Там же , ф 211, on 1-1, д . 57, л 1 Там же , ф . 295, on 2-1, д 261, л . 13
ш
ключалась в практической работе по спасению больных и борьбе с распространением болезни среди ослабленного голодом населения.
В 1943 г. круг исследуемых проблем несколько расширился, но в целом велся только в двух основных направлениях: 1) клиника и терапия туберкулеза в условиях войны и блокады и 2) организация борьбы с туберкулезом в условиях войны. В число изучаемых вопросов вошли такие, как «Клиническая и иммунобиологическая характеристика туберкулеза у детей и подростков на фоне дистрофии и полиавитаминозов», «Электрофизическая характеристика крови при туберкулезе в аспекте алиментарной дистрофии и гипо-полиавитаминоза», «Противотуберкулезные законодательные, административные и общественные мероприятия во время войны и в ближайшие послевоенные годы», «Некоторые отличия в социальной патологии туберкулеза от довоенного времени» и др.
Работе фтизиатров в известной мере мешало отсутствие демографических данных, которых в 1942 г. просто не было, а позднее, в условиях военного времени, они держались в большой секретности. Сетования врачей на отсутствие необходимых статистических данных встречаются и в ряде других работ того времени. Завотделом социальной гигиены института М. Л. Гольдфарб подписал в 1946 г. два документа: «Заболеваемость и смертность от туберкулеза в Ленинграде в 1945 году» и «Краткий обзор заболеваемости туберкулезом в Ленинграде. Для служебного пользования». В обоих документах он настоятельно подчеркивал, что отсутствие официальных статистических данных о численности населения лишает его возможности дать статистику заболеваемости и смертности от туберкулеза по городу.24 Многие выводы Гольдфарба по указанной причине носят (по его словам) условный, не окончательный характер. Но и абсолютные данные, приводимые им, достаточно интересны, чтобы их повторить. Так, он сообщает, что всего в Ленинграде умерло от всех видов туберкулеза в 1944 г. — 1481 человек (795 мужчин и 686 женщин), а в 1945 г. — 2757 человек (1620 мужчин и 1173 женщины).25 Автор не указывает, произошло ли это увеличение за счет возвращающихся в Ленинград. Во всяком случае обращает на себя внимание то обстоятельство, что мужчин в это время, по мнению автора отчета, было значительно меньше, чем женщин. Достаточно определенно и другое мнение М. Л. Гольдфарба: «Рост внелегочных форм туберкулеза, из которых туберку-
|
|
|
24 Там же, д 62, л. 4.
25 Там же, л. 9
112
лез мозговых оболочек и центральной нервной системы является большей частью осложнением туберкулеза легких и вообще выражением генерализации туберкулезного процесса, в известной мере был характерен для периода войны... Возможно также, что перенесенные тяжелые испытания войны особенно сказались среди женщин, для которых клиника показала особенное „утяжеление" туберкулезного процесса».26 Одновременно он отмечал более тяжелый характер туберкулеза в 1945 г. по сравнению с 1944 г., что подтверждалось «большим процентом больных среди взятых на учет легоч-но-туберкулезных; большей больничной летальностью при туберкулезе и меньшим числом одновременно живущих ВК-выделителей и больных с активными формами туберкулеза, приходящихся на один случай смерти от туберкулеза».27 Общий вывод его отчетов сводился к тому, что борьба с туберкулезом после войны в Ленинграде остается «важнейшей государственной задачей и требует большого напряжения активности со стороны органов здравоохранения». Как видим, перед фтизиатрами стояла огромная и чисто практическая задача. Как только война кончилась, экспериментальный отдел ЛНИТИ начал совместно с клиникой института разностороннее исследование проблемы туберкулезной токсемии.
|
|
|
Для всех медицинских учреждений, имеющих отношение к хирургии, для всех хирургов, в какой бы области они ни специализировались, война всегда горячая пора. Не стали исключением в этом отношении и врачи Ленинградского НИИ хирургического туберкулеза и костно-суставных заболеваний. Многие из них были мобилизованы в армию, часть эвакуировалась. Изменился и состав больных в клинике. Уже в июле 1941 г. 100 коек были предоставлены для пострадавших от обстрелов и бомбежек, а с февраля 1943 г. они были заменены 175 «оперативными койками» для раненых бойцов войск Ленинградского фронта. В тяжелейших условиях блокады практическая работа по спасению раненых забирала все силы и время немногочисленных хирургов. Составители отчета о работе института за 1941—1943 гг. должны были признать, что не только исследовательская тематика, но и хирургическое лечение костного туберкулеза отошло на второй план, уступив место «оказанию максимальной помощи фронту и обороноспособности» Ленинграда.28
|
|
|
Вся научно-исследовательская работа была сконцентрирована на главной проблеме момента — на лечении военной травмы. Но и
26 Там же, л 12.
27 Там же, л 18—19 ^ , ,
28 Там же, д. 99 а, л. 4.
113
/
это давалось сотрудникам института нелегко. Даже в относительно благополучном 1943 г. лечебно-производственные планы ЛИХТа неоднократно менялись в зависимости от изменений военной ситуации и требований ВСЛФ. И все же в институте было проведено две конференции. Первая из них (она же была первой за годы войны) прошла 4 июля и носила юбилейный характер: «Достижения советской медицины в области хирургического туберкулеза за 25 лет». На второй конференции, состоявшейся 23 сентября 1943 г., были поставлены доклады по интересующей нас тематике. А. Н. Со-ветова сделала доклад «Особенности течения костно-суставного туберкулеза у взрослых в период блокады». По ее подсчетам, смертность среди больных в клинике составила 28% и увеличилась в период блокады по сравнению с предвоенными годами (1939 и 1940 гг.) на 35%.
|
|
|
Из числа прослеженных больных общее состояние у них было: на 1 июля 1941 г. хорошее — у 75.5%; плохое — у 24.2%. Зимой 1941/42 г. хорошее — у 10.4%; плохое — у 89.6%. Летом 1942 г. общее плохое — у 60.3%. Зимой 1942/43 г. вполне удовлетворительное — у 63.9%. 1 июля 1943 г. общее состояние хорошее — у 75.9%; плохое — у 24.1%.29
По наблюдениям А. Н. Советовой, усиление заболеваемости происходило в самые тяжелые месяцы блокады в январе—марте 1942 г., причем заболеваниям и обострениям предшествовала дистрофия.
В. С. Геликонова сделала тогда же доклад «Особенности течения костно-суставного туберкулеза у детей за время войны и блокады». К началу войны на излечении в клинике находились 187 детей от 3 до 15 лет (большая группа из них со спонделитами и кокситами). Из 187 больных детей умерли 36 (19%), были выписаны из клиники 93 ребенка (50%).30 Таким образом, блокада увеличила смертность больных «примерно в 2.5 раза». В. С. Геликонова считала, что лечебные процедуры и тепло были обеспечены для больных детей почти в такой же мере, как и в мирное время, поэтому отрицательным фактором явилось ухудшение питания. Не было возможности использовать климато- и физиотерапию. Общее состояние в период голода ухудшилось у всех больных, но погибали главным образом наиболее слабые и тяжелобольные. В зимний период врачи отказались от оперативных вмешательств, чтобы «не вносить добавочного ослабления детскому организму».
