещенном челе Владыки Мира ¹⁴ (Акбара), они справедливо признают свою неспособность истолковать его жизненный путь ¹⁵. Для них великое блаженство то, что они с Божьей помощью узнали его. Ибо понимание этапов развития такого Владыки вне пределов человеческого размышления. Они знают, что, почитая этого Величайшего, они выказывают почтение Божественной силе и поклоняются той же Божественности. Они тратят все свои силы, постигая его свойства, ибо это обязательно включает постижение свойств несравненного Господа. Какое блаженство может быть больше этого? Или какое счастье может быть более совершенным, чем это? Просветленный и дальновидный человек, чей ясный луч сурьма честности сделала еще виднее, знает по аналогии [35] с благоприятной звездой ¹⁶, что именно после того, как были потрачены тысячи лет, лоно за лоном в колыбели приготовления, вышитый узор существования был дарован Ее Величеству* Аланкве ¹⁷, чтобы она могла стать ¹⁸ достойной этого озаряющего мир Света, который является воплощением Солнца в образе человека ¹⁹, стоящего у врат древних обычаев и учреждающего основополагающую запись ²⁰ [книги] истинной истории. И он осознает, что тот же самый Свет, который принял форму — без человеческого посредства или отцовых чресел — в чистом лоне Ее Величества Аланквы, затем, для того чтобы прийти к совершенствованию, занимал в течение нескольких веков телесные оболочки других праведных свидетелей, проявляет себя в настоящее время в непорочной сущности неповторимого почитателя и распознавателя Бога (в Акбаре).

Сколько веков прошло!
Сколько планетарных соединений совершилось
Для того, чтобы эта счастливая звезда могла прийти с небес!

Согласно древней традиции и утвердившемуся установлению, вестники вечного города и глашатаи открывания ворот ²¹ необыкновенной щедрости до появления избранного, который рождается лишь раз в тысячу лет, радуют выделенных и чуткосердечных счастливыми известиями о его приближении. Ибо каждое событие поставлено ²² за завесой времени, а точный миг (его появления) скрыт и спрятан ²³. До того как это свершится, они откроют окно ²⁴ невидимого мира пред лицом чувств, а узор окна станет “паутиной” ²⁵ астролябии.

Иногда проявления происходят в видимом мире, а иногда их сияние является в царстве снов, которое есть подобие мира смертных, так что воспринимающие могут обрести надежду, пока он на прямом пути желания, и могут ждать желаемого света и наблюдать восхождение благоприятной звезды, ибо ожидание усиливает радость, а радость — [36] это украшение блаженства. И все, что бы ни обрело формы после стремления и усилия и ни получило своего завершения после наблюдений и ожиданий, обладает очарованием того, чего больше нигде не встретить. |13|

Примером этого является то обстоятельство, что Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни (Хумаюн), получив указание о пришествии восхитительного (он хазрат), постоянно держал покрытую пылью голову мольбы склоненной к земле смирения и произносил свои молитвы у порога Каабы ²⁶ просьб и обратил лицо надежды к алтарю мольбы, всегда самозабвенно молившийся, взывая о том живом благословении, которое воистину является благоприятным восхождением ²⁷ и приумножением жизни.

О Властелин, светом лампы Твоей Сущности,
Океаном жемчугов Твоих Свойств,
Теми праведниками (пророками и святыми),
которые раскрылись как чистые розы и
Чьи души омываемы фонтанами солнца,
Даруй драгоценность короне моей судьбы;
Даруй звезду небесам моего возвышения;
Даруй моим палатам ²⁸ лунный свет,
Который сможет рассеять темноту Вселенной;
Озари мое существование солнцем,
Чтобы девять небес ²⁹ могли принять мое преклонение,
Даруй вечность моей страдающей душе,
Так что если бы смерть подстерегала меня на сотне путей, я бы не умер.

Поистине, сын, которому быть наследником единственного и занимать его место на величественном троне, является вознаграждением жизни, — которую трудно вознаградить, — и заменой прошедшим годам. Он — плод сада жизни и небесный фонарь, наполненный маслом Божественной щедрости. Он зажигает родовую лампу поколений предков и прочно устанавливает ее на трон счастья. Он [37]увеличивает и расширяет тени правосудия и славы над головами смертных. И поскольку он такое редкое, утонченное и столь совершенно исполненное творение, что, если бы даже его назвали Первым из Столпов Святых ³⁰, это было бы верно, и если бы его именовали “звено в великой цепи верховной власти, Отец Отцов ³¹ и Великий Прародитель”, то это было бы справедливо и отвечало бы действительности. Вполне естественно, что царь, по праву наследования линии предков помещенный на трон правления и власти и являющийся владетелем и украшением мира, должен иметь прославленного наследника, который может быть лишь одним из всех людей, наиболее желаемым в этом поиске.