29 Там же, д 118 б, л. 3—4
30 Там же, л. 5. ' •
114
В ходе обсуждения доклада доцент И. М. Фертиг, говоря об особенностях течения острого легочного туберкулеза у детей и взрослых, высказал мнение, что и те и другие погибали при аналогичной картине генерализации процесса. Там, где дистрофия наслаивалась на старый туберкулезный процесс, течение туберкулеза легких не особенно изменялось в сторону ухудшения. «Причиной смерти в этих случаях была дистрофия, а не туберкулез легких».31
В 1944 г. внимание к исследовательской работе усилилось. В отчете института о работе за этот год вывод сделан достаточно определенно: «Как следствие тяжелой блокады стало наблюдаться значительное увеличение заболеваний туберкулезом вообще и костно-суставным в частности, с проявлением ряда особенностей в течении этой болезни».32 Появилась и новая, специфическая проблема для исследования — костно-суставные заболевания военной травмы. Новая задача заключалась в необходимости параллельного изучения «гематогенного и огнестрельного остеомиэлита и выявления особенностей этих заболеваний». Доклады по указанной тематике были поставлены на конференции в 1945 г., именно тогда у ленинградцев появились оппоненты. Пока конференции проходили в кругу ленинградских клиницистов и исследователей, отрицательное влияние голода всеми воспринималось безоговорочно как главная причина ухудшения состояния больных. Но в 1945 г. в работе конференции приняли участие москвичи. Они поделились своим опытом лечения костного туберкулеза в годы войны, и сразу выяснилось интересное обстоятельство. Обратил на него внимание москвич Пахатинов. «Здесь говорили, — сказал он, — что костный туберкулез в Ленинграде в период блокады приобрел тяжелое течение... И у нас в Москве, где блокады не было, в период войны костный туберкулез также протекал тяжело, и те невыявленные очаги, которые имелись в затухающем виде у туберкулезных больных, в этот период выявились».33
Эту точку зрения безоговорочно поддержал и развил заслуженный деятель науки профессор Т. П. Краснобаев: «Наши наблюдения дают чрезвычайно интересные факты, показывающие тяжелое состояние костно-туберкулезных больных там, где имелось хорошее питание и где о дистрофии не могло быть и речи. Это говорит о главной роли
нервной системы и именно вегетативной нервной системы...»34
__________ <х
31 Там же, л. 8.
32 Там же, д. 108, л. 2.
33 Там же, д 114, л 56.
34 Там же, л 58.
115
Подводя итоги 14-й (за годы войны) конференции, академик П. Г. Корнев говорил: «Сегодня мы заслушали интересные доклады, подводящие черту под блокадный период Ленинграда».35 Конечно, этой фразой не было объявлено об окончании изучения блокадной тематики. И все же создается впечатление, что ученые уже получили ответы на основные вопросы, поставленные войной в области костно-суставного туберкулеза, и на повестке дня вставали другие, более срочные. Одним из них был, например, вопрос о хронических язвах огнестрельного происхождения, дававших высокий процент инвалидов. Уже в мае 1945 г. состоялось республиканское совещание начальников госпиталей для инвалидов войны. На нем были заслушаны отчеты о работе и обсуждены вопросы организации наиболее эффективной помощи больным с незаживающими ранами. Во вступительном слове академик П. Г. Корнев говорил о новизне и важности стоящих задач: «Важность вытекает из необходимости оказания эффективной помощи инвалидам Отечественной войны, а новость вопроса связана с тем обстоятельством, что костно-туберкулезные заболевания до сих пор считались заболеваниями детского возраста и все внимание было обращено на лечение, главным образом, детей. Война внесла значительные изменения в возрастное соотношение: увеличилась пораженность костно-суставным туберкулезом среди взрослых. Так, в Ленинграде до войны число детей среди больных составляло — 70%, а взрослых — 30%. После войны это соотношение изменилось в обратную сторону: взрослых — 70%, детей — 30%. По-видимому, примерно такое же соотношение наблюдается и в других местах».36
Послевоенный период начинался для сотрудников института усилением внимания к проблемам залечивания незаживающих ран у инвалидов войны.
Новые задачи поставила война и перед Научно-практическим институтом скорой помощи. Уже во второй половине 1941 г. состав больных, поступающих в его клинику, стал изменяться. Особенно сильно изменились причины механических повреждений. Уменьшился удельный вес бытовых и производственных травм, но появились ранения от авиабомб (37.5%) и артиллерийских снарядов (10.6%), которые вместе составляли 48.1% (почти половину) всех механических повреждений.37 В первом полугодии 1941 г. в клинике института проводилось, в среднем, от 230 до 240 операций в ме-
35 Там же, д 1186, л 172
36 Там же, д. 158, л 2—3 ,
37 Там же, ф 173, оп 1-2, д 28, л 164
116
сяц. Эта работа была привычной. Главная трудность появилась и стала нарастать с ноября 1941 г., когда в институт стали доставлять терапевтических больных, более половины из которых страдали от дистрофии различной степени. Через два месяца число больных уже «превышало штатное число коек» в больнице. В январе 1942 г. было развернуто 100 новых коек, но «волна дистрофиков» (как говорилось в отчете) заполнила все терапевтическое отделение и значительную часть хирургического. Не уменьшилось их число и к осени 1942 г. Когда в городе число дистрофиков пошло на спад, в Институт скорой помощи перевели большую партию больных из двух закрытых госпиталей. Большую часть их составляли дистрофики. Немногие квалифицированные хирурги, оставшиеся после мобилизации в армию, должны были срочно стать и терапевтами. Нагрузка на них еще более увеличилась, когда почти полностью прекратило работу хирургическое отделение больницы им. Эрисмана, и Институту скорой помощи пришлось работать практически за два учреждения.
Работа врачей была тем более сложна и трудна, что все хирургические заболевания «шли на фоне» тяжелой дистрофии и смертность при любых хирургических заболеваниях в зиму 1941/42 г. держалась на небывало высоком уровне. Прогноз поступивших больных был всегда неясен, так как «даже обычная флегмона легко могла привести к летальному исходу». Но особенно высока была смертность после ампутаций и полостных операций.38 Пришлось в ряде случаев отказываться от оперативного вмешательства, ожидая улучшения общего состояния больного. Самым тяжелым периодом были март и апрель 1942 г., когда цифра смертности среди больных доходила до 26.5%.39
Менялся не только состав больных, но и виды заболеваний, и характер протекания болезни. Так, с ноября 1941 г. стала исчезать привычная для скорой помощи форма «острого живота», и больные с аппендицитом появлялись у них реже и реже, пока не исчезли почти полностью. Меньше стали встречаться случаи перфорации желудка и ущемления грыжи как объект хирургического вмешательства. Зато очень большую группу составили разного рода травмы.
Около 20% больных приходилось на группу гнойных заболеваний мягких тканей, осложненных истощением организма. У больных этой группы отмечались три основных особенности:
Там же, д 38, л 16, 28 Там же, я 14
117
1) резкое снижение местной устойчивости тканей;
2) снижение общей сопротивляемости организма;
3) замедление процессов регенерации.
В результате этих особенностей некрозы кожи в "условиях голода неуклонно прогрессировали и достигали таких размеров, что приходилось ампутировать больную конечность.40
В условиях блокады иначе, чем в мирное время, проходило лечение и других болезней. Неожиданный сюрприз преподнесла хирургам такая болезнь, как ущемление грыжи. До войны в институте было до 200 случаев этой болезни в год. Тогда лечение грыжи было совершенно обычным делом. Главное заключалось в быстроте — счет времени от появления больного в отделении до операции шел на часы. В условиях блокады число случаев ущемления грыжи значительно уменьшилось, а характер протекания болезни изменился. Отсутствие транспорта, неспособность ослабленного голодом больного самостоятельно добраться до больницы значительно усложнили дело. Бывали случаи операций на 9—10-е и даже 17-е сутки с начала ущемления грыжи. Но из-за голода, мышечной дистрофии «оказалось возможным грыжи 7—8-дневной давности оперировать без резекции кишки, ввиду сравнительно удовлетворительного состояния кишечной стенки».41 В первую половину 1942 г. были случаи механической непроходимости, возникавшие после энтеритов дистрофического происхождения. В этот период она давала такую тяжелую клиническую картину, что ставился вопрос об оперативном вмешательстве, тогда как раньше положительный эффект бьш возможен и при консервативном лечении. К счастью, так же как и аппендицит, механическая непроходимость была представлена единичными случаями. Во вторую половину 1942 г. по мере улучшения бытовых условий эта весьма своеобразная форма заболевания исчезла.
Из других хирургических заболеваний в отчетах института отмечалась язва конечностей. Все случаи были результатом истощения и отеков. Болезнь протекала очень тяжело, и часть больных (4 из 25 чел.) погибла при явлениях алиментарной дистрофии.
Улучшение состояния пациентов шло медленно. Средняя смертность за 1942 г. составляла 17.7% от числа всех больных.42 Оставшиеся после мобилизации 13 основных врачей едва справлялись с огромным объемом работы. На исследования у них не оставалось
40 Там же, л. 22.