Однажды, 4 раби ал-аввала ³² 947 года лунной (хиджра ³³) эры (в пятницу, 10 июля 1540 г.), Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни, воздав должное Создателю щедрости, преклонил голову на подушку отдыха, а тело на ложе спокойствия, как вдруг, под благоприятной завесой сна, с тех пор называемого шкатулкой тайн, он узнал, что Аллах (Да славится Он!) наградит его прославленным наследником, чье величие сиянием озарит чело и чей свет славы будет сверкать с висков. Свет его водительства озарит затемненные области мыслей и взглядов, и слава его правосудия осветит поля ночи и дня. Именно в согласии с известием, принесенным посланцами невидимого мира о Его Величестве (Акбаре), прославленное имя этого Божественного шедевра возвышает в наши дни минбары и указы. Надписи на золотых и серебряных монетах ³⁴ также говорят об этом.

Проснувшись, Его Величество возблагодарил Аллаха за |14| величественное послание и лучезарную милость и затем рассказал о своем видении ближайшим из своего гарема и слугам своих порогов ³⁵.

Сон, сорвавший завесу перед глазами души,
Не может быть назван сном; это — пробуждение сердца.

Шариф-хан рассказывал, что когда его брат Шамс-ад-дин Му-хаммад-хан Атга ³⁶ был в Газни и ему шел двадцать второй год, он увидел во сне, как луна спустилась в его руки ³⁷. Он рассказал об этом своему почтенному отцу Миру Яр Мухаммеду Газнави, который был духовно мыслящим главой дома ³⁸, и последний возрадовался счастливому [38] появлению благоприятного предзнаменования и объяснил ему значение сна так, что Аллах однажды ниспошлет ему великую милость, которая приведет к возвышению его семьи. Так и случилось, ибо благословением этой полной Луны славы небес (Акбара) семья была возвышена от надира пыли до зенита небес.

Другое обстоятельство было сообщено религиозными и праведными людьми. Когда Ее Высочество Мириам-макани (Да будет тень ее славы вечной!) была беременна священными элементами Его Величества, от ее яркого чела исходил необычный свет. Ее Божественное лицо часто казалось сияющим, как зеркала, которые служанки подвешивали у висков [закрытой чадрой] целомудренной.

И звезда счастья пропела эти строки языком восторга:
Я полагаю омраченное чело на путь ³⁹ судьбы,
Я вешаю тысячу зеркал на лоб.

Однажды, незадолго до благословенного рождения, во время поездки на верблюде ⁴⁰ Ее Высочество Мириам-макани увидела манговый сад. В подобном состоянии [женщинам] хочется кислых напитков и кисло-сладких фруктов, она велела своему единоутробному брату ⁴¹, Ходжа Муаззаму, принести несколько плодов манго. Ходжа принес их и уже собирался передать в благословенные руки, когда увидел словно отраженный зеркалом свет на ее величественном челе. “У тебя на лбу зеркало?” — спросил он. Она ответила: “Нет у меня там никакого зеркала. О чем ты?” Внимательно всмотревшись, Ходжа понял, что сияющее чело Ее Величества озарено светом Господа. Он восхитился этим вечным светом и рассказал об этом случае нескольким доверенным придворным. Он утверждал, что с ее чела исходило такое сияние Божественного света, что не было сил смотреть на него.

Почтенная мать Хан Азам мирзы Азиза Кокалташа, которая была няней ⁴² Его Величества, рассказала |15| следующую историю: “Еще до того как я была удостоена счастья принять эту высокую должность, однажды утром величественный свет приблизился ко мне и вошел в меня. Будто согревающее мир Солнце опустилось в мою грудь. Это было чудесное состояние, великое изумление охватило меня, и каждая [39] частичка моего тела была взволнована и потрясена, словно от экстаза и избытка радости. С тех пор совершенный восторг наполняет меня ⁴³. И со времени этого чистого начала утра величия и красоты и розового цветения судьбы и славы я была наготове, думая: “О, Аллах! Что предвещает это возвышенное чувство?” Наконец, я была удостоена этого высокого служения, которое является сокровищем державы, веры (дин у дуния) и долга”.