41 Там же, л. 23, 24. «і, /
42 Там же, л. 36. 1 '
118
ни сил, ни времени. Не имел институт и соответствующего статуса. Создан он был как научно-практическое учреждение. Но в 1940 г. научно-практические институты были ликвидированы. Пока решалась судьба Института скорой помощи, началась война. Институт стал работать как госпиталь, и отчетов о научно-исследовательской работе от него никто не требовал. Но среди коллектива врачей оставалось 7 кандидатов медицинских наук, уже имевших опыт исследовательской работы. Они сами продолжали научную деятельность, и в плане научно-исследовательских работ на 1943 г. у них было записано 7 тем, 5 из них имели прямое отношение к блокадной проблематике. Эти наблюдения должны были подвести итог практической работе врачей за 1942 г. Но обстановка быстро менялась. Сказалась и активизация боевых действий на Ленинградском фронте в 1943—1944 гг. В Институте скорой помощи было развернуто 360 оперативных коек, и он снова превратился в военный госпиталь. К тому же в это время к руководству институтом вернулся один из крупнейших хирургов страны профессор И. И. Джанелидзе (в начале войны он был призван во флот и назначен главным хирургом ВМФ). При нем план научно-иследовательских работ был пересмотрен, и все сотрудники переключились на изучение огнестрельных ранений.43
Возвращение И. И. Джанелидзе укрепило положение института. В послевоенный период он вступил уже в качестве научно-исследовательского учреждения. В план на 1945—1946 гг. было включено 16 исследований, объединенных общей темой: «Патогенез, клиника и лечение застарелых эпием плевры огнестрельного происхождения».44 Тема была весьма актуальной и довольно типичной для хирургических учреждений тех лет. Но с блокадной проблематикой, судя по архивным документам, было покончено.
В трудном положении оказались и другие НИИ, имевшие отношение к хирургии. Уже к осени 1941 г. в Ленинградском научно-исследовательском институте по болезням уха, горла, носа и речи, как сказано выше, осталось только 12 врачей. По рекомендации НКЗ РСФСР они сосредоточили внимание на «рационализации способов борьбы с осложнениями и последствиями лор-травм».45 Обстановка вынудила их выйти за рамки своей специальности и заниматься внутренними болезнями, стоматологией, военно-полевой хирургией, переливанием крови и т. п. Лечили больных в ста-
43 Там же , д . 49, л . 1.
44 Там же , д . 56, л . 1. " ," '
45 Там же , ф . 156, on . 1-1, д . 91, л . 1. f
119
ционаре и поликлинике, выхаживали дистрофиков, ставили на ноги раненых, давали консультации по лор-заболеваниям в больницах и госпиталях. Летом 1942 г. был эвакуирован в тыл научный руководитель института Владимир Игнатьевич Воячек. В результате всех этих изменений зимой 1941/42 г. исследовательская работа велась слабо Летом 1942 г. была сделана попытка оживить ее, но материал по влиянию дистрофии на лор-заболевания собран не был, и состоявшуюся 5—6 декабря 1942 г. научную конференцию посвятили проблеме лор-травматизма. На 1943 г. было запланировано 8 исследований, связанных с влиянием дистрофии на лор-органы Врачи заметили, что в ряде случаев в результате голода и истощения нарушался слух, вестибуляция, обонятельная и речевая функции Проделанная в 1942 и 1943 гг. работа нашла свое отражение в вышедшем в 1944 г «Сборнике трудов ЛНИИ по болезням уха, носа, горла и речи» (т. 7). Следующий сборник трудов (т. 8) вышел уже после войны, в 1947 г., и был посвящен расстройствам слуха и речи. После указанного сборника проблема дистрофии и ее влияния на лор-органы уходит на второй план.
Судя по материалам архива, инвалидов войны с повреждениями лор-органов было немного. В 1946 г. среди больных клиники они составляли всего 3 8%, и состав больных мало чем отличался от довоенного Все больше внимание врачей и научных работников института в первые послевоенные годы занимала проблема восстановительной терапии.
Уже в 1941 г. здание Ленинградского нейрохирургического института было разрушено во время авиационного налета Институт лишился практически всей своей лабораторной базы. Но редкая специальность нейрохирургов была очень нужна для лечения раненых, и клинику института перевели в помещение старой, давно не ремонтированной школы. Здесь в совершенно не пригодных для этого помещениях были спешно развернуты операционные и организованы палаты на 500 с лишним коек 46 В течение 1941 г. сотрудники института были полностью заняты только практической работой. Естественно, что в 1942 г. вся научная работа была увязана с лечением огнестрельных ранений И лишь одна из 16 запланированных тем — «Полиневриты авитаминозного характера» — была непосредственно связана с условиями блокады 47 Эта тенденция продолжилась и в 1943 г. С практикой была связана и издательская деятельность института. В 1943 г. были опубликова-
46 Там же, ф 301, оп 1-1, д 64, л 1 < '.
47 Там же, д 61, л 2 і і ( і
120
ны руководства «Основы практической нейрохирургии» (600 с), «Основы военно-полевой нейрохирургии» (400 с.) и два атласа по повреждениям и операциям на спинном и головном мозге.
Снятие блокады Ленинграда и удаление фронта "от стен города не очень изменили положение дела. В 1945 и 1946 гг. направленность исследований не претерпела серьезных изменений. Практические задачи, которые приходилось решать коллективу, твердо определяли характер исследований
Возможно, наиболее трудное положение было у психиатров. Они также должны были решать чисто практические задачи спасения своих пациентов. Но их больные не относились к числу тех, кто больше всего нужен был в тот момент для обороны города. И это не могло не сказаться на положении больниц и самих врачей и научных работников, специализировавшихся в области психиатрии. Тем более благородным и достойным восхищения был тяжелый труд этих преданных делу людей Замечательно и то, что в условиях блокады сотрудники Государственного научно-исследовательского психоневрологического института им В М. Бехтерева продолжали исследовательскую работу.
С мая по декабрь 1942 г вел наблюдения за больными, находившимися в депрессивном состоянии, Б. Е. Максимов. Он считал, что именно это заболевание «по своему содержанию и симптоматике в наибольшей мере соответствует характеру вероятных психических реакций на создавшуюся в Ленинграде обстановку»,48 и поэтому исследовал их особенно внимательно. Б. Е. Максимов указал 7 основных причин отрицательного воздействия на психику и нервную систему населения блокированного города, а также 3 группы положительных сил и эмоций, противодействовавших отрицательным факторам. Главный тезис его работы был сформулирован следую-; щим образом. «Такое состояние духа, которое характеризуется верой в справедливость и конечное торжество ведущей идеи, — есть фактор огромного психофизического содержания и значения, спо-> собный поддерживать в состоянии высокого тонуса и жизнедеятель-1 ности всю нервно-психическую организацию как отдельного человека, так и целого общественного коллектива».49
Б. Е. Максимов считал, что «блокада увеличила число и, главное, остроту психических заболеваний» 50 Он был прав. Имеющиеся у нас статистические данные подтверждают его наблюдения.
48 Там же, ф 313, on 2-1, д 182, л 2 .. . .. і •>.
49 Там же, л 7 ' • **''
50 Там же, л 28.
121
— *ife-
Шире ставил проблему профессор В. Н. Мясищев. В рукописи статьи «Психические нарушения при алиментарной дистрофии в условиях блокады»51 он сделал попытку в более обобщенной форме установить связь между алиментарным истощением и психическими расстройствами голодающих. Он считал, что психические расстройства, возникающие вследствие алиментарного истощения, усиливаются и «приобретают особую значимость, яркую форму в условиях военного времени». По его мнению, число психических расстройств на почве голода «крайне незначительно к общему числу истощенных людей» без выраженных нарушений психики. В. Н. Мясищев предложил свои «стадии» в возникновении и течении заболеваний. По его наблюдениям, в начале блокады несколько возросло число реактивных состояний. С октября 1941 г. появились астенические состояния с вялостью и раздражительностью — сочетание психического напряжения и недостатка питания. С января 1942 г. нарастает количественно «психоз истощения», а с весны к истощению присоединяются полигиповитаминозы. С начала лета случаи отравления дикорастущими травами, кореньями и т. п. добавили свою специфику в общую картину психических расстройств периода блокады.