“Счастье — это то, что входит в нашу душу без страдания”.

“Да славится Аллах! Каким благословением был этот вошедший в меня свет и счастье, заполнившее мою грудь. Казалось, выбор пал на меня, потому что я была физически крепкой для служения этой величественно рожденной жемчужине, на самом деле это Судьба склонила ко мне свое лицо ⁴⁴ и поддержала меня и мою семью. Как только я взяла Его Величество на руки, покровительство подняло меня из пыли. Так, благодаря этой службе, предназначенной мне, великая радость и счастливая звезда были дарованы мне. Я и моя семья стали известны в семи климатах ⁴⁵”.

Маулана Нур-ад-дин Тархан ⁴⁶ и другие люди, служившие при дворе, рассказывали следующее. Перед самым появлением солнца счастья (Акбара) Его Высочество Джаханбани восстанавливал свои силы в комнате ⁴⁷ с решетчатыми окнами, и формула уточнения ⁴⁸ величественного рождения была перед ним. Внезапно лучи Божественного света засияли сквозь решетки, и все, кто был удостоен чести присутствовать там, как малые, так и великие, узрили их. Те, кому было дано право слова, спросили Его Высочество Джаханбани о значении этого явления, и он ответил: “Роза из розового сада Халифата скоро расцветет, и из сокрытой палаты величия и славы появится дитя света, и из великолепного дворца (сараи) Чести и Счастья он вступит в круг существования. Сияние ⁴⁹ его величия растопит сердца врагов государства в суровых испытаниях и дарует новое великолепие и славу нашему народу и семье. Даже ночная палата вселенной постигнет грандиозность и красоту его освещающих мир лучей”.

Мир Абд-ал-хай садр, один из высокородных, поведал: “Однажды утром Его Высочество Джаханбани Джаннат-ашияни пребывал в глубокой задумчивости и казался очень взволнованным ⁵⁰. Через [40] некоторое время он поднял голову и воскликнул: “Хвала Аллаху Милосердному, лампа нашего царского рода снова будет зажжена!” Когда я спросил, что значат эти слова, Его Высочество |16| ответил: “Когда я находился в состоянии пробуждения ⁵¹, сияющая звезда появилась оттуда (и Его Высочество указал в сторону, где находилась величественная роженица) и поднималась все выше и выше. В то время как она восходила, ее величина и яркость увеличивались, пока свет ее не охватил большую часть мира. Я спросил святого человека, что это было за светило, и он ответил, что это был свет воплощения моего наследника, и что какая бы часть земли ни была освещена этим озаряющим мир лучом, она будет находиться в его власти и будет облагорожена светом его справедливости”. Через два дня после этого видения пришла весть о восхождении благословенной звезды над горизонтом надежды, и когда время этого одухотворенного проявления и святого видения было сопоставлено, оказалось, что благословенное рождение и передача чудесного послания произошли в одно и то же время”. Если этот прославленный потомок — жребий возвышенного человека ⁵², почему бы и не явиться такому посланию? И когда приходит такой дар, почему бы и не быть такому видению и такому объяснению его? Все это может показаться необычным для непосвященных наблюдателей и материалистов, но прозорливые и чистосердечные предугадали это событие и точно знали, что это было сияние освещающей мир звезды и что послание предвещало появление разгоняющего мрак солнца. Для тех, кто имел счастье долгого служения этому Властелину Мира и понимания его великих качеств, явление таких предзнаменований не станет камнем преткновения.