К началу лета 1942 г. внешние соматические симптомы истощения утрачивают массовый характер, но психические нарушения дистрофического характера были еще выражены. Затем психозы истощения сменяются психозами, вызванными авитаминозами, особенно пеллагрой. С конца 1943 г. у населения наблюдается массовая гипертония и чрезмерная полнота, особенно у женщин, как фаза восстановления после дистрофии. Гипертония и связанные с нею психические расстройства встречались и в 1944 г. Именно своеобразные психические расстройства 1944 г. В. Н. Мясищев считал последствиями блокады.52
В. Н. Мясищев назвал 6 наиболее очевидных связей между физическим истощением организма и психическим расстройством: голод, психическая травма, нарушение сна и чрезмерное мышечное напряжение, холод, военные и другие травмы, санитарно-гигиенические условия жизни (инфекции).53 Все они, по мнению автора, так или иначе влияют на состояние организма. «Резкое изменение органов, — пишет он, — особенно желудочно-кишечного тракта, печени, сердца, желез внутренней секреции... являются источником
51 Там же , д . 231, л . 1 — 18.
52 Там же , л 2. v
53 Там же , л 9. t
122
ненормальной деятельности и морфологических изменений мозга».54 При этом Мясищев оговаривался, что прямой связи между степенью истощения и психическими заболеваниями нет. Гистопатоло-гических особенностей «психической группы» в то время установить не удалось. В лечении этих форм заболеваний он рекомендовал прежде всего ликвидацию истощения и отмечал большую роль психической активности и «посильное деятельное состояние». «Опыт блокады показал, — писал он, — что подобно замерзающим или отравленным морфием лица, поддавшиеся влечению к покою, гибли».55
Чрезвычайно интересны наблюдения врачей-практиков и представителей судебной экспертизы, но их материалы мы сможем привести только в специальной, более обстоятельной работе.
Исследования заболеваемости в социальном аспекте Свой специфический подход к заболеваемости военного времени был у врачей, имевших отношение к промышленности и профессиональным союзам. Их обычная задача — выявление роли условий труда и влияние их на здоровье человека — сохранялась. Но условия труда в период войны и особенно блокады коренным образом изменились, что значительно расширило и усложнило задачи, стоящие перед работниками этого профиля. Наиболее полно работа такого рода специалистов представлена в архивных материалах Ленинградского НИИ гигиены труда и профзаболеваний. К началу войны в институте было 277 сотрудников. Мобилизация в армию, эвакуация и голодная зима 1941/42 г. лишили институт 4/5 его коллектива.56 В самый тяжелый период блокады внимание оставшихся было обращено на вопросы питания, отопления, водоснабжения работников оборонных предприятий. Положение на предприятиях было тяжелое, работа медсанчастей на многих из них оказалось неудовлетворительной, и сотрудникам института пришлось взять на себя всю медицинскую работу по обслуживанию персонала оборонных заводов. Первым, что следовало сделать, были массовые медицинские осмотры рабочих. Но начать их оказалось непросто. Никто не мог определить «объем требований», которые следовало положить в основу проверок в условиях массовой дистрофии. Надо было начать с разработки методичек для предварительных и периодических осмотров. Лишь к концу 1942 г. уда-
54 Там же, л 10.
55 Там же, л 15.
56 Там же, ф. 221, оп. 2-1, д. 79, л. 1.
123
лось добиться некоторого улучшения в учете и анализе заболеваемости работников оборонной промышленности. Первые попытки осмысления происходившего в голодную зиму,были сделаны в 1943 г., но по-настоящему исследовательская работа развернулась только в 1944 г. Зато велась она теперь с большим размахом сразу же в нескольких направлениях. Исследовалась картина заболеваемости в годы блокады в сравнении с довоенным периодом. Изучались отдельные болезни, получившие наибольшее распространение, выявлялись их особенности в условиях блокады. При этом особое внимание было уделено гипертонии, заболеваниям сердечно-сосудистой системы, туберкулезу легких, гриппу, кожным заболеваниям, ревматизму и малярии. Отдельно изучались производственные отравления. Но самую большую часть исследований составляли работы по изучению производственных условий и влияния их на здоровье отдельных групп трудящихся. Наибольшее внимание было уделено подросткам. На втором месте были женщины-работницы, на третьем — мужчины и на четвертом — работающие инвалиды и пенсионеры.
Внимание государственных органов к подросткам понятно. Потери в промышленности были огромны. Послевоенное восстановление во многом зависело от быстрого воссоздания новых квалифицированных кадров. К концу 1944 г. на заводах и фабриках Ленинграда работали более 10 тыс. подростков.57 И число их быстро возрастало. Изучению состояния их здоровья и физического развития была посвящена работа большой группы сотрудников института. В ходе обследований выяснилось, что структура заболеваемости подростков заметно отличалась от средней заболеваемости взрослых. Ведущими формами болезней у подростков были: грипп, ангина, туберкулез, гнойничковые заболевания кожи, травмы производственные и бытовые. Они составляли 74% от общего числа заболеваний (у взрослых — 61%). Уровень общей заболеваемости у подростков в промышленности был ниже, чем у взрослых, но выше был производственный травматизм. У тех из подростков, кто перенес голод, дистрофию и авитаминоз, анализ крови показывал гипохромную анемию.58
Следует оговориться, что обследования проводились в разное время и охватывали разное количество рабочих-подростков. Не было и единой программы обследований. Молодежь предприятий
57 Там же, д. 92, л 1—2.
58 Там же, д. 513, л. 7.
124
химической промышленности обследовали не совсем так, как молодых металлистов. М. Л. Рылова отмечала у рабочих-подростков металлообрабатывающих заводов в 1944—1945 гг. снижение величины артериального кровяного давления по сравнению с данными довоенного времени. Это снижение было более заметно у юношей, чем у девушек.59
Из обследований 1946 г. явствует, что юноши отставали в половом развитии от девушек на 2 года.
С целой серией статей выступила кандидат медицинских наук Р. И. Верховская. Проанализировав значительный материал, она сделала вывод о том, что обнаруженные нарушения в физическом развитии подростков можно отнести к санитарным последствиям войны. Она отметила также, что наибольшие отставания были среди сирот, подростков, переживших блокаду и оккупацию.60 Работа в 1950 г. с более широким, общесоюзным материалом привела Верховскую к выводу о том, что не только блокадники, но и все подростки, перенесшие тяготы войны в прифронтовой полосе и на оккупированной территории, имели отставания в физическом развитии.61 В 1950 г. Р. И. Верховская проанализировала материалы «углубленных» медицинских обследований 22 тыс. ленинградских подростков, проводившихся по одной методике с 1945 по 1949 г. На этом материале она снова подтвердила свой вывод о том, что большинство подростков, перенесших тяготы войны, отставало от своих сверстников 1940 г. по всем показателям.62
Обследования рабочих-подростков дали необходимый материал для целого ряда мероприятий, направленных на улучшение здоровья и нормализацию физического развития молодого поколения.
Государственный подход проявился и по отношению к женщинам-работницам. Органы здравоохранения были обеспокоены проблемой их здоровья: выдерживает ли женский организм перегрузки, выпавшие на их долю в военное время, сможет ли женщина-работница рожать здоровых детей после войны? В 1944 г. была проведена серия обследований работниц «горячих» цехов, но они дали не слишком много материала. У многих работниц была аменорея (что было общим явлением в блокаду независимо от места работы) и отсутствовала половая жизнь. Значительных отклонений по гинекологической части обнаружено не было. Гипертонией работницы
Там же, л. 7—8. Там же, д. 66, я 11. Там же, д 68, л 1. Там же, л. 2.
,125
«горячих» цехов практически не болели. Но объяснялось это просто: врачи заводских медпунктов тщательно отбирали кандидаток в «горячие» цеха, постоянно контролировали их здоровье и безотлагательно переводили женщин с признаками сердечно-сосудистых заболеваний на более легкую работу. Таким образом, там оказывались только самые здоровые. В меньшей степени они страдали от туберкулеза легких и нервных заболеваний. Однако когда здоровье лигейщиц сравнили со здоровьем женщин и мужчин не «горячих» цехов завода, то выяснилось, что они чаще болели гриппом, острыми желудочно-кишечными расстройствами, среди них был более высокий травматизм." Наблюдения еще раз подтвердили правомерность довоенного законодательства, запрещавшего применение женского труда в металлургическом производстве. Но до конца войны исправить положение не представилось возможным.
По отношению к мужчинам медицинские службы не проявляли такого же внимания, как к подросткам и женщинам. Между тем первые годы после войны были отмечены значительным ростом заболеваемости в промышленности. Люди постепенно приходили в себя после нервных и физических перегрузок, напряжение спало, и они стали больше болеть, а вернее, стали больше уделять внимания своему здоровью. Но время было тяжелое, надо было восстанавливать промышленность. Возникали новые трудности, которые предстояло срочно преодолеть. В этих условиях необходимо было организовать учет и анализ общей заболеваемости, чтобы наметить меры к ее снижению и повышению производительности труда. Так началось массовое обследование здоровья трудящихся, которое позволило сравнить заболеваемость людей по полу, возрасту и отраслям производства. Выяснилось, что мужчины в этот период болели несколько больше, чем женщины. Так, например, язвенной болезнью мужчины болели в 4 раза чаще, чем женщины, и намного дольше. Некоторые наблюдения показывали, что как по числу случаев, так и по количеству дней нетрудоспособности значительное место занимали инфекционные заболевания (в основном грипп), болезни кожных покровов, желудочно-кишечные, органов дыхания и травмы. На эти болезни приходилось около 70% всех утраченных по нетрудоспособности дней.64 При этом выяснилось, что пожилые рабочие болели в 1.5—2 раза чаще и дольше.
Кандидат медицинских наук 3. Э. Григорьев, посвятивший проблеме целый ряд работ, писал: «Состояние общей заболеваемости,
63 Там же, д 184, л 2
64 Там же, ф 221, оп 2-1, д 133, л 13
126
т. е. уровень и структура последней, является результатом комплексного действия ряда факторов, как-то: санитарно-технического состояния предприятия, полового и возрастного срстава рабочих, качества медико-санитарного обслуживания, бытовых условий и прочего».65 Выяснилось, что большое значение в этой связи имеет состояние производственных помещений и оборудования: разрушенные стены цехов, выбитые стекла, слабая механизация, нарушенная технология и ряд других факторов очень сильно влияли на здоровье людей. В 1950 г. в одной из статей Григорьев писал, что «санитарные последствия войны не так быстро устраняются... Поэтому изучение вопросов, относящихся к санитарным последствиям войны, еще не потеряли своей актуальности и практической значимости».66
В период блокады ленинградские врачи отмечали значительное ухудшение показателей крови у больных алиментарной дистрофией, особенно в 1942—1943 гг. Исследования, проведенные в 1944— 1948 гг., свидетельствовали, что максимальное снижение показателей наблюдалось у мужчин в 1943 г., а у женщин в 1944—1945 гг. С этого момента шло постепенное улучшение состава крови, и к 1948 г. он почти достиг довоенного уровня. При проведении указанного обследования норма содержания гемоглобина в крови была принята от 70 до 80%. В 1941 г. у мужчин в среднем было 76.5%, у женщин — 70.1%. В 1943 г. у мужчин — 65%, у женщин — 64.3%, в 1944 г. у мужчин — 68.6%, у женщин — 62.3%. И наконец, в 1948 г. у мужчин — 72.9%, у женщин — 67.3%.67 За годы войны, по мнению большинства медиков, произошло и значительное снижение содержания эритроцитов в крови населения Ленинграда. По данным профессора М. Д. Тушинского, оно особенно снизилось в 1942 г. По подсчетам профессора В. А. Свечникова, нормальное содержание эритроцитов в крови имелось лишь у 22% больных.68 Таким образом, за годы войны у ленинградцев, переживших блокаду, наблюдалось значительное снижение в крови гемоглобина и эритроцитов, процент лиц с выраженной анемией увеличился при резком уменьшении числа лиц с высоким показателем гемоглобина и эритроцитов. Это было закономерно и понятно медикам. При исследовании состава крови у группы больных выяснилось, что содержание гемоглобина у них почти не отличалось от соответству-
65 Там же, л 29
66 Там же, д 135, л 1
67 Там же, л 3 jf r :
68 Там же, л 12 А.' ч
127
ющих данных всех обследованных здоровых рабочих. Это явление врачи того времени объяснить затруднялись.
В целом же сотрудники НИИ гигиены труда и. профзаболеваний провели большую работу, материалы которой в 1946 г. были обобщены сотрудником института И. Г. Липовичем в рукописи «Санитарные последствия войны в области гигиены труда». В этой работе было уделено внимание и здоровью инвалидов, трудившихся в промышленности. Но эта тема не была для института ведущей.
Проблема военной и гражданской инвалидности Еще одна группа медицинских работников имела свой специфический подход к последствиям войны и блокады. Это были врачи многочисленных комиссий врачебно-трудовой экспертизы (ВТЭК) и сотрудники Ленинградского научно-исследовательского института экспертизы трудоспособности и организации труда инвалидов (ЛИЭТТИН). Если прежде мы имели дело только с заболеваемостью гражданского населения, то теперь вынуждены обратиться и к инвалидам войны, так как, выйдя из госпиталей, они становились снова гражданскими людьми и их проблемы приходилось решать органам здравоохранения и социального обеспечения. Как велики были эти проблемы, нетрудно понять, если учесть, что в период между июнем 1945 г. и июлем 1946 г. в Ленинграде было официально зарегистрировано 94 837 инвалидов (в том числе 35 498 инвалидов войны и 59 339 инвалидов «от общих причин»).69 Следует учесть, что к началу сентября 1944 г. в Ленинграде насчитывалось 920 тыс. человек, а на 1 сентября 1945 г. — 1 млн 240 тыс. человек.70 Таким образом, уже значительно разбавленное вернувшимися из эвакуации население города содержало к сентябрю 1945 г. до 7.8% инвалидов. И это были только официально признанные инвалиды, а сколько еще людей больных, требовавших лечения и отдыха, проходило комиссии, но не получало группу инвалидности? Война и блокада резко увеличили число инвалидов в городе. Это было еще одно трагическое последствие войны, ставившее перед органами здравоохранения и социального обеспечения множество сложных проблем. Инвалидов надо было долечивать, помогать им найти новую профессию, если военная травма не давала им возможности вернуться к старой специальности. Кроме того, были случаи, когда, не выдержав мгновенного перехода от
69 Там же, ф. 368, оп. 2-2, д. 39, л. 1.
70 Очерки истории Ленинграда. Л„ 1967. Т. 5. С. 486.
128
здоровья к положению калеки, люди уже в госпитале кончали жизнь самоубийством. Надо было вовремя поддержать искалеченных людей, не дать им пасть духом. Необходимо было знать, сколько в городе инвалидов, систематизировать их по формам травм, по тяжести инвалидности, по трудоспособности и т. п. Основная работа в этом направлении ложилась на Ленинградский НИИ экспертизы трудоспособности и организации труда инвалидов и районные вра-чебно-экспертные комиссии. Начатая ими еще в период блокады работа приобретала все больший размах. На 1946—1950 гг. в институте был создан пятилетний план.71 Он исходил из необходимости помочь работоспособным инвалидам войны и труда найти свое место во «всенародном деле восстановления народного хозяйства». Это полностью соответствовало интересам государства, которому в тот тяжелый период необходимо было наиболее полно использовать труд всех людских резервов. Требовалась большая исследовательская работа. Только глубокое понимание всех процессов давало возможность обосновать мероприятия по экспертизе и трудоустройству инвалидов.
В результате в пятилетнем плане ЛИЭТТИН были поставлены три основные задачи:
1. Изучение численности, состава и движения инвалидов.
2. Постоянная экспертиза трудоспособности при отдаленных последствиях боевых травм и других «условий военного времени».
3. Комплекс мероприятий по улучшению трудоустройства инвалидов. В нем предусматривалось постоянное (два раза в пятилетку) обследование численности и состава всех инвалидов.
Оценивая важность намеченных планом исследований, правительство приняло решение оказать институту помощь новым помещением и увеличением штатов.