От проницательных и внимательных не скрыто, что маулана Шараф-ад-дин Али-и Йезди в “Зафар-наме” приводит лишь поверхностный взгляд на вещи и оставляет истинное видение Качули Бахадура и объяснение Тумана-ханом этого видения Его Величеству Властелину Соединения (Тимуру), а также объясняет восьмую сияющую звезду, которая вышла из груди Качули Бахадура и осветила мир, появлением Его Величества Властелина Соединения, который является седьмым предком Его Величества (Акбара). И всё же для умов тех дальновидных обитателей света, понимающих герменевтику и тайны мира снов, ясно, что объяснение семи звезд как семи человек, чьи головы не были [41] возвышены венцом правления ⁵³ и не были видны на украшенном властью Диване совершенства, далеко от принципов объяснения и значения снов. Скорее эти семь звезд — семь украшающих мир монархов, а озаривший мир свет — священная личность Его Величества, Царя Царей, который светом своего существа озарил земли и их жителей. Это благословенный Акбар ⁵⁴ был блистательным светом, поднявшимся из груди этого Юпитера благоприятной судьбы (Качули Бахадура). Хотя последний был, по подсчетам, пятнадцатым предком Его Величества, среди которых было семь звезд зодиакального знака величия, обладающих светом этого озаряющего мир Царя Царей, превознесенного биографами. Эти семь из пятнадцати предков отличались своим благородством и |17|были украшением мира, а восьмым в этом благородном роду является Его Величество, Царь Царей. Свет их высокой нравственности заставил сиять горизонты, и в благородном ряду пятнадцати великих людей этому совершенному свидетелю Божественной силы был дарован величественный покров духовной и преходящей власти. Он стал дарителем света внутреннего и внешнего миров. Это объяснение не скрыто от проницательных искателей истинного значения, и потому в этой благородной книге будет приведено краткое изложение совершенств его прародителей, а затем рассудительный и бдительный ум получит доказательства этих слов. Тот, кто в наши дни будет внимательно читать глазами распознавания и знания рассказ об этих прославленных вельможах, и поймет значение Халифа ⁵⁵ эпохи, и познакомится со степенью величия этого Властелина Мира, и одобрит это повествование. Прочь, прочь! Я не продающий мир ⁵⁶ и ищущий одобрительных взглядов человек. Какой более благословенный выбор может здесь быть, чтобы мое стремящееся к истине сердце стало источником правдивых впечатлений, и чтобы мой внимательный разум стал просветляющей ступенью ⁵⁷ для этих Божественных утонченностей ⁵⁸? Этими мерцающими в ночи драгоценностями ⁵⁹, как вечным узором, я украшаю прекрасные серьги для чутких ушей счастливых приверженцев мудрости.

Комментарии

1. Автор демонстрирует свои познания, приводя ряд астрономических и астрологических терминов. Планеты и другие небесные тела — это отцы, а четыре элемента — земные матери, хотя последние могут быть и избранными дамами, как Алангоа (Аланква) и Мириам-макани.

2. Имтизадж — объединение или смесь, но это также может быть термин для положений Луны.

3. Иттисал — приближение. Соответствует термину “аппликация” в европейской астрологии и противоположен по смыслу термину инсираф (“сепарация”). [См. примеч. 19 к гл. 3.]

4. [Астрологические термины. См. примеч. 19 к гл. 3.]

5. Верхние планеты — это Сатурн, Юпитер и Марс, небеса которых, согласно Птолемею, находятся выше неба Солнца. Небеса нижних планет — Венеры, Меркурия и Луны расположены ниже неба Солнца.

6. [См. примеч. 22 к гл. 3.]

7. Аудж у хазиз. Это может означать также апсиды [в астрономии — наиболее удаленные и наиболее близкие к центральному телу точки орбиты], т.е. апогей и перигей [для Луны] или афелий и перигелий [для планет]. Аудж (перс. аук или ауг) обозначало апогей.

8. Тан-и-вахид. Я считаю, что это лишь материя, т.е. простая материя без вмешательства небесного влияния. Автор останавливается на необходимости всевозможных комбинаций и влияний, чтобы был создан Единственный и Необыкновенный, а затем заканчивает восклицанием о важности простой материи.

9. Ссылка на четыре противоречивых и несовместимых элемента.

10. Когда одним касаньем мастерским
Великий химик — Солнце на таком
Огромном расстоянии, в темных недрах
Из разных смесей с влагою земной
Бессчетно драгоценностей творит,
Столь редкой силы и расцветки пышной.

Мильтон Д. Потерянный рай / Пер. А. Штейнберга. М.: Худож. лит., 1982.

11. Как совершенный принц.

12. Раайя — объекты. Слово первоначально означает “стадо” или “стая”, и, вероятно, Абу-л Фазл использует его здесь в этом первоначальном значении. Следовательно, можно перевести как “размер стада”.

13. [Аллах.]

14. Худев — властелин или великий царь.