Уже в ходе исследований военного периода выяснилось, что степень сложности трудоустройства инвалидов во многом зависит от характера ранений или заболеваний. Работу начали со сбора материала и его анализа. Весь материал на всех инвалидов был систематизирован по четырем разделам: 1) пол и возраст; 2) причина инвалидности (диагнозы); 3) тяжесть инвалидности (группы); 4) трудоустройство инвалидов.
ЦГАНТД СПб ., ф . 368, оп . 1-1, д . 39, л . 1 — 12.
5 3ак 4313
129
Распределение по полу, % ( по данным ВТЭК с июля 1945 г. по июль 1946 г.)
| Мужчины Женщины Всего | Инвалиды войны | Инвалиды от общих причин |
| 95.8 4.2 100.0 | 41.0 59.0 100.072 |
Как видим, состав инвалидов достаточно характерен. Среди инвалидов войны абсолютное большинство составляли мужчины, среди гражданских инвалидов заметно больше женщин. Так же отчетливо сказывалась «военная тенденция» и на возрастном составе.
Распределение инвалидов по возрасту, %
| Возраст | Инвалиды войны | Инвалиды от общих причин | ||||
| До 19 лет 20—29 лет 30—39 лет 40—49 лет 50—59 лет 60—69 лет 70 и старше Итого | мужч. | жен. | всего | мужч. | жен. | всего |
| 1.9 32.2 40.8 21.9 3.2 100.0 | 1.8 45.8 25.9 21.2 6.3 100.0 | 1.9 32.7 40.1 21.9 3.4 100.0 | 3.5 9.6 22.3 28.0 28.8 6.9 0.9 100.0 | 1.8 7.6 23.3 38.2 24.7 3.8 0.6 100.0 | 2.5 8.4 22.9 34.0 26.4 5.1 0.7 100.0" | |
Как видим, среди инвалидов войны больше молодых людей. Резко ощутима разница между военными и гражданскими и в причинах инвалидности. У пострадавших на фронте больше половины людей (51.4%) с заболеваниями и повреждениями костей, суставов и мышц. У гражданских таких почти в 5 раз меньше (11.3%). Зато заболевания сердечно-сосудистой системы как причина инвалидности в 10 раз чаще у инвалидов труда. Нервная система у людей страдала больше на фронте (26.7%), вдвое меньше среди гражданских (13.4%). А вот психических заболеваний было почти в 5 раз больше у инвалидов от общих причин.74 Среди наиболее тяжелых форм инвалидности (I группа) у пострадавших на фронте были ампутации и повреждения обеих верхних конечностей (23.7% в I группе), а у инвалидов от общих причин — психические заболевания (29.8% в I группе).75 Во II группе и у военных, и у граждан-
72 Там же, л. 2.
73 Там же.
74 Там же, л. 3. „г ., f., і . V' і
75 Там же, л. 6.
130
ских наибольший удельный вес приходился на туберкулез легких (65.6 и 63.4%).76 Все остальные формы повреждений и заболеваний показывали более низкий уровень инвалидности.
Интересен материал о трудоустройстве инвалидов всех трех групп. По данным районных ВТЭК, среди инвалидов войны работали 59.5%, учились — 7.4% и не были трудоустроены — 33.1%. Среди гражданских инвалидов работающих было 63.9%, учащихся — 1% и неработавших — 35.1%. У гражданских даже в I группе работающими числился 21% инвалидов. Быть такого в действительности, конечно же, не могло. А дело в том, что больные приходили во ВТЭК на освидетельствование еще в качестве работающих, так их и фиксировали анкеты комиссий. И лишь получив I группу и оформив документы на инвалидность, они увольнялись с работы. Но в материалах ВТЭК они оставались «работающими». Противоположная ситуация складывалась у военных. Выходя из госпиталя, они получали инвалидность и фиксировались как неработающие, а потом устраивались по мере сил и возможностей на работу. Из-за этого мы не имеем точной и полной картины трудоустройства инвалидов в первый послевоенный год. Но вполне можем исходить из того, что инвалиды I группы, как правило, не работали.
В справках, которые подавала администрация института в вышестоящие инстанции, в основном освещался комплекс вопросов, связанных с трудоустройством инвалидов и использованием лиц, имеющих высокие производственные квалификации. Но и тех материалов, которыми мы располагаем, достаточно, чтобы сделать основной для нас вывод. Инвалидность населения была еще одним тяжким результатом и наследием войны и блокады. Она исковеркала здоровье и судьбы почти 10% населения Ленинграда, сделав их калеками на всю оставшуюся жизнь, и тяжким бременем легла на экономику государства. Это еще одна из граней последствий войны и блокады.
Санитарное состояние города к концу блокады В заключение следует, хотя бы коротко, коснуться проблемы санитарного состояния города. В период блокады этими вопросами занимались три самостоятельные городские лаборатории; коммунальной, пищевой и школьной гигиены. Их разрозненных усилий в тех сложных условиях было совершенно недостаточно, и решением СНК СССР от 5 августа и приказом НКЗ РСФСР от 26 августа 1944 г. на базе трех лабораторий был организован Ленинградский
Там же , л . 7.
131
научно-исследовательский санитарно-гигиенический институт.77 В правительстве понимали всю сложность санитарного положения в Ленинграде после блокады, поэтому, невзирая на трудности, выделили институту средства на 295 штатных единиц. В институте создавалось 11 основных отделов и 8 вспомогательных подотделов (мастерские, лаборатории и т. п.). Предполагалось тщательно изучать и держать под контролем: состояние атмосферного воздуха и планировку населенных мест; почв и сточных вод; воды и водоснабжения; жилых и общественных зданий; физиологию питания; профилактику пищевых отравлений; гигиену питания; гигиену быта, личную, детства и школьников и, наконец, бактериологическое состояние города.78
К моменту образования института лаборатории вели работу в «резко сокращенном составе». Некоторые исследования были полностью прекращены. Не велись наблюдения за состоянием воздуха над городом, так как все контрольные станции, находившиеся на крышах домов, в период авианалетов и обстрелов были закрыты. В 1944 г. работа начала разворачиваться. Было запланировано 35 исследовательских тем по 11 проблемам. Одной из наиболее неотложных работ была названа проверка состояния вод. В период блокады некоторые реки и каналы города стали «временным источником водоснабжения населения». Между тем именно в это время в них могло попасть значительное количество нечистот. Санитарно-химическое и бактериологическое исследование рек Ждановки, Мойки и Карповки, проведенное с мая 1943 г. по февраль 1944 г., показало, что они, при значительно сократившемся населении, но в условиях массового разрушения канализации, оказались «чрезвычайно загрязненными и зараженными», даже в большей степени, чем в неблагополучном 1926 г. По бактериологическим показателям наиболее зараженными из всех исследованных водоемов оказались каналы им. Грибоедова и Обводный.79
Особое беспокойство санитарных служб вызывали открытые водоемы, из которых брали воду для производственных нужд заводы и фабрики. Около 75% предприятий имели такие водоемы. Между тем вследствие неправильно устроенной канализации они были «весьма загрязнены».80 Проверка таких водоемов на наличие бактерий и кишечной палочки показала, что они были в 1943 г.
77 Там же, ф 285, оп 1-1, д 4, л 1
78 Там же, л 1, 1 об.
79 Там же, л 21 об
80
Там же, л 7 об
132
в очень плохом состоянии. После снятия блокады положение несколько улучшилось, но все же наличие бактерий в них оставалось выше допустимой нормы.81 Естественно, что еще в большей мере беспокоило состояние водопроводной воды. Многочисленные повреждения магистралей во всех районах города и ремонтно-восста-новительные работы приводили к значительному ухудшению качества воды. Систематический контроль велся в 10 районах города. С мая 1942 г. по 31 декабря 1944 г. производились ежедневные (кроме воскресенья) заборы и анализы водопроводной воды. За 1942 г. было проведено 1218 бактериологических анализов. В них было обнаружено 88 «проскоков» (попаданий) в водопровод кишечной палочки (coli) — 7.2% от общего количества анализов. Наибольший процент «проскоков» приходился на май 1942 г. (20%). Зимой, после сильных морозов и разрушения водопроводной сети, состояние воды ухудшалось, в летнее время улучшалось. В течение 1943 г. было проделано 3050 бактериологических исследований и обнаружено 310 «проскоков» кишечной палочки (10.1% от числа анализов). В 1944 г. положение улучшилось, из 2892 проб только 3.7% показали наличие в воде кишечной палочки.82 Но проблема контроля и очищения воды оставалась достаточно серьезной.
Одновременно были возобновлены работы по контролю за атмосферным воздухом. Исследования были проведены в пяти местах: на Петроградской стороне, в Выборгском районе, на Крестовском острове, в Смольнинском и Кировском районах. Наименьшее загрязнение воздуха было, естественно, на окраинах и повышалось по мере приближения к центру города. Кировский район, в связи с тем что его главный промышленный гигант только начинал восстанавливаться, показал резкое снижение загрязнения атмосферы по сравнению с 1935 г. (на проспекте Стачек в районе Кировского завода в 8 раз). Изменилась и сезонная засоренность воздуха. Если до войны обстановка ухудшалась в IV и I кварталах года, когда начиналась и продолжалась топка печей, то в 1945 г. наибольшее загрязнение атмосферы было обнаружено в апреле—августе. Объяснялось это тем, что летом в массовом масштабе развернулись строительно-восстановительные работы, а также тем, что в это время еще не была налажена повсеместная поливка улиц и дворов города. Среди обследованных мест наибольшую запыленность и задымлен-ность показал контрольный пункт на Старорусской улице (д. З).83
81 Там же, л 8
82 Там же, л 7
83 Там же, д 11, л 125
133
Другой проблемой, беспокоившей врачей санитарной инспекции в послеблокадный период, было состояние почв и процессы их очищения. Особую тревогу вызывало состояние мест массовых захоронений. Специалистов беспокоила угроза эпидемий. Исследования были начаты еще осенью 1942 г. и продолжались в 1943 и 1944 гг. Под контроль были взяты три кладбища: Серафимовское, Пискаревское и Богословское. В 1944 г. к ним прибавилось и Смоленское. Всего в 1942—1944 гг. был заложен 141 шурф, взято 4416 первичных проб почвы, 48 проб грунтовых вод, 52 пробы из канав и ручья и три пробы из колодцев в районе кладбищ. Результаты исследований показали, что и почвы, и воды были сильно загрязнены. Воды осушительных канав и ручья около Пискаревского кладбища начинали очищаться только на расстоянии 400—600 м от мест захоронений. Воды колодцев в 70—100 м от траншей массовых захоронений по своим санитарным показателям относились к категории сильно загрязненных. Тот же результат давал анализ почвы и грунтовых вод, взятых в 50 м от траншей.84 В конце 1944 г. сотрудники института были вынуждены констатировать, что «процессы самоочищения и минерализации окружающей траншеи... почвы еще не закончены», проходят неравномерно и контроль за их состоянием необходимо продолжать на протяжении ряда лет.85
Мы не имеем возможности изложить содержание всех 35 исследований института по И проблемам. Коснемся лишь некоторых из них, наиболее важных для понимания последствий войны. Интересным представляется, в частности, анализ пищевых отравлений в период блокады, проведенный 3. А. Игнатовичем. По его данным, до войны пищевые отравления химической природы составляли всего 2—6% от общего числа отравлений. Остальное приходилось на долю отравлений бактериологического характера. Уже во втором полугодии 1941 г. случаи пищевых отравлений химической природы составляли 33%, в 1942 г. — 86%, а в 1943 г. — 93%.86 Основная масса химических отравлений происходила вне сети общественного питания. Это был результат голода и неосведомленности населения. Часть случаев носила «казуистический» характер, как писал Игнатович (корни белены, тунговое масло, калобарский боб и т. п.). Все они имели характер одиночных отравлений. Бактериологические отравления были, как правило, групповыми.
84 Там же , д . 4, л . 14 об .
85 Там же , л . 15.
86 Там же , л . 30.
134
Одновременно исследовалась зависимость между недостаточным питанием и изменением кишечной микрофлоры. Это имело значение для выяснения процессов нормализации состояния переживших голод людей. С этой целью были обследованы три группы населения. В первую вошли рабочие и служащие, получавшие обычное питание, во вторую — получавшие литерный паек (10 из них вернулись из Самарканда и были взяты как контрольная группа). В третью группу вошли работники молокозавода и колбасного цеха мясокомбината. Полученные данные показали «резкую зависимость» между качеством питания и состоянием коли-флоры кишечника. В меньшей степени нормализовалась коли-флора кишечника у работников с обычным питанием, чуть больше — у литерников, во много раз лучше — у рабочих колбасного цеха.87
Наибольшее внимание уделялось питанию детей. Даже в тяжкий 1942 г. рацион детей детских садов находился под постоянным контролем сотрудников школьной санитарной лаборатории. Они констатировали «незначительные» колебания питания в 1942— 1944 гг., обращая внимание на то, что в 1943—1944 гг. пища детей была богаче овощами и тем самым «более обеспечена витаминами и солями основного характера». Относительная «правильность питания» подтверждалась и детскими врачами, которые не наблюдали в детских садах авитаминозов и повышения заболеваемости общими болезнями.88 Такое мнение было широко распространено в период блокады. Очевидно, на фоне общего голода положение детей казалось относительно благополучным. Но тогда главным критерием было выживание. Еще не были выяснены последствия систематического некачественного питания детей за длительный период. Первые тревожные симптомы обнаружились лишь в 1945 г.
В декабре 1945 г. зампредседателя Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся Е. Т. Федорова получила обстоятельную докладную записку, подписанную директором Санитарно-гигиенического института М. Я. Николаевым и профессором А. Я. Гуткиным. Уже в первой строке докладной звучала тревога: «Состояние ленинградских детей, изученное в 1945 г. Ленинградским санитарно-гигиеническим институтом, Республиканским Педиатрическим институтом и Институтом им. Г. И. Турнера, внушает беспокойство». Действительно, обследование показало, что в пяти центральных районах города среди детей до 5 лет оказалось 36.6% больных рахитом (было обследовано 3132 ребенка), от 6 до
87 Там же , л . 32. . ' • "' № ' \
88 Там же , л . 34.
135
12 месяцев — 50%, на втором году жизни — 51.4%. Болели не только дети ясельного возраста, но и дошкольники. В Куйбышевском районе детей, больных рахитом, в 3-летнем возрасте было 33.4%, в 4-летнем — 32.3%.89
Школьников, имевших искривления позвоночника, было обнаружено 85.4%о (до войны 60%)). Среди них 9—14% нуждались в длительной лечебной коррекции (до войны таких было 1—2%). Повысилось число детей с кариозными зубами. В Куйбышевском районе среди обследованных детей только около 5% имели здоровые зубы. Среднее число больных зубов на одного ребенка младшего возраста в разных районах города было от 2 до 4. «Состояние зубов является показателем обеспеченности организма необходимыми „строительными материалами", — писали авторы докладной записки, — известью, фосфором и состояния костной ткани в целом, что важно с точки зрения ростовых функций организма».90
Исследование почти 500 детей в яслях Петроградского района на туберкулез дало от 9 до 18%> инфицированных, а из 314 детей детских садов — от 21 до 25% инфицированных. Медики-специалисты пришли к выводу, что в возникновении и развитии всех этих заболеваний «наиболее существенную роль играли неполноценность питания, неудовлетворительный и недифференцированный режим (гигиенический и учебно-воспитательный) обслуживания детей разных возрастов». ЛНИСГИ изучил питательную ценность нормированного детского рациона и правильность режима ленинградских школ. В это время существовало 7 норм детского питания для младших возрастов, школьников и старших возрастов (иждивенцев). Специалисты пришли к выводу, что «нормы питания детей не дифференцированы». Дети всех возрастов до 12 лет получали один и тот же рацион — 1148 кал. Дети дошкольных детских домов — 2318 кал., школьных детских домов — 2353 кал. Между тем, по мнению врачей, дело заключалось не только в калорийности питания, но и в разных возрастных потребностях в белках, минеральных солях, витаминах и т. п. Количество белков было близким к физиологической норме у детей детских садов и детских домов. В рационах остальных детей белков не хватало от 10 до 43%.