15. Манакиб — форма множественного числа слова манкаб, художественные редкости, а также горная тропа. Здесь, я полагаю, это слово означает “путь эволюции” Акбара, хотя Абу-л Фазл, возможно, использует двойное значение слова, что для него характерно.

16. Букв. “ведомый благоприятной звездой”, но я думаю, что стихи, цитируемые ниже, указывают, что значение заключается в том, что длина отрезка времени, после которого появляется благоприятная звезда, доказывает, как долог период, требуемый для эволюции света, подобного Акбару.

17. Аланква (Алангоа) — мифическая прародительница монгольских племен.

18. Это слово гардид — стал, но я думаю, что прошедшее время используется здесь для указания будущего, как иногда делается в персидском языке. Элементы человечества, пройдя через бесчисленные страдания, очистились и постепенно эволюционировали в Аланкву.

19. Шамса-и-пештак. В “Аин-и-Акбари” (I. 45) Абу-л Фазл рассматривает знаки верховной власти и использует выражение шамса-и-чахартак. Затем он добавляет, что шамса — это Божественное сияние, которое без человеческого вмешательства есть след пальцев Божественной власти. Выражение шамса-и-чахартак должно быть связано с выражением шамса-и-пештак, которое встречается в тексте (III. 184). Здесь используется выражение шамса-и-пештак-и-агахи — солнечный образ свода разума, которое применяется к Акбару. Слово может означать также завесу или зонтик от солнца. Я думаю, шамса-и-пештак в представленном отрывке означает, в частности, изображения Солнца, которые помещались над вратами царских дворцов.

Но возможно, Абу-л Фазл имеет в виду солнечное существо, вошедшее в палатку Алангоа, и желает дать истинное объяснение таинственной фигуры, которая, как гласит древнее предание, появилась в образе Солнца и исчезла как волк, а Алангоа забеременела от Божественного света (Акбар-наме, I. 64).

20. Китаба-и-мабани — эпитет, надпись, основа (истинных записей). Я думаю, эта ссылка должна относиться к титулу Нарун [Нирун — новые], который был дан потомкам Алангоа от Солнца (Акбар-наме, I. 67).

21. Фатху-л-баб. Астрологический термин, означающий вхождение в один дом двух планет, дома которых противоположны друг другу, например, Сатурн и Солнце (или Луна), Юпитер и Меркурий, Марс и Венера.

22. Марсуд — пребывать в ожидании. Это слово означает также положение звезды и наблюдение ее.

23. Букв, “узел (укдат) особого времени скрыт и спрятан”.

24. Дарика — окно или окошко.

25. Шабака. Деталь астролябии, представляющая собой пластину с нанесенной на нее системой тонких линий, напоминающей паутину.

26. [Кааба (ал-Кааба, араб. — куб) — главное святилище ислама, в сторону которого все мусульмане обращаются во время молитвы. Кааба в Мекке считается земным воплощением небесной Каабы.]

27. Тали-и-хумайюн. Здесь эту фразу можно перевести как восхождение или возвышение Хумаюна.

28. Шабистан. Это наименование, данное Абу-л Фазлом гарему или сералю. Молитва заключается в том, что в гареме может родиться подобный луне сын. [Букв, “сад ночи”, перс.]

29. [Имеются в виду семь небес, упомянутых в Коране (67:3; 71:14), и два высших, на которых восседает Аллах.]

30. Букв, “краткий обзор” или “титульный лист” Полюсов Святых [т.е. великих суфиев].

31. Абу-л-аба у джадд-и-ала. Джадд иногда обозначает деда или предка по материнской линии, и, возможно, слово употреблено здесь в этом значении.

32. [Третий месяц мусульманского календаря.]

33. [Ал-Хиджра (араб, “выселение”) — переселение Мухаммада и его сторонников из Мекки в Медину: наиболее вероятная дата — 24 сентября 622 г. При халифе Умаре (Омаре) I в 637 г. был введен отсчет новой эры по хиджре — от 16 мухаррама, т.е. от 16 июля 622 г. Летосчисление по хиджре основано на лунном календаре и принято в большинстве мусульманских стран. Год составляет 354 дня.]

34. Букв, “лица дирхемов и динаров”. Дирхем был серебряной монетой, а динар — золотой. Они использовались до эпохи Акбара. Акбар дал монетам новые названия.

35. Это случилось за год до бракосочетания Хумаюна с матерью Акбара. Бракосочетание произошло, согласно записям Гульбадан, в понедельник (душамба), 9 джумада ал-аввала [пятый месяц мусульманского календаря] 948 г.х. (1541 г.). Гульбадан пишет, что сон приснился в Лахоре, и передает это очень поэтично. Она говорит, что сам Ахмад-и-Джам явился во сне Хумаюну в виде старика, облаченного в земные одежды, и с посохом в руке, когда тот был очень расстроен из-за столкновений с Шер-ханом, и приказал ему не падать духом, так как у него будет чудесный сын, которого он назовет Джалал-ад-дин Мухаммад Акбар. Биби Конор (или Гунавар) должна была в то время родить, и думали, что у нее будет сын, но она родила дочь, Бакши Бану.

36. Он был приемным отцом Акбара и стал вакилом — министром. Убит Адхам-ханом. Слово атга тюркского происхождения и точно звучит как атага — состояние отцовства. [Опекуном Акбара был Байрам-хан, выходец из Ирана, прославленный военачальник и поэт. Умер в 1561 г.]

37. Букв, “подмышки”.

38. Кадхуда-и-дарвиш-маниш.

39. Барах. Возможно, это слово бура, и перевод должен быть: “Я поместил узор судьбы на омраченное чело”.

40. Хаудадж, но здесь используется, как я полагаю, для обозначения верблюжьего паланкина.

41. Барадар-и-мадари может означать как дядю по матери, так и единоутробного брата, т.е. брата со стороны матери. Здесь, вероятно, слово употреблено в последнем значении, т.к. Абу-л Фазл (I. 21) говорит о родстве как ахувати-ахияфи, что в словарях объясняется как “братство”. Ходжа описывается как барадар-и-айяни Мириам-макани, т.е. ее родной брат. Автор этой книги явно считает, что ахияфи значит “родной брат”. Низам-ад-дин говорит о Ходже как о дяде Акбара по матери и о сыне Али Акбара, потомка святого Ахмад-и-Джама. Ходжа был человеком горячего темперамента, если не сказать сумасшедшим. Он убил свою жену и был заключен Акбаром в Гвалиар.

42. Атагаги. Явно должно быть анагаджи, если это слово образовано от анага — няня.

43. Букв, “от совершенного восторга каждый мой волосок всё еще трепещет”.

44. Существует антитеза между ее сильной спиной, пушт-и-кави, и лицом судьбы.

45. [Климатос (греч.) означает не только устойчивую совокупность метеорологических условий, свойственных данной местности, но и “пояс” (в геогр. смысле), “область”.]

46. Он умер, будучи хранителем могилы Хумаюна, в 994 г.х. (1586 г.).

47. Хана-и-мусаккаф — комната с крышей; очевидно, слово “комната” выражает это значение.

48. Харф-и-намудар равнозначно термину “ректификация (коррекция)” у европейских астрологов. Намудар — способ уточнения времени рождения. Возможно, намудар использовался также для того, чтобы узнать характер будущего ребенка, его пол и т.д.

49. Каукаба означает “звезда”, а также является наименованием символа царской власти, а именно отполированного стального шара, подвешенного к шесту.

50. Букв, “казалось, что его благословенные глаза стали красными (вспыхнули)”.

51. Означает, что тело его спало, а душа бодрствовала.

52. Бузург — [великий]. Это слово часто означает святого или праведного человека и может быть использовано в этом смысле и здесь.

53. Автор имеет в виду, что ни один из прямых потомков Качули не являлся правителем. Первым монархом из его рода был Тимур, а семь звезд, согласно Абу-л Фазлу, означают Тимура и последующих шестерых потомков до Акбара.

54. Саад-и-Акбар. Благословенное соединение, т.е. соединение Юпитера и Венеры, но здесь используется для игры слов на имени падишаха. См. название следующей главы и главы 3—8.

55. Я не уверен, относится это выражение непосредственно к Акбару или к его предкам. Абу-л Фазл, вероятно, считает, что Акбар даже выше, чем халиф или священник. Он называет его худев-и-джахан, т.е. Властелин Мира.

56. Упрек Абу-л Фазла в адрес Фирдоуси.

57. Никат. Очевидно, рукописные знаки, т.е. точки. [Никат-и хаккани может означать “истинная утонченность”.]

58. Махбит — место, где кто-то нисходит; нисхождение ангела.

59. Имеется в виду сверкание алмазов.

Глава 2

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 213; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!