Такая же картина выявилась и с минеральными солями. Наиболее необходимые из них детскому организму — соли кальция, фосфора, железа, магния были также в дефиците. Между тем они потребны для строения костей, мышц, способствуют нормальному
89 Там же , д 12, л 1 " > j • і '
90 Тамже 11 « . ,, .,
136
составу крови, повышают сопротивляемость организма инфекционным заболеваниям, предупреждают рахит, кариозные поражения зубов и развитие туберкулеза. Но ни один из детских рационов в условиях войны не содержал достаточного количества минеральных солей В питании детей солей кальция было меньше физиологической нормы на 50—60%о, а солей фосфора — на 30—50%>.91 Очень не хватало детям витаминов, таких как «А» и «Д» Физиологические потребности детей в витамине «А» обеспечивались всего на 12—25%о. И дело усложнялось еще тем, что в их рационе недоставало жиров, без которых и данное небольшое количество витамина не могло усвоиться полностью. Докладная записка завершалась целой программой мер, необходимых для исправления положения. Нам важно подчеркнуть главное: уже тогда медики нашли причины заболеваний детей и отставания их в физиологическом развитии. Работа эта была интенсивно продолжена и позволила добиться определенных результатов в сохранении юного поколения, пережившего блокаду.
В ноябре—декабре 1945 г. было произведено исследование здоровья школьников в возрасте от 7 до 18 лет. По плану следовало охватить 20 тыс. детей. Но пустить в окончательную разработку удалось лишь 11 735 медицинских карт (в том числе 5979 мальчиков и 5756 девочек).92 Ряд карт не был использован сотрудниками института из-за ошибок и небрежностей в их составлении. На конференции в феврале 1946 г., докладывая о состоянии здоровья школьников, А. Я. Гуткин выразил определенное недоверие материалам обследования в связи с «недостаточно высокой диагностической подготовкой многих школьных врачей». Тем не менее общие предварительные выводы были сделаны. Число здоровых школьников составляло 89.1 % вошедших в разработку. Среди мальчиков здоровых было 80.9%о, среди девочек — 94%о. Причем здоровых было больше среди старших ребят. Из общего числа болезней выделялись болезни сердца (в том числе органические пороки), туберкулез тазобедренного сустава и позвоночника, анемия. Отклонения в состоянии зрения и слуха у мальчиков встречались значительно чаще, чем у девочек У мальчиков обнаружились отклонения в развитии грудной клетки и искривления позвоночника, в то время как у девочек они почти отсутствовали. Особенно беспокоила врачей деформация грудной клетки у семилеток, что могло быть результатом
Там же, л 3 ' è
Там же, д 16, л 1, 2 £' « *
137
рахита.93 Специалисты тогда пришли к выводу о необходимости установить «динамическое наблюдение» за одними и теми же группами детей, что и делали затем довольно систематически.
Тревогу вызывало и состояние здоровья взрослого населения. Поэтому сотрудники ЛНИСГИ попытались установить контроль за санитарным состоянием районов и заболеваемостью населения всего города. Но для этого необходимы были многие статистические материалы, главными из которых являлись: численность и состав населения, его естественное движение, заболеваемость, причины смертности и т. п. А именно этих материалов по городу в целом у медиков не имелось. Проблема неоднократно обсуждалась в среде сотрудников института, но на этом уровне решить ее было невозможно. На одной из научных конференций в мае 1947 г. профессор 3. Г. Френкель говорил, что работа специалистов крайне затруднена отсутствием необходимой статистики. К тому времени в Москве уже имелись карты общего учета заболеваемости населения, а в Ленинграде, где после блокады они были особенно необходимы, их не было. Сотрудники института не могли получить материалы о смертности населения с указанием причин смертности. «Санитарная организация, — говорил 3. Г. Френкель, — должна знать картину заболеваемости населения, чтобы вести контроль за внешней средой и видоизменять условия, вызывающие заболевания».94 Создавалась парадоксальная ситуация: государство создало и содержало большой институт с тремя сотнями сотрудников, которые не могли выполнять свои основные обязанности, так как для этого у них не было необходимых статистических материалов. О причинах возникновения такой обстановки разговор особый, далеко выходящий за пределы медицинской темы. Здесь нам важно отметить, что в создавшихся тогда условиях невозможно было исследовать последствия блокады, ее влияние на заболеваемость населения. И произошло это, как видим, до 1947 г., что также важно отметить.
По частным вопросам проблемы работа продолжалась. Еще в 1943 г. были проведены исследования наличия аскорбиновой кислоты и каротина у рабочих и служащих четырех предприятий и нескольких учреждений. Всего в 1943 г. на присутствие в крови аскорбиновой кислоты было сделано 2591 определение и на каротин — 1561. В 1947 г. под руководством старшего научного сотрудника
93 Там же , л 7 — 8
94 Там же , д 23, л 25. ь
138
А. И. Ивановой было обследовано 640 человек (сделано 1015 определений). Работа проводилась в тех же точках, что и в 1943 г., и в основном с теми же людьми. Исследование 1943 г. показало, что аскорбиновая кислота в крови ленинградцев «практически не была обнаружена» в течение всего зимнего и весеннего периода и лишь с появлением свежих овощей стала «несколько увеличиваться» летом и осенью. В 1947 г. в марте—июне аскорбиновая кислота в норме содержалась в крови у 42%, а в осеннее время — у 60% (ноябрь 1947 г.) обследованных.95 Таким образом, было установлено, что через год после голода ни у кого из обследованных ленинградцев не было в крови нормального количества аскорбиновой кислоты и только в 1947 г. (т. е. на пятый год после голодной зимы!) норма имелась у половины обследованных. Резонно предположить, что такое положение должно было сказываться на процессе восстановления здоровья и сил людей, переживших блокаду и голод.
Некоторое время после окончания войны еще велось наблюдение за состоянием почв и грунтовых вод городских кладбищ, на которых имелись массовые захоронения. Но уже в 1947 г. специалисты резко разошлись во мнении о влиянии братских захоронений на состояние почв и грунтовых вод. Многие исследователи указывали на то, что почва улиц и дворов города загрязнена в значительно большей степени, чем территория кладбищ. Физико-химические исследования состояния почв улиц и дворов показали, что их загрязненность постоянно нарастала. Подводя итог имевшейся по этому вопросу литературе, Л. Н. Симановский писал: «Главной причиной загрязнения почв и почвенной воды является состояние канализации и очистки города. Радикальным методом оздоровления почвы Ленинграда всеми авторами признается сооружение полной раздельной канализации всего города и надлежащая система устранения твердых отбросов».96
Как видим, и в данном случае изучение последствий войны постепенно стало вытесняться острыми задачами послевоенного восстановления, которые требовали срочного решения.
Даже краткий обзор деятельности медиков-ученых в годы войны и блокады показывает, что их работа не прекращалась. Но это была уже не та систематическая, плановая работа, которая велась до войны. Наука была мобилизована на защиту города, и главной ее обязанностью стало быстро решать задачи, которые посто-
95 Там же , д 26, л 76 — 77.
96 Там же , л 49, 50
139
янно возникали в ходе борьбы за город и спасение его населения. Это задание и выполнялось в соответствии с потребностями момента.
Лишь со снятием блокады и стабилизацией положения в городе исследовательская работа медиков начинает возвращаться в нормальное русло Но война породила множество проблем, которые поднялись во весь рост в первые послевоенные годы, к ним скоро прибавились новые, порожденные угрозой применения атомного оружия
Необходимость решать все новые и новые чисто практические задачи доминировала в исследовательской работе ученых-медиков. Этим, возможно, и объясняется то обстоятельство, что изучение долговременных последствий голодной блокады не получило в послевоенный период должного продолжения и развития.
• 1 I
II' і * '*
' і "
л „ * H , ,1 '} » , » . if, { I
*4 {
JA. * * ' і
Il It
| !>' | 1 * | V | і | |
| H | * | . | ||
| І | * | и * | . | |
| f. а 1, і | і - п | № | ||
| *>/ ' | \ | |||
| • >1 ї | t | ' • Ч | і <\ | |
| і | * ь | - |
\
, J,
І
V 11 Ч *
Глава 5
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